Geum.ru

Игорь лихоманов

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 8. Тарифные войны и судебные тяжбы
Подобный материал:
1   ...   10   11   12   13   14   15   16   17   18

Глава 8. Тарифные войны и судебные тяжбы




* * *

Период между декабрем 1999 г. и началом 2002 г. был один из самых неприятных в моей жизни. За эти два с небольшим года я провел несколько избирательных кампаний в Городской и Областной советы. Но хлеб у профессионального политтехнолога нелегкий. Особенно, если он не пользуется поддержкой со стороны властей. Бизнес я вынужден был свернуть летом 2000 г. К счастью, обошлось без больших потерь. У моих прежних коммерческих партнеров начались крупные неприятности. Тащить фирму в одиночку не хотелось: ответственности много, а дело того не стоило. Ну и в довершении всего, после победы Толоконского на выборах губернатора и Городецкого на выборах мэра мои отношения с городскими чиновниками тоже кончились.

Отсутствие постоянного заработка, постоянного места работы и вечный риск провалиться на самое дно – поначалу изматывают нервную систему человека невероятно. Потом привыкаешь. Я назвал это состояние – полетом в безвоздушном пространстве. Все знают, что летать там нельзя – нет опоры под крылом. Но все равно – летишь, каждую секунду удивляясь этому и ожидая, что вот-вот грохнешься и разобьешься насмерть. По ночам снились кошмары. Одни и те же. Будто бегу по тонкому льду, а он ломается под ногами. И надо бежать быстрее, чтобы не провалиться в черную, стылую воду. Еще, еще, еще быстрее!.. Очнешься – весь в поту посреди ночи, а до утра - как до другого края Вселенной! Не мне одному, полагаю, знакомы такие переживания…


* * *

Весной 2002 г., видя, как я мечусь, Ерлан Байжанов (которому в ту пору и самому доводилось нелегко), привел меня в редакцию газеты «Эпиграф». Ни владелец газеты, Ольга Степанова, ни ее главный редактор, Людмила Янковенко, не знали обо мне ровным счетом ничего. Фамилия показалась им смутно знакомой, а Ерлан отрекомендовал меня как известного в прошлом журналиста, который ищет работу. Я был рад, что никто меня здесь не знает, а еще больше рад тому, что газета «Эпиграф» позиционировала себя как издание чисто экономическое, далекое от вопросов политики и политической борьбы. Если возвращаться в журналистику, думалось мне, то лучше не «с главного хода». В прошлой жизни я писал статьи на экономические темы, но специально этой областью не занимался. Тем более было интересно попробовать себя в новом деле. После дефолта 1998 года начался рост промышленного производства и рост российской экономики. Восстановился фондовый рынок, московские капиталы потекли в регионы, начался новый этап укрупнения бизнеса и передела собственности.

Новосибирск внешне сильно изменился за какие-нибудь пять – шесть лет. В центре города выросли новые здания, открылись новые бутики, клубы, кафе, рестораны, казино. Город стал более нарядным, более ярким. Монументальная казенная серость, которой отличался прежде Новосибирск, если и не исчезла вовсе, то не так стала бить в глаза. Совершенно изменилась общественная атмосфера. И дело тут не в Путине и не в «укреплении вертикали». В 2002 году лицо новой власти еще только вырисовывалось. А решающим фактором стал рост экономики. Дикий капитализм с его «разборками» и перестрелками отошел в историю. Те, кто сумел подняться и удержаться на плаву в «счастливые» девяностые, хотели теперь одного – легализовать накопленное, чтобы иметь возможность дальше зарабатывать деньги в спокойной обстановке, и обеспечить права наследников. Количество богатых (по местным меркам) людей необычайно выросло. На «сцену» вышло второе поколение – дети «новой» бюрократии и новой буржуазии.

Конечно, выросло и количество тех, кто проиграл в гонке – бывшие мелкие предприниматели, не пробившиеся в «боссы» мафии бандюганы, незадачливые политики. Для них наступившая экономическая и политическая стабильность оказалась губительной. Кто-то сумел пристроиться, кто-то нет. Народ? Старшие поколения давно перегорели, потеряв надежду и веру в лучшее. Им уже все безразлично. Сорокалетние отравлены таким скептицизмом, который разъедает их мозги и внутренности, почище любого алкоголя. А молодежь, до того рациональная и прагматичная, что может облапошить самого дядюшку Скруджа, четко разделилась на прожигателей жизни и узколобых «деляг» с биржевой сводкой вместо системы ценностей.


* * *

Коренные изменения произошли в журналистике. Во второй половине девяностых годов начался болезненный процесс перестройки внутренних отношений в журналистских коллективах. Творческое и личностное начала оттеснялись и уступали место эффективному администрированию, выстраиванию более или менее удачной рекламной стратегии, политическому заказу, интимным финансовым отношениям с региональной и муниципальной властью. Обилие молодых дипломированных журналистов, при резком ограничении творческой свободы (а под самый конец девяностых уже и свободы слова) привело к обезличиванию газетных и телевизионных материалов. Общественный статус журналиста, а вместе с ним и уровень оплаты его труда стремительно покатились вниз. «Четвертая власть» перестала быть таковой, поскольку цена слова тоже оказалась подвержена инфляции. Хотя, если быть точным, девальвировалось не слово вообще, а продажное слово. Существенная разница!


* * *

В редакции «Эпиграфа», как в заповеднике, царили достаточно либеральные порядки, напоминающие прежние времена. Коллектив был, в основном, женский. Газета имела большой по меркам Новосибирска тираж – более 12 000 экземпляров и распространялась, главным образом, по офисам коммерческих фирм; в открытую продажу шла совсем незначительная часть. На плаву она держалась за счет рекламного издания «Мегаполис». Кроме того, в «Эпиграфе» регулярно публиковали и публикуют до сих пор официальную информацию из областной налоговой инспекции, что делает газету незаменимым справочником для всех новосибирских бухгалтеров, которые и составляют до половины постоянных ее читателей.

Теснота – большинство сотрудников редакции ютились в одной комнате - воскресила в моей памяти эпоху «Новосибирских новостей». Но я был уже не тот человек. Время воспитало во мне привычку полагаться только на свои силы и звериную настороженность к людям. Коллективизм, как уникальное явление советского периода нашей истории умер. Отношения, которые складываются теперь между сотрудниками частных кампаний (редакции газет не исключение) уже имеют принципиально другую основу.

