Общая редакция В. В. Козловского В. И. Ильин драматургия качественного полевого исследования санкт-Петербург 2006

Вид материала

Книга

Содержание Типология вопросов в глубоком интервью Вводные вопросы. Вопросы, демонстрирующие внимание интервьюера. Вопросы, толкающие к углублению ответа. Уточняющие вопросы. Прямые вопросы. Косвенные вопросы. Структурирующие вопросы. Интерпретирующие вопросы. Анализ текстовых материалов Особенности анализа качественных интервью Схема 14. Место анализа в исследовании Подготовка анализа Интеграция анализа в ход интервью Транскрибирование интервью Дата и время проведения интервью. Место проведения интервью. Время начала курения Ситуация приобщения Объекты потребления ... Полное содержание

Подобный материал:

• Магистерская программа кафедра: социологии Направление : социология Дисциплина : Качественные, 342.7kb.
• Рекомендуемая литература по психологии устойчивости, 27.7kb.
• Концепция социально-экономического развития области на 2006 год// Новгородские ведомости,18., 3577.03kb.
• 1. Обязательно ознакомиться с пакетом заранее. Все вопросы можно обсудить с редакторами, 215.48kb.
• Утверждено Советом Факультета Председатель 2010г. Санкт Петербург 2010 пояснительная, 398.66kb.
• Концепция инвестиционной политики Санкт-Петербурга г. Санкт-Петербург 2003 год Редакция, 1296.4kb.
• Д. С. Лихачева 2011 год Общие положения Первые Краеведческие чтения (далее Чтения),, 80.63kb.
• Редактор: Наталья Кудряшова (Санкт-Петербург), 173.55kb.
• «Незабываемый Санкт-Петербург» (осенние каникулы), 29.11kb.
• Экскурсионная программа 1 Санкт-Петербург Регистрация на борту теплохода. Ужин., 52.86kb.

Тематическое построение вопросника

Гид глубокого интервью строится в соответствии с принципом во­ронки. Обычно это «нормальная» воронка: беседа начинается с самых широких вопросов, потом идут более частные и совсем частные. Изредка используется перевернутая воронка: тогда беседа начинается с частного вопроса. Смысл «нормальной» воронки связан с методологией качествен­ного исследования: структура реальности должна вырисовываться из рас­суждений информанта, а не из вопросов интервьюера.

Идеальное интервью, с моей точки зрения, сводится к одному общему вопросу-просьбе. Информант, отвечая на него, рассказывает о своем ви­дении темы, аргументируя доступным ему материалом. В таком интервью есть лишь очень широкий, но в то же время четкий, ясный и интересный для информанта вопрос. Разумеется, идеалы в жизни встречаются редко и лишь очень немногим. Хорошее интервью начинается с самого широко­го вопроса, за которым идут вопросы, направленные на конкретизацию. Завершается воронка очень конкретными вопросами, направленными на прояснение деталей.

При исследовании реструктуризации менеджмента и трудовых отношений я часто начинал основную часть интервью с вопроса: «Не расскажите ли, как в последние годы изменилась система управления вашим предприятием и характер трудовых отношений?».

Первый вопрос должен быть четким и однозначно понимаемым. В про­тивном случае было бы наивно ждать от информанта ясного и разверну­того ответа. Каков вопрос — таков и ответ. Вернее, на хороший вопрос может быть плохой ответ, но на неудачный вопрос трудно ожидать инфор­мативного ответа.

При определении темы интервью есть риск, что информант будет ста­раться жестко держаться в этих рамках, отбрасывая все, что ему кажется не относящимся к делу. При этом за борт окажутся выброшенными все факторы, влияющие на изучаемый процесс. Если информант не уверен в себе и боится показаться болтливым, то риск такого редактирования соб­ственного ответа возрастает еще более. Поэтому при озвучивании инфор­манту темы исследования я предпочитаю, четко указав ее фокус, дать расширенные и несколько размытые границы.

«Я изучаю жизнь немецких переселенцев из бывшего СССР в Германии. Не могли бы Вы рассказать о происхождении своей семьи, как оказались в ФРГ и как здесь устроились?»

Если информант поймет слишком широко тему, его можно мягко на­править в нужное русло, но если он сам отбросит «все лишнее», то порою невозможно и догадаться, как много важной информации оказа­лось за бортом.

Часто тема исследования формулируется на научном языке. Озвучи­вать ее дословно информанту, который нередко имеет весьма низкий уро-

201

вень образования, бессмысленно. Но и образованным информантам, представляющим профессии, далекие от твоей, нет смысла произносить непонятные слова.

