Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Вид материала

Содержание

Специфика распространения экстремистских идей в дореволюционной России (экспликация взглядов В. В. Розанова)
К проблеме изучения «исламского экстремизма»

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 22

А. С. Ермаганбетов

курсант Челябинского института МВД России

Как лишить религиозный экстремизм социальных корней?

Экстремизм – приверженность к крайним взглядам и действиям. Экстремизм порождают социально-экономические кризисы, деформации политических институтов, резкое падение жизненного уровня, ухудшение социальных перспектив значительной части населения, доминирование в обществе чувств, настроений хандры, социальной и личной нереализованности, неполноты бытия, страх перед будущим, подавление властями оппозиции, инакомыслия, блокирование легитимной самодеятельности индивида, национальный гнет, амбиции лидеров, политических партий, ориентации лидеров политического процесса на экстремальные средства политической деятельности^¹.

Идеология экстремизма отрицает инакомыслие, жестко утверждает собственную систему политических, идеологических, религиозных взглядов. От своих сторонников экстремисты требуют слепого повиновения и исполнения любых, даже самых абсурдных приказов и инструкций. Аргументация экстремизма обращена не к разуму, а к предрассудкам и чувствам людей. Доведенная до крайности, идеологизация экстремистских действий создает особый тип сторонников экстремизма, склонных к самовозбуждению, потере контроля над своим поведением, готовых на любые акции, на нарушение норм, сложившихся в обществе.

Социальную базу экстремизма составляют маргинальные слои, представители националистических, религиозных движений, недовольные существующей политической реальностью интеллигенция, молодежь, студенчество, военные. Как феномен экстремизм двойственен, т. е. с одной стороны, вызывает понимание и, порой, сочувствие, а с другой – неприятие и осуждение^¹.

Очень часто экстремизм ставит своей целью максимально эффективное преодоление социальных дисфункций с помощью радикальных мер. Зачастую причиной служит бездеятельность исполнительной власти или законодателя, которые не в состоянии решить возникшую социальную проблему легитимно. Если экстремисты употребляют насилие, способное причинить вред жизни, здоровью даже недобросовестного чиновника, несомненно, его нужно преследовать в уголовном порядке. Но, с другой стороны, необходимо учитывать вынужденность такого рода действий, которые являются ответом на бездействие властей^².

История развития человеческих отношений убедительно доказала, что экстремизм как выражение крайних взглядов и установок определенных социальных сил обладает способностью проникать во все сферы социума и социальных отношений.

Различные виды экстремизма связаны с недостатками различных сторон общественной жизни: ущемлением прав отдельных наций в рамках многонациональных государств, несовершенством системы природопользования, изъянами рыночной экономики. Даже так называемый «религиозный экстремизм» не может быть чисто религиозным. В любом случае в его состав входят социально-политические и экономические составляющие. Экстремистской религия может стать только под воздействием нерелигиозных факторов. Религия связана с современной политикой, и чем больше религия укоренена в социальную проблематику, тем больше она может быть политизирована^³.

По мнению И. Бочарникова, с экстремизмом должны бороться и общество, и государство. Методы этой борьбы у них, разумеется, различные. Если государство должно устранить социально-экономические и политические условия, способствующие возникновению экстремизма, и пресекать противозаконную деятельность экстремистов, то общество (в лице общественных объединений, средств массовой информации и рядовых граждан) должно противопоставлять экстремистским идеям гуманистические идеи политической и этнорелигиозной толерантности, гражданского мира и межнационального согласия^¹.

Неустроенность миллионов людей, вынужденных отказываться от привычного образа жизни, массовая безработица, достигающая во многих регионах более половины трудоспособного населения, озлобленность, вызванная неудовлетворенностью базовых потребностей (безопасность, идентичность, признание и др.), являющиеся последствиями острейшего системного кризиса, переживаемого Россией и многими другими бывшими республиками СССР, судя по всему, еще долго будут источником экстремизма. С нашей точки зрения, на государство не только ложится бремя изучения феномена экстремизма, мониторинга его проявлений и разработки эффективных методов борьбы с ним. Оно призвано решать насущные социальные проблемы, которые питают экстремистские настроения. Со своей стороны, общественные объединения и религиозные организации могут сделать очень многое для профилактики религиозного экстремизма, формируя у членов общества терпимость и уважительное отношение к людям иной культуры, к их взглядам, традициям, верованиям, а также принимая участие в сглаживании этнонациональных противоречий.

