Восточногреческий полис: Проблемы социально-экономического и политического развития Ионии XI vi вв до н. э

Вид материала

Автореферат

Содержание А ) Монография

Подобный материал:

• Проблемы прогнозирования экономического роста и благосостояния населения как ключевых, 195.85kb.
• Основные проблемы социально-экономического развития района на долгосрочную перспективу, 1933.38kb.
• «Сравнение моделей экономического и социально-политического развития кндр и Республики, 143.46kb.
• Проанализировано современное состояние, проблемы и предпосылки развития экономики, 1589.55kb.
• Итоги социально-экономического развития Республики Татарстан Основные тенденции социально-экономического, 2147.4kb.
• Целевые ориентиры Программы социально-экономического развития г. Улан-Удэ до 2020 года, 1905.07kb.
• Администрация Кетовского района Стратегия социально-экономического развития Кетовского, 2359.72kb.
• Пояснительная записка к Прогнозу социально-экономического развития муниципального образования, 260.15kb.
• Вопросы к экзамену по курсу, 27.51kb.
• Абдулаев Ш. С. О, 136.98kb.

параграфе 6 «Гекатей Милетский» рассматривается политическая деятельность известного ионийского логографа Гекатея из Милета.

До начала Ионийского восстания он уже получил известность как логограф, автор двух трудов – «Описание земли» и «Генеалогии». Гекатей ввел в историографию счет лет по поколениям и связал собственную генеалогию с начальными датами ионийской истории. Начало политической деятельности Гекатея приходится на время Ионийского восстания 500–492 гг. до н. э. В канун восстания, спровоцированного тиранами Милета Гистиеем и Аристагором, Гекатей был приближенным милетского тирана Аристагора (Her., V, 36). Однако степень его влияния на милетских тиранов не была так велика как у его соотечественника Фалеса: в глазах милетских тиранов он имел лишь авторитет ученого. Накануне Ионийского восстания Гекатей осуждал планы выступления против персов и предлагал в качестве альтернативы добиться господства на море, употребив на строительство кораблей посвятительные дары лидийского царя Креза из святилища в Бранхидах (Her., V, 36). Это позволило бы преодолеть политическую разобщенность Ионии через совместную борьбу за независимость и общеионийскую талассократию.

В конце восстания в качестве альтернативы намерениям Аристагора вывезти милетян (ввиду приближения персов к городу) на остров Сардон или во Фракию Гекатей предложил более перспективный вариант: построить крепость на острове Лерос – колонии милетян – переждать нападение персов на Милет, а затем вернуться в город. Этот план, так же как и предыдущие планы Гекатея, был прагматичен и исходил из принципа наименьшего зла, позволяя милетянам и их союзникам сохранить флот, контролировать Эгейское море и затем, избежав больших потерь, восстановить полис.

После поражения восстания Гекатей возглавил посольство ионийцев к персидскому сатрапу Артаферну и сумел договориться о приемлемых и даже выгодных для ионийцев условиях мира (Diod. Х, 25, 2). Последовавшее весной 492 г. до н. э. уничтожение персидским полководцем Мардонием тираний в ионийских городах и установление демократий было продолжением политических начинаний Артаферна, которые «принесли мир Ионии» (Her., VI, 43). В установлении этого ионийского мира значительна была роль дипломатии Гекатея Милетского.

В целом в критические периоды истории Ионии деятельность ионийских интеллектуалов была спасительной для ионийцев и отдельных ионийских полисов. Если в случае с Фалесом или Биантом это были политические услуги, обеспечивавшие их государствам конкретные политические выгоды, то в период Ионийского восстания, накануне натиска персов на полисы Балканской Греции, речь уже шла не об отдельных частных выгодах и сохранении политической независимости, но о выживании всего ионийского этноса. Ионийские полисы могла постигнуть судьба Милета. В том, что этого не случилось – заслуга ионийских интеллектуалов и, прежде всего, Гекатея и Гераклита. Однако политически консолидировать Ионию в этот период действия сил распада и дезинтеграции, усиливаемых эгоизмом и авантюристической политикой тиранов, поддерживаемых персами, ионийским интеллектуалам не удалось. Также не удалось им убедить граждан в необходимости законодательства и реформ и сыграть для своих полисов роль подобную роли Солона и Клисфена в Афинах, политический опыт которых ранние ионийцы не могли не учитывать.