Например, первый мой проект в ФРГ назывался так: «Социальное конструирование этничности (на материалах российских немцев)». Можно представить, с каким недоумением смотрели бы на меня мои информанты, если бы я договаривался с ними об интервью на такую тему. Поэтому научная формулировка темы переводится на «нормальный» язык.

Нередко гид имеет сложную логическую структуру и распадается на ветви. На каждой логической развилке стоит условный знак «Если X, то ...». На такой развилке интервью с разными респондентами поворачи­вает по разным направлениям.

Так, в интервью по теме «Социальное конструирование тела» одна из логических развилок разводит в разные стороны беседу с теми, кто активно занимается физкультурой (фитнес, бодибилдинг, зарядка и т. д.), и теми, кто этого избегает. У этих двух групп людей существенно различаются и повседневные практики, и представления о нормах, эталонах. Поэтому после развилки беседа фактически идет по двум разным гидам.

Структура качественного интервью должна быть гибкой и постоянно модернизироваться в процессе исследования, так как сбор и анализ ин­формации идут одновременно. Здесь действует этнографическая спираль: интервью - анализ - уточнение гида - снова интервью и т. д.

Однако на практике соблюсти этот принцип бывает порою сложно. Одна из трудностей на этом пути порождается экспедиционным характером многих исследований: поле находится далеко от места постоянного жи­тельства социолога, поэтому выбираться туда удается наездами. И в пери­од таких полевых экспедиций вполне естественно все силы бросаются на сбор информации. Анализировать же ее в полном объеме в этот отрезок не удается. В результате многие интервью проводятся по относительно жестким гидам, в которые не удается вносить своевременные уточнения, дополнительные вопросы.

Именно такая ситуация была во время моих исследований, проводившихся в Воркуте, на провинциальных рынках России, в Германии и США. Основная часть интервью транскрибировалась уже после завершения полевого этапа, когда вернуться назад и задать дополнительный вопрос было уже невозможно. Это, разумеется, заметно ухудшало качество собираемого материала.

Такие же проблемы возникают и при привлечении к работе вспомога­тельного персонала. Интервьюеры получают гиды, инструктируются и начинают интервьюирование. Нередко они ведут эту работу вдали от руко­водителя проекта, и тогда регулярное обсуждение результатов и корректи­ровка гида становятся затруднительными или вообще невозможными.

202

Так, в Германии в моем проекте работало на интервьюировании в разных городах, кроме меня, три девушки. Лишь небольшую часть интервью удавалось слушать в записях в полевой период. В результате слабости, пропуски вопросов обнаружились лишь значительно позже, когда интервью были транскрибированы и начался их анализ.

Типология вопросов в глубоком интервью

Вопросы, задаваемые в ходе глубокого интервью, существенно раз­личаются как по своим функциям, так и по форме. Возможны разные способы их классификации. Здесь приводится один из них (Kvale 1996: 133-135).

Вводные вопросы. С них начинается интервью. Типичные формы та­ких вопросов: «Не могли бы Вы рассказать мне о ...?», «Не могли бы Вы описать, как ..?», «Не могли бы Вы припомнить, как ...?». Эти вопросы обычно очень широкие. Это скорее не вопросы, а просьба рас­сказать о чем-то.

В одних случаях такие вопросы дают хороший толчок для рассказа. Но так происходит далеко не всегда.

Во-первых, в начале интервью еще нет хорошего контакта между интер­вьюером и информатором. Поэтому редко кто готов незнакомому человеку сразу начинать обстоятельный рассказ, движимый собственной инициати­вой. В результате в ответ на общий вопрос можно получить ничего не со­держащий ответ. Поэтому принцип воронки я часто реализовывал, начиная с основной части интервью. А во вводной концентрировал внимание на понимании горизонтов жизненного мира информанта. Это могут быть воп­росы биографического характера. Например, «Не могли бы Вы немного рассказать, где и чем вы занимались, до прихода на эту должность? ».

Во-вторых, многие люди, не имея фона для сравнения, просто не мо­гут вести рассказ. Любое описание — это явное или скрытое сравнение с чем-то. Если жизненный опыт не дает материала для такого сравнения, то рассказ оказывается весьма затруднительным. Такое происходит при об­щении с людьми самых разных категорий. Чаще всего — это не очень образованные люди, живущие в узком и замкнутом социальном мире. Однако нередко такие общие вопросы ставят в сложное положение и ди­ректоров предприятий, менеджеров. Многие из них проработали всю жизнь на одном заводе и с трудом представляют, что где-то все может быть организовано совсем по-другому.

