Гендерные стереотипы в паремиях корейского и русского языков 10. 02. 20 сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание

Вид материала

Автореферат

Содержание Объект исследования – Теоретико-методологической базой Теоретическая значимость Практическая значимость Методы и приемы исследования. Материалом исследования На защиту выносятся следующие положения Апробация работы. Структура работы. В первом разделе Во втором разделе Кеджипква чибын каккуль тхасида. Дом да женщины зависят от ухода Всякая невеста для своего жениха родится. Коли суженый урод, так будет у ворот) В третьем разделе Перспективы исследования. Список использованных источников Зерттеу объектісі Зерттеудің мақсаты Жұмыстың теориялық құндылығы. Subject of inquiry ... Полное содержание

Подобный материал:

• Гендерные отношения во фразеологических системах французского и уйгурского языков 10., 552.29kb.
• Проблемы лексикографического описания фразеологических единиц (на материале английского,, 1870.73kb.
• Грамматические типы текстов деловой письменной речи (на материале английского, немецкого, 441.77kb.
• Фразеографическое описание татарского, русского и английского языков, 679.98kb.
• Фразеографическое описание татарского, русского и английского языков, 702.28kb.
• Прагмалингвистический аспект перевода общественно-политических текстов (на материале, 488.66kb.
• Когнитивное пространство словосращения ( на материале русского и английского языков), 265.26kb.
• Структурно-типологический подход к сопоставительному исследованию фразеологии (на материале, 864.67kb.
• -, 426.73kb.
• 10. 02. 20 Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание, 57.37kb.

УДК 81’23:[531+161.1 На правах рукописи


КИМ АНАСТАСИЯ СЕРГЕЕВНА


Гендерные стереотипы в паремиях корейского и русского языков


10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и

сопоставительное языкознание


Автореферат


диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук


Республика Казахстан

Алматы, 2010

Работа выполнена на кафедре восточных языков Казахского университета международных отношений и мировых языков имени Абылай хана


Научный руководитель: доктор филологических наук

профессор Н.С.Пак


Официальные оппоненты: доктор филологических наук,

доцент Г.И. Исина


кандидат филологических наук,

доцент Б.С. Жумагулова


Ведущая организация Казахский национальный университет

имени Аль Фараби


Защита состоится «30» октября 2010 г. в 14⁰⁰ на заседании диссертационного совета Д 14.14.01 по присуждению ученой степени кандидата филологических наук в Казахском университете международных отношений и мировых языков имени Абылай хана (050022, г. Алматы, ул. Муратбаева, 200).


С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Казахского университета международных отношений и мировых языков имени Абылай хана.


Автореферат разослан «30» сентября 2010 г.


Ученый секретарь

диссертационного совета Шайбакова Д.Д.





Введение


Общая характеристика работы. Реферируемое диссертационное исследование посвящено изучению гендерных стереотипов на материале пословиц и поговорок корейского и русского языков. Понятие «гендерные стереотипы» является одним из базовых понятий гендерной лингвистики.

Гендерная лингвистика – новое направление лингвистической мысли, которое сформировалось во второй половине XX в. в Западной Европе и США. В России гендерные лингвистические исследования стали особенно популярными с начала 90-х гг. XX в., а в Казахстане - с середины 90-х гг. XX в.

Гендер (социокультурный пол) «относится к важнейшим характеристикам языковой личности и определяется в современной науке как конвенциональный идеологический конструкт, аккумулирующий представления о том, что значит быть мужчиной и женщиной в данной культуре. Язык при этом рассматривается как неосознаваемый фон, фиксирующий гендерные стереотипы, идеалы и ценности посредством аксиологически не нейтральных структур языка, и как инструмент, дающий возможность (вос)производства гендерных смыслов в социальной практике» [1, с.3].

Как отмечает Г.И. Исина, стереотипы возникают в связи с двумя тенденциями человеческой психики:

1) «конкретизацией – стремлением к пояснению абстрактных, трудно усваиваемых понятий через какие-то реальные образы, доступные для всех членов данной группы;

2) упрощением – выделением одного или нескольких простых признаков в качестве основополагающих для раскрытия сложных явлений» [2, c.11].

«Стереотипы имеют обобщающую функцию, состоящую в упорядочении информации; аффективную функцию (противопоставление "своего" и "чужого"); социальную функцию (разграничение "внутригруппового" и "внегруппового"), что ведет к социальной категоризации и образованию структур, на которые люди ориентируются в обыденной жизни.

Гендерные стереотипы являются частным случаем стереотипа и представляют собой культурно и социально обусловленные мнения о качествах, атрибутах и нормах поведения представителей обоих полов и их отражение в языке. Гендерная стереотипизация фиксируется в языке, она тесно связана с выражением оценки и влияет на формирование ожиданий определенного типа поведения от представителей того или другого пола.

Гендерные стереотипы упрощают реальную ситуацию, однако в коллективном общественном сознании они закреплены прочно и меняются медленно. В той или иной степени стереотипы-предрассудки воздействуют на каждого человека. Согласно укоренившимся представлениям, женщинам в обществе приписывается меньшая ценность, чем мужчинам.

Представления о мужественности и женственности и присущих им свойствах имеют место в каждой культуре, им отводится существенное место в обрядах, фольклоре, мифологическом сознании. Вместе с тем, стереотипизация и ценностная шкала гендера неодинаковы в разных культурах. Так же различаются социальные роли мужчин и женщин. Они, как правило, регламентированы; такая регламентация стереотипизируется, а затем функционирует в коллективном сознании по схеме "правильное/неправильное". Одним и тем же действиям человека в зависимости от его пола придается различное содержание в разных культурах; одно и то же содержание находит различное выражение в поступках. Таким образом, стереотип исполняет роль программы поведения.

Социокультурная обусловленность пола, его ритуализация и институционализация делают правомерным изучение гендерных стереотипов и их отражения в языке. Каждому из полов в данной культуре приписывается ряд обязательных норм и оценок, регламентирующих гендерное поведение. Эта регламентация отражается в языке в виде устойчивых сочетаний, например: Женщина – это, прежде всего мать; Муж – глава семьи. Язык, таким образом, является одним из важнейших источников знания о гендерной стереотипизации и ее изменении во времени» [3].

В данном исследовании гендерные стереотипы рассматриваются в рамках лингвокультурологии и в связи с такими понятиями, как языковая картина мира и языковая личность.

Актуальность диссертационной работы определяется тем, что гендерные исследования получают все большее распространение в самых разных отраслях лингвистики: социолингвистике, психолингвистике, когнитологии и в т.ч. лингвокультурологии, где гендер рассматривается как явление языка и культуры.

Выбор в качестве объекта исследования гендерных стереотипов усиливает актуальность данной работы, потому что они дают возможность провести различие гендерных представлений о мужчине и женщине в разных культурах, в том числе в корейской и русской, столь важного и необходимого для успешного межкультурного диалога.

Выявление смены патриархального стереотипа женщины, представленного в паремиях двух языков, на стереотип женщины, ее активной роли в современной общественной жизни, с привлечением материала ассоциативного эксперимента актуализирует данную работу.

Объект исследования – стереотипы национального сознания.

Предметом исследования являются гендерные стереотипы по данным паремий корейского и русского языков

Цель исследования заключается в комплексном описании гендерных стереотипов, в которых отражаются обобщенные суждения о присущих мужчинам и женщинам качествах и свойствах, а также о существующих между ними различиях, закрепившихся в пословицах и поговорках корейского и русского языков.

Достижение поставленной цели предполагает выполнение ряда задач:

1. Осуществить анализ паремий корейского и русского языков для выявления гендерных стереотипов.
   
