Потапова Татьяна – Космос говорит голосами экипажа подлодки «Курск»
| Вид материала | Поэма |
- Потапова Татьяна Игоревна классный час, 66.86kb.
- План мероприятий по празднованию 50-летия первого полёта человека в космос и подготовка, 32.65kb.
- Богланов Сергей Викторович, тренер детско-юношеской спортивной школы, вкк, 1580.2kb.
- Гуманитарный конкурс «Космос глазами детей» Финогенова Анастасия Соломин Павел Варфоломеева, 38.94kb.
- Рекомендации по безопасности полетов самолеты транспортной категории, 216.13kb.
- Нарушение требований настоящего Устава влечет за собой дисциплинарную или иную установленную, 1666.15kb.
- Э. Д. Потапова структурное подразделение-отделение №1 города Мичуринска Городской семинар, 108.43kb.
- О, космос! Ты предел мечтаний, 21.5kb.
- Положение о проведении школьного, 51.28kb.
- Золотухин Лев Андреевич, 490.4kb.
ГЕН РУССКОЙ КРОВИ
Россия, Родина, печальная цевница,
Поющая и плачущая вновь!
Тебя, прекрасная венчанная царица,
Волнует и печалит наша кровь.
Не только кровь, пролитая на пашне,
Утраченная в родах и боях,
Окрасившая скудный день вчерашний
В родимых и ненашенских краях, –
Тебя волнует ген российской крови,
Гипербореев вольный, чистый ген,
Несущий зов космичной светлой нови
В стране былин и солнечных легенд.
Тот ген благословенный, отягчённый
Страданьем зодчества незыблемых натур,
На долгий путь звездами обречённый,
Наполнил соком жизни Эпикур.
Жестокостью и мудростью ведомый,
Хранимый нежностью и дикостью племён,
Ген русского разымчивого дома
Был Божьей благодатью сохранён.
Царём взбодрённый на колу и плахе,
Разорванный ветрами Соловков,
Соединён в смирительной рубахе
Извечных мудрецов и дураков,
И ныне длится ген российской крови,
Вавиловский вбирая пыл и гнев,
Энергией неповторимой нови
К звездам России светлый лик воздев.
Он возвышается. Шатки его усилья,
Но мощен взлёт, бесстрашен крыл размах.
И эти необузданные крылья
Ведут к богам, короткий путь избрав.
Не бойся, Русь, пойми, – преодолеет
И боль и тлен твой юный исполин.
Горит в груди огонь, и сердце зреет.
Уходит сон, уходит сплин.
И я, ваш Пушкин, ваш поэт нетленный
Парю над Русью, нежностью дыша:
Вчерашний, завтрашний и вечно современный
От Волги и до Иртыша!
СВИРЕЛЬ:
Скажи, мой Пушкин, мой чудесный гений,
Хоть чуточку мне нынче намекни:
В каком потоке – шквале настроений
Продлятся наши будущие дни?
ПУШКИН:
Ну, слушай, ласточка, Свирель моя родная,
Единственная птичка на Руси,
Поющая, летящая, сквозная,
Родная нам, о, Господи спаси!
Ну, слушай, девочка, поток твоих усилий
Рождает радость, нежность и полёт
Стихов звенящих, чудо эскадрилий
Слов радостных, потоки слёз и нот.
Но ближе к делу: нам рыдать не стоит.
Нас ожидает радостный полёт,
Который сердце наше успокоит
И двинет Русь дрожащую в поход.
Что будет с Русью? – Нет причины плакать.
Работы много людям на Руси,
Работы тяжкой. Глянца или лака
Не нужно умному – оставим дураку.
Без притязания на гениальность,
По-русски просто, так же в полный рост,
Определяя близость или дальность,
Решать мы будем русский наш вопрос.
И помогать в том деле непременно
Нам будет наш российский смелый ген
И ваш поэт, помощник ваш бессменный.
И никого не надобно взамен!
К сему, до утра певший и страдавший
Над вашею тетрадкою поэт,
Не евший, не рыдавший и не спавший,
На кромке дня, на грани новых лет.
Улыбкой освежая посох вещий,
Я не прошу ни отдыха, ни сна.
Свирель моя, отринем сон и вещи
И вспомним рифму – лето и весна.
Я, дом и дол всегда обнять готовый,
Лишён привычек милой старины –
Дремать до полдня, не спугнув покровы
Туманной деревенской тишины.
