Специальность: 24. 00. 01 теория и история культуры

Вид материала

Диссертация

Содержание Мосолова Любовь Михайловна Кудин Петр Александрович Общая характеристика работы. Гипотеза исследования Объект исследования Цель работы Степень научной разработанности темы Методология исследования На защиту выносятся Научная новизна Теоретическая значимость Практическая значимость диссертации Апробация результатов исследования. Основное содержание работы

Подобный материал:

• Учебно-методический комплекс по дисциплине Культурология: теория и методология культуры, 509kb.
• Энергоинформационные и функциональные основы фундаментальной культурологии теория, 607.14kb.
• Сулимов Владимир Александрович Литературный текст в интеллектуальном пространстве современной, 851.58kb.
• Вопросы к кандидатскому экзамену по специальности 24. 00. 01 «Теория и история культуры», 46.88kb.
• Н. В. Гоголя в российской книжной иллюстрации XIX-XX вв. Специальность 24. 00. 01 теория, 873.17kb.
• Программа-минимум кандидатского экзамена по специальности 24. 00. 01 «Теория и история, 214.21kb.
• Программа-минимум кандидатского экзамена по специальности 24. 00. 01 «Теория и история, 214.85kb.
• Теория понимания права л. И. Петражицкого: история и современность, 314.42kb.
• Программа дисциплины опд. Ф. 01 Теория культуры специальность 020600 (031401. 65) «культурология», 957.62kb.
• Рабочая программа дисциплины история философии, 541.15kb.

На правах рукописи


УДК: ОО8


НИКИФОРОВА ЛАРИСА ВИКТОРОВНА


ДВОРЕЦ В ИСТОРИИ РУССКОЙ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ


Специальность: 24.00.01 – теория и история культуры


АВТОРЕФЕРАТ


диссертации на соискание ученой степени

доктора культурологии


Санкт-Петербург


2006


Работа выполнена на кафедре теории и истории культуры Государственного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена»


Научный консультант: доктор искусствоведения, профессор

Мосолова Любовь Михайловна


Официальные оппоненты: доктор культурологии, доцент

Арцыбашева Татьяна Николаевна,


доктор искусствоведения, профессор

Кудин Петр Александрович,


доктор философских наук, профессор

Пигров Константин Семенович.


Ведущая организация: Санкт-Петербургская государственная

художественно-промышленная академия


Защита состоится 11 декабря 2006 года в 16 часов на заседании Диссертационного совета Д. 212. 199. 23 – по защите диссертации на соискание ученой степени доктора наук в Российском государственном педагогическом университете имени А.И. Герцена по адресу: 191186, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д 26, ауд. 312.


С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена.


Автореферат разослан ноября 2006 года.


Ученый секретарь Диссертационного совета

кандидат педагогических наук, доцент С.Н. Токарев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ.

Диссертация посвящена феномену дворца в истории русской художественной культуры. Дворец рассматривается в работе как топос культурного пространства, как художественное воплощение политического опыта культуры.

Актуальность диссертационного исследования. Возможность говорить о дворцах как некоем единстве очевидна и в то же время затруднительна. Попытка определить дворец, исходя из некоего набора художественных признаков, требует многочисленных уточнений. Определение дворца как архитектурного сооружения, отличающегося определенными принципами архитектурно-планировочной организации, отвечающее целям представительности и парадности, будет справедливо для Нового времени и для архитектуры европейского образца и не верно для упоминаемого в «Начальной летописи» каменного терема княгини Ольги. Он считается первым русским дворцом. Определение дворца как парадного здания больших размеров и монументальных форм вряд ли подойдет для дворца – коттеджа Николая II или «Соломенного дворца», стоявшего когда-то в Английском парке Петергофа.