«Расскажите, пожалуйста, как Вы жили в своем селе на Украине», — просит интервьюер престарелого российского немца. «Так и жили. Чего рассказывать? Работали и жили. А как было еще жить?».

В этих случаях почти сразу приходится переходить к уточняющим вопросам.

203

Вопросы, демонстрирующие внимание интервьюера. Эти вопро­сы показывают, что интервьюер заинтересованно и внимательно слушает, что стимулирует продолжение рассказа. Эта задача решается разными методами:

• вопрос, касающийся того, что только что было сказано и выражаю­
  щий удивление, сомнение («Так Вы говорите, что..?» или «Не может
  быть!»);
  
• повторение в вопросительной форме ключевого слова ответа;
  
• кивание головой в знак внимания или простое «угу».
  

Слушание предполагает внимание к мелким деталям, указывающим на наличие за ними важной информации. Это может быть интонация, по­вышенная эмоциональность в описании короткого второстепенного эпи­зода, необычный термин. Через умелое слушание осуществляется режис­сура спектакля «Интервью». Исследователь, демонстрируя внимание к наиболее интересным для него сюжетам, ненавязчиво подталкивает ин­форманта обратить на них больше внимания.

Вопросы, толкающие к углублению ответа. Это вопросы, прямо стимулирующие рассказчика к продолжению и углублению рассказа: «Не могли бы Вы рассказать побольше об этом?», «Не могли бы Вы подроб­нее рассказать о том, что произошло потом?», «Можете ли Вы приве­сти еще примеры этого?».

Уточняющие вопросы. Этот тип вопроса толкает рассказчика к де­талям: «И что Вы там увидели?», «И чем эта вещь Вам понравилась?». Если ответ носит обобщающий, расплывчатый характер, возможна конк­ретизация: «Вы тоже это купили?».

Прямые вопросы. Такие вопросы не очень уместны в самом начале интервью, где желателен свободный рассказ. По функции они схожи с уточняющими вопросами, но отличаются особенно конкретной формой: «И сколько это стоило?» Прямые вопросы — атрибут допроса, поэтому их активное использование в исследовательском интервью может выз­вать у информанта подозрение, что он играет в спектакле под иным назва­нием. Особенно опасны такие вопросы при обсуждении тем, которые для информанта могут быть щекотливыми, закрытыми, неуместными для об­суждения с посторонними людьми и т. д. А ведь интервьюер смотри на мир с иной колокольни и обычно плохо представляет тематическую иерар­хию чувствительности.

Косвенные вопросы. Косвенные (или проективные) вопросы направ­лены на то, чтобы избежать прямых вопросов по тем темам, по которым собеседнику не хотелось бы давать прямой ответ, касающийся его реаль­ного поведения (или исследователю представляется, что ему это делать не хочется). Такие косвенные вопросы могут иметь разную форму. Во-первых, это предложение воображаемой ситуации: «Если бы Вам это предложили, Вы бы могли согласиться?». Во-вторых, это вопрос отно-

204

сительно всей группы людей, к которой принадлежит интервьюируемый индивид: «Какое отношение к данным услугам характерно для студен-тов Вашего круга?». Такой вопрос позволяет информанту ответить, скрыв­шись в толпе. В результате можно получить важную для исследования информацию, не придавая ей конфиденциального статуса.

Структурирующие вопросы. Структурирующие вопросы направлены на то, чтобы интервью не отклонялось слишком далеко от темы исследова­ния, не уходило вслед за мыслью интервьюируемого в далекие области. Возможны разные варианты решения этой задачи. Один из них — вопрос относительно того сюжета, с которого начался отход в сторону: «Итак, Вы говорили, что.,. Неужели это так и было?». В результате беседа возвра­щается в нужное русло. Структурирующий вопрос необходим и при пере­ходе к очередному блоку: «А теперь я хотел бы задать Вам несколько вопросов относительно Вашего досуга. Вы часто ходите в кино?».

Молчание. Умело вставленная пауза фактически выполняет функцию вопроса, толкающего к продолжению рассказа. Рассказчик остановил­ся, поскольку закончился запас информации, лежащей на поверхности, но интервьюер внимательно молчит, как бы приглашая подумать и вспом­нить что-то еще. Умелое молчание — это реплика в разговоре. Часто многозначительная реплика. С. Моэм в романе «Театр» пишет: «Чем больше актер, тем дольше пауза».