В заключительном параграфе 7 «Мир полиса в восприятии ионийских интеллектуалов» делается попытка представить суждения об ионийском полисе не только известных философов, поэтов и историков, активно проявивших себя в политической жизни архаической Ионии, но также восприятие ионийского полисного мира Гомером и другими ионийскими поэтами VII–VI вв. до н. э.: Каллином, Ксенофаном, Гиппонактом, Мимнермом, Фокилидом, Семонидом и Асием.

Поэмы Гомера показывают ранний ионийский аристократический полис, знающий различие между городом и сельской местностью, ориентированный помимо сельскохозяйственных занятий на мореплавание и морскую торговлю. В нем выражены социальные водоразделы между миром аристократии, проживающей за городскими стенами, и «живущими в полях» свободными земледельцами и фетами.

В произведениях ионийских поэтов и философов власть аристократии в ионийском полисе VII–VI вв. до н. э. еще внешне могущественна и ничем не поколеблена. Мир ионийской аристократии в его наиболее утонченных формах предстает в поэзии Асия и Ксенофана. В среде этой ионийской знати, изнеженной, купающейся в восточной роскоши, гордящейся своими предками, проводящей время в пирах и любовных утехах, проявляющей свою сплоченность на агоре и во время праздников, еще ценятся старинные гомеровские идеалы аристократической славы, добытой в бою или в мирных агонах.

Однако в поэзии архаического периода традиционные аристократические ценности подвергаются сомнениям. Так Фокилид, тяготеющий по своим убеждениям к средним слоям, в духе рассуждений Ксенофана и Гераклита, говорит о бессмысленности аристократического происхождения, если оно не сочетается с пользой «в слове и совете» (fr. 3 Diehl³). В стихах Ксенофана эпическая картина мира, питающая аристократический этос, подвергается критике и рационализации. Ксенофан призывает не воспевать на пирах мифические «выдумки прежних времен» и предлагает злободневную тему, которая волнует его как изгнанника и может заинтересовать собеседников (fr. 18 Diels-Kranz): «… Сколько было тебе, когда нагрянул Мидиец?» Потребность осмыслить и запечатлеть основные вехи истории своих полисов демонстрируют ионийские поэты Каллин, Мимнерм, Асий, философы Биант и Ксенофан.

К исходу архаического периода положение аристократии претерпевает изменения, она утрачивает былую социальную стабильность. Ксенофан отмечает, что «мерзостная тирания» сокрушила имущественное благополучие и корпоративную солидарность колофонских аристократов, так живописно представленных этим поэтом. Не лучше была участь тех аристократов, которые подобно Бианту, Пифагору, Ксенофану, Гиппонакту оказались в изгнании, спасаясь от персов или тиранов своих полисов. Так, Ксенофан с горечью отмечает, что мечется на чужбине со своей горькой думой уже 67 лет (fr. 8 Diels–Kranz).

Показательна история Гермодора, безуспешно пытавшегося сыграть в позднеархаическом Эфесе роль законодателя, но не сумевшего смирить перед народом свою аристократическую гордыню, и изгнанного по постановлению народного собрания за то, что он пытался «возвыситься». Эта история обнаруживает возросшее к концу архаического периода политическое самосознание ионийского демоса, не способного отказаться от услуг аристократической элиты, но уже не желающего терпеть ее «дерзость» (u{bri"), «самомнение» (oi[esi"), и порождаемые ими тиранические режимы.

Одной из проблем, над которой размышляли ионийские поэты и философы в период кризиса власти аристократии и авторитета аристократических идеалов, была проблема ценностных ориентиров и правил жизни, которыми должны были руководствоваться граждане их общин, нередко страдавших от социальных или политических междоусобиц. Ионийские авторы внесли дополнительные мотивы и нюансы в суждения на темы богатства, бедности, средств приобретения жизненного достатка и связанных с ними уважения в коллективе.

В течение архаического периода в произведениях ионийских поэтов и философов определился образ полиса, в котором руководящую роль должны были играть те представители аристократии, которые понимали общественную пользу, обладая «мудростью благой». В то же время образ полисного мира, несмотря на сохранение аристократических претензий на политическое руководство, по сравнению с гомеровскими временами изменился. К концу периода архаики в произведениях ионийских авторов на первый план вышла идея гражданского согласия и благозакония, а также те качества граждан, которые помогают им воплотиться: умеренность во всем, честный земледельческий труд на благо своей семьи, ценности семейной жизни, уважение к полисной религии, полисный патриотизм.

