Игорь лихоманов

Вид материала

Документы

Содержание Глава 9. Выборы без выбора

Подобный материал:

• Докладчики: Игорь Закс, 257.84kb.
• Малафеев Игорь Николаевич. Цели и задачи конкурс, 46.77kb.
• Малафеев Игорь Николаевич. Цели и задачи конкурс, 780.07kb.
• Игорь Иванович Горпинченко. Нет необходимости говорить об актуальности проблемы лечения, 65.57kb.
• Игорь Михайлович, как возникла идея создания модели образования? Ведь раньше разрабатывались, 147.19kb.
• Литература панарин Игорь. "Информационная война и Третий Рим. Доклады", 4243.24kb.
• Одеталях сделки Оргрэсбанкэ и Nordea рассказывает председатель правления банка Игорь, 503.63kb.
• Автор Мирончик Игорь независимый разработчик и преподаватель курсов по Delphi, C++Builder,, 144.38kb.
• Игорь Губерман, 5574.88kb.
• Гладких Игорь Валентинович, к э. н., доц., доцент кафедры маркетинга gladkikh@gsom, 178.01kb.

Глава 9. Выборы без выбора

* * *

В последних числах декабря 2003 года в редакцию газеты «Эпиграф» поступило приглашение принять участие в «бале прессы», который давал губернатор области. Приглашение было на одного сотрудника и, хотя фамилия в билете не указывалась, честь представлять газету, по причинам, о которых я расскажу дальше, досталась мне.

Ежегодный «бал прессы» - обычай, заведенный у нас Виктором Толоконским – давался в тот раз по особенному поводу. Только что окончились выборы губернатора новосибирской области, подтвердившие полномочия Виктора Александровича на очередной срок. Триумфальная победа над соперниками была одержана командой действующего губернатора, во многом, благодаря ее абсолютному господству в информационном пространстве. На предыдущих выборах (1995 и 1999 гг.) соперники бывших губернаторов, Индинка и Мухи, пользовались равным или почти равным доступом к телеэфиру, к радиоканалам и печатным СМИ. В 2003 году кандидаты, бросившие вызов Толоконскому, вели свои избирательные кампании в условиях информационной блокады, организованной для них властью. Ожидалось, что «бал прессы» явится одновременно и выражением благодарности счастливого победителя тем, без кого эта победа могла и не состояться…


* * *

Новенький, теплый «икарус», принявший у здания областной администрации на борт «безлошадную» часть журналистского бомонда, мягко прокатился в наступающих зимних сумерках по Красному проспекту и свернул на лесную трассу, ведущую к «Обкомовским дачам». Заснеженные лапы черных елок, похожие на руки мультяшных монстров, тянулись в яростном экстазе через полотно шоссе навстречу друг другу. Короткий путь сквозь эту природную комнату страха и вот уже «икарус» въезжает в распахнутые ворота - на бдительно охраняемую территорию «дачного» комплекса. Водитель подрулил к ярко освещенному порталу двухэтажного дома. Народ, вывалившись из автобуса, гурьбой двинулся в фойе, где, от имени радушного хозяина, его встречали - дежурными улыбками - сотрудники пресс-службы администрации. Знакомые и незнакомые лица, роскошные наряды дам, приветствия, поцелуи – щека к щеке, не касаясь губами – все подчеркнуто напоминало американский «пати», срисованный с голливудских кинолент. Русским оставался только алчный блеск в глазах представителей «четвертой власти», собравшихся пожрать и повеселиться на халяву - за счет «хлебосольного» губернатора, оплатившего весь банкет из государственного кармана!


* * *

Торжественная часть проходила в небольшом зале, заставленном рядами плюшевых кресел. Войдя последним, Толоконский, одетый, как всегда, безупречно - в темный костюм и накрахмаленную рубашку с бордово-красным галстуком - неторопливой поступью двинулся к сцене. Там, под ослепительными электрическими лучами, он развернулся лицом к залу и в наступившей тишине произнес речь, поразившую меня своей краткостью, округлой синтаксической завершенностью и казенной пустотой. Что-то по поводу прошедшего и наступающего года, хорошей совместной работы и надежд на будущее.

Дальше началась процедура вручения грамот. Кто-то, кажется Андрей Филичев, называл газету или телеканал. Их представители выходили к губернатору, который, не глядя, протягивал руку назад и брал из воздуха услужливо поданную деревянную рамку с грамотой. Потом следовало крепкое, независимо от пола награждаемого, рукопожатие и пара благожелательных фраз. При виде молодых симпатичных девушек, улыбка губернатора делалась чуточку галантнее. Мужчинам доставалась более сухая и пресная.

Изданий было много, поэтому, пока очередь дошла до «Эпиграфа», зал утомился. Я давно не был на журналистских тусовках и теперь с некоторым испугом глядел на знакомых прежде людей, успевших так сильно и разрушительно измениться. Наконец, я слышу впереди:

- Грамотой администрации области награждается экономическая газета «Эпиграф»…

Шагаю к сцене. Беру протянутую мне дощечку, жму руку губернатора, благодарю – все это, не отрывая глаз от его лица и пытаясь что-то в нем разглядеть. Последний раз я видел Толоконского вблизи году, наверное, в девяносто девятом. С тех пор прошло почти пять лет. Внешне он не сильно изменился. Слегка погрузнел, но ему даже идет, прибавляя властности в движениях и походке. Заметно проступила седина, которой тогда не было почти вовсе. Но, в остальном, то же чистое, дородное лицо хорошо сохранившегося мужчины, без явных признаков старения. Только взгляд какой-то равнодушный и отсутствующий – точно глядит не на, а сквозь человека. За несколько секунд, что мы общались, я будто кожей ощутил холод и равнодушие, истекающие от Толоконского. Уже готовясь уйти, неожиданно слышу, как за моей спиной кто-то гудит низким голосом:

- А против нас работал на выборах!..

Поворачиваюсь и вижу Алексея Беспаликова. Недобро прищурившись, первый вице-губернатор меряет меня колючим взглядом. Прохожу мимо, делая усилия, чтобы казаться равнодушным, но, еще не поднявшись до своего кресла, успеваю ощутить весь яд плевка. Дескать, мы терпим тебя тут из милости. Жри, пей, так уж и быть, но не забывай: мы все про тебя знаем и все помним!..


* * *

Банкет состоял из двух отделений. Вначале гости пили и закусывали а ля фуршет – стоя вокруг накрытых длинных столов. Желающие выходили к микрофону и произносили скучные тосты, ни один из которых мне не запомнился удачной шуткой или хотя бы оригинальной мыслью. Взвалив на себя роль тамады, Филичев безуспешно пытался придать вечеру непринужденность, а публика, тем временем, растекалась, как в сепараторе, на сливки и обезжиренный молочный субстрат. Вот, с деловым видом пронесся мимо Слава Корягин, директор издательства «Советская Сибирь», ставший теперь таким же недоступным и далеким, как звезды на осеннем небе. Ему навстречу в ковбойской шляпе, ценой в штуку баксов, идет Яков Самохин под руку со своей женой – все такой же модной и неподражаемой Элеонорой Соломейниковой. Откуда-то сбоку выруливает хохочущий Буланкин… Это верхи – сверкающие льдом пики журналистского кряжа, на чьих склонах не растет ни одного кустика – до самого-самого низа! Там, у их подножия сгрудилась журналистская массовка – безликая толпа наемных работников, допущенная (раз в год) сыграть роль благодарной публики для кучки высших чиновников и медиа-магнатов региональной номенклатуры.

Стараясь не мозолить лишний раз глаза тем, для кого играется этот спектакль, я скромно жмусь к заднику сцены, в окружении каких-то толстых баб, азартно налегающих на водку и бутерброды. Из знакомых поблизости один Никита Куриленко, заместитель редактора «Честного слова», но и тот ближе к сливкам, чем к молоку…

Замаявшись торчать на ногах битый час, я уже начинаю подумывать – как бы незаметно слинять отсюда - когда всех приглашают, наконец, пройти в соседний зал, где накрыты более компактные столики. Слава богу, тут можно сесть!.. Мне на глаза попадаются Виктор Антропов и Саша Скляренко, угрюмо разливающие водку по стопарям. Их, видать, тоже достал этот праздник жизни. Я пристраиваюсь рядом и, хотя бы на время, ко мне возвращается чувство адекватности происходящему. Занятый делом – поглощением содержимого очередного стопаря – не сразу замечаю, как прямо под носом, в двух шагах, вырастает фигура Толоконского. Разместившись у металлического оркестрового пюпитра, на котором чья-то рука положила толстенный фолиант со словами и нотами, губернатор оглядывается назад и кивает неизвестно откуда взявшимся джазистам с блестящими трубами в руках. Лишь теперь меня осеняет догадка – что сейчас будет! Я знал (а кто не знал?), что Виктор Александрович, с тех пор как на избирательной кампании 1999 года впервые публично исполнил «Команду молодости нашей», запел в открытую. Но мне еще не доводилось ни разу его слушать. Вероятно, поэтому я ощутил чувство неловкости – а вдруг он споет плохо? Оркестр заиграл какой-то шлягер семидесятых и, подавив некстати возникшие мысли, я замер, вслушиваясь в голос певца.