2. Сопоставить характеристики гендерных стереотипов и выявить их универсальные и национально-культурные составляющие.
   
3. Провести ассоциативный эксперимент для выявления сходств и различий современных гендерных стереотипов в национальном сознании корейцев и русских.
   
4. Выявить факторы, способствующие формированию современных гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев и русских.
   

Научная новизна данного диссертационного исследования заключается в следующем:

• впервые выявляются стереотипы мужчины и женщины на материале корейских и русских паремий;
  
• впервые сопоставляются и устанавливаются универсальные и национально-культурные гендерные стереотипы в корейской и русской языковых картинах мира;
  
• впервые выявляются изменения в восприятии мужского и женского образов в современной корейской и русской культурах.
  

Теоретико-методологической базой послужили труды известных ученых в области лингвокультурологии: В. Гумбольдта, Е.М. Верещагина, В.Г. Костомарова, В.А. Масловой, В.В. Воробьева, А.Е. Карлинского, Ю.С. Степанова, В.Г. Колшанского, Е.С. Кубряковой, С.Г. Тер-Минасовой, А. Мельниковой Н.Ф. Алефиренко, Г.И. Исиной; в области гендерной лингвистики: О. Есперсена, В.А. Кирилиной, О.А.Ворониной, Е.С.Гриценко, В.А. Никольской, Р.Е. Бумагина, Н.А. Коноплевой.

Теоретическая значимость состоит в том, что исследование гендерных стереотипов разных этносов и выявление общего и специфического в формировании языковых картин мира вносит определенный вклад в дальнейшее развитие в сопоставительную лингвокультурологию, теорию межкультурной коммуникации, гендерную лингвистику.

Практическая значимость определяется тем, что результаты настоящей работы могут быть использованы в языковедческой практике – при составлении словарей и справочников по лингвострановедению для изучающих корейский язык. Кроме того, материалы исследования могут быть использованы в спецкурсах по лексикологии, паремиологии, лингвокультурологии и т.д.

Методы и приемы исследования. В работе использованы описательный, сопоставительный методы, метод компонентного анализа, метод свободного ассоциативного эксперимента. «В результате проведения свободного ассоциативного эксперимента получаемое ассоциативное поле того или иного слова-стимула является не только фрагментом вербальной памяти человека, но и фрагментом образа мира того или иного этноса, отраженного в сознании «среднего» носителя той или иной культуры, его мотивов и оценок и, следовательно, его культурных стереотипов» [4, с.4]. Для выявления и анализа национально-культурной специфики гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев и русских был использован метод построения семантического гештальта Ю.Н. Караулова. В своей работе мы используем такие приемы описательного метода, как наблюдение, обобщение и интерпретация. Сопоставительный метод используется для выявления специфики языковых явлений в различных языках мира.

Материалом исследования послужили пословицы и поговорки, извлеченные из сборника Лим Су «Золотые слова корейского народа», словаря пословиц и поговорок русского языка под редакцией В.И. Даля, корейско-русских и русско-корейских двуязычных словарей и результаты ассоциативного эксперимента. Фактический материал составляет 547 корейских паремий и 970 паремий русского языка.

На защиту выносятся следующие положения:

1. Каждый этнос в процессе категоризации предметов и явлений окружающего мира создает стереотипы, которые фиксируются в общественном сознании и находят свое отражение в различных формах культуры – обычаях, традициях, верованиях и языке. Язык же в наиболее полной мере фиксирует и отражает созданные стереотипы.
   
2. Гендерные стереотипы, являясь универсальной категорией, могут изучаться через их репрезентацию в языке посредством паремий, поскольку пословицы и поговорки наиболее полно и ярко отражают всю систему стереотипов, созданных этносом.
   
3. На формирование гендерных стереотипов влияют различные историко-культурные особенности, в частности, в корейском обществе важную роль в стереотипных представлениях о мужчине и женщине сыграла конфуцианская философия, в русской картине мира – принятие христианства и распространение книги «Домострой», которая являлась сводом советов, правил и наставлений по всем направлениям жизни человека и семьи, включая общественные, семейные, хозяйственные и религиозные аспекты.
   
4. Гендерные стереотипы имеют устойчивый характер и в сознании носителей культуры меняются крайне медленно. Стереотипные представления о мужчине и женщине, сформировавшиеся много сотен лет назад и имеющие патриархальный характер, и в настоящее время находят свое отражение в сознании корейцев и русских.
   
5. Этнической картине мира свойственны как универсальные, так и национально-специфические черты. Исследование гендерных стереотипов на материале паремий корейского и русского языков способствует выявлению сходств и различий в стереотипных представлениях о мужчине и женщине в обеих культурах.
   

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного исследования получили отражение в докладах и сообщениях на конференциях и семинарах различного уровня: на Международной научной конференции «Корееведение в Казахстане: проблемы и перспективы» (Алматы, 2004); на 6-ой Международной конференции по корееведению «The Interaction Between Korean and Central Asian Cultures» (Алматы, 4-5 июля 2006); на семинаре для преподавателей корейского языка Центральной Азии при Корейском Центре Просвещения (Алматы, 2007), на 1-ом Международном семинаре для преподавателей корейского языка Центральной Азии при поддержке Korea Foundation (Сеул, 2008); на 9-ой Международной конференции по корееведению « Central Asia and Korean Diaspora» (Бишкек, 1-2 июля 2009).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех разделов, заключения, списка использованной литературы и приложения.


Основная часть


Во введении обоснована актуальность избранной темы, обозначены объект и предмет исследования, определены цели и задачи, степень новизны, сформулированы теоретические положения, выносимые на защиту, обоснована теоретическая и практическая значимость работы, охарактеризованы основные методы и приемы исследования, указаны формы апробации.

В первом разделе диссертации «Теоретические основы исследования», включающем подразделы «Проблема взаимодействия языка и культуры», «Этническая картина мира в оппозициях», «Стереотипы национального сознания», «Язык и гендер: гендерные стереотипы», рассматриваются теоретические положения, касающиеся связи языка и культуры, этнической и языковой картин мира, стереотипов и гендера; исследуются научные труды, посвященные гендерным исследованиям в различных отраслях лингвистики: этнолингвистике, психолингвистике, лингвокультурологии.

Выводы отражают краткое содержание первого раздела.

Проблема взаимосвязи и взаимодействия языка и культуры является в последнее время наиболее разрабатываемой проблемой в рамках этнолингвистики, лингвострановедения и лингвокультурологии.

Ученые стали рассматривать язык не просто как средство общения, хранения и накопления информации, но и как инструмент передачи культуры того или иного народа, под культурой же мы понимаем «социальное явление, обеспечивающее существование и воспроизведение этноса в его материальном и духовном бытии. Культура это образ жизни народа во всем его многообразии: способы добычи материальных благ (еда, одежда, жилище, орудия труда и т.п.), особенности духовного мира (интеллект, знания о мире природы и людей, верования, фантазии и модели поведения в стандартных жизненных ситуациях - обычаи, традиции, семейная жизнь). Культура получает свое отражение в языке этноса. Именно она определяет самобытность и преемственность этнических ценностей на протяжении многих поколений» [5].

Но язык не только связан с культурой как средство ее репрезентации, отражая особенности национальной культуры, но и активно участвует в познавательных процессах, в процессах создания культурных ценностей и образов, их трансляции.

Каждый этнос в процессе познания предметов и явлений окружающей действительности создает свою этническую картину мира. Этническая картина мира – это система образов, знаний, представлений о предметах и явлениях окружающего мира того или иного народа; на формирование данной системы большое влияние оказывают, во-первых, процесс когниции, потому как в когнитивной антропологии считается, что у каждого народа система восприятия и мышления различна, во-вторых, как уже говорилось выше, на формирование «картины мира» оказывают влияние язык, традиции, природа и ландшафт, воспитание, обучение и другие социальные факторы, относящиеся к конкретному народу.