Но тут, к счастью для себя, я открыл уникальные возможности новых технологий. Интернет и сотовый телефон – вот что перевернуло работу журналиста в конце девяностых! Оказалось, мне совсем не обязательно теперь приезжать каждый день на работу, сидеть там с утра до ночи и поневоле участвовать в жизни коллектива. Здороваться, улыбаться, проявлять интерес к чужим делам, вступать в ненужные разговоры, обрастать лишними обязательствами и против своего желания втягиваться в борьбу амбиций, эгоистических устремлений – все это теперь было не обязательно! Даже деньги получать можно через банк на пластиковую карту, не занимая очередь в бухгалтерию…

Я был в восторге от новых перспектив. Очень быстро я понял, что могу без особого напряжения работать не в одном, а в двух или даже трех изданиях, что значительно расширяло область профессионального роста. Жесткие тематические рамки, установленные в «Эпиграфе», меня душили. Поэтому, не успев обжиться на новом месте, я тут же начал искать пути к возврату в политическую журналистику, интересовавшую меня по-прежнему очень сильно.


* * *

Осенью 2002 г., оставаясь штатным сотрудником «Эпиграфа», я занял должность руководителя отдела политики «Новосибирских новостей». К тому времени газета влачила жалкое существование. По хорошему, Андрей Каменский должен был ее ликвидировать или продать еще лет пять назад, но то ли из сентиментальных чувств, то ли из других неведомых мне соображений он продолжал финансировать «Новости» в убыток себе. Я прекрасно понимал, что газета утратила престиж в глазах читателей, властей, политиков и бизнесменов. Но там еще писали Виктор Антропов и Александр Скляренко. Какой-то шанс, пусть небольшой, восстановить репутацию издания существовал. Главным же аргументом стала возможность работать в условиях почти полной творческой свободы. Я чувствовал себя на пике формы, когда жизненный опыт и профессиональное мастерство достигли точки равновесия. Думаю, в 2002 году в Новосибирске я был самым свободным и независимым журналистом из всего нашего профессионального цеха. Перелистывая подшивку «Новостей» за то время, что успел в них проработать, я испытываю чувство глубокого удовлетворения. В то время никто в городе уже не смел писать так, как писал я…

* * *

Две тысячи второй год был последним перед очередными выборами губернатора Новосибирской области и выборами в Государственную Думу. Поэтому уже с осени началось оживление предвыборной активности. Но, прежде чем я приступлю к рассказу о событиях, в которых принимал непосредственное участие, стоит прокрутить пленку истории немного назад.

В декабре 1999 г. – январе 2000 г. состоялись выборы губернатора Новосибирской области, приведшие к смене власти. Муха проиграл уже в первом туре, что стало большим сюрпризом едва ли не для всех аналитиков и штабистов, занятых в той кампании. Это сейчас, как говорится, задним числом, его поражение выглядит закономерным. А тогда все находились в шоке. Не известно, как сложилась бы ситуация, выйди Муха во второй тур. Но после его поражения соперниками во втором туре неожиданно для себя оказались Виктор Толоконский и Иван Стариков, чьи штабы до этого координировали свою работу и, по крайней мере, частично финансировались из одного источника.

Победу, в конечном счете, завоевал Толоконский с небольшим перевесом в двадцать одну тысячу голосов. Но, при этом он катастрофически проиграл Старикову во всех сельских районах и городах области, кроме Новосибирска! И даже здесь, в Новосибирске, в городе, которым он руководил более шести лет, преимущество Толоконского над Стариковым оказалось менее 30%! Я напоминаю это для того, чтобы читателю стала более понятна та непростая ситуация, в какой Виктор Толоконский принимал власть. Больше половины активных избирателей его не поддержали на выборах. Село вообще, можно сказать, приняло его штыки. В Новосибирске позиции Толоконского, казавшиеся до этого очень прочными, вдруг пошатнулись. Горожане – что там ни говори, народ проницательный – говорили между собой, что вот-де был Толоконский хорошим мэром, а теперь из карьеристских соображений захотел стать губернатором и бросил Новосибирск!

Итоги голосования, далеко не блестящие для нового губернатора, были им учтены. Четыре последующих года Толоконскому пришлось доказывать селянам, что он не хуже, а, может быть, и лучше Мухи заботится об их благополучии. Для этого ему пришлось ощутимо залезть в бюджет Новосибирска, но ответственность формально ложилась не на Толоконского, а на Владимира Городецкого, «не сумевшего» защитить интересы горожан. Говоря высоким пушкинским слогом, «достигнув высшей власти», Виктор Толоконский не нашел ни покоя, ни удовлетворения. Все последующие пять лет (вплоть до выборов Областного совета 2005 г.) он вел ожесточенную борьбу за то, чтобы эту власть укрепить и удержать в своих руках.


* * *

В ходе избирательной кампании 1999 г., Виктор Александрович принял на себя тяжелые обязательства перед финансовыми спонсорами и чувствительно задел интересы тех, кого эти спонсоры хотели бы вытеснить из бизнеса. Главным образом, это касалось борьбы за контроль над Новосибирским электродным заводом (НоВЭЗ). При Мухе фактическим владельцем завода была компания СУАЛ. С приходом к власти Виктора Толоконского администрация области добилась передачи оперативного управления в руки новой дирекции, представляющей интересы компании «Энергопром», за которой, по слухам, стояли небезызвестные дельцы алюминиевого бизнеса, братья Черные. Руководство СУАЛ, разъяренное таким поворотом событий, объявило Толоконскому войну. И, первым делом, постаралось выбить из-под губернатора контроль над Областным советом на выборах 2001 года.

Для этого СУАЛу потребовались надежные союзники. Они нашлись в лице новосибирских коммунистов и амбициозного директора обувной фабрики «Вестфалика» Михаила Титова. Позиции КПРФ тогда были очень сильны в Новосибирской области и при хорошей финансовой поддержке коммунисты могли рассчитывать на большинство в Совете, где по тем временам заседало сорок девять депутатов. А Титов, при надлежащей раскрутке, мог претендовать на роль спикера областного парламента и, в перспективе, бросить вызов Толоконскому на выборах губернатора в 2003 году.

Возможно, конкретные детали общего плана свержения Толоконского были несколько иными. Возможно, никакого цельного плана вообще не было. Я даю лишь общую реконструкцию событий, закулисная подоплека которых мне достоверно не известна. Во всяком случае, так это все выглядело со стороны. Специалисты Фонда «Сибирь-Форум», активно участвовавшие в предвыборной борьбе 2000 – 2002 гг. свидетельствуют, что Новосибирский Обком КПРФ в самом начале 2001 г. «вдруг (!) взял курс на конфронтацию с обладминистрацией» после того, как в течение года «послушно поддерживал инициативы В.А. Толоконского». Это восхитительное «вдруг» мне нравится больше всего!..