Оказалось, что поет он весьма прилично. Голос необработанный, но сильный и богатый от природы. Это, по крайней мере, избавляет от необходимости громко хлопать, стыдливо пряча глаза. Песня закончилась и я от души разражаюсь аплодисментами, вместе со всеми присутствующими. Толоконский улыбается и тут же заводит по новой…

Филичев, красный - то ли от выпитого, то ли от усердия – пытается перекрыть звуки труб и, раздувая щеки, вопит за соседним столиком:

- Танцы! Танцы!..

В пространство между столами выходит самая смелая пара, за ней следующая. Через минуту все, кто хочет и умеет, кружатся под голос поющего лирический мотивчик губернатора. Краем глаза ловлю Андрюшу Жирнова, потеющего рядом с незнакомой длинноногой феминой. В тяжелом приступе звездной болезни, Андрюша не видит вокруг себя никого. И давно уже ни с кем не здоровается первый.

Веселье вступает в ту фазу, когда каждый развлекает себя, как может. Пары у меня нет, танцую я плохо, поэтому переключаюсь на живое общение с окружающими - за столиками и в фойе, где собираются курильщики. Тем временем Толоконский все поет – песню за песней – а народ все танцует. После восьмой или девятой песни музыканты запросили пощады. Случайно оказавшись рядом, я замечаю неприлично грубый, резкий ответ губернатора. Слов не слышу, но мимика и жесты не оставляют никаких сомнений: «хозяин» разрешил крепостным людям короткий перекур и тут же потребовал их обратно «на службу». Теперь только до меня доходит, что оркестр не простой, а, похоже, личный, играющий только с одним солистом. И толстенный фолиант на пюпитре – не случайный сборник песен, а полный репертуар, отработанный за долгий срок, быть может, в ходе изнурительных репетиций…

С новым любопытством оглядываю зал. Вон сидит, чуть сзади от губернатора, в подчеркнутом полумраке Алексей Беспаликов. Даже сидя он возвышается над головами чиновников и гостей. Равнодушный ко всем и ко всему, включая Толоконского, на которого он вообще, кажется, не обращает внимания, Беспаликов презрительно оттопырил нижнюю губу. Здесь нет ни одного человека, который оставался бы для него загадкой… Искоса поглядывая в его сторону, я начинаю понимать, каким воистину бездонным цинизмом и презрением к людям проникся он за последние годы. Власть, а тем более такая, какой наделен Беспаликов, открывает перед ее носителем все тайны человеческих душ. И, раз проникнув в эти тайны, он уже не способен замечать в человеке ничего доброго и светлого.

Переведя взгляд на танцующих, я вижу, как им смертельно надоело изображать веселье. То один, то другой выходит покурить и, падая в кресло, спрашивает соседа:

- Он все поет?..

- Поет.

- Пора сваливать.

- Погоди, рано еще. Вот споет «Команду», тогда конец…

Чувствуя, что до «Команды» я не доживу, интересуюсь у первого попавшегося чиновника пресс-службы:

- Как отсюда можно слинять?

Тот отвечает, что скоро подгонят автобус для желающих ехать в город. Измотанный, спускаюсь вниз на улицу и долго топчу снег в ожидании автобуса.


* * *

Нелюбезный прием, оказанный мне чиновниками обладминистрации на «бале прессы», объяснялся просто. Как журналист я принял активное, но совершенно независимое участие в последней кампании по выборам новосибирского губернатора. Что и было расценено однозначно: «работал против нас!». Не хочу спорить и доказывать обратное. Тем более, что доля правды в оценке Беспаликова, безусловно, была. Просто расскажу все, как было….

В начале 2003 г. я сотрудничал с пятью разными изданиями. В «Эпиграфе» писал об экономических проблемах области, в «Новосибирских новостях» вел отдел политики. Весной генеральный директор издательского дома «Сибирь-пресс», Вадим Кашафутдинов, пригласил меня поработать в газете «Континент-Сибирь» и в местном приложении к «АиФ». Кроме того, по просьбе группы предпринимателей, я освещал «барахрольную тему» (напрямую связанную с выборами губернатора и мэра) в газете «Честное слово». Последнее, правда, приходилось делать под различными псевдонимами. В начале своей журналистской карьеры я даже не предполагал, что способен одолеть такой объем работы! Но теперь, благодаря новым информационным технологиям, чувствовал, что «потяну», если понадобится, и больше…

В каждом издании были свои неписаные правила, свои ограничения, табу, закрытые темы и запрещенные приемы. Одно и то же событие приходилось поворачивать под разными углами и с разных точек зрения его анализировать. Позже этот опыт пригодился мне, когда я начал заниматься организацией рекламных кампаний по заказам коммерческих фирм…


* * *

Вольготнее всего мне жилось, конечно, в «Новостях». Именно здесь я был самим собой: писал, что хотел и как хотел. Каменский махнул на нас рукой, а власть, во всяком случае, первое время не обращала на газету внимания, поскольку ее престиж к осени 2002 г. упал почти до нуля. Благодаря этому я получил возможность профессионально самовыражаться и за считанные месяцы восстановил не только пропавший интерес к газете со стороны участников политического процесса, но и собственное журналистское имя, основательно подзабытое за те долгие годы, что я не публиковался. Сошлюсь, дабы не выглядеть бахвалом, на справочник «Кто есть кто в новосибирской политике», изданный в 2003 году Фондом «Сибирь-Форум» Виктора Козодоя. Там значится моя фамилия в списке наиболее влиятельных политических журналистов города.

Используя такой подарок судьбы, как профессиональная свобода, я очень четко выдерживал курс на полную независимость в работе отдела политики «Новосибирских новостей», что совпадало и с моим личным гражданским выбором на тот момент. Попросту говоря, мне было наплевать – кто победит на губернаторских выборах. Этот вопрос в 2002 – 2003 гг. потерял политическую актуальность. В девяностые годы личность губернатора имела большое значение для жителей региона. Кому доверить управление областью – либералу, стороннику демократии и рыночных реформ, или коммунисту, бывшему партократу, антирыночнику и держиморде? К концу девяностых вопрос о политических позициях того или иного претендента утратил свою остроту, а, с началом административных преобразований Путина, подорвавших авторитет и бесконтрольную власть губернаторов, политическая составляющая в этом вопросе почти совсем исчезла. Теперь за власть на местах дрались местные чиновно-предпринимательские кланы при поддержке точно таких же столичных кланов. Победа любого из них ничего не меняла в жизни региона, поскольку все они стремились быть проводниками политики федерального центра.


* * *

К концу 2002 г., после триумфальной победы губернаторской команды на выборах в Областной совет, реальных соперников у Толоконского не было видно. То одна, то другая известная фигура становилась жертвой слухов о, будто бы имеющихся у нее политических амбициях. Называли Николая Харитонова, называли Александра Карелина. Перепуганный Харитонов, рассыпался в публичных славословиях Виктору Александровичу во время празднования «Дня урожая». Стало ясно, что слух пустой. Карелину, после того, как он прошел в Госудму, приходилось время от времени делать публичные заявления о том, что он не намерен принимать участие в губернаторских выборах. К тому времени Александр Александрович уже окончил спортивную карьеру, занялся политикой, бизнесом. Думаю, в его окружении зрела идея пободаться за власть, но в 2002 году он был еще не готов к решительным действиям.

Официальное заявление о намерении бросить вызов Толоконскому сделали только два человека – Иван Стариков и Сергей Кохановский. За последним стояла компания СУАЛ, но личный политический потенциал Кохановского (не смотря на его победу в поселке Линево) был настолько низким, что всерьез рассматривать его как соперника действующему губернатору было трудно.

Карьера Старикова, после выборов 1999 г. покатилась круто вниз. Официально он занимал пост сенатора от Костромской области. Но это была синекура – для поддержания штанов, как говориться. Стариков являлся членом СПС и, кажется, входил в политсовет партии. Но даже в Новосибирске – городе с устойчивыми демократическими традициями – позиции СПС были крайне слабы. Местным отделением партии руководил тогда депутат Госдумы Александр Фомин – политик невлиятельный.


* * *

Ни для кого в Новосибирске не было секретом, что Стариков – мыльный пузырь. Дадут под него деньги – раздуется и засверкает радужными переливами. Не дадут – опадет или вообще лопнет. Его частые наезды сюда и регулярные «сенсационные» заявления для прессы вызывали у журналистов иронические улыбки. Все понимали, что этой работой на публику он поддерживает интерес к своей персоне, ожидая, когда та или иная сторона предложит ему деньги и возможность участвовать в выборах. Никакого почтения к себе он не вызывал. Но на всякий случай местные СМИ регулярно публиковали его треп.

