Geum.ru

Вопросы взаимовлияния Европы и Азии будоражили умы философов, историков и мыслителей Вавилона, Персии, Египта, Греции и Рима

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

рах Евразии вплотную увязывался евразийцами с проблемой выяснения

причин достаточно длительного и стабильного сосуществования

обширнейших держав на территориях материка. Прежде всего они

объясняли это структурой геологических разломов и тектонических


53 См.: Там же. С. 288, 272-273, 275; Карташев А.В. Воссоздание Святой Руси.

С. 96-98: Вернадский Г.В. Начертание Русской истории. Ч. 1. С. 44, 50-52.


пластов на пространствах Евразии54. Евразия отмечена флагообразным

широтным расположением геологических пластов, что позволяет

образовывать обширное государственное объединение от Черномор-

ско-Каспийских степей, через Западно-Сибирскую и Туркестанскую

низменности до Алтая и Монголии. При этом климатические условия,

растительный и животный мир степных областей во многом схож. В

противоположность Евразии подавляющая часть периферической

Европы и Азии характеризуется, по мнению евразийцев, мозаической

структурой геологических пластов, что способствует образованию

относительно компактных национальных государств на ограниченном

пространстве. В Европе и Азии временами возможно было жить толь-

ко интересами своего государства, "своей колокольни". В Евразии же,

если это и удается, то в историческом смысле на гораздо более

короткий срок.

Природа и география Евразии подталкивала людей к необходи-

мости государственного, политического и хозяйственного объединения.

Недаром в рамках евразийских степей, лесостепей, полупустынь и

пустынь существовал такой достаточно универсальный во многих

отношениях уклад, как быт кочевников. Этот тип хозяйствования,

жизни и государственности существовал у скифов и гуннов, монголов и

тюрок на протяжении более чем двух тысячелетий на пространствах от

Венгрии до Маньчжурии. Кочевой тип мышления, хозяйственного

уклада и государственного построения, основанный на стабильности,

устойчивости, преемственности и жесткой централизованной власти,

позволял сохранить обширные кочевые государственные образования

на территориях Евразии. Принцип жесткой централизированной

власти с прямыми вертикальными связями сверху донизу на основе

государственного устройства военного или полувоенного типа был


54 См.: Савицкий П.Н. Географические и геополитические основы евразийства // Orient und Occident.Leipzih.1934. Р. 13-19, ГАРФ. Ф. 5783. Оп. 1. Ед. хр. 16.


перенят русским народом от кочевников.

Евразийцы отмечали, что обвинение и самообвинение русских в их

негосударственности, т.е. в слабости их государственного единства, не

только противоречит фактам истории, но и упускает несоизмеримость

размеров стран Западной Европы, с точки зрения жителей которых и

трактуется понятие государственности и самой России55. Россию-

Евразию невозможно сопоставлять с Англией, Германией, Францией

или Италией и вообще с каким-либо западноевропейским государ-

ством. Здесь, по мнению евразийцев, возможно проведение аналогии

Российского государства со Священной Римской империей, империями

Карла Великого или Наполеона. И в этом смысле, учитывая доста-

точно устойчивое существование Российской империи как евразийской

державы, уже начиная с эпохи Ивана Грозного, т.е. с присоединением к

Московскому царству Поволжья и Западной Сибири во второй

половине XVI в., а тем более с присоединением к концу XVII в. почти

всей Сибири и Дальнего Востока, можно определить ее возраст

примерно в 300 лет. Это, принимая в расчет более быстрое развитие

социально-экономической жизни народов Старого Света в XVII-

XX вв., по сравнению с эпохой античного Рима, Монгольской империи

или империи Карла Великого, вполне почтенный и значительный

возраст. Даже если взять за отправную точку отсчета ее возраста эпоху

Петра I, когда он официально провозгласил существование Российской

империи, то государство существовало до периода его трансформации,

после 1917 г., более 200 лет. Все это говорит в пользу крепости,

органичности и реальности существования единства Евразии и евра-

зийского российского государственного объединения последней исто-

рической эпохи.

По сравнению с Россией-Евразией Западная Европа па всем протя- жении средневековья и нового времени была постоянно раздираема

55 См.:Евразийство (Опыт систематическою изложения). С. 36-37.

противоречиями государственного, этнического, религиозного и

хозяйственного плана. Кульминацией этого кризисного состояния

стала первая мировая война. Еще менее, чем Европа, была объединена

периферические Азия, разделенная тремя основными центрами тяготе-

ния: китайским (буддистско-конфуцианским), индийским (буддистско-

брахманским) и иранским (исламским). В этом смысле, с точки зрения

свразийцсн, трудно говорить о единой Европе или Азии, а можно

говорить о ряде обособленных стран, раздираемых внутренними и

внешними противоречиями.