Губернатора, который был, конечно, в курсе планов оппозиции, охватила паника. Ничем иным я не могу объяснить нервный срыв Толоконского, который в 2001 г., выступая перед телекамерами, грубо дал понять, что лидеры Обкома КПРФ – Виктор Кузнецов и Владимир Карпов – с его точки зрения, больны на голову. Такого «ляпа» ни до того, ни после Тлоконский себе не позволял.

Напряжение усугубила промежуточная победа коммунистов на довыборах в Новосибирский Городской Совет, состоявшихся весной 2001 г. Власть пыталась торпедировать КПРФ созданием наспех слепленного блока «Коммунисты за народовластие» и другой мифической структуры «Рабочая партия России». Но в итоге коммунисты провели в Горсовет 8 депутатов, что позволяло им, привлекая депутатов-попутчиков, блокировать его работу при рассмотрении неудобных вопросов. Городецкий все же протащил своим заместителем главврача поликлиники № 27, Надежду Болтенко вопреки усилиям коммунистов избрать на эту должность второго секретаря Обкома КПРФ Анатолия Локтя. Но хрупкий баланс сил в Горсовете, дававший незначительный перевес администрации, в любой момент мог быть нарушен.


* * *

Сразу после летних депутатских каникул 2001 г. Владимир Городецкий внес проект увеличения доли оплаты населением тарифом за жилищно-коммунальные услуги до 60%. Еще в 1995 году Правительство России приняло решение о постепенном переходе к стопроцентной оплате тарифов за жилищно-коммунальные услуги (ЖКУ) населением страны. Делалось это постепенно, чтобы не вызвать социальный взрыв. К примеру, в Новосибирске с 1996 по 1999 гг. Виктор Толоконский не увеличивал долю оплаты населением тарифов за жилищно-коммунальные услуги. Чего это ему стоило (вернее сказать, не ему лично, а бюджету города!), наверное, знает только сам Толоконский. Но, готовясь к борьбе за губернаторский пост, он понимал: другого пути обеспечить себе надежное превосходство над Виталием Мухой у него нет. Заметный рост платы за жилье и энергию похоронил бы все его политические виды.

А дальше произошло неизбежное. Став губернатором, Толоконский немедленно поменял точку зрения на вопрос о тарифах. Тяжесть этого решения пришлось взвалить на себя его преемнику на посту мэра Новосибирска - Владимиру Городецкому. Весной 2000 года, под давлением администрации, городской Совет изменил долю оплаты тарифов населением, повысив ее до 30%. Решение было мучительным и стоило депутатских мест многим членам Совета на выборах декабря 2000 г. и марта 2001 г. Всем было ясно, что это только первый шаг. Новосибирск болтался в числе «отстающих». Другие крупные города России к тому времени увеличили долю оплаты населением тарифов до 50% и выше. Федеральная власть, губернатор требовали от Городецкого решительных шагов, принося, так сказать, в жертву его собственный – очень небольшой – политический «капитал».

И вот, в августе 2001 г., Городецкий внес этот взрывоопасный проект на рассмотрение депутатов. Но, предлагаемый им двукратный рост тарифов был заведомо неприемлем для коммунистической оппозиции накануне выборов в областной Совет, которые должны были состояться в декабре 2001 г. Сессия Горсовета, проходившая 27 сентября, завершилась большим скандалом. Как только депутаты, лояльные власти, приняли «за основу» проект решения, Анатолий Локоть сделал резкое заявление:

- Мы твердо исходим из того, - сказал он - что рост тарифов должен соответствовать росту доходов населения. Эта позиция остается неизменной. Мы не можем участвовать в голосовании по этому вопросу и покидаем сессию. Извините.

Локоть поднялся. Вслед за ним поднялись депутаты-коммунисты и потянулись к выходу. Ушел и Александр Люлько, которого на выборах поддержала КПРФ. При отсутствии большинства (до большинства коммунистам не хватало трех голосов) уйти и лишить городской Совет кворума – оказалось единственным способом сорвать непопулярное решение. Вспыхнула первая «тарифная война».

* * *

Следующие два месяца – октябрь и ноябрь – на фоне травли, развернутой городскими средствами массовой информации, чиновники старательно выкручивали руки депутатам-оппозиционерам. Председателей комитетов, работавших на освобожденной основе, заставили написать объяснительную – почему они покинули сессию? Пригрозили, в случае повторного демарша, лишить их зарплаты! Александра Правду – инженера «Энергосбыта» - шантажировали увольнением с работы.

На октябрьской сессии Городецкий заявил, что раз депутаты не хотят принимать решение в таком виде, им придется голосовать за урезание статей расходов на медицину, здравоохранение и транспорт. Иных источников экономии мэр города, якобы, не видел. В Новосибирске начали демонстративно отключать на два-три часа электричество в детских садиках и жилых домах, сваливая всю вину за эти отключения на несговорчивых депутатов. Газеты пестрели заголовками: «Бюджет потерпел поражение!», «Замерзнем в угоду политике», «Катафалк для секретаря Обкома», «Коммунисты хотят, чтобы мы были больными неучами и ходили пешком!». На ноябрьской сессии голоса депутатов разделились поровну: 12 на 12. Решение опять не было принято…


* * *

Мало кто понимал, за всей этой шумихой и потрясанием политических бицепсов, чья воля развязала «тарифную войну» и из-за чего на самом деле разгорелся сыр-бор. Лишь те, кто знаком был с политической кухней достаточно глубоко, чувствовали железную руку профессионального кукловода, управлявшего событиями из мрака кулис.

Было странно – почему Городецкий поднял вопрос об изменении доли оплаты тарифов населением в августе, а не в декабре, когда Горсовет обычно рассматривает проект бюджета на будущий год? Никакой необходимости настаивать на этом решении, во что бы то ни стало, и срочно вносить изменения в бюджет 2001 года не было. Долг перед энергетиками в 144 миллиона рублей мэрия могла спокойно погасить, не поднимая тарифы для населения. А сами представители «Новосибирскэнерго» в течение всей тарифной войны хранили презрительное молчание. Отключения света, о которых в истерической тональности писала «Советская Сибирь» (газета, находящаяся на финансировании областной администрации) производились «не известно кем». Да и производились ли вообще?

Наконец, поведение Владимира Городецкого, не смотря на то, что формально он, а не кто-либо другой, положил начало «тарифной войне» - вызывало недоумение. На октябрьской сессии он, с необычайной легкостью, пошел на уступки коммунистам и согласился снизить долю оплаты тарифов населением с 60% до 50%. Депутат-коммунист Казак настаивал на 45%. Городецкий и против этого не сильно возражал. В ноябре, когда решение опять не состоялось, на лице Владимира Филипповича посторонние наблюдатели читали такую безмятежность, как будто вопрос, три месяца служивший поводом для общественной истерии, мэра Новосибирска вообще не занимает.


