Geum.ru

6. Турция: противоречия авторитарного секуляризма

Вид материалаИсследование

Содержание


III. Упадок и реформация
IV. Кемалистский республиканский секуляризм
Подобный материал:
1   2   3   4

III. Упадок и реформация


Классическая оттоманская правовая система, описанная выше, по мере изменения экономических и культурных основ империи со временем стала сталкиваться с серьезными проблемами. Например, к концу XVI и XVII веку экономика и система налогообложения, основанная на наличных, заменила ранее существовавшую систему налогообложения в натуральной форме.24 Еще одним значительным социально-экономическим изменением явилась миграция крестьян в города.25 В результате, в XVII и XVIII веках структуры и учреждения Оттоманского государства тоже начали развиваться и подвергаться серьезным реформам. Канцелярия великого визиря, например, была выведена за пределы дворца и стала заниматься повседневными делами страны вне непосредственного контроля султана. Это изменение знаменовало конец традиционного династического абсолютизма и формирование более независимой администрации с новыми, специализированными бюрократическими органами и учреждениями

государства.26

В этот период можно было также наблюдать важные изменения социальных форм и организаций класса улемов. Растущее городское население означало, что все большее число улемов более высокого уровня выходили из класса купцов. Семьи стали посылать детей в исламские школы (медресе) не просто учиться, но чтобы получить удостоверения для будущей работы как часть элитных улемов государства (илмие). Ко второй половине XVII века этот растущий класс элиты начал проявлять свойства закрепившейся аристократии, такие как наследуемые должности и монополия на религиозные пожертвования (вакуфы).27 И все же, по мере растущей модернизации оттоманского государства, роль и значение элитных улемов в правительстве стала постепенно уменьшаться. Традиционные административные, политические и идеологические роли и позиции улемов стали все больше и больше переходить к светским бюрократам.28

Система милет начала исчезать в XIX веке в результате давления западных держав, приобретших технологическое, военное и экономическое влияние над ослабевающей Оттоманской империей. Серия соглашений, названных «капитуляциями», которые предоставляли европейским странам определенные экономические и дипломатические привилегии при ведении бизнеса в Оттоманской империи, также давала им большие права для контроля и влияния на общины дхимми во имя их «защиты». Привилегии доступные определенным группам дхимми в соответствии с капитуляциями побудили многих людей поменять религию; армянские и православные христиане, например, иногда становились католиками с целью воспользоваться преимуществами, предоставляемыми католикам при сдаче во Францию. Это привело к жестокой конкуренции между различными религиозными и церковными группами и привело к тому, что Оттоманское государство запретило немусульманам менять свою религиозную принадлежность. Тем не менее, объединяясь с западными странами и ведя с ними дела, население дхимми стало как никогда экономически сильным. Эта вновь приобретенная сила стала заявлять о себе в форме националистических движений, ставших широко распространенными не только среди общин дхимми, но и включала этнические группы мусульман, например, арабов и албанцев.

Так как в результате таких социально-экономических, политических и демографических изменений, экономическая и военная мощь Оттоманской империи пришла в упадок, возникло понимание в необходимости реформы. Каждая действительная или воображаемая проблема в Оттоманской военной, правительственной, правовой или экономической системе рассматривалась как способствующая военным поражениям империи, подливая таким образом масла в реформистское движение. Хотя, или возможно, потому, что Оттоманы видели в европейских державах угрозу исламу и империи, они были убеждены в необходимости усвоить научный и технический прогресс, бывший источником превосходящей мощи западных стран для того, чтобы преодолеть эту угрозу. Отсутствие правовой стандартизация на территории империи, считавшейся в прошлом целесообразной гибкостью, стало восприниматься как препятствие торговле и экономическому развитию, а капитуляции позволили западным державам посягать на суверенитет Оттоманской империи. В стране происходили споры по широкому кругу вопросов с полярными точками зрения, между теми, кто поддерживал принятие западного стиля правовой системы, как необходимого условия выживания империи, и теми, кто считал это предательством исламских и турецких традиций. Некоторые из тех, кто соглашался с необходимостью реформы, утверждали, что она могла быть осуществлена в ходе эволюционного процесса, основанного на законе шариата и оттоманской культуре.

