Лекция 17 5 декабря 2008Г
| Вид материала | Лекция |
- Ульяновск, 17-19 декабря 2008 г. ( сайт: www uni ulsu ru ) Ульяновск 2008, 1972.01kb.
- Решение от 29 декабря 2008г. №78, 678.53kb.
- Годовой отчет производственно-хозяйственной деятельности ОАО «Горный автодор» за 2008, 825.65kb.
- Инновационный евразийский университет, 239.44kb.
- Методические рекомендации Краснодар 2011, 278.51kb.
- Инновационный евразийский университет, 1053.63kb.
- Тольяттинский государственный университет Комиссия по качеству Решение №23 от 16 декабря, 7.86kb.
- Гаврилов Эдуард Петрович Патентно-лицензионное право Зачет 21 декабря 14 декабря сдать, 527.81kb.
- А. Н. Карпов «01» декабря 2008г, 638.28kb.
- Личностно ориентированная профессиональная подготовка преподавателя актерского мастерства, 350.84kb.
Закирзянова А.
Здесь психические функции используются в понимании Выгодского?
Щедровицкий П.Г.
А у Выгодского, какое понимание?
Олейник В.
Последняя схема. Там что по содержанию?
Щедровицкий П.Г.
Так я вроде и читал?
Данилова В.Л.
Так когда появились…. Вроде бы специфика деятельностного периода в том, что они начинают моделировать строение времени. За счет того, что есть какая-то единичка, которая в самой схеме начинает тиражироваться в зависимости от течения времени. Я сейчас задумалась, как эти схемы появились? Значит в 63-м они во всей красе и очень сложные. Потом попозже они вроде бы упростятся до простой схемы воспроизводства деятельности и трансляции культуры. Где они попадаются первый раз? Аристарх? Вроде там, в Аристархе это описывается словами, там, где эти Т-образные схемы – 63-й год они явно есть.
Щедровицкий П.Г.
Когда ты говоришь про время, ты что имеешь в виду?
Данилова В.Л.
Про время истории кружка? Или про время, которое в схемах?
Щедровицкий П.Г.
Вот интересный вопрос. Скажи, сколько времени сейчас?
Данилова В.Л.
А в какой системе исчисления?
Щедровицкий П.Г.
Не правильно. Теперь повернись к залу. Осуществи свое действие. Что ты сделала, когда я тебя спросил?
Данилова В.Л.
На часы посмотрела?
Щедровицкий П.Г.
На часы. Нет ощущения полного идиотизма? В каком смысле на часах мы видим время?
Данилова В.Л.
В смысле инструмента, который моделирует процесс изменения.
Щедровицкий П.Г.
Что это он моделирует? Вы считаете, что вот эта стрелка, которая так вот перемещается, она моделирует время, да?
Данилова В.Л.
Время не моделируется, время – абстрактное понятие.
Щедровицкий П.Г.
О! Отлично. Если ты всегда готова рефлектировать и понимать время как форму организации пространства, потому что ничего кроме формы организации пространства на часах нет, то какой вопрос ты задаешь по отношению к схемам, которые рисует кружок? Я тебе могу сказать: и в схеме замещения есть время. Причем даже два времени. Потому что с одной стороны схема замещения идет вот так, т.е. мы говорим: измерил, отобразил в знаке, отнес к объекту. А с другой стороны, время идет вверх, потому что усложнение этажей замещения тоже может пониматься как особое историческое время.
Данилова В.Л.
Я согласна. Оно там еще слева направо идет. Я говорю о том, что в 60-е появляется особое устройство знака, это самое время изображающее. Заключающееся в том, что кладется какой-то блок А1, и дальше в схеме закладывается его тиражирование с разными вариантами.
Щедровицкий П.Г.
Подожди, давай еще раз. Я не хочу сказать, что ты не права, но я хочу точно понять, что ты спрашиваешь. По сравнению с теми А, А1, А2, которые есть в схемах знания?
Данилова В.Л.