* * *

Влиятельные и осведомленные люди в городе знали истинную подоплеку событий. Но ни один журналист, ни одна газета, ни один телеканал не сообщили об этом своим читателям и зрителям. Активным участникам событий это было не выгодно, а местные СМИ к тому времени полностью утратили свою и без того довольно призрачную «самостоятельность» и «независимость».

Истина же заключалась в том, что «тарифная война» стала одним из важных этапов борьбы команды Виктора Толоконского за сохранение власти. Как элемент общей пиар-кампании губернаторской команды, она была задумана и разработана под руководством «серого кардинала» области - вице-губернатора Алексея Беспаликова – чтобы дискредитировать КПРФ в глазах городских избирателей. Чиновники новосибирской мэрии, во главе с самим мэром, были только инструментами в руках подлинного вдохновителя и организатора «тарифной войны». До этого – в течение года (с весны 2000 до весны 2001 г.) областная администрация исподволь натравливала новосибирские СМИ на Городецкого, чтобы у того, не дай бог, не возникла шальная мысль начать самостоятельную политическую игру. И вот теперь, когда Городецкому все стало окончательно ясно, его, очевидно, «попросили» исполнить отведенную ему роль в сценарии выборов, написанном политтехнологами Беспаликова.

Роль была рискованная, как и сам сценарий. Вопрос о повышении доли оплаты коммунальных тарифов жителями Новосибирска, спровоцировавший первую «тарифную войну», был обоюдоострым. Никто не сомневался в том, что после выборов коммунистическая фракция в Горсовете легко утвердит это решение. Чем-чем, а умением подыгрывать власти в таких вопросах коммунисты овладели до тонкостей. Один депутат неожиданно «заболеет», другой нарушит «партийную дисциплину» - и готово дело! Издержки спишут на «антинародный режим», а к следующим выборам избиратели опять все забудут и пойдут голосовать за КПРФ.

Замысел политтехнологов, нанятых областной администрацией, в том и состоял, чтобы еще в ходе избирательной кампании раскрыть людям глаза на двойную игру коммунистов. Загнанные в угол инициативой мэрии, они понимали, что все пути к отступлению отрезаны. Утвердить предложение Городецкого и повысить тарифы – значит, капитулировать и потерять лицо перед избирателями. Бороться против этого решения, при отсутствии большинства в Совете, можно было только прямым бойкотом. Кузнецов и Локоть решились на бойкот и на срыв сессии. Но власть, ожидавшая такого развития событий, ответила им невиданной по масштабам информационной атакой. Контролируя почти все пространство масс-медиа, команда губернатора, как ей казалось, ничем не рисковала.

Однако, это была только иллюзия всесилия. Жителям города, вообще говоря, наплевать – что пишут в газетах и говорят по телевидению, когда дело касается тарифов. Никто и никогда не хочет платить больше за то, за что платит в данный момент меньше – это социальная аксиома. Вот почему я назвал этот вопрос обоюдоострым. Позиция коммунистов была заведомо более выигрышной и только подавляющее информационное превосходство власти оправдывало рискованный сценарий политтехнологов. Похоже, команда губернатора это понимала и, не надеясь вообще «зачистить» областной Совет от представителей КПРФ, бросила все силы на то, чтобы не допустить туда конкретных кандидатов оппозиции. Речь шла о первом и втором секретарях Обкома КПРФ Викторе Кузнецове и Владимире Карпове, о гендиректоре «Вестфалики» Михаиле Титове и о бывшем генеральном директоре «Новосибирского электродного завода», представлявшем интересы компании СУАЛ, Сергее Кохановском.


* * *

В Бердске, где баллотировались Кузнецов и Карпов, власть развернула настоящий информационные террор. Тогда впервые команда политтехнологов из фонда «Сибирь-форум» прибегла к такому неординарному предвыборному ходу как раздача избирателям видеокассет с записью документального фильма, дискредитирующего двух коммунистических лидеров области. В фильме рассказывалось об их высоких зарплатах, о служебных машинах, медицинском обслуживании – как будто всем этим не пользовались другие депутаты и чиновники обладминистрации. Карпову «прилетело» за купленную в элитном доме квартиру, что должно было свидетельствовать о его моральном разложении и «отрыве от масс». Типичный прием власти – сначала что-то дать человеку, а потом этим же его шантажировать.

Никогда не испытывая симпатии к КПРФ как политической силе, я с особенной брезгливостью относился к некоторым ее лидерам, погрязшим в политиканстве, коррупции, торговле депутатскими местами, принципами и беззастенчиво наживавшимся на доверии простых людей. И, говоря по совести, я был уверен тогда, что Кузнецов и Карпов получили по заслугам.


* * *

Битвой титанов стали выборы на округе № 39 в Ленинском районе, где баллотировались генеральный директор строительной кампании «Сибирь» Виктор Червов и выдвинувшийся от КПРФ генеральный директор обувной фабрики «Вестфалика» Михаил Титов. По оценкам знающих людей каждый из них потратил на той кампании порядка семи – восьми миллионов рублей. Мотивы Титова были понятны. Видимо, уже зимой 2001 г. он готовился бросить вызов Толоконскому на губернаторских выборах и депутатский мандат был бы ему необычайно полезен в этом деле.

Ну, а Червов, как я думаю, замаливал старые грехи перед губернатором. Дело в том, что на выборах в 1999 году он выступил с резкой и во многом несправедливой критикой деятельности Виктора Толоконского на посту мэра. А когда тот все же победил Виталия Муху, «принципиальный» депутат не постеснялся вылезти на трибуну с предложением наградить Толоконского каким-то государственным орденом. К нему примкнула еще одна «жертва» собственной недальновидности – Николай Мочалин. Лопаясь от желания угодить Мухе, сей народный избранник вылил тогда на голову Толоконскому целый ушат помоев, густо замешанных на бытовом антисемитизме. Более отталкивающую роль трудно себе представить, но Мочалин сам назвался груздем и полез в кузов. И после губернаторских выборов, кляня себя и расталкивая толпу «преданных без лести», он бросился в первые ряды – обдувать пылинки с ботфорт нового административного светила.