Интерпретирующие вопросы. Интерпретирующий вопрос по своей форме часто является перефразированием элемента ответа: «Так Вы гово­рите, что...?», «То есть Вы считаете, что...?» С помощью такого воп­роса исследователь сверяет свою интерпретацию ситуации с ее видением глазами информанта. Такие вопросы очень важны, чтобы избежать не­приятной ситуации, нередко возникающей в практике как исследовате­лей, так и журналистов: информанты, читая текст, написанный на основе их рассказа, с раздражением говорят: «Все переврал!».

205

АНАЛИЗ ТЕКСТОВЫХ МАТЕРИАЛОВ

Особенности анализа качественного интервью. Подго­товка анализа. Транскрибирование. Интеграция анализа в процесс интервьюирования. Категоризация текста. Уплот­нение смыслов. Нарративный анализ. Метод снежного кома. Интерпретация смыслов. Исследовательская триан­гуляция. Анализ данных в программе «Атлас».

Явления, изучаемые с помощью самых разных методов сбора инфор­мации (различные типы интервью, фокус-группы, наблюдение), в конеч­ном счете превращаются в эмпирические данные, имеющие форму тек­стов: транскрибированных интервью и стенограмм фокус-групп, протоколов наблюдения. И эти тексты становятся материалом для анализа. Здесь часто начинаются главные трудности. Мне приходилось видеть исследователей, собравших горы материалов и застывших в недоуменном вопросе: «Что теперь с этим делать?». И чем больше гора, тем сильнее недоумение.

Особенности анализа качественных интервью

Начиная описание методов анализа качественных интервью, сразу же надо оговориться, что их количество не сопоставимо с методами статис­тического анализа. Набор правил, которые можно назвать методами, весьма ограничен. Кроме того, по степени своей жесткости, проработанности они тоже не сопоставимы с методами статистического анализа. С одной сто­роны, это облегчает освоение качественного анализа. Но с другой сторо­ны, чем меньше правил, тем больше требуется искусства, творческого воображения, интуиции и т. д. Иначе говоря, глубокие интервью обрабо­тать механически, опираясь на слепое следование правилам, нельзя. Поэто­му далеко не все, кто делает глубокие интервью, оказываются в состоянии их обработать. И в качественных исследованиях не редкость наличие транс-криптов интервью, которые не были использованы при написании отчета.

Анализ — это получение нового знания посредством разложение це­лого на составные элементы (процедура, противоположная синтезу). Его результатом является выделение составных частей целого с целью их бо­лее детального изучения. В данном случае таким целым является матери­ал глубокого интервью. В качественном исследовании основной анализ занимает промежуточное положение между интервью, т. е. рассказом ин­тервьюируемого, и отчетом, т. е. пересказом исследователя.

В количественном исследовании анализ — это самостоятельная, ав­тономная, часто просто изолированная фаза. При сборе информации ни­какого анализа нет. Он начинается, когда все данные собраны, почище­ны. Это прежде всего статистический анализ. Затем результаты статистического анализа используются при написании отчета для анали­за теоретического.

206



Схема 14. Место анализа в исследовании

В качественном исследовании анализ пронизывает все этапы. Помимо анализа в чистом виде, занимающего промежуточное место, есть анализ, интегрированный в интервью или фокус-группу, и анализ, продолжаю­щийся во время написания отчета. Можно сформулировать ряд принци­пов его применения.

Подготовка анализа

Исходный принцип подхода к анализу качественных интервью можно сформулировать так: «Никогда не ставь вопрос о том, как анализиро­вать расшифровки интервью, после их проведения». Здесь действует тот же подход, который формулируют статистики в количественных исследо­ваниях: «Консультируйся со мной относительно анализа данных преж­де, чем соберешь их». Иначе говоря, думай о том, как анализировать ин­тервью прежде, чем начнешь их проводить. Тогда метод анализа будет направлять и составление гида, и сам процесс интервьюирования, и рас­шифровку магнитофонных записей (Kvale 1996: 177-178). При разработ­ке гида логика будущего анализа разворачивается в структуре интервью. Например, вопрос, выводящий на рассказ о факте, сопровождается воп­росом об имеющихся аргументах, доказывающих реальность этого фак­та, или пути, по которым он дошел до сведения информанта (подробнее см. в разделе, посвященном гиду).