По сравнению с теми вводится особый символ тиражирования единицы с постоянной структурой. Тиражирования, при котором структура не меняется. В этом смысле можно считать, что А1…Ак – тождественны. Это особая языковая фигура. Поскольку вот этот символ появляется, то это значимо. Я могу предположить, что то содержание, которое выражено в этом символе, стало значимым. Поэтому я это фиксирую, и мне интересно, когда этот символ появляется.
Щедровицкий П.Г.
С самого начала.
Данилова В.Л.
Нет. По-моему, эта конструкция упрощается по отношению к исходной схеме. Поскольку в исходной схеме, совершенно очевидно, есть гетерохронность, о которой ты сказал, здесь очевидно, что время идет снизу вверх. Во всех вот этих вот паровозиках. Т.е. появляется вот эта схема вагончика. Она довольно специфична. Потом, как я понимаю, она исчезает.
Я не знаю, на сколько это значимо для истории развития методологической мысли. Раз мы занимаемся языком схематизации, то вроде есть смысл новые символы, новые формы организации пространства и схемы фиксировать.
Похоже, что дальше будет интересная игра. Здесь ведь одна из различных альтернатив развития методологической мысли. Тождественны ли эти единички между собой, или же мы предполагаем различия? Т.е. воспроизводство деятельности и трансляция культуры – у нас норма полагается как тождественная, а ситуация как изменчивая. Вот в этих схемах применяются все блоки, входящие в структурную единицу. Структурной единицей я называю вот эти, выделенные части схемы:
Щедровицкий П.Г.
Ну, отлично. Смотри, мне с одной стороны нравится твоя попытка усложнить вопрос, и мы должны к этому отнестись. Я пока не могу тактически понять, как к этому отнестись. А с другой стороны, мне очень нравится то, что ты сейчас стала делать. Ведь фактически, ты отвечаешь на свой вопрос, заданный исходно. Ты говоришь: каким же это образом, вдруг ни с того ни с сего, тем более на основе материала педагогического, вдруг возникла базовая единица схемы воспроизводства? И начинаешь ее пунктиром обводить. Но, обрати внимание, да. Вот она. И мы можем сказать, что фактически, это на разном материале, одна и та же базовая конструкция. Даже не побоюсь этого слова – схема. Некоторая базовая схема, которая накладывается на различные группы вновь привлекаемого эмпирического материала, связанного с процессами генетического исследования деятельности. А вы помните, что собственно есть работа, мы ее с вами подробно не читали, но эта работа, даже в библиографии, обозначена на очень раннем периоде, и называется: 1959 год, Щедровицкий, Ладенко «О некоторых принципах генетического исследования мышления». Опубликована в тезисах докладов на первом съезде общества психологов, Москва 1959 год, выпуск 1.
И в этом плане ты спрашиваешь: а не являются ли эти конструкты (самые простейшие, фундаментальные трехблочные, трехзвенные конструкты) некоей фундаментальной схематизацией типов тех процессов, с которыми они имеют дело.
Данилова В.Л.
Здесь я даже не спрашиваю. Это я готова положить как исходный тезис. Являются.
Щедровицкий П.Г.
Тогда почему у тебя вызывает такое сомнение, что в основу онтологической схемы деятельности кладется именно этот базовый конструкт.
Данилова В.Л.
Меня здесь начинает интересовать две трансформации, которые с этой конструкцией произошли. Первая трансформация, это переход от схемы развития к схеме воспроизводства. Это схема развития. Можно критично относиться к тому содержанию, которое за этой схемой лежит, но это схема развития.
Щедровицкий П.Г.
А если я скажу иначе? Это схема процесса. Просто схема процесса.
Данилова В.Л.
Ну, Петр, каждый из нас это материальное тело. Это не интересно.
Щедровицкий П.Г.
Подожди. Во-первых, это не так. Потому что, как известно, если бы мы были только материальным телом, то мы были бы трупами. А поэтому действительно, когда ты характеризуешь некое явление, тебе приходится ответить на вопрос: какие его характеристики могут быть отнесены к плану его сущности?