Думаю, Виктора Александровича трудно чем-то удивить, но тут, кажется, даже он растерялся. Впрочем, быстро придя в себя и оценив юмор ситуации, Толоконский приласкал обоих штрафников. Огромное наследство, полученное им от Мухи, нуждалось в людях, наделенных таким редким талантом. Всегда найдется, наверное, думал он, подходящее для них дело. Вот для Червова дело нашлось в декабре 2001 года – победить Титова или умереть (образно говоря). Причем, как я подозреваю, и триумф и «похороны» шли за свой счет! Разумеется, команда губернатора оказала Червову могучую организационную поддержку. Но, все равно, победа досталась ему дорогой ценой.


* * *

В поселке Линево Искитимского района, где находится «Новосибирский электродный завод», власть превзошла самое себя в деле очернения противника и административного давления на избирателей и членов избирательных комиссий. Но тут у чиновников вышел прокол. Чтобы наверняка обезопасить себя от поражения, политтехнологи обладминистраци не нашли ничего умнее, как снять с выборов бывшего гендиректора «НоВЭЗ» Сергея Кохановского путем юридического крючкотворства и закулисных интриг. Негодование жителей Линево было таким сильным, что в день выборов 51% избирателей проголосовали «против всех» и выборы не состоялись. Через пол года Кохановский победил, набрав более 47% голосов и триумфатором «въехал» в областной Совет.


* * *

Неудача в Линево оказалась для администрации области единственным темным пятном на итогах выборов. Команда губернатора торжествовала. Коммунистическая фракция в областном Совете численно уменьшилась ненамного, но ее удалось обезглавить. Поражение на выборах явилось неожиданным и страшным ударом для Виктора Кузнецова и Владимира Карпова, который их окончательно сломил. Власть показала лидерам оппозиции место и, просеменив лапками, те молча свернулись, где им было указано. КПРФ, как активная сила антигубернаторской коалиции перестала существовать. Сразу после Нового года Городской Совет втихаря утвердил предложение мэрии довести долю оплаты тарифов населением до 60%. И даже мышь не пискнула!..


* * *

Тем временем состав депутатов городского Совета изменился благодаря двум трагическим событиям. Умер депутат Мельников – один из тех, лояльных власти избранников, на кого опирался Городецкий в Совете. А 26 августа на даче родителей был расстрелян из автомата депутат Анатолий Карпунин (известный в определенных кругах под кличкой «Карпуня»). За две недели до убийства возле элитного дома № 100 по Красному проспекту, где жил Карпунин, был обнаружен припаркованный легковой автомобиль, начиненный взрывчаткой, горючим веществом и железными гайками. Взрывное устройство было радиоуправляемым. Перепуганный Карпунин заявил, что его хотят убить, но показаний не дал, а предпочел скрыться. Киллер выследил его местонахождение и притаился на соседнем дачном участке, дожидаясь, когда Карпунин пойдет в туалет. Там то, возле классической деревянной будки, его и настигла смертельная очередь из автомата Калашникова.

Городецкий потерял в Совете два голоса, а удельный вес фракции коммунистов, соответственно, возрос. Тут, казалось бы, и навалиться на власть – поднять вопрос о личности заместителя председателя Совета, переделить посты председателей комитетов, вернуться к ряду законодательных инициатив, не прошедших утверждение. Но куда там! Присмиревшие «вожди» народных масс помалкивали в тряпочку, боясь рот лишний раз открыть, чтобы не навлечь на себя гнев чиновников! Им было не до того…

Внутри областной организации КПРФ началась борьба между теми, кто решил окончательно «лечь под власть» и теми, кто все еще отказывался торговать политическими убеждениями и принципами. Раньше Обком КПРФ избавлялся от таких людей достаточно легко. Умение манипулировать большинством у лидеров партии осталось еще с советских времен. На выборах 2000 – 2001 года из списка КПРФ неожиданно «исчез» Сергей Зиновьевич Саночкин, оказавшийся чересчур принципиальным и неудобным для «триумвирата» в лице Кузнецова, Карпова и Локтя. Но теперь ситуация усугублялась наличием в рядах внутрипартийной оппозиции сторонников Михаила Титова. Обладая финансовой независимостью, Титов и часть партийных функционеров, примкнувшая к нему, стремились переизбрать руководство Обкома КПРФ, погрязшее в политиканстве. Такова была расстановка сил к осени 2002 года, когда я стал редактором отдела политики «Новосибирских новостей» и разразилась вторая «тарифная война».


* * *

Чиновники мэрии действовали в этот раз без спешки и старались не нагнетать панику. Ведь у Городецкого теперь не было большинства в Совете. Вопрос о тарифах всплыл при обсуждении проекта бюджета города на 2003 год. В проекте предусматривалось поднять долю оплаты тарифов за коммунальные услуги для населения с 60% до 80%. Это было на десять процентов меньше, чем требовала федеральная власть, установившая нижнюю планку для муниципалитетов и регионов на уровне 90%. Администрация области в бюджет 2003 г. заложила федеральную норму. Но, понимая всю тонкость ситуации (предвыборный и выборный годы!) Виктор Толоконский позволил для жителей Новосибирска сохранить 80% и – невиданное дело! - обязался покрыть разницу из областного бюджета. Городецкий объявил об этом на сессии Горсовета, как о личном достижении.

Руководство Обкома КПРФ, утратив окончательно волю к сопротивлению, понимало, что голосовать придется. Нужно было, однако, сохранить лицо перед избирателями и перед теми членами партии, которые требовали решительных действий. Уступая давлению снизу, на ноябрьской сессии Горсовета коммунисты проголосовали против проекта бюджета 2003 года. Вместе с ними подняли руки «против» Александр Люлько, Лиана Пепеляева и Андрей Аникин. У коммунистов оказалось четырнадцать голосов против восьми! При таком перевесе чиновникам впору было делать себе харакири. Но Владимир Городецкий удивительно спокойно отреагировал на итоги голосования и предложил создать согласительную комиссию. В нее вошли от оппозиции коммунисты Локоть и Сулейманов и национал-шовинист Люлько. Накануне заседания комиссии, все трое договорились держаться и не уступать. Но когда Надежда Болтенко, заместитель председателя городского Совета, поставила на голосование проект бюджета с учетом повышения тарифов, Локоть и Сулейманов молча подняли руки «за». Не веря собственным глазам, Люлько поднял руку «против» - один из всего состава согласительной комиссии!