На фоне этого постоянного распада совсем по-иному, но мнению

евразийцев, обстояло дело в Евразии, сначала в империи Чингизидов,

а затем в Российском государстве евразийский культурный мир

предстал человечеству как единое целое после эпохи скифов и гуннов.

Именно тюрко-монголы сформировали историческую задачу Евразии,

положив начало ее политическому и государственному единству и

основам ее нового государственного строя. Они ориентировали на эту

задачу и своего преемника - евразийское национальное государство в

лице Московского улуса, ставшего затем Московским царством.

Вырастая из национального государства в общерусское, а зачем

общероссийское или общеевразийское, Москва явилась новой объеди-

нительницей евразийского мира после тюрко-монгольского влады-

чества. Москва встала на путь соединения периферических частей

материка вокруг его центра, т.е. то, что удалось сделать в течение

нескольких веков Монгольской империи. Именно в эпоху существо-

вания Монгольской державы стали возможны плодотворные культур-

ные, торговые и хозяйственные связи между Китаем и Персией,

Туркестаном и Западной Европой, Передней Азией и Монголией.

Это же отмечал в своих трудах один из крупнейших востоковедов

конца XIX - начала XX в. В.В. Бартольд. Он доказывал, что, несмотря

на произведенные монголами опустошения, первое время существо-

вания Монгольской империи было периодом экономического и

культурного расцвета для всех стран, областей и народов, находив-

шихся под ее владычеством, которые могли пользоваться последстви-

ями широко развивавшейся при монголах караванной торговли и более

тесного, чем когда-либо прежде и после, культурного общения между

Западной и Восточной Азией. Как отмечал В.В. Бартольд, это был

период значительных связей Востока и Запада посредством знамени-

того Шелкового пути, а также научного, культурного и технического

общения народов Старого Света56.

Доказывая существование единого евразийского хозяйственно-го-

сударственного механизма Монгольской империи, соединявшего отда-

леннейшие земли державы, евразийцы использовали результаты архео-

логических раскопок их современников и предшественников, исследо-

вавших золотоордынские столицы - Старый и Новый Сараи57. Город у

села Селитренного являлся, по мнению евразийцев, Старым Сараем и

был основан Батыем, город около Царёва - Новым Сараем, постро-

енным ханом Узбеком58. Развалины первого занимали пространство


56 См.: Бартольд В.В. Образование империи Чингисхана. СПб.. 1896: Он же. История

культурной жизни Туркестана. Л.. 1927: Он же. Туркестан в эпоху монгольского

нашествия. М., 1963. Т. 1; Он же. Общие работы по истории Средней Азии. М., 1963:

Он же. Работы по исторической географии. М., 1965. Т. 3.

57 См.: Геополитические заметки по русской истории П.Н. Савицкого. Прага, 1927.

С. 239-240; Баллад Ф.В. Старый и Новый Сарай. Казань, 1923: Григорьев В.В.

Четырехлетние археологические поиски в развалинах Сарая //ЖМВД. 1827. Ч. 19; Он

же. Археологические поиски в развалинах Сарая. СПб., 1850. Т. 2; Он же.

Окончательное исследование местности Сарая с очерком следов Дешт-Кипчакского

царства. СПб.. 1854. Т. 2.

58 Точка прения евразийцев по этим вопросам формировалась на материалах археологи-

ческих исследований XIX в. и их современников до периода второй четверти XX в.

Для корректировки их взглядов могут быть использованы результаты позднейших

раскопок, произведенных в 1950-1980-х годах и содержащихся в трудах: Егоров ВЛ.

Историческая география Золотой Орды в Х111-Х1У вв. М., 1985, Федоров-Давы-

дов Г.Л. Раскопки Нового Сарая в 1959-1962 гг. // СА. 1964. № 1.. С. 270-271: Гусе-

ва Т.В. Ремесленные мастерские в восточном пригороде Нового Сарая // СА. 1974.

№ 3: Раскопки Поволжской археологической экспедиции на Селитренном городище

(Булатов И.М., Гусева Т.Н., Егоров В. Л., Мухамадиев Л.Г., Федоров-Давыдов Г.Л.)//

ЛО. 1975, 1976, 1977; Раскопки на Селитренном городище (Булатов Н.М., Егоров

В.Л..Федоров-Давыдов Г.Л., Яблонский Л.Т.)//АО. 1978; 1979.


около 36 кв. верст (на 12 верст вдоль р. Ахтубы). Развалины второго

определены площадью около 48 кв. верст. Кроме того, верст на 70 от

Царёва простирались отдельные группы развалин по гребню сырта.