Попытки определить дворец по функциональному признаку выглядят более удачными, но тоже нуждаются в комментариях. Определение дворца как жилища правителя, монарха или лица, занимающего высокое социальное положение, отказывает в праве считаться дворцами центральным общественным сооружениям индустриальной и постиндустриальной эпохи – Дворцу Советов, дворцам культуры, дворцам конгрессов. Определение дворца как постройки общественного назначения, справедливое для Нового и Новейшего времени, превращает дворцы монархов и вельмож всего лишь в предысторию современности. И, вместе с тем, все это – дворцы.

Отправной точкой в попытке объединить разнородные в архитектурном отношении постройки служит имя. Оно появилось сравнительно недавно. Только в период возникновения абсолютных монархий появилось название резиденции монарха, отличающее ее от всех прочих жилищ и вообще от всех других зданий: русское дворец, ит. palazzo, фр. palais, англ. palace, исп. palacio, нем. Palast, Palais,. В дальнейшем, когда абсолютные монархии стали сходить с исторической сцены, имя дворца стали присваивать важнейшим общественным учреждениям. Оно утратило связь с жилищем, но сохранило ореол исключительности, особой важности постройки для всего общества, всего государства. Имя дворца было «опущено» вглубь времен и стало названием жилищ мифологических или исторических персонажей – правителей, причем, инициатива такого именования принадлежит не только историкам, но и поэтам. Так, дворец Одиссея, перед которым на куче навоза спала собака, стал известен русскому читателю благодаря переводам Н. Гнедича и В.А. Жуковского. Как бы ни относиться к заведомой терминологической неточности, имя дворца неустранимо из культурологического дискурса.

С точки зрения культурологии, архитектура – это не только материальный объект, но, прежде всего, система ценностных ориентаций общества, система значений, сфокусированная в художественных формах. Культурологический подход к изучению архитектуры подразумевает операции со смыслами, «чтение общества», «чтение культуры» по ее архитектуре. Следовательно, стоит довериться имени и считаться с ним. С культурологической точки зрения, актуально увидеть и объяснить то общее, что позволяет объединить столь разные в художественном отношении дворцы различных эпох – жилища правителей, резиденции центральных органов демократической власти, крупнейшие общественные здания – под одним именем.

Дворец, в любых своих формах, это феномен культурного пространства. Под культурным пространством понимается не ньютоновское абсолютное пространство – бескачественное, однородное, «ни в одной из мыслимых точек ничем не выделяющаяся, по всем направлениям равноценная, но чувственно не воспринимаемая разъятость»¹. Как писал М. Мамардашвилли, в безразличном пространстве человеческие события невозможны и не происходят². Представление о культурном пространстве апеллирует если и к физике, то к неклассической, утверждающей, что явления физического мира протекают в разных пространствах по-разному, подчиняются законам этих пространств, а законы пространств (их логос) зависят от качественных характеристик пространств (топосов)³. Культурное пространство не тождественно территории, даже если речь идет о культуре какого-либо государства или региона. Это особым образом структурированное пространство, в его основе не расстояния, но порядок различения, распознавания смысла. Культурное пространство это пространство освоенное, означенное, и потому оно «неоднородно: в нем много разрывов, разломов; одни части пространства качественно отличаются от других»⁴.

Культурное пространство может быть охарактеризовано с помощью топосов - мест, исполненных смысла. В этом качестве понятие топоса стало категорией эстетики М. Бахтина. Категория топоса – одна из сторон неразрывного пространственно-временного единства – служит инструментом объективации смысла, содержащегося в художественном произведении. Топосы у М. Бахтина – это основные пространственные образы художественного текста, значащие пространства, за которыми, благодаря свершающимся в них событиям, «просвечивают полюсы, пределы, координаты мира»⁵. По существу, любой пространственный образ культурного текста может быть понят как топос.