* * *

Вечером того же дня Пресс-центр мэрии разослал по всем СМИ победную реляцию, сообщая, что «тарифная война» окончена и бюджет 2003 года фактически принят. Поддавшись желанию пнуть напоследок лежачего, сотрудники Пресс-центра допустили большую глупость. Прочитав их меморандум, я тут же сел за компьютер и накатал статью, под названием «Тарифная политика Горсовета: почем принципы, товарищи?». Отбросив привычную журналистскую осторожность, я обвинил руководителей фракции КПРФ в том, что они просто-напросто продались чиновникам за деньги. В тот момент я не знал еще деталей произошедшего и мои обвинения строились на одних только догадках. В конце концов, договоренность между мэрией и Обкомом КПРФ могла иметь политический характер. И, как позже выяснилось, политическая составляющая там тоже была. Но чувство глубокого возмущения, под влиянием которого я писал статью, возобладало над рассудком и осторожностью.


* * *

Вторая «тарифная война», хоть и была недолгой, оставила грязные следы в подшивках газет и архивных записях. Как и год назад, местные СМИ открыли сезон «охоты на ведьм», топча и унижая депутатов, посмевших голосовать против повышения тарифов. Я оказался единственным журналистом в городе, который целиком и полностью был на стороне «протестантов». Слезливая демагогия чиновников, кивающих на федеральную власть и призывающих граждан «войти в их положение», надоела до тошноты. Как простой обыватель, я не мог приветствовать рост квартплаты. Как журналист, разбирающийся в вопросе, я прекрасно видел всю лукавую подоплеку энергетической и тарифной политики мэрии.

Рассуждая абстрактно, переход к 100% оплате тарифов населением, при условии сохранения социальных льгот для малоимущих, мог быть благотворен с разных точек зрения. Глубокий системный кризис всего жилищно-коммунального хозяйства России не оставляет места для сантиментов. Делать что-то надо и срочно! Однако, власть меньше всего озабочена преодолением системного кризиса. Ее главная забота – как можно быстрее снять с себя ответственность и обязательства по содержанию ЖКХ. А дальше – хоть трава не расти! Муниципальные чиновники, ближе всех стоящие к этой проблеме, и трясутся больше других. Надо было видеть – белое, как полотно - лицо Владимира Городецкого, когда на дворе стояли лютые морозы, ударившие в январе - феврале 2006 года! Понятное дело: одна крупная авария – и народ раскатал бы по кирпичику всю его административную богадельню! Сбросить скорее с плеч этот груз – перейти на стопроцентную оплату тарифов, ввести управляющие компании, спрятаться за спину Чубайса – вот заветная мечта всех чиновников. Они уверены, что потом – концов не найти! Кто виноват? А хрен его знает!..

Мне была понятна и близка позиция депутата Александра Таркова, ответившего на вопрос Татьяны Аасадчей, редактора «АиФ» на Оби» так:

- Я голосовал бы за повышение тарифов, если бы представители мэрии внятно объяснили нам, депутатам, как будут расходоваться вырученные от этого деньги. Но, поскольку мы не получили ни экономического обоснования необходимости повышения тарифов, ни концепции реформирования ЖКХ, я голосовал против.

Мне импонировала твердость Александра Люлько, Лианы Пепеляевой, Андрея Аникина, которые, не будучи коммунистами, голосовали против предложения мэрии. Воля избирателей в этом вопросе была для них совершенно очевидна и они всего лишь добросовестно ее выполняли. Вот почему двурушничество лидеров КПРФ, которые, имея подавляющее большинство в городском Совете, предали интересы своих избирателей, возмутило меня до глубины души.


* * *

Появление моей статьи переполошило руководство Обкома КПРФ. Районные функционеры и многие рядовые члены партии давно уже подозревали Кузнецова, Карпова и Локтя в том, что они торгуют политическим ресурсом КПРФ. Первое подозрение возникло на думских выборах 1999 года, когда Новосибирское отделение КПРФ отказало в поддержке Ивану Аничкину. Правда, Виктор Кузнецов, сославшись на авторитет Геннадия Зюганова, утихомирил страсти. Подозрение, конечно, осталось, но бросить прямое обвинение никто не решался.

На довыборах в городской Совет 2001 г. Обком КПРФ неожиданно выдвинул заместителя генерального директора завода «Сиблитмаш» Виктора Вязовых. Никаких политических оснований для этого не было, что и подтвердило дальнейшее поведение Вязовых, как самого надежного проводника влияния мэрии в совете. И, опять таки, дело сошло с рук.

Но скандал вокруг принятия городского бюджета не мог пройти без осложнений. Внутри новосибирских коммунистов уже отчетливо наметился раскол, а тут еще масла в разгорающийся огонь подлила моя статья! Какой бы маловлиятельной газетой не являлись «Новосибирские новости» в 2002 году, проигнорировать острую публикацию лидеры Обкома КПРФ не могли. Ведь я прямо и недвусмысленно обвинил их в коррупции – в том, что они берут деньги за голосование по тарифам!

Паника, охватившая после этого всех причастных к вопросу людей, разрешилась на декабрьской сессии городского Совета. Власть и лидеры коммунистов пришли к гнилому компромиссу: было решено до июля 2003 г. установить долю оплаты тарифов населением на уровне 70%, а во втором полугодии повысить ее до 80%. Часть коммунистов проголосовала «за», часть – «против».


* * *

А дальше началась комедия. Популярный в Новосибирске и раскрученный информационный сайт «ПолитСибРу», со ссылкой на анонимного работника мэрии, опубликовал сообщение о том, что «по итогам предновогодней сессии горсовета ряд лояльных депутатов, особо проявивших себя в деле повышения тарифов ЖКХ для населения, был отмечен новогодними подарками мэрии в размере 70 тысяч рублей». Моя догадка получила первое косвенное подтверждение. Когда на очередной пресс-конференции Городецкому задали вопрос по поводу этой информации, он сначала отказался ее комментировать, а потом назвал бредом. Ему не поверили. Уж очень все, как-то, складывалось – один к одному…

А спустя пару дней, Дима Тростников, политический обозреватель «Новой Сибири», взорвал «бомбу». Кто-то из близких к системе исполнительной власти людей передал в редакцию газеты копию распоряжения мэра № 2468-р от 25.10.02 о выделении из внебюджетных средств мэрии 230 тысяч рублей беспроцентной ссуды депутату Владимиру Алексееву. Эти деньги – подчеркивал Тростников – Алексеев получал именно как депутат, а не как директор школы. Распоряжение вышло в аккурат накануне начала обсуждения бюджета и, по мнению журналиста, «вызывало ощущение, что с оценками типа «полный бред» руководитель города явно поторопился!.

Статья Тростникова - «230 тысяч рублей депутату за красивые глаза» - опять таки косвенно, подтверждала мое обвинение и бросала длинную густую тень на фракцию КПРФ в городском Совете.


