Geum.ru

Вопросы взаимовлияния Европы и Азии будоражили умы философов, историков и мыслителей Вавилона, Персии, Египта, Греции и Рима

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6

тельный ряд попыток создания единого всеевразийского государства.

Евразийцы составили схему периодичности образования великих госу-

дарств на просторах Евразии. Весь государственнообразующий про-

цесс был разбит ими на четыре этапа. Каждый этап имел два подэтапа:

а) образование единой государственности и б) образование системы го-

сударств. Таким образом, 1-й этап: а) единая государственность (Скиф-

ская держава) (евразийцы настаивали на наличии именно держаны. -

Н.Н.), б) система государств - сарматов, готов, саков; 2-й этап: а) еди-


36 См.: Там же.С.10 - 12.

37 См.: Там же.


ная государственность (Гуннская империя), б) система государств -

аваров, хазаров, Камских болгар, Руси, печенегов, половцев; 3-й этап:

а) единая государственность (Монгольская империя), б) система госу-

дарств - первая ступень распада Монгольской державы на Золотую

Орду, Улус Джагатая, Персию, Китай, вторая ступень распада - на

Литву, Русь, Казанское царство, Киргиз-кайсацкие ханства, Централь-

ноазиатские ханства, государство Ойратов и Монголов; 4-й этап: а)

единая государственность (Российская империя, затем - СССР), [б) эту

схему можно дополнить новым этапом 1990-х годов: система госу-

дарств - СНГ (Н.Н.) ].

Особенно тщательно евразийцы изучали последние два этапа

общеевразийской государственности, т.е. переход от Монгольской

империи к Российской державе. Русский народ получил два богатых

исторических наследства - тюрко-монгольское и византийское. Под

тюрко-монгольским наследством евразийцы понимали традиции еди-

ного евразийского государства в географическом и политическом

смыслах, а под византийским - принципы православной государствен-

ности. Оба тесно переплелись между собой в историческом развитии

русского народа, однако необходимо помнить о присутствии обоих

начал н замечать влияние и того, и другого. Евразийцы полагали, что

соотношение между тюрко-монгольским и византийским влияниями в

истории русской государственности есть соотношение между порядком

факта и порядком идеи38. Византийское наследство вооружило русский

народ необходимым потенциалом идей для создания мировой державы.

Тюрко-монгольское наследство облегчило русскому народу создание

территориального пространства евразийского государства. Завоевание

тюрко-монголами Руси и перенос системы государственности кочев-

ников на восточных славян имело огромное историческое значение,

считали евразийцы. Так, П.Н. Савицкий, аккомулируя взгляды многих

евразийцев по этому вопросу, писал, что без "татарщины" не было бы

38 См.:Там же.С.17.


и современной России39.

Евразийцы полагали, что концепция превозношения культурного и

государственного развития домонгольской Руси является более чем

шаблонной и неверной. А постановка вопроса об уничтожении этого

развития вследствие тюрко-монгольского завоевания - более чем

ненаучной40. Евразийцы не отрицали определенных и значительных

достижений Древней Руси в ХI-ХII вв. Однако историческая оценка

этих достижений, по их мнению, не объективна, так как упускается из

виду процесс государственного, политического и духовного измель-

чания страны. Это совершенно явственно проявилось в дотатарской

Руси ХI-ХIII вв.41 Это государственное измельчание выразилось в

смене относительного политического единства до первой половины

XI в. удельным хаосом последующего периода. Это отразилось в

упадке государственности и ослаблении духовной жизни страны.

Анализируя средневековую, новую и новейшую историю отдель-

ных славянских народов Европы, евразийцы пришли к выводу, что она

в целом однотипна. Все происходит как бы по одной схеме. Сначала -

зарождение, затем - некоторый начальный расцвет, а позже вместо его

укрепления - разложение, упадок и попадание под зависимость других

народов. Такова судьба болгар, сербов, поляков, словаков, чехов и т.д.

Такой же была судьба и дотатарской Руси. П.Н. Савицкий, размышляя

о судьбе российской государственности, гипотетически полагал, что

если бы Русь досталась не тюрко-монголам, а туркам, то ее испытания

были бы значительно труднее и горше. Тут сыграл бы отрицательную

роль и иранский фанатизм, и исламский фундаментализм, перенятый

турками-сельджуками. С другой стороны, если бы Россия попала под

зависимость Европы, то она бы выдула из нее духовность, заложенную

39 См.: На путях: Утверждение евразийцев. Кн. 2. С. 341-345.

40 Там же.

41 См.: Вернадский Г.В Начертание русской истории. Ч. 1. С. 57, 63-67, 68.


Византией. Тюрко-монгольское же завоевание не изменило духовную

сущность России42.

