Geum.ru

Институт государственно-конфессиональных отношений и права

Вид материалаДокументы
Вводная часть.
Основная часть.
В нашем городе от причин связанных с употреблением наркотиков ежедневно умирает хотя бы один человек
I had a dream last night. We had the same dream
После просмотра предлагается желающим высказаться на тему, что я теперь думаю о мифах. Примерные вопросы для обсуждения
Подобный материал:
1   ...   15   16   17   18   19   20   21   22   ...   43

Выводы.


Мультипликационные фильмы «Золотозубый» и «Карате и ребята», произведенные канадской некоммерческой организацией «Стрит Кидс Интернешнл» и распространяемые Центром «Холис» (г. Екатеринбург), по своему содержанию, направленности и эстетическому качеству не могут быть рекомендованы к использованию в качестве образовательных и медико-просветительских материалов в работе с несовершеннолетними, включая учащихся общеобразовательных учреждений.

По художественным качествам указанная видеопродукция является низкопробной, подчеркнуто антиэстетичной, несет в себе заведомо низкий уровень культуры, крайне негативно воздействует на мышление, культуру речи, психологическое состояние детей.

Мультфильм «Карате и ребята», намеренно навязывающий гипертрофированно карикатурные, издевательски уничижительные изображения людей других рас и этнических групп (что, само по себе, по существу, является формой расизма), провоцирует в российских детях нетерпимость и неадекватное поведение в отношении представителей других рас и этнических групп.

Данные мультфильмы не дают, вопреки утверждениям работников Центра «Холис», никакой возможности для диагностики уровня информированности подростков о проблемах наркопотребления, заболеваемости СПИДом, о репродуктивном здоровье или проблемах взаимоотношений детей с родителями и сверстниками.

Напротив, указанные мультфильмы представляют собой особо циничное средство антиобщественной и противоправной пропаганды нормальности и приемлемости наркомании, педофилии, детской проституции, в том числе гомосексуальной, беспорядочных сексуальных связей между малолетними детьми, асоциального образа жизни, формируют крайний негативизм в отношении государства и правоохранительных органов.

Содержание указанных мультфильмов и реализованные при их производстве специальные методы воздействия на сознание несовершеннолетних зрителей оказывают разрушительное воздействие на их психику, формируя негативные, асоциальные ценностные ориентации и психологические установки, то есть обратные заявляемым.

Использование мультфильмов «Золотозубый» и «Карате и ребята» производства Канадской некоммерческой организации «Стрит Кидс Интернешнл» в качестве учебно-методического обеспечения педагогической, медико-просветительской и социальной работы с несовершеннолетними является недопустимым и противоправным.


Руководитель экспертного отделения ФГУ «Государственный научный центр социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского Федерального агентства по здравоохранению и социальному развитию», доктор медицинских наук, профессор, заслуженный врач Российской Федерации Ф.В. Кондратьев


Директор Института государственно-конфессиональных отношений и права, доктор юридических наук И.В. Понкин


  


Кулиев П.Р., Кондратьев Ф.В., Понкин И.В., Соловьев А.Ю. Заключение от 29.12.2005 по содержанию и направленности
видеофильмов «Наркотики: мифы и реальность II», «Дети и наркотики», «Одиночная камера пыток» и «Наркомания: мифы и правда»


Вводная часть.

Настоящее заключение выполнено по обращению Ассоциации родительских комитетов города Екатеринбурга.

Цель заключения – оценка содержания и направленности видеофильмов «Наркотики: мифы и реальность II», «Дети и наркотики», «Одиночная камера пыток» и «Наркомания: мифы и правда», произведенных и / или используемых муниципальным Центром медико-психологической и социальной помощи населению «Холис» города Екатеринбурга Свердловской области (далее – Центр «Холис»). В заключении представлен последовательный комментарий данных видеофильмов и на основе правового, социально-педагогического и медико-психологического анализа их содержания и оценки воздействия на несовершеннолетних сделаны обоснованные выводы в отношении целесообразности использования данных видеоматериалов в образовательной деятельности.

Основная часть.

1. Оценка фильма «Наркотики: мифы и реальность II».

