Абдурахман Авторханов ро­дился на Кавказе. По национальности чеченец. Был номенклатурным ра­ботником ЦК вкп(б). В 1937 г

Вид материала

Документы

Содержание Vi. возврат к сталину?

Подобный материал:

• Общественная организация всеобщая конфедерация профсоюзов международное профсоюзное, 849.54kb.
• Методические рекомендации «деятельность средств массовой информации по формированию, 266.04kb.
• Общественная организация всеобщая конфедерация профсоюзов международное профсоюзное, 233.01kb.
• Общественная организация всеобщая конфедерация профсоюзов международное профсоюзное, 308.29kb.
• Фонд №3 Бюро по изучению истории вкп(б) и Октябрьской революции Новгородского губернского, 19.37kb.
• Общественная организация всеобщая конфедерация профсоюзов международное профсоюзное, 283.72kb.
• Выступление генерального секретаря ВКП на Втором международном молодёжном форуме профсоюзов, 142.75kb.
• Общественная организация всеобщая конфедерация профсоюзов международное профсоюзное, 94.26kb.
• Где и когда родился Лермонтов, 86.22kb.
• Детский отдых на мальте, 196.23kb.

VI. ВОЗВРАТ К СТАЛИНУ?

Кардинальное внутреннее противоречие в разоблаче­нии культа и преступлений Сталина заключалось в том, что 1) в области практики – сталинские методы терро­ристического правления объявлялись незаконными, анти­партийными, тогда как без них нельзя управлять режи­мом диктатуры и им, только им, коммунизм обязан своим существованием и в СССР и в сателлитах; 2) в области теории – сталинскому теоретическому наслед­ству, особенно его теории о классовой борьбе в период социализма и его концепции о "врагах народа", объяв­лялась война, как антиленинской и антипартийной тео­рии, тогда как по этой части Сталин был просто незаме­ним в деле обоснования текущей коммунистической прак­тики теоретическими догмами; 3) в области морали – сталинское вероломство, подозрительность и двуличие выдавались за личные качества диктатора, тогда как эти качества и составляют тот "моральный кодекс", которым органически пронизана вся философия господ­ствующей системы.

Сталинские диадохи совершили ошибку, решив про­тивопоставить сталинскую систему самому Сталину, при­своив себе, как указывал Тольятти, все достижения систе­мы, объявив Сталина ответственным за ее чудовищные преступления. Такой поступок людей из Кремля и их объяснения о культе личности тот же Тольятти объявил немарксистскими. Тольятти, несомненно, прав. Ведь это Маркс писал в предисловии к "Капиталу":

"С моей точки зрения, меньше чем с какой бы то ни было другой, отдельное лицо можно считать ответствен­ным за условия, продуктом которых в социальном смы­сле оно остается, как бы ни возвышалось оно над ними субъективно"345 (345 К. Маркс. Капитал, т. I. Москва, 1949, стр. 8.).

Последствия ошибки Кремля сказались очень скоро: 1) в идеологическом кризисе в мировом коммунистическом движении; 2) в политическом кризисе в странах-сателлитах; 3) в психологическом кризисе в самом СССР. Источник всех кризисов один: развенчание и разоблачение Сталина: Сталина – творца системы, Сталина – образ­ца правителя.

Однако разоблачение и развенчание Сталина не было единственным источником идеологического кризиса в самом мировом коммунистическом движении.

Хрущев огласил в своем открытом докладе ревизию ряда догматических и тактических положений коммуниз­ма применительно к новым условиям в международной жизни. То была, однако, ревизия Ленина, а не Сталина Нетрудно в этом убедиться, если сопоставить то, что говорил Хрущев, с тем, что составляет основы лениниз­ма. Хрущев заявил на XX съезде:

1. В свободных странах коммунисты могут приходить к власти и парламентским путем.
   
2. Сам парламент при его коммунистическом боль­шинстве превратится "из органа буржуазной демократии в орудие действительной народной воли".
   