В ответ на эти внешние и внутренние давления Оттоманская империя, начиная с середины XIX века, осуществляла процесс глубокой правовой реформы, длившейся до создания Республики в 1920 годы. Первым очевидным шагом в этом процессе, ставшего известным как Танзимат (реорганизация), был указ 1839 года, названный Хатти-и Шариф Гульхана (=Hatti-i Sharif of Gülhane), который впервые официально провозгласил правовое равенство немусульманских и мусульманских поданных султана, хотя, при этом, шариат был специально упомянут как закон империи.29 Требования западных держав более серьезных конкретных дополнительных реформ привели к изданию Эдикта об Оттоманской Реформации 1856 года, который отменил подушный налог на дхимми (джизйя), запретил унизительное обращение или упоминание общин дхимми и их членов, распространил военную службу на немусульман и подтвердил их равный статус. Более этого, этот указ не содержал каких-либо ссылок на исламские принципы. Эти изменения строго ограничили власть религиозных элит в немусульманских общинах и, вместо того, чтобы объединить население, как равных граждан одного государства, привели к отчуждению и разделению по религиозным и этническим признакам.30

Еще одним ключевым шагом в процессе реформ явилось обнародование Меджеле, первой кодификации шариата, сочетавшей в себе исламские правовые принципы с западной организационной системой. Эти кодексы, подготовленные комиссией ученых, судей и политических руководителей, были введены в действие между 1869 и 1876 годами. Кодексы начали с кодификации общих принципов шариата (куллият), затем была проведена кодификация правовых принципов сделок(муамалат), включавших продажи и контракты. Меджеле, скорее всего , отдавала приоритет коммерческому праву, потому что это была сфера, в которой требовались стандартизация и кодификация закона, благодаря нарастающему капитализму и расширяющимся экономическим отношениям с европейскими странами. Кроме того, Оттоманское государство приняло ряд законодательных актов, явно созданных по образцам европейских законов, включая Монарший коммерческий кодекс 1850 года, Монарший уголовный кодекс 1851 года и Процессуальное право 1880 года. Более того, первая Оттоманская конституция, введенная в действие в 1876 году, предусматривала различные аспекты современных принципов равенства перед законом и недискриминации на основании религии. Эти принципы были закреплены при разработке последующих конституций в ходе всего Оттоманского периода и еще более усилены при Республике после 1926 года.

Система образования была также реформирована в соответствующем направлении. В традиционном Оттоманском обществе исламские школы (медресе) фактически имели монополию в образовании и их выпускники становились высокопоставленными чиновниками не только среди илмие (религиозно-ученое сословие), но также среди сейфие (военное сословие) и калемие (чиновничество). Растущее количество светских школ и их выпускников стали оспаривать господство этой системы и контролировавшей её улемов. Возрастающая сложность и специализация закона также привела к созданию ряда учреждений правового образования вне традиционной системы.31 С другой стороны, Оттоманы также стремились реформировать саму традиционную систему и открыли в 1914 году современное медресе (Dar'ül-Hilafeti'l-Aliyye Medreseleri).

Правовые реформы охватили создание специализированных судов, как , например, коммерческие суды в 1864 году. Следуя европейским моделям, впервые были введены новые суды, состоявшие из нескольких судей. В этот же период был создан Апелляционный суд. В 1868 году было учреждено Министерство юстиции, которое должно было стать единственной властью в сфере управления правосудием. Хотя целью министерства была стандартизация и централизация управления законом, в реальности произошло быстрое увеличение видов и количества судов в Оттоманской империи. В результате были исламские шариатские суды, суды для немусульман (cemaat mahkemerleri), специализированные суды, суды присяжных, (nizamiye mahkemeleri), а также консульские суды, контролируемые иностранными державами в соответствии с капитуляциями. Делались попытки унифицировать эти судебные системы, например закрыть консульские суды, но эти попытки воспринимались как покушение на Оттоманский суверенитет. Были также попытки закрыть отдельные суды для немусульман и передать все вопросы, касающиеся личного статуса, под юрисдикцию шариатской судебной системы. Однако такие меры столкнулись с большим сопротивлением как внутри страны, так и за её пределами.32

Дискуссии о роли секуляризма начались в Оттоманской империи после введения в силу первой конституции в 1876 году. Ведущий идеолог Молодых Турок, Зия Гокалп, попытался разработать для Оттоманской империи светскую модель, основанную на возможности сочетания самых лучших сторон исламской и турецкой традиций с современными западными идеями. Будучи социологом, он стремился соединить западную социологию с исламских фикхом в новой дисциплине, которую он назвал «наука о социальных корнях закона» (içtimaî usul-ü fikıh) и в которой сотрудничали бы социологи и улемы с целью модернизации исламского права.33 Саид Халим Паша, великий визирь, общественный деятель и политолог, выступил против эклектизма Зия Гокалпа и призвал модернизировать фикх, используя внутренние механизмы, так как это ранее сделал Севдет Паша (Cevdet Pasha). Исмаил Хакки (Ismail Hakkı), еще один ученый- модернист, также призывал модернизировать усул ал-фикх через внутреннее возрождение.34