Византийская духовность и православие не были сметены тюркс-

кими и монгольскими верованиями. Однако система военно-органи-

зующей силы кочевников, жесткая централизованная государст-

венность и строгая вертикальная подчиненность институтов власти

была передана России именно тюрко-монголами через Монгольскую

империю. Именно монгольская государственная система привила

русским князьям, московским царям, а позже российским императорам

основополагающее свойство кочевников - организовываться военно,

создавать государственно-принудительный центр и достигать устойчи-

вости державы вне зависимости от ее громадных размеров. Они

передали русскому народу принципиально новое и существенное

качество, которым не обладали остальные восточнославянские этносы,

- способность в сжатые исторические сроки становиться могущест-

венным централизованным государством. П.Н. Савицкий достаточно

открыто называл это "свойством России становиться могущественной

ордой"43.

Евразийцы считали, что через тюрко-монголов Россия впитала

новый тип государственности и духовности, ранее не присущий восточ-

ным славянам, - ощущение континента. Например, западноевро-

пейское ощущение исторического и государственного пространства

евразийцы сравнивали с морем, ограниченным берегами. Ему они

противопоставляли единое и целостное кочевое, тюрко-монгольское, а

впоследствии и русское ощущение континента, гигантского и почти

бескрайнего. Это чувство единого пространства, единого континента,

единой обширной государственности передалось от Монгольской

империи к России44. В землепроходческих исканиях россиян, в размахе

42 См.: На путях: Утверждение евразийцев. Кн. 2. С. 348-350.

43 См.: Там же.

44 Там же. С. 354-355.

российских походов, завоеваний и освоении, в широте русского духа и

глобальности государственного мышления чувствуется влияние кочев-

ников и их государственности. Однако полностью сводить Россию, ее

государственность только к тюрко-монгольскому влиянию невозмож-

но. Она более сложна. Это неоднократно подчеркивали евразийцы.

Тюрко-монгольское владычество повлияло на новую государственную

организацию России. Однако внутри этой государственности в течение

300лет ига сформировалось духовное своеобразие России. Россия также

переняла от тюрко-монголов ощущение государственно-духовного

могущества державы.

Евразийцы были убеждены, что Россия является продолжатель-

ницей и наследницей двух великих начал: Византни. как Восточной

Римской империи, и Империи монгольских ханов. Россия, по их

мнению, продолжила дело империи Чингизидов - объединение пери-

ферических миров Европы и Азии вокруг евразийского материкового

центра. Таким образом, Россия несет глубокие государственные и

культурные традиции, так как именно в ней сочетаются одновременно

государственно-историческая "оседлость" и кочевая "степная" стихия

творчества45.

Влияние Востока на Россию сказалось и на статусе верховной

власти в стране: "Восток - именно в вожде, - писал в письме В. Ни-

китину в 1926 г. В. Иванов. - И поэтому мы, русские, с нашим белым

царем - люди с Востока. Но так как мы первые испытали дыхание

культуры Запада, в нашем Петре, то вместе с этим азиатским деспотом

мы получили освобождение - неразгаданный парадокс русской

истории, чреватый последствиями"46. С другой стороны, начиная с

эпохи ПетраI, российское самодержавие находилось под постоянным

воздействием западноевропейских идей. Как и К. Леонтьев, евразийцы


45 См.: Там же. С. 355-356: Евразийская хроника. Париж, 1926. Вып. 6. С. 6-12:

Евразийский временник. Кн. 3. С. 78-79: Карташев А.В. Церковь и государство.

Варшава, 1937: Он же. Воссоздание Святой Руси. М., 1991. С. 71. 97, 106.

46 См.: Евразийская хроника. Вып. 6. С. 10-12.


считали сугубо отрицательным качеством европейских идей государст-

венности их видимость общедоступности и легкости использования в

условиях неевропейских стран47. Однако они полагали, что эти при-

шедшие в ХУIII-ХIХ вв. европейские "ценности" могут быть изжиты в

России под влиянием Востока, с его логичностью и простотой форм

жизни и управления.

Евразийцы указывали, что Европа столкнулась в XIX в. с рядом

парадоксов. Одним из них стало фактическое неравенство людей. Это

было настоящим "открытием" для западноевропейской обществен-

ности. На смену буржуазным, революционным лозунгам "Свобода!

