Geum.ru

Игорь лихоманов

Вид материалаДокументы

Содержание


Глава 7. Под флагом «черного» пиара
Подобный материал:
1   ...   8   9   10   11   12   13   14   15   ...   18

Глава 7. Под флагом «черного» пиара




* * *

Глубокой осенью 2003 г., в разгар очередной избирательной кампании в Государственную Думу, Галина Ивановна Стрельченко, депутат от «Единой России», захотела «неформально» встретиться с новосибирскими журналистами. Встреча проходила в «Пресс-клубе», а ее неформальный характер обеспечивали несколько бутылок вина, водки и стандартный набор закуси.

Громкий скандал с выдвижением Стрельченко в Заводском избирательном округе Новосибирска, где она победила на выборах 1999 г., уже набрал к тому времени полную силу. Руководство «Единой России» – что в Москве, что в Новосибирске – поддержало в ее округе владельца сети вино-водочных магазинов «Крепость» Эдуарда Кожемякина. Как член партии, Стрельченко обязана была подчиниться этому решению и отказаться от участия в выборах по одномандатному округу. Вероятно, Галина Ивановна согласилась бы уступить округ в обмен на проходное место в региональном списке «Единой России». Но тут выяснилось, что список уже плотно забит и проходные места в нем разобраны. Обиженная на весь мир партийная дама заявила, что – коли так - она выдвинется в Заводском округе, не смотря ни на что! В результате сложилась нелепейшая ситуация. За один депутатский мандат сражались два единоросса, что обрекало партию власти на неизбежное поражение в этом округе.

Благодаря скандальной подоплеке встреча со Стрельченко обещала быть интересной и журналисты заранее столбили под материал первые полосы и сюжеты в телевизионных новостях. Меня, кроме профессиональных целей, завлекло на ту встречу и простое человеческое любопытство. Хотелось после долгого перерыва посмотреть на женщину, чей удивительный карьерный взлет был, отчасти, моих рук делом…


* * *

«Пресс-клуб» находился тогда в самом центре города – на улице Орджоникидзе, через дорогу от Оперного театра. Входя с улицы, посетитель попадал в маленький холл с барной стойкой. Справа при входе - платяная ниша, где вечно не хватало вешалок для верхней одежды, а налево – небольшой зал для пресс-конференций. Раз, а то и два в неделю тут выступали местные и заезжие политические «звезды». Журналисты очень скоро привыкли к бесплатному сыру, и, по-моему, совсем забыли, что их, как и волка, кормят ноги. Впрочем, уютная обстановка и легкая атмосфера, созданные хозяевами «Пресс-клуба» - делали его посещения вдвойне приятными.

Я пришел на заявленную встречу чуть раньше. Народ еще только собирался в зале, размещаясь в нем по классическим законам социальной дифференциации. Мэтры журналистики (или считающие себя таковыми) легко и непринужденно усаживались за накрытый стол, всем своим видом демонстрируя причастность к сливкам профессионального сообщества. Те, кто поскромнее, жались к стеночкам. Без долгих церемоний, самовольно причислив себя к «мэтрам», я бухнулся в самый центр пиршества, распугав при этом стайку дам за-бальзаковского возраста…


* * *

Стрельченко не вошла, а будто вплыла в своей роскошной шубе. Длинный ворс неведомого зверя переливался жирными блестками и стоял дыбом. Сама хозяйка этого пушного чуда лоснилась дородством, богато оплаченной красотой и свежестью кожи, суперэлитной косметикой, лаками, духами, – короче говоря, всем тем, что дала ей беспечная и безбедная депутатская жизнь за четыре долгих и счастливых года. Встретив один раз ее блестящий и абсолютно пустой взгляд, я старался больше не смотреть ей в лицо. За время, что мы не виделись, Галина Ивановна слегка располнела. Но это внешнее изменение было едва заметным на фоне бьющего в глаза душевного опустошения, произведенного незаслуженным и невыстраданным жизненным успехом. В этот момент я впервые почувствовал укоры совести…

Началась пресс-конференция. Скользнув по мне, сидящему напротив, мимолетным «зайчиком» от лакированной пуговицы зрачка, Стрельченко неуловимо затуманилась лицом, как бы вспоминая, – где она могла видеть эту физиономию? Похоже, вспомнила и затуманилась еще больше. Тут как раз речь зашла об организации ее предвыборного штаба. Кто-то из журналистов, торопливо прожевывая бутерброд с красной икрой, задал вопрос:

- Галина Ивановна, а кто будет делать вашу кампанию – москвичи или новосибирцы?

- Только не новосибирцы! - последовал ответ, – Хватит с меня этих зазнаек…

Еще один, брошенный в мою сторону косой «зайчик», не оставлял сомнений в адресате ее последнего замечания. Откинувшись на спинку стула и потягивая дешевое красное винцо, я задумчиво смотрел на лепечущую вздор депутатшу. На самом деле – думал я - она ничуть не изменилась. Просто те недостатки личности, которые четыре года назад маскировались придуманным и навязанным ей образом, теперь выперли наружу. Меня охватила такая неловкость, как будто Стрельченко сидела перед нами совсем голая…


* * *

За четыре года до этой пресс-конференции, в августе 1999 года, в моей крохотной комнатке девятого общежития НГУ собрались: Андрей Поздняков, Юрий Терентьев, Дмитрий Рукавишников и Александр Коломиец. С Андреем я познакомился месяца за два до того. Весной он окончил университет и теперь работал помощником у Кибирева. Начитанный, самолюбивый, типичный выпускник НГУ со всеми плюсами и минусами, Андрей проникся ко мне уважением, узнав, что я одолел в свое время две-три книги по социологии, чтимые нынешним поколением студентов. Терентьев и Рукавишников представляли рекламную фирму «Информос», которую тем летом Кибирев нанял в свой избирательный штаб. Он собирался баллотироваться в Государственную Думу по Искитимскому избирательному округу, депутатом от которого была Любовь Швец.

