Geum.ru

Жак лакан семинары

Вид материалаСеминар
Подобный материал:
1   ...   13   14   15   16   17   18   19   20   ...   45

Вот небольшой текст, который предпосылаю я для вашего размышления, так как идея расцентровки субъекта ясно в нем высказана. Конечно, это лишь пропедевтическая формула, это еще не решение. Говорить о существовании другой личности было бы опредмечиванием нашей проблемы. К тому же для появления подобной формулировки Фрейда ждать не пришлось — уже господин по имени Жане, весьма достойный ученый, хотя и оставленный открытием Фрейда несколько в тени, уверен был, что наблюдал в ряде случаев происходящее у субъекта явление раздвоения личности, на чем, правда, будучи психологом, и остановился. Для него это было лишь психологическим курьезом или фактом психологического наблюдения — одной из historiolae, маленьких историй, как называл их Спиноза.

Что же касается Фрейда, то он не преподносит нам такие вещи как анекдот, его интересует в вопросе самая суть дела: что такое смысл? Говоря о мыслях, он не имеет в виду ничего иного.

Вопрос нужно уточнить: каков смысл поведения нашего ближнего, когда мы вступаем с ним в те совершенно особые отношения, начало которым положено было Фрейдом, когда он начал заниматься неврозами? Может быть, ответ нужно искать в каких-то исключительных, ненормальных, патологических особенностях этого поведения? Фрейд этого не делает. Он ищет этот ответ, ставя вопрос там, где сам субъект поставить его себе не может, — он анализирует собственные сновидения. И вот как раз потому, что он говорит о себе самом, и выясняется, что в сновидениях говорит за него кто-то другой. Именно этой мыслью и делится он с читателем в замечании, которое мы только что процитировали. Очевидно становится, что некто другой, некий второй персонаж вступает с бытием субъекта в какие-то отношения. Вот вопрос, который занимал Фрейда от начала и до конца его творческого пути.

Вспомним ранний его Entwurf. Мы уже видели, что на каждом шагу Фрейд, стараясь придерживаться атомистического языка, непрерывно с него соскальзывает, ибо ставит проблему отношений между субъектом и объектом, и притом ставит ее в терминах замечательно оригинальных. В чем заключается оригинальность его схемы психического аппарата у человека? Да в том, что речь, по сути дела, идет о субъекте.

Что отличает Фрейда от всех авторов, писавших на этот предмет, и даже от великого Фехнера, на которого он без конца ссылается, так это мысль о том, что объект человеческих поисков — это вовсе не тот объект, который находят посредством припоминания. Войти вновь в заранее проложенную колею естественных отношений с внешним миром субъект не может. Объект человека образуется лишь посредством первоначальной утраты. Ничто плодотворное не дается человеку иначе, нежели путем утраты объекта.

Я думаю, что эта походя отмеченная нами черта от вашего внимания не ускользнула, но вам могло показаться, что это лишьмаловажная деталь. На самом деле, субъект всегда вынужден заниматься воссозданием объекта. Целостность его субъект пытается восстановить исходя из бог знает какого изначально утраченного единства. Эта теоретическая конструкция символического характера — подсказанная Фрейду первыми открытиями в области нервной системы в той мере, в какой они оказались к его классическому опыту применимыми, — содержит начаток того, что мы вправе назвать метафизическим содержанием его творчества. Именно это доказывает нам, что мы стоим на верном пути, когда, вслед за Фрейдом, вновь и вновь задаем себе все тот же вопрос: что такое субъект?

То, что субъект делает, имеет смысл: он говорит — говорит своим поведением, своими симпатиями, всеми маргинальными функциями своей психической деятельности. Вы знаете, что для психологии того времени понятия сознания и психики были эквивалентны, в то время как для Фрейда именно это оказывается каждый раз под вопросом. Свидетельством тому как раз и служит тот краткий набросок психического аппарата, рассмотрение которого мы с вами почти закончили. Не следует — предупреждает нас Фрейд, приступая к психологическому разбору процесса сновидения, — путать первичный процесс и бессознательное. В первичном процессе на уровне сознания появляются самые разные вещи. Важно понять, почему появляются именно эти. Идею сновидения, мысль его, мы, конечно, осознаем — в противном случае мы ничего не знали бы о самом существовании его. Теория требует, чтобы определенное количество интереса было направлено на то, что является бессознательным. Однако то, что это количество определяет и мотивирует, находится в ином месте, которое мы не осознаем. И этот объект нам тоже предстоит реконструировать.