Фильм «Наркотики: мифы и реальность II» произведен Центром
«Холис»228. В заключительных титрах указано, что фильм подготовлен при содействии Детского фонда ООН (ЮНИСЕФ), без уточнения, в чем это «содействие» состоит конкретно.

Фильм заявлен как направленный на профилактику употребления несовершеннолетними наркотиков. Как указывается, фильм призван опровергнуть несколько «мифов», а именно:

• миф первый: в жизни нужно попробовать все;

• миф второй: наркоман живет долго, если колется с умом;

• миф третий: наркотики помогают решать проблемы;

• миф четвертый: от наркотиков легко отказаться, стоит только захотеть.

Преследование такой цели можно было бы только приветствовать, однако, в действительности, содержание и воздействие данного фильма на несовершеннолетних учащихся оказываются весьма мало связанными с заявляемой авторами фильма целью.

Фильм начинается с титра: « В нашем городе от причин связанных с употреблением наркотиков ежедневно умирает хотя бы один человек» (орфография сохранена, – прим. авт.). Данная информация, вероятно, по замыслу авторов фильма, должна сразу привлечь внимание школьников к проблеме, однако она не будет воспринята ими в том аспекте, на который рассчитывают авторы фильма. В крупном городе ежедневно погибает больше одного человека от многих причин – от автокатастроф, преступлений, в том числе так называемых «бытовых», пищевых отравлений и т.д.

Затем следуют несколько частей фильма, каждая из которых, по замыслу авторов фильма, призвана «развенчивать» указанные «мифы». По содержанию они состоят из начального сюжета, заключающегося в демонстрации работы патологоанатома, осуществляющего манипуляции с трупом девушки, в том числе с внутренностями трупа, затем следуют выступления наркоманов и медсестры. Главной сюжетной линией фильма выделяется именно первая часть каждого сюжета – сцена работы патологоанатома, которой, кроме того, фактически начинается и заканчивается фильм.

В начале фильма показывается, как видно из обстановки и следует из текста титров в кадре, патологоанатомическое отделение морга или больницы. Показ начинается с включения света в помещении. Детализированно показывается инструмент для разрезания тканей и костей трупов. Патологоанатом моет руки под краном, затем приступает к заточке инструментов на точильном станке. Крупным планом долго (в сравнении с общим временем фильма и длительностью других сюжетов) показывается, как патологоанатом в фартуке натачивает нож, которым потом он будет препарировать труп. Так же долго и крупным планом – циркулярная пила для распилки костей. Патологоанатом раскладывает инструменты на специальном медицинском столике. Сцены намеренно несколько затянуты для того, чтобы создать определенный психологический фон восприятия. Крупным планом демонстрируется целый набор инструментов патологоанатома, аккуратно разложенный на специальном столике, стоящем у открытых ступней ног трупа.

Этот вводный сюжет позволяет выявить возможный замысел создателей фильма – провести «развенчивание мифов» о наркотиках на фоне работы патологоанатома над трупом девушки, погибшей, как говорится по ходу фильма, от передозировки наркотиков. Такой фон рассматривается авторами фильма как средство оказания профилактического психологического воздействия на детей, которое должно способствовать формированию установок на отказ от употребления наркотиков.

Не останавливаясь далее на возможных замыслах создателей этого фильма, выразим убеждение, что такой способ профилактики зависимостей у детей является безграмотным с психолого-педагогической точки зрения и, более того, неприемлемым с позиций права, является противоправным и антипедагогическим воздействием на детей, опасным для их психологического состояния, здоровья.

Нет никаких оснований для того, чтобы оценить сцены работы патологоанатома как обусловленные какой-либо необходимостью в связи с заявленной целью фильма – профилактика наркопотребления и наркозависимости. Зато совершенно определенно можно утверждать о жестком антиэстетизме этих сцен, фактически направленных на создание негативного эмоционального состояния у детей (страх, растерянность, подавленность). Сцены сопровождаются странным звуковым фоном и закадровым детским женским монотонным проговором постоянно повторяющихся фраз на английском языке.