Выпускники матфака НГУ, окончившие университет на несколько лет раньше меня, Терентьев и Рукавишников еще в студенческие годы увлеклись далеким от математики творчеством в «Конторе братьев Дивановых» (КБрД). Это один из двух студенческих клубов, давший жизнь знаменитой команде КВН Новосибирского университета конца восьмидесятых – начала девяностых годов. Среди участников той команды были всем известные в наши дни шоумены – Татьяна Лазарева и Андрей Бочаров, не столь известные, но от того не менее талантливые Владимир Дуда, Валерий Мелехов, Александр Филюрин, Владимир Руднев. Мои новые знакомые писали тексты песен и сценариев для игр, над которыми хохотала тогда вся страна. Позже, как и некоторые другие кавээнщики, они перешли в рекламный бизнес.


* * *

Взявшись работать над имиджем Сергея Феодосьевича, ребята очень скоро поняли – в какую неловкую ситуацию они попали. Кибирев с большим трудом воспринимает чужое мнение. Он либо сразу его отбрасывает, либо перелицовывает на свой лад так, что от первоначального варианта ничего не остается. Это классическая проблема для всех людей, занимающихся избирательными технологиями. Если кандидат обладает сильным характером (или он просто упрямец, не желающий никого слушать), у пиарщиков есть два варианта поведения. Они могут настоять на своем, рискуя потерять работу и деньги, либо отказываются от собственного мнения и тогда их деятельность утрачивает, вообще говоря, всякий смысл. Противоположная крайность, – когда кандидат настолько слаб и неуверен в себе, что полностью попадает в зависимость от своего штаба – по своим результатам не менее губительна, чем первая.

Как люди очень добросовестные, Терентьев, Рукавишников и Коломиец, не могли поступиться своим мнением. Но и потерять заказ они тоже категорически не хотели. Тогда Андрей Поздняков предложил им встретиться со мной – человеком, который лучше всех знал Сергея Феодосьевича и мог посоветовать что-то разумное. Увы, наш разговор, похоже, дал обратный результат. По крайней мере, в конце сентября все они, включая и Андрея Позднякова, ушли из штаба Кибирева, который начал работать с группой «Май» из Екатеринбурга. Заезжие гастролеры, быстро прокутили не малый, как легко догадаться, аванс и удрали восвояси. Так Сергей Феодосьевич оказался без пиарщиков и с того времени, проникшись отвращением к людям этой профессии, все свои избирательные кампании - от и до – начал разрабатывать сам.


* * *

«Развод» с Кибиревым произошел в тот самый момент, когда руководство Авиакомпании «Сибирь» приняло окончательное решение выдвигать по Заводскому избирательному округу Галину Стрельченко. Я до сих пор теряюсь в догадках, – почему выбора пал именно на нее? Вплоть до сентября 1999 г. Галина Ивановна не имела ровным счетом никакого отношения к Авиакампании. Всю жизнь она занималась торговлей – сначала в государственных предприятиях, а потом в коммерческих.

Понятно, что «Сибирь» - в то время далеко не самая крупная из российских авиакомпаний, - нуждалась в лоббистах, которые через Думу могли бы влиять на правительство. Например, утверждать новые, коммерчески выгодные, маршруты. Но, почему именно Стрельченко? Думаю, здесь имела место потрясающая женская интуиция супруги руководителя Авиакомпании, Натальи Филевой, взявшей на себя управление избирательным штабом. К слову сказать, она была беременна и, не смотря на это, все три месяца – сентябрь, октябрь и ноябрь - железной рукой вела Стрельченко к победе...


* * *

«Информос», еще до начала выборов, консультировал Авиакомпанию «Сибирь» по вопросам рекламы. Многие, наверное, до сих пор понят рекламный ролик «О чем думают самолеты?», который крутили по «ящику» с середины лета. Удачный дебют решил вопрос о выборе креативной команды. Так Терентьев, Поздняков, Рукавишников и Коломиец попали в штаб Стрельченко. Формальным лидером у них был директор «Информоса» Алексей Алексеев – сын академика Алексеева, директора «Вычислительного центра» Академгородка. Неформальное лидерство принадлежало Терентьеву…


* * *

Когда политтехнологам представили кандидата – они ахнули. Нет, с внешней стороны Галина Ивановна производила вполне приятное впечатление. Только вот к общению с избирателями на общегосударственные темы была совершенно не готова. За считанные дни ее следовало научить разговаривать с людьми и отвечать на их вопросы так, чтобы народ не впадал в буйство и не крутил пальцем у виска. Задача казалась неразрешимой. Но тут ребятам помогли университетская подготовка и умение мыслить творчески. Собственно говоря, что требовалось от кандидата? Ей не нужно было знать все на свете и разбираться во всех вопросах - от внешней политики до жилищно-коммунального хозяйства, в котором вообще, никто, похоже, не разбирается и никогда не разберется. Все, что от нее требовалось – это запомнить несколько демагогических рассуждений и научиться их убедительно выдавать за «идущие от сердца», «выстраданные» всей душой мысли. Конечно, этого тощего багажа не хватило бы и на пол часа разговора с избирателями. Но если научиться любой вопрос на любую тему сводить к двум – трем базовым тезисам, то можно легко выпутаться из трудного положения. Как только решение было найдено, потребовалось определить тот самый короткий перечень тезисов и обучить кандидата соскальзывать к ним с любого заданного вопроса.