Команда губернатора, похоже, бдительно следила за действиями Старикова и всячески пыталась дезавуировать его шаги. Доходило до смешного – не успеет Толоконский сделать какой-нибудь удачный пиар-ход, как Стариков тут же готовит ему «адекватный» ответ, после которого губернаторские штабисты хватаются за голову и придумывают что-нибудь новенькое. Весной 2002 г. в Новосибирске на «Дни славянской письменности» приехал патриарх Алексий II. Толоконский организовал ему роскошный прием, после которого растроганный предстоятель Русской Православной Церкви наградил его орденом Сергия Радонежского I степени. Не успел губернатор «отшабашить» прием патриарха, как Стариков, с трибуны Совета Федерации, предложил вернуть Церкви все отобранные у нее большевиками земли! Идея была нелепая и реакционная, но все местные СМИ поторопились обнародовать заявление Старикова.

Месяцем позже Виктор Александрович попиарился на какой-то акции движения «Спортивная Россия». В ответ Стариков разослал пресс-релиз о своем назначении в состав Совета по физической культуре и спорту при президенте России. Получай, фашист, гранату!..

Пока штаб Толоконского глотал валидол, грянул захват «Норд-Оста» чеченскими террористами. За невозможностью лично принять участие в штурме, новосибирский губернатор (находившийся тогда в Москве) дал интервью, в котором успокоил население области, сказав, что уж где-где, но у нас то все под контролем. Подавленный обрушившимся на него несчастьем, Иван Валентинович собрался с силами, пришел в студию «Свободы слова» и сказал там такое, от чего даже у видавших виды политтехнологов волосы встали дыбом. Он потребовал начать переговоры с террористами и немедленно прекратить войну! Надо признать, это был мужественный шаг, резко поднявший (в моих, во всяком случае, глазах) авторитет Старикова. Администрация, которой, разумеется, были чужды такие мысли, ответила грязным пасквилем в паршивой газетенке «Версия», через которую время от времени чиновники сливают всякое говно. Старикова обвинили в том, что он поддерживает террористов и сам чуть ли не террорист! Другая газета опубликовала не менее грязную заметку, в которой со смаком поведала об уличной драке, в которой оказался, якобы замешан Стариков, и с садистским наслаждением описала детали полученных им лицевых травм.

Когда примеров такого перетягивания виртуального «каната» набралось порядочно, я опубликовал статью, в которой обсмеял и тех, и других специалистов по промывке мозгов. «Если так пойдет и дальше – писал я – мы скоро станем свидетелями самой забавной избирательной кампании в истории города. Будем все же надеяться, что противники не измолотят друг друга до смерти. А то ведь третьего желающего занять пост новосибирского губернатора - пока нет».


* * *

Не успел я написать и опубликовать эти строки, как очнулись от летней спячки коммунисты. Обком КПРФ объявил, что намерен обратиться к Сергею Глазьеву с предложением - принять участие в выборах губернатора области. Примечательно, что сам Глазьев, когда его достали новосибирские журналисты, закрутил хвостом, не говоря ни да, ни нет. Зюганов тоже подыграл, сделав такой вид, будто ему «инициатива с мест» очень понравилась.

В статье «Утка по глазьевски» я общипал все перья с этой «креативной» мульки, от которой за версту разило примитивным шантажом. «Зачем весь этот шум вокруг Глазьева? – спрашивал я и отвечал – Что ж тут непонятного? Товарищ Кузнецов с компанией решили «подоить» губернатора, запугивая его Глазьевым, точно маленького мальчика букой. Сам бука, видимо, тоже в доле, как и бяка, Геннадий Андреевич. И все же печально, что такой уважаемый человек, как Сергей Глазьев, позволяет себе участвовать в дешевом фарсе».

Это я так написал – «уважаемый». В действительности политический брак по расчету Глазьева с Рогозиным поставил крест на этом господине, как на уважаемом политике. Человек, претендующий на уважение, обязан выбирать себе друзей и соратников. Он потом приезжал в Новосибирск. Весь такой прилизанный, с маленькими хитрыми глазками – юлил, вертелся, как вошь на гребне, пудрил мозги – то буду участвовать, то не буду участвовать…


* * *

В ноябре газета «Версия» - тот самый рояль в кустах – опубликовала мерзкую статейку, в которой оклеветала трех известных новосибирских журналистов, пишущих на политические темы. Не помню уже, кому и что конкретно приписали авторы этой пакости, но возмутительнее всего оказалась информация об одном парне, который, якобы фигурировал в списках посетителей московского гей-клуба под кличкой Анжела, контролируемого «чеченской мафией».

Никогда прежде журналистское сообщество Новосибирска не приходило в такое возмущение. В том, что статья носит заказной характер – никто не сомневался. И заказчика тоже не приходилось долго искать! «Версия» – что не было ни для кого тайной – обслуживала интересы областной администрации. Вызывал удивление подбор людей, против которых был нанесен подлый удар. Все они были достаточно лояльными действующей власти, хоть и демонстрировали свою независимость. Ведущие журналисты города подписали открытое письмо, в котором не только назвали возможных заказчиков и объяснили причины, побудившие их устроить эту провокацию, но и выразили свое негодование подобными действиями. «Обращает на себя внимание – говорилось в письме – немотивированный выбор целей для «обстрела», словно дающий понять, что вместо одного имени журналиста может быть написано любое другое. Мы расцениваем этот доведенный до абсурда «слив» как попытку информационного шантажа и запугивания СМИ перед выборами, желание показать готовность любыми методами втаптывать в грязь репутацию неугодного журналиста».

Я откликнулся на из ряда вон выходящее событие статьей в «Новостях», где писал: «Смешно даже думать, что кого-то напугает глупая заметка или пошлый комментарий, накарябанный убогим языком ничтожества, отрабатывающего свой гонорар. Удел этих личностей – копаться в том самом, из чего потом они лепят свои материалы. Да пусть они перероют и перенюхают нижнее белье всего корпуса журналистов, пусть поведают, смакуя детали, кто с кем спит и даже кто в какой позе предпочитает этим заниматься!.. Результат известен заранее. После выборов всю эту политическую «Кама-сутру» (включая авторов) сольют в городскую канализацию – по месту ее назначения»


* * *

Накануне нового 2003 года Иван Стариков опять, как всегда, с бухты-барахты, приземлился в Новосибирске и осчастливил журналистов очередной пресс-конференцией. Ожидавшие предпраздничных сенсаций, они разошлись по редакциям сытыми, пьяными, но … слегка разочарованными. Ловко обойдя злободневные вопросы на предвыборную тематику, Стариков долго и нудно рассказывал собравшимся о глобальных проблемах, связанных с «парниковым эффектом» и вызванных переизбытком в атмосфере двуокиси углерода. Разговор шел на самом «высоком» уровне школьных учебников по экологии. Было ясно – денег Старикову не дали…

«Увы – писал я в газете на следующий день – это не первый случай, когда «вечный кандидат» в губернаторы, не имея серьезных поводов попиариться, вынужден рассказывать о проблемах, «мирового масштаба». Но для предпраздничного выступления, что ни говори, слабовато! Чем больше в кампании Ивана Старикова будет «воздуха», тем меньше оснований рассматривать его как реального оппонента действующему губернатору».


* * *

В феврале 2003 г. «Новая газета» ни с того, ни с сего опубликовала большую статью, автор которой (скрывшийся за псевдонимом) анализировал шансы спикера областного Совета Виктора Леонова на грядущих губернаторских выборах. Не приводя в пользу своей точки зрения никаких серьезных аргументов, он утверждал, что Леонов, если примет участие в выборах, «имеет наибольшие шансы на успех». Провокационный характер статьи не вызывал никаких сомнений. «Так и хочется – писал я в «Новостях» - после прочтения этого материала, рядом с подписью журналиста, поискать визу Алексея Беспаликова «утверждаю к печати». Конечно, никакой визы там нет, но ощущение, что она есть, все равно остается!».

О том, что Леонова настойчиво подталкивают к открытой борьбе с Толоконским, я знал давно. На приеме в честь его пятидесятилетия (в августе 2002 г.), Виталий Муха, приехавший поздравить своего бывшего вице-губернатора, произнес такое двусмысленное пожелание, какое нельзя было расценить иначе. Он намекнул, что если, мол, в пятьдесят лет человек не сделает решительный шаг, его карьера на том и оборвется.