В литературоведении топос – это общее место, стереотипный, клишированный образ, мотив, не обязательно пространственный. Топика со времен Аристотеля была разделом риторической теории, затем, в «антриторическую эпоху», получила отрицательные смысловые оберотоны – стала аргументом в пользу несамостоятельности художественного языка и поверхностности содержания. «Ренессанс» топики начался в формальной школе и структурализме и ознаменовал поворот гуманитарного знания в сторону надвременных, константных структур художественного текста, обнаруживающих «след» культурного опыта. Э. Курциус, изучавший проблему функционирования топоса в литературе, определял его как «нечто анонимное. Он срывается с пера сочинителя как литературная реминисценция… В этом внеличностном стилевом элементе мы касаемся такого пласта исторической жизни, который лежит глубже, чем индивидуальное изобретение»⁶. А.М. Панченко считал топосы «запасом устойчивых форм культуры, которые актуальны на всем ее протяжении»⁷. Динамика художественного процесса с точки зрения топики культуры раскрывается в соотнесении с ее статикой, акцент делается не на линейном процессе смены художественных форм и на постоянном обновлении, но на пополнение устойчивых форм новыми содержательными обертонами. Динамика культуры – это эволюционирующая топика.

Для культурологического изучения архитектуры понятие топос обладает особой эвристичностью. Оно сохраняет саму суть архитектурного языка – организацию пространства, реального, физического. И одновременно задает особую методологическую перспективу, предлагает повернуть от бескачественных пространственных характеристик или сегментированных функций к качественному ценностно-смысловому содержанию, к культурному смыслу. Предлагает увидеть в типологии архитектуры топологию культуры.

Дворец, наряду с домом и храмом, является важнейшим компонентом фундаментальной топологической триады, охватывающей основные способы человеческого существования и важнейшие формы социальной солидарности, существующие с глубокой древности и до наших дней – общность семьи (пространство повседневного), общность веры (сакральное пространство), гражданскую общность (пространство политическое). В отношении культурологического взгляда больше всего повезло «храму» и «дому». Настал черед дворца.

Гипотеза исследования: дворец может быть понят как важнейший топос культурного пространства, как место локализации политической власти и в этом качестве – как художественная репрезентация сущности политического в культуре. Дворцы как топосы культурного пространства воплощают образы, типы и смыслы власти в истории культуры России.

Объект исследования — русская культура и своеобразие ее исторических типов.

Предмет исследования — дворец как топос культурного пространства в его политико-исторических и архитектурно-художественных репрезентациях.

Цель работы— предложить интерпретацию феномена дворца как топоса культурного пространства, проанализировать топос дворца как художественное воплощение политического опыта культуры России, выявить и обосновать историческую типологию дворцов в истории русской культуры.

Для достижения намеченной цели и доказательства выдвинутой гипотезы поставлены следующие задачи:

• Предложить путь исследования дворца в контексте политического опыта культуры; охарактеризовать дворец как способ репрезентации политического.
  
• Предложить историческую типологию дворцов, которая может служить теоретической моделью исследования дворца в истории русской культуры.
  
• Проанализировать слова «двор», «дворец» и связанные с ними содержательно «палаты», «чертоги», «хоромы» в языковой картине мира русской культуры, провести историко-феноменологический анализ культурогенеза протодворцового пространства.
  
• Охарактеризовать типы дворцов в культуре русского Средневековья, определить архитектонические структуры, значимые для смысловой характеристики сакрально-политического пространства.
  
• Показать формы репрезентации императорской власти России Нового времени в основных типах дворцовых ансамблей; проанализировать дворцово-парковый ансамбль как текст культуры и определить художественные референции политических концепций Нового времени.
  
• Проследить судьбу дворца в культуре России советской эпохи, представить типологию дворцов советского времени как проекцию аксиосферы культуры.
  
• Определить специфику дворцового топоса в постсоветском культурном пространстве в контексте особенностей политической власти в постиндустриальной культуре и предложить типологию постсоветских дворцов.
  