Ф.В. Баллод считал, что это были города мирового значения. Новый

Сарай имел замечательные гидротехнические и оросительные соору-

жения. Город был пересечен каналами и орошаем прудами. Вода была

проведена также в отдельные дома и мастерские. Одна из систем

бассейнов располагалась по склону сырта. Сила падения воды исполь-

зовалась заводами, устроенными около дамб. Были найдены остатки

угля и развалины горнов металлургических предприятий, а также

обнаружены остатки железных приводных колес гидротехнических

сооружений города.

Старый Сарай ко времени хана Узбека являлся промышленной

столицей государства. Об этом свидетельствовали развалины горнов,

металлолитейные помещения, кирпичный завод, поташные печи, це-

лые городки керамических и ремесленных мастерских. Новый Сарай в

эпоху Узбека был политическим и административным центром Орды.

Однако и в нем найдены следы монетного двора, ювелирных, сапож-

ных, портновских и других мастерских.

Интересны остатки товаров, обнаруженных в торговом квартале

города, например кофейные зерна, которые явно не выращивались в

районах Северного Прикаспия, где располагалась столица. В деревян-

ных конструкциях города использовались еловые бревна, а ближайшие

еловые леса встречались за сотни верст от названных городов. Все это

свидетельствует о тесных взаимосвязях различных народов севера,

юга, востока и запада Старого Света в эпоху тюрко-монгольского

владычества.

В обеих столицах использовались достижения архитектуры и стро-

ительства, не разработанные кочевниками, а привнесенные завоеван-

ными или оседлыми народами. Во-первых, подавляющее большинство

зданий столиц построено из кирпича, что вообще примечательно для

периода ХIII-ХIУ вв. Во-вторых, дома были снабжены системой отоп-

ления на период холодной осени, зимы и весны. В окрестностях

городов располагались дворцы, окруженные садами. В городах обнару-

жены особые "русские кварталы" и развалины, идентифицированные с

древней русской церковью, а также немалое количество христианских

погребений.

Евразийцам принадлежит любопытная мысль о том, что со времен

монгольского владычества история знает четыре столицы, каждая из

которых в свое время администрировала все или почти все простран-

ство евразийских низменностей, равнин и степей. Это - два Сарая,

Москва и Петербург. Все четыре столицы располагаются по одной

прямой, соединяющей устья рек Невы и Волги. Эта линия, по мнению

евразийцев, есть ось развертывания почвенно-ботанических зон До-

уральской России. Основные почвенно-ботанические рубежи, т.е. гра-

ницы пустынной, степной и лесной зоны, линия пересекает под прямым

углом. С XIII по XVIII в. административный центр евразийских низмен-

ностей и равнин постепенно перемещался по этой линии с юго-востока

на северо-запад. Каждая более поздняя столица располагалась к се-

веро-западу от более ранней: Новый Сарай - к северо-западу от

Старого, Петербург - на северо-запад от Москвы. В XX в. процесс

пошел в обратном направлении, т.к. столица вновь вернулась в Москву.

Евразийцы считали, что в широкой исторической перспективе пред-

ставляется вероятным дальнейшее перемещение столицы на юго-

восток, возможно, в Среднее или Нижнее Поволжье.

Таким образом, дело тюрко-монгольской державы по собиранию

евразийского центра и объединению вокруг него периферических

миров Европы и Азии продолжили Московское царство, а затем

Российская империя. В период ХУIII-ХIХ вв. было закончено объе-

динение Евразии и осуществлена защита от посягательств на нее пери-

ферической Европы и Азии. Наиболее значительным из них явился

поход Наполеона Бонапарта в 1812 г.

Благодаря монархическим основам сначала русскими царями, а

затем российскими императорами было взято направление на

восстановление евразийского центра. Это движение было обусловлено

историческими, геологическими, географическими и хозяйственно-

экономическими условиями развития России в ХIII-ХIХ вв. Однако к

концу XIX в. с завершением объединения земель в рамках Срединного

континента монархия как государственная система, по мнению евра-

зийцев, в той форме, в которой она пребывала в это время, полностью

исчерпала себя. Во-первых, была потеряна цементирующая, централи-

зованная, строго структурированная власть государства по вертикали,

размытая различными западноевропейскими моделями государствен-

ного устройства, малопригодными для российской действительности.

Во-вторых, был значительно ослаблен принцип иерархической подчи-

ненности и дисциплины между выше- и нижестоящими институтами

власти. В-третьих, работа государственного аппарата России была

захлестнута волной бюрократической волокиты, безответственности и

страхом перед принятием серьезных государственных решений. О

вреде бюрократии в России говорили не только евразийцы. Так,

известный славянофил А.И. Кошелев писал, что бюрократия, наз-

наченная царем, представляет в России нечто совершенно само-

стоятельное и самосуществующее, однако столь же вредное для

государства, сколь гибельное и ненавистное для России в целом, для

монархии и того сословия, из которого она исходит59. В-четвертых,

российская монархия не выработала ясной и четкой концепции

единения евразийского центра, могущей стать общегосударственной

идеологией, которую поддерживали бы широкие слои российского

общества начала XX в.