Равенство! Братство!" пришли зависимость, неравенство, взаимоне-

приязнь, отчуждение и индивидуализм. Европа стала постепенно вхо-

дить в кризисное состояние. Евразийцы считали, что ответом на это

несоответствие идеалов реальным европейским формам государст-

венности, доктрин, социальных ориентиров и ценностей стал ряд

общественных переворотов и революций XIX - начала XX в.,

захлестнувших в конечном итоге и Россию. Путь выхода из этого

кризисного состояния евразийцы усматривали не в движении Востока

на Запад через Россию, а в процессе усиления и одухотворения Запада

определенными элементами вечного Востока. В этом они видели

важный момент возрождения и России. В.П. Никитин писал: "Восток

вошел в нас неотъемлемым элементом, одним из основных слагаемых

нашего духовного типа". Именно в этом евразийцы усматривали и

залог оздоровления и дальнейшего плодотворного развития страны в

ХХв. 48

Преемственность российской государственности от Монгольской

империи виделась евразийцам не только в организации управленчес-

кого аппарата и налаживании системы иерархии и строго централизо-


47 Там же.

48 См.: ГАРФ. Ф. 5783. Оп. 1. Ед. хр. 368. Л. 2.


ванной подчиненности, но и в воздействии на психологический склад

русского народа. Интересны в этом плане исследования Н.С. Трубец-

кого. Рассматривая в целом русскую нацию и формирование ее мента-

литета, он уделял большое внимание взаимодействию славянского и

тюркского начал в русском этносе 49. Он указывал, что восточносла-

вянские племена первоначально занимали лишь незначительную часть

той громадной территории, которую занимает современная Россия. Вся

остальная, причем большая, часть ее современных земель была занята

урало-алтайскими, или, как он их называл, туранскими, племенами.

Даже в домонгольский период туранская государственность в пределах

Европейской части России была гораздо значительнее славянской.

Примером могут служить Царство Волжско-Камских болгар, а также

Хазарское царство.

Государственное объединение обширных территорий современной

России после скифов и гуннов было осуществлено не славянами, не

русскими, а туранскими (монголо-тюркскими) племенами. Распростра-

нение славянского элемента на Юг и Восток связано с обрусением

целого ряда туранских племен и слиянием последних с русскими

племенами. Совместное проживание, взаимовлияние и взаимоперепле-

тение славян и тюрок проходит, по мнению евразийцев, красной нитью

через всю историю сначала Руси, а затем России. Н.С. Трубецкой

считал, что сопряжение восточных славян, как великороссов, так и

малороссов, с тюрками является основным фактом и значительным

фактором всей российской истории и отечественной государствен-

ности. Взаимосвязь и взаимопроникновение, по его мнению, происхо-

дили и происходят не только на политическом, государственном или

духовном уровне, но и на кровнородственном, или, по современной

терминологии, генетическом уровне. Разумеется, для объективного

понимания русской национальной и государственной самобытнос-

49 См.: Евразийский временник. Берлин, 1925. Кн. 4. С. 351-377.


ти необходимо детальное изучение тюркского элемента и его влия-

ним на восточных славян в прошлом и на русский народ н настоящее

время.

В трудах Н.С. Трубецкого обнаруживается интересный анализ

психологического облика туранцев 50. Он полагал, что этот облик

явственнее всего выступает у современных тюрок. Они к тому же, но

его мнению, из всех туранцев играли и играют в истории Евразии

самую значительную роль. Евразийцы обратили также внимание на

тюркские языки, указав, что они очень близки друг к другу и

достаточно продолжительное время, мало изменяясь, сохраняют

стабильность в фонетике и морфологии. Особенно это заметно, если

отвлечься от арабских и персидских слов, проникших в научную и

религиозную сферы жизни тюркских народов. Язык же отражает

образ мыслей и жизни народа. Тюркские языки достаточно логичны,

обладают ясной грамматической структурой, малым количеством

исключений из правил и ярко выраженной гармонией звуков. Исклю-

чением являются в основном слова нетюркского происхождения.

Тюркские языки показывают, по мнению евразийцев, что их носители

обладают достаточно четким, ясным и уравновешенным мироощу-

щением и менталитетом.

Н.С. Трубецкой считал, что с психической точки зрения тюрк

любит симметрию, устойчивость и равновесие. Ему более нравится.

чтобы все было дано, а не задано, чтобы все определялось согласно

некоторым гармоничным законам, включая его мысли, поступки и

образ жизни. Разыскивать и создавать исходные или составные схемы,

на которых должны строиться вся его жизнь и миросозерцание, для

него достаточно мучительно, ибо это разыскивание связано с острым

чувством отсутствия устойчивости и ясности. Вследствие этого тюрки


50 См.: Там же.

охотно, как это виделось евразийцам, брали готовые "чужие схемы,

умопостроения и верования". Однако не каждое чуждое мировоззрение

приемлемо для них. В этом миросозерцании непременно должны

присутствовать ясность и простота, а главное, оно должно быть удоб-

ной схемой, в которую можно вложить почти все и весь мир во всей его

конкретности.