Эти события в последние десятилетия Оттоманской империи интерпретируются по-разному. С одной точки зрения, они рассматриваются как результат разваливающейся правовой и судебной системы, которая не смогла удовлетворить требования оттоманского общества. Некоторые также критиковали массовое принятие европейских кодексов и правовых структур за то, что они не принесли ожидаемых результатов, так как они не смогли принять во внимание культурную структуру оттоманского общества. Кроме того, сторонники этой точки зрения утверждают, что лоскутное объединение западных правовых норм разрушило правовое единство предыдущей оттоманской системы и, вероятно, увеличив её зависимость от западного закона, «подготовила основу для его массового принятия в будущем.»35 Противоположная точка зрения утверждает, что, хотя оттоманские усилия по проведению реформы не привели к созданию единой согласованной и унифицированной правовой системы, они, тем не менее, могут рассматриваться как, в основном, эволюционный подход к правовой реформе и как попытка влить новые силы в шариат и оттоманскую правовую систему, синтезируя исламские и западные правовые традиции и культуры. Возможно, что более поздние оттоманские движения по направлению к конституционализму и плюрализму, испытали сильное влияние требований и примеров европейских держав, но все же основывались на исламских принципах. Некоторые современные турецкие историки и социологи утверждают, что эти усилия увенчались бы созданием современной правовой системы, которую они считали подлинно исламской. Но этот процесс, говорят они, был резко прерван революционным сдвигом в направлении к прозападному светскому закону и культуре Молодых Турков.36 Мне кажется, что обе позиции могут существовать, но с моей точки зрения здесь более важно то, что такие дискуссии в самом деле происходят, используя направления анализа и оценки, аналогичные тем, что я предлагаю в данной книге.


IV. Кемалистский республиканский секуляризм


Победа армии Мустафы Кемаля в 1922 году знаменовала конец Турецкой освободительной войны и создание республики. Под руководством Кемаля новая Республика начала проведение серии быстрых и радикальных реформ, нацеленных на превращение Турции в «современное светское» государство. Следуя французской модели секуляризации ( laicite-подход к секуляризму, laiklik на турецком), кемалисты стремились ограничить роль религии сферой личной системы веры и убеждений, не связывая её с общественной средой. Эта новая идеология была приведена в исполнение через серию законов и установок в период между 1922 и 1935 годами. Основные осуществленные реформы включали отмену халифата, закрытие традиционных исламских школ (медресе) и упразднение религиозных судов в 1924 году. В следующем году власти отменили суфийские ордены, запретили мужчинам ношение оттоманской шапки (феска), высказались против того, чтобы женщины закрывали лицо и приняли Грегорианский календарь как единственный официальный календарь. В 1926 году был принят новый Гражданский кодекс, основанный на швейцарской модели, разрывая тем самым связь с шариатом, а также вводя гражданские бракоразводные законы. В 1928 году государство было провозглашено «светским», оно отказалось от ислама как своей официальной религии и был принят новый латинизированный турецкий алфавит. В 1935 году воскресенье было утверждено в качестве еженедельного узаконенного дня отдыха.37

Однако, кемалистская форма секуляризма была задумана таким образом, чтобы государство могло контролировать религию, а не просто удалить её из общественной сферы. Важным шагом в этом направлении был контроль над улемами и суфийскими орденами при помощи Закона об унификации образования, в соответствии с которым были закрыты все медресе, а все образование отдавалось в ведение Министерства образования. Улемам также запрещалось ношение традиционный одежд (включая фески и тюрбаны) и им больше не разрешалось использовать такие звания, как «алим» или «шейх», подразумевавших исламский религиозный авторитет. Принятие латинского алфавита в 1928 году и запрет преподавания арабского и персидского были попытками отрезать культурные и интеллектуальные связи как с оттоманским прошлым, так и с современным мусульманским миром.38

Такие меры означали, что улемы больше не имели важной роли в обществе. Специальные знания, представляемые ими, рассматривались как пережиток прошлого и тормоз усилиям государства повернуть турецкое общество к современности. Их возможности трудоустройства с использованием своих традиционных знаний были ограничены мечетями и другими религиозными учреждениями. Поскольку эти учреждения также контролировались и финансировались государством, независимость улемов была эффективно задушена. Этот старый класс интеллектуалов был заменен новым классом интеллектуалов, стремившегося разрубить узы прошлого и создать нацию с новой светской культурой. Например, Турецкий институт истории интерпретировал историю Турции, Турецкий институт языка переделывал турецкий язык.39