Я в скачке век готов вести отныне.
Я весь – огонь, и сполохом огня
Лечу над лесом, миром и пустыней,
И лености в полон не взять меня.
Моя религия – поэзия России.
Она обнимет веси – времена
Свирелью Родины. И взор поэта синий
Увидит моя милая страна!
РИТМЫ МОРЯ И СЕРДЦА
В СОГЛАСЬЕ С СУДЬБОЙ
или
ВСТРЕЧА С РЯЗАНСКИМ ВЕСТНИКОМ
В нескольких встречах с моряками «Курска» просквозила информация о том, что ребята не раз слушали мою авторскую радиопрограмму «Литературный альбом России», который звучал по нашему городскому радио с 1995 по 2008 год, а в начале 2008-го был переведён на канал «Эхо Москвы» и просуществовал до марта 2010 года.
В 2000 году в разговоре с ними я услышала, что они смотрели в своём морском клубе и видеозапись литературного вечера, посвящённого 200-летию со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Этот вечер мы с Людмилой Петровной Беляевой проводили 6 июня 1999 года в нашем Дворце культуры «Икар» (и эта запись хранится в Космическом Интернете).
Возможность прослушивания радиопрограмм, проводимых у нас, на плотной Земле, ребята объяснили очень просто. У них тоже существует космический Интернет, из которого можно извлечь любую радио или телевизионную программу.
А проводимые мною в городе литературные вечера, посвящённые русским поэтам, записываются на видеодиски, через космический видеоканал «Святозар». Святозар работает!
После проведения мною литературно-музыкального вечера, посвящённого 115 годовщине со дня рождения Сергея Александровича Есенина в городском историко-художественном музее (октябрь 2010 года), мне сообщили, что видеодиск с записью этого вечера тоже вошёл в дискотеку библиотеки, услугами которой пользуются наши моряки, живущие в Тонком Мире.
Было высказано пожелание, чтобы подобный вечер был проведён и в кубрике-клубе на подводном крейсере «Святой Иоанн».
Капитан крейсера Геннадий Петрович Лячин сказал мне:
«Татьяна Петровна, дата в литературном мире очень значительная – 115 лет любимому поэту! Ребята высказали пожелание – предложить Вам провести такой же вечер с нашей командой. Вы не возражаете?»
Мне ничего не оставалось, как согласиться.
«Вот и хорошо, – сказал Геннадий Петрович. – А ребята почитают на вечере новые стихи Есенина, которые вошли в его сборник ещё в год столетия поэта – в 1995 году. Разумеется, этот сборник издан здесь, у нас, в Тонком Мире!»
Ритмы поэзии для морских сердец, видимо, так же близки, как ритмы моря, без которых уже не могут жить люди, посвятившие себя службе во Флоте!
И вот этот вечер наступил.
Геннадий Петрович в назначенный день и час сообщил мне, что ребята уже собрались в кубрике-клубе:
«Атмосфера оживлённая. У многих в руках томики со стихами Есенина. Со стены на нас смотрит Серёжа Есенин. Портрет его оформлен в сиреневых тонах. Это художественная копия его фотопортрета, где он снят с трубкой в зубах и с тросточкой.
Ведите вечер, Татьяна Петровна, как Вы обычно это делаете в своей земной аудитории. Ребята Роман Кубиков, Илюша Налётов – наши поэты, Виктор Кузнецов помогут Вам в чтении стихов Есенина.
А я, если хотите, могу выступить в диалоге с Вами от имени самого Есенина!»
– «Меня это устраивает», – сказала я. И мне показалось, что я вошла в большой зал, освещённый зеленоватым светом невидимых ламп. «Свет молодого Мира», – объяснил мне внутренний голос.
Передо мной полукругом расположились наши друзья – моряки. Молодые приветливые лица, горящие глаза, светлые улыбки. Меня встретили лёгкими аплодисментами, которые вскоре затихли.
«Друзья мои, – сказала я неожиданно для себя звучным молодым голосом, – вот и настала встреча с творчеством Сергея Александровича Есенина, чьё стопятнадцатилетие сегодня мы отмечаем. Поздравляю вас с этой датой и с первым нашим литературным вечером!
Мы сегодня не ставим своей задачей останавливаться подробно на жизни поэта. Коснёмся лишь некоторых дат и событий. Но, прежде всего, будем говорить о космичности есенинского творчества, о философском аспекте его поэзии и прозы.