Во всем этом мы успели уже убедиться, обсуждая сновидение об инъекции Ирме и ту первую маленькую схему его, которую Фрейд дает нам в своем Наброске. Уже там он демонстрирует нам, что при изучении структуры и зависимости ассоциаций наиболее нагруженным количественно оказывается в сновидении то, к чему сходится наибольшее число значимых элементов.Обнаруживается в результате та точка, где фокусируется максимум психической заинтересованности

На поверхности сновидение об Ирме детерминировано двояко: речью диалога, который Фрейд ведет с Флиссом, с одной стороны, и сексуальными основаниями, с другой. Сексуальные основания также двойственны. В речи Фрейд заинтересован, ибо само представление о существовании ее и детерминирует здесь сновидение — ведь это сновидение того, кто задался целью установить, что же сновидение собой представляет. В то же время Фрейд оказывается в сновидении в сложных отношениях не только со своей больной, но и с целой серией женских образов, очень контрастных, которые за ней просматриваются. То, что находится в бессознательном, может быть в лучшем случае реконструировано, — вот направление, в котором Фрейд подталкивает нашу мысль. Именно этим вопросом мы и займемся теперь, рассматривая вторую часть седьмой главы, посвященной регрессии.

Для образования любой симптоматической формации необходимо схождение, по меньшей мере, двух мотивационных рядов. Один из них — это ряд сексуальный, а другой — согласно имени, которое мы ему здесь даем, — ряд символический, фактор речи в том виде, в котором субъект себе эту речь усваивает. Но при этом вновь возникает тот же самый вопрос — кто же именно? Какой субъект?Валабрега: — Впервые Фрейд выдвигает свою концепцию психического аппарата в связи с изучением регрессии. Поэтому для того, чтобы найти первоначальное объяснение регрессии, которое впоследствии займет в теории Фрейда очень важное место, нужно обратиться к Traumdeutung. Фрейд начинает с того, что напоминает о трех важнейших чертах сновидений, которые ему в процессе их изучения удалось выявить. Во-первых, сновидение, осуществляя желание, переносит мысль в настоящее время. Это своего рода актуализация, и желание, или мысль и желание, при этом, как правило, объективируется, проигрывается, переживается. Во-вторых — черта не менееважная, чем первая, и почти от нее не зависимая — мысль сновидения преобразуется в зрительные образы и речь (Bildetrede). Лакан: - Rede — означает здесь речь, дискурс. Бессознательное — это дискурс другого, и не мною это придумано. Bildet значит "воображаемый".

Валабрега: — Третье представление, идущее от Фехнера, состоит в том, что психическое место сновидения не совпадает с местом репрезентации во время бодрствования. Из него и вытекает конструкция психического аппарата. Аппарат этот состоит из нескольких систем, которые, говорит Фрейд, не обязательно представлять себе расположенными в определенном пространственном порядке — мыслить их нужно во временной последовательности. Пространственному характеру схемы доверяться не стоит. Перед нами особая, временная топика. Вот первая схема этого аппарата. В нем задано направление: психический прогресс всегда протекает от воспринимающего конца, Р, к моторному, М. Возникает первая дифференциация. Передающиеся субъекту перцептивные возбуждения должны оставить в нем след, воспоминание. Система Р, т. е. система восприятия, никакой памятью не обладает. Нужно, следовательно, выделить систему памяти, S, отличную от системы Р. Когда имеет место одновременность восприятий, происходит одновременно соединение их следов — это явление называется ассоциацией. Но существуют, помимо ассоциативных, и другие связи. Необходимо поэтому допустить наличие нескольких систем S — S1, S2, S3 u m. д. Пытаться определить их число и даже пожелать этого было бы, по мнению Фрейда, делом напрасным. Вот эта схема:

Это место в тексте и вправду очень занимательно: Первая из этих систем S будет фиксировать ассоциацию по одновременности, в системах же более удаленных тот же самый материал раздражения будет расположен по другим видам совпадения, так что эти последние системы представят, например, отношения подобия или какие-либо иные. Мы вступаем здесь в диалектику того же и иного, единого и многого. Можно было бы включить в этот текст всего Парменида. И тут же Фрейд добавляет: Желание сформулировать словами психическое значение подобной системы было бы, очевидно, праздным делом. Фрейд видит, насколько тщетной была бы попытка воссоздать все категории языка путем схематизации различных способов, которыми организуются атомистически понятые элементы реальности. Пространственная схема концептуальных связей могла бы стать лишь оборотной стороной той игры, в самом широком смысле этого слова, которую ведет мысль. Как видим, Фрейд оставляет свои позиции, и единственная польза его схемы заключается теперь в указании на то, что везде, где налицо Языковые отношения, обязательно имеется и субстрат в виде определенного нейронного аппарата. Фрейд обнаруживает, что ему вполне достаточно указать на наличие ряда систем, не уточняя их взаимного расположения. Само спокойствие, с которым он оставляет эту задачу, над которой люди наивные продолжают ломать себе голову, содержит в себе хороший урок.

Перейдем к следующей фразе: Характеристика ее заключается в тесной связи ее с элементами сырого материала воспоминаний; иначе говоря, согласно теории более исчерпывающей, в понижениях сопротивления по отношению к этим элементам. Понижения сопротивления — перевод не точный. Что-то задерживает здесь наше внимание. Что означает на этом уровне понятие сопротивления? Где его место на этой схеме?

Валабрега: — Как явствует из отрывка, который г-н Лакан только что прокомментировал, перед нами критика β адрес ассоцианизма. Для Фрейда ассоциация — лишь один из множества видов связи, отсюда и множество систем.

Лакан: - Именно так. Потому и понадобились Фрейду все эти этажи, что он имплицитно переходит от ассоцианизма к тому,что к нему уже несводимо: ведь категория подобия - это и есть первая категория диалектики.

Валабрега: — Воспоминания S1, S2 и т. д. по природе своей бессознательны. Они могут сознательными стать. Надо, однако, отметить, что чувственных качеств, сравнимых с восприятиями, они полностью лишены и сохраняют отличие от этих последних. До сих пор о сновидении и его психологии речь в схеме не шла. Образование сновидения не может быть объяснено иначе как с помощью двух базовых инстанций — критикующей и критикуемой. Критикующая инстанция воспрещает доступ в сознание, вступая тем самым с этим сознанием в самые тесные отношения. Помещая обе эти инстанции, критикующую и критикуемую, в свою схему, Фрейд как раз и получает схему следующую. Предсознательное следует рассматривать как последнюю из систем, расположенную на моторном конце. Может быть, я не прав, но мне кажется, что схема станет понятней, если придать ей форму не параллелепипеда, а круга, что позволило бы, учитывая переход бессознательных явлений в сознательные, присоединить M к Р.

Лакан: - Вы поднимаете здесь вопрос, которым давно уже, я полагаю, задаются все добросовестные читатели. Фрейд признает здесь, что система восприятие—сознание, Wahrnehmung-Bewußtsein, которая в последней топике Фрейда и в определенные моменты его рассуждений предстает как сердцевина собственного Я, предполагает некоторое единство. Я упоминаю об этом по ходу дела, поскольку этот последний этап мысли Фрейда, этап, получивший всеобщее признание, — нас не удовлетворяет.

Замечание Валабрега ценно уже само по себе, независимо от предложенной им попытки решения. Фрейд представляет нам в качестве топического единства нечто разорванное, о двух концах. Оставим покуда вопрос открытым. Чтобы объяснить само функционирование своей схемы, Фрейд напоминает нам, что процессы переработки, идущие от бессознательного к предсознательному, должны в конечном счете привести к сознанию, — уже само название этих систем предполагает такую ориентацию на сознание. То, что находится в бессознательном, от сознанияотделено, но может достичь его, пройдя предварительную стадию предсознательного. Сама логика такой схемы заставляет Фрейда расположить систему сознания как раз перед возможностью действия, перед моторным исходом — другими словами, на линии М. В то же время все предпосылки, которыми диктовалось построение его неврологической схемы, вынуждали его признать, что восприятие возникает на уровне контакта с внешним миром, с Umwelt, — другими словами, на противоположном конце схемы. Получается, что построение схемы обладает одной замечательной особенностью: оно представляет разъединенными, расположенными на двух крайних границах ориентированной циркуляции психического процесса лицевую и оборотную стороны одной и той же функции — восприятие и сознание.