* * *

На бумаге это выглядело красиво. Проблема заключалась только в том, что базовые тезисы – это, собственно говоря, и есть предвыборная программа кандидата. И, для начала, ее надо было хотя бы сочинить. Никого не удивляла абсурдность самой идеи «сочинения» политической программы для человека, который баллотируется в Государственную Думу. На выборы 1999 года валом повалили представители молодого российского бизнеса, для которых политика казалась темным лесом. Им было совершенно безразлично – что говорить и обещать своим избирателям. Ради заветного мандата, дающего право на депутатскую неприкосновенность и широкие возможности лоббировать свои интересы во властных структурах, они готовы были пообещать Луну с неба. Увеличить пенсии? - легко! Поднять зарплату бюджетникам? – нет проблем! Обеспечить рост производства? – да, без базара! Построить социализм в отдельно взятом избирательном округе? – мамой клянусь, будет сделано!..

Кто-то из политических кукловодов, - не один же Березовский это выдумал! - чутко уловив господствующий дух времени, широко распахнул ворота Госдумы для толпы «новых русских», только вчера стянувших с себя золотые цепи и дурацкие малиновые пиджаки, делавшие их похожими на клоунов. Толпу кандидатов построили «свиньей», во главе с тремя «богатырями» - министром Шойгу, борцом Карелиным, ментом Гуровым - и обозвали всю эту стыдобу политическим движением «Единство». Следует подчеркнуть, что в тот момент «Единство» еще не являлось партией власти, Путин еще не был президентом, а основная масса региональных чиновников льнула к примаковско-лужковскому «Отечеству».

«Единство» создавалось второпях и никакой политической программы у него по началу не было. Только в ноябре по регионам разослали тоненькую брошюрку с чем-то вроде программы. А до того времени каждый кандидат сам выкручивался, как мог. Точнее сказать, за него выкручивался избирательный штаб. Вспоминая сейчас какие программные лозунги были написаны для Стрельченко, можно с ума сойти. Как, например, вам покажется требование национализировать всю нефтедобывающую отрасль? По-моему даже коммунисты в то время попадали бы со стульев от страха, если бы ляпнули что-нибудь похожее…

- Ничего, пипл схавает! - любил говорить Леша Алексеев.

Эта его присказка мне тогда страшно нравилась своей циничной выразительностью.


* * *

Когда, в результате мучительных поисков, программные принципы легли на бумагу, началось самое трудное. Надо было научить Стрельченко пользоваться хитрой шпаргалкой, чтобы переводить разговор с любой темы на заранее подготовленные вопросы по принципу: в огороде бузина, а в Киеве дядька. Саша Коломиец разработал что-то вроде логического алгоритма, названного попросту «Игрушкой», и засадил Галину Ивановну за тягомотную работу по ее изучению и запоминанию. Стрельченко безропотно выполняла все, что от нее требовали под бдительным оком Филевой и Михаила Кошмана – одного из топ менеджеров «Сибири».

Тем временем Алексеев, Терентьев и Рукавишников бились над разработкой имиджа Стрельченко. Первым делом ее нарядили в летную форму. На хорошо отретушированных фотографиях она выглядела потрясающе! Но этого было недостаточно. Ребятам не давал покоя вопрос – как никому не известную тетку, не умеющую говорить, не разбирающуюся ни в одной проблеме, с базовым образованием техникума советской торговли за два месяца превратить в личность государственного масштаба? Да еще такую, за которую народ пойдет голосовать «сердцем», поскольку, имея голову на плечах, голосовать за Стрельченко никто бы, разумеется, не стал!

Если я не ошибаюсь, Пелевин в 1999 году еще не написал свой знаменитый «Дженерейшн Пи», ставший потом библией российских пиарщиков. Но виртуальные избирательные технологии, позаимствованные нами с Запада, применялись уже вовсю. У креативного штаба Стрельченко, собственно говоря, и выхода иного не было, кроме использования виртуального образа кандидата. Пускать ее в народ, даже с учетом предварительной обработки и обкатки на «Игрушке», было слишком опасно.

Конечно, у Стрельченко имелся такой «локомотив», как «Единство». И многие потом говорили, что она-де победила на выборах 1999 г. только благодаря поддержке «Единства». Но в действительности это было не совсем верно. Спору нет, по телеканалам целыми днями крутили рекламу нового «политического» движения. Да и у нас в Новосибирске «Единство» представлял трехкратный олимпийский чемпион Александр Карелин, портрет которого, усыпанный наградами, красовался на коробках фруктовых соков марки «Чемпион». Однако, помимо плюсов, были и минусы. «Единство», как я уже говорил, придумали второпях. У «движения» не было никакой программы и по многим позициям оно уступало давно сложившимся политическим партиям типа КПРФ, «ЯБЛОКА», СПС, «Отечества». Авторитет президента Ельцина был близок к нулю, только началась вторая Чеченская война, Путин был всего лишь премьер-министром и не набрал еще должного рейтинга, чтобы всерьез влиять на исход кампании.