Интеграция анализа в ход интервью

Анализ качественного интервью не является особой изолированной фа­зой. Он интегрирован в процесс беседы. Поэтому анализ идеального интер­вью завершается до того, как оно закончено (Kvale 1996: 178). Интервью идет как беседа двух людей, ищущих новое знание. Если интервью органи­зовано удачно, то анализ пронизывает его от начала до конца. При этом и структура анализирующего интервью приближается к структуре отчета.

Основная часть анализа идет по письменному тексту — результату транскрибирования звуко- или видеозаписи.

1. Субъект описывает в ходе интервью свой жизненный мир. Это спонтанный рассказ о том, что люди делают, чувствуют без всяких попыток интерпретации со стороны как интервьюируемо­го, так и интервьюера (Kvale 1996: 189). Такой материал обычно лежит на кончике языка информанта. Достаточно правильно за-

207

данного вопроса в правильно выбранный момент, и эта информа­ция слетит с языка.

2. Субъект в ходе интервью обнаруживает новые связи, смыс­
лы, которые раньше для него были незаметны (Kvale 1996: 189).
Так, студент, поставленный в ситуацию, когда от него ждут связно­
го рассказа о тех или иных аспектах его потребительского поведе­
ния, вынужден связно излагать то, о чем он никогда серьезно не
думал, действуя полуавтоматически. В результате он задумывается
о многих вещах, которые казались самой собой разумеющимися,
обнаруживает смыслы, которые ранее никогда не озвучивались, сам
открывает связи, зависимости, о существовании которых ранее не
подозревал. Рассказ — это уже форма анализа. Я рассказываю —
значит анализирую.

Как-то я договорился о коротком интервью с председателем городского Совета. Когда время, отведенное им первоначально на интервью, было исчерпано, мой информант дал указание своей секретарше отключить телефон, никого к нему не пускать и принести чай. Интервью получилось очень длинным и интересным. Прощаясь, мой собеседник приглашал приходить еще: «Я с Вами задумался над вопросами, о которых прежде никогда не думал, хотя сделать это стоило бы». В ходе интервью он не столько отвечал на мои вопросы, сколько размышлял при мне на предложенные ему темы, показавшиеся вдруг важными и интересными.

3. Интервьюер формулирует интерпретирующие вопросы, воз­
никающие по ходу слушания рассказа. Например, «Какя понял..,?».
В свою очередь, интервьюируемый реагирует в ответ: «Да, именно
это я и имел в виду», «Нет, я не это имел в виду» или же «Нет,
это не совсем то, что я чувствую. Это скорее похоже на ...».
Этот диалог продолжается до тех пор, пока будет достигнута четкая
и однозначная интерпретация, либо до тех пор, пока не обнаружит­
ся, что интервьюируемый имеет очень расплывчатые и противоре­
чивые представления. Результатом этого процесса является само­
корректирующееся интервью (Kvale 1996:189).

Ставя интерпретирующий вопрос, я формулирую свою гипотезу, воз­никшую на основе мельком сказанной фразы или даже наблюдения за выражением лица моего собеседника. Добиваясь ответа, я проверяю эту гипотезу, либо подтверждая, либо опровергая ее. Интерпретирующий воп­рос может играть и провоцирующую роль: исследователь делает вид, что неправильно понял информанта, подталкивая того к более детальной и глубокой аргументации. Правда, этим приемом можно пользоваться только в очень ограниченных масштабах, т. к. при переборе информант усомнится в интеллектуальных способностях интервьюера и потеряет интерес к беседе.

208

Транскрибирование интервью

Объектом основного анализа является запись интервью, переведенная из звуковой формы в текст — транскрипт. У многих начинающих иссле­дователей возникает иллюзия возможности анализа прямо с пленки. Я пробовал. Это обернулось потерей и времени, и средств. В результате под­твердился старый принцип: ленивый работает дважды. Однако студенты часто мне не верят, и лень стимулирует это недоверие. В результате они идут опытом проб и ошибок. А на пути — время и силы, потраченные на интервьюирование и не приведшие к ожидаемым результатам.

Дело в том, что текст интервью (транскрипт) можно пробегать глазами в разных направлениях, копировать, редактировать, быстро возвращаться к нужной цитате и т. д. Со звуковой записью работать гораздо сложнее и процесс идет несравненно медленнее. Это вывод, основанный на соб­ственных ошибках. (Правда, на чужих ошибках учатся лишь очень бла­горазумные люди.)