При усвоении этнической картины мира индивидом определяющую роль играет язык, который наиболее полно фиксирует этническую картину мира, а значит, с усвоением языка индивид усваивает и всю систему знаний, образов и представлений, сложившуюся у этноса в процессе познания окружающей действительности.

Язык вербализует этническую картину мира и тем самым каждый этнос формирует языковую картину мира, которую, по мнению А.Е. Карлинского, образуют совокупность номинативных единиц языка с их денотативными и коннотативными значениями, и также совокупность всех стереотипных речевых конструкций (пословицы, поговорки, формы речевого этикета и клише).

Поскольку семантика номинативных единиц языка представляет собой идеальный феномен, то характеристика единиц наилучшим образом может быть обеспечена при помощи бинарных оппозиций – дуализмов. Дуализм (лат. dualis «двойственный») – это путь познания целого на основе признания двойных противопоставлений в структуре вещей и явлений окружающего мира (душа – тело; мужчина – женщина; пространство – время и т.д.) [5].

Ученые выявили, что почти каждая этническая картина мира тяготеет к двоичному членению окружающего мира, что выражается в языковой картине мира в виде бинарных оппозиций, причем они носят универсальный характер.

Таким образом, и в корейской и русской этнической картине мира оппозиция «Мужчина – Женщина» является базовой для обеих культур. Однако каждый народ имеет свое представление о качествах, свойствах и чертах, присущих мужчине и женщине; по своему дифференцирует социальные роли для каждого пола и предписывает им определенные нормы поведения. Все это фиксируется в языке (в лексике, фразеологизмах, паремиях, анекдотах и др.) и передается из поколения в поколение в виде гендерных стереотипов.

Гендерные стереотипы играют важную роль в социализации личности и выполняют такие функции в обществе: объяснительную, дифференцирующую, регулятивную, ретрансляционную, защитную.

Сущность объяснительной функции заключается в том, что человек может интерпретировать поведении мужчин и женщин с помощью распространенных стереотипных представлений о мужских и женских качествах.

С помощью дифференцирующей функции, по мнению Л. Ким, «минимизируются различия между членами одной группы и максимально возрастают различия между членами разных групп. Если мужчин и женщин рассматривать как две социальные группы, обладающие различными статусными позициями, то обычно мужчин описывают как высокостатусную, а женщин – как низкостатусную группу. Так, с высокостатусными мужчинами обычно связывается деловой успех и компетентность, а низкостатусные женщины наделяются качествами доброты, понимания, гуманности. Дифференциация мужчин и женщин зачастую приводит к поляризации черт, приписываемых им (например, сила мужчин – слабость женщин)» [6].

Регулятивная функция обнаруживает себя в том, что мужчина и женщина совершая какое-то действие, даже одинаковое, ведут себя по разному, и это связано с тем, что в процессе социализации каждый человек через культуру, и в том числе через язык, впитывает в себя стереотипные качества, приписываемые ему в зависимости от пола, которые в дальнейшем регулируют его поведение, хотя сам человек может и не осознавать истинных причин такого поведения.

«Ретрансляционная функция отражает роль институтов и агентов социализации – семьи, школы, сверстников, литературы, искусства, средств массовой информации и др. – в формировании, передаче (трансляции), распространении и закреплении полоролевых стереотипов. Через перечисленные социальные институты общество предъявляет к индивиду определенные ожидания по поводу того, каким быть и что делать, чтобы соответствовать нормативным представлениям о своем поле. С помощью таких ожиданий-предписаний, по существу, и происходит «конструирование пола» человека» [6].

Защитная функция по сравнению с другими функциями является наиболее негативной, потому как она служит для «оправдания и защиты существующего положения вещей, в том числе фактического неравенства между полами» [7]. С помощью этой функции может быть оправдано неравное положение мужчин и женщин в обществе и семье.

Таким образом, «гендерные стереотипы выполняют ряд функций, связанных с необходимостью объяснения тех или иных различий между полами, репрезентаций этих различий, а также оправдания их существования. Являясь последствиями категоризации (обобщения), гендерные стереотипы формируют наши ожидания в отношении поведения мужчин и женщин.

Во втором разделе «Отражение гендерных стереотипов в паремиях корейского и русского языков», включающем подразделы «Гендерные стереотипы в паремиях корейского языка», «Гендерные стереотипы в паремиях русского языка», «Сравнительно-сопоставительная характеристика гендерных стереотипов в паремиях корейского и русского языков», анализируется фактический материал, дается комплексное описание и сравнительно-сопоставительная характеристика гендерных стереотипов в языковой картине мира корейского и русского языков.

Исследование паремий корейского и русского языков позволило выявить большое количество гендерных стереотипов, характеризующих мужчину и женщину по разным параметрам. Для простоты анализа мы разделили все гендерные стереотипы на две группы.

Первая группа гендерных стереотипов включает стереотипные представления о внешности, личных качествах, социально-психологических свойствах мужчины и женщины в корейской и русской культурах.

Вторая группа связана с качествами, свойствами и характеристиками, которые проявляют мужчина и женщина в соответствии с определенными социальными ролями в семейной, профессиональной и других сферах.

Анализ фактического материала позволил выявить следующие сходные черты гендерных стереотипов в языковой картине мира корейцев и русских:

1. Большинство гендерных стереотипов с отрицательным смыслом относятся к женщине, особенно к ее семейной роли – жена. Жена по данным корейских и русских паремий обладает следующим универсальными качествами: болтливость, неумение хранить секреты, лень, неумение вести хозяйство, сварливость, мотовство (Йŏпхённе хвальсохамён пŏрŏ тырёдо сируе муль путкира. Если жена – мотовка, то гнаться за заработками – все равно, что лить воду в сиру. Пуиндульгва мосахамён нусŏльтвенда. Если поделиться секретом с женой, он станет всем известен. Сварливая жена в доме пожар). Стереотипные представления о мужчине чаще носят положительный характер (Намджаый марын чхŏн нён кадо пёнхаджи аннында. Слово мужчины не меняется и за тысячу лет).

2. Привлекательная внешность считается очень важным параметром именно для молодой девушки. Эталонными чертами привлекательной внешности и для корейской и для русской девушки считается белая кожа и густые, длинные волосы. (Йŏджава ссарын хвельсурок чотха. Женщина и рис – чем белее, тем лучше. Йŏджанын чхŏччэга мŏриё хваджаньиё сеччэга осида. Для женщины прежде всего – густые волосы, затем – косметика, и только замет – одежда. Кругла, пухла, бела, румяна, кровь с молоком). Корейские и русские женщины тяготеют к украшениям и красивой одежде.

3. Одинаковые черты и качества проявляют корейские и русские женщины, а именно: болтливость, изменчивость, чрезмерная эмоциональность, ограниченность мышления и суждений, расточительность (Кеджибын саныль тыльго фунджипаныль кŏнноьёнсŏ сэнгакханда. Женщина с подносом входя в мужские покои, успеет двенадцать дум передумать. Йŏджаегенын кин хёга итта. У женщины длинный язык. Бабе хоть кол на голове теши. На женские прихоти не напасешься. Женское сердце, что котел кипит).

4. И корейцы и русские сравнивают женщину с лисой и змеей, с одной лишь разницей, что в корейской паремиологической картине мира это сравнение чаще относится к пожилой женщине (Йŏджанын ныльгымён токсага твенда. Когда женщина стареет, то становится ядовитой змеей).