Таким образом, одним из важнейших направлений борьбы с религиозным экстремизмом следует считать подрыв его социальных корней.

А. Р. Ермолюк

аспирант кафедры теоретической и прикладной психологии
Челябинского государственного педагогического университета

Специфика распространения экстремистских идей
в дореволюционной России
(экспликация взглядов В. В. Розанова)

Василий Васильевич Розанов (1856–1919) был одним из интереснейших мыслителей предреволюционной эпохи. В ряде произведений начала XX в. он сформулировал проблему, с которой столкнулся лично: крайним антиправительственным взглядам (сейчас такие взгляды принять называть экстремистскими) зачастую сочувствовали люди, принадлежавшие ко вполне респектабельным социальным слоям.

Отличительной особенностью творчества В. В Розанова был образный, сверхэмоциональный язык. По форме это скорее язык журналиста, нежели интеллектуала. Порой он подчёркнуто интимен и лиричен, иногда же, напротив, хлёсток и эпатажен. Однако в том, что касается содержания произведений, Розанову удаётся подняться до философских обобщений удивительной глубины. Вот как он пишет о сочувственном отношении общества к экстремистам: «Фундамент революции лежал, несомненно, в так называемом “нашем обществе”: без повсеместного и всеобщего сочувствия которого революционеры не смогли бы шевельнуться, не позволили бы себе “дохнуть”.

Но у них было широкое дыхание. На всю Россию “дышали в кислороде”. И легкие революции выросли в Геркулеса»^¹.

По утверждению В. В. Розанова, традиция восхищаться экстремистами ведёт своё начало от декабристов. «Это же возмутительная подлейшая ложь, за которую… нужно было плюнуть в лицо “героям” 14 декабря. …Они испортили, изгадили русскую историю на 75 лет»^².

Общественный авторитет революционеров, по Розанову, был таков, что это позволяет назвать их «неограниченными самодержавными революционерами»: «Когда они убили Александра II, то во всей печати никто пикнуть не смел против них. “Вестник Европы” зашипел на полицию, каким образом она допустила “нарушить благоговейную тишину”, какую-то бабу, заголосившую на площади Зимнего дворца о “злодеях”… Она называла “самодержавных” “злодеями”, – когда о них шептались в обществе, что это “герои”, а в печати их называли осторожно “арестованными и подсудимыми”«^³.

Но как же эти взгляды, экстремистские по своей сути, смогли приобрести такую популярность? Здесь Розанов во многом возлагает вину на русскую классическую литературу. В своей хлёсткой манере он описывает значение литературы так: «От декабристов до нас литературу русскую определят “пакостничеством”… Очень талантливым, временами – гениальным. Но – пакостничеством. Перья были золотые. Но они обмакивались в какую-то зловонную гущу пакостных чувств и идей. Да, вот где зло и Рок русских и России, где прозвучало что-то похоронное над “всеми русским”, что гениальный по силам период русской литературы и был употреблен просто на пакость»^⁴. Авторитет умозрительных идей, высказывавшихся «властителями дум», был настолько велик, что именно с ними, а не с реальными потребностями общества, радикально настроенная интеллигенция соизмеряла действия власти: «Да разве не было случая, когда травили великого государя, освободителя крестьян, за то, что он “не дошел до той высоты мысли Чернышевского” и в реформах сообразился с нуждами России, а не “с мыслями Чернышевского”«^⁵, – пишет Розанов. Литература, по мнению Розанова, имела разрушительный характер для существующего государственного устройства и общественной безопасности. Изображая непривлекательный быт русских людей, писатели влияли на умонастроения в обществе. «А имели ли они право задавать ход общественной мысли?» – словно бы вопрошает Розанов. Ведь знали, что слово обладает великой мощью. «“Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь”. А “слово”-то уже “выпущено”. Как винить толпу, которая слушает»^¹, – писал он уже после Февральской революции, летом 1917 г.

Еще в XVIII в. Новиков и Радищев, по оценке Розанова, говорили пусть и «высокую», но очень несвоевременную «правду». И великим благом было то, что их «правда» не распространилась в то время по нашей стране, ведь тогда народ России не нашел бы моральных сил, чтобы «отразить Наполеона»^².

