Потапова Татьяна – Космос говорит голосами экипажа подлодки «Курск»
| Вид материала | Поэма |
- Потапова Татьяна Игоревна классный час, 66.86kb.
- План мероприятий по празднованию 50-летия первого полёта человека в космос и подготовка, 32.65kb.
- Богланов Сергей Викторович, тренер детско-юношеской спортивной школы, вкк, 1580.2kb.
- Гуманитарный конкурс «Космос глазами детей» Финогенова Анастасия Соломин Павел Варфоломеева, 38.94kb.
- Рекомендации по безопасности полетов самолеты транспортной категории, 216.13kb.
- Нарушение требований настоящего Устава влечет за собой дисциплинарную или иную установленную, 1666.15kb.
- Э. Д. Потапова структурное подразделение-отделение №1 города Мичуринска Городской семинар, 108.43kb.
- О, космос! Ты предел мечтаний, 21.5kb.
- Положение о проведении школьного, 51.28kb.
- Золотухин Лев Андреевич, 490.4kb.
БОЖЬЯ ДУДКА
Я Божьей Дудкой был и ей остался.
Пою с утра и с утренней зари
Несу свой стих, который спотыкался,
Хрипел, кричал и кровью обливался,
Как Пушкин, от Невы до Тюильри.
Громады улиц пролетаю снова.
Звучит Свирель напевами грача.
Поёт мой стих и грозно и сурово.
Гляжу на мир светло и черноброво.
Несу свой стих, смеясь и хохоча.
Я Божьей Дудкой был и ей остался.
Рязань – мо обитель и приют.
Я Пушкину при жизни поклонялся.
И с ним недаром нынче повстречался
В моих стихах его друзья живут.
РОМАН КУБИКОВ: Из того же блока стихов:
О Свирель, печальница России,
Не грусти и не печаль бровей,
Глаз моих далёкий омут синий
Грусть-тревогу в облаке развей.
Прохожу я по родимым плёсам,
Наблюдаю жизнь издалека,
Заплетаю у берёзок косы,
Расплетаю гривы рысакам.
Т. ПОТАПОВА: Особое значение Есенин придаёт СЛОВУ. Писатель Юрий Тынянов говорил: «Он, Есенин, владел Божественным Глаголом!»
В 1995 году Россия отмечала столетие Есенина.
В моей тетрадке тогда за 2-3 дня возник поток из множества стихов. Одно из них звучит так:
Слово изначала было тем ковшом,
Что в колодец Неба ангел опустил.
Я на Землю эту странником пришёл
По садам вишнёвым голубых светил.
А в этом, 2010-м, впервые обратила внимание на статью Серёжи Есенина «Отчее Слово», посвящённое Андрею Белому.
К своему удивлению, я обнаружила в этой маленькой статье слова, которые стали началом моего стихотворения. Второй или третий абзац статьи начинался словами: «СЛОВО ИЗНАЧАЛА БЫЛО ТЕМ КОВШОМ…» Чудо да и только! А далее следовало: …ковшом, которым из НИЧЕГО черпают ЖИВУЮ ВОДУ».
Чувствуете – из НИЧЕГО! Небесное НИЧТО – это же ВАКУУМ или НООСФЕРА, о которой говорит Владимир Иванович Вернадский, наш русский учёный 20-го века!
Именно в НООСФЕРЕ таится множество идей и мыслей. Носителями их являются реальные человеческие личности.
А гении человечества считывают из Ноосферы новые открытия из всех областей знаний.
То есть мысль Есенина, высказанная им в статье «Ключи Марии» в самом начале 20-го века, перекликается с мыслями великого учёного, чья теория продолжает быть предметом изучения и в 21 веке!
Вот почему мы и говорим: СЕРГЕЙ ЕСЕНИН – ВЕСТНИК!
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ: А я дочитаю тот стих, который начинается словами: «Слово изначала было тем ковшом…»:
Зреет соком алым молодость зари.
Жаждой слова млеет чудо-голова.
Тянут спешно губы, – что ни говори, –
Из ковша святого нежные слова.
СЛОВО – ковшик звёздный
В плеске лунных дней,
В стих простой и поздний
Мне ЛЮБВИ налей!