5. В обеих языковых картинах мира репрезентирован стереотип о тесной связи между выбором будущей жены/мужа и счастливой судьбой. В связи с этим существует свод правил, которыми нужно руководствоваться при выборе мужа/жены. Здесь тоже обнаруживаются сходства: выбирать надо не глазами, а ушами. Также стереотипным является то, что брак – это на всю жизнь, понятие «развод» не находит отражения в паремиях обоих языков (Женитьба есть, а разженитьбы нет). Стереотипными функциями жены считается ведение домашнего хозяйства и воспитание детей, а у мужчин – обеспечивать семью. Муж – глава семьи, опора и защитник женщины (Нампхён пабын нувомŏкко адыль пабын анджа мŏкко ттари пабын сŏсŏ мŏннында. Муж ест приготовленный рис лежа, сын – сидя, а дочь – стоя (т.е. главная опора женщины – муж, потом – сын, и только потом – дочь). Самыми предпочтительными качествами, которыми должна обладать корейская и русская жены – верность и экономность (Три друга: отец, да мать, да верная жена).

6. Единственная роль жены, которая характеризуется только положительно – мать. Стереотипным является бесконечная любовь матери к ребенку, а также тесная связь матери и дочери (Ŏми сарань манхан ге ŏпта. Нет ничего сильнее материнской любви. Хюннйŏне аи пэнын тхŏджйŏ ŏмŏнинын кульмŏ чуннында. В голодный год ребенок умирает от переедания, а мать – от голода. Сердце матери лучше солнца греет. Материнская молитва со дна моря вынимает).

7. В корейской и русской семьях к дочери относятся с пренебрежением. Дочь считается чужой в семье, лишним ртом. Поэтому основной целью родителей считается как можно скорее выдать дочь замуж (Ттарын намый часигида. Дочь – чужое дитя. Ттари сесимйŏн муныль йŏрŏ нокхо чанда. Когда в семье три дочери, спят с открытыми дверями. Одна с хлеба долой. Дочку в колыбельку – приданное в коробейку ).

8. Образ вдовьего человека – это образ убитого горем человека, чьи слезы, причитания не могут сравниться с горечью и плачем ребенка и убогого человека (Квабуга ильсэньыль хонджа сальго намйŏн хансуми куман кучхŏн тура. Проживет вдова век одна – девяносто тысяч раз вздохнет. На вдовий плач глядя, и мужик убивается).

К специфическим чертам гендерных стереотипов относится следующее:

1. Русская языковая картина мира дает расширенное описание внешности девушки. Если во внешности корейской девушки выделяется только черты лица и кожа, то во внешности русской девушки выделяются и такие параметры внешности, как походка и грудь. Несмотря на то, что и для корейцев и русских считается красивой белая кожа, но и тут есть расхождения. Для русских лицо не просто должно быть белым, но со здоровым розовым румянцем, в то время как у корейцев ни о каком румянце на щеках речи не идет, и наоборот, чем белее кожа, тем лучше (Грудь лебедина, походка павлина, очи сокольи, брови собольи. Кругла, пухла, бела, румяна, кровь с молоком). Также у русских, помимо внешней красоты, приветствуется внутренняя красота, которая выражается в смирении и терпении. У корейцев нами не обнаружены параметры внутренней красоты (Смиренье – девичье ожерелье. Девичье терпенье – жемчужно ожерелье).

2. Для сознания носителей корейской культуры возраст женщины имеет большее значение, чем для сознания носителей русской культуры. Поэтому в корейских паремиях возрасту женщины уделено больше внимания. Для корейской женщины определен возрастной рубеж – 30 лет, т.е. до 30 лет женщина сравнивается с цветком, а после на нее никто не посмотрит (Йŏджа наи самсибимён нун сэдо торабоджи аннында. Когда женщине за тридцать, то даже и слепая птичка не оглянется).

3. В русских паремиях образ девушки дан шире, чем в корейских. Так, по данным русских паремий, стереотипным является мнение о том, что у девушки короткая память и, в связи с тем, что она очень уступчивая, девушку следует держать подальше от людских (мужских) глаз (Коротка, что девичья память. Девичье нет – не отказ. Держи деньги в темноте, а девку в тесноте). В корейских паремиях тоже говорится, что за девушкой нужен глаз да глаз, но не в такой степени, как это отражено в русских пословицах и поговорках.

4. Стереотипы, связанные с парнем, не находят своего отражения в корейских паремиях. Но и в русских пословицах и поговорках образ парня не удается обрисовать достаточно четко. Парень по данным русских паремий это постоянное сочетание светлого и темного, плохого и хорошего, некрасивого и талантливого и т.п. (Не хитер парень, да удачлив; неказист, да талантлив. Парень золотой, да руки глиняные).

5. В корейской языковой картине мира (далее ЯКМ) женщина более слабое и зависимое существо, чем в русской ЯКМ ( Кеджипква чибын каккуль тхасида. Дом да женщины зависят от ухода). Русская же женщина более своенравна, чем корейская женщина. Еще один стереотип, который не находит отражения в корейских паремиях, это стереотип о связи женщины с темными силами (сатаной), причем часто женщина превосходит сатану по способностям (Баба да бес – один у них вес. Где сатана не сможет, туда бабу пошлет).

6. В русской ЯКМ репрезентирован стереотип о том, что будущий супруг/супруга предопределены свыше ( Всякая невеста для своего жениха родится. Коли суженый урод, так будет у ворот). Хотя в обеих культурах по данным паремий выбор жениха и невесты осуществлялся в основном родителями.

7. В характеристике мужа в корейской ЯКМ отсутствует женский голос, т.е. мнение самой жены о муже. А по данным русских паремий мнение жены о муже в основном негативное (Все мужья добры, покупили женам бобры, а мой муж неуклюж: невидаль, корову купи. Был у меня муж Иван – не приведи бог и вам).

8. В отличие от русской ЯКМ, в корейской – воспитательная роль детей отводится не матери, а отцу. И именно отец лучше всех знает своих детей и имеет тесную связь с ними (Пуиндырын чанйŏдырыль сараньхаль чульман альго карычхиль чурын морында. Женщины умеют только любить детей, но учить их они не умеют. Часигыль погие аби манхан нун ŏпко чеджарыль погиенын сŏнсэнь манхан нун ŏпта. Своих детей лучше всех знает отец, а своих учеников лучше всех знает учитель. Абинын ŏмгёкхаге карычхиго часигын хёдоро сŏмгинда. Отец воспитывает детей в строгости, а дети отвечают ему почтительностью).

9. На наш взгляд, в корейской ЯКМ отношение к дочери намного пренебрежительней, чем в русской ЯКМ. Также в корейских паремиях для сына чрезвычайно важно проявлять почтительность к родителям, а в русской ЯКМ не обнаружены нормы поведения для сына (Ттарын ханадо манкхо адырын сетто моджаранда. Когда одна дочь – уже много, а когда трое сыновей – еще мало. Адыллосŏ квихан гŏсын хёдоида. Ценность сыновей – это почтительность к родителям).

10. По данным русских паремий вдова – это беднейшая часть населения, в то время как корейские паремии рисуют нам образ богатой вдовы (Хорабинын ига сŏ маль квабунын ыни сŏ маль. У вдовца – три меры вшей, у вдовы – три меры серебра. Хораби пуджа ŏпко квабу кананпэньи ŏпта. Не бывает богатого вдовца, не бывает бедной вдовы).

Гендерные стереотипы, отразившиеся в корейских паремиях, сформировались в большей степени под влиянием конфуцианской философии, которая проникла в Корею примерно в середине 1 тысячелетия до н.э.