Далее антиэстетизм видеоряда постепенно трансформируется в весьма своеобразную содержательную направленность. Патологоанатом приступает к работе и зрителям частично демонстрируется обнаженное тело мертвой девушки. Патологоанатом вскрывает черепную коробку трупа, проносит перед камерой и кладет на стол мозг умершей девушки, продолжает свои манипуляции с трупом, сопровождая действия неспешным монологом: «Опять наркоманка. Каждый день по трупу. Новый день – новый труп. Все как сбесились из-за этих наркотиков, лезут и лезут, как мухи на мёд. Ведь пишут и говорят постоянно, какая это зараза. Нет, не помогает. Вот у меня в доме ребятишки, которые росли, что называется, на глазах. Почти все стали наркоманами229. А послушать их, так ведь волосы дыбом становятся, что говорят: в жизни, дескать, нужно попробовать всё. Вот и попадают такие пробователи к нам. Конец-то ведь один»230.

Показ, как патологоанатом извлек из трупа мозг, – это уже даже не столько антиэстетизм, сколько прямое психотравмирующее воздействие на сознание и психику детей. Комментарий, что почти все дети, которые росли «на глазах» патологоанатома, стали наркоманами, усугубляет тяжелое, депрессивное психологическое воздействие видеоматериала. Совершенно очевидно, фильм построен так, что подростками будут восприниматься в первую очередь не слова патологоанатома, а вид трупа девушки и действия патологоанатома. Именно сцена манипуляций с трупом, с внутренними органами трупа в патологоанатомическом отделении и привлечет внимание детей.

Оператор показывает шов от вскрытия грудной клетки и брюшной полости трупа. Отчетливо видна обнаженная женская грудь трупа. Подчеркнем, что фильм показывается старшим и средним школьникам, уже переживающим период гиперсексуальности или подходящих к этому жизненному периоду и испытывающим повышенный интерес к противоположному полу. Такие демонстрации, а особенно – учитывая последовавшие затем манипуляции патологоанатома с трупом девушки, могут оказать тяжелое психотравмирующее воздействие на детей, негативно отразиться на нормальном сексуальном чувствовании юношей и подростков и их влечении к противоположному полу.

Следует отметить, что для подростков характерна спонтанная способность к запечатлению и длительному сохранению визуальных образов («последействие»), что проявляется в длительном сохранении (иногда – на всю жизнь) в сознании ребенка вызвавшего эмоциональную перегрузку образа (сильный страх, потрясение и т.д.). Эти кадры могут запечатлеться у них в сознании навсегда и привести в дальнейшем к проблемам, затрудняющим общение с девушками и создание нормальной семьи.

Идеализированные определенным образом романтические отношения между несовершеннолетними мальчиком и девочкой, юношей и девушкой в сознании ребенка совершенно определенно подвергнутся насильственной модификации в процессе просмотра этого фильма.

Тяжелое психологическое воздействие видеоряда усугубляется тем, что патологоанатом постоянно старается придать трупу некую динамику, двигает его, перемещает конечности трупа. Он перебирает, даже легкими движениями гладит волосы трупа, перекладывает их, делает еще ряд явно не обусловленных медицинскими процедурами манипуляций, движений. Все такие действия никак не связаны с содержанием монолога, зато вызывают устойчивые ассоциации с некрофилией.

Демонстрация манипуляций с мертвым телом, с внутренними органами трупа совершенно не обусловлена заявленными целями фильма и травмирует психику ребенка.

Следует также отметить и такой момент, что дети склонны подражать. И столь навязчивый показ манипуляций с трупом, а особенно действий патологоанатома с волосами трупа может привести к неадекватным поведенческим реакциям некоторых детей с неустойчивой психикой.

В сцене звучит закадровый проговор детским женским голосом фраз на английском языке231. Этот детский голос со специфическим тембром и особым ритмичным построением речи, причем с нагнетанием эмоций в сопровождающем звуке за счет постепенного нарастания его силы, в детском восприятии способен вызвать чувство ужаса. Это чувство ужаса будет тем более сильным, что в кадре на протяжении звучания этого голоса не показывается ни одной девочки или женщины, и этот голос будет ассоциироваться в детском сознании исключительно с мертвой девушкой, подвергающейся на протяжении почти всего фильма очень страшным, в восприятии ребенка, манипуляциям патологоанатома.