Данилова В.Л.
Могу тебе вернуть, потому что это не только процесс, но и структура. Если ты абстрагируешься от наличия структуры, то эта абстракция сравнимая с тем же, что и посчитать человека материальным телом. Т.е. это переупрощение.
Щедровицкий П.Г.
Любая онтология, говорил я, пытаясь вразумить вас на прошлой лекции, всегда есть фундаментальное переупрощение. И в этом функция онтологии.
Данилова В.Л.
По-моему, Выгодский обсуждал ограничение на простоту.
Щедровицкий П.Г.
Мало ли что. Много кто обсуждал ограничение на простоту. Но онтология должна фиксировать, с одной стороны, фундаментальное, а с другой стороны кондовое.
Данилова В.Л.
С третьей стороны, мы когда-то обсуждали, что если мы берем вот эту схему модели-конфигуратора, которою можно рассматривать как задание определенной функции онтологии, то модель-конфигуратор должна быть такой, в частности, по уровню сложности, что бы отдельные знания о ней, можно было рассматривать как ее проекции. В этом смысле модель конфигуратор сложнее, чем ее проекции.
Щедровицкий П.Г.
Секундочку, мы специально целую лекцию потратили на разъяснение того, что функция быть моделью, функция быть конфигуратором и функция быть онтологией это разные функции. Хотя, бывают случаи, когда модели выступают одновременно в функции конфигурирования, а конфигураторы, построенные в определенной ситуации, для конфигурирования определенного набора знаний, конкретно ситуативно и исторически ситуативно, потом, на какое-то время, становятся онтологиями. Но оттого, что такое бывает, не значит, что это суть вещей.
Данилова В.Л.
Т.е. ты говоришь, что онтология деятельности не должна была выполнять функцию конфигурирования знаний о деятельности?
Щедровицкий П.Г.
Не должна была. Более того, любая попытка конфигурировать столь многообразные знания о деятельности, о различных ее ипостасях, которые в тот момент уже присутствовали в актуальной культуре… Хорошо, что они не читали Мизеса, вот такой толстый талмуд под названием «Деятельность», кстати, написанный в 35-м году, хорошо, что они так мало знали. Кстати, интересный вопрос: как вы на английский язык деятельность переводите?
…
Activity.
Щедровицкий П.Г.
Какая же это activity? Activity – это та деятельность, которая эманация субъективной активности. Это активность в точном смысле этого слова. На самом деле, в англоязычной традиции деятельности нет. А единственное, что более или менее близко в англоязычной трактовке, к понятию деятельности в германоязычной трактовке, это понятие эффективности.
Данилова В.Л.
Кстати, Петр, practice более или менее похоже.
Щедровицкий П.Г.
Поэтому попытка конфигурировать была заведомо обречена на провал.
Данилова В.Л.
А какие функции на твой взгляд несла вот эта самая онтология ВДиТК?
Щедровицкий П.Г.
Онтология всегда несет одну единственную функцию, она утверждает принцип существования.
Данилова В.Л.
Но если серьезно относиться к тому, что ты сказал, то ты говоришь, что в то время, как в 57-м году, они говорили о том, что в мышлении как деятельности есть два базовых процесса: развития и функционирования, то в 60-х годах они сказали, что сущность деятельности в воспроизводстве.
Щедровицкий П.Г.
Более того, они так и сказали. И что воспроизводство, если уж пользоваться тем, о чем ты сейчас начала спрашивать, воспроизводство есть та фундаментальная структура, вне которой не может быть не функционирования, не развития, ничего другого. И никакой другой, даже интуитивно понимаемой процесуальности.
Верховский Н.
Т.е. воспроизводство есть структура, а не процесс.
Щедровицкий П.Г.