Напомню, что выборы 1999 г. не были триумфальными для «Единства». Только потом, после слияния с «Отечеством», оно получило контрольный пакет в Думе. Избиратели, привлеченные рекламой, готовы были голосовать за список «Единства», но в одномандатных округах ситуация была совершенно иная. Здесь реклама «Единства» работала значительно слабее, за исключением Заельцовского округа, где выдвигался сам Александр Карелин. А в Заводском округе, где шла Галина Стрельченко, фигура Карелина воспринималась неоднозначно.

* * *

Из сказанного ясно, что как бы не раскручивали «Единство» и Карелина по городу, в кампании Стрельченко это был не главный козырь. Просматривая в десятый раз рабочие записи «биографии» Галины Ивановны, Юра Терентьев придумал идею, которая стала ключевой во всей дальнейшей работе креативного штаба. Он предложил «сшить» виртуальный образ Стрельченко на основе образа героини фильма «Москва слезам не верит». В этом фильме Вера Алентова сыграла роль женщины, которая «сделала себя сама», пройдя через всю гнусность и грязь советской эпохи, но, воспользовавшись и тем лучшим, что дал людям новый общественный строй. Популярность фильма среди людей среднего и старшего возраста била все рекорды. Причем, образ главной героини был одинаково симпатичен как женщинам, так и мужчинам. Дочь Алентовой – Юлия Меньшова – была ведущей популярной телепередачи «Я сама», имевшей четкую сюжетную привязку к фильму «Москва слезам не верит». Оставалось только договориться о совместной работе в рамках предвыборной кампании Стрельченко. Для Авиакомпании «Сибирь» это не составляло проблемы…


* * *

Как только «виртуальный образ» Галины Ивановны был в теории окончательно разработан, потребовалось транслировать его - через все доступные средства массовой информации – в головы избирателей. Тут-то ребята и вспомнили обо мне…

Стояла глубокая осень. Снег выпадал и таял. Снова выпадал и снова таял. И точно так же, как этот снег, сыпались на меня, со всех сторон, заманчивые предложения поработать на того или иного кандидата. Первым пришло приглашение от руководителя строительной компании «Вираж-Юхос», - Начарова Сергея Ивановича. Мы были шапошно знакомы через Кибирева, который раз или два привлекал Начарова к своим трудно объяснимым проектам. Я уже много лет не был журналистом и очень удивился, когда совершенно незнакомый мне парень предложил поработать в штабе Начарова над газетными текстами. Удивился, но предложение принял.

Скоро выяснилось, что Сергей Иванович к деятельности своего избирательного штаба имеет косвенное отношение. Всеми делами там заправлял его сын – юноша богемного вида, с длинными гладкими волосами, как у дореволюционных артистов или художников. Для полноты сходства не хватало только бархатного черного берета и пышного банта на груди. Он был, кажется, архитектором по образованию. Излишне самолюбивый и самоуверенный, сынок Начарова имел слабое представление о технологии ведения предвыборных кампаний. Любое возражение он принимал как личный выпад против себя, а потому набрал в штаб людей непрофессиональных, которые мечтали об одном – хапнуть побольше денег и свалить по-тихому с этой лодки.

Сам же Начаров мне очень понравился. Невысокого роста, с совершенно седыми волосами, прямой и решительный на вид, он являл собой тип настоящего производственника советской эпохи. Простота, искренность в обращении, деловой подход к любой проблеме – все это очень импонировало и подкупало. Но мне, человеку со стороны, было видно и другое. Башку – я считаю - надо оторвать тому, кто втравил Начарова в эти выборы! С первых шагов было ясно: он даже близко не представляет себе – в какую сумму станет победа на Заводском округе (а именно здесь и выдвинулся Сергей Иванович). Кроме того, он – всей душой прикипевший к вопросам строительства – искренно недоумевал: почему идея создания большого аквапарка в Новосибирске не вызывает энтузиазма у избирателей. Почему я, к примеру, все время задаю ему посторонние вопросы, в то время как он хочет говорить о строительстве и только о нем? К концу октября, когда определились главные соперники в округе, штаб Начарова, против воли, осознал, что не тянет на победу. И моя работа потихоньку-помаленьку сошла на нет…


* * *

Примерно в это же время на меня вышли представители избирательного штаба Сергея Кретова – юриста, одного из топ-менеджеров Управления Западно-Сибирской железной дороги. Он баллотировался в том же Заводском округе. Потолкавшись между людей, поговорив с теми, кто знал Кретова лично, я понял: здесь мне делать нечего. Интриги, взаимное недоверие, неразбериха внутри штаба – все это лезло наружу, било в глаза. В это время я познакомился еще с одним выпускником Гумфака НГУ – Яковом Чекановым, который вел раздел политики в газете «Ведомости». По странному недоразумению, меня пугают рыжие люди. Сам знаю, что ерунда, но к любому рыжему на своем пути я отношусь настороженно. Чеканов – рыжий с каким-то медным отливом волос. Как ни странно, мы с ним сошлись довольно легко. Я предложил Яше стать моим помощником и писать тексты для Кретова при условии, что деньги делим пополам. В «Ведомостях» тогда платили копейки и он сразу согласился. Не помню, как получилось, но к середине ноября я практически отошел от кретовского штаба, полностью передав свои функции Чеканову. И в этот самый момент мне предложили писать для Стрельченко…