Система восприятия представляет собой своего рода чувствительный слой — чувствительный наподобие фоточувствительного. В другом тексте Фрейд иллюстрирует это с помощью хорошо известного приспособления — особой клейкой грифельной доски, на которую накладывается прозрачная бумага. Карандашом служит здесь простой стержень, который, прочерчивая знаки на листе прозрачной бумаги, заставляет ее склеиваться в местах соприкосновения с лежащей под ней грифельной основой. В результате след выступает на поверхности, темное на светлом фоне или светлое на темном, и остается на ней, пока вы не отделяете листок от основы, вызывая тем самым исчезновение рисунка: каждый раз, отклеиваясь от доски, бумага остается чистой. Как раз нечто в этом роде и требуется Фрейду от его первого, воспринимающего слоя. Приходится предположить, что воспринимающий нейрон, будучи чувствительной материей, всегда может то или иное восприятие прервать. Однако в данном случае на грифельной доске от однажды написанного остается некий след, даже если след этот становится невидим. Именно этот след и сохраняет то, что некогда было воспринято, в то время как поверхность вновь и вновь становится девственно чистой.

Такова логическая схема, и все говорит за то, что она основана на конкретном функционировании психического аппарата. Необходимо, таким образом, чтобы система восприятия была дана с самого начала.

В итоге мы как раз и приходим к этой удивительной пространственной диссоциации восприятия и памяти. С точки зрения нервного аппарата, следует отличать уровень мнезической аккумуляции от уровня перцептивного восприятия, что в отношении воображаемого механизма будет совершенно корректно. Но тут мы сталкиваемся с той второй трудностью, на которую мы с Валабрега хотели бы ваше внимание обратить.

Весь наш опыт свидетельствует в пользу того, что сознание должно располагаться на полюсе, прямо противоположном той последовательности слоев, без постулирования которой создать себе эффективное представление о деятельности психического аппарата просто невозможно. У нас вновь рождается подозрение, что тут что-то не так, что перед нами встает та же самая трудность, которая на первой схеме проявлялась в том, что система ψ, с одной стороны, и восполняющая цепь стимул-реакция система φ, с другой, лежали в ней в двух различных плоскостях. Что касается функционирующей на иных энергетических принципах системы ω, то она представляла систему восприятия и обеспечивала функцию осознавания. Тем самым субъект получал в свое распоряжение сведения качественного характера, которые система ψ, отвечающая за регулирование нагрузки нервной системы, доставить ему не могла. Таким образом, первая схема представляет нам восприятие и сознание расположенными на одном и том же конце аппарата, связанными между собою, какими предстают они и в эксперименте. Вторая схема умножает трудности, связанные с первой, отделяя место системы сознания от места системы восприятия.

Валабрега: — Необходимо, чтобы можно было установить между ними какую-то связь, но как это сделать, я не знаю. Лакан: - Вы же предложили решение.

Валабрега: — Нет, это не решение. В одном маленьком примечании, где Ρ уподобляется С, Фрейд говорит именно о линейном разворачивании схемы. Если бы он хотел сделать ее циркулярной, он ее такой бы и сделал. Поэтому давайте забудем обэтом и вернемся к бессознательному — системе, которая расположена позади и не может получить доступ в сознание, не пройдя через предсознательное. Сознание — это система, следующая за предсознательным. Мы вновь оказываемся перед парадоксом, который состоит в том, что система сознания открыта одновременно со стороны моторной, где наиболее близкой к ней системой оказывается система предсознания. В случае сновидения внутреннее возбуждение стремится пройти через инстанцию бессознательного, чтобы стать осознанным, но сделать этого не может, так как во время бодрствования путь ей перекрывает цензура. Как объяснить галлюцинацию, галлюцинаторное сновидение? Согласно Фрейду, единственный выход из положения состоит в признании того, что возбуждение, вместо того, чтобы передаваться, как положено, к моторному краю, движется обратным путем. В этом регрессия и состоит.