Как отмечает Г.Н.Ким, «в Корее конфуцианство принималось с такой готовностью и в такой строгой форме, что сами китайцы считали корейских приверженцев этой религии более благочестивыми, чем они сами. Они называли Корею "Восточная страна учтивости", что указывало на ту скрупулезность, с какой корейцы соблюдали все правила установленного ритуала» [8].

Конфуцианство рассматривается как система моральных и этических ценностей, регулирующих взаимоотношения людей и побуждающая их быть последователями высшей мудрости, определяющей нормы справедливости, праведности и соответствия человека, какое бы место он не занимал в социально-общественной иерархии.

Культура взаимоотношений корейцев, выстроенная по вертикали – как совокупность высших норм мудрости и этики, в которой установлена иерархическая субординация ценностей и добродетелей, отражает, по конфуцианству пять принципов отношений: императора и подданного, отца и сына, старшего брата и младшего брата, мужа и жены, двух друзей.

Согласно этим принципам, отец должен относиться к сыну доброжелательно, а сыновья к отцу – с сыновней почтительностью; старший брат должен относиться к младшему с добротой, а младший брат к старшему – с уважением; муж должен относиться к жене справедливо, а жена к мужу – услужливо; правитель должен относиться к подданным благожелательно, а подданные к правителю – с верностью.

Особенно сильное влияние конфуцианство оказало на семейный быт и семейно-родственные отношения. Большинство предписаний и правил поведения относились именно к женщине.

В конфуцианской философии существовала целая система культов, в которой культ семьи и предков являлся наиболее существенным и оказывал наибольшее влияние на жизнь человека.

«Согласно культу предков, забота об умерших и точное исполнение в их честь всех обязательных ритуалов было главной обязанностью потомков, прежде всего главы семьи, главы клана». Поэтому «…весь строй семьи, все формы ее организации должны быть ориентированы таким образом, чтобы лучше справиться с этим главным и почетным делом. Вот почему считалось, что первой обязанностью всякого главы семьи и носителя культа предков, служащего как бы посредником между покойными предками и их живущими потомками, является ни в коем случае не допустить угасания рода и тем не навлечь на себя гнев покойных. Умереть бесплодным, не произвести на свет сына, который продолжил бы культ предков – это самое ужасное несчастье не только для отдельного человека и его семьи, но и для всего общества…Неудивительно, что в таких условиях каждый добродетельный отец семейства, как почтительный сын и потомок своих высокочтимых предков, был обязан, прежде всего, произвести на свет как можно больше сыновей, женить их сразу же по достижении ими брачного возраста и дождаться внуков. Только после этого он мог умереть спокойно, зная, что в любом случае и при любых обстоятельствах непрерывность рода и неугасающий культ предков им обеспечены» [9, с.131]. Поэтому браки в Корее стали заключаться исключительно с этой целью. Семья стала основываться на выполнении религиозных обязанностей, а не на чувстве двух людей.

«Результатом выработанных конфуцианством традиций культа предков, сыновней почтительности, семьи и клана было приниженное положение женщины. Не говоря уже об обществе в целом, в рамках которого женщина вообще никогда не воспринималась как самостоятельная единица и за редчайшими исключениями не могла проявить своей индивидуальности, в своей собственной семье женщина всегда занимала неравноправное, приниженное положение. Нежеланный ребенок в семье своего отца, всегда жаждавшего сыновей, девочка уже с раннего возраста отчетливо ощущала свою неполноценность. С юных лет, старшие, прежде всего мать, готовили ее к замужеству, внушали ей правила приличия и долг повиновения старшим и мужу. С вступлением в силу конфуцианских норм культа предков и с распространением этих норм в народе девушки уже не могли чувствовать себя свободно и непринужденно, знакомиться и общаться с людьми, в том числе с юношами своего возраста. Напротив, они, как правило, всю свою юность проводили на женской половине дома отца и ни в коем случае не должны были даже близко подходить к чужим мужчинам»[9, с.132].

По достижении девушки брачного возраста основной заботой родителей становилась выдача дочери замуж. Для девушки выход замуж считался одной из ее обязанностей, едва ли не главным ее предназначением в жизни. Поэтому то, кем будет будущий муж, не играло особенной роли. Важным было лишь то, чтобы девушка вышла замуж в хороший дом и честно исполняла обязанности хорошей жены и послушной невестки и снохи.

«После замужества женщина навсегда покидала дом отца и переходила на положение жены-служанки в дом мужа. Семья мужа становилась для нее главной и единственной, свекор – отцом, свекровь – матерью. И это не только на словах: правила приличия буквально обязывали замужнюю женщину любить свекров сильнее, чем своих родителей. В случае смерти свекрови она была обязана глубже переживать горечь утраты и даже больше носить траур, чем в случае смерти родителей. Попав в дом мужа, женщина оказывалась под всевластным контролем, а часто и под тиранией свекрови, возглавлявшей женскую половину дома. Специальные правила поведения обязывали ее терпеливо сносить все побои и издевательства свекрови. Если же она не выдерживала и вступала с нею в открытый конфликт, ее муж обязан был решительно стать на сторону матери и приказать жене повиноваться. Если же это не помогало, муж обязан был примерно наказать жену, дабы ей в другой раз было неповадно нарушать порядок. Это было «последним предупреждением», после которого в случае нового конфликта муж имел право и даже должен был изгнать свою непокорную жену, чья позорная и несчастная доля становилась еще более жалкой и незавидной» [9, с.137].

Правила культа предков и семьи заранее ставили мужа и жену в неравноправное положение. Как уже говорилось ранее, жена служила средством процветания семьи, продолжения рода. Но, несмотря на это носителем линии рода в любом случае оставался мужчина. Вот почему соблюдение правил единобрачия было не обязательным для мужчины. Правила поведения для жены по конфуцианству не позволяли ей не только быть неверной, но даже проявлять ревность. «Проявление чувства ревности со стороны жены считалось настолько неприличным и противоречащим принятым нормам, что такую жену муж имел право выгнать» [9, с.138].

По правилам конфуцианской морали молодая жена должна была полностью повиноваться свекрови. Положение, которое занимала невестка в доме, нередко больше напоминало положение служанки, чем жены. Она обязана была преданно служить свекрам, выполнять всю домашнюю работу. Только когда она рождала сына, ее положение в доме улучшалось. С рождением сына невестка приобретала большую уверенность, чувствовала свое существование оправданным, свои функции выполненными. Если рождалась девочка, дело обстояло хуже, свекровь начинала притеснять невестку, а муж, находясь в сильном гневе и раздражении, мог даже избивать свою жену.

«Если жена почему-либо на протяжении ряда лет не рожала сына, муж не только имел право, но даже обязан был, опять-таки во имя интересов семьи и культа предков, взять вторую жену или наложницу. Положение второй жены в доме было еще хуже, чем первой. Как правило, новая, более молодая жена попадала под начало не только свекрови, но и рано постаревшей и подурневшей жены. На долю новой жены приходилась вся наиболее тяжелая часть женской работы, ее притесняли очень жестоко. Только в случае рождения желанного сына ее положение могло немного выправиться. Однако занять место первой жены, если только муж не развелся с ней или не свел ее в могилу упреками и побоями, она так и не могла»[9, с.139].

Неравноправие мужчин и женщин также обнаруживалось и по отношению к вдовству. Для мужчины вдовство не составляло проблемы. По конфуцианским нормам, мужчина имел право снова жениться, завести наложниц. «Считалось даже нормальным для какого-либо купца, много времени проводящего по своим делам вне дома, иметь другую жену. Иное дело – женщина. Очутившись в доме мужа, она уже принадлежала другой семье. Если у нее не было детей, она, оставшись молодой вдовой, формально имела право снова попытаться выйти замуж. Это так нередко и происходило, хотя официально не поощрялось, а обычаями даже осуждалось. Вдова более почтенного возраста, особенно обремененная детьми, замуж вторично обычно не выходила. Она посвящала свою жизнь семье мужа, его родителям и детям. Это считалось нормой» [9, с. 140].