В Заключении подводятся итоги работы, делаются основные выводы, ставятся акценты на двух концептуальных положениях, обосновываемых в главах работы.

Во-первых, отмечается самобытность ионийского пути становления полисного строя, предпосылки которого складывались постепенно на протяжении XI–IX вв. до н. э. Своего рода «закваской» этого нового восточноионийского качества послужил симбиоз и синтез ахейских и ближневосточных традиций, особенно проявившийся в области экономического быта, религии и культуры. Ахейские культурные традиции, укоренявшиеся в западной Малой Азии с середины II тыс. до н. э., обогащались наследием ближневосточных цивилизаций на протяжении всего периода становления полисного строя.

В начальный период освоения греками-ионийцами западных областей Малой Азии наиболее выразительные результаты подобного взаимодействия местной анатолийской и ахейской культуры мы видим в области религии (появление после ионийской миграции синкретических культов Аполлона Филесия и Артемиды Эфесской), а также в металлургии, связанной с храмами и корпорациями жрецов древних местных анатолийских и синкретических греко-анатолийских культов (куретов, кабиров, корибантов, дактилей). Но и в других областях – сельском хозяйстве и земельных отношениях, торговых связях с глубинными областями Малой Азии и Ближним Востоком, в особенностях социального строя, в политических и культурных начинаниях – можно заметить синтез греческих и восточных культурных традиций. На этой основе уже в гомеровский период возникают социально-экономические и политические предпосылки ионийской полисной организации.

В течение следующего периода, в VIII–VI вв. до н. э., происходит становление экономического строя и сословной структуры ионийских полисов, возникают контуры политической организации, которая вначале повсеместно представляла собой власть аристократии, но к VI в. до н. э. дополнилась новыми политическими формами. Эти новые политические институты были отчасти продолжением и развитием минойско-ахейских традиций ионийских поселенцев (реликты басилейи в политическом управлении, эсимнетия, религиозные коллегии мольпов и куретов); отчасти же возникали как итог симбиоза и синтеза этого наследия и политической практики восточных цивилизаций. Так, явным восточным колоритом отмечены в Ионии такие формы правления, приходившие на смену аристократии, как притании и особенно тирании, возникшие в Ионии раньше (на рубеже VIII–VII вв. до н. э.), чем в ионийских и дорийских общинах Балканской Греции.

В архаический период продолжаются и становятся еще более интенсивными и плодотворными контакты ионийцев с восточными соседями. Результаты этих взаимоотношений прослеживаются в сфере производственной деятельности (обмен ремесленными технологиями и новшествами), в агрокультуре (организация храмовых земельных владений), в области торгового обмена (появление первой монетной чеканки в зоне лидийско-ионийских торговых связей). Эти контакты отразились и в таких особенностях сословного строя ионийского общества как смешанный, полуварварский облик ионийской аристократии, варварские филы (наряду с ионийскими), эксплуатация местного земледельческого населения – педиеев и гергитов, а также в таких формах религии как синкретические культы, организованные по восточным образцам храмовые общины (один из примеров – иерархия и обязанности жрецов в греко-анатолийском культе Артемиды Эфесской).

К восточным культурным заимствованиям и результатам тесных контактов ионийцев с областями Ближнего Востока следует отнести особенности ионийской ордерной архитектуры, архаической скульптуры, мелкой пластики и вазописи. Также и особое тяготение ионийской аристократии к роскоши, и порожденная этим стремлением так называемая «ионийская изнеженность», рассматривалась в греческой традиции как следствие усвоения ионийцами лидийской и в целом восточной культуры.

В этой связи в заключении подчеркиваются не просто восточные воздействия, влияния и заимствования, которыми отмечены все стороны жизни формирующихся ионийских полисов, не только восточный колорит греческой культуры Ионии архаического периода (эти восточные влияния можно заметить и в других полисах Балканской Греции и Эгеиды), а своего рода восточная составляющая греческой цивилизации в Ионии. В этом проявляется главная особенность архаического восточноионийского полиса, которая стала одной из причин его динамичного экономического и культурного роста, выдвинувшего Ионию к концу периода архаики в лидеры греческого мира.