Налицо совершенно определенное суггестивное воздействие, по своему действительному результату мало связанное с рассуждениями о наркоманах, наркомании и ее последствиях, а заключающееся именно в показе обнаженного трупа девушки и манипуляций с этим трупом. Детьми это может восприниматься в духе некрофильства, ассоциироваться с фильмом ужасов, где смакуется смерть, тлен, разложение.

Далее показывают палату в больнице. Наркоманы рассказывают свои истории и истории своих друзей и знакомых, умерших от наркомании. Юноша спиной к камере рассказывает свою историю и историю друзей-наркоманов. Причем начинает он свой рассказ со слов: «В жизни нужно попробовать, конечно, все…» Потом говорит девушка: «Они все умирают, они вообще страшными становятся и вообще могут предать тебя. Нормальные друзья раньше были. Когда стали колоться, они стали тварями последними».

Вновь следует сцена с патологоанатомом. В этой сцене от странных манипуляций с трупом (перекладывание волос и др.) он переходит к удалению внутренностей. Сам труп уже не почти показывают, но демонстрируемые движения патологоанатома таковы, что напоминают разделку туши мяса на мелкие куски. Это опять сопровождается проговором детским голосом со звуковым фоном в виде монотонного ритмичного звука, оказывающего на слушателей гипнотическое воздействие. Такая звуковая комбинация сопровождает все сцены с патологоанатомом.

Вновь эти манипуляции сопровождаются монологом патологоанатома, якобы, должным внедрить в сознание зрителей понимание опасности наркотиков: «Наркоман живет долго, если колется с умом. Сколько же молодых дураков ловятся на такую вот удочку! Ну, во-первых, о каком уме вообще может идти речь, когда ты говоришь о наркоманах? По-моему, наркотики и ум – две вещи, совершенно несовместные. Да и потом, они ведь на глазах разваливаются, гниют заживо. И снаружи – синяки на местах уколов, фурункулы разные. Да и внутри – печень, почки, сердце. Просто ведь живого места нет. Просто мешки с гноем. И вот это называется – жизнь? Не знаю. Любой инвалид по сравнению с наркоманом, сидящим на игле уже где-то года 3–4, любой инвалид покажется просто эталоном красоты и здоровья. Так, ну, что ж, посмотрим, что у нас здесь. Н-да. Этой повезло: умерла от передозировки. Не дожила до главных болячек».

Отметим неэтичность и некорректность сравнения наркомана с инвалидами, а также фразы: «этой повезло…». Комментарий, который вполне возможен от патологоанатома, между делом разговаривающего со своим помощником, для психолого-педагогического воздействия на детей с целью профилактики наркомании оказывается совершенно неприемлемым. Акцент на то, что наркоманы рассчитывают и употреблять наркотики, и сохранить здоровье, – просто абсурден. Люди, в том числе несовершеннолетние, становятся наркоманами не для того, чтобы быть здоровыми, чувствовать себя здоровыми или выглядеть красивыми. И это вполне понимают даже дети. Рассчитывать на то, что школьники сформируют установку на неупотребление наркотиков на основании того, что это вредит здоровью или плохо отражается на внешнем виде человека – просто глупо. В подростковом возрасте у детей совсем другое ощущение и понимание здоровья, возраста, чем у взрослых людей. Они мыслят другими категориями эстетики и времени. Тем более, что в данном случае это говорится на фоне трупа, который по определению не может выглядеть «здорово» и эстетично.

Далее опять следуют сцены свидетельствования наркоманов о высокой смертности среди подростков, употребляющих наркотики. Отметим, что такие сцены составляют в фильме малую часть общей его продолжительности. Тем не менее, и они также оказывают тяжелое психологическое воздействие, что в целом совершенно четко навязывает депрессивное состояние детям-зрителям. Полностью отсутствует редакторский текст или профессиональный комментарий специалиста, который бы с учетом особенностей детского восприятия давал какую-то положительную информацию, без чего фильм просто превращается в натуралистическое изображение смерти, человеческих пороков и страданий.