Когда мало денег на наем вспомогательных работников для транскри­бирования интервью, а времени еще меньше, используют усеченный ва­риант подготовки анализа: полностью транскрибируются первые наибо­лее удачные интервью, а затем этот процесс идет избирательно. При прослушивании записей опускаются общие места, пустые рассуждения, повторы того, что уже известно из первых интервью. Правда, такая эко­номия ведет к тому, что интервью как цельный текст исчезает. В результа­те его сложно анализировать, погружаясь в контекст. Поэтому оптималь­ный вариант—это полный перевод интервью в форму письменных текстов.

Транскрибирование — это не чисто техническая работа. Это одна из важных фаз интерпретации изучаемой реальности. Поэтому интервьюер должен в этом участвовать: либо самостоятельно транскрибируя, либо дорабатывая транскрипты, подготовленные другими. Интерпретация в дан­ном случае — это приписывание исследователем смыслов самой ситуа­ции интервью, поведению информанта и произнесенной им речи. Что это было? Откровенный разговор или фарс? Он говорил это всерьез или иро­низировал?

Интервью — это объемный процесс взаимодействия интервьюера и информанта, спектакль, включающий в себя много разнообразных ком­понентов. Соответственно, при создании текста желательно максимально точно воспроизвести интервью именно как целостный спектакль, нагру­женный контекстами, как событие. Можно предложить примерную мат­рицу оформления текста:

1. Кодирование интервью — это присвоение тексту кода, кото­рый в дальнейшем будет использоваться как сноска при цитирова­нии в отчете или статье. Кодирование желательно делать сразу же в процессе транскрибирования, т. к. без этого использование мате­риалов интервью приведет к путанице. Возможны разные вариан­ты. Жесткого правила быть не может. Форма кодирования выби-

209

210

рается, исходя из набора самых важных характеристик информанта, которые должны быть упомянуты при цитировании. Разные темы ис­следования — разные формы кодирования. Я обычно использую код, который включает в себя номер текста, год, его характер (интервью или протокол наблюдения), часто пол, иногда — место проведения.

Например, в исследовании российских немцев код выглядел так: 3-03-и-Е)-ж (№3,2003 г., интервью, в Германии, информант — женщина). Часто вставляется цифра, обозначающая возраст. Порою рекомендуют ставить первую букву псевдонима информанта и номер страницы транскрипта.

2. Паспортичка — краткая характеристика информанта, (а) В
зависимости от ситуации она включает либо ФИО, либо только имя.
(б) Социально-демографические характеристики. Их набор может
варьироваться в зависимости от темы исследования. Правда, в на­
чале исследования далеко не всегда представляешь, что может при­
годиться. Как минимум этот раздел включает возраст, пол, соци­
альное положение. Как максимум я очень кратко описываю, к
какому типу относится данный информант (разные темы — разные
основания классификации). Во многих моих исследованиях я вклю­
чал перечисление основных вех биографии. Взглянув на эту пас-
портичку, исследователь сразу вспоминает, с кем было интервью.
Это особенно важно, когда уже собрано большое количество тек­
стов, к которым приходится обращаться повторно. Паспортичка
включает материалы, которые всплывают по ходу транскрибирова­
ния (например, мельком упомянутый важный факт биографии).
Поскольку настоящее имя, упомянутое в тексте статьи или книги,
чревато узнаваемостью информанта, ему часто присваивается псев­
доним, используемый при цитировании. И паспортичка включает
его. Реальное имя, а часто и адрес, телефон тоже могут включаться
в этот текст, если он не предназначен для передачи посторонним
людям. Я это обычно делаю, если предполагаю, что данный инфор­
мант может быть востребован для повторного интервью. Порою я
вставляю в транскрипт такого закрытого для посторонних интер­
вью фотографию информанта.

3. Фамилия интервьюера. Эта информация важна, когда ис­
   следование проводят несколько человек. Личность интервьюера,
   его квалификация, особенности стиля работы порою являются важ­
   ными факторами, учитываемыми при интерпретации текста. Инфор­
   мант говорит не в пустоту, а глядя в глаза конкретному человеку.
   Разные собеседники — разные речи, произнесенные вслух одним
   и тем же информантом.
   
4. Дата и время проведения интервью. Нередко это важные
   характеристики текста. Например, при изучении шахтерского дви­
   жения мне очень много приходилось спрашивать об уже прошед-
   

ших событиях. День, пять, сорок дней или год, отделяющие интер­вью от обсуждаемого события, —это ключевые данные, корректи­рующие интерпретацию сказанного. Время дня, продолжительность интервью также важны для оценки сказанного. Готовность многих людей общаться в семь утра и в семь вечера совершенно разная. Уровень общительности в конце получасового или трехчасового интервью также различаются.