ВИКТОР КУЗНЕЦОВ: Из небесных стихов Есенина:
ЖИВОЕ СЛОВО
Живое слово – трепет и тепло –
Пусть бьётся голубем в руке стиха простого.
Живая речь и ясно и светло
Возносится до клёна и золотого
И обнимает высь родных небес,
И гладит облако жемчужными крылами.
Живое слово орошает лес
И плачет, и смеётся между вами.
Т. ПОТАПОВА: Вспомним, что в «Ключах Марии» Есенин говорит и о Родовом Древе, которое хранит память поколений.
Эта мысль перекликается с мифологическим образом древа Иггдрасиль, о котором выше шла у нас речь. Древо это пропитано мудростью многих веков, насыщено МЁДОМ поэзии.
И сам человек, пробуждаясь к новой жизни, может почувствовать себя этим Звёздным Древом!
РОМАН КУБИКОВ:
Я чувствую и знаю:
О, Древо, ты – во мне.
С тобой перелистаю
В небесной вышине
Нанизанный на сроки
Свой сказочный альбом.
И месяц светлоокий
Мне выплеснет в ладонь
Лучей своих сюиту.
И Древа каждый лист
С улыбкою открытой
Мне скажет: «Гармонист!»
Т. ПОТАПОВА: в «Ключах Марии» Есенин говорит так же о божественности старославянского алфавита.
Об этом учёные заговорили только в начале 21 века, признав официально, что старославянская азбука спущена с Неба славянам Самим Господом Богом.
Автор «Ключей» обращает внимание на содержание каждой буквицы старославянского языка, на её начертание: каждая из них – есть Знак устремления славянина к Небу, к Создателю.
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ:
Я буквицею каждой
На поле жизни был,
По буквицам не дважды,
А сотни лет ходил;
На небо возносился,
На Землю упадал.
Века над Русью длился,
В безвременье страдал.
А так же, мучим жаждой
Словесной шелухи,
Сливал, и не однажды,
В ладонь твою стихи!
Т. ПОТАПОВА: Серёжа Есенин уже в 1918 году сказал: «С Земли смывается круг старого вращения». Это предсказание согласуется с утверждениями учёных наших дней о переменах параметров вращения Земли, входящей в эпоху Водолея.
РОМАН КУБИКОВ:
Я странник поневоле,
Я Мира властелин.
В стихах – крупинки боли,
Любовь, печаль и сплин.
Я полон звёздной страсти,
Бескрайности миров.
Я над собой не властен,
Но так же жив-здоров.
Я странник поневоле.
Я – круговерть миров,
Я кубок звёздной боли,
И всё же – жив-здоров!
Т. ПОТАПОВА: В творчестве Серёжи Есенина Земля, Россия и женщина – все эти имена сливаются в образ Музы, которая владеет воображением Поэта.
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН:
Я с Музою резвился и шалил.
В луга её заокские заманивал,
Духи цветов на эти косы лил,
А иногда как женщину обманывал.
Она не укоряла шалуна,
Сносила всё покорно и без ропота.
И иногда лишь слышала Луна
Нелёгкий вздох и дуновенье шёпота.
Мне Муза поправляла завиток
На слипшейся от пота пряди думы
И теребила сбившийся платок,
Когда смотрел я смутно и угрюмо.
Но, Боже, как легко пускалась в пляс,
Когда резвели ноги, плыло тело.
Как в старину на гульбище у нас
Родная Муза сразу молодела.
Она не забывала обо мне,
Как мать, сестра, любовница и дочка:
Под утро, ночью, в яви и во сне
Будила ритмы резвые во мне
И утирала вышитым платочком.
Это стихотворение – тоже из Космического сборника стихов С. Есенина 1995 года выпуска. А сборник называется – «ЗВЁЗДНЫЙ ПОЧЕРК»
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ: В своих звёздных стихах Есенин сам говорит о себе, как о ВЕСТНИКЕ:
Я взял очи у синего неба,
Я взял губы у алой зарницы.
На макушке колосьями хлеба
Предрассветная рожь колосится.
У тумана я взял свои песни,
Расплескал их в предутреннем звоне.
Я пришёл к вам как ласковый вестник
С колокольцем в жемчужной короне.