Думаю, что вы, мои друзья, поможете мне в ведении вечера. И я приглашаю Геннадий Петровича Лячина вести вечер вместе со мной!»
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН: Считайте, что я уже веду вечер вместе с Вами, Татьяна Петровна! Все вы, друзья мои, кто сегодня вместе с нами в этом клубе, интересовались творчеством Есенина. Вы прочли, наверняка, не только его стихи, но и кое-что из прозы. Знаете, что поэт после окончания церковно-приходской школы должен был поступать в Московский учительский институт. «Но, к счастью, – как сказал сам Сергей, – этого не случилось».
Т. ПОТАПОВА: Есенин искал пути в большую литературу и в 18 лет уехал из деревни в Москву. С тех пор он фактически стал странником по города и весям Родины.
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ: Я прочту космическое стихотворение Серёжи Есенина «Уход», которое опубликовано в его сборнике в год его столетия в издании «Космический вестник»:
Я надолго ушёл от поля
В многоликие города.
Знал, что будет плакать от боли
Мелкозвёздная лебеда.
И блескучие травы заноют
Над бессонием отчих могил
Про далёкое, про земное,
Всё, о чём я думал, чем жил.
Сыч нахохлится, мелкая птаха
Пропищит над крыльцом: тень-тень:
Где его голубая рубаха,
Что он вешал вчера на плетень?
Донимать будут всех у корыта
Те же куры и тот же петух.
И корова вздохнёт сердито,
Издавая молочный дух.
И тоскливая, жёлтым глазом
На подушку заглянет Луна,
Побеседует с медным тазом,
Что, мол, всё одна да одна.
И слезинку смахнёт украдкой.
И кудряшкой тряхнёт облаков,
И вздохнёт: наверно не сладко
Там ему среди дураков!
Знаю, знаю, конечно, не сладко
Молодому Есенину быть,
Потому что стихов лихорадка
Заставляет о доме забыть.
Я надолго оставил поле
Ради вовсе иной звезды.
Но недаром плачу от боли,
Вспоминая пучок лебеды.
Т. ПОТАПОВА: И тоска по деревне, по родному дому выльется в щемяще-трогательное повествование об избе с соломенной крышей.
РОМАН КУБИКОВ: «АХ, ИЗБА МОЯ!» – Так названо стихотворение 1995 года:
Ты под шапкой овсяной соломы
Смотришь пристально в светлую даль.
Ах, как долго я не был дома.
Песню жаль и тебя мне жаль.
Ох, как странно тебя мне видеть,
Золотистая голова!
Ах, изба моя, ты в обиде,
Но и я не погиб едва
Вдалеке от подслеповатых
В голубых прожилках окон.
Нет роднее любимой хаты,
Нет милее резных икон.
Ох, изба моя, милая мати,
Ты слаба и хлипка как хворь,
Далека от моих объятий.
Помнишь, тужишь? Со мной не спорь!
Т. ПОТАПОВА: Уехав в Москву, Есенин устроился корректором в типографию Сытина. Он познакомился с московской богемой, со здешним обществом.
Среди них были начинающие поэты, художники, журналисты, – публика пёстрая, разнообразная, жаждущая развлечений и славы. Это окружение его не удовлетворяло.
Сергей осознал, что нужно стремиться в Петербург, который был и остался душой России. Там сосредоточен цвет русской интеллигенции. Его влекла встреча с главным поэтом эпохи – Александром Блоком. И в марте 1915 года эта встреча состоялась.
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН: Я и прочту стихотворение, которое Серёжа посвящает Александру Блоку.
Мой старший брат, мой Блок,
Пришед впервые в Питер
Незащищённым розовым птенцом,
У Вас нашёл я русскую обитель
и гридницу отцов.
Нева передо мной широко расстилалась.
Но путь мой был не прост.
Душа моя, однако, не боялась
до неба строить мост.
Он вырос от рязанского подворья
Сквозь Бруклин и Париж,
Пронзив года, кресты и темень горя,
стал выше крыш.
Тот мост стал крепок, Блок.
Твоею встречей
со мною, друг!
С того моста стихи
как звёзды мечет
Душа вокруг!
Т. ПОТАПОВА: Мы с вами договорились сегодня обозначить лишь некоторые вехи в жизни Есенина.
И вот в 1923 году, в итоге поездки в Америку, Есенин пишет статью об этой стране. Статья названа «Железный Миргород» Почему?