Степень научной разработанности темы. Литература, посвященная дворцам России, чрезвычайно обширна, подтверждением тому служит библиографическое приложение к диссертационному исследованию, где собрано около двух тысяч работ. Их подавляющее большинство носит конкретный характер и посвящено отдельным дворцам, дворцовым ансамблям, дворцам отдельных исторических периодов или отдельных областей России. Изучение дворцов на протяжении двух с лишним столетий разворачивалось в нескольких проблемных полях.

Прежде всего, это историческое изучение, целью которого является атрибуция, выяснение датировок, определение авторства, уяснение очередности строительства, последующих переделок, перестроек, реконструкция первоначального облика сооружений. Дореволюционные исследования С.П. Бартенева, А.Н. Бенуа, И.Н. Божерянова, И.Е. Бондаренко, С.В. Вильчковского, Ф.Ф. Горностаева, Д.В. Григоровича, И.Е. Забелина, В.Я. Курбатова, Г.Г. Лукомского, А.А. Потапова, М.И. Семевского, И.М. Снегирева, А.И. Успенского до сих пор остаются непревзойденными образцами скрупулезных исторических исследований, фундированных огромными массивами источников. Историческое изучение дворцов было продолжено в советское время работами С.В. Бессонова, И.Л. Бондаренко, Н.Н. Воронина, Е.Н. Глезер, Б.Д. Грекова, О.С. Евангуловой, М.К. Каргера, А.И. Комеча, И.И. Ляпушкина, М.И. Мильчика, А.Л. Монгайта, А.В. Савицкой, П.А. Раппопорта, Б.А. Рыбакова, А.В. Сивкова, Ю. П. Спегальского, А.А. Строкова, А.А. Тица, Н.В. Холостенко, А.А. Юшко. В последние десятилетия в русле исторического подхода изучаются дворцовые ансамбли А.Г. Векслером, С.Б. Горбатенко, В.А. Гущиным, В.А. Коренцвитом, С.О. Кузнецовым, Г.В. Михайловым, Л.А. Прокопенко, Г.Ю. Пироговым, Ю.В. Трубиновым, Г.Н. Холманских, А.Е. Ухналевым.

В исторических работах дореволюционного времени дворцы различных эпох понимались как единый архитектурный тип (А.В. Глаголев, И.Е. Забелин). Их объединяла принадлежность правителям русской земли, на этом основании княжеские и государевы дворы, терема и палаты Средневековья были названы дворцами. Такой подход не проблематизировался и был само собой разумеющимся, поскольку история правящей семьи понималась как квинтэссенция истории государства и народа. Изучение княжеских дворов как непосредственной предыстории дворцового великолепия императорской эпохи было собиранием монархического наследия Рюриковичей и Романовых в единое целое. Крупнейшие компендиумы по истории дворцовых ансамблей эпохи русского Средневековья и Нового времени, написанные С.П. Бартеневым, А.И. Успенским, были приурочены к 300 летнему юбилею императорского дома.

В советское время монархическая составляющая дворцового образа утратила актуальность. Дворы и дворцы правителей русского государства продолжали изучаться как составная часть национальной культуры, отражающая уже не историю правившего дома, но культуру народа в целом. Социальная принадлежность обитателей дворцов отошла на второй план и больше не служила достаточным основанием для жанрового единства.