Т. ПОТАПОВА: Серёжа Есенин хотел сравняться в славе с самим Александром Сергеевичем Пушкиным и сказал в своём стихе:
Я с Пушкиным хотел когда-то сняться,
Чтоб рядом с ним себя запечатлеть.
Просил фотографов: спешите, братцы,
пока не вздумал умереть!
И я пришёл к нему и не во сне, а в яви,
Как к Блоку в Петербурге в первый раз.
И он сказал мне: «Вы, Есенин, вправе
Быть наравне иль первым среди нас.
Мы пьедесталы все уступим Вам, Серёжа.
Они нам в этой жизни не нужны,
Поскольку нынче нам всего дороже
Израненная молодость страны».
«Мой Пушкин, за такое откровенье
Готов не только с пьедестала слезть.
Но я почту за чудное мгновенье
Отдать за Вас и молодость и честь!»
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН: В сознании вестника пробуждена мысль о перевоплощении его Души. И он поэтическим языком говорит о том, насколько близки, а, может быть, и едины вибрационные лады его душевного организма с настроем музыкального гения:
Я – Моцарт в воплощении втором
На поэтичной ниве звонкогласной.
Всё то, что он не дописал пером,
Во мне рождалось музыкой прекрасной.
Чудесный танец юных эвридик,
Расцвеченный рукой самой природы,
Был грациозен, звонок, смел и дик
В моём стихе ведической породы.
Я всех объединял и всё любил:
Зверьё и пашню, города и страны.
Я луч как в зеркале на радугу дробил.
Во мне огней плескались океаны.
Я Русь свою десницею стиха
Обнял навечно, как младую деву.
Стиха Есенина несложному напеву
Созвучен вечно голос петуха.
Т. ПОТАПОВА: Кстати, Борис Пастернак сказал о Поэте:
«Есенин был живым, бьющимся комком той артистичности, которую вослед за Пушкиным мы зовём высшим моцартовским началом, моцартовской стихией».
Печальная Муза Есенина в 21 веке настраивается на оптимистическое восприятие жизни, потому что в Душе Поэта живёт уверенность в бессмертии и вера в возрождение России.
ВИКТОР КУЗНЕЦОВ:
Я, как прежде, молодой и новый,
Сбросив с сердца сутемень грехов,
Голову задрав, как куст кленовый,
Приношу вам ворохи стихов.
Я спешу к тебе не только в осень:
Вечно в поэтическом полку
Я служу своей любимой Роси
И пою своё ку-ка-ре-ку!
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ:
О, нежность – хрустальная бабочка,
О нежность – лазурная течь!
Не миф, не легенда, не сказочка,
Тебя мне бессрочно беречь!
Со мной рождена и завязана
В любовную тонкую нить,
Христом на бессмертье предсказана,
Её мне бессрочно хранить!
Т. ПОТАПОВА: Ещё о ПУШКИНЕ:
Я не в последний раз бывал над ним,
Над этим памятником вседержавной славы.
Затем встречался с ним, живым.
Мы вместе облетали главы
Знакомых храмов над Москвой-рекой.
Прекрасное должно быть величавым.
И, осенняя их своей рукой,
Мой Пушкин единил простор Державы.
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН:
Кто знал бы, что мы дважды можем жить?
Не дважды, – трижды, бесконечно много.
И всё же жизнью этой дорожить
Необходимо – то заветы Бога,
Которого, ругая и круша,
Мы изгоняли из сердец и Храмов.
Но Бога всюду чувствует Душа,
Не исключая даже чрева Мамы.
Мы в мир приходим, осенив себя
Крестом Господним в дальнюю дорогу.
И мир, как блюдце светлое дробя,
Себя по крохам возвращаем Богу.
ВИКТОР КУЗНЕЦОВ:
Стихи снимал я с неба и травы
И с перламутровой крапивы у забора,
С кленовой золотистой головы,
С подслушанного разговора
Между Луной и зыбкостью волны,
Дробившей отраженье летней ночи,
Вобравшей синь и трепет тишины
И мне их выплеснувшей прямо в очи.
Снимал стихи я с языка коров.
Ведь молоко поутру разливают,
И с тёплого земного каравая,
Когда покинул свой родимый кров.