* * *

Работать в одной команде с Терентьевым, Поздняковым, Рукавишниковым и Коломийцем – не просто большая честь, но и ни с чем не сравнимое интеллектуальное наслаждение. За то время, что я провел в избирательном штабе Стрельченко, я понял – как должна быть организована креативная работа и что это вообще такое. Значительная часть людей, профессионально занимающихся выборами, либо вообще не понимают смысл креатива, либо считают это направление избыточной роскошью для кандидата и просто-напросто жмут деньги. Дескать, на кой черт палить сотни тысяч рублей, когда мы и сами придумаем все, что нам надо. Но убогие, доморощенные выдумки, которые, под видом креатива, сочиняют «мастера на все руки» - умельцы складывать бобло в один карман, способны вызвать только насмешку у людей с острым зрением. Обычный человек, не обладающий специальной подготовкой и особыми талантами, в течение избирательной кампании может придумать одну, две, максимум три интересных идеи креативного порядка. Я говорю не о стратегических идеях, которые вообще требуют иного творческого подхода и измеряются не количественно, а качественно. Речь идет о вполне банальных слоганах, плакатах, пропагандистских акциях и т.д. Причем, все это делается интуитивно, без всякой методики и профессионального обсуждения. Стукнуло кому-то в голову и нате вам, пожалуйста: «Лучше всяких пряников депутат Мананников!». Стукнуло другому - ешьте с кашей: «Хочу, могу и буду!», да еще пальцем эдак вот, чтоб никто, понимаешь, не усомнился в том, что он «и хочет, и может»…

Находки подобного рода в одном случае могут оказаться удачными, а в другом – нет. Поскольку все это идет на голой интуиции – никто не способен заранее предсказать «как слово наше отзовется…». Тем то и отличается профессиональный подход от непрофессионального, что безудержная фантазия дилетанта прогоняется сквозь фильтры социологического, психологического и рекламно-методологического анализа, чтобы на выходе получить продукт, предназначенный одной конкретной группе избирателей. Но, зато, бьющий прямо в точку!..

В штабе Стрельченко была отлажена четкая схема корреляции креативных наработок с данными, получаемыми в ходе социологических опросов, а так же информацией, поступающей из других источников. Это позволило рекламистам создать исключительно цельный и тщательно продуманный виртуальный образ кандидата… ничего общего не имеющий с подлинной Галиной Ивановной Стрельченко…


* * *

В то время одной из острых социальных проблем, волнующих значительное число избирателей, была невыплата детских пособий. Губернатор Виталий Муха, как вернулся в свой рабочий кабинет в 1995 г., так сразу и решил: не платить пособия. Может быть, у него были к тому основания – сейчас трудно сказать. Но известно и другое. Победив Муху в 1999 г. Виктор Толоконский, первым делом, стал выдавать не только пособия, но и долги по ним за все предыдущие годы…

Вокруг этого вопроса разгорелись такие страсти, что не воспользоваться ситуацией было нельзя. Стрельченко шла на выборы под лозунгом «Детским пособиям – депутатскую неприкосновенность!». Это и был тот самый случай прямого попадания, о котором я говорил выше. Забавно, что тему детских пособий поднял избирательный штаб Толоконского, а штаб Стрельченко всего лишь ловко ею воспользовался…


* * *

Но недолго удалось мне поработать с Галиной Ивановной в качестве журналиста... Как-то Терентьев пожаловался, что они не могут найти человека, способного организовать работу против основных конкурентов Стрельченко. Их было в Заводском округе несколько человек и все – люди известные и влиятельные. Помимо самой Галины Ивановны, серьезную работу вели избирательные штабы Ивана Аничкина (действующего депутата Госдумы), Алексея Глазкова (депутата Областного совета, заместителя гендиректора ОАО «ВИНАП»), Надежды Азаровой (вице-губернатора в команде Мухи) и Сергея Кретова (Управление ЗСЖД).

Обдумав за ночь проблему, я на утро сделал официальное предложение Алексееву и Кошману. Я предложил создать теневой штаб под своим руководством, который будет производить, печатать и распространять анти-агитацию против наших конкурентов. Буквально через пару часов – так четко и оперативно была поставлена вся работа! – мне передали утвердительный ответ Филевой.

Штаб Стрельченко отдавал себе отчет в том, что одного только позитивного образа кандидата недостаточно для победы. Требовалось в той или иной степени замарать конкурентов, представить их избирателям в невыгодном свете. Но мы были еще так наивны, что даже мысли не допускали – обрушить на них ушаты голимого вранья или нарытого по всем городским помойкам компромата. Тем более, что руководство Авиакампании «Сибирь» не желало ссориться ни с Мухой, ни с Верясовым (гендиректором ОАО «ВИНАП»), ни с Управлением Западно-Сибирской железной дороги. Связанные, помимо моральных соображений, еще и позицией Филевой, мы решили, что самый действенный путь – это сатира. Смех – оружие сильных. Высмеять конкурента значит продемонстрировать уверенность в себе, а заодно и снизить его шансы на победу.