В плане развода женщина также «была поставлена в неравноправные, неблагоприятные условия. Как бы тяжела ни была ее доля в семье, как бы ни тиранила ее свекровь и ни бил муж, права на развод она не имела. Если в случае невыносимых издевательств обезумевшая женщина все-таки бежала из дома мужа, ее, как правило, возвращали обратно. В редких случаях семья отца или брата брала ее сторону и разрешала вернуться домой. Но понятно, что и тогда ее судьба была незавидной. Зато мужчина имел право на развод. Правда, традиции обычного права и фиксированные нормы культа предков не поощряли использование этого права, разрушавшего брачно-семейные отношения. Поэтому на практике такое право осуществлялось редко, однако угроза развода, тем не менее, всегда висела тяжелым камнем над женщиной, вынуждая ее быть покорной и безропотно повиноваться» [9, с.140].

Основаниями для развода с женой являлись: бесплодие жены, непочтительное отношение к свекрам, склонность к болтовне и сплетням, ее развратное поведение, воровство (в пользу дома своих родичей), ревность и дурная болезнь. Кроме того, муж имел право на развод и еще в ряде случаев: если жена окажется не девицей, если она станет командовать мужем и даже если она попытается покончить жизнь самоубийством или бежать из дома.

Говоря о воспитании детей, здесь также присутствовало неравноправие. Девочку чуть ли не с семи-восьми лет начинали понемногу готовить к замужеству, внушать ей правила поведения и повиновения мужу и старшим, в то время как мальчика обычно старались отправить в школу, выучить, вывести «в люди». Главным в воспитании мальчика было глубокое постижение всей конфуцианской этики с ее обилием церемоний, с ее требованиями безусловного повиновения и почитания старших.

На формирование архаичных гендерных стереотипов в русском этническом сознании большое влияние оказали такие социокультурные процессы, как переход от матриархата к патриархату во время разложения первобытного общества, принятие христианства и распространение доктрины «Домостроя» в обществе.

Во время разложения первобытного общества мужчине стала отводиться преобладающая роль в хозяйстве, обществе и семье, т.к. развитие скотоводства, плужного земледелия, металлообработки требовало мужской силы. В условиях первобытнообщинного строя, будучи слабее, женщина вынуждена была подчиниться мужчине. В период перехода от матриархата к патриархату на статус женщины повлияли также антропологические изменения в человеческом сознании, т.е. пришло понимание причастности мужчины к продолжению рода.

В средние века при полном духовном господстве церкви отношение к женщине строилось аналогично церковным принципам. «При этом любая женщина – шла ли речь о крестьянке, княгине или святой – характеризовалась прежде всего через ее отношение к мужчине (мужу) или группе мужчин. Семейный статус приобретал знаковый символ: все женщины делились на «дев» (к которым проявлялась наибольшая терпимость), «жен» (к которым авторы православных учительных текстов XI-XV вв. относились с подозрительностью и недоверием, переходящими в открытые проявления антифеминизма) и «вдовиц» (по отношению к которым от прихожан ожидалась «милость», защита).

Идеалом женственности и женщины у православных дидактиков была девственница, живущая, как монахиня – либо вне мира, либо оставаясь в миру, но «целомудренно» (избегая стремления к материальному благополучию и духовных соблазнов). Любая истинно благочестивая княгиня – если верить летописцам – таила в себе инокиню. Напротив, наибольшие опасения с точки зрения восприимчивости моральных постулатов вызывали у церковнослужителей те самостоятельные замужние женщины, «жены», которые себя инокинями не считали. И именно к ним-то и к их мужьям были обращены все церковные проповеди» [10, c.81].

В церковных проповедях утверждалась неполноценность женщины по сравнению с мужчиной. Данный тезис вытекал из известного библейского сюжета, что жена взята от ребра мужчины и поэтому мужчина должен обладать женщиной. И женщины должны были воспринимать это как данность, которую ни они, ни кто другой изменить не мог. И, как отмечает Н.Л.Пушкарева, возможно оттого, что «ситуаций, в которых жена «более пристраивала» в семейном быту было немало, в сознании людей важно было внедрить такой идеал супружеского союза, в котором женщина должна была быть незаметной – «тихой», «смиренной», «безмолвной», «покоривой». При этом церковная литература с одинаковым пафосом обращалась и к «женам» («Не супротивляйтеся, жены, мужем своим, но во всем покоряйтеся мужи воли»), и к их супругам. Причем использовала в этом случае принцип обратного примера «антиидеала»: «Наипоследняя хула, аще кто есть женою обладаем»: «бывают те мужи мягци, безъстудны, бесмыслени, несвободни, раболики и простореци» [10, c.81].

Однако в реальной действительности вопрос о том, кто будет главенствовать в семье, решался в разных семьях по-разному.

«Нетерпимо относясь ко всем проявлениям главенства женщины в браке, древнерусские проповедники умело пользовались различными суггестивными приемами (формами внушения), стремясь достичь действенности своих назиданий. Стремлению «жен» к «старшинству» в семье они противопоставляли не столько патриархальную «установку» как таковую, не столько идею повиновения власти мужа, сколько идею идеального супружества, основанного на платонической любви, идею самоценности семьи как целомудренной супружеской пары» [10, c.81-82].

Любопытно то, что православные проповедники, настаивая на «второсортности» женщины, именно ей отводили главную роль в формировании микроклимата в семье.

Древнерусские проповедники делили жен на злых и добрых. Добрая жена, по мнению проповедников, должна быть целомудренной, «страдолюбивой», хорошей хозяйкой, работящей.

Учительная литература XII-XV вв. придавала исключительное значение нравственно-идеологическим характеристикам доброй жены. «И здесь особое место принадлежало неторопливой рассудительности, а предпочтительнее – молчаливости, религиозности, чертам проявления социальной активности (от доброй жены ожидалось добровольное отречение от каких-либо дел вне семьи), моральному облику. Под доброй женой подразумевалась жена покорная, безоговорочно согласная на признание своей второстепенности по сравнению с мужем и верная, преданная ему при любых обстоятельствах. Такая жена должна была строго выполнять предписание не выходить из дома «к чюждим людям» без позволения мужа, «или пити, или ясти» с ними-то есть быть домоседкой [10, c.83].

Идеал христианской женственности характеризовался, «во-первых, брачным целомудрием, не поврежденным ни непослушанием, ни активным заявлением своего «я», ни изменой сердца (а тем паче – чувственной распущенностью). Во-вторых, он характеризовался безутешностью вдовства, которое авторы назидательных текстов преподносили как подвиг благочестия: «честная вдова» не могла позволить себе второй брак и должна была считать вдовство окончательной сердечной и жизненной катастрофой.

С точки зрения культурной перспективы воспевание высоконравственного поведения супругов и прежде всего женщины в семье, прославление трудолюбия и верности, имели несомненную важность: высокие идеалы обретали таким образом характер непреходящих ценностей.

Однако умышленное умолчание в проповедях и покаянных сборниках темы социальной активности, самореализации женщины вне семьи подспудно формировали иерархию ценностей, при которой супружеская роль (наравне с ролью домохозяйки, матери, воспитательницы детей, но так или иначе все они были связаны с ролью супруги) трактовались как единственно возможная из всех женских социальных ролей, а брак выступал как – опять-таки единственная – «среда обитания» замужней женщины и ее положительной деятельности» [10, c.84-85].

В середине XVI века в эпоху Иоанна Грозного была написана книга «Домострой», в которой отразилось большое количество библейских наставлений и суждений. Автором книги (точнее, видимо, составителем и редактором) был известный церковный и государственный деятель того времени священник Сильвестр.