Раз уверовав в определенное мироощущение, тюрк превращал его,

как полагал Н.С. Трубецкой, в подсознательный закон, определяющий

все его поведение и создающий некую относительно универсальную

схему. Достигнув, таким образом, состояния устойчивого равновесия на

этом основании, тюрк успокаивается и крепко держится за свое

мироощущение. Рассматривая это миросозерцание как незыблемое и

фундаментальное основание душевного и бытового равновесия, тюрк

проявляет в своем мироощущении относительную косность и извест-

ный консерватизм.

Туранский психический склад в нормальном, обыденном состоянии,

по мнению евразийцев, характеризуется душевной ясностью и спокой-

ствием. Мышление укладывается во внешне простые и симметричные

схемы его философско-миросозерцательной системы. Благодаря этому

нет разлада между мыслью и внешней действительностью, между

образом идей и бытом. Внешние впечатления, мысли, поступки и быт

сливаются в одно монолитное неразделимое целое, соответствующее

единой и бескрайной системе степей Евразии. Отсюда ясность и

спокойствие, уравновешенность и ощущение континента. Н.С. Тру-

бецкой называл это устойчивым равновесием при условии некой

пониженной психической активности51. Отчасти это приводит к

некоторой относительной косности и неподвижности. Этим же

объясняется и достаточно длительная стабильность государственных и

общественных основ тюркских народов. Однако консерватизм и застой

вовсе необязательны, считали евразийцы.

51 См.:Там же. С.351,360,365,367.


Вышеперечисленные черты вполне совместимы и с психической

активностью. Все во многом зависит от внешних и внутренних

побудительных условий, в которых тюрки проявляют плодотворную и

творческую активность, не раз отмеченную в истории человечества. К

ним следует отнести образование древних тюркских государств (ха-

зары, половцы, печенеги, камские болгары), средневековых обширных

государственных объединений (Золотая Орда, Улус Джагатая, Казан-

ское царство, империя Тамерлана), достижения в науках и искусствах

народов Туркестана, наиболее яркими представителями которых яв-

ляются Ибн Сина (Авиценна), Мухаммед Тарагай Улугбек, Аль-Фараби

Абу Наср ибн Мухаммед, Махмуд Кашгари, Мухаммед Хайдар, Чокан

Валиханов и др.

Евразийцы были убеждены, что туранский психический склад в

сочетании с творческим началом степняков-кочевников создает благо-

приятные условия для государственной и культурной устойчивости и

силы, закладывает основы государственно-культурно-исторической

преемственности и создает благоприятный режим экономии нацио-

нальных сил, благоприятствующий всякому созиданию и строитель-

ству. Положительной стороной этого психического склада, во многом

перенятого русским народом от тюрков, было, по мнению евразийцев,

то, что он давал основу, на которой держалась государственность и во

многом мировоззрение старой допетровской России. Это было тем

основополагающим началом, которое придавало ей устойчивость и

силу 52.

Основу туранской государственности составляло подчинение

низших институтов власти высшим, последовательно и до конца. Это

распространялось от самого низшего подчиненного до самого верхов-

ного правителя и виделось как беспрекословное подчинение некоему

высшему принципу, олицетворяемому у большинства древних тюрк-

52 См.:Там же. С. 360-377.


ских и монгольских племен религиозно-философским понятием все-

объемлющего Неба - Тенгри. В Древней Руси, по мнению евразийцев,

таким высшим направляющим принципом в постязыческий период

стала православная вера53. Она понималась как органическое соеди-

нение религиозных догматов и особой православной культуры. Част-

ным проявлением этого соединения был государственный строй с его

иерархической лестницей и принципом богоизбранности самодержав-

ного начала. Таким образом, тюрко-монгольские и византийские

принципы, переплетаясь и взаимно дополняя друг друга, и при этом

являясь обязательными как для подданного, так и для царя, скрепляли

допетровскую Русь в единое целое.

Размышляя о роли туранских этно-психологических и обществен-

но-государственных черт в русском национальном облике, евразийцы

соглашались, что в целом она была положительной. Одним из относи-

тельных недостатков российского сообщества, полагали евразийцы,

стала чрезмерная неповоротливость и определенная бездеятельность

теоретического мышления русского этноса. Они цитировали емкую

фразу А.С. Пушкина, отмечавшего, что русские ленивы и нелюбо-

знательны. Однако от этих недостатков, считали евразийцы, можно

легко избавиться без принесения в жертву всех остальных положи-

тельных сторон русского национального типа, который во многом был

порожден сопряжением восточного славянства и тюрок за последнее

тысячелетие.

Вопрос преемственности государственных образований на просто-