Но Муха зря старался уязвить самолюбие Леонова и возбудить в нем боевой дух. Виктор Васильевич не боец по натуре и любому, пусть самому ничтожному риску, предпочитает спокойную уверенность в завтрашнем дне. Статья в «Новой газете» как раз и была направлена на то, чтобы запугать его окончательно. Я вскрыл не только заказной характер статьи, но и всю ничтожность опасений губернаторского штаба, который от страха перед неведомыми опасностями, дул на холодную воду. «Если бы – иронизировал я – главный противник уже сегодня был точно известен, страх перед ним вылился бы в конкретные организационные формы. Все занялись бы привычным делом – клялись бы в верности Виктору Александровичу, плевали в рожу его конкуренту и потихоньку бегали бы к нему в штаб «стучать» на своего любимого, единственного и навек незабываемого. А поскольку сейчас никто не может сказать – будет ли у Толоконского достойный соперник, у губернаторской команды потихоньку «съезжает крыша». Она шарахается от собственной тени и, в промежутках между приступами диареи, наряжается в костюм Франкенштейна, наводя ужас на всех, кто хотя бы теоретически может бросить вызов…».

Из всех потенциальных кандидатов спикер областного Совета менее других был готов бросить вызов по причинам личного, так сказать, характера. «Еще можно поспорить – продолжал я – орел наш губернатор или нет (вопрос, который со всей прямотой был поставлен в передаче Post Scriptum) Лично я отнес бы представителей нашей доблестной бюрократии скорее к семейству грифов, а не орлов, с учетом способа питания. Тогда никто не усомниться, что на областном бюрократическом древе наш губернатор, если не орел, то кондор однозначно. А вот Виктор Леонов, столь же однозначно, не кондор… Уж если проводить такую аналогию, он скорее относится к африканской разновидности этого семейства пернатых. И летает пониже, и стол, простите, не так изыскан.

А если серьезно, то быть лидером – это особый дар. Команда нынешнего губернатора ясно дала понять: борьба на выборах будет жестокой и беспощадной. Эти господа ни перед чем не остановятся и переплюнут все «достижения» на это сомнительном поприще команды Виталия Мухи. Пока что наш спикер не проявлял качеств, необходимых для успешного ведения такой борьбы. А опыт управления областным Советом, скорее, мешает, чем помогает. Гибкость позвоночника, развиваемая на этом посту, неуместна там, где требуются железный лом и пуленепробиваемая черепная коробка (с учетом последних событий, это даже не шутка, а горькая правда)».

Когда моя статья вышла, помощник Леонова и мой давний знакомый, Андрей Николаев, положил ее на стол шефу. Тот прочитал и потом долго обижался, что я, дескать, обозвал его каким то страусом…

* * *

Нервозная обстановка ожидания, измотавшая нервы чиновникам и близким к власти предпринимателям, дала повод коллективу телекомпании НТН-4 всласть поиздеваться над так называемой «элитой» города. В вечернем выпуске «новостей» 1 апреля 2003 г. они прокрутили телесюжет, в котором сообщалось о намерении Анатолия Чубайса стать новосибирским губернатором. Журналисты нарезали старые записи визитов Чубайса в наш город и дали закадровый комментарий. Получилось очень правдоподобно.

И что тут началось!.. Такого переполоха, мне кажется, никто не ждал. Забыв напрочь о русских традициях розыгрышей, влиятельные и взрослые люди бросились названивать друг другу и всем знакомым, в надежде выяснить источник информации и степень ее правдоподобия. Только мне пришлось отвечать на добрый десяток звонков, что говорить о тех, кто по рангу и осведомленности был значительно выше? В поднявшейся кутерьме очень примечательной оказалась готовность местной «элиты» не только поверить в «пришествие Чубайса», но и «лечь» под него без всякого сопротивления!

Если эту шутку забросили, как пробный камень, с подачи штаба Толоконского, то грустные, должно быть, выводы потом пришлось делать сотрудникам администрации. Я откликнулся на забавное происшествие небольшой заметкой, в которой писал: «Пожалуй, Анатолию Борисовичу действительно стоит подумать: а не бросить ли к чертям собачьим свое РАО ЕЭС и не стать ли новосибирским губернатором? Представляете, какой тут начнется шухер? Как все нынешние прихлебатели, друзья до гроба и верные соратники Виктора Толоконского побегут в переднюю нового барина лизать ему каблуки ботинок и ябедничать на своего шефа?

Но увы, увы!.. Заманчивая сия картина так, видно, и не будет никем нарисована, хотя бы даже эскизом. Трубит одинокий рог за стенами замка, вызывая его владельца на бой. Но это не Ричард Львиное Сердце и даже не Анатолий Чубайс. Это всего лишь странствующий по своей надобности костромской сенатор Иван Стариков. На прошлой неделе он опять заезжал в родные пенаты и рассказывал о намерении сразиться не на жизнь, а на смерть с нынешним губернатором. И хотя столь благородное намерение не может нас не радовать (согласитесь, ну скучно же выбирать одного из двух - между Виктором Александровичем и Виктором Александровичем), заявление странствующего сенатора местная публика встречает очень сдержано. Аплодирует, улюлюкает, но…без энтузиазма, руководствуясь, видимо, старой истиной – «Бог троицу любит».

.

* * *

Надо заметить, что вплоть до последнего момента я не верил в серьезность намерений Михаила Титова идти на выборы в одиночку. При поддержке КПРФ – да! При поддержке СУАЛ – тем более. Но к весне 2003 г. стало ясно, что Толоконскому удалось какими-то способами снять проблему СУАЛ. Внутри КПРФ ситуация складывалась тоже не в пользу Титова. Местное руководство Обкома КПРФ давно уже (с поражения на выборах в областной Совет) легло под администрацию. Опасность заключалась в том, что у Титова был прямой выход на Геннадия Зюганова и он, по всей видимости, оказывал финансовую помощь непосредственно лидеру партии. Но, говоря по совести, мог ли обувной фабрикант конкурировать с экономической мощью всего губернаторского клана? Думаю, вопрос риторический! Исходя из последующих событий, можно попытаться реконструировать закулисную историю переговоров, которые шли между коммунистами, штабом Толоконского и другими лицами в преддверии выборов.

Новосибирский губернатор, по всей видимости, пообещал Зюганову оказать максимальную поддержку кандидатам от КПРФ на выборах в Государственную Думу. Исход выборов, после того, что случилось в 1999 г., не мог не внушать тревогу коммунистическому руководству и каждый дополнительный кандидат, прошедший в одномандатном округе, был у них на вес золота. В обмен на это, Зюганов отказывался поддерживать Титова на выборах губернатора. Третьей стороной в сделке, вероятно, был руководитель НГТРК и двух частных новосибирских телеканалов «НТН-4» и «НТН-12» Яков Лондон, поскольку именно коллектив «НТН-4» «вытягивал» осенью коммунистов Анатолия Локтя и Любовь Швец в одномандатных округах, беспощадно стирая в пыль кандидатов «Единой России» - Виктора Игнатова, Андрея Шимкива и Эдуарда Кожемякина. Интерес Лондона в этой сделке, похоже, сводился к личности будущего мэра Новосибирска, пост которого сделался на время разменной фигурой в большой игре.

Думаю, что именно в тот момент завязался сложный узел, который через два года привел к яростной борьбе администрации области с руководством «Единой России» на выборах в областной Совет. Ведь фактически Толоконский «слил» область коммунистам, отдав «партию власти» на растерзание телекиллерам!..

Как посторонний наблюдатель я не мог не восхищаться гениальной дипломатической игрой Толоконского и Беспаликова. Ими была выстроена многоходовка, в результате которой команда губернатора, виртуозно переигравши всех, сохранила и укрепила монополию власти. Браво!.. Жаль только, что свой недюжинный талант и энергию они потратили на такое, в общем-то, пустое дело…

* * *

Картина предвыборной расстановки сил окончательно прояснилась на праздновании 7 ноября. Накануне стало известно, что Михаил Титов решил во время прохождения демонстрантов через площадь Ленина устроить митинг своих сторонников из числа членов КПРФ, НБП и работников «Вестфалики», направленный против Толоконского.

День 7 ноября все еще оставался в списке государственных праздников. Но праздновали очередную годовщину Октябрьской революции, по понятным причинам, одни только коммунисты. С приходом к власти Путина было решено переименовать 7 ноября в «День примирения и согласия» и отмечать его всенародно. К сожалению, из этой затеи ничего не вышло. Вместо того, чтобы объединить общество она, наоборот, его расколола. В Новосибирске (да, наверное, и во всех других крупных городах России) этот раскол приобрел нарочито зримый характер. Несколько лет подряд 7 ноября все лояльные власти политические партии организовывали митинг на площади Ленина (автора Октябрьской революции!), а коммунисты собирались на левом берегу, в районе площади Карла Маркса (с интернациональным учением которого национал-патриотическая идеология КПРФ давно уже не имеет ничего общего). Либеральная оппозиция вообще оказалась не при делах, поскольку выходить на один митинг с «Единой Россией» уже не хотела, а с коммунистами еще не могла. Видя, что ни примирения, ни согласия не получается, в 2005 г. власть просто вычеркнула 7 ноября из списка государственных праздников и подменила его каким-то высосанным из пальца торжеством в честь освобождения Москвы от поляков (1613 г.), о котором даже историки помнят не совсем отчетливо.