"Домострой" регламентировал поведение человека как в государственной, так и в семейной жизни, поэтому был сочинением строгим. В нем утверждались глубокая вера в Бога, истинное милосердие, честность, трудолюбие, взаимоуважение. Осуждению подвергались праздность и суетность, пьянство и объедение, клевета и алчность.

Важной частью "Домостроя" являются его главы "О мирском строении"; или "Как жить с женами, детьми и домочадцами", то есть в книге как бы регламентировались отношения человека с близкими ему людьми. Прежде всего это касалось вопросов взаимоотношений между мужем и женой. "Каждый день и каждый вечер, исправив духовные обязанности, мужу с женою советоваться о домашнем хозяйстве, а на ком какая обязанность и кому какое дело велено вести". Размышляя о ведении домашнего хозяйства и управлении имением, автор переходит к рассказу о том, как надо воспитывать сыновей и дочерей. "Наказывай сына своего с юности и порадуешься за него в зрелости его; воспитай детей в запретах и найдешь в них покой и благословение".

Наверное, самой интересной и самой любопытной может быть глава, названная "Похвала мужьям, или Слово о добрых женах". "Если подарит кому-то Бог жену хорошую – дороже камня многоценного, - так начинается повествование. - Такой жены и при пущей выгоде грех лишиться: наладит мужу своему благополучную жизнь. Доброй женой блажен муж, и число дней его жизни удвоится – добрая жена радует мужа своего и наполнит миром лета его. Жена добрая, трудолюбивая, молчаливая - венец своему мужу, если обрел муж такую жену хорошую - только благо выносит из дома своего".

В третьем разделе «Современные гендерные стереотипы в языковом сознании корейцев и русских», включающем подразделы «Гендерные стереотипы в языковом сознании корейцев Южной Кореи», «Гендерные стереотипы в языковом сознании русских, проживающих на территории Казахстана», «Сравнительно-сопоставительная характеристика гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев и русских», «Гендерные стереотипы в языковом сознании корейской диаспоры в Казахстане», «Сравнительно-сопоставительная характеристика гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев Южной Кореи и корейской диаспоры в Казахстане», анализируются данные свободного ассоциативного эксперимента, дана сравнительно-сопоставительная характеристика современных стереотипных представлений о мужчине и женщине в языковом сознании корейцев, русских и корейской диаспоры в Казахстане.

Исследование языкового сознания при помощи ассоциативного эксперимента позволяет получить представление о языковом сознании группы носителей определенной культуры, так как ассоциаты как результаты ассоциативного эксперимента являются отражением национально-культурных особенностей восприятия действительности сквозь призму национальных картин мира – образов сознания этнических групп [11, с.120].

Установлено, что при ограничении времени на ответы, т.е. при отсутствии времени на размышление, испытуемые дают более типичные ответы.

Ассоциативный эксперимент проводился нами в городе Алматы среди русского населения, приезжих корейцев и в городе Сеуле, а также корейцев, принадлежащих к корейской диаспоре Казахстана.

При отборе участников эксперимента были выбраны люди с различными профессиями и различным уровнем образования. Возраст респондентов колебался от 22 до 80 лет.

В процессе эксперимента было опрошено 147 человек. Респондентам предлагалась анкета, в которой указывался пол, возраст, гражданство, родной язык, уровень образования и профессиональная деятельность. Респонденты должны были дать первую реакцию на два стимула – женщина и мужчина. На два стимула было получено 294 реакции.

Совокупность ассоциаций на слово-стимул представляет собой ассоциативное поле (АП) слова. В самом АП различают ядро (наиболее частотные реакции) и периферию (единичные реакции).

Для анализа всех ассоциативных реакций, относящихся и к ядру и к периферии ассоциативных полей «Женщина» и «Мужчина, был использован метод построения семантического гештальта, предложенный Ю.Н. Карауловым. По мнению Ю.Н. Караулова, «семантический гештальт» ассоциативного поля является одним из способов представления знаний об окружающем мире в языковом сознании носителей данного языка. Семантический гештальт выстраивается на основе семантической классификации входящих в поле ассоциатов (реакций) и состоит из нескольких семантических зон, которые объединяют типичные для данного языкового сознания признаки предмета или понятия, соответствующего имени поля (=стимулу). Каждая зона является характеристикой некоторого существенного признака, из совокупности которых и складывается интенсивность данного стимула, обобщенный образ восприятия мира, стоящий за данным словом [12, с.191] .

На основе метода построения «семантического гештальта» Караулова, ученые выделяют различные семантические зоны в зависимости от полученных данных ассоциативного эксперимента. В данной работе мы следуем классификации семантических зон, которые выделила Ж.Б. Жалсанова в работе, посвященной гендерным стереотипам в языковом сознании русских и бурят [13].

Данную классификацию мы модифицировали согласно нашим данным ассоциативного эксперимента и выделили следующие семантические зоны:

1. Персоналии – слова-реакции, обозначающие персоналии, лица, ассоциируемые со словом стимулом.
   
2. Реалии – слова-реакции, обозначающие предметы, конкретные и абстрактные понятия.
   
3. Признаки – слова-реакции, обозначающие постоянные (интегральные) признаки: физические данные.
   
4. Оценки – слова-реакции, обозначающие оценочные характеристики (дифференциальные признаки): черты характера, характеристики умственных способностей.
   
5. Эмоции – слова-реакции, обозначающие эмоциональные состояния и чувства.
   
6. Количество – слова-реакции, обозначающие количество.
   
7. Деятельность – слова-реакции, обозначающие деятельность, процесс, действия, ассоциируемые со словом-стимулом.
   

По результатам анализа данных ассоциативного эксперимента мы выявили следующие сходства и различия в современных гендерных стереотипах в языковом сознании корейцев и русских.

Сходства современных гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев и русских:

1. Самыми частотными реакциями и у корейцев и у русских являются ассоциации мать, сильный и красавица/красивая, что говорит о том, что для обоих этносов социальная роль жены – мать, является самой важной для женщины среди всех остальных ролей, а сила у мужчин и красота у женщин считаются наиболее типичными качествами, которыми обладают мужчины и женщины.
   
2. Мужчины, как корейцы, так и русские, высоко оценивают внешность и черты характера женщины. Ни одной негативной реакции на слово-стимул «женщина». Однако женщины, в большей степени русские, помимо положительных реакций, дали и отрицательные ассоциации на слово-стимул «мужчина».
   
3. Совпадения наблюдаются в реакциях на слово-стимул «женщина», которые обозначают реалии и персоналии – жена, деньги и цветок (у русских более конкретно – цветок лотоса). А также и корейцы и русские дают одинаковую ассоциацию, обозначающую эмоции, – любовь. Но у русских эта ассоциация более частотная, чем у корейцев.
   
4. В реакциях-оценках отмечено лишь одно совпадение это ассоциация надежность. Также совпадения, единичные, есть в семантических зонах «Признаки» и «Реалии» - высокого роста и еда соответственно.
   
5. Гендерные стереотипы претерпели больше изменений в представлениях, мнениях и суждениях о мужчине в сознании носителей обеих культур. В то время как стереотипные представления о женщине не претерпели столь значимых изменений.
   

Различия в современных гендерных стереотипах в языковом сознании корейцев и русских:

1. Наибольшее количество реакций корейцев обозначают слова-реалии, а ассоциации русских несут в себе больше оценки и признаки.
   
2. Несовпадения в даваемых ассоциациях есть в каждой семантической зоне. В семантической зоне «Признаки» ассоциативного поля «Женщина» у русских синонимический ряд к слову «красивая» состоит из большего количества единиц. Помимо милой и прекрасной, женщина у русских еще и симпатичная, привлекательная, элегантная.
   