С точки зрения евразийцев, только благодаря силе евразийского

государственного традиционализма продолжала сохраняться в стране к


59 См.: Кошелев А.И. Какой исход для России из нынешнего положения? Лейпциг, 1862.

С. 27,31,37.


началу XX в. российская монархическая государственная система60.

Они считали, что евразийский традиционализм представлял из себя

особое и неповторимое явление. Он проявился в верности своей

основной стихии в виде бескрайних, но единых просторов Срединного

континента. Он обозначился в тенденции нерушимого стремления к

единому целому историко-географо-социальному образованию, каким

была, есть и всегда будет Евразия. Евразийский государственный

традиционализм допускал самые рискованные опыты на своем

историческом пространстве, бурные взрывы стихии, в которых за

высказываниями тех или иных государственных и политических партий

и лидеров нового и новейшего времени евразийцы ощущали старые

кочевнические инстинкты.

Традиции евразийской российской государственности создавались

медленно и постепенно на протяжении многих веков. Этот долгий путь

был подобен восхождению в гору. Каждый шаг вперед становился

возможным только потому, что сделан предыдущий. В евразийской

традиции отразилось и родовое чувство русского общества, которое,

как писал К.Н. Леонтьев, приняло в стране государственное направ-

ление61. Формирование российской евразийской государственности

предполагало гармоническое слияние государства и общества, едино-

державной власти и ее подданных на основе единых религиозных идей,

нравственных принципов. Процесс формирования государственной

традиции являлся важнейшим этапом жизни русского культурно-

исторического типа, без которого был бы невозможен переход к циви-

лизационной деятельности, равно как и сохранение самобытных начал

культуры и государственности России.

Еще до евразийцев Н.Я. Данилевский и К.Н. Леонтьев, характе-


60 См.: Евразийство (Опыт систематического изложения). С. 10; Евразийский временник.

Кн. 3. С. 55-61,67, 78-79; Кн. 4. С. 272-273, 288; ГАРФ. Ф. 5783. Оп. 1.Ед. хр. 36. Л. 1-

21 ; Ед. хр. 146 (Савицкий П.П. Сила традиций и творчество).

61 См.: Леонтьев К.Н. Византизм и славянство. М., 1876. С. 1 1-13.


ризуя отличительные черты русской культуры и русского тради-

ционализма, одну из главнейших их особенностей видели в государ-

ственности. Они считали, что русский царизм, основанный на родовом

начале, а не на праве, отделял Россию от Европы и других стран

мира62. Кстати, отстаивая превосходство единодержавия, К.Н. Леон-

тьев доказывал, что единоличная власть знаменует расцвет цивилиза-

ции и государственности, в то время как победа эгалитаризма и

либерализма указывает на их старость и предкризисное или кризисное

состояние. В любом случае сильная централизованная власть и отсут-

ствие конфликтов между государством и обществом однозначно рас-

сматривались им, и к нему присоединялись евразийцы, как положи-

тельные факторы, способствующие полнокровному развитию об-

щества, культуры и государства, составляющих его основу. Государ-

ственная традиция, как полагали евразийцы, цементирует и сплавляет в

единое целое все формы деятельности общества.

Однако евразийцы считали, что неудачи подстерегают всех, кто

ограничивается лишь сохранением евразийской государственной тради-

ции без творческого подхода к ее преобразованию в соответствии с

веяниями новых эпох. Если выбрать этот путь, а именно этот путь

избрала российская монархия к концу XIX в., то это значит, что тра-

диция, которую искусственно законсервировали, недолго просущест-

вует. Традиции умирают без постоянного творчества, вне утверждения

их самых совершенных форм, наиболее отвечающих характеру опре-

деленного исторического момента.

Евразийский традиционализм России проявлялся в виде неповтори-

мого государственно-культурного своеобразия. Этот традиционализм,

не имея аналогов в мировой истории, но в ряду иных вариантов,

существовавших в других полиэтнических государственных объедине-

ниях, индивидуализировал человечество, являя при этом миру единство


62 Там же. С. 12-15.


многообразия и осуществляя свою общечеловеческую историческую

эпоху. В этом смысле, по глубокому убеждению евразийцев, России

принадлежала в новейшее время руководящая и первенствующая роль

в ряду наиболее развитых в духовном и социально-экономическом

плане стран мира. Однако эта роль будет полностью осознана Россией

и ее управленческой элитой только после того, как вслед за такти-

ческим поворотом к Европе Петра I, "впитавшего достижения евро-

пейской цивилизации, выразившиеся в могущественно деятельно-во-

левом напряжении, свойственном западному человеку, и социальном