Демонстрация утверждений молодого наркомана о том, что есть более сильные люди, организмы, а есть более слабые, и в среднем наркоман может рассчитывать на 5–10 лет, не учитывает особенностей детского восприятия времени. Для подростка в возрасте 12–15 лет – 5, а тем более 10 лет по психологическому ощущению соответствуют 20–30 годам в ощущении времени взрослым человеком. 20-летний человек для них – уже взрослый, а человек к 30 годам – «старик». Так что никакого воздействия в смысле осознания опасности для своей жизни и здоровья такие рассуждения и сцены не принесут. Все внимание детей будет сосредоточено на сценах манипуляций с трупом девушки.

После нескольких свидетельств наркоманов снова следует сцена с патологоанатомом. Он говорит: «Наркотики помогают решать проблемы. Ну, не знаю, не знаю. Тут ко мне частенько обращаются ребята-наркоманы из нашего дома, соседи. Медработник, как-никак. В отношении здоровья, во всяком случае, проблемы у них появляются. Это точно. Да и в жизни. Кого из училища отчислили, кого из дома выгнали, а кого-то в тюрьму посадили. Да, всё – наркотики. Ну, вот единственное, как наркотики помогают решить проблему, так это вот единственное, пожалуй, – обеспечить дорогу к нам. Вот лежит красавица. Точно никаких проблем у нее уже нет. Ни любви, ни учебы, ни жизни. Все позади».

Вся нравоучительная речь патологоанатома воспринимается очень фальшивой и неубедительной. К примеру, достаточно сложно себе представить человека в здравом уме (и даже наркомана!), обращающегося со своими проблемами со здоровьем к патологоанатому.

И опять его монолог сопровождается звуковым фоном и проговором детским голосом одних и тех же фраз на английском языке.

После сцен с медсестрой и наркоманами опять следует сцена работы патологоанатома. Он подчеркнуто буднично (как на базаре картошку) взвешивает на весах какой-то только что изъятый у трупа орган, продолжая свой монолог:

«От наркотиков легко отказаться, стоит только этого сильно захотеть. Ну что ж, еще одна сказочка. Вот только у наркомана появляются серьёзные проблемы со здоровьем, с деньгами, с милицией, наконец, всех не перечислишь, сразу появляется очень сильное желание, как они говорят, спрыгнуть с иглы, у каждого причём. И начинается. Ломка дома, родственники держат, потом лечение у нарколога, кодирования всякие. Всего этого хватает кому на неделю, кому на месяц, кому на полгода. Да. И снова за старое. Бедные родители. Денег никто не жалеет и времени. Иногда даже в другой город съезжают, все без толку. Тут от водки вылечиться – проблема. А тут – наркотики! Всю оставшуюся жизнь придётся лечить не только душу исковерканную, но и тело. Так что, одного желания маловато будет».

Отметим опять, что содержание комментария идет исключительно по негативному сценарию, не давая ничего позитивного. Необходимо подчеркнуть явно пониженную лексику и смысловое содержание всего этого длинного, разбитого на несколько фрагментов, монолога патологоанатома. В лучшем случае, это можно воспринимать как элементарное запугивание детей.

Если авторами фильма намеренно использован прием шокирования, устрашения ребенка с целью сильно напугать его и, тем самым, через психологические механизмы испуга обеспечить формирование убеждения в опасности употребления наркотиков, то этот прием (в таком его исполнении в данном фильме) является совершенно недопустимым.

Последствия такого прямого («фронтального») запугивания не просчитаны ни в педагогическом, ни в психологическом отношениях. В любом случае, одним из последствий будет внушение убеждения о безысходности («все без толку») судьбы наркомана, невозможности избавления человека от наркотической зависимости и недостаточности желания человека избавиться от наркотиков для того, чтобы порвать с ними. Компетентные психологи, напротив, утверждают, что только формирование у страдающего наркозависимостью устойчивого внутреннего желания избавиться от нее является единственной надежной опорой в борьбе с наркоманией – и для самого наркомана, и для врачей, всех других людей, кто ему может помочь в этом. Без такого желания все усилия других людей окажутся бессмысленными и бесполезными.

Патологоанатом продолжает потрошить труп, вынимает и проносит перед камерой внутренности умершей девушки. Монолог патологоанатома затем сопровождается сценой поливания им останков девушки из специального душа. Очевидно, что показано промывание брюшной полости, откуда только что, как было показано, были изъяты внутренние органы. Видно, что резиновые перчатки патологоанатома в крови. В восприятии детей все это может создавать устойчивое впечатление о данном фильме как о видеопособии по обработке трупа.