Я разработал и внес на обсуждение план выпуска серии листовок, изображающих в карикатурной форме Аничкина, Глазкова, Кретова и Азарову. Его приняли. Осталось только найти художника, типографию и наладить систему распространения «подпольной литературы». К концу ноября у меня все было готово…


* * *

Первая листовка, выпущенная в начале декабря, была направлена против Ивана Степановича Аничкина. В 1993 и в 1995 годах он побеждал в Заводском округе при серьезной поддержке со стороны коммунистов и промышленников Левобережья. Но в этот раз Новосибирский Обком КПРФ решительно отказался поддержать Аничкина. Вместо него коммунисты выдвинули мало кому известную даму, руководительницу народного хора «Чалдоны». Всем в городе было понятно, что это «непроходная» фигура. Возникли нехорошие слухи, будто первый секретарь Обкома КПРФ Виктор Егорович Кузнецов и его ближайшее окружение просто-напросто продали Заводской округ гендиректору ОАО ВИНАП Верясову, проталкивавшему своего кандидата, Алексея Глазкова . Говорить об этом с уверенностью, никто, конечно, не мог. Но тень подозрения впервые упала на местных лидеров КПРФ именно тогда.

Несколько лет спустя, когда я опубликовал серию материалов, разоблачающих коррупцию в руководстве Новосибирского Обкома КПРФ и получил в ответ пару судебных исков от Кузнецова и Локтя, я позвонил Аничкину. Он тогда работал помощником губернатора.

- Иван Степанович – спросил я его по телефону – Правда ли, что на выборах 1999 года Кузнецов продал Заводской округ?

- Лично у меня нет на этот счет никаких сомнений!

- А вы не могли бы рассказать об этом подробнее для печати?

После короткого молчания в трубке:

- Сейчас нет. Вот начнутся выборы и я все расскажу, что знаю!

Этот разговор состоялся в январе 2003 г. Осенью, когда начались выборы, я долго ждал появления обещанного интервью Аничкина. Увы, оно так и не появилось…


* * *

Листовка по Аничкину частично выпадала из общего стиля, утвержденного штабом. Я подобрал одну из самых неудачных его фотографий, где он сидел, туго затянутый галстуком, напряженный, с оттянутыми вниз углами рта и оплывшими на ворот рубахи щеками. Через все лицо шел черный канцелярский штамп с надписью внутри: «ПОГАШЕНО». Здесь же внизу – шрифтом газеты «За народовластие» - красовался вопрос: «Почему коммунисты против Аничкина?». Ответ надо было прочесть на обороте. Под всем знакомой эмблемой КПРФ шел короткий перечень обвинений, которые Кузнецов официально выдвинул против Ивана Степановича. Чтобы получить эти обвинения, мне пришлось организовать интервью первого секретаря Обкома КПРФ для одной из местных газет (оплаченное, как легко догадаться, из кармана Авиакомпании «Сибирь»). Делал его Яша Чеканов. Сначала Кузнецов заартачился – дескать, это наше коллективное решение, которое он – скромный партийный функционер - не хочет комментировать. Но потом разошелся и наговорил с три короба. Даже полный дурак мог бы догадаться, что все эти обвинения притянуты за уши, а об истинных причинах своего решения Виктор Егорович умалчивает. Но для наших целей сказанного было вполне достаточно. Я закавычил прямую речь и поставил подпись Кузнецова. Через сутки весь избирательный округ был засыпан листовкой. По отзывам людей, она производила сильное впечатление…


* * *

А дальше произошло вот что. Журналисты телеканала НТН-4 показали ее всему городу – как пример использования «черных» технологий в избирательной кампании 1999 г. И потом несколько лет подряд, вплоть до ликвидации канала, - как только речь заходила о грязных технологиях – эту листовку демонстрировали крупным планом, сопровождая показ неодобрительными комментариями. Я смеялся и негодовал. На самом деле, ничего «черного» и «грязного» в листовке не было, за исключением того факта, что она была выпущена без выходных данных. Листовка не содержала никакой клеветы, в ней не было ничего унизительного для человеческого достоинства Ивана Аничкина. А, то жуткое впечатление, которое она производила на зрителя, достигалось одним только дизайнерским решением.


* * *

Идея листовки против Азаровой сочинялась в два приема. Занимая пост вице-губернатора (директора департамента здравоохранения и социальной политики), Надежда Борисовна попадала под удары критики, сыпавшиеся на нее, главным образом, со стороны помощников Толоконского. Штаб новосибирского мэра, - главного соперника Виталия Мухи на выборах губернатора, проходивших одновременно с выборами в Госдуму - прозрачно намекал, будто Азарова избирается в Думу, чтобы уйти от ответственности за политику предыдущей администрации. Муху обвиняли в злоупотреблениях властью, особенно по линии здравоохранения и Азарова, естественно, становилась одним из главных объектов атаки. По городу распускали какие-то грязные слухи насчет ее взаимоотношений с губернатором. О ситуации с детскими пособиями, я уже говорил…

Азарова шла на выборы от «Отечества» и являлась очень серьезным соперником для Стрельченко. По уровню популярности среди избирателей Заводского округа «Отечество» опережало «Единство». Я не говорю уже об уровне компетентности в вопросах государственной политики. Тут Надежда Борисовна могла дать сто очков вперед нашему виртуальному кандидату. И Стрельченко просто повезло, что у Азаровой не было таких денег, какие выделила на ее выборы Авиакомпания «Сибирь».