Но это произошло позже. А в ноябре 2003 г. руководство Новосибирского Обкома КПРФ, по согласованию с избирательным штабом Толоконского, решило провести колонну КПРФ вместе со всеми остальными партиями через площадь Ленина, затем отделиться и завершить шествие у ступеней ГПНТБ торжественным митингом. Сторонников Михаила Титова было решено блокировать силами милиции, прямо на площади, чтобы не дать им возможность организовать запланированное представление.


* * *

Выйдя ранним утром 7 ноября из станции метро на площади Ленина, я с удивлением протер глаза. Такого «праздника» новосибирцы наверняка не ожидали! Вся площадь была оцеплена милицией и вневедомственной охраной. Вид выстроенных рядами, вдоль предполагаемого движения колонн, молодых парней в мышиной форме и камуфляже, возрождал в памяти давно забытое - то ли прогон зеков сквозь строй вохры, то ли пленных немцев по Москве в 1943 г. Для полноты ощущений не хватало только рвущихся с поводков овчарок…

Там, где обычно находится трибуна, красовалось пустое место. «Отцы» города и области забились, точно крысы, в свои кабинеты-бункеры, ожидая докладов об оперативной обстановке. Со стороны улицы Гоголя показались демонстранты. Первыми сквозь мышиный строй погнали малолеток, с виду неотличимых от обычной уличной шпаны. Вместо бейсбольных бит им вручили разноцветные флажки и транспаранты с эмблемой «Единой России». Только по этим флажкам и транспарантам было можно понять, что гонят не заключенных детской колонии, а «политически грамотный» резерв – опору режима!

За сизыми (то ли от мороза, то ли от предварительного «разогрева») малолетками двинулись куцые стада подневольного люда, согнанного при помощи административного ресурса ведомством Алексея Беспаликова. Впереди, парясь в шикарных дубленках, катились толстопузые главы районных администраций. Судя по багровым лицам, они уже успели накатить и теперь наговаривали что-то интимно-ласковое в трубки сотовых телефонов. Утратившие профессиональный опыт советских времен дикторы, спутали все на свете. Дзержинский район назвали Железнодорожным. Шагавшие за своим главой «крепостные» - дворники, сантехники, работники ЖЭУ - растерянно озирались, не зная, кричать им «ура» или нет?

Вот, наконец-то, звеня фальшивой радостью, голос диктора объявляет: «На площадь Ленина вступает колонна Коммунистической партии Российской Федерации…». Задвинутые в самый хвост демонстрации, мрачно насупившись, идут бабушки и дедушки с красными знаменами в руках. Начинается самое интересное – ради чего толпятся на площади журналисты с фотоаппаратами, диктофонами и телекамерами. Сгрудившись вокруг Михаила Титова, часть демонстрантов (человек триста) пытаются организовать «несанкционированный» митинг. У Титова в руках микрофон, подключенный к передающей установке на грузовом автомобиле, и он что-то орет в него. Но в этот самый момент мощные усилители («креативная» заготовка губернаторского штаба) грянули советский марш. Акустическая волна чудовищной силы накрывает площадь, точно колпаком. Невозможно расслышать соседа, не то, что оратора…

Менты окружают «нарушителей» порядка и пытаются отобрать у них машину, оснащенную громкоговорителями. Толпа бросается в рукопашную. Духа у нападавших, чтобы довести дело до конца, не хватает. Да и приказа такого, судя по всему, не дают. Власть не может позволить себе (пока еще не может!) превратить праздник в избиение народа! Титовцы, сохранив технику, пробиваются к часовне.

Воспользовавшись задержкой на площади Ленина, милиция, пропускает часть колонны КПРФ во главе с Кузнецовым и Локтем, по улице Кирова – к ГПНТБ. А когда к перекрестку выходят потрепанные, но горящие энтузиазмом титовцы (вместе с пацанами из НБП), милиция тут же открывает автомобильное движение! У Михаила Титова не остается другого варианта, как пустить свою колонну по тротуару, что резко замедляет ее ход.

В это время у степеней ГПНТБ идет митинг «ручных» коммунистов. Я успеваю, досмотрев спектакль на Красном проспекте, проехать в метро к станции «Октябрьская» и застать выступление Виктора Кузнецова.

- На улицы города – несется из динамика – вернулся этот праздник! Не думайте, что люди сегодня шли на демонстрацию под принуждением…

На лицах собравшихся растет недоумение. С хорошо осознанным злорадством я наблюдаю за тем, как в этих несчастных людях, обманутых и оболваненных «коммунистической» демагогией, пробивается какой-то зародыш самостоятельной мысли. В этот момент вдали, с моста через Каменку, показывается колонна Титова. Рядом с ним идут Александр Тарков и Владимир Булычев. Мне, стоящему далеко от трибуны, видна вся панорама разворачивающихся событий. Какая-то серая личность пробегает мимо меня, взбирается по ступенькам к трибуне и что-то шепчет на ухо Кузнецову. Тот отталкивает от микрофона очередного оратора и, не дав ему договорить, объявляет громко, на всю площадь:

- Митинг, посвященный годовщине Великой октябрьской социалистической революции, объявляется закрытым. Расходитесь, товарищи!..

Поздно! Грузовик с мегафоном въезжает в толпу и люди, просто отвернувшись от трибуны, сразу же оказываются на другом митинге. Обкомовские «вожди», высокомерно поджав губы, удаляются в свои, припаркованные за углом, иномарки…


* * *

Решимость Михаила Титова идти напролом, несмотря на отказ поддержать его со стороны руководства КПРФ и полную блокаду в местных СМИ, вызывала, конечно, уважение. Но это никак не влияло на исход борьбы, который был для всех очевиден. Да и сам Титов казался явно не той фигурой, которая могла бы сплотить вокруг себя широкие слои избирателей.

Я был знаком не с ним, а с его сыном – симпатичным юношей, который занимался не по возрасту важным делом: организацией всей рекламной кампании «Вестфалики». По заданию редактора «Континент-Сибирь», Татьяны Мартьяновой, я однажды приехал к нему, чтобы собрать материал для заказной статьи. Разговор шел в кабинете отца, где сын Титова чувствовал себя, как мне показалось, очень комфортно. Бросилась в глаза вешалка, на которой, точно в музее, висела полковничья шинель папы. На стене громадная фотография: Михаил Александрович лежит на куче застреленных им волков. Я не фанатик «Грин-писа», но эта охотничья бравада неожиданно дернула, как зубная боль. Волков мне было жаль…

До знакомства с сыном Титова я уже опубликовал в «Эпиграфе» несколько статей, касающихся, главным образом, той активной позиции, которую занимал руководитель «Вестфалики» в вопросах защиты легкой промышленности России от иностранной контрабанды. Вопрос был серьезный и политический. В 2001 г. 80% текстильной продукции и 90% меховой продукции, проданных в России, были импортного производства. Представители отечественной легкой промышленности требовали от правительства изменить порядок ввоза промышленных товаров в страну, который фактически играл на руку импортерам. Но корень проблемы заключался даже не в порядке ввоза (который был, действительно, очень льготным), а в гигантских масштабах контрабанды, ввозимой через границу с Казахстаном на российский рынок и, в первую очередь, на знаменитую теперь уже Новосибирскую барахолку. Михаил Титов, как один из наиболее ярких и активных лидеров отечественной легкой промышленности, ставил вопрос, как мне думается, очень правильно. Он не требовал, как это иногда изображали глупые или недобросовестные люди, ликвидации барахолки а только наведения порядка на границе и максимально возможного закрытия контрабандных путей поставки товара. Титов смело затрагивал больной вопрос о коррупции в таможенной службе, принявшей недопустимые масштабы. Как журналист, я пытался оказать ему в этом поддержку единственно доступным способом – доводя до читателей газеты буквальный смысл требований Титова.


* * *

С подачи штабистов Толоконского по городу распускали слухи о чудачествах и тяжелом характере обувного фабриканта, трепались о его приверженности «зеленому змию», самодурстве, изображали работников «Вестфалики» чуть ли не рабами, которых беспощадно эксплуатирует паук-наниматель и т.п. Я не знал, насколько эти слухи соответствуют действительности. Но вот что мне было известно от Ольги Лесневской, которая в 2001 году баллотировалась в одном избирательном округе с Титовым. Приехав однажды по какой-то надобности в окружную избирательную комиссию, она увидела там Виталия Муху, который тоже избирался в Ленинском районе. Заметив Ольгу Васильевну, бывший губернатор галантно предложил ей место рядом с собой. В 1990 - 1993 годах Лесневская, как представитель демократической оппозиции, а потом и депутат областного Совета, выступала непримиримым противником Виталия Петровича. Доходило до острых личных перепалок на сессиях, когда Муха забывал, что перед ним женщина и метал молнии в политического оппонента. Но теперь, встретившись через много лет, они мирно беседовали, как старые знакомые. Отдав дань прошлому, завели разговор о том, что их свело теперь – о выборах в областной Совет. Лесневская спросила о Титове. Помолчав минуту, Муха рассказал ей такую историю:

- Он пришел ко мне просить кредит на создание обувной фабрики. Не сам пришел – пробился через сына. Я ведь тогда не знал о Титове ровным счетом ничего. Обсудили вопрос и кредит он получил. А через два года вернул все с процентами, как полагается. Думаю, это характеризует его и как руководителя, и как человека достаточно полно.


