6. Турция: противоречия авторитарного секуляризма

Вид материала

Исследование

Содержание VI. Заключение: Проблемы и перспективы исламской политики. Koçi Bey Risalesi: Eski ve Yeni Harflerle Osmanlı Sefirleri ve Sefaretnameleri History of the Ottoman State, Society and Civilization History of Ottoman State, Society and Civilization Osmanlı Devletinde Gayri Müslim Tebaanın Yönetimi Osmanlı Millet Sistemi: Mit ve Kanunname-i Sultani ber muceb-i örf-i Osmani : II. Mehmed ve II. Bayezid devirlerine ait yasakname ve kanunnameler Suleyman the Magnificent and His Age: The Ottoman Empire in the Early Modern World Social Power and the Turkish State Atatürk ve Din Küçük Mecmua Anadolu’da Yeni Gun Daily Muktedirlerin Siyaseti: Merkez Sağ-Ordu-Islamcilik Birikim Monthly Muslim World Islam in Modern Turkey Brigham Young Law Review Milliyet Daily Radikal 2 Weekly ... Полное содержание

Подобный материал:

• Турция на пути в европейский союз, 244.49kb.
• Концепция- план международной конференции «россия-турция: вместе в XXI веке», 33.46kb.
• Турция один из любимых русскими путешественниками уголков для отдыха, земля роскошной, 621.29kb.
• Правовая политика России в сфере образования: факты, тенденции, противоречия, 99.82kb.
• Л. Е. Балашов противоречия гегелевской философии москва ● 2006 Балашов Л. Е. Великий, 3352.39kb.
• Свобода! Справедливость! Солидарность!, 1504.25kb.
• Свобода! Справедливость! Солидарность!, 3203.96kb.
• Первая мировая война война между двумя крупными коалициями капиталистических держав:, 40.96kb.
• Свобода! Справедливость! Солидарность! Общественно-политический журнал движения, 1269.52kb.
• Свобода! Справедливость! Солидарность! Общественно-политический журнал движения социал-демократическая, 725.38kb.

VI. Заключение: Проблемы и перспективы исламской политики.


Как можно увидеть из предыдущего обзора, тот факт, что стиль одежды женщин столь заряжен политическим значением, отражает значительно более серьезную турецкую дилемму обсуждения условий равновесия между религией и государством. Хотя теоретически в общественной сфере запрещены все религиозные и идеологические символы, большая видимость головных платков означает, что женщины в значительно большей степени лишены прав на образование и работу. Запрет на головной платок лишил сотни тысяч женщин возможностей на образование и профессиональную карьеру. Контроль государством образования означает, что покрывающие головы девушки и женщины, которые не могут продолжить свое образование за рубежом, лишены всякой возможности получить высшее образование, поскольку запрет на ношение головного платка применим даже к Средним школам имамов и проповедников и к Школам теологии. Варианты трудоустройства женщин, которые носят головные платки, также чрезвычайно ограничены, так как запрет эффективно закрывает для них любую работу, требующую их присутствия в «общественном сфере», даже если они не являются государственными служащими.⁸⁷

Такие парадоксальные ситуации также показывают незащищенность прав человека в стране даже после десятилетий секуляризма. Вопреки авторитарным и агрессивным усилиям «секуляризовать» и «модернизировать» всю страну, турецкое общество остается чрезвычайно консервативным, в особенности, когда идет речь о роли женщин. Вероятно, верно, что такие консервативные взгляды больше преобладают среди сторонников «исламских» партий. ⁸⁸ Но мне также ясно, что образование и экономическое развитие могут играть важную роль в продвижении прав человека, включая право женщин на равенство и человеческое достоинство. Ограничивая доступ женщин к образованию и труду, в особенности, для женщин консервативного происхождения и поэтому более склонных носить головные платки, этот запрет, вероятно, приводит к обратным результатам. Вместо того, чтобы поощрять и поддерживать женщин в головных платках получать образование и обеспечивать себе таким образом работу и экономическую независимость, секуляристы подрывают заявленные цели о гарантии большей свободы и социального развития для всех граждан.

По моему мнению, цель и смысл секуляризма в том, чтобы усилить религиозный плюрализм и свободу выбора личности, соблюдая или не соблюдая при этом исламские принципы. Неправильно принуждать женщин укрывать себя, закрепляя религиозные обязательства в государственном законодательстве, лишая их, таким образом, основного принципа личной ответственности перед Богом. Но также неправильно, когда государство ставит женщин перед трудным и оскорбительным выбором между соблюдением своих религиозных убеждений и потерей права на образование, занятость и личной независимости в целом. Эта точка зрения не предполагает, что государственное вмешательство есть единственное или основное ограничение свободы выбора для женщин, а также мужчин, потому что давление семьи или общины может быть еще более жестоким и подавляющим. Другие источники нарушения прав и свобод личности должны рассматриваться при помощи соответствующих способов, включая исламскую реформу и широко известные образовательные инициативы, как я предлагал ранее. Мысль, которую я подчеркиваю здесь, - это то, что ясное понимание секуляризма, как процесса ведения переговоров между религиозной нейтральностью государства и общественной ролью религии чрезвычайно важно для законных целей и логического обоснования обеих сторон этого равенства.