Воспроизводство есть фундаментальная структура, обеспечивающая процессуальность всего того, с чем они имели дело в различных эмпирических ситуациях. И, в общем-то, весь этот длинный пассаж, который я делаю, заключается в том, что да, они, захватывая различные блоки эмпирического материала, прежде всего, педагогического или психолого-педагогические, связанные с этой эмпирией передачи, обучения, усвоения и прочее, они все время наталкивались на некоторую базовую схему. Они каждый раз переоткрывали ее для себя. На одном материале, на другом, на третьем. А потом сказали: «Елки палки! Может вот это оно и есть?»
Верховский Н.
Но это к вопросу о появлении онтологии, которую вы читали, по-моему, в 15-й лекции.
Щедровицкий П.Г.
Я же почему попытался ускориться? Потому что у меня есть такое ощущение, что мне пока не удается донести некий базовый тезис. Мы начинаем уплывать в сторону слишком большой дробности предметного содержания, вот сейчас пойдем в сторону педагогических трактовок, потом языковедческих и прочее. А вот основной тезис мне не удается донести и закрепить. Поэтому я еще раз прохожу по нему.
И в этом смысле, я говорю простую вещь, что, даже положив набор графем, вы видите, что в них есть нечто общее. И, наверное, это общее, что в них есть, это и есть будущая схема.
Верховский Н.
А можно тогда вопрос? Вот эта вот схема – это развитая схема всего, что было в предыдущих моментах сказано?
Щедровицкий П.Г.
Нет. Это еще один сюжет. Потому что, обрати внимание, ситуации остались. И когда мы будем с вами разбирать понятие ситуации, то мы будем вынуждены, в том числе, вернуться к этим исходным работам по играм, к специфической форме исходной схематизации ситуации, без всяких человечков, хотя там человечки, зачастую точечками внутри отмечены. И вот эта вот очень смешная, почти Левиновская трактовка ситуации, когда знаки, какие-то предметы, еще что-то, как структурные элементы окружения, превращающиеся в ситуацию только в силу наличия центра, из которого стягивается окружение, как некоторая структура. И вот эти стрелочки направленные к центру. Фокусировка. Если вы возьмете ранние работы Левина, то он обсуждает только это. Он обсуждает этот странный переход, при котором что-то окружающее нас, и при этом равно не значимое, превращается в означенное, обладающее разным уровнем ценности для некоего центра. Прежде всего, для индивида. Индивид превращает обстановку в ситуацию, размечая ее разными значками значимости. В связи со своей субъективной энергией, в том числе с процессом конечно, для процесса.
Почему я сказал, что материал игры очень важен? У Выгодского есть работа, я уже упоминал ее. Советую вам посмотреть ее внимательно, все равно придется с этим позже разбираться, в тот момент это было общее место, «Детский рисунок». Вы просите ребенка нарисовать что-нибудь, не важно что, например, нарисовать свою семью. Он рисует. Психологи обращают внимание на то, что могут возникать очень странные рисунки. Родители могут быть разного роста, на том или ином расстоянии от него. Или, например, он рисует фигурку человечка и огромную пуговицу. Попробуйте ему объяснить: «Ну, как же так, у тебя что-то не то с геометрией, с восприятием пространства. Ведь пуговица не бывает такая большая. Ведь на самом деле, пуговицы маленькие. Они должны же быть соразмерны». Он на вас смотрит как на полного идиота. На самом-то деле, конечно же, пуговицы бывают величиной с самого человека.
Если вы посмотрите, как вы сами воспринимаете окружение, вы только этим и занимаетесь. Эйзенштейн потом это все отрабатывал после театра Гурджиева, собственно Гурджиев только этому и учил, он отрабатывал это на новом виде кинематографа. Когда вот этот скачущий объектив, который произвольно выхватывает из пространства куски, неожиданно увеличивая, то какой-то рваный башмак, то скачущую физиономию – вот такой скачущий монтаж. Почему? Потому что вообще-то человеческое восприятие так и устроено на самом деле. Вся попытка его рационализировать и перевести в классическую школу русской живописи 19-го века, это все ерунда.