* * *

Карикатуру мы с художником придумали быстро: вице-губернатор, держа одной рукой бокал шампанского, танцует с громадной черной мухой, повязанной съехавшим на бок галстуком. Но я все никак не мог придумать подпись к этой карикатуре. Требовалось что-то связанное с ее должностью и той массированной критикой, какая велась против областной администрации штабом Толоконского.

Раздосадованные тем, что в голову не приходит ни одной интересной мысли, мы, вместе с Чекановым, отыскали какую-то забегаловку на Красном проспекте и за полтора часа так хорошо в ней надербанились, что выбираться пришлось - держась друг за друга. Пока мы с Яшей брели по заснеженному ночному Красному проспекту, моя голова прояснилась и я вдруг понял, что подпись под карикатурой готова.

Листовку мы напечатали через сутки. Азарова отплясывала на ней, схватив за лапу толстую, волосатую муху. А рядом шли такие частушки:


Пока я с милым на банкетах каблучками стукала,

Всю социальную политику в области профукала!

А теперь-то благодать, дедушки, бабуси,

Буду в Думе заседать: вволю напляшуся!


Когда эту листовку разбросали и расклеили по всем улицам и домам Кировского и Ленининского районов, народ отнесся к ней с большим творческим энтузиазмом. Люди, в разных концах округа, не сговариваясь друг с другом, зачеркивали последнее слово и, вместо него, писали другое - подходящее по смыслу и рифме…


* * *

Дня за четыре до выборов, Миша Кошман провел рабочее совещание штаба Стрельченко. Галину Ивановну, как обычно, туда не пригласили. Предметом обсуждения стали данные последнего социологического опроса, проведенного Андреем Поздняковым. Стрельченко лидировала, с небольшим отрывом от Алексея Глазкова. Следом шли Аничкин и Азарова. Приятным сюрпризом оказались данные по Сергею Кретову. Он плелся где-то в хвосте и его шансы на победу выглядели совершенно призрачными. Не то, чтобы меня эти данные сильно удивили. Благодаря Чеканову, я прекрасно знал, какая неразбериха творится в штабе Кретова. И все же провальный характер его результатов, помню, даже меня тогда поразил. Управление Западно-Сибирской железной дороги выкинуло на выборы, по нашим оценкам, примерно столько же денег, сколько ОАО «ВИНАП» и Авиакомпания «Сибирь» - каждый в отдельности. Если судить только по этому показателю, Кретов должен был находиться в тройке лидеров. Но … его там не было!..


* * *

На том совещании, между прочим, было принято решение не выпускать листовку против Глазкова - боялись, что удар по нему сыграет не в минус, а в плюс нашему основному конкуренту. Решили ограничиться листовкой против Кретова. Честно говоря, никакого смысла и резона палить деньги на борьбу с ним уже не имело. Но листовка была готова и Кошман сказал – не пропадать же ей зря?..

На следующее утро (в четверг) мы сидели с Яшей Чекановым у меня в офисе и обсуждали последние события. Когда я стал рассказывать о полученных рейтингах и бессмысленной затее с листовкой – между нами, как будто проскочила яркая электрическая дуга. У обоих что-то сверкнуло в глазах и тут же потухло. Помолчав с минуту, я задумчиво протянул:

- Да-а… Сейчас бы позвонить Кретову и предложить ему купить эту листовку… Ведь, как пить дать, купит!..

Чеканов, глядя на меня влюбленными глазами, ждал. Искушение было слишком велико.

- Звони! – говорю я, махнув рукой на все.

Яков тут же связался по телефону и голосом Штирлица, разговаривающего с Борманом, прогудел в трубку:

- У меня есть для вас важная информация. Хотелось бы встретиться и обсудить…

Через час он уже показывал экземпляр листовки Кретову. Художник изобразил его (очень похоже) в виде пьяного в стельку проводника вагона, едущего на дрезине со стаканом чая в классическом железнодорожном подстаканнике. Сверху, над рисунком, избирателя спрашивали: «Стрелочник спасет Россию?…». А внизу стояла подпись: «Свой в дрезину – С. Кретов».

Из всех листовок эта была самая слабая и самая хулиганская. Но штаб Кретова, как и он сам, были свято убеждены в победе. Листовка их страшно перепугала. К обеду в офис примчался Чеканов. От возбуждения он едва не летал по воздуху:

- Все, Игорь! Я договорился! Они готовы купить весь тираж!

- Блин, весь тираж мы не продадим. Надо же хоть что-то разбросать в округе? Давай так, мы продадим 80% тиража, а остальное пойдет на разноску. Дуй обратно и передай Кретову наши условия.

- А когда и где произойдет продажа?