Предыдущее исследование полемики по поводу головного убора и других вопросов о роли армии и религиозного образования имеет целью выявить противоречия кемалистского секуляризма, не претендуя при этом разрешить вопрос как таковой. Делая обзор различных позиций по вопросу о головном платке и их последствий, я ставлю себе цель подчеркнуть, что это есть процесс переговоров, и подтвердить решающую роль «волеизъявления народа» (“public reason”) и гарантий такого волеизъявления, как уже объяснялось ранее. Конечно же, очевидно, что я не могу предписывать, что делать Турции по любому из этих вопросов, но я считаю разумным ожидать, что наилучшая политика возникнет в ходе общественной полемики и обсуждения предполагаемой причины или правомерности одной или другой точки зрения. Я поднимаю вопрос о процессе обсуждения не только того, что такое хорошая политика и как её осуществить, но также как адаптировать и изменить политику, когда становится ясно, что на практике она не так хороша, какой она возможно казалась в теории.

Более того, такие обсуждения не являются исключительно внутренними для конкретной страны. В данном случае, турецкое государство и общество также испытывали значительное влияние Европы, начиная с оттоманских реформ в XIX веке и республиканства в XX веке до членства в Европейском Союзе в начале XXI века. Совсем недавно правительство исламисткой партии выступило с заявкой Турции присоединиться к Европейскому Союзу, что может придать толчок к согласию между кемалистским секуляризмом и конституционализмом и защитой прав человека. Поэтому, возможно, было бы полезно предложить некую пробную оценку перспектив возникающей возможности исламской политики в рамках турецкого секуляризма.

Достаточно только взглянуть на демографическую статистику Турции, чтобы понять важность того, что она вплотную занялась проблемой, которая, и я утверждаю это, является глубокой связью между религией и политикой. Мусульмане составляют 97% населения Турции,⁸⁹ включая значительное по размерам меньшинство алавитов и меньшую группу шиитов. При том, что подавляющее большинство мусульманского населения страны называет себя благочестивыми верующими, они, тем не менее, продолжают поддерживать светское государство, в котором роль религии низведена к частной жизни. В то же время, 21.2% населения утверждают, что они поддерживают религиозное государство, основанное на шариате, хотя и не существует общего понимание, что это такое.⁹⁰ Поэтому ясно, с одной стороны, что вопреки твердому несогласию с авторитарной практикой во имя кемалистской идеологии, секуляризм в Турции утвердился и ни одна из основных политических партий или групп открыто не выступает против.⁹¹ С другой стороны, смысл и последствия секуляризма продолжают обсуждаться, идет ли речь об американской или европейской модели или авторитарной модели, которая была в 1930 годы поначалу принята от Советского Союза. Подобную двойственность отношения можно обнаружить и среди тех, кто поддерживает принудительное проведение в жизнь шариата с целью поддержания идеалов справедливости и борьбы с моральным вырождением, экономическим упадком; последние, кроме того, не имеют согласия относительно того, что означает эта цель и как реализовать её на практике.).⁹²

Подъем политического ислама начался в 1970 годы с движения, которое называлось Национальный взгляд (Milli Gorus), и первой партией, приверженной политическому исламу, была Партия национального порядка (MNP =Milli Nizam Partisi), созданная в 1970 году Нечмеддином Эрбаканом, независимым членом парламента от города Коня. Вскоре MNP была закрыта Конституционным судом на основании того, что она выступала против секуляризма. Когда в 1980 году её преемник, Партия национального спасения (Milli Sellamet Partisi =MSP), основанная в 1973 году, была также закрыта в результате военного переворота, их место заняла Партия благоденствия (Refah Party (RP). RP нашла последователей среди тех, кто ощущал себя на задворках экономических изменений 1980 и 1990 годов. Если создание таможенного союза с ЕС и появление новых рынков на территориях бывшего Советского Союза обернулось огромным богатством для некоторых слоев турецкого населения, то другие пострадали от этих событий. Приватизация и инфляция нанесли ущерб менее образованным и мелкой буржуазии, а волны иммиграции из сельских районов в города углубили проблемы безработицы и расширили пропасть между богатыми и бедными.