И они, начав разбираться с игровыми ситуациями, феноменом усвоения, обучения, они это все сразу увидели в эмпирии, в материале. Их интересовал этот переход. А теперь, если мы эту схему вложим в ту схему, то получится несколько наложенных друг на друга организованностей, которые мы можем структурно схватить, как значимые в каком-то объекте. Каждый из них погружен в свой процесс. И каждый этот процесс устроен одинаково. Т.е. он устроен как эта матрица, как эта триада, с зацеплением функции перехода на другие элементы организованности общей схемы.
Более того, можно еще жестче сказать. Можно сказать, что в деятельности разные элементы служат переходником к изменению других элементов. Деятельность, для того, что бы меняться, все время цепляется за свои собственные элементы. А теперь нужно просто отойти от этого эмпирического многообразия, и сказать: «Во! Вот это и есть принцип, общий для всего в деятельности». Выявленная нами закономерность изменения той или иной конкретной организованности, будь-то вещь, предметный элемент, будь-то способность, будь-то способ деятельности, средство, знание – суть отражение общего принципа существования любой организованности и всей деятельности в целом.
Данилова В.Л.
Возвращаясь к онтологической функции: ты ее на какую онтологию примеряешь? На объемлющую или на предельную?
Щедровицкий П.Г.
Мне кажется, я же про это говорил. Совершенно понятно, что она сначала всегда претендует на роль предельной, и в подавляющем большинстве случаев, потом оказывается, в лучшем случае, на месте объемлющей. И возможно это специфический принцип любой онтологии. Потому что на месте предельной, судя по всему, в человеческом мышлении, по крайней мере, последние две тысячи лет, а что было до этого, мы не знаем, существует такая специфическая онтология, как онтология «проблемы». Единственный правильный логический тезис заключается в том, что мир есть проблема.
Но поскольку любая онтологическая схема претендует на большее, чем быть просто исторически меняющимся знанием, то она сначала хочет занять это место. Поэтому они сначала положили это как универсальную онтологию. Лет пять – семь она эту функцию выполняла в общем пространстве их работы.
Данилова В.Л.
Если считать, что объемлющая онтология должна как-то пространство зонировать, то, вообще говоря, эта штука мне нравится больше.
Щедровицкий П.Г.
Конечно, ты же психолог.
Данилова В.Л.
А ты знаешь, я могу вот эту левую субъективную часть заменить чем-нибудь вполне объективным. У нас просто в ВДиТК нет этого принципа зацепления через организованность. И он может туда приговариваться, но нарисовать его туда нельзя. Дальше, вспомни, как в начале 80-х Георгий Петрович, преодолевая большое сопротивление старого состава кружка, вводил принцип трех Г. Это идея, что деятельность гетерохронна, гетерорхирована, гетерогенна. Здесь это уже нарисовано. В ВДиТК этого не было, поэтому и пришлось к этому возвращаться.
Щедровицкий П.Г.
Коллеги, я хочу еще один кусочек пройти.
Я позволю себе для того, что бы окончательно поколебать некоторые ваши ожидания, я прочту вам небольшой кусочек из рукописи 1955-го года, Владимира Ильина. С точностью до перепечатки этого фрагмента, который представляет собой программу некоей, довольно большой работы, скорее всего в последствии не написанной:
Какую бы категорию мыслителей о мире не представлял философ, какой бы теории не держался ученый и какой бы школе не принадлежал артист, какую бы религию не исповедовал верующий, какой бы партии не принадлежал социально-политический деятель – вся их терминология представляет или подразумевает поразительное преобладание зрительно-пространственных образов или форм. Да и сам термин образ, икона, форма, несомненно, и явно зрительно-пространственного характера. И стремление к познанию, к самораскрытию, к внутреннему целеположенному росту, возрастанию, стимулируется тем, что можно назвать жаждой света, стремлением к свету, что можно назвать всеобщим тропизмом.