* * *

Впрочем, какие бы мысли и мнения по поводу Титова у меня не возникали, довести их до читателей и политический активных граждан я уже не мог. Мое сотрудничество с «Новосибирскими новостями» подошло к логическому концу. Вопрос был даже не в судебных исках Кузнецова и Локтя. К чести Андрея Каменского, он никогда не попрекал меня этими исками, тем более, что для газеты, как, впрочем, и для меня самого, они оба закончились благополучно. И все же обстановка внутри коллектива складывалась гнилая. С приходом нового редактора (Каменский давно уже снял свою фамилию, оставаясь только владельцем газеты) все окончательно стало разваливаться. Взвинченный какой-то очередной глупостью бездарного пьянчуги, взявшегося руководить «Новостями», я прилюдно обложил его матом и ушел, громко хлопнув дверью. Меня никто не удерживал…

К этому моменту я уже сотрудничал с газетой «АиФ» на Оби», оставаясь, по прежнему, штатным журналистом «Эпиграфа». Так что в плане работы все было нормально. Хуже обстояло с творческой свободой. Редактор «Эпиграфа», Люда Янковенко, твердо выдерживала курс на отсутствие всякой «политики» в газете. Время от времени у нас возникали товарищеские перепалки. Я доказывал право на существование такого понятия как экономическая политика и приводил примеры, когда целые сферы и направления коммерческой деятельности напрямую зависели от того или иного политического решения власти. Бизнес в России вообще ненормально зависим от бюрократического аппарата государственных и муниципальных органов управления. Это наша беда, с которой необходимо бороться. Но это, одновременно, и реальный факт, который мы, как журналисты, не имеем права игнорировать. Людмила внимательно выслушивала мои аргументы и нередко позволяла мне чуточку высовываться за установленные рамки. Но сама необходимость каждый раз что-то доказывать необычайно утомляла. Все же в «Эпиграфе» я чувствовал себя хорошо и не собирался его покидать, считая, что как политический обозреватель, смогу реализовать себя в «Аргументах и фактах».

В какой-то мере так оно и было. Но, к сожалению, с прежней творческой свободой, какой я пользовался в «Новостях» пришлось проститься. Здесь всем заправляла Татьяна Асадчая, над которой высилась фигура Вадима Кашафутдинова. Оба они – высококлассные журналисты и редактора. Вадим, кроме того, создатель собственного издательского дома и такой знаковой в нашем регионе газеты как «Континент-Сибирь». Он давно и целенаправленно стягивал сюда лучшие журналистские кадры города, что, собственно и дало вполне ожидаемый эффект. Но стилистика обоих газет не допускала вольностей в журналистском языке – все должно было выглядеть очень пристойно, официально и, так сказать, «державно». Все оценки, формулировки должны были на десять раз быть взвешены, пропущены через юридические и политические фильтры, дабы не нарушить баланса взаимоотношений с влиятельными чиновниками, политиками, бизнесменами. Для меня не составляло большого труда писать тексты в нужной стилистике и со всеми перечисленными оговорками. Все-таки, достаточно долгий опыт жизни в Советском Союзе и обучение на истфаке давали о себе знать. Донимала скука…

Некоторым утешением служило то обстоятельство, что в лице Татьяны Асадчей я впервые в жизни столкнулся с редактором, который потрясающе чутко относится к журналистским текстам. Сознаюсь, я всегда очень болезненно относился к правкам моих статей, видимо, из-за чрезмерно развитого авторского самолюбия. С годами острота переживаний ушла, но все же, нет-нет да, кольнет нехорошее чувство. С некоторой опаской начиная работать в «Аргументах и фактах», я вскоре убедился, что могу быть абсолютно спокоен. Какие бы серьезные и существенные правки Татьяна не вносила в мои тексты, каждый раз они были настолько уместны и органичны, что даже я, автор, иногда не замечал – где и что исправлено!


* * *

К осени почти вся местная пресса была охвачена «золотой лихорадкой». Выборы губернатора и выборы в Государственную Думу (проходившие, как всегда, одновременно) – чем-то напоминают нерест лосося на Аляске, когда все хищники стягиваются к берегам рек и пируют вволю, запасаясь на зиму жиром. Не надо предпринимать никаких усилий, не надо напрягать ум – запусти лапы в воду и хватай себе здоровенную рыбину!..

Избирательные штабы кандидатов и партий в это время сорят деньгами направо и налево, стараясь охватить и забить как можно большую часть информационного пространства. Качество материалов никого не интересует. Во-первых, потому что наемные команды политтехнологов экономят деньги для себя и не желают их делить ни с кем, а, во-вторых, они привыкли работать по накатанной схеме, когда определяющую роль играет вал публикаций, а не их содержание. Пусть плохо, пусть неинтересно, лишь бы в нашу пользу! Привычка вести сражение ресурсами, а не интеллектом – ахиллесова пята политтехнологов-профессионалов.

Газеты перестают в это время публиковать аналитику и шпарят одну только «заказуху», нередко размещая на соседних страницах статьи, оплаченные противниками и прямо противоречащие друг другу по своему содержанию. Работа журналиста превращается в тупое сколачивание текстов на основе предоставленных избирательным штабом «тезисов». Как правило, политтехнологи и пиарщики не утруждают себя выдумыванием каких-то инноваций и присылают две-три убогих заготовки, над которыми журналисты вначале нахохочутся вволю, а затем уже долго и нудно размазывают крохотный кусочек мысли по газетной полосе. Тексты, у журналистов, набивших руку на этом пустом занятии, выходят одинаковыми, как табуретки и такими же «увлекательными» для читателей.

Поскольку в каждом издании отдел политики насчитывает по одному – двум или, максимум, трем журналистам, каждому из них приходится «шабашить» на нескольких кандидатов. Не исключением, а скорее правилом становятся случаи, когда один и тот же журналист делает заказные статьи для избирательных штабов, конкурирующих друг с другом в одном избирательном округе. Сегодня ты расписываешь – какой замечательный человек и политик господин Х, а завтра – какой он негодяй и подлец на фоне господина Y. Я, конечно, слегка преувеличиваю. Но, только слегка…

Чтобы не свихнуться и не стать закоренелым циником в таких условиях, надо максимально устранить личностное отношение к тому, что ты делаешь и сосредоточиться на чисто технических аспектах работы. Тем более, что подобные материалы всегда публикуют под псевдонимами. Получается, как в школе: дали тему про Маяковского – пишешь про Маяковского, дали про «патриотизм» - пишешь про «патриотизм». Помни: журналист – это профессиональный создатель текстов и точка!..


* * *

При моем окончательном водворении в «АиФ», Татьяна Асадчая сразу же поручила мне писать заказуху на тему губернаторских выборов. Только теперь я окончательно убедился в том, о чем раньше мог лишь подозревать. На материалы, идущие из штаба Михаила Титова, областная администрация наложила табу. Их просто не принимали и все. Даже за деньги. Безвредный, как речной уж, Стариков, наоборот, все время требовал новых и новых публикаций. Он, видимо, надеялся, что, запуганный его активностью штаб Толоконского, побежит к нему откупаться. А губернаторской команде, прекрасно осведомленной о пустоте в карманах Старикова, было даже выгодно – дать ему возможность еще и еще пулять собственные деньги на раскрутку – зная заведомо, что ничего из этого не получится. В результате появилась целая серия моих статей (подписанных различными псевдонимами) о якобы растущих, как на дрожжах, шансах Ивана Валентиновича.

Тогда-то, наконец, я с ним познакомился и лично. От долгого разговора в штабе осталось довольно размытое впечатление. Неглупый, вменяемый человек, ведущий какую-то свою рискованную игру – вот, пожалуй, и все.


* * *

Редакция «Эпиграфа», никогда прежде не игравшая в политические игры и не заработавшая на них за всю историю газеты ни копейки, дивясь моим рассказам о «легком рубле», испытывала определенную зависть к коллегам. А я был даже удивлен тем, что штаб Толоконского, засунувший руки по локоть во все газеты области, игнорировал «Эпиграф» с его значительным по местным меркам тиражом и сформировавшейся читательской аудиторией. Объяснить это можно было только одним – новый руководитель пресс-службы администрации, Юрий Коробченко, приехавший сюда из Омска, видимо, просто не знал о существовании такого издания.