В этом экономическом и социальном климате внимание, уделяемое RP борьбе с бедностью, справедливости и равенству, привлекло растущее число последователей в городских районах, далеко за пределами её первоначальной сельской базы в Центральной Анатолии. По мере роста популярности лидеров RP среди населения и в прессе, бороды и головные платки исламистких лидеров стали вызывать спор: для некоторых турков это были символы исламской идентичности, а для других – политическая провокация и угроза светскому статус-кво. В результате началась «война символов» по мере развития контр-рынка, позволяющего светским туркам подчеркнуть свою кемалистскую идентичность.

Женская одежда западного стиля рекламировалась как «современная» или «общепринятая», плакаты, наклейки, поздравительные открытки и значки с изображением Ататурка вдруг стали популярными в 1994 году, когда исламистская партия RP выиграла выборы в органы местной власти и муниципалитеты. Таким образом, символы политической и идеологической идентичности стали основным источником напряженности и споров.⁹³

Кемалистская точка зрения на секуляризм, все еще доминирующая в Турции, основана на полном государственном контроле религии: государство управляет религиозным образованием и религиозной практикой, контролирует финансы мечетей, зачисляет имамов в государственные платежные ведомости, и диктует мужчинам и, в особенности, женщинам, что им можно носить в школе и на работе. По моему мнению, эта модель крайне проблематична, потому что она стремится во имя секуляризма контролировать и манипулировать ролью ислама и в государственной политике и политической жизни, отказывая в то же время гражданам, считающим ислам основополагающей силой в своей жизни, в праве и возможности жить по собственным убеждениям. Эта модель крайне парадоксальна, потому что она не может продолжать свой контроль над религией и религиозными учреждениями, не нарушая права человека. Другими словами, эта модель неизбежно подрывает конституционализм и права человека во имя соблюдения этих принципов.

Те, кто поддерживают статус-кво, пытаются представить это расхождение в турецкой политике как столкновение между силами секуляризма и исламского фундаментализма, хотя сторонники изменений и демократии имеют разное происхождение и представляют разные идеологии, включая исламистских политиков и либерально настроенных светских левых, объединенных призванием к большим свободам. Защитники статус-кво считают удобным представлять своих оппонентов как исламистов, а себя как защитников секуляризма, увеличивая угрозу исламского фундаментализма и навязывания шариата в попытке запугать и запутать граждан страны с целью их смирения с авторитаризмом. Как указывалось ранее, Национальный совет безопасности (MGK), оправдывая ограничение конституционных прав, в особенности, связанных со свободой вероисповедания, давно рассматривает возможность, что турецкое правительство попадет в руки тех, кто могут навязать шариат, как угрозу номер один для нации.⁹⁴ По моему мнению, этот страх шариата чрезвычайно преувеличен в политических целях, так как в Турции нет значительной группы или партии, угрожающей или даже ставящей под сомнение, светскую природу турецкого государства. Более широкий национальный консенсус совершенно явно выступает за доброжелательную по отношению к религии светскую демократию, аналогичную той, что превалирует в Европе и Северной Америке.

Важно также рассмотреть роль европейского влияния на турецкий опыт формирования кемалистских концепций республиканского секуляризма в 1920 годы, а также влияние на перспективы преобразования страны в начале 2000 годов. Предпочтение большинством населения подлинной и устойчивой конституционной демократии и соблюдения прав человека ясно отражено в их решительной поддержке членства в Европейском Союзе (ЕС), рассматриваемое как серьезная гарантия от сползания обратно в кемалистский и/или военный авторитаризм. Для тех, кто выступает против членства Турции в ЕС, верно прямо противоположное, так как они в целом также выступают против демократических реформ или изменений в статус-кво.⁹⁵ Но решение Европейского суда по правам человека по вопросу о ношении головного платка, приведенное ранее, показывает, что роль Европы в наши дни может быть столь же двусмысленной и внутренне противоречивой, как и век тому назад. Это двойственность отношения Европы к Турции также отражается в её восприятии этой страны как мусульманской, вопреки десятилетиям жестоких и авторитарных усилий турецких правительств и армии секуляризовать и европеизировать свою страну и оторвать население от исламской культуры. Многие европейцы противятся вступлению Турции в члены ЕС только на этом основании, утверждая, что будет утеряна культурная однородность Европы, если турки будут приняты в ЕС.⁹⁶

Современная модель секуляризма в Турции, которая выживает, только крепко держа в руках религиозную практику, контролируя религиозное образование и ограничивая свободу вероисповедания, вызывает постоянные и широко распространенные недовольство и жалобы среди значительного большинства населения. Религиозные взгляды меньшинств, как например, взгляды граждан алавитов и шиитов, подавляются. Люди, решившие активно заниматься религией, не допускаются к общественной жизни и лишены основных прав на образование и работу. И все же происходят позитивные изменения. Недавние выборы умеренной происламской AKP (Партии справедливости и развития) и усилия по вступлению в ЕС указывают на то, что огромное большинство турков, поддерживая светское правительство, все же желают более сдержанного и демократического подхода к свободе вероисповедания, такого, который позволит им свободно включить ислам и свою мусульманскую идентичность как в свою общественную так и в личную жизнь.