Пока что удержим то, что свет духовный, внутренний, интенсивный – неразрывно связан со светом внешним, физическим, экстенсивным, и далее мы, разбирая расширенный онтологический аргумент, увидим, что его сущность есть то, что можно назвать озарением или иллюминацией онтологии очевидности. А в слове «очевидность» два оптических световых термина: око и видность. В онтологическом аргументе действует око ума, постулируемое оком тела. Фотофоричность, светоносность ока подтверждается уже евангелием. Светильник телу – Око. Архимандрит Серапион Машкин, по свидетельству отца Павла Флоренского, именует гипотезу Оком ума. Если же принять во внимание, что стоящая на грани апофатики и катофатики гипотеза пространства, эфира – есть первогипотеза, как уже было показано в курсе логики, то связь света экстенсивного и интенсивного укрепляется еще больше.
Начнем с того, что на все что угодно, у кого угодно, даже у слепого есть своя точка зрения. Не зависимо от того, лежит ли она в глубине или на поверхности познающего субъекта, направлена ли она в глубину вещей или на их поверхность. Вот опять же тут же зрительно, пространственно геометрический и топографически локальный образ: точки зрения, глубины, поверхности. Точка зрения может быть как на личность, так и на вещь. Точка зрения на личность явно не пространственный образ, но лишь символизируемый, экстериоризируемый, высказываемый пространственно. Точка зрения на вещь может быть пространственной в самом буквальном смысле. Например, в оптико-геометрическом, астрономическом смысле. Но если у меня эстетический или правовой подход к вещи, то совершенно понятно выражение – точка зрения будет пространственной, психофизиологической, оптической метафорой, правда прочно установленной. Такая точка зрения может более или менее уклоняться (опять пространственно-количественный образ) от общепринятой. Это делает представителя (опять пространственный образ) более или менее яркой (фотометрический образ) личностью (морфологическое и иконографическое высказывание). Такой личности грозит (метеорологический и телеметрический образ) большая или меньшая «логика» (механическая, количественная метафора) его карьеры (тоже механический образ) или положение (пространственно-геометрическая метафора) в обществе, свете (оптический образ), в академическом мире (все это пространственно космические метафоры). И еще, какую бы позицию (локально пространственный образ) я не занимал (локально механический образ), и как бы не смотрел (психофизиологический, оптико-геометрический образ) на общественные отношения, моя концепция (механико-геометрическая метафора) как личности и вещи, составит определенную (геометрическая метафора) миросозерцательную картину (оптико-психофизиологическая и иконографическая метафора). И так без конца и без края (пространственно негативные апофатические метафоры) длятся наши внутренние (пространственная метафора) и внешние функции.
Стало быть, если мы хотим выбрать такие категории, которые действительно для всех приемлемы и могли бы стать общим, научно-философским и миросозерцательным языком, нам ничего не остается, как прибегнуть к этим зрительным, зрительно-телесным понятиям и метафорам. Или, во всяком случае, начать с них.
Этого рода образом понятием и будет основной предмет нашего исследования – форма. Прежде чем взяться за исследование и детальное определение этого понятия, сделаем его обозрение в беглом порядке. Форма имеет, хотя бы в одном направлении, не только определенные «очертания», «границы», «отделяющие» эту форму от других форм и от содержащего эти формы пространства, среды, словом, вместилища. Форма имеет еще и качество, или, как еще говорят, содержание, хотя последнее всегда выразится в качественных понятиях, причем так, что очертания вот этой формы окажется в двуединой связи с этим ее качеством, содержанием. Одно очертание формы, ее лицо, равно как ее качество, ее содержание – это данные первичные, не сводимые, не выводимые, единственные в своем роде, и постигаемые одним только опытом, т.е. объемлющим все очертания форм, двуединством познающего и познаваемого, что именуется воззрением или интуицией. С интуицией связанные высказывания. Критика чистого опыта Рихарда Авенариуса и его школы, а так же эмпириков махистов – школа Эрнста Маха, были бы очень хороши, были бы громадным шагом вперед по отношению к Френсису Бекону и Джону Стюарту Миллю, если бы все они не были так невероятно ограничены. Если бы не были бы такими чудовищными филистерами, пошляками, как и вообще вся позитивистская журналистика и профессура.