При характеристике синтеза двух цивилизационных основ, лежащих в основе восточно-греческого полиса, отмечается, что это был не уравновешенный синтез, а взаимодействие с сохранением доминирующих признаков греческой цивилизации.

Подчеркивается также влияние Востока на исторические судьбы ионийских полисов: нарастающее давление на них восточных государств (Лидии, державы Ахеменидов), достигшее пика к началу V в. до н. э., в период Ионийского восстания, прервавшего естественное развитие и культурное процветание ионийских государств.

Другая важная идея работы, которая подчеркивается в заключении – экономическое и культурное первенство Ионии в период архаики. Именно в этом регионе в архаический период совершался прорыв в области экономического развития, социальных отношений, новых политических форм (отличающих греческий полис от восточных общин), в многообразных культурных начинаниях. Во всех этих областях Иония, была лидером, а не последовательницей в экономическом и культурном подъеме архаической эпохи.

Приложение состоит из сюжета, посвященного Мелийской войне и таблицы, в которой представлены основные вехи политической истории ионийских поселений в XI–VI вв. до н. э.

Основное содержание диссертации отражено в следующих опубликованных работах автора:


А ) Монография

1. Лаптева М. Ю. У истоков древнегреческой цивилизации: Иония XI–VI вв. до н. э. СПб.: Издательский центр «Гуманитарная академия», 2009. 26, 9 п. л.
   

Б) Статьи в изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации основных результатов диссертационных исследований

2. Лаптева М. Ю. Плутис и хейромаха. К проблеме социально-политических противоречий в архаической Ионии // Вестник Ленинградского университета. Серия 2. История. Язык. Литературоведение. Вып. 3. 1986. С. 14–19.
   
3. Лаптева М. Ю. Ионийская миграция в греческой традиции и археологии // Проблемы истории, филологии, культуры. Вып. XVII. 2007. № 2. C. 3–14.
   
4. Лаптева М. Ю. Аграрный строй гомеровской Ионии // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. Вып. 3. 2007. С. 120–133.
   
5. Лаптева М. Ю. Гераклит и Гермодор в политической истории архаического Эфеса // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. Вып. 3. 2008. С. 98–106.
   
6. Лаптева М. Ю. Гекатей Милетский в политической истории позднеархаической Ионии // Известия Алтайского государственного университета. Серия 4. История. Политология. № 3. 2008. С. 144–148.
   
7. Лаптева М. Ю. Гомер и «темные века» Ионии // Вестник Санкт-Петербургского ун-та. Серия 2. История. Вып. 4. 2008. Ч. 1. С. 93–99.
   
8. Лаптева М. Ю. Мир архаического полиса в восприятии ионийских интеллектуалов // Проблемы истории, филологии, культуры Вып. XIX. 2009. № 2. (0, 7 п. л.).
   

В) Статьи, тезисы докладов

9. Лаптева М. Ю. Являлись ли персидские налоги причиной восстания ионийских городов в 499–494 гг. до н. э.? // Античный и средневековый город (Античная древность и средние века). Межвуз. сб. / Редкол.: М. Я. Сюзюмов (отв. ред.) и др. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1981. С. 21–34.
   
10. Лаптева М. Ю. Политическое развитие ионийских греческих поселений XI–IX вв. до н. э. // Вопросы политической организации рабовладельческого и феодального общества. Межвуз. сб. научных трудов / Редкол.: А. В. Игнатенко (отв. ред.) и др. Свердловск: Изд-во Свердловского юридического института, 1984. С. 17–22.
    
11. Лаптева М. Ю. Раннегреческая тирания как форма правления в полисах архаической Ионии // Политическая организация и правовые системы за рубежом: история и современность. Межвуз. сб. / Редкол.: А. В. Игнатенко и П. И. Савицкий (отв. ред.) и др. Свердловск: Изд-во Свердловского юридического института, 1987. С. 11–19.
    
12. Лаптева М. Ю. Социальная смута в архаической Ионии // Социальная борьба и политическая идеология в античном мире. Межвуз. сб. / Под ред. Э. Д. Фролова. Л.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1989. С. 16–38.
    
13. Лаптева М. Ю. Тирания в архаических Эрифрах // Античность и раннее средневековье. Социально-политические и этнокультурные процессы. Межвуз. сб. научных трудов / Под ред.: Е. В. Кузнецова, В. М. Строгецкого (отв. редактор), Э. Д. Фролова и др. Н. Новгород: Изд-во НГПИ им. Горького, 1991. С. 11–16.
    