Выразим убеждение, что патологоанатом – это явно не тот персонаж, кому уместно рассказывать несовершеннолетним учащимся общеобразовательных учреждений о проблемах наркоманов и последствиях наркомании. Однако в данном фильме именно патологоанатом выступает в качестве одного из двух главных действующих лиц фильма. Второе действующее лицо (если так вообще можно выразиться в данном случае) – труп девушки, который в течение всего фильма подвергается различным манипуляциям, служит для привлечения внимания детей к фильму.

Интервью с наркоманами оказываются не доминантны. В данном фильме четко просматривается, что основные видеосмысловые доминанты по эмоциональной насыщенности, по степени воздействия на зрителя (даже взрослого человека) – это именно сцены, сюжеты с патологоанатомом.

Акцентуация, усиливающая именно такое восприятие, – начало и конец фильма, когда патологоанатом включает свет в отделении, а потом выключает, как бы заканчивая тем самым фильм. Выключение света здесь – завершение воздействия, закрепление. Как гипнотизер делает движения, выводящие пациента из гипнотического транса после внедрения определенных установок. Все эти действия осуществляются под проговор детским голосом и звуковое сопровождение в виде ритмичных звуков, оказывающих гипнотизирующее воздействие. Налицо явное использование психотехнологий при производстве исследуемого фильма.

Фильм, безусловно, должен подвергнуться самому тщательному исследованию специалистами по нейролингвистическому программированию на специальной аппаратуре. Но даже и без использования специальных методов выявляется использование в данном фильме методов нейролингвистического программирования, являющихся в данном случае скрытым психологическим насилием над несовершеннолетними, действиями, направленными не только на манипулирование сознанием, но и на скрытое воздействие на подсознание, минуя сознание.

Причем скрытое психологическое воздействие является многоуровневым:

• 1-й уровень: визуальный ряд, направленный на явное инициирование, возбуждение сильного чувства ужаса, растерянности, подавленности, на то, чтобы вызвать состояние эмоционально непереносимого, невыносимого страдания. Такое скрытое воздействие можно охарактеризовать как танатизацию (от греч. танатос – олицетворение смерти) детского и подросткового сознания;

• 2-й уровень: остинато232 звукового ритмичного сопровождения (даже своего рода квази-музыкального) в виде монотонного, ритмичного повторения синтезированных, ненатуральных звуков; этот звуковой фон несет в себе существенный гипнотический потенциал;

• 3-й уровень: постоянно повторяющийся ритмичный проговор детским женским голосом одних и тех же фраз на английском языке: « I had a dream last night. We had the same dream». В переводе на русский язык это означает: «У меня был сон прошлой ночью. У нас был один и тот же сон».

Этот звуковой фон является фоном другого порядка, не пересекающимся со звуковым фоном, указанным как второй уровень. Реализовано это за счет того, что использован детский голос. Высокие тона особенно влияют на сознание и подсознание. Кроме того, девочка говорит на английском языке простейшие по конструкции фразы. Ребенок осознанно или неосознанно будет пытаться прислушаться, за счет чего звуковые фоны не будут смешиваться. Ребенок будет пытаться перевести на русский язык и осознать содержание этих постоянно проговариваемых фраз.

Средства, реализуемые на втором и третьем уровнях, в том числе тембр голоса, монотонный сопровождающий звук, оказывают на слушателя гипнотизирующее воздействие, направленное на принудительное «размораживание» сознания, на подготовку сознания к последующей индоктринации, к внедрению психологических установок и ориентаций. Для детского сознания зрителей воздействие совокупности указанных визуального и звуковых рядов образует совершенно неразрешимый парадокс. С одной стороны, произносится вроде бы правильный текст о вреде и опасности наркотиков, но фон, на котором все это подается, воспринимается ребенком как ужасный, нестерпимый для эмоционального восприятия (в течение многих минут на экране по-настоящему «потрошат» и разделывают мертвую девушку).