Самостоятельным направлением в историческом изучении дворцов стала музееведческая проблематика, связанная с описанием коллекций, изучением истории их формирования, в том числе изучение истории отдельных интерьеров и предметов. В этом исследовательском направлении наблюдается преемственность между дореволюционными, советскими хранителями, научными сотрудниками, музейными хранителями последних лет. Изучение коллекций дворцов-музеев представлено исследованиями Л.В. Бардовской, В.М. Белковской, А.А. Белова, А.Н. Бенуа, И.К. Ботт, А.А. Васильевой, Г.В. Виллинбахова, Г.Г. Вдовина, Н.В. Верновой, А.Н. Воронихиной, И.К. Ефремовой, А.И. Зеленовой, С.С. Гейченко, Д.В. Григоровича, Л.В. Коваль, И.Н. Ланцманиса, В.Ф. Левинсона-Лессинга, П.А. Лепской, Е.А. Кальницкой, Н.В. Калязиной, Е.В. Королева, А.М. Кучумова, Г.К. Лукомского, Д.И. Немчиновой, Т.А. Петровой, Г.И. Свешниковой, А.В. Сивкова, Т.М. Соколовой, К.А. Соловьева, Т.А. Соловьевой, В. К. Станюковича, Н.С. Третьякова, С.Н. Тройницкого, Л.В. Хайкиной, А.Ф. Червякова, А. В. Шеманского, В.И. Яковлева.

В рамках исторического подхода сложилось краеведческое направление, заложенное популярными историко-литературными сочинениями М.М. Измайлова, Н.Н. Карамзина, М.Н. Лонгвинова, М.И. Пыляева, П.П. Свиньина, С.Н. Шубинского, в которых дворцы становились иллюстрациями исторических событий или биографий. Роли того или иного дворца в жизни города, историям жизни его создателей и владельцев, знаменательным событиям дворцовой жизни были посвящены вышедшие на рубеже XIX – XX веков работы Н.П. Анциферова, С.В. Вильчковского, Н.Н. Врангеля, А.Н. Греча, В.В. Згуры, М.М. Измайлова, И.К. Кондратьева, Г.К. Лукомского, А.А. Титова, В.Я. Курбатова, М.М. Семевского, П.Н. Столпянского, С.А. Торопова, С. Д. Шереметева.

Сложившаяся до революции краеведческая проблематика изучения дворцов была продолжена несколькими поколениями советских исследователей. В советских исследованиях ушел в тень биографический акцент дворцовой культуры и пассеизм описаний былого величия. Основной акцент переместился на историю создания художественных памятников, определяющих лицо города, на рассказ о мастерах, чьими руками создавалось дворцовое великолепие. На советское время пришелся пик краеведческой публицистики – тогда было издано огромное количество путеводителей по дворцам-музеям. Эти работы сочетали научную строгость с популярным характером изложения, их авторами были ведущие искусствоведы и историки архитектуры, научные сотрудники дворцов-музеев: А.Н. Воронихина, Э.Ф. Голлербах, А.И. Зеленова, Н.А. Елизарова, Н.Е. Лансере, Н.В. Калязина, Д.А. Ключарянц, С.О. Кузнецов, О.Н. Кузнецова, В.А. Макаров, В.В. Лемус, А.М. Кучумов, Д.И. Немчинова, Ю.В. Пирютко, В.И. Пилявский, А.Г. Раскин, Б.Б. Пиотровский, Т.М. Соколова, Н.С. Третьяков, С.В. Трончинский С.Н. Тройницкий, Н.И. Фомин.

В постсоветское время краеведческий подход к исследованию дворцов переживает второе рождение. В работах Э.А. Анненковой, Б.И. Антонова, М.Н. Величенко, З.И. Беляковой, А.П. Крюковских, В.Ф. Морозова, Г.А. Миролюбовой, Т.А. Соколовой дворцы объединяются по топографическому принципу – дворцы Петербурга, дворцы Москвы, дворцы Крыма; по социальному статусу владельцев – дворцы императорские или великокняжеские, дворцы царских фаворитов, дворцы представителей той или иной дворянской фамилии. В.И. Аксельрод, Н.А. Синдаловский обратились к легендарным сюжетам, воссоздающим не историю, но мифологию места. Судьбам отдельных дворцов и дворцовых ансамблей посвящены работы А.А. Галиченко, Е.А. Ивановой, Л.В. Коваль, Ю.М. Мудрова, Г. А. Третьякова, Л.Н. Тимофеева, С.П. Чибисова.

Краеведческие работы обладают заметным культурологическим потенциалом, поскольку в них реализуется междисциплинарный подход к исследованию памятников архитектуры. Дворцы становятся местом пересечения истории государства и истории повседневности, истории художественного вкуса, социальной и политической истории. Объединяющим началом выступает место – кусочек городского пространства, на котором вырастает дворец, или сменяют друг друга дворцы. Не случайно в ряде работ последних лет – В.А. Любартовича, Н.И. Баторевич, С.Д. Гарнюк, Ю.А. Ендольцева – используется понятие культурного пространства.

Второе направление в изучении дворцов можно определить как исследование художественного своеобразия дворцовых ансамблей в контексте истории архитектуры, изобразительного и прикладного искусства. Ни одна работа по истории архитектуры, истории декоративно-прикладного искусства, истории интерьера не обходится без обращения к дворцовым ансамблям. Примером тому работы И.Н. Бартенева, В.Н. Батажковой, Г.К. Вагнера, Б.Р. Виппера, И.Э. Грабаря, Г.Г. Гримма, Н.Ф. Гуляницкого, А.В. Иконникова, М.А. Ильина, Н. В. Коваленской, А.И. Некрасова, В. В. Пилявского, А.А. Тица. В большинстве случаев проблема художественного своеобразия дворцовых ансамблей решалась методами стилистического анализа. В дореволюционном искусствоведении метод стилистического анализа служил одним из способов атрибуции по неполным данным или помогал созданию образа исторической эпохи (А.Н. Бенуа, В.Я. Курбатов), в советской искусствоведческой науке стал ведущим и приобрел в известном смысле самостоятельную ценность.

Самодостаточность стилистического подхода связана с тем, что он постепенно замкнулся внутри художественной формы, понимаемой как специфический язык искусства – язык масштаба и ритма, пластических акцентов, цвета и т.д. В рамках канонизированного стилистического подхода проблема единства дворцового жанра не ставилась и не могла быть поставлена: средневековые княжеские дворы и императорские дворцы XVIII века разделяет пропасть, даже между дворцами барокко и классицизма стилистически важнее увидеть различия, нежели сходство. С точки зрения стилистики сама проблема архитектурной типологии обладает переменным значением. В «больших стилях» XVIII – XIX веков типы зданий – дворцы, храмы, университеты или больницы – рассматриваются как более или менее выраженные варианты стиля, тогда как их функционирование («жизнь») может не учитываться. В этом плане особенно важны работы И.А. Прониной, Л.В. Тыдмана, которые в рамках стилистической парадигмы поставили проблему специфики дворцового жанра.

Культурологический подход к изучению дворцов, заявивший о себе в 1990-е годы, связан с различными вариантами поиска контекстов, исходя из которых, памятник архитектуры может быть описан как памятник культуры. Проблемам семантики дворцово-парковых комплексов посвящены работы М.М. Алленова, Б.И. Асварища, М.Б. Барабанова Д.Б. Бархина, Т. Бердниковой, Г.В. Вдовина, О.В. Докучаевой, Е.Я. Кальницкой, О.А. Медведковой, Е.Ю. Мироновой, А.С. Мыльниковой, Г.И. Наумкина.

С позиций культурно-семиотического подхода была поставлена проблема художественной репрезентации политического в дворцовых ансамблях в работах И.А. Бондаренко, И.Е. Бусевой-Давыдовой, В.С. Воинова, Е.И. Кириченко, И.А. Костарева, А.С. Мыльникова, Д.О. Швидковского, М.В. Нащокиной, Л.А. Перфильевой. К проблеме места дворца в культурном ландшафте, понимаемом как смысловое пространство культуры, обращались С.Б. Горбатенко, С.З. Каганов, С.О. Кузнецов, М.И. Микешин. Дворец в контексте праздничной культуры изучается Р.М. Байбуровой, Е.А. Келлер, Т.А. Соловьевой, Н.А. Хреновым; дворцовой повседневности посвящены работы В.Н. Несина, Т.Л. Пашковой, З.А. Перскевич, Н. В. Сиповской, О.А. Ходяковой.

Проблемы исторической типологии дворцов обнаруживают точки пересечения с исторической типологией садов, осуществленной Д.С. Лихачевым; с типологией усадебной культуры – эта проблематика входит в круг интересов воссозданного Общества по изучению русской усадьбы. Изучению усадьбы как целостного мира посвящены работы М.М. Звягинцевой, Евангуловой, Л.И. Ивановой, М.Н. Нащокиной, Л. А. Перфильевой, Е.И. Кириченко, Л.Н. Летягина, В.С. Турчина, А.В. Чекмарева.

Особняком стоят советские дворцы, которые, конечно, изучались и описывались, но их преемственность по отношению к дворцам прошлого понималась исключительно в метафорическом ключе. О своих работах много писали сами советские архитекторы – авторы проектов дворцов культуры, дворцов спорта, Дворца Советов: М.Г. Бархин, братья А. и В. Веснины, А.И. Гегелло, С.П. Зверинцев, Б.М. Иофан, Н.А. Ладовский, И.Е. Леонидов, М.В. Посохин, В.А. Щуко. В связи с практикой подведения итогов к юбилейным датам появились обобщающие работы Я.А. Корнфельда, К.К. Лагутина, Н.Я. Колли. В них были сформулированы основные особенности структуры советских дворцов, объяснены основания, по которым имя дворца присваивалось общественным зданиям. Изучение советских дворцов шло в русле общего изучения стилистики, типологии и истории советской архитектуры. Наиболее капитальные работы, в которых анализируется специфика советских общественных зданий – рабочих дворцов, дворцов культуры – принадлежат В.Э. Хазановой, С.О. Хан-Магомедову.

Основной проблемой изучения советских дворцов, как и вообще изучения советской художественной культуры в постсоветскую эпоху, является проблема взаимоотношений искусства и идеологии. Оценка этих взаимоотношений пережила стремительный поворот от апологии идеологии в работах советских лет к «разоблачению» идеологии в исследованиях постсоветского времени. Последнее разворачивается в двух основных направлениях. В работах М.М. Алленова, Ю. В. Бочарова, В.З. Паперного, в которых советские дворцы анализируются наряду с другими художественными памятниками, вскрывается архаический пласт идеологии, направлявшей художественный процесс в качестве коллективного бессознательного. Б. Гройс, И.Н. Голомшток, И. Морозов показали цинизм взаимоотношений деятелей политики и искусства. Мастерство и убедительность критических интерпретаций у названных авторов ведут к тому, что глубокая архаика сознания и откровенный цинизм воспринимаются в качестве типологических черт советской культуры и основных мировоззренческих категорий ее субъектов. Такой подход, концептуально близкий шпенглеровской модели «прасимвола культуры», связан не столько с изучением, сколько с вынесением приговора советскому этапу истории культуры, для которого дворцы служат поводом.

Культурологический подход требует не столько оценок, тем более однозначных, но понимания, предполагает состоятельность исторического типа культуры, наличие неких культурных закономерностей, к нему ведущих. Подобная культурологическая позиция отличает капитальный труд А.В. Иконникова об архитектуре ХХ века, книгу В.Э. Хазановой, посвященную советским клубам, исследования С.О. Хан-Магомедова о советском архитектурном авангарде; работы П. А. Дружинина, С.П. Заварихина, Е.А. Ивановой, С.Г. Морозовой, Д.А. Орлова, Т.А. Славиной, Н.Я. Филюковой, посвященные отдельным дворцам советской эпохи.

Однако, при наличии огромной литературы, посвященной отдельным памятникам или группам памятников, при общей культурологической направленности исследований последних лет, до сих пор не предпринималось попыток осмыслить феномен дворца в его целостности.