ВИКТОР КУЗНЕЦОВ: Миргород, как мы знаем, – это родина гоголевских героев. Там живут Иваны Ивановичи и Иваны Никифоровичи, которые увязли в болоте сплетен, стяжательства, раздоров-споров. А ЖЕЛЕЗНЫЙ, – потому что Америка уже в двадцатых годах отгородилась от всего мира небоскрёбами, забетонировалась, пытаясь возвыситься над всеми.
Т. ПОТАПОВА: Поэт первоначально восхитился громовой американской цивилизацией. Но тут же был повержен в прах их нравами.
И, как бы в насмешку над самим собой, пишет в своей статье: «Бедный русский Гайавата (герой «Песни о Гайавате» американского поэта Лонгфелло) обольщаться внешним лоском Америки – это значит, принять за истину и цель жизни ту душевную пустоту, которая уничтожила коренное население Америки – индейцев. Это значит, покорно принять такую же участь – обречь себя на вымирание!»
Слова, произнесённые Серёжей Есениным в начале 20-го века, звучат сегодня для нашей России как нельзя более пророчески и поучительно!
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ: Дополню впечатление от прозы Есенина его же стихом:
Довольно ахать, разевая рот,
Выслушивая блеф американца.
Меня, ты знаешь, зло давно берёт,
Когда покорный, добрый наш народ
Во всём готов поверить иностранцам!
В своих пенатах мудрости не счесть.
Своих учёных звонкая ватага,
Высвечивая молодость и честь,
В укор вражде и вопреки гулага
В моей стране многострадальной есть!
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН: Далее в своей статье Есенин пишет: «Свет реклам бывает страшен. Море огня с Бродвея освещает в Нью-Йорке продажных и беспринципных журналистов, самодовольство и безразличие обожравшегося богатства к страданиям бедноты, полное равнодушие к понятиям нравственности и вековой культуре Европы, торжество чванства и невежества!»
РОМАН КУБИКОВ: Картину дополняет выразительный стих Есенина:
Продажность журналистов, бред реклам
И взгляд, что доллар всё на свете может,
Громовость с низостью душевной пополам
Взорвут страну и сердце уничтожат!
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ:
Душа должна взлетать. Она должна быть лёгкой.
Должна уметь витать, быть гостьей звёздных нив.
Дружи, Душа, с пером и с музою-плутовкой,
Умей пораньше встать, усталость уронив.
Взлетай, пронзив туман и темень поднебесья,
Взлетев, ликуй и пой и, снова возвратясь,
Не забывай слова лилово-звёздной песни,
Чтоб над тобой тоска не возымела власть!
Т. ПОТАПОВА: Серёжа Есенин прошёл короткий и скорбный путь от восхищения революцией 1917 года до полного в ней разочарования. По свидетельству его друга журналиста Владимира Чернявского: «Чем дальше, тем вернее и горше говорил он о том, что всё, во что он верил, идёт на убыль, что его, Есенинская революция, ещё не пришла. У него – говорил он, сжимая кулаки, – всё, всё отняли!»
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН:
Жил я в бусах росы над покосами,
Зыбким свеем свивался в песке.
Забавлялся с девичьими косами
Хворостиной в пастушьей руке.
А когда грянул гром над околицей,
Заунывный послушался стон,
Я услышал, как матери молятся,
Топ и ржанье с вселенских сторон.
И под чашею неба расколотой
Вдруг покинул и поле и лес,
На подвесках из лёгкого золота
Закачался в лампадках небес.
Так и дышит небесными звонами
И надеждою теплится Русь.
Я стихами молвы забубёнными
На икону Рязани молюсь.
Т. ПОТАПОВА: Мы назвали Серёжу Есенина вестником. Такое же название носит наш сегодняшний вечер «РЯЗАНСКИЙ ВЕСТНИК».
В высоком, философском смысле слово ВЕСТНИК означает человека, несущего через образы искусства высшую правду и свет, льющиеся из Иных, более высоких миров.
И сегодня обратимся к статье Есенина «Ключи Марии», которая была им написана в 1918 году. На эту статью критики до сих пор не обращали серьёзного внимания.
Однкако, в ней выражен новый взгляд поэта на Мир, на Вселенную, на назначение человека, как наместника Бога на Земле.