Писатели были своего рода катализаторами революционного брожения. Россия, которую они искажённо изобразили в своих произведениях, была ужасна – дикая, грубая, нищая, жестокая, ленивая страна. По афористичному высказыванию Розанова, «“воробей слова” был гораздо гнилостнее, нежели “пугало действительности”«^³. Многие интеллигенты и чиновники, плохо знавшие настоящее положение дел, и в особенности молодые люди, не имевшие жизненного опыта, решили во что бы то ни стало «спасти» народ путём изменения общественно-политического строя: «После того, как были прокляты помещики у Гоголя и Гончарова (“Обломов”), администрация у Щедрина (“Господа Ташкентцы”), история (“История одного города”), купцы у Островского, духовенство у Лескова (“Мелочи архиерейской жизни”) и, наконец, вот самая семья у Тургенева, русскому человеку не осталось ничего любить, кроме прибауток, песенок и сказочек. Отсюда и произошла революция»^⁴.

Розанов с уверенностью заявляет: «Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература. Из слагающих “разложителей” России ни одного нет нелитературного происхождения»^⁵, – писал Розанов в своей последней, 1918-го года, книге «Апокалипсис нашего времени».

Мыслитель бросает обвинение и тогдашней периодической печати: «Я – конечно проглядывая только, а не читая вполне гнусный журнал – нигде и ни одного раза не прочел в уважительном духе и в уважительном тоне сказанные слова о России, о русских (если то были не оппозиционеры), о правительстве русском, о министрах русских… Ни о ком, ни о ком… Только и были “живые и симпатичные люди” в России – жиды да революционеры, родственники Утины да эмигранты Кропоткин и Лавров. Кроме этих исключительных людей, вся Россия им была противна…»^⁶.

Таким образом, Розанов отмечает, что распространение экстремистских идей в России было тесно связано с распространением свободомыслия. Легкому усвоению экстремистских взглядов способствовали интеллектуальные манипуляции ряда литературных деятелей, а также тенденциозное истолкование экстремистами создававшихся литературных произведений. Так возникла своеобразная интеллектуальная мода. Следованием этой моде, а не реальным сочувствием нуждам народа Розанов склонен объяснять ту охоту, с которой молодёжь вступала в экстремистские организации.

А. А. Казакова

курсант Волгоградской академии МВД России

Е. А. Матвиенко

кандидат философских наук, доцент кафедры
философии Волгоградской академии МВД России

К проблеме изучения «исламского экстремизма»

В последние десятилетия все более широкий размах приобретают такие экстремистские явления, которые имеют связь с религиозными постулатами, но происходят в политической сфере социума и не могут быть полностью охвачены понятием «религиозный экстремизм». Религиозный экстремизм – это религиозно мотивированная или религиозно камуфлированная деятельность, направленная на насильственное изменение государственного строя или насильственный захват власти, нарушение суверенитета и территориальной целостности государства, на возбуждение в этих целях религиозной вражды и ненависти. Наибольшее внимание политиков, ученых и публицистов привлекает исламский экстремизм.

Актуальность проблемы не вызывает сомнений. В современных научных и публицистических работах формулируются различные взгляды на природу религиозного экстремизма, ведутся дискуссии об эффективных способах противодействия последнему.

Может возникнуть вопрос: насколько оправданна сама постановка вопроса об исследовании именно исламского экстремизма? Неоднократно высказывалось мнение, что преступность и терроризм не имеют ни национальности, ни религиозной принадлежности. Но есть и иные точки зрения.

Интересна здесь позиция Л. Р. Сюкияйнена, на протяжении десятилетий исследовавшего теорию и историю мусульманского права и государства, а также политико-правовые представления, выработанные исламскими учеными. Он констатирует, что ислам как политический фактор чаще используется в антигосударственных деструктивных целях, а не в интересах консолидации общества и укрепления государства. По мнению автора, происходит это, прежде всего, не в силу природы ислама, а потому, что российская власть в целом оказалась неготовой к масштабному вторжению ислама в политическую жизнь.

Л. Р. Сюкияйнен считает, что борьба с религиозным исламским экстремизмом не может вестись только путем принятия жестких законодательных мер. Одной из самых важных сторон борьбы с исламским экстремизмом и терроризмом является идейно-теоретический аспект. Важную роль в этой борьбе должен сыграть позитивный идейный потенциал ислама. Многолетние исследования дали ученому основания сделать вывод, что центральное место в исламском идейном наследии занимают такие начала, как умеренность, компромисс, стабильность, консенсус, лояльность властям, постепенность, совещательность и др. Таким ценностям в исламе можно найти значительно более убедительное обоснование, нежели крайним радикальным взглядам. Это относится и к позициям наиболее авторитетных современных мусульманских мыслителей. Ученый рекомендует превратить мусульманско-правовую теорию из орудия идейной мобилизации на борьбу с властью в союзника государства, направить острие ислама против экстремистов.