Как мы далее увидим, дело тут даже не в позитивизме и не в эмпиризме, как дело и не в материализме (последователей диалектического материализма). Дело не в том, что у эмпиристов нет опыта, у позитивистов, висящих в воздухе нет положительной опоры, а у материалистов, сторонников диамата, нет ни материи, ни диалектики, а есть его плохой идеализм и монологистика. Мы берем форму как таковую, т.е. как оптический, геометрический, пространственно-экстенсивный символ некоего интенсивного, непространственного, неизвестного, невыразимого, непостижимого. При этом она находится по ту сторону контроверза, априорно-трансцендентального и агностико-эмпирического. Хотя она и связанна с расширением понятия «рацио», дискурсивного, интуитивного, ибо всякий подлинный опыт интуитивен.
Формы, прежде всего, бывают закрытыми со всех сторон и совершенно отграниченными от всего, что их окружает, т.е. от соседних форм и их среды. Пример, замкнутое, ограничивающее пространство со всех сторон, ломанная или кривая линия, образующая прямолинейную или криволинейную фигуру, двухмерно пространственную: многогранник, разного рода тела вращения, например шар, бочкообразные тела и прочее. Формы могут быть открытыми, ограничивающими пространство не отовсюду, не замыкающими его. Пример, не замкнутая ломаная или кривая линия, замыкающая двухмерное пространство только с одной стороны; двухгранный или многогранный стереометрический угол, ограничивающий пространство с одной или нескольких сторон; параболоид или гиперболоид вращения. Далее мы увидим, что этим пространственным формам соответствуют непространственные. Пример открытых форм. Все вопросы и задачи, остающиеся не решенными, открытыми, не имеющие строго определенных ответов и решений, на которые бывают ответы, любые или хотя не любые, но определенно множественные или хотя бы такие, на которые можно ответить только в духе Николая Кузанского.
Открытые формы характеризуются тем, что своими открытыми сторонами или открытой стороной, они сливаются со свои соседними формами, если те открыты, и с окружающей их средой. Это что-то вроде пчелиных сот, океанического залива, или органов организма, например конечностей, внешних частей, органов чувств. Иногда такое положение можно назвать полу хаотическим. Например, когда коллективное подсознание, частью своей индивидуализируется в данной особе, поведение которой частично индивидуальное, частично коллективное, и часто более коллективное, чем индивидуальное, или же наоборот. Здесь возможна масса оттенков.
Когда границы все закрываются, получается форма закрытая, индивидуально неповторимая. Когда же границы совершенно снимаются, то наступает состояние неразличимости, хаоса, в пределе небытия. Каково ли есть неопределенность, безликость, небытие формы. Мы уже говорили, что формы обладают количественными и качественными степенями закрытости и открытости. Они колеблются между полной открытостью, со снятием всех границ, и полным слиянием с окружающими формами и их средой, и полной закрытостью, когда форма не имеет окон и превращается в то, что Лейбниц называл монадой, и что есть сочетание пространственного нуля и полноты внутреннего содержания. Наконец, формы, по своему состоянию могут быть постоянными, устойчивыми, и не постоянными, не устойчивыми, меняющимися, варьирующимися от бесконечно малых отклонений до полного аморфозиса, полной мутации, перемены.
Мы уже увидели, что эти зрительно-пространственные метафоры применяются решительно ко всему, раз только мы что-либо мыслим. Собственно мыслить, это и значит выражать некоторое интенсивное содержание в зрительно-пространственных образах и рассуждать по поводу этих, так называемых, пред-ставлений, прежде всего, имея их. Не иметь о чем либо пред-ставлений – это и значит не мыслить о не представляемом.
По-моему про схематизацию.