Кажется, в начале октября Алексей Беспаликов, официально возглавивший избирательный штаб Толоконского (ради этого он даже покинул на время государственную службу!) давал большую пресс-конференцию, посвященную выборам губернатора. Я поймал его на выходе из Пресс-клуба и спросил, почему «Эпиграф» никак не задействован в рекламной кампании Виктора Александровича? Беспаликов тут же подозвал к себе Коробченко и дал распоряжение немедленно включить нашу газету в план выпуска агитационных материалов. Чего никак нельзя отнять у Алексея Акимовича – так это выдающихся административных способностей. Службы, которые ему подчиняются, всегда работают, как швейцарские часы! Уже на другой день Коробченко принял меня в своем кабинете.

- Я проверил информацию. – начал он – Действительно, «Эпиграф» является влиятельной газетой и мы приняли решение сотрудничать с ней.

В ходе дальнейшего разговора был предложен такой вариант: я пишу и публикую в «Эпиграфе» (по материалам, предоставленным администрацией) десять статей об успехах экономической политики Толоконского, а его штаб имеет право размещать эти тексты в других изданиях по своему выбору. Условия были приняты и мы тут же ударили по рукам.


* * *

На выборах 1999 года в активе у Виктора Толоконского была широкая поддержка его кандидатуры жителями Новосибирска. Он был популярным мэром, умевшим чутко улавливать настроения избирателей, давить на нужные струны в душах людей, профессионально выстраивать политическую линию. Как игрок Толоконский превосходил стареющего и не столь поворотливого Муху. Но, кроме того, он обладал поразительной работоспособностью, которая приводила в отчаяние ленивую городскую бюрократию. Толоконский уходил из мэрии последним, когда во всех других кабинетах (за исключением, быть может, кабинета Беспаликова) свет давно гас. Он работал в субботу и воскресенье, когда, кроме «дежурных по городу», никаких других должностных лиц днем с огнем было не сыскать. Мне всегда казалось, что Толоконский - прирожденный чиновник, испытывающий удовольствие от самого процесса управления людьми. Он смакует власть, наслаждается каждым ее атрибутом, поклоняется ее сакральному значению в глазах «непосвященной» публики, перебирает в руках – просто так, ради удовольствия! – тонкие, почти невидимые глазу, приводные ремешки, идущие от него, губернатора, к самому простому и незаметному человечку. Он любит власть не как варвар, который видит в ней только инструмент для набивания брюха и удовлетворения садистских комплексов, а как виртуоз-исполнитель любит свою скрипку, баюкая ее в руках, точно живое существо.

Конечно, популярность Толоконского объяснялась не только его личными качествами, но, отчасти, и той политикой, какую он проводил на посту руководителя города. Я уже рассказывал, как в 1994 – 1999 гг. он сдерживал рост тарифов на жилищно-коммунальные услуги, как давал возможность развиваться рыночной стихии, смягчавшей для многих новосибирцев последствия экономических реформ. Большой успех имела программа строительства жилья для бюджетников. Ее называли тридцатипроцентной, потому что семья, которая нуждалась в жилье, оплачивала 30% его стоимости сразу, после чего получала квартиру в строящемся доме. Врачи, учителя, работники культуры – в те годы, когда очереди на квартиру стали вечными – неожиданно увидели перед собой реальную перспективу. Я хорошо помню этот ажиотаж, поскольку один мой друг-сослуживец, Алексей Деманов, как раз тогда обратился ко мне с просьбой – помочь его молодой семье получить квартиру. Не веря, что у меня получится, я пришел к Владимиру Пермякову, помощнику Толоконского, и тот, проверив данные, вписал моего друга – последним! – в один из списков. Через год Алексей со своей женой и дочкой въехали в новую квартиру. Еще через год у них родился второй ребенок…


* * *

Но не все, конечно, было так светло и благостно. Толоконский управлял городом с октября 1993 г. по январь 2000 г. Почти весь этот период (до начала 1999 г.) шло обвальное падение российской экономики и обострение социальных проблем. Новосибирск не был исключением в числе других крупных городов (если не считать, разумеется, Москву). Тут хоть как крутись, а результат все равно выйдет плачевным.

Нехватка бюджетных средств, при достаточно большом объеме социальных обязательств мэрии, заставила чиновников придумать такой забавный финансовый инструмент, как дисконтные векселя. Представьте себе ситуацию. Мэрия должна выплатить одному из своих структурных подразделений (например, энергетиками или строительной организации, или управлению коммунального хозяйства) миллион рублей. Вместо «живых» денег она расплачивается бумажкой номиналом в один миллион рублей и говорит: вы можете подождать три месяца (в худшем случае, пол-года) и прийти с этой бумажкой в мэрию. И мы вам заплатим ровно миллион рублей. Но если вы не хотите ждать – продайте эту бумажку (вексель) на рынке и получите за нее не миллион, а допустим, триста тысяч рублей. Конечно, любому ясно, что триста тысяч это не миллион. Но зато сразу! У подразделений, с которыми власть расплачивалась векселями, не было выбора. Они брали их и пускались во всевозможные спекуляции. Зато по документам выходило так, что мэрия рассчиталась со всеми полностью! Это был едва прикрытый фиговым листочком инструмент недофинансирования бюджетной сферы, который действовал четыре года…

Вначале власть еще следила за тем, чтобы объем долговых обязательств по векселям не превышал установленной нормы (столько-то процентов от бюджета). Но затем принялась шлепать их со скоростью печатного станка пока, наконец, дефолт не обрушил муниципальную финансовую пирамиду. Для Толоконского это было как нельзя кстати – появилась возможность свалить все на Кириенко и предать забвению! Впрочем, администрация области, выступавшая эмитентом краткосрочных долговых обязательств (КОДО), строила тогда точно такую же пирамиду, рухнувшую одновременно с векселями. Одно другого стоило!..

Тот факт, что Толоконский во втором туре голосования (январь 2000 г.) едва не проиграл Старикову – человеку, за которым не было ровным счетом никаких реальных заслуг, кроме могучего пиара – весьма красноречиво свидетельствует о настроениях избирателей. Не только на селе, где к Толоконскому относились настороженно, а и в городе заметная часть избирателей высказалась за смену власти! И все же победа, одержанная Виктором Александровичем, была честной и относительно чистой…


* * *

Четыре года спустя губернатор шел на выборы, чувствуя себя гораздо более уверенно. Успешная дипломатическая подготовка кампании, благодаря которой у Толоконского, практически, не было соперников, и тотальный контроль над СМИ - обеспечивали эту уверенность лишь частично. Гораздо важнее было то, что первый срок губернаторства Виктора Александровича прошел в условиях положительной экономической конъюнктуры. В 1999 г. начался давно ожидаемый рост производства, повлекший за собой улучшение условий жизни населения области в целом и заметный рост благосостояния некоторых его слоев.

Какую роль в этом процессе играла политика администрации области – вопрос довольно спорный. Весной 2003 г. губернатор собрал в театре «Глобус» очередной традиционный «партхозактив», где отчитался о проделанной работе сразу за четыре года. Бравурный отчет, представленный широкой публике, немало позабавил тех, кто разбирался в тонкостях экономической статистики. Да и не только их. Потратив какое-то время на поиск и сопоставление цифр, я распотрошил в «Новостях» и в «Эпиграфе» доклад Толоконского. К примеру, в нем было сказано о повышении темпов роста промышленного производства, хотя в 2002 году они, как раз упали. Но, поскольку губернатор отчитывался за период с 1999 г., это мелкое лукавство публика проглотила, не поперхнувшись. В другом месте говорилось, как об особом достижении, о том, что по объему промышленного производства область вышла на четвертое место после Красноярского края, Кемеровской и Иркутской областей. Чем они тут хвастались, вообще говоря, было непонятно. Конечно, если бы мы скатились ниже Омска и Алтая по этому показателю, то губернатору оставалось только пустить себе пулю в лоб. Но ведь этого, к счастью, не произошло!

Разумеется, все успехи в сельском хозяйстве, администрация области тоже приписала себе. Три небывало урожайных года подряд – стали настоящим подарком судьбы для Виктора Толоконского. «Но, опять таки, - спрашивал я читателя – при чем тут губернатор и его подчиненные? Ведь погодой они пока еще не командуют! Вот если бы при такой урожайности количество собранного зерна оказалось в десять раз меньше – тогда мы бы точно знали, кто виноват! Рост производства мяса и молока администрация может еще записать на свой счет. Правда и здесь, главным образом, сказались общеэкономические факторы – сокращение импорта после дефолта и рост внутреннего спроса на отечественные продукты сельхозпереработки. Но, с другой стороны, сказалась и поддержка хозяйств области, которую оказывала им администрация Виктора Толоконского».