Л. Р. Сюкияйнен полагает, что российские духовные управления мусульман и иные исламские центры не проявляют достаточной активности и умения в идейном противоборстве исламскому терроризму, уходят от прямой полемики с исламскими радикалами по ключевым проблемам мусульманско-правовой теории, ограничиваясь общими декларациями. В этой связи организация противодействия исламскому экстремизму должна стать важной задачей государственной политики.

Взвешенный аналитический подход характерен для П. В. Клачкова и А. Шмулевича. Ученые демонстрируют объективность своей позиции, указывая, что предвзятое толкование религиозных текстов дает возможность использовать в экстремистских целях любое религиозное учение. Не случайно сектоведы, отвечая на вопрос, является ли то или иное религиозное объединение тоталитарной сектой, анализируют главным образом не идеи, которыми оно прикрывается, а используемые его руководителями методы вербовки и контроля сознания адептов, действия (в том числе противоправные), к которым побуждаются адепты. Один из основных тезисов статьи – предложение исследовать псевдоисламские экстремистские организации на основе методологии, разработанной учеными, исследовавшими тоталитарные секты (С. Хассен, А. Л. Дворкин, И. В. Олейник, В. А. Соснин и т. д.).

Такой подход позволил сделать вывод: главной целью борьбы против религиозного экстремизма должны стать не рядовые исполнители, а действительные организаторы и заказчики, которые, как правило, остаются в тени. Необходимо наносить удары по политическому руководству радикального исламизма и перекрывать ведущие к нему финансовые потоки. Важной составляющей борьбы против религиозного экстремизма является также диалог с общественностью. На местах в него следует вовлекать представителей муниципальных администраций, общественных организаций, духовенства, исповедующего традиционный ислам и т. д.

Другие исследователи трактуют мусульманскую религию как безоговорочно экстремистскую. Так, не проводит различий между традиционным исламом и исламским экстремизмом А. С. Кац, утверждающий, что «исламские общества и государства сегодня – это открытые язвы на теле человечества, это самое отъявленное средневековье в XXI веке». Он уверяет, что «муллы и шейхи в мечетях, профессора богословия в исламских университетах умело пудрят мозги недоразвитой молодежи, призывая ее к джихаду против крестоносцев-христиан, иудеев, против США, Израиля, России и других стран по выбору злобных “правоверных” проповедников». Ненависть и нетерпимость – это проявления варварства. Современная цивилизация заплатила дорогую цену за то, чтобы варварство ушло в прошлое. Но сегодня мы вновь и регулярно видим варварство и дикость в действиях и речах исламских фанатиков и проповедников. Все они ссылаются на Коран и волю Аллаха, убивая невинных людей. Исламские террористы черпают свою идеологию из религии ислама, а кадры – из мусульманской среды. Признавая, что многие мусульмане – люди вполне мирные и неагрессивные, он полагает, что сделать мирной религией сам ислам можно только «пацифировав» его. И здесь, к великому сожалению, без применения силы никак не обойтись. Статья заканчивается заведомо нереалистичным предложением «реформировать ислам, изъяв из Корана призывы к уничтожению неверных». По мнению автора, это должны сделать мирные мусульмане на своем всемирном съезде. Очевидно, что идея изменения канонического текста Корана не может быть воспринята мусульманами иначе, как кощунство.

Актуальная проблема исламского экстремизма и противодействия ему требует дальнейшей научной разработки. В этом деле должны объединить свои усилия государственные и общественные деятели, а также ученые различных специальностей (социологи, этнологи, религиоведы, юристы и т. д.).

И. А. Калимуллина

студент Челябинского юридического института МВД России

Радикальные трактовки понятия «джихад»
и их теологическая несостоятельность

Исследователи выделяют наиболее опасные организации, способные развернуть массовый террор. Среди них – шиитская «Хезболла» (Партия Аллаха) со штаб-квартирой в Ливане, палестинские «ХАМАС» (Исламское движение сопротивления) и «Исламский Джихад», «Аль Кайда» Усамы бен Ладена, египетские «Аль Джихад» («Священная война») и «Вооруженная исламская группа».