Это последнее событие, по-моему мнению, является наиболее вдохновляющим, в связи с перспективами интегрирования более позитивной точки зрения на исламскую политику в турецкое понимание и практику секуляризма. Конечно же, я не предполагаю, что это будет легко, или, что когда-либо будет просто разрешить все проблемы. Напротив, я рассматриваю это новое направление как исправление глубокой ошибки в процессе обсуждения условий общественной политики и законодательства между конкурирующими видами на будущее. Возможность исламской политики необходима в Турции , для того, чтобы дать значительному числу граждан, коллективно и индивидуально, доступ к справедливому процессу волеизъявления (public reason), как это разъяснялось в предыдущих главах. Поэтому я завершу главу кратким обзором этого позитивного развития и каким образом оно могло бы скорее усилить секуляризм в Турции, нежели ослабить его или стать для него какой-то угрозой.

Последние политические события являются многообещающими признаками растущей толерантности– даже если она выражается только в вынужденном уважении – светского государства к исламу, а так же ислама к светскому государству. Выбор AKP возможно, является символом того, что может оказаться реальным компромиссом в Турции, потому что это официально светская партия, работающая в светском государстве и светской системе и демонстрирующая то, что кажется неподдельной приверженностью конституционализму и правам человека для всех граждан, и все же её происламская позиция ясна и позволяет безусловно и от крыто использовать религиозные убеждения своих граждан по вопросам государственной политики как руководство к политическим действиям.

Это относительно новое развитие и у обеих сторон существуют понятные и обоснованные страхи и сомнения. Турецкие секуляристы могут видеть открытый секуляризм AKP, а также других верующих мусульман, независимо от их участия в выборной политической деятельности, как некое тахийя (taqiyya)– тактического выбора скрыть свои реальные убеждения и мотивы. И они боятся, что, когда достаточное число происламистов добьется власти, эта светская маска спадет и исламисты попытаются создать религиозное государство и навязать шариат.⁹⁷

С другой стороны, верующие мусульмане помнят турецкую историю военных переворотов и запретов предыдущих политических партий, связанных с исламом, и их беспокоит то, что их возможности участвовать в политической жизни (а также, в особенности, женщинам в жизни общества в целом) может быть самым неожиданным образом положен конец и их исламские симпатии будут использованы армией и судами, чтобы убрать их с политической арены. Эти тревоги усиливаются в связи с опасениями, что Европейский Союз, члены которого колеблятся относительно возможного включения мусульманской страны в свой союз, может поддержать подавление партий или идей, связанных с исламом. Основанием для их опасений служит решение суда ЕС поддержать запрет на ношение головного платка.

Опасения обеих сторон обоснованы и, несмотря на это, я утверждаю, -нынешняя ситуация в Турции скорее всего покажет обеим сторонам, что примирение того, что когда-то рассматривалось ими как две крайности не только возможно, но и желательно. Те есть, даже если, как это утверждается, исламисты только используют светскую форму и риторику по тактическим причинам, работа в рамках светской системы на самом деле изменит саму партию и её члены приобретут более прагматическую позицию о преимуществах светской системы. Если исламисты в состоянии решить центральный вопросы, такие как свобода выражения своих религиозных убеждений, и принять законы, признающие их этические и моральные интересы, то они осознают, что секуляризм не должен означать полного исключения ислама из политической жизни и, что , фактически, светское государство – это лучший проводник их политических убеждений, чем могло бы быть «исламское» государство.

Нынешняя роль ислама в турецком политическом дискурсе, все еще оставаясь весьма ограниченной, тоже может помочь светскому государству и все еще страстно светскому турецкому обществу понять, что и в светском обществе есть возможность звучания различных голосов, включая голоса, вдохновленные религиозными убеждениями. Поэтому секуляризм в Турции может быть преобразован, став менее авторитарным и непреклонным, давая большую свободу религии и религиозным организациям, создавая пространство, в котором могут звучать разные голоса.

Способность Турции найти равновесие между секуляризмом, правами человека, исламом и конституционными правами, то есть равновесие, приемлемое для всех граждан, не только имеет огромное значение для самой Турции, но также сыграет важную роль в этой полемики во всем мусульманском мире. Если Турция сможет показать, что светская власть может все же найти место религиозному дискурсу и правам человека для всех, то она значительно продвинется вперед в реабилитации термина «светский» для всего мусульманского мира. Также, если Турция способна показать, что можно услышать исламский политический голос и все же сохранять светское правительство и конституционные права для всех, то она убедит секуляристов всего мира, что исламу есть место в политическом дискурсе.