В этой же зоне в ассоциативном поле «Мужчина» корейские мужчины дали реакции – красивый и привлекательный, которых нет в ассоциациях русских не только мужчин, но даже женщин. Следовательно, внешняя красота для мужчины не так важна в русской культуре, что и подтверждается в русских паремиях. А в современном корейском обществе красивая внешность приобрела значимость и для мужчин.

3. В семантической зоне «Оценки» у русских обнаруживаются негативные женские реакции на слово-стимул «женщина». Если русские женские ассоциации подтверждают стереотип, репрезентированный в русских паремиях, что у женщин отсутствует ум, то корейские женщины наоборот дают оценку «умная». Русские мужчины и женщины в своих реакциях на слово-стимул «женщина» дают такие ассоциации, которые по своему значению относятся к стереотипным чертам хорошей, доброй жены, которые отражены в русских пословицах и поговорках. Корейские женщины также дают реакции, которые отражают типичные черты и свойства корейской женщины, отраженные в паремиях корейского языка – женщина зависимое, слабое существо, которое нуждается в мужской защите.
   

В русском ассоциативном поле «Мужчина» данная семантическая зона представлена шире, чем у корейцев. Положительные реакции мужчин и женщин по своим значениям совпадают с предпочтительными качествами и свойствами, которыми должен обладать мужчина/муж по данным русских паремий.

4. Зона «Персоналии» по данным русских ассоциаций не получает развернутой характеристики, как у корейцев. Помимо общих реакций – мать, жена, хозяйка/домохозяйка, корейцы дают еще такие ассоциации на слово-стимул «женщина» – ученица, модель, учитель.
   

В ассоциативном поле «Мужчина» русские дают негативные реакции. Также русские женщины определяют мужчину как добытчика и отца, а корейские женщины видят в мужчине главу семьи и мужа.

5. По сравнению с семантической зоной «Реалии» в русском ассоциативном поле «Женщина» у корейцев эта зона имеет наибольшую номинативную плотность. И как мы уже говорили ранее, все те слова реалии, которые присутствуют в ассоциациях корейцев, составляют неотъемлемую часть образа современной девушки/женщины.
   

Для мужчины в этой семантической зоне русские женщины дали резко негативные реакции – козел и диван, причем последнее это стереотипная ассоциация на то, как мужчина проводит свое время дома. Реалии в ассоциациях, данных корейскими мужчинами и женщинами, полностью описывают основные составляющие жизни корейского мужчины: самое важное это дом и семья, долг каждого мужчины – отслужить в армии, мужская одежда – прежде всего, брюки, на работу – в галстуке, усердно работая не избежать таких вредных привычек, как курение и употребление алкоголя.

6. На наш взгляд, корейские ассоциации в зоне «Деятельность» очень четко описывают типичные для современной корейской девушки/женщины занятия – шопинг, диета и забота о своем лице и волосах. У русских данная зона не подлежит подробному описанию.
   

Также русские мужчины и женщины не дают ассоциаций, характеризующих деятельность мужчины, в то время как у корейцев это вторая большая семантическая зона. Типичным родом деятельности современного корейца является занятие собственным бизнесом или работа в качестве служащего фирмы, а также характерной проблемой для корейского мужчины считается борьба с конкуренцией, что и отражено в сознании корейских мужчин и женщин.

По данным анализа результатов ассоциативного эксперимента гендерные стереотипы в языковом сознании корейцев Южной Кореи и корейцев Казахстана обнаруживают как общие, так и характерные черты.

Сходства гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев и коре сарам:

1. Ядерные ассоциации совпадают в своей семантике. Для тех и других корейцев самой значимой женской социальной ролью является мать, а наиболее типичными чертами, отмечаемыми у женщин и мужчин, считаются красота и сила.
   
2. Совпадения в семантике ассоциативных единиц обнаруживаются в большей степени в ассоциативном поле «Женщина» и семантических зонах «Персоналии» и «Реалии». Мнение о том, что женщина – воплощение красоты, является общим. В сознании корейцев, и тех и других, образ женщины сопряжен с такими социальными ролями, как мать, жена и хозяйка, а также женщина сравнивается с цветком и имеет непосредственное отношение к еде. Общей реакцией, обозначающей эмоции/чувства, является ассоциация любовь.
   

В ассоциативном поле «Мужчина» также обнаруживаются общие ассоциации, такие как сильный, глава, отношение к конкуренции, муж и охота.

3. Свыше 95% ассоциаций носят положительный характер.
   

Различия гендерных стереотипов в языковом сознании корейцев и коре сарам:

1. Как уже отмечалось ранее, в своих реакциях на слово-стимул «женщина» мужчины (этнические корейцы) склонны давать больше реакций, обозначающие реалии, а женщины – реакции, обозначающие признаки. А на слово-стимул «Мужчина» и женщины и мужчины больше дают ассоциации со значением «Оценки». Корейцы же, проживающие в Южной Корее, на слово-стимул женщина дают больше такие реакции: мужчины – реакции, обозначающие признаки, женщины – ассоциации со значением «персоналии». На слово-стимул «Мужчина»: мужчины – реакции, характеризующие деятельность, женские ассоциации соотносятся со словами-реалиями.
   
2. Практически полное несовпадение ассоциативных реакций обнаруживается в семантической зоне «Оценки» как в ассоциативном поле «Женщина», так и «Мужчина».
   
3. Концепты «женщина» и «мужчина», репрезентированные в языковом сознании этнических корейцев, в большей степени совпадают с характеристиками тех же концептов, отраженных в паремиях корейского языка.
   

Заключение

В заключении подводятся итоги проведенного исследования и излагаются основные результаты работы.

В сознании каждого этноса в процессе исторического развития формируются стереотипные представления, мнения и суждения о том, чем отличаются друг от друга мужчины и женщины, какие черты, качества и свойства им присущи, какие нормы и правила поведения необходимо им соблюдать в соответствии с определенной социальной, семейной, профессиональной ролью. Гендерные стереотипы являются универсальной категорией и характеризуются различными функциями в обществе: объяснительной, дифференцирующей, регулятивной, ретрансляционной, защитной. Являясь составной частью этнического сознания, гендерные стереотипы находят свое отражение в различных языковых формах, изучение которых позволяет выявить общие и национально-специфические черты стереотипных представлений о мужчине и женщине в картине мира различных этносов.

Наиболее ярко и достаточно полно гендерные стереотипы описаны в пословицах и поговорках, усеченных образах типизированных жизненных ситуаций, которые характеризуются устойчивостью и воспроизводимостью. Комплексное изучение гендерных стереотипов на материале паремий корейского и русского языков позволило сделать вывод о том, что каждый этнос создает свою картину мира. Специфика данной картины мира определяется, во-первых, процессом когниции, потому как в когнитивной антропологии считается, что у каждого народа система восприятия и мышления различна, во-вторых, на формирование «картины мира» оказывают влияние язык, традиции, природа и ландшафт, воспитание, обучение и другие социальные факторы, относящиеся к конкретному народу.

В паремиях корейского и русского языков отражен патриархальный взгляд на мужчину и женщину. Результаты проведенного ассоциативного эксперимента позволили выявить, что в сознании носителей корейской и русской культур гендерные стереотипы не претерпели больших изменений и также носят патриархальный характер.

Перспективы исследования. Перспектива дальнейшего изучения гендерных стереотипов состоит в том, чтобы провести ассоциативный эксперимент с привлечением большого количества респондентов, как корейцев, так и русских, для более обширного и детального изучения современных гендерных стереотипов в сознании носителей обеих культур.