Ситуация еще более усугубляется особым воздействием, оказываемым содержанием проговариваемых девичьим голосом английских фраз. Ребенок осознает, что показываемый визуальный ряд сопровождается постоянными словами о мечте или сне. Dream – это сон. Но это же слово в английском языке обозначает и мечту. Такие психотехнологии фиксируют сознание несовершеннолетних зрителей на неразрешимом парадоксе – смерть-сон-мечта. Это может привести к тяжелым психологическим расстройствам и даже психическим нарушениям. Реальный мир будет восприниматься ребенком как фон, а внедренный парадокс превратится в серьезную психологическую проблему, оказывающую деструктивное воздействие на психологическое самочувствие ребенка.

Воздействие совокупности визуального ряда и 3 звуковых рядов – 1) монолог патологоанатома и высказывания интервьюируемых лиц, 2) остинато звукового ритмичного сопровождения, 3) постоянно повторяющийся проговор детским женским голосом одних и тех же фраз на английском языке – может не осознаваться, воспринимаясь на уровне подсознания. Одним из результатов такого воздействия является программирование ориентации на уход от адекватного восприятия мира и, в первую очередь, от адекватного критического восприятия подаваемой в фильме информации и той информации, которая подается в процессе реализации «обучения» или «просвещения» по программам Центра «Холис» (видеофильмы служат лишь учебно-методическим обеспечением реализуемых программ). Совершенно очевидно, что специфический звуковой фон и детский закадровый проговор фраз на английском языке не обусловлены заявленными целями фильма. Это – психотехнологии, призванные осуществить программирующее воздействие на несовершеннолетних.

Что же навязывается? Очевидно, что эти фильмы нельзя рассматривать в отрыве от других программ и материалов Центра «Холис». Получается, что эти фильмы являются инструментальным средством для «размораживания», открытия сознания несовершеннолетних, а также для фиксирования сознания уже после программирующей обработки. В этом отношении фильм «Наркотики: мифы и реальность II» следует оценить как самый опасный из всех 4 представленных для заключения фильмов, как реализующий наибольшее психологическое насилие над зрителями. Воздействие этого фильма на коллективы несовершеннолетних учащихся чревато не только личностными деформациями, но и серьезными существенными патологическими изменениями личности и сознания детей. Просмотры такого фильма могут привести к появлению устойчивых детских фобий, неврозов, немотивированной агрессии, психическим нарушениям. Следует остановиться и на уже отмеченной танатизации сознания несовершеннолетних некрофильской в восприятии части детей направленностью и содержанием фильма. Это может оказать особенно разрушительное воздействие на подростков с неуравновешенной психикой, а такие дети есть в любом школьном классе.

Как уже указано выше, содержание фильма не несет никаких позитивных нравственных установок, рассчитано просто на прямое вульгарное запугивание детей смертью. В этом отношении не выделяются не только комментарии наркоманов, но и комментарии медработника. Медсестра Нина Старцева, неоднократно показываемая в фильме, заявляет: «Мы уже смеемся: “Постоянным клиентам – скидка”… Бывают даже по несколько дней подряд. Вчера поступил и сегодня поступает. То есть вообще, хоть бы совесть поимели».

Комментарии медработника явно не продуманы, не подготовлены, даны «на ходу». Возможно, авторы полагают, что такой подход будет положительно воспринят зрителями. Однако для работы со школьниками это неприемлемо. Врач демонстрирует не сострадание, не врачебный долг, а выражает раздражение «этими пациентами», которые совсем совесть потеряли не в силу того, что стали и являются больными наркоманами и потому ведут асоциальный образ жизни, причиняют страдания своим родителям, разрушают жизнь своих близких. Нет, они потеряли совесть, потому что посмели тревожить медицинских работников своим присутствием.

Оказывается весьма затруднительным оценить действительную мотивацию сотрудников Центра «Холис», внедряющих такие фильмы для показа в детской аудитории. Можно предположить, что рядовые сотрудники Центра оказались втянуты в эту практику, не имея достаточной профессиональной подготовки, чтобы самостоятельно оценить безграмотность и опасность данных видеоматериалов для детей или просто выполняя то, что им поручают руководители. Что касается руководителей Центра «Холис», то данный и следующие в рассматриваемом блоке видеофильмы позволяют уверенно говорить об их полной профессиональной некомпетентности, опасности их деятельности. Допускать этих людей к подготовке образовательных материалов, предназначенных для использования в образовательных учреждениях, и к непосредственной работе с детьми категорически нельзя.