Лакан: - Сегодня, насколько я вижу, внимание вашей аудитории к вещам вообще-то простым, периодически ослабевает. Мы оказались перед лицом того удивительного противоречия — уж не знаю, вправе ли мы назвать его диалектическим, — что чем лучше вы слушаете, тем меньше вы понимаете. Я часто говорю вам о вещах очень сложных и вижу, что вы глядите мне в рот, а потом убеждаюсь задним числом, что вы ничего не поняли. С другой стороны, когда вам говорят о вещах простых, едва ли не общеизвестных, вы расслабляетесь. Я это говорю между прочим — как всякое конкретное наблюдение оно не лишено интереса. Предоставляю вам самим об этом поразмыслить.Итак, пора вернуться к нашей теме.

При первом своем появлении понятие регрессии строго связано с особенностями схемы, парадоксальность которой я вам только что продемонстрировал.

Если бы нам удалось придумать схему менее противоречивую, нежели та, что у нас перед глазами сейчас, схему, где система восприятие-сознание не занимала бы по отношению к аппарату в целом и однонаправленности его функционированияпозицию столь парадоксальную, никакой нужды в понятии регрессии у нас не было бы. Не что иное, как само построение его схемы вынуждает Фрейда для объяснения галлюцинаторного характера опыта сновидения допустить не столько даже регрессию как таковую, сколько регрессивное направление количественной циркуляции, находящей выражение в процессе возбуждение-разрядка. Направление это названо регрессивным в противоположность поступательному направлению нормального функционирования психического аппарата в процессе бодрствования.

Все это, однако, звучит для нас несколько подозрительно, ибо опирается на строение схемы, которая сама по себе уже носит характер парадоксальный. Обратите, пожалуйста, на это внимание — не исключено, что это поможет в дальнейшем пролить некоторый свет на то, как используется в дальнейшем термин регрессия, неоднозначность которого не может не привести к некоторой двусмысленности.

Поначалу она предстает как регрессия топическая — так, в ряде случаев происходящее в нервной системе разворачивается в обратном направлении, то есть не в направлении разрядки, а в направлении мобилизации той системы воспоминаний, на основе которой система бессознательного складывется. В объяснении нуждается ряд аспектов сновидения, - которые, кстати сказать, лишь метафорически можно назвать чувственными, -его образность, особенно визуальная, его галлюцинаторный характер.

Таким образом, первое же появление в системе Фрейда термина регрессия нерасторжимо связано с наиболее необъяснимыми особенностями его первой схемы. Посмотрим теперь, не удастся ли нам найти лучшее объяснение, которое на этом уровне сделало бы понятие регрессии совершенно излишним

Ипполит: — А нельзя ли предположить, что идея регрессии появилась у Фрейда еще до схемы? Что именно эта идея и составляет ее подоплеку?

Лакан: - Весь интерес хода наших рассуждений состоит в памятовании о том, что схема, которую мы теперь изучаем, состоит в прямой преемственности с другой, тоже построенной на основе особого опыта Фрейда схемой — той схемой неврозов, которая вдохновляет его теоретические построения с самого начала, и в которой понятия регрессии нет и в помине. В той, другой схеме, для объяснения сновидения, его галлюцинаторного характера, и лежащего в его основе желания ни малейшей нужды в регрессии не возникает.

Форма схемы из Traumdeutung обусловлена исключительно схемой из Entwurf'a - той самой, что я неоднократно воспроизводил для вас на доске. Именно форма схемы и побуждает говорить Фрейда о возвращении назад в плане топики, об обращении вспять потока нервных сигналов.

Есть вещи, которые происходят в направлении, противоположном тому, что задано схемой. Чтобы объяснить это, Фрейд, ввиду того, как схема его была построена, вынужден возводить дополнительные конструкции. Ему приходится, например, признать, что происходящее в сновидении сопряжено с приостановкой поступательного потока, ибо если бы этот последний не менял своей скорости, движение в обратном направлении было бы невозможным. Понятие регрессии влечет за собой настолько много трудностей, что становится очевидным: Фрейд вынужден признать его исключительно потому, что ему нужно объяснить, откуда берутся вещи, которые по отношению к направлению, предусмотренному его схемой, движутся вспять.

Исходным пунктом регрессия для него отнюдь не является. Он принужден ввести ее лишь потому, что функцию восприятия в психической экономии рассматривает не как составную, а как первичную, элементарную. Организм является для него в первую очередь приёмником впечатлений, впечатление же элементарно и именно в этом качестве участвует в том, что происходит на симптоматическом уровне.