Современный мир запуган терроризмом. Эта глобальная проблема держит общество на коленях, не давая ему подняться и дать достойный отпор. Люди начинают испытывать страх перед арабами, кавказцами, перед мусульманами вообще. Современное общество не принимает законов шариата, считая их соблюдение глупостью, фанатизмом, испытывает боязнь перед арабской речью, языком. Терроризм затронул всех. А СМИ словно работают на руку террору, запугивая общество.

Сейчас терроризм прочно ассоциируется с исламом. Как сказано в популярном религиозном издании, слово «ислам» в первом значении имеет смысл «быть спокойным, совершить свой долг перед богом Аллахом (т. е. уверовать только в Него и в Коран, совершать молитвы, держать посты, отправляться в паломничество и подавать милостыню), находиться в совершенном мире». Второе значение данного слова – «подчинить себя»^¹. Это есть самоподчинение, смирение, примиренность. С точки зрения традиционного ислама, джихад – это борьба с неверными, но не война в смысле ведения боевых действий. Ни в каких религиозных текстах не сказано, что убивать людей из-за расы, национальности или из религиозной принадлежности надо или не возбраняется. «Джихад» в переводе с арабского языка – стараться; трудиться; напрягаться; прилагать усилия; бороться с трудностями.

Террористы же трактуют слово «джихад» как реальную войну с боевыми действиями против многобожников, неверующих или верующих в другие религии. Они преследуют разные цели: политические, корыстные. Террористы – человеконенавистники. Они пытаются путем насилия запугать общество, обратить людей в свою «веру», дать понять обществу, что они – главные. В Коране же сказано: «Нет принуждения в религии» (Коран, II, 256). Поэтому в листовках, изданных благотворительным фондом содействия духовному развитию личности «Ихлас» и раздававшихся в мечетях, мусульманам напоминается: в Судный день человек будет держать ответ за все содеянное им при жизни. Тогда каждый увидит, каким образом он распорядился благами, дарованными ему Создателем: здоровьем, знаниями, имуществом, семьей.

Почему большинство террористов позиционируют себя как мусульмане? Все потому, что они трактуют слово «джихад» в свою пользу, оправдывая себя. Среди них распространено мнение, что «джихад» – это священная война против неверных. Террористы считают, что совершая войну, они тем самым делают «добро», очищают население от неверующих. Но в хадисах сказано, что «наилучшим джихадом является произнесение слова истины в присутствии несправедливого правителя».

В мусульманской терминологии принято различать большой и малый джихад. Большой джихад – борьба человека с самим собой, обучение, отказ от дурных слов, дел. Малый джихад – борьба с внешним миром, но следует сделать оговорку, что слово «борьба» понимается не как реальные действия по отношению к людям, а как перевоспитание (конечно, на добровольной основе), объяснение, что Ислам – это не только вечная молитва, не только традиции, не только Шариат. Это прежде всего уважение, культура, понимание, доброта, почитание родителей.

Позволим себе еще раз процитировать Коран: «Делайте добро родителям, родственникам, сиротам, нуждающемуся, соседу, как состоящему с вами в родстве, так и не состоящему, и товарищу, и путнику» (Коран, IV, 40). Здесь автор текста (с точки зрения мусульман – Аллах) ясно указывает, что добро следует делать не только близким и друзьям, но и иноверцам. Кроме того, один из хадисов запрещает «причинять вред себе и другим».

По нашему мнению, сейчас терроризм преследует политические и националистические цели. Почва для терроризма – это нищета, бедность, голод, политическая нестабильность. Там, где не ценится жизнь, люди ощущают себя брошенными и начинают бороться. Они пытаются найти виновных, осудить их и наказать «собственными руками». Люди верят только себе и «своему брату». У таких людей эмоциональные элементы преобладают над рациональными. Человека очень легко подтолкнуть к мести, злобе; так террористы вербуют «рабочую силу», тех, кто будет осуществлять их замыслы, давая понять людям, что это не только в их интересах, а в интересах их семьи, народа.

Таким образом, вопрос о трактовке понятия «джихад» обладает серьезной политической, социальной и даже юридической актуальностью. Мы полагаем, что подход к трактовке данного понятия служит своеобразной лакмусовой бумажкой, демонстрируя радикальную либо нерадикальную направленность той или иной религиозной группы. Не исключено, что государству и религиозным объединениям, представляющим традиционный ислам, вполне можно было бы сотрудничать, распространяя среди этнических мусульман России нерадикальные представления о понятии «джихад».

Blog

Федеральное государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Содержание