- Сегодня в час ночи. Ты получишь деньги у Кретова и вместе с ним подъедешь на площадь Кондратюка. Подгоним наш грузовик, а они свой – и пусть перегружают сами. Там должно быть только двое человек – сам Кретов и водитель…

Это была чистой воды авантюра, удавшаяся только потому, что штаб Кретова оказался по-детски неопытен в вопросах ведения избирательных кампаний. Окончание операции прошло – лучше не куда. Поздно ночью два грузовика съехались на площади и там, на парковке, кандидат в депутаты Государственной Думы Сергей Кретов, потея с непривычки, лично перетаскивал запечатанные тюки с «чернухой» в кузов своей машины…

Моральная сторона этого поступка очевидна и оправдывать его бессмысленно. Могу сказать лишь одно – когда предвыборный угар улетучился, я дал себе слово никогда больше не опускаться до двойной игры, какие бы соблазны меня к этому не толкали. Четырьмя годами позже, по окончании губернаторских выборов 2003 г. Алексей Беспаликов бросил мне упрек в том, что я де, выполняя заказ штаба Толоконского, в действительности работал на Михаила Титова. Алексей Акимович ошибся. Но эту историю я расскажу в свое время…

* * *

В пятницу вечером, – в последний день, когда была разрешена агитация - по местному телевидению показали телепередачу «Она сама» с участием Галины Стрельченко. Сценарий - в стиле реалити-шоу - согласовали с Москвой. Когда приехала съемочная группа во главе с ведущей передачи, Юлией Меньшовой, ей осталось выполнить лишь техническую работу. Съемки проходили в казино «Империал». Среди участников-мужчин сидел Александр Карелин…

В конце передачи зрителям подготовили сюрприз – неожиданно появился на съемочной площадке сын Стрельченко, полковник, служивший где-то на Дальнем Востоке. Трогательная сцена встречи с матерью вышла особенно удачно.

Хотя вся юридическая часть проката фильма по ГТРК была тщательно продумана, штаб Стрельченко готовил себя к неприятностям. Виталий Муха накануне первого тура губернаторских выборов (проходившего одновременно с выборами в Госдуму) чувствовал себя уверенно и мог, в последний момент нажать на местное руководство ГТРК. Кассету с записью передачи прятали и передавали с такими предосторожностями, как будто речь шла о чертежах секретного оружия.

Было известно, что передача пойдет в эфир сразу после выступления Виктора Толоконского. Кто-то, вероятно Кошман, связался с Анастасией Журавлевой (игравшей видную роль в избирательной кампании будущего губернатора) и та внесла в текст небольшую поправку. Заканчивая свое обращение к избирателям, Толоконский сказал:

- Я знаю, что телезрители с нетерпением ждут передачу Юлии Меньшовой «Она сама». Поэтому не смею отнимать у вас время и спешу закончить выступление.


* * *

Победа Стрельченко на выборах оказалась не столь убедительной, как нам бы хотелось. Разрыв с Глазковым составлял всего около шестидесяти голосов. Но, если учесть нулевые стартовые позиции Стрельченко и тот факт, что администрация области противодействовала нам, как могла, результат получился хорошим. Это не была победа денег – деньги у основных конкурентов были примерно равные – это была победа профессионализма.

В понедельник я, Чеканов и Зинченко решили отметить успех. К нам присоединился Ерлан Байжанов и все вместе мы отправились в «Федоровские бани». Повод имелся более чем серьезный. Никогда - ни до, ни после, - у меня не было на руках такой большой суммы денег. Пачки купюр, как пластины бронежилета, оттягивали все карманы и жгли тело. А рассудок временно покинул черепную коробку, отдав меня на растерзание первобытным инстинктам.

Номер-люкс оказался таким паршивеньким, что, напарившись вдосталь, накупавшись в бассейне и уничтожив на четверых литров десять пива, мы решили покинуть убогие «хоромы» с покоробленным линолиумом, потертым плюшем кресел и обспусканными лежаками.

- Давай отправим молодежь по своим делам, а сами засядем в каком-нибудь кабаке – шепнул мне Байжанов.

Сказано – сделано. Расставшись на выходе с Чекановым и Зинченко, мы с Ерланом свернули на улицу Фрунзе и уткнулись носом прямо в новый ресторан, которого раньше я не замечал. Назывался он, по-моему, «Дон Жуан» или «Дон Кихот». Небольшое помещение располагалось в двух уровнях. Мы разделись и по узкой лесенке вышли на балкон, где облюбовали себе столик - прямо у перил.

Заказав графин водки, объемом не меньше литра, и засадив без остановки первые три – четыре рюмки, я немедленно выключился. Все, что происходило дальше, вспоминается как череда редких вспышек, разделенных черными провалами. В один из моментов, когда сознание вынырнуло из мрака, нижний зал огласили гортанные напевы цыганского хора. Перегнувшись через перила, мы с Байжановым разглядели пышные груди, плечи, смоляные кудри и пестрые наряды певиц, выдававших «на гора» что-то до боли родное, перед чем не в силах устоять ни одна русская душа (особенно если учесть, что Ерлан чистокровный казах, а в моих жилах течет густой многонациональный коктейль). Дальше снова провал - ничего не помню…

Когда туман в голове чуть рассеялся, я обнаружил, что мы с Ерланом, стоя на балконе, сворачиваем сотенные бумажки самолетиками и запускаем вниз, а цыганки их ловят грудями - с криками «Ай-нанэ-нанэ» и с характерным потрясанием плеч. Гром аплодисментов покрывал звон двух гитар: это посетители ресторана бурно аплодировали невиданному зрелищу. Позже я так никогда и не смог посчитать – сколько же мы туда перекидали? Наверное, много… Легко пришли – легко ушли. Пусть теперь кто-нибудь скажет, что русский человек этот тот, у кого папа и мама русские…