Кемалистские реформы были навязаны сверху, они почти что не обсуждались публично и государство не пыталось их обосновать.40 Однако, важно отметить, что эти реформы не были вызваны атеизмом или анти-исламизмом. На самом деле, Мустафа Кемаль всегда подчеркивал свою верность исламу, сказав, в частности, в 1923 году, что: «Наша религия является самой разумной и самой естественной из всех религий. Именно по этой причине она является последней религией. Религия является естественной, если она следует разуму, науке, технологии и логике. Наша религия в полной мере следует всему этому».41 Скорее стремление Кемаля отделить церковь от государства была вызвана прагматизмом и желанием устранить те особенности Оттоманского государства, включая применение шариата, которые использовались европейским державами в качестве предлога для вмешательства во внутренние дела Турции. Он видел в устранении всех этих пережитков прошлого важные шаги к тому, чтобы Турция стала действительно независимой от западной гегемонии и вмешательства. Он также считал, что его реформы защищают ислам, отделяя чистую религию от неизбежно «грязной» политики. Кемаль и его сторонники чувствовали, что современные законы и институты требовали жертв определенными сторонами традиционных взглядов на религию, что было единственным способом достойного выживания мусульман в современном мире.

Будучи убежденными, что модернизация и европеизация страны были в интересах Турции, Кемалисты ставили цель дать населению образование и повести их - при необходимости даже насильно – в светское и современное общество. Харизма Кемаля и его положение «спасителя» и «отца» нации после победы в освободительной войне были использованы для пропаганды его восприятия народом как надежного, великодушного и непобедимого. Любые сомнения, критика или несогласие с реформами Кемаля считались (и часто все еще считаются) предательством курса развития страны. Любая мера или политика, проводимая государством как характерная для современной цивилизации, должна была приниматься в Турции как можно скорее; какие-либо дальнейшие размышления или обоснования очень редко считались необходимыми либо желательными. Обычно государственные учреждения сначала осуществляли такие установки, а затем интеллектуалы и журналисты должны были задним числом пытаться обосновать их проведение. Страх, что политическая оппозиция или критическое осмысление могли разрушить эти новые реформы, означал, что необходимо было заставить замолчать или отправить в изгнание любого, кто выражал несогласие с реформами или подвергал их сомнению с какой бы то ни было идеологической или другой позиции.

Одним из наиболее спорных вопросов, вставших перед новой Республикой, была ликвидация халифата. Хотя Великое национальное собрание (ВНС) Турции объявило султанат недействительным в 1922 году, оно вначале сохранило канцелярию халифата и назначила члена Оттоманской династии новым халифом. Многие люди, включая ведущих турецких националистов, таких как Зия Гокалп, поддержали отделение султаната и халифата и отстаивали халифат, который бы ни играл какой-либо роли в национальной политике. Вместо этого, новый халиф рассматривался как духовный лидер глобальной мусульманской общины (уммы) всего мира, по сути, мусульманский эквивалент Папы. Этот подход, как утверждали его сторонники, в действительности укрепил бы халифат, расширив его власть в международном масштабе как основу новой эры мусульманского единства, а турецкое государство пожинало бы плоды, будучи защитником халифата.42

Другие, включая самого Мустафу Кемаля, рассматривали продолжение существования халифа как просто исторический пережиток, который угрожал национальному суверенитету вновь созданной республики.43 Они также подвергали сомнению видение халифа в качестве международного религиозного лидера как невозможное обновление роли и концепции халифата. В соответствии с этим взглядом, халифат не был действительно исламским институтом, а просто «украшением» старого правительства султаната. Они не принимали возможности переопределения халифата в его исламском понимании, а также не считали это желательным и видели в этом только бессмысленную мечту, которую не могла себе позволить новая Республика.44