5. Место проведения интервью. Это декорации, в которых раз­
   ворачивается спектакль «Интервью». Декорации являются важным
   невербальным текстом, который открыт для интерпретации. В то же
   время декорации влияют и на ход интервью. Беседа в домашней
   обстановке и в переполненном офисе — это два совершенно раз­
   ные интервью. И это нельзя не учитывать при интерпретации текста.
   
6. Обстоятельства интервью, (а) Я включаю сюда краткую
   характеристику установления контакта: как удалось выйти на этого
   человека, как он отнесся к предложению провести интервью, как
   относился к нему в процессе беседы. Эти факты позволяют отве­
   тить на вопросы о том, отвечал человек свободно и охотно или
   вымучивал ответы и ждал как освобождения окончания интервью,
   (б) Очень важно наличие или отсутствие зрителей. Коллеги, на­
   чальник, присутствующие при интервью или периодически прохо­
   дящие мимо, — это мощные факторы, влияющие на содержание и
   объем сказанного.
   
7. Костюм информанта. Этот элемент матрицы важен, но не
   всегда. Одежда — это важный текст, характеризующий и инфор­
   манта, и его поведение в данной ситуации. Так, при изучении пове­
   дения потребителей описание одежды — это ответ на вопрос «Кто
   сидит перед тобой? Эксперт в области моды или потребитель-
   дилетант?». Одежда очень важна для понимания идентичности
   информанта, его места в социальной иерархии, вкуса, уровня жиз­
   ни и т. д. Иногда я использую фотографии информанта в месте про­
   ведения интервью. Это прекрасный лаконичный материал, момен­
   тально вводящий в контекст беседы, оживляющий воспоминания о
   ней, что существенно облегчает анализ.
   
8. Текст интервью. Это вопросы и ответы. Нет и не может быть
   единства мнений относительно подробности воспроизводства ска­
   занного. В зависимости от темы исследования эти подробности
   могут иметь разное значение. В одних случаях важен только смысл
   произнесенных слов. В других случаях большое значение имеет
   набор используемых слов, наличие или отсутствие ошибок в их
   произношении, стиль речи, ее связность, темп, гладкость и т. д.
   Если нам важно не только то, что сказано, но и то, как это было
   сказано, то при транскрибировании воспроизводятся все детали,
   звучащие на кассете: разного рода «хм», «м-да», «так сказать»,
   

211

этого процесса — сократить число выявленных понятий до небольшого числа категорий. Оперирование ими делает изучаемую ситуацию более понятной и прозрачной. Она предстает как картинка, в которой выделены и сведены в одно место однородные явления, имеющие общую сущность.

В ходе анализа транскриптов интервью с этническими немцами в России и ФРГ был выявлен целый ряд ситуаций смены этничности: «отказ от немецкой национальности родителей при получении советского паспорта»; «смена немецкой национальности вместе со сменой паспорта по возрасту»; «принятие мужчиной фамилии жены с целью ухода от своей немецкой фамилии»; «смена женщиной фамилии при замужестве одновременно со сменой национальности в паспорте»; «возвращение к немецкой национальности в паспорте»; «подача заявления на выезд в ФРГ в качестве немца при наличии смешанного состава родителей»; «изменение неформальной этнической самоидентификации» и т. д.

Каждая ситуация кодировалась с помощью короткого понятия, которое обобщало и обозначало в лаконичном виде выше описанные ситуации. Все эти ситуации вместе были описаны с помощью категории ситуативной этничности. Категория, в отличие от понятия, не только обозначает явление, но и описывает его суть, механизм. Ситуативная этничность была определена мною как процесс смены этнической идентичности с целью лучшего приспособления к социальным условиям и более эффективного использования этнического ресурса. Иначе говоря, если невыгодно или опасно быть немцем (период сталинской депортации и последующих ограничений гражданских прав), то человек, относящийся к данному феномену, становился русским или украинцем; когда появилась возможность выезда для немцев в богатую ФРГ, в нем вдруг просыпается голос крови, он меняет запись в паспорте и просит отпустить его на родину в ФРГ.