ВИКТОР КУЗНЕЦОВ:
Ключи Марии всюду: в резвом поле,
на холке скакуна,
В тюрьме, в струе воды, на воле
и в чарочке вина,
В избе, в узоре над окошком,
над дымкою ракит,
В глазах у пса и у домашней кошки,
где дремлет скит.
Ключи Марии – в голубе над крышей,
в руке мальца.
Бери ключи. Они поднимут выше –
в чертог Отца.
Т. ПОТАПОВА: В статье Есенина идёт речь не только о Марии, о Богоматери, – речь идёт о Душе человека, которую в одном из северных поверий славяне называли Марией.
Говоря о КЛЮЧАХ, которые дарует Душе Человека Богоматерь, автор обращает внимание на своеобразие славянского быта. Смотрите, – говорит он, – Душа славянина всегда стремилась к звёздному пространству: конёк на крыше, голубь на князьке крыльца, петушок на ставнях, на расшитых листьями и ветвями полотенцах! – Всё это великие ЗНАКИ устремления Человека к Богу.
Это и есть КЛЮЧИ Души, КЛЮЧИ Марии, которые даёт Душе Человека Божья Матерь, чтобы открывать Бога в себе и в окружающем Мире, во Вселенной.
Такого нет ни в одной стране, кроме России. Конь – вечный знак устремления ввысь. Петух встаёт раньше всех, зовёт к Солнцу, голубь – знак Святого Духа.
ВИКТОР КУЗНЕЦОВ: Прочту стихотворение Есенина того же 1918 года, когда возникла статья «Ключи Марии»:
Я ещё никогда бережливо
Так не слушал разумную плоть.
Хорошо бы под ветками ивы
Опрокинуться в розовость вод.
Хорошо бы, на стог улыбаясь,
Мордой месяца сено жевать…
Где ты, где, моя тихая радость –
Всё любя, ничего не желать!
Т. ПОТАПОВА: Здесь звучит безотчётное бескорыстие, стремление отдать себя на служение Миру полностью, ничего не требуя взамен.
ГЕННАДИЙ ЛЯЧИН: А вот стихотворные строки той же поры:
Отвори мне, страж заоблачный,
Голубые двери дня.
Белый ангел этой полночью
Моего увёл коня.
Богу лишнего не надобно.
Конь мой – мощь моя и крепь.
Слышу я, как ржёт он жалобно,
Закусив златую цепь.
Вижу, как он бьётся, мечется,
Теребя тугой аркан,
И летит с него, как с месяца
Шерсть буланая в туман.
Т. ПОТАПОВА: Есенин в «Ключах Марии» говорит о пастухе, как о первом мыслителе и Поэте.
В древности никто не располагал временем так свободно, как пастухи. Есенин вспоминает пророка Амоса, который был пастухом и сказал о себе: «Я не царь и не царский сын, я пастух, а говорить меня научили звёзды». (Из Библии).
Пастух выходил в поле, обращал взор к небу и читал по звёздам судьбы народов и стран.
Звёзды – это Золотая книга странника. Пастух верит в переселение душ и всё знает о небесном происхождении Человека.
И сам Есенин чувствует себя древним пастухом.
РОМАН КУБИКОВ: Из земных стихов Сергея –
О, пашня, пашня, пашня,
Коломенская грусть,
На сердце день вчерашний,
А в сердце светит Русь.
Как птицы, свищут вёрсты
Из-под копыт коня.
И брызжет солнце горстью
Свой дождик на меня.
О край разливов грозных
И тихих вешних сил,
Здесь по заре и звёздам
Я школу проходил.
И мыслил и читал я
По Библии ветров,
И пас со мной Исайя
Моих златых коров.
Т. ПОТАПОВА: И музыка вся, звучащая в мире, – говорит Серёжа Есенин, – тоже от небесного звёздного неба. Это – тоже КЛЮЧ от дверей закрытого храма мудрости. Этой музыкой звучит тростинка–дудочка, срезанная пастушком на могилке или на болоте. Божья дудка – это та же Свирель, которая даётся Поэту–пастуху, чтобы духовно просвещать людей.
Недаром Есенина ещё при жизни называли Орфеем, – греческий мифологический герой, который своим пением зачаровывал богов и людей. Есенин сам себя называет Божьей Дудкой.
ИЛЬЯ НАЛЁТОВ: Прочту стихотворение Есенина, вошедшее в сборник, изданный здесь, у нас, в 1995 году: