Н. И. Сазонова у истоков раскола русской церкви в XVII веке: исправление богослужебных книг при патриархе никоне (1654-1666 гг.)

Вид материала

Книга

Содержание 1.4.2. Текстология исправления Часослова 1.5. Богослужебные изменения и полемика вокруг реформы

Подобный материал:

• Праздники Русской Православной Церкви, 184.64kb.
• Флоря Б. Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII в.), 894.91kb.
• Старообрядчество (проблемы и перспективы осмысления), 657.3kb.
• Миссионерская и духовно-просветительская деятельность русской православной церкви, 2041.51kb.
• Русской Православной Церкви конкурс, 92.12kb.
• Русской Православной Церкви «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской, 244.23kb.
• Содержание курса литература XVII века I. XVII, 159.97kb.
• Проект утвержден решением Священного Синода Русской Православной Церкви, 162.15kb.
• История Русской Церкви»); Голубинский Е. Е. («История Русской Церкви»); Карташев, 56.27kb.
• История Русской Церкви, 6820.61kb.

1.4.2. Текстология исправления Часослова

Изменения, которым подвергся Часослов, менее существенны, чем изменения в составе и тексте Требника. Как дониконовская, так и никоновская редакция Часословов отличаются устойчивостью состава. Это последования служб Вечерни, Утрени, Часов (первого, третьего, шестого, девятого), Обедницы, Великого Повечерия (Вечерни, совершаемой в Великий пост), Полунощницы. Однако, в никоновской редакции Часослова иное расположение служб: текст Часослова начинается со службы Полунощницы, тогда как дониконовский – со службы Вечерни. Особенностью изменений текста Часослова является то, что основные изменения вносились в текст молитв, но не в канонический текст псалмов. Текст ряда псалмов не претерпел изменений, в других наличествуют 1-3 замены. По нашему мнению, это может говорить о том, что на этом этапе реформы канонические тексты Писания (в том числе и псалмы) в основном не правились, реформаторы были сосредоточены именно на тексте молитв.

Наибольшее количество изменений (около 180) в тексте Часослова - синонимического характера. Как и в Требнике, в текст Часослова внесено немало грамматических изменений, касающихся смены форм местоимений и глаголов, аналогично таким же изменениям в тексте Требника. Количество таких изменений достигает 100. Наконец, в тексте Часослова присутствуют также 75 сокращений и дополнений текста. При этом сокращения (50 изменений) количественно преобладают над дополнениями (25 изменений), однако, в отличие от Требника, не носят глобального и повсеместного характера: чаще всего это удаление отдельных слов или - реже - частей фраз. Дополнения текста также не вводят в текст новых молитв или других элементов богослужения, а чаще всего также корректируют текст с эмоциональной (например, повторяющиеся замены союза "и" на усилительный "да") или богословской точки зрения (замена в тропаре Христу слов "волею бо благоизволил взыти на Крест" на "волею бо благоизволил еси плотию взыти на Крест"). Таковы основные текстологические особенности никоновской редакции Часослова.

Обращает на себя внимание также возможность сопоставления изменений в рассматриваемых двух богослужебных книгах, выделения синонимических и грамматических изменений, характерных как для Требника, так и для Часослова. Это повсеместные замены слова «церковь» на «храм», «масло» на «елей», «милосердие» на «благоутробие», «во веки веком» на «во веки веков», наличие в тексте «грецизмов», что свидетельствует, конечно, о греческих источниках «исправления»: так, если в дониконовских Требниках священник именуется и «священник», и «иерей», и «поп», то в Требнике 1658 г. – только «священник» и «иерей». Характерной чертой исправления является и стремление реформаторов к "конструированию" сложных слов: "законополагати" вместо "закон дати" в дониконовской редакции текста, "путешествовати" вместо "в путь шествовати" и т. п. Все это говорит о единстве действий реформаторов и едином видении реформы с их стороны.

Таким образом, уже на примере рассмотрения текстологии исправления двух богослужебных книг – Требника и Часослова – можно увидеть, прежде всего, масштабность и радикализм реформы. Наиболее нагляден в этом отношении пример Требника. Для дониконовских редакций Требника характерны отдельные различия, касающиеся в основном текста отдельных молитв (различия в порядке слов, синонимические разночтения), но разночтения никогда не затрагивают порядок богослужения и совершения таинств, количество совершаемых молитв. При сопоставлении же дониконовских редакций Требника с Требником 1658 г. картина видится абсолютно иной: строго говоря, термин «исправление», употребляемый как реформаторами, так и позднейшими исследователями, к Требнику вообще вряд ли применим.

Удаление и добавление новых чинов, сокращения и перестановки молитв, радикальный пересмотр текста некоторых таинств (в частности, таинства исповеди) – все это позволяет говорить не об «исправлении» существующего текста (как произошло с текстом, например, Часослова), а, по сути, о создании нового. Тем не менее, реформирование Требника было заявлено и рассматривалось как стронниками, так и противниками реформы как «исправление». В связи с этим и в настоящей работе представляется более корректным говорить об исправлении Требника и употреблять термин «редакция» в отношении дониконовских и никоновских текстов Требника, поскольку именно в этом качестве видели изменения его текста современники событий. При этом можно полагать, что сам факт столь масштабного реформирования одной из основных богослужебных книг не мог не обратить на себя внимания, особенно в среде духовенства, для которого Требник, наряду с Часословом, являлся своего рода «настольной книгой», постоянно находящейся в богослужебном употреблении. И действительно, богослужебный текст и, в целом, реформирование богослужения, постоянно находились в центре внимания полемистов – как сторонников, так и противников реформы.

1.5. Богослужебные изменения и полемика вокруг реформы

Драматичная история раскола широко отражена в старообрядческих полемических сочинениях. Н. Ю. Бубнов выделяет три этапа развития старообрядческой полемической литературы – ранний (1653-1663), период распространения раскола на общество (1664-1682) и более поздний, после казни вождей раскола (Аввакума, Федора, Епифания), когда борьба в властью отходит на второй план²⁸¹.

Направление полемики также менялось в зависимости от проходящих событий и реакции властей – церковных и светских – на обличения. Если в начальный ее период акцент делается в основном на “самовольных действиях” Никона, не одобренных Церковью, то в период после удаления Патриарха старообрядцы начинают формулировать претензии и оценки процессов, происходящих в Церкви, причины своего противостояния ей, более конкретно.

Наиболее жесткие споры разгорелись вокруг нескольких вопросов, главным из которых был вопрос перстосложения.

Как известно, до реформы принято было осенять себя двоеперстным крестным знамением, символизировавшим единство Божественной и человеческой природы во Христе, в то время как три других соединенных перста символизировали Св. Троицу. Реформой было введено троеперстие – три соединенных перста обозначали Троицу. По мнению старообрядцев данное изменение привело к уничижению роли Воплощения Христа, в связи с чем они обвинили своих оппонентов в ереси и в “искоренении имени Христова” “в сложении перст, и в молитве, и на жертве”²⁸².

В споре о Символе Веры, из которого было удалено “а” там, где речь идет о Христе (новая редакция: “рожденна, не сотворенна”), старообрядцы конкретизируют свои обвинения и прямо заявляют, что, так как “а” вставлено было в период борьбы с арианством, говорившим о сотворенности Христа, удаление этого союза свидетельствует об определенных еретических убеждениях авторов этого новшества²⁸³. То же “искоренение имени Христа” содержится и в другом изменении Символа – “Его же царствию несть конца” на “Его же царствию не будет конца”. С точки зрения протопопа Аввакума, реформаторы “неподобно свидетельствуя о Христе Исусе Господе нашем, глаголют, яко не царствует совершенно, но по судном дни воцарится”²⁸⁴.

Догматические нарушения старообрядцы видят и в новом написании имени Христа – “Иисус” вместо “Исус”. Дополненное “и”, по их мнению, говорит о разделении реформаторами “человечества во ин состав от Божества Бога Слова”²⁸⁵

Обвинения в “искоренении имени Христа” выдвигаются старообрядцами и по поводу введенного изображения четырехконечного креста на просфорах, в то время как “на страсти Христове” Крест был восьмиконечным, то есть имел верхнюю (с надписью “Иисус, царь Иудейский”) и нижнюю перекладины²⁸⁶. К обвинениям в еретичестве добавляется обвинение в уклонении к “мудрование римского костела”²⁸⁷.

Из той же посылки исходит и возражение по поводу введения троекратного “аллилуйя” с добавлением “Слава Тебе, Боже” (изменение, внесенное в Служебник) и аналогичного изменения в произнесении “Господи, помилуй (трижды вместо дважды), Господи благослови”. Старообрядцы единодушно считают, что в данном случае “никониане” исповедуют некое “четвертое лице” в Троице. Вот обоснование своей позиции протопопом Аввакумом: “Василий Великий пишет: аллилуйя – ангельская речь. Человечески рещи – Слава Тебе, Боже. Егда же бысть Василий, и повеле пети две ангельския речи, а третию – человеческую, сице: аллилуйя, аллилуйя, Слава Тебе, Боже!.. Мерзко Богу четверичное воспевание!”²⁸⁸ Такова же точка зрения и бывшего романо-борисоглебского священника Лазаря, который обвиняет “никониан” в воспевании некоего “четвертого лица”²⁸⁹.

Помимо этих претензий догматического характера, старообрядцы видят в реформе нарушение отеческих преданий и неуважение к богослужебному тексту, выразившееся в поспешном и небрежном исправлении книг и повреждении принятых в церкви правил, в основе которых также лежит еретичество Патриарха.

Вызывает активное неприятие оппонентов реформы и ряд изменений в порядке богослужения (хождение против солнца при совершении ряда таинств²⁹⁰, запрет священникам освящать церкви²⁹¹, удаление из текста служб ряда молитв²⁹² и ряд других). Еретические, с точки зрения оппонентов реформы, убеждения Патриарха и его сторонников проявляются и в других вопросах церковного устройства. В частности, тот же романо-борисоглебский священник Лазарь пишет о нововведенном устройстве церковного престола: “В царствующем граде Москве выломал престол в соборной церкви, что был освящен от прежних патриарх. А он сделал о пяти столпах и вервию привязал четыре столпа к среднему столпу... Связание четырех столпов к пятому прообразует четырех патриарх с папою”²⁹³ (намек на уклонение в католицизм) Вызывает неприятие и нововведенное изменение в архиерейском облачении – посох с крестом заменен на посох “со змиею двоеглавною” (по образу Ветхозаветного сюжета). На этом основании Лазарь обвиняет Никона в уклонении в иудаизм²⁹⁴.

Та же тенденция, по мнению оппонентов реформы, выражается и в новом порядке архиерейского благословения: “благословляют обема рукама в пременении: и то взято от жидовства, егда Иаков благословил внучата своя Ефрема и Манассию, перемены руце творяше”²⁹⁵.

Наконец, немалое внимание уделяют старообрядческие полемисты новоисправленному тексту молитв. Так, священник Никита Добрынин проделал огромную работу по сопоставлению «старых» и «новых» богослужебных текстов, в основном – Служебника и Требника²⁹⁶. Особое внимание он уделяет изменениям в чине литургии и в ряде молитв при ее совершении. Перечень выписанных им изменений богослужебного текста весьма объемен, занимая несколько десятков листов. При этом Никита Добрынин пользуется разными редакциями никоновских книг и отмечает не только разночтения их с дониконовской редакцией, но и между собой и делая общий вывод: «... Нет ни единаго псалма, ни молитвы, ни тропаря, ни кондака, ни седална, чтобы в них наречие изменено не было... В той книге напечатано тако, а в иной инако, и передние стихи поставлены последи, а последние напереди, или в середине»²⁹⁷.

Текстологический разбор новоисправленного Служебника произведен для Вятского епископа Александра. Здесь отмечается более ста расхождений дореформенной и никоновской редакций текста²⁹⁸. Изменения текста затрагиваются и в сочинениях священника Лазаря Романовского. Так, в «Росписи вкратце, в чем новые книги со старыми не согласны и не сходятся» автор систематизирует новшества, внесенные реформой в Требник и Служебник: «В нарожении младенца молитва в храме оставлена, и прочия молитвы со старыми несходны. В Крещении человеком молитвы со старыми несходны, а на миропомазании Божественные припевы все оставлены. В покаянии человеком превые молитвы три оставлены, и вопросы о гресех всякаго чина людем... Молитвы разрешальныя оставлены. Маслоосвящение над болящим несходно ж со многих местах... Проскомидия не против прежняго»²⁹⁹. Вопросы изменений в тексте молитв затрагиваются также в сочинениях инока Авраамия, диакона Федора, протопопа Аввакума³⁰⁰. Таким образом, богослужебные вопросы занимают ведущее место в полемике старообрядцев с патриархом.

Полемические сочинения сторонников реформы не столь многочисленны, как сочинения ее противников (вследствие того, что церковное руководство ориентировалось не столько на письменную полемику, сколько на репрессивные меры) и в основном относятся к периоду после Соборов 1666-1667 гг., что связано, видимо, с тем, что после отлучения старообрядцев раскол начинает активно распространяться на все общество, а это, в свою очередь, требует реакции от реформаторов и их сторонников.

В основе всех полемических сочинений сторонников реформы лежат постановления Соборов 1666-1667 гг. В Деяниях Соборов содержится обоснование правильности троеперстного крестного знамения, а также и других нововведений. В частности, троеперстие символизирует Троицу: “И знамение честнаго и животворящаго Креста творити на себе треми первыми персты десныя руки... во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа”³⁰¹. Касаются соборные Деяния и других вопросов, затрагиваемых в полемике – количества произносимых “аллилуйя” – (трижды во имя Троицы, “Слава Тебе, Боже” – символ единства Троицы, “яко един Бог есть, а не три бози”³⁰²), а также ряда спорных вопросов о молитвах. В основном же при обосновании тех или иных изменений в богослужебных книгах “Деяния” апеллируют к греческим книгам, и “правилам святых Апостол и святых отец”³⁰³, приведение в соответствие с которыми богослужебных книг и обрядности и является целью реформы.

Положения постановлений Соборов развиваются в полемических сочинениях архимандрита Иверского монастыря Дионисия, Юрия Крижанича, монаха Симеона Полоцкого, митрополита Сибирского и Тобольского Игнатия, епископа Афанасия Холмогорского (участника диспута со старообрядцами в 1682 г.).

В указанных сочинениях речь идет в основном об обрядовых нововведениях, поскольку текстовые изменения, с точки зрения цели реформы (новый перевод с греческого языка), не могли являться предметом полемики – реформаторы не собирались вносить в текст ничего нового, а лишь приводили его в соответствие в греческими первоисточниками. В остальном круг вопросов, обсуждаемых реформаторами, не отличается от старообрядческого – полемика идет о перстосложении, Кресте, аллилуйи.

В полемике обосновывается троеперстие как “древнее предание с начала веры”, в то время как двоеперстие предстает как нововведение Стоглавого Собора³⁰⁴. Нежелание старообрядцев принять “троение” “аллилуйя” предстает в глазах сторонников реформы как “еллинское многобожие”, так они не желают подчеркивать единство Бога прибавлением слов “Слава Тебе, Боже”³⁰⁵.

При обосновании изображения на просфорах четырехконечного Креста вместо восьмиконечного реформаторы не обвиняют старообрядцев в ереси, так как и до реформы, и после, употребления различных форм Креста не исключали друг друга. Греческий архимандрит Дионисий обвиняет старообрядцев, однако, в хуле четырехконечного Креста и полном его отрицании, что также является, с его точки зрения, богоборчеством³⁰⁶.

Приведенные примеры свидетельствуют о том, что богослужебные изменения были в центре внимания но только сторонников реформы, но и ее противников. Таким образом, анализ аргументации полемистов по существу должен влечь за собой и анализ богослужебных изменений. Другой причиной, обуславливающей необходимость анализа богослужебного текста, являются его роль и значение в религиозном сознании современников событий.