Методология исследования обусловлена проблематикой, целью и задачами диссертации. Методологическую основу составляет историко-типологический подход, предполагающий принципиальную возможность обнаружения общих типологических признаков за множеством событий и явлений. Наиболее фундаментальным уровнем типологизации является представление о двух основных исторических типах культуры, традиционном и современном, и об особенностях процесса модернизации, представленное работами У. Бека, П. Бурдье, И. Валлерстайна, Ж.-Ф. Лиотара, К. Поланьи, Ю. Хабермаса.

Проблема исторической типологии власти и легитимности как основы исторического своеобразия типа власти решались с опорой на труды Ж. Бодрийяра, М. Вебера, Н. Лумана, П.А. Сапронова, Б. Рассела, М. Фуко, В. Халилова, К. Шмитта. Концептуальную основу характеристики особенностей политической сферы русской культуры составили исследования В.М. Живова, Ю.М. Лотмана, А. С. Панарина, В.Я. Петрухина, И.Я. Фроянова, Р.С. Уортмана, Б.А. Успенского, С.О. Шмидта, А.Л. Юрганова.

Изучение исторического материала велось в парадигме культурно-семиотического подхода, представленного трудами С.С. Аверинцева, Л.М. Баткина, В.М. Живова, Г.К. Кнабе, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского, А.М. Панченко. С культурно-семиотической точки зрения изучение исторических событий строится как изучение текстов культуры, в поле зрения исследователя включается аутентичный подход к восприятию событий и связей между ними. В плане отношения к историческому источнику, важны принципы культурно-антропологической методологии, направленные на изучение картин мира различных исторических эпох, истории ментальностей, коллективной психологии, представленные работами М. Блока, Ж. Дюби, А.Я. Гуревича, Ф. Броделя, Э. Канторовича, Л. Февра.

Важные методологические ориентиры связаны с опытом исследования топологии культуры и топики культуры, разработанной в области исторической поэтики в трудах Э. Курциуса, М.М. Бахтина, М.Л. Гаспарова, К.Г. Исупова, М.М. Мелетинского, А.В. Михайлова, В.М. Панченко, в проблематике неориторики Р. Бартом, Ж. Дюбуа, Ж. Женнетом, Дж. Кинневи, Х. Перельманом, Ф. Пиром, Ф. Растье, Ц. Тодоровым, У. Эко. Для изучения архитектурных пространств как топосов наиболее общий философский уровень постановки проблемы задан трудами М.М. Бахтина, Г. Башляра, М.К. Мамардашвилли, П. Флоренского, М. Хайдеггера. В методологическом отношении важны исследования Э. В. Климовой, Б.М. Маркова, Ш.М. Шукурова, посвященные отдельным топосам культурного пространства. Примыкает к указанной теме проблематика культурного ландшафта, проанализированная в работах Г.С. Лебедева, Д.С. Лихачева, В.З. Каганского, В.В. Топорова, В.В. Щукина.

Для анализа архитектурных произведений как текстов культуры важны методы иконологии, в том числе иконологии архитектуры, предложенные в классических трудах Э. Панофски, Э. Гомбриха, Д. Коффина, Л. Откёра, основные положения структурно-семотического анализа в их применении к материалу пространственных искусств, разработанные Р. Бартом, Ж. Бодрийяром, Г. Кнабе, Ю.М. Лотманом, У. Эко. Среди работ отечественных исследователей в области семантики и иконологии архитектонических памятников особенно значимы исследования М.М. Алленова, А.Л. Баталова, И.Е. Бусевой-Давыдовой, Г.В. Вдовина, С. Ванеяна, В. В. Гаврина, И.Е. Даниловой, В. Желудкова, Д.К. Молока, М.Н. Нащокиной, Л. Перфильевой, М.Н. Соколова, Л.О. Швидковского, О.А. Медведковой, работы по эстетике архитектуры В.П. Зубова, Л.И. Таруашвили.