14. Лаптева М. Ю. Ионийские полисы и первая монета // Тобольский исторический сборник. Вып. 1. Ч. 1. / Отв. ред. Е. П. Мартынова. Тобольск: Изд-во Тобольского гос. пед. института, 1994. С. 86–90.
    
15. Лаптева М. Ю. Тирания в архаических Эрифрах // Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества. Межвуз. сб. / Под. ред. Э. Д. Фролова и др. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1995. С. 52–57.
    
16. Лаптева М. Ю. Типология старшей ионийской тирании // История и культура древнего мира. Российско-болгарский сборник статей и учебных материалов в честь Т. В. Блаватской / Под ред. В. П. Яйленко. М.: Моск. гос. горный ун-т, Институт всеобщей истории РАН, Софийский ун-т Климент Охридский, 1996. С. 54–69.
    
17. Лаптева М. Ю. Аристократия в архаической Ионии // Тобольский исторический сборник. Вып. 2. Ч. 1 / Отв. ред. А. Ю. Конев, И. В. Цыганова. Тобольск: Изд-во Тобольского пединститута, 1997. С. 6–19.
    
18. Лаптева М. Ю. Эфесский тиран Пифагор в позднеантичной традиции // Жебелевские чтения-I. Тезисы докладов научной конференции 28–29 октября 1997 г. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 1998. С. 9–11.
    
19. Лаптева М. Ю. Посвящение Эака в храм Геры Самосской // . Сборник научных трудов, посвященный памяти профессора В. Д. Жигунина / Под ред. О. Л. Габелко (отв. ред.), Е. А. Чиглинцева, Г. П. Мягкова. Казань: ООО «Издательский дом «Ритор», 2002. С. 11–21.
    
20. Лаптева М. Ю. Фалес и авторитарная власть архаического периода // Вестник Тобольского государственного педагогического института им. Д. И. Менделеева. 2003. № 2. С. 99–106.
    
21. Лаптева М. Ю. Афины и Пилос в ионийской миграции // Россия– Крым– Балканы: диалог культур. Научные доклады международной конференции (Севастополь, 6–10 сентября 2004). Екатеринбург: НПМП «Волот», 2004. С. 17–22.
    
22. Лаптева М. Ю. Биант из Приены: мудрец в политической жизни Ионии VI в. до н. э. // Вестник Тобольского Государственного педагогического института им. Д. И. Менделеева. 2004. № 4. С. 170–177.
    
23. Лаптева М. Ю. Крит и Иония во II тыс. до н. э. (мифологическая традиция и археология) // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Сб. статей / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 3. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2004. С. 11–30.
    
24. Лаптева М. Ю. Ахейцы в Ионии // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Сб. статей / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 4. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2005. С. 23–50.
    
25. Лаптева М. Ю. Коллегия куретов в древней Ионии // Античная древность и средние века. Вып. 36. 2005. С. 5–12.
    
26. Лаптева М. Ю. Интеллектуальная элита в политической истории архаической Ионии: Фалес из Милета, Биант из Приены, Ксенофан из Колофона // Историко-философский ежегодник–2005. Сб. научн. трудов / Отв. ред. Р. А. Бурханов. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2006. С. 3–15.
    
27. Лаптева М. Ю. Панионий: амфиктиония, симмахия или этнический союз // Studia Historica. Вып. 6. 2006. С. 3–24.
    
28. Лаптева М. Ю. Мелийская война в истории архаической Ионии // Поволжский антиковедческий журнал. Antiquitas aeterna. Вып. 2. Война, армия и военное дело в античном мире / Отв. ред. А. В. Махлаюк. Казань; Нижний Новгород, Саратов, 2007. С. 9–18.
    
29. Лаптева М. Ю. Ионийская басилейя XI–VII вв. до н. э.: общегреческие черты и ионийские особенности // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Сб. статей / Под ред. проф. Э. Д. Фролова. Вып. 6. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2007. С. 175–194.
    
30. Лаптева М. Ю. Начало железного века в Ионии // История: мир прошлого в современном освещении. Сб. научных статей к 75-летию со дня рождения профессора Э. Д. Фролова / Под ред. проф. А. Ю. Дворниченко. СПб.: Изд-во С.-Петербургского ун-та, 2008. С. 40–57.