* * *

Окончание второй тарифной войны в декабре 2002 года, ознаменовавшееся громким скандалом и публичным обвинением ряда депутатов горсовета во взяточничестве, накалило и без того высокую атмосферу внутри региональной организации КПРФ. Ряд депутатов областного Совета обратился к мэру Новосибирска с официальным требованием дать справку обо всех денежных выплатах и ссудах, полученных депутатами горсовета за год. Мэрия, понятное дело, такой справки не дала.

Не успел заглохнуть шум вокруг декабрьских событий, как в феврале 2003 г. грянул новый скандал и опять с моим непосредственным участием. Горсовет назначил довыборы по двум избирательным округам - в Ленинском и Калининском районах, - депутатами от которых являлись умерший Мельников и убитый Карпунин. И хотя будущим депутатам работать предстояло всего один год (срок полномочий этого созыва горсовета истекал в марте 2005 г.), выборы привлекли большое внимание всех политически активных сил города.

Причин было несколько. Это первые выборы, которые должны были пройти по новому закону, существенно урезавшему сроки ведения избирательной кампании, а главное – возможности по размещению предвыборной агитации в СМИ. Кроме того, решался вопрос о политическом лице городского Совета. Если в обоих округах победили бы представители КПРФ, то коммунисты получали абсолютное большинство в горсовете. Наконец, в декабре 2003 года должны были состояться выборы в Государственную Думу и любая политическая активность шла на пользу партиям, намеревавшимся бороться за представительство в парламенте.

Неудивительно, что скромные довыборы в двух городских округах вдруг стали главным политическим событием весны 2003 года. Своих кандидатов на эти выборы выставили практически все крупные партии, кроме… КПРФ!

* * *

Когда начался процесс выдвижения кандидатов, неожиданно выяснилось, что два представителя КПРФ – Надежда Карлина и Владимир Лебедев – пойдут как независимые! Тут уж и самые наивные люди в полный голос заговорили о коррупции. Отвечая на ехидные вопросы журналистов, которые облепили его, как мухи, Анатолий Локоть, на голубом глазу, выдал первое, что пришло в голову – дескать, коммунисты не успели созвать областную конференцию и правильно оформить выдвижение своих кандидатов. Только человек, совершенно не знакомый с механикой партийной работы и, вдобавок, не способный логически мыслить, мог бы поверить этой грубой «залепухе»! Нет ничего проще, как созвать партийную конференцию, установив очень высокую норму представительства. Если за норму взять одного делегата от десяти членов организации, то, конечно, могут возникнуть технические проблемы – как собрать такое количество людей, где разместить их, из каких средств оплатить проезд и т.п. Но при норме – один делегат от сотни членов организации – все технические трудности исчезают. Я не говорю уже о том, что дисциплина в КПРФ гораздо выше, чем в других партиях и если коммунисты не способны созвать конференцию, то кто тогда вообще на это способен?..

Короче говоря, всем было очевидно, что Локоть пытался делать хорошую мину при плохой игре. А смысл игры был понятен даже младенцу! Обком КПРФ не стремился получать большинство в горсовете! Ведь тогда ему пришлось бы взять на себя всю полноту ответственности за политику мэрии. Началось бы жесткое противостояние горсовета и администрации, которое могло завести его участников слишком далеко. На выборах в областной Совет власть уже показала свою мощь и готовность «ломать хребет» всем несговорчивым. Второй раз ни Кузнецов, ни Карпов, ни Локоть получить такой горький урок не желали. Впереди маячили выборы в Госдуму и союз с властью открывал лично для них гораздо более заманчивые перспективы, чем борьба за коммунистические идеалы…


* * *

В ситуации с довыборами и выдвижением партийных кандидатов меня возмутил даже не сам по себе факт закулисной сделки лидеров Новосибирского Обкома КПРФ с властью, - на то могли быть и более весомые резоны, чем банальная жадность или страх за свою шкуру. Отвращение вызывала наглая развязность, с какой люди, взявшие на себя ответственность представлять народные интересы, открыто и беззастенчиво куражились над теми, кто слепо и безрассудно им доверял!

- Кто продался? Кому продался? А докажи! А ты меня за руку ловил?..

Если перевести на обыденный язык – так, примерно выглядела реакция партийных бонз на вопросы журналистов и досужие толки в новосибирской политтусовке.

Как и в случае с тарифами, кроме частных пересудов и подозрений, не было никаких доказательств коррупции в руководстве Обкома КПРФ. Впрочем, какие здесь вообще могут быть доказательства? Только видеозапись переговоров и сам процесс передачи денег (если таковой вообще был) могли бы принять за доказательства, да и то оспорили бы в суде…

Но, как политический обозреватель, я считал необходимым назвать вещи своими именами. В статье «Поможет ли мэрии сделка с коммунистами?» я детально изложил все известные факты и, на основании этих косвенных данных сделал вывод, что в январе – феврале 2003 г. между представителями власти и руководством новосибирских коммунистов состоялся сговор. КПРФ не претендовала на большинство в горсовете, отказывала в поддержке Михаилу Титову на губернаторских выборах, взамен получая всестороннюю поддержку своих кандидатов на выборах в Государственную Думу и … денежную компенсацию. Что касается последнего, то, признаюсь, это было мое предположение, которое строилось на одной только оценке личных качеств некоторых представителей новосибирского Обкома КПРФ. Много лет наблюдая с журналистской скамьи за этими людьми, я даже мысли не допускал, что такую крупную операцию они провернули без материальной выгоды для себя!..

Кроме того, если бы договор с властью носил чисто политический характер, не было нужды его скрывать, по крайней мере, от своих же партийных функционеров. Собрали бы закрытую конференцию и прямо сказали делегатам – да, мы отказываемся от намерения завоевать большинство в горсовете, но взамен получаем такие-то политические выгоды. Вместо этого руководство Обкома КПРФ стало изворачиваться, врать, а кончило тем, что просто «кинуло» своих людей!

* * *

Не прошло и недели с момента выхода моей статьи, как самого сильного кандидата от КПРФ – Владимира Лебедева – избирательная комиссия сняла по суду. Основанием для такого жесткого решения послужила листовка, изданная его штабом, в которой Лебедев позиционировался, как «кандидат КПРФ», не имея на то формального права. История была темная и позволяла делать самые мрачные предположения. Никто не думал, что могла выйти случайная ошибка. Практически все крупные новосибирские издания отозвались на сандальный факт комментариями, более осторожными, чем мои, но близкими по сути.

Тем временем власть стянула на выборы две сильнейшие местные команды политтехнологов. В Калининском районе работали специалисты «Сибирь-Форума», под руководством Виктора Козодоя, а в Ленинском районе – команда политтехнолога Владимира Леонтьева. Победа, как и следовало ожидать в таких условиях, досталась двум кандидатам, поддержанным всей мощью административного ресурса.