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН:
Я не забыл, как розовым рассветом
Скакал на неуёмном скакуне,
Как юная смешная нимфа Лето
Прильнула гибкой талией ко мне.
Она Серко за ухом щекотала
Развесистой кленовою лозой,
То плакала, то звонко хохотала,
Увлечена июньскою грозой.
То радугу ловила в горсть ромашек,
То подносила мне сирень к виску,
То рукавом берёзовой рубашки
Гасила налетевшую тоску.
Я принимал ту ласку поневоле.
Во мне стихов зрел новый урожай.
А нимфа Лето утоляла боли.
Я женщин никогда не обижал.
Т. ПОТАПОВА: Свирель, принимающая от Сергея Есенина стихи из Тонкого Мира, просит чтобы Поэт сказал ещё раз о своей космической любви. И Поэт благосклонно соглашается:
Любовь… Ну что ж, и о любви, конечно,
Неплохо бы с тобой поговорить.
Скажу тебе, что на Пути на Млечном
Не раз пришлось окошко отворить,
Впустить черёмух запах неотвязный,
До одури забывшись до утра,
Ронять Руси в стихах рассказ бессвязный
О том, как плачет юная пора,
Ушедшая в заоблачные дали,
О чистом снеге, взгляде васильков,
О тех глазах, которые рыдали,
О топоте серебряных подков.
Куда ушла сиреневая юность?
Она осталась на моей Земле.
И тихий стон гитары семиструнной
Рождается в берёзовом стволе.
Я вижу Русь в рябиновом горенье.
Она как девочка в коротком кимоно
Снимает с облака моё стихотворенье,
Подаренное Родине давно.
РОМАН КУБИКОВ: Тема любви находит продолжение в другом космическом стихотворении Есенина. Он в этом стихе обращается, мне думается, ко всем женщинам России, которых он когда-то любил:
Ну, не вини меня, моя родная.
Что страсти нет давно в моей груди.
Рыдает сердце, тихо догорая,
И спрашивает: Что там, впереди?
Я весь истлел, мне кажется порою,
И в этом теле, розовом как день, –
Старик и юноша, которого не скрою.
Так Солнце сочетает свет и тень.
Я молод нынче – в этом нет сомненья,
Но память! – Мне её не одолеть!
В ней сотни жизней. Их преодоленье
И заставляет горестно болеть.
Хочу взлететь над собственною болью,
Хочу любить – а сердце не велит…
Ах, как же мы наказаны любовью,
Которая до крайности болит!
Т. ПОТАПОВА: Серёжа Есенин, обогнавший самого Пушкина в краткости жизни на Земле, молод, свеж и красив поныне. Мечет по Земле огонь своих стихов, живёт, общаясь с Россией, пророча ей светлое будущее, утверждает бессмертие человека и, если и прощается с нами, то совсем не надолго.
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН:
Я не прощаюсь – прошептали губы.
Я не прощаюсь – раздалось в ответ.
И вновь в душе серебряные трубы
Поют рассвет, поют рассвет.
Обвалы нежности спасают нас и губят
И на краю и на вершине лет.
Я не прощаюсь – прошептали губы.
Я не прощаюсь – раздалось в ответ.
Так Солнце ниву бесконечно любит,
Даря ей жизнь, желания и свет.
Я не прощаюсь – шепчут Небу губы.
Я не прощаюсь – слышится в ответ.
Т. ПОТАПОВА:
Однако сердце слышит, как Серёжа Есенин шлёт нам свой заоблачный привет. Прочти, Роман, – я обращаюсь к Роману Кубикову, – космограмму от Сергея.
РОМАН КУБИКОВ: «Друзья! Безмерно благодарю за память. Сердце обнимает Россию, рыдает и смеётся».
Как петух я с нашеста спрыгнул
И святое ку-как-ре-ку,
Крылья – радугой, шею выгнув,
Ради дружества изреку.
Не любитель я назиданий,
Не учитель – сын и поэт.
Ну, довольно слёз и страданий. –
Лучше Родины нашей нет!
И сажусь я за стол наш русский
Самоваром выкачивать спесь –
В Луге, в Пензе и в Златоусте,
И в Москве, и в любом захолустье
Жил Есенин и нынче есть!