Как подбираются словесные формы категорий? Большой соблазн ис­пользовать категории, имеющиеся в литературе. Если обнаруживаемые явления однозначно соответствуют имеющимся научным описаниям и определениям, этот метод подходит. Однако в этом случае нет развития теории. Мы просто констатируем, что феномен, описанный во многих книгах, имеет место и в нашем городе. В прикладных исследованиях, ставящих вопрос «А если ли явление X здесь?», такой метод вполне при­емлем. Если же мы идем дальше и пытаемся обнаружить новую модель, то такой метод не подходит. Более того, он опасен, поскольку новую мо­дель обозначает через старое понятие, содержащее несколько иной смысл. Это может ввести читателя в заблуждение.

Другой вариант — изобретение собственного слова для обозначения категории. Чтобы было меньше опасных ассоциаций с уже имеющимися определениями, избегают понятий из обыденной речи.

Третий вариант — название категории берется из определений, давае­мых изучаемыми людьми.

214

Например, этнические немцы, переехавшие в Германию из стран СНГ и понявшие, что они очень далеки от «настоящих» немцев, живущих там, придумали новое самоназвание — «русаки». Эта категория подчеркивает, что эти люди и не немцы, и не русские. Это этнические немцы из России или Казахстана, которые переехали в ФРГ, не смогли интегрироваться в немецкую культуру, да и не хотят этого делать, в то же время для русских они тоже не свои.

На выделении категорий анализ не прекращается. Дальше идет разви­тие категорий. Одно из его направлений — выделение свойств (атри­бутов) категорий.

Например, этничность проявляется в таких свойствах, как самоидентификация, знание языка, соблюдение национальных традиций, участие в этнических сетях, приверженность национальной кухне, привязанность к родине, знание истории своего народа, поддержание границы с «чужаками». Анализируя текст, мы выделяем не просто категорию этничности, но и ее проявления в виде свойств в каждом отдельном случае.

Одно из его направлений — выделение субкатегорий. Крупные кате­гории делятся на субкатегории. Это не понятия, а разновидности катего­рии. Категоризация в такой форме часто ведет к сильной формализации текстов и переходу к упрощенному количественному анализу. Такая ка­тегоризация обычно применяется на стадии пилотажа при подготовке ко­личественного исследования, когда ясно, о чем спрашивать, но не понят­но, какие варианты ответов могут быть. Предмет вопроса—это категория, варианты ответов — субкатегории. Этот метод анализа по своей сути бли­зок контент-анализу, используемому для количественного анализа текстов.

Одним из вариантов развития категорий является также выявление из-мерительной шкалы (dimensional range). Шкала накладывается на каж­дое свойство, придавая ему количественное или относительное измерение.

Например, при изучении этничности очень важна степень владения родным языком. Она описывается с помощью шкалы, на одном полюсе которой — свободное владение разными формами национального языка (литературный, разговорный и т. д.), на другом — полное его незнание. Иное свойство — интенсивность использования родного языка. На одном полюсе — использование в общении только его, на другом — полное отсутствие его использования.

Результатом такой категоризации могут быть цифры, которые открыты для статистического анализа. Текст интервью или отчета о наблюдении ко­дируется. Длинные суждения сводятся к простым значкам типа (+) или (-), которые обозначают наличие или отсутствие искомого феномена. Дру­гой вариант — ранжирование суждений по пятибалльной, например, шка­ле, отражающей силу феномена (1 — минимальная, 5 — максимальная). В результате длинный текст сводится к таблице с цифрами и значками. Кате-

215

горизация готовится либо до начала интервью, либо в ходе обработки рас­шифрованных текстов (Kvale 1996: 192).

Категоризация начинается с выделения категорий анализа и соответ­ствующих им субкатегорий.

Таблица 5

Категоризация i	в исследовании курения
Категории	Субкатегории
Тип потребительского	- курят;
поведения на табачном	- «балуются», курят изредка;
рынке	- не курят.
Время начала курения	- в младших классах школы;
	- в средних классах;
	- в старших классах;
	- в армии до университета;
	- на работе до университета;
	- в период обучения в
	университете.
Ситуация приобщения	- на переменах;
к курению	- на перекурах на работе, в
	армии и т. д.;
	- на вечеринках;
	- индивидуально, вне
	компании;
	- другие.
Объекты потребления	Марки табачных изделий:
	- «Прима»;
	- «Marlboro»;
	и т. д.
Отношение	- не собираются бросать;
курильщиков к	- курят, хотят бросить, но
перспективам курения	еще не пытались;
	- курят, бросали, но
	безуспешно;
	- бросили.
Способы борьбы с	- простые волевые усилия;
привычкой	- использование специальных
	препаратов;
	- обращение к врачам;
	- обращение к специалистам
	нетрадиционной медицины
	(экстрасенсы и т. п.);
	- другие.