* * *

Выборы не успели закончиться, когда против меня и газеты «Новосибирские Новости» были поданы два судебных иска - «об оскорблении чести и достоинства». Первый иск – по поводу моей статьи «Тарифная политика горсовета: почем принципы, товарищи?» – подал Анатолий Локоть, а второй – по поводу последней статьи – Виктор Егорович Кузнецов. Каждый требовал денежную компенсацию за «моральный ущерб» в размере 100 000 рублей…

Факт подачи судебных исков неожиданно вызвал громадный интерес не только в Новосибирске, но и в Москве. Едва ли не все местные и московские политические сайты разместили информацию об этом, а некоторые даже полный текст исков Локтя и Кузнецова ко мне. Конечно, с одной стороны, любому журналисту приятен шум вокруг его имени. Но, когда, выходя в интернет, я читал о «преследованиях журналиста Игоря Лихоманова», делалось немного стыдно.

К суду я готовился без душевных волнений. Собрал все публикации в местных газетах, написал тезисы к выступлению. Защищать меня взялся Петр Алексеевич Фисенко – известный новосибирский адвокат и политик. Три партии – ЛДПР, «Яблоко» и СДПР – заявили о готовности выступить свидетелями со стороны ответчика. Настроение портило только одно – редакция «Новосибирских новостей» отказалась меня защищать. Накануне суда Андрей Каменский заключил соглашение с истцом (Виктором Кузнецовым) и обвинения против газеты были сняты до начала слушаний! У меня не было иллюзий: поведение Андрея соответствовало нормам, сложившимся в новосибирских СМИ за последние годы. Никаких претензий лично к нему и затаенных обид у меня тоже не было. В конце концов, он защищал собственный карман! Однако, с точки зрения человеческих взаимоотношений и корпоративной журналистской солидарности это было большим свинством.


* * *

Незадолго до начала процесса у меня дома раздался телефонный звонок и незнакомый мужской голос попросил:

- Игорь Валентинович, я могу с вами встретиться? Это по поводу вашего суда с Кузнецовым…

- Извините, а с кем я говорю?

В трубке послышалось неловкое сопение.

- Лебедев… Ну, тот самый… кандидат по Калининскому округу…

Мы встретились на другой день. Лебедев оказался невысоким, интеллигентного вида, мужичком, розовевшим от смущения во все время нашего разговора. Видно было, что чувствует он себя неуютно.

- Понимаете, вы правильно написали. Я хочу помочь вам выиграть суд и расскажу, как все было…

А было, по его словам, вот как. Руководителем предвыборного штаба КПРФ назначили Вадима Агеенко – чернявого, худосочного типа, всегда вызывавшего у меня инстинктивную неприязнь и недоверие. Так вот, именно Агеенко, вопреки возражениям и протестам Владимира Лебедева настоял на издании листовки, из-за которой его сняли с выборов! Листовку отпечатали и распространили без согласия Лебедева, прекрасно отдававшего себе отчет, в юридической недопустимости называть себя «кандидатом КПРФ», когда формальной процедуры выдвижения не было!

Но это еще пол беды. Сославшись на сотрудника мэрии, имя которого я не буду здесь приводить, мой собеседник утверждал, что пресловутая листовка ходила по рукам чиновников, имевших отношение к выборам, до того, как она была отпечатана в типографии!

Вот теперь мне стало все окончательно ясно: провокацию задумали политтехнологи, трудившиеся по заданию власти, а выполнили ее руками самих лидеров местного отделения КПРФ. Гнусность этой сделки вполне характеризует ситуацию, сложившуюся внутри компартии к началу 2003 года.

Дослушав до конца моего собеседника, я было возликовал. Но, когда посмотрел ему в глаза, то понял - радоваться рано.

- Скажите, вы могли бы выступить как свидетель?

Покраснев теперь уже до самых кончиков волос, Лебедев, глядя в пол, ответил:

- Нет, не могу. Меня сразу же исключат из партии.

- Зачем же тогда вы мне все это рассказали?

- Если выиграете процесс, мы используем решение суда против Кузнецова! Это будет такая карта, которую он уже не сможет побить!..

Чувствуя, что меня подташнивает от «принципиальности» товарищей коммунистов, я поблагодарил информатора и поторопился уйти…


* * *

Не зная, какие у меня на руках карты, Кузнецов и Локоть, вероятно, чувствовали себя неуверенно. Борьба внутри новосибирской организации КПРФ развернулась нешуточная. Была вероятность, что кто-нибудь из особо нетерпеливых и обиженных членов партии, презрев партийную дисциплину, выступит на моей стороне. А, проиграв суд по такому поводу, можно было поставить себя под сокрушительный удар на очередной партийной конференции. В какой-то момент на сайтах выложили информацию, что Кузнецов и Локоть отзывают иски, но потом, после того, как за моей спиной заключили соглашение с адвокатом «Новосибирских Новостей», они опять передумали…

Дело в суде Центрального района вела энергичная дама-судья, озабоченная главным образом тем, чтобы не давать ни одной из сторон повода для апелляции. Выслушав Кузнецова, который лично приехал ради такого случая, потом меня, Ольгу Лесневскую и Петра Фисенко, дама вынесла решение, поразившее меня воистину соломоновой мудростью. Так как сторона защиты не предоставила ни одного бесспорного свидетельства сделки коммунистов с представителями власти, я был признан виновным в нанесении оскорбления Виктору Кузнецову. Но, поскольку судья, как разумный человек, понимала глубокую обоснованность косвенных доказательств моей позиции, она приговорила меня к возмещению судебных издержек в размере … десяти рублей.

Понятно, что ни Виктор Егорович, ни я после такого вердикта удовлетворения не почувствовали. Но оснований подавать на апелляцию у нас не было. Кузнецов боялся прослыть вымогателем – ведь, подай он на апелляцию, весь город загудел бы: дескать, мало ему победы в суде, он еще хочет нажиться за счет бедного журналиста! А у меня по-прежнему, кроме обоснованных догадок не было надежных доказательств и дополнительное разбирательство ни к чему все равно бы не привело…

Суд по иску Анатолия Локтя прошел уже после декабрьских выборов 2003 г., на которых Локоть победил и стал депутатом Государственной Думы. Новые горизонты, открывшиеся перед ним после крутого карьерного взлета, заставили потерять интерес к старым делам. В суд Локоть не приехал. Его представлял адвокат – молодая девушка, - очень старательная, но малоопытная. Вел дело другой судья, мужчина, полностью меня оправдавший по всем пунктам иска.