Интересно отметить, что те, кто стремился объявить халифат недействительным, пытались обосновать свои взгляды, используя религиозные аргументы, а также политические доводы. Сеид Бей, министр юстиции, опубликовал памфлеты и выступил с трибуны Собрания (ВНС). Он утверждал, что ни Коран, ни Сунна не содержат каких-либо сведений о халифате, что доказывало, что эта служба не являлась «религиозным» институтом, а скорее мирским и политическим. Сеид Бей отмечал, что Коран содержит только два момента относительно надлежащий системы правительства: идеи совещания (мешверет =meshverret) и повиновения власти (ulû’l emr). Таким образом, ислам не настаивал на какой-либо особой форме правительства и любая форма правительства, следовавшая этим принципам, могла быть законной. Следовательно, в шариате не только не было препятствий парламентскому правительству, но в современные времена это была единственная форма правительства, которая могла на законном основании реализовать исламские требования о совещании и господстве права. По его мнению, традиционная общая доминирующая власть халифа (Wilaya al ‘Amma) означала ответственность за государственные, основанная на договоре поручения (aqd-î Wakâlet), в соответствии с чем халиф являлся представителем, народа, а его власть напрямую происходила из его воли и выбора. По словам Сеид Бея, халифат, который не был учрежден через свободный выбор исламского сообщества в целом (Umma) согласно шариату не был законен. Следовательно, он заключал, что после смерти Али, четвертого халифа, не было законного халифа, поскольку с этого времени халифат стали захватывать скорее силой, нежели по доброй воле уммы.45

Дискуссии об отмене халифата сопровождались дискуссиями об аннулировании шариата и религиозных пожертвований, о необходимости реформировать систему образования, переведя медресе в ведение министерства образования. Хотя все эти предложения высказывались ВНС, некоторые её члены выражали серьезное беспокойство по поводу попыток сделать религию просто вопросом «потустороннего мира», они утверждали, что религия всегда будет оказывать воздействие на политику. Другие члены шли еще дальше, заявляя, что ислам отличался от христианства, и не мог быть отделен от мирских дел, как это происходило у европейских народов.46

Эти ранние парламентские дискуссии несомненно вначале содействовали легитимности кемалистских реформ. Но после того как эти реформы были начаты, государство считало, что они были вне обсуждения и критиковать Ататурка и его принципы стало преступлением. С тех пор шесть принципов Кемализма (республиканизм, национализм, народность, этатизм/государственность, секуляризм/лаицизм и революционность) считались неприкасаемыми и вечными основами современного режима. Все интеллектуалы должны были открыто подписаться под официальной государственной идеологией, выраженной в этих принципах. Эта идеология также стала содержанием обязательной программы в средних школах, а также каждого отдела или факультета, независимо от области изучения. Студенты должны были неоднократно проходить такие курсы, чтобы усвоить принципы Ататурка и поддержать его революционное наследие. Любые обсуждения лаицизма/секуляризма с самого начала должны были начинаться с подтверждения приверженности принципам Ататурка, как лучшей модели для Турции, которая никогда не могла подвергаться сомнениям или изменяться.

Принимая во внимание всю эту напряженность, оговорки и правовые ограничения, в Турции было очень трудно вести свободные публичные дискуссии по вопросу о лаицизме и его проблемах. Следовательно, выражение несогласия при существующей практике не документируется. Ясно одно, что подавляющее большинство турецкого населения очевидно поддерживает светскую систему правления. Публичные протесты не бросают вызов собственно светской системе, а направлены только против авторитарных и жестоких методов, например нарушение прав человека, не имеющего параллели в современных демократических странах. Некоторых турецких историков поражает глубина и разнообразие дискуссий по вопросам религии и политики, происходивших в стране к окончанию Оттоманской империи в конце XIX и начале веков, и они же выражают беспокойство по поводу поверхностности дискурса в ходе XX века до наших дней.47

Завершая этот раздел и начиная следующий, может быть полезным кратко обрисовать основные политические события в период республиканской эры до наших дней. Конец Второй мировой войны ознаменовал распад Оттоманской империи и резкое сокращении её территории. Вскоре Мустафа Кемаль возглавил успешную революцию против остатков оттоманского правительства и в 1922 году была создана новая республика, которая ввела ряд быстрых реформ, имевших целью полностью преобразовать политическую и общественную жизнь Турции, отделяя церковь от государства и европеизируя её, а также строго ограничивая и контролируя роль религии и религиозных учреждений. Партия Кемаля (Республиканская Народная Партия -РНП), правила Турцией до начала многопартийной системы в середине 20 века. Ряд военных переворотов (в 1960, 1971, 1980 и 1997), нередко частично провоцируемых чем-то, что армия считала угрозой светской природе правительства, привел к довольно авторитарному стилю демократии в Турции. Несогласные голоса, в особенности, возникающие в результате религиозных и этнических различий с режимом, подавлялись. Однако, недавние события, как например, избрание светской, но происсламской ПСР (Партия Справедливости и Развития) и решение Турции добиваться полного членства в Европейском Союзе, могут означать улучшение качества демократического правления и защиту прав человека для всех слоев турецкого общества. Но время покажет, продолжится ли эта позитивная тенденция.