После того, как губернатор окончил свой доклад и, насладившись бурными аплодисментами, тут же уехал из театра, произошло вот что. Следом за ним поднялось пол зала чиновников, которые с озабоченным видом повалили к выходу. Выглядело это в высшей степени неприлично. Оставшаяся часть конференции проводилась неизвестно для кого…


* * *

Я мог сколько угодно, конечно, насмехаться над спичрайтерами губернатора, допустившими так много ляпов, но факт оставался фактом. Социально-экономические итоги развития области за четыре года правления Толоконского выглядели впечатляюще. В основном это касалось макроэкономических показателей – таких, как рост доходов консолидированного бюджета и резкое сокращение внутреннего долга, который в начале 2000 г. составлял, ни много, ни мало, 76% всего бюджета области! Да и для сельского хозяйства, что бы там ни было, губернатор постарался сделать немало. Правда, для этого ему пришлось ободрать бюджет города. Но, в конечном счете, кто там считал и прикидывал на весах – сколько плюсов и сколько минусов это дало? Я, во всяком случае, не брал на себя такую ответственность.

Работая над статьями, заказанными Юрием Коробченко, я перелопатил немало всевозможных отчетов и поговорил с рядом высокопоставленных чиновников области. Интересный разговор получился у меня с вице-губернатором Сергеем Аксененко. Тем самым – племянником скандально известного министра транспорта и вице-премьера. История его появления в Новосибирске на такой высокой должности была окутана всевозможными тайнами и слухами, уходящими, как я думаю, в период подготовки Толоконского к губернаторским выборам 1999 г. За самим племянником тянулся длинный хвост сплетен о его прошлой коммерческой деятельности в тени высокопоставленного дядюшки. Но это так – к слову.

Аксененко довольно внятно (не в пример другим чиновникам) объяснил мне – какие меры были предприняты областной администрацией для улучшения социально-экономического положения области. Ежегодно из бюджета выделялось на сумму в 500 млн. руб. кредитов промышленным предприятиям, причем, главным условием их получения ставилось повышение официальной заработной платы. А чтобы облегчить руководителям жизнь, администрация не требовала от них одновременного увеличения бухгалтерской прибыли. Аксененко не сказал, но я и сам понял одну маленькую хитрость в этом деле. Подоходный налог полностью зачисляется в региональный бюджет, тогда как налог на прибыль, собираемый на местах, федеральная власть в немалой части «откусывает» себе. Таким образом, администрация области увеличивала свою налогооблагаемую базу за счет федеральной. Ничего не скажешь – умный ход!..

В выборный 2003 год активно начали субсидировать предприятиям процентную ставку по кредитам, использовать такие финансовые инструменты как налоговый кредит и выделение средств на покрытие сезонных кассовых разрывов. Не знаю, насколько прав был Аксененко, заявляя, что соседние регионы не могут похвастаться такой развитой системой инвестиционной поддержки предприятий. Но, во всяком случае, выглядело это правдоподобно.

Как об особом достижении говорил он о том, что новая администрация широко открыла двери столичным банкам и страховым организациям, за счет чего сняла проблему доступности кредитных ресурсов. Опять таки, у меня нет данных по другим регионам, но субъективное ощущение было таково, что Аксененко прав, по крайней мере, если не сравнивать Новосибирскую область с такими регионами, как Красноярский край…


* * *

После разговора с вице-губернатором я написал большую статью, которая привела в восторг Юрия Коробченко. Даже с учетом некоторого приукрашивания, фактическая часть материала выглядела весьма внушительно. Увы, за исключением Аксененко, другие мои собеседники выглядели очень бледно. Мучительно морща лбы и подыскивая слова, они выдавливали из себя какие-то невнятные фразы, не зная – что бы еще такого сказать о достижениях администрации Толоконского. Жаль, что у меня не было с собой скрытой видеокамеры. Думаю, нашему губернатору полезно было бы иногда взглянуть на своих подчиненных со стороны – не тогда, когда они с собачьей преданностью заглядывают ему в глаза, а вот так – когда они косноязычно и путано бормочут всякую чушь о человеке, который, как-никак, держит их на высоких государственных постах и поручает ответственные направления работы…

Подрядившись написать десять статей для штаба Толоконского об успехах его экономической политики, я не представлял, конечно, всех трудностей такой работы, наивно полагая, что необходимый для работы материал мне принесут на блюдечке. А вышло так, что мне же пришлось вытаскивать, будто клещами, нужную информацию из чиновников, которым, похоже, наплевать было – победит Толоконский или нет. Если бы не Коробченко, за которым виднелась грозная тень Беспаликова, эти ленивые чиновные туши с места бы не сдвинулись!..


* * *

Был, наверное, конец октября, когда мне позвонил Алексей Мазур и предложил встретиться по «очень важному вопросу». После 1995 года мы с ним как-то разбрелись в разные стороны и только изредка пересекались на официальных мероприятиях. Чем он занимался – мне было неведомо.

- Игорь – как всегда, юзая глазами из стороны в сторону и непонятно улыбаясь, начал Алексей – У меня возникла идея, которую можно хорошо пристроить…

Из дальнейшего выяснилось вот что. Алексей предлагал написать книгу о вырождении региональной власти, которая за десять лет погрязла в клановой борьбе и коррупции. Заказчиком книги должен был выступить Иван Стариков.

- Один я не справлюсь – объяснил Мазур – надо все сделать за две-три недели. Собрать материал, обработать, написать, отредактировать. Ты мне поможешь в этом деле?

Прикинув объем работы, я ответил, что мне потребуется еще человек и назвал фамилию известного в городе журналиста, с которым у меня и прежде были деловые отношения. Алексей согласился. Так возник наш «временный творческий коллектив», написавший за три недели заказанную штабом Старикова книгу.

У меня не возникло ни малейших колебаний или сомнений в морально-нравственной стороне принятого решения. Я не являлся сотрудником штаба Толоконского, не присягал ему на верность и вообще не видел на этих выборах принципиальной разницы между всеми тремя кандидатами по причинам, о которых я уже говорил и буду говорить дальше. Мои обязательства перед штабом Толоконского начинались и заканчивались десятью статьями на экономические темы. Что же касается идеи Мазура, то, не буду скрывать, она всерьез меня увлекла. Дело вот в чем. Варясь в политической и журналистской «кухне» второй десяток лет, я волей-неволей узнавал множество таких вещей, о которых не принято говорить публично. Думаю, это профессиональное знание оборотной стороны жизни региональной власти (пусть не всегда точное и уж тем более, почти никогда не подтвержденное документально) в какой-то мере повлияло на мое отношение к губернаторским выборам. Именно в том плане, что мне стало безразлично – какая конкретно чиновно-предпринимательская группировка одержит сейчас верх? С общественно-политической точки зрения они все друг друга стоили. А вот посмотреть и понять – как мы дошли до жизни такой? – было бы в высшей степени интересно!..


* * *

Не возьмусь пересказывать все содержание книги (в действительности у нас получилась не книга, а объемная брошюра). Отмечу самое главное. Во-первых, авторы не опустились до банальной клеветы на представителей региональной власти. Все, о чем мы писали, было надежно подтверждено публикациями в местной прессе. Конечно, после многочисленных переработок и редактуры, я не взял бы на себя ответственность за ряд формулировок и достаточно поверхностных оценок людей и событий, о которых мы упоминали. Но в целом, процентов так на шестьдесят, я и сейчас разделяю высказанную нами точку зрения. В том числе и о действующем губернаторе…

Наиболее болезненным для Толоконского был тот раздел книги, где описывались события 1999 года – его борьба с Виталием Мухой накануне и во время избирательной кампании. Противники не щадили друг друга. Рассказывали, будто Виталий Петрович недвусмысленно предупредил Толоконского, что, если тот пойдет на выборы, штаб губернатора ни перед чем не остановиться. Да, он и не остановился! Я уже писал о грязной антисемитской кампании, развернутой против Толоконского с подачи Мухи. Штаб новосибирского мэра, впрочем, тоже не оставался в долгу. Серьезного компромата на губернатора, за исключением тех материалов, которые в 1997 году вытащил на свет Сергей Кибирев, найти и использовать не удалось. Но, конечно, не потому, что их вообще не было!

Кстати говоря, Кибирев серьезно помог Толоконскому уже в ходе избирательной кампании. В начале 1999 г., опираясь на данные анализа расходования бюджетных средств, он потребовал выразить недоверие губернатору. На этот раз, почти треть депутатов областного Совета его поддержала. В ответ на издание газеты «Сибирский характер», агитировавшей за Муху, неугомонный Кибирев начал выпускать газету «Скверный характер», где раскатал по кирпичику политику администрации области.

Штаб Толоконского взялся печатать детектив «Не верьте слухам!» известного автора и журналиста из «Вечернего Новосибирска», Александра Черешнева (Духнова). В художественной форме там весьма неприглядно изображалась деятельность губернатора. А по городу развесили рекламные щиты с надписью «Не верьте слухам!», выполненную таким образом, что непосвященные в секреты пиара люди, читали: «