В методических рекомендациях Центра «Холис» к данному фильму указано:

«“Наркотики: мифы и реальность”. Фильм представляет наиболее типичные мифы о наркотиках, которые развенчивают врач-патологоанатом и подростки, страдающие зависимостью от наркотиков.

Предлагаем построить работу с фильмом в режиме дискуссии. В начале урока, до просмотра фильма, все проиллюстрированные мифы выписываются педагогом на доске. Класс делится на 2 команды. Каждой команде дается задание опровергнуть мифы. После ограниченной во времени дискуссии с обсуждением наиболее убедительных вариантов учащиеся смотрят весь фильм.

После просмотра предлагается желающим высказаться на тему, что я теперь думаю о мифах. Примерные вопросы для обсуждения:

1. Чьи слова вас убедили больше?

2. Изменилась ли ваша точка зрения? Как?

3. Какие у вас есть аргументы, развенчивающие эти мифы?

4. Что вы будете чувствовать теперь, если вам предложат наркотик и будут уговаривать принять его, используя один из мифов?

5. Как вы поведете себя в такой ситуации?

6. Что вы скажете человеку, который пытается вас таким образом вовлечь в опасное поведение?

Эти вопросы побуждают подростков еще раз обратиться к просмотренному материалу, проанализировать его. Организуя дискуссию, педагог получает от подростков обратную связь, а учащиеся еще раз активно осмысливают и усваивают информацию.

В процессе развенчивания мифов дети тренируют логику аргументированного высказывания, обучаются способам конструктивного разрешения конфликтов, а сопереживание видеоперсонажу позволяет символически утолить характерную для подросткового возраста “жажду экспериментировать”. Поощрение спонтанности детей педагогом способствует их обучению конструктивному выражению своих чувств»233.

Сами по себе эти рекомендации с методической точки зрения стандартны, однако они имеют весьма отдаленное отношение к действительному содержанию фильма. Выявляется их надуманность, они существуют сами по себе. При попытке методиста опереться на реальное содержание фильма выявляется абсурдность рекомендаций.

Какому «видеоперсонажу» из представленных в фильме должны «сопереживать» дети – врачу-патологоанатому или же трупу? Или школьники должны сопереживать молодым наркоманам, рассказывающим об опасности употребления наркотиков? Не ясно, о чем должны дискутировать учащиеся, ведь «каждой команде дается задание опровергнуть мифы». Никаких действительно серьезных «аргументов, развенчивающих эти мифы», заставляющих школьников думать, активизирующих познавательную деятельность и нравственно-эмоциональную сферу личности подростков, фильм не содержит и не предлагает. Для этого надо детально обсуждать, что можно или нужно «пробовать» в жизни, а что нет (не только наркотики). Слова о всего 5–10 годах жизни наркомана, сами по себе, так же не убедительны для подростков в силу особенностей восприятия ими времени. Сказать, что наркотики не помогают решать никаких проблем в жизни, эмоционально аргументируя это показом трупа девушки, у которой уже «нет проблем», тоже явно недостаточно для профилактики вовлечения детей в наркопотребление, как и утверждений наркоманов перед камерой о том, что от наркотиков очень трудно отказаться.

Просмотр натуралистических сцен манипуляций с трупом девушки в морге (сами по себе они не дают возможности убедиться, что это труп именно наркоманки, погибшей именно от передозировки), в том числе сцен извлечения внутренностей трупа, а также высказываний молодых наркоманов не может являться профилактическим средством и не может быть оценен в качестве такого необходимого средства.

Фильм не может сформировать у школьников убеждение, что в жизни не стоит «попробовать все», имея в виду попробовать употребить наркотик, а также не может вызвать устойчивое недоверие к утверждениям о том, что наркоман может прожить долго, если «колется с умом», что наркотики «помогают решать проблемы», что от них можно отказаться, «стоит только захотеть».

Фильм «Наркотики: мифы и реальность II» не реализует и, в принципе, не в состоянии реализовать заявленные его создателями цели. Этот фильм оказывает на зрителей психотравмирующие воздействия и, следовательно, категорически противопоказан аудитории несовершеннолетних.