3. То, что мы будто бы признаем единственным пу­тем преобразования общества насилие и гражданскую войну – не соответствует действительности.
   

Фатальной неизбежности войны нет346 (346 Н.С. Хрущев. Отчетный доклад ЦК КПСС XX съезду партии. Москва, 1956, стр. 40, 41, 42, 43, 44.).

Тактическая цель этих новых "открытий" в лениниз­ме была ясна: 1) войти в "единый фронт" с социалиста­ми, чтобы легче завладеть мировым рабочим движением изнутри; 2) успокоить страны-сателлиты; 3) теоретиче­ски обосновать "сосуществование" для проникновения в тыл свободного мира (политически, экономически и идео­логически).

Однако эти "открытия" в области "дальнейшего раз­вития марксизма-ленинизма", не дав Кремлю каких-либо выгод, усугубили кризис в мировом коммунизме, вызван­ный разоблачением Сталина. Усугубили потому, что новые тактические приемы Кремля находились в кричащем противоречии со старыми стратегическими установками Ленина. Вспомним отправные пункты Ленина на этот счет:

1. Ленин о тактике большевизма:

"Эта тактика оправдалась громадным успехом, ибо большевизм стал мировым большевизмом... Большевизм популяризовал на весь мир идею "диктатуры пролетариа­та", перевел сначала эти слова с латинского на русский, а потом на все языки мира... Массам пролетариев всех стран с каждым днем становится яснее,., что большевизм годится как образец тактики для всех"347 (347 Ленин, Собр. соч., т. XXIII, стр. 385-386, 3-е изд. (везде подчеркнуто Лениным. – А.А.).).

2. Ленин о разных формах социализма:

"В России диктатура пролетариата неизбежно долж­на отличаться некоторыми особенностями... Но основ­ные силы – в России те же, как и в любой капиталисти­ческой стране, так что эти особенности могут касаться только не самого главного"348 (348 Ленин, т. XXIV, стр. 508.).

3. Ленин о парламентаризме:

"Коммунизм отрицает парламентаризм, как форму будущего общества... он отрицает возможность длитель­ного завоевания парламентов: он ставит своей целью разрушение парламентаризма. Поэтому речь может идти лишь об использовании буржуазных государственных учреждений с целью их разрушения. В этом и только в этом смысле можно ставить вопрос... Коммунистические партии идут в эти учреждения не для того, чтобы вести там органическую работу, а для того, чтобы из парламен­та помочь массам взорвать путем выступления государст­венную машину буржуазии и сам парламент изнутри"349 (349 Резолюция II Конгресса Коминтерна 1920 года, написан­ная Лениным. Ленин, т. XXV, стр. 581-582.).

4. Ленин о "сосуществовании":

"Мы живем не только в государстве, но и в системе государств, и существование советской республики рядом с империалистическими государствами продолжительное время немыслимо. В конце концов, либо одно, либо дру­гое победит. А пока этот конец наступит, ряд самых ужасных столкновений между советской республикой и буржуазными государствами неизбежен"350 (350 Ленин, т. XXII, стр. 122.).

5. Ленин о форме власти:

"Республика советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов является не только формой более высоко­го типа демократических учреждений, но и единственной формой"351 (351 Ленин, т. XXII, стр. 131.).

Кризис коммунизма принял прямо-таки катастрофи­ческий характер, когда Кремль признал "национал-комму­низм" Тито правомерной формой интернационального коммунизма в национальном масштабе. По своей право вой системе коммунизм Тито ничем не отличается от ленинской системы, но Тито внес в нее совершенно новый элемент – национальный динамизм.

Интернационализм Ленина переродился в руках Сталина в самое голое и неприкрытое господство советского шовинизма над его сателлитами. Национал-коммунизм Тито и был реакцией на этот шовинизм. И Тито победил Сталина не в качестве коммуниста, а как националист. Национальная идея оказалась сильнее коммунистической доктрины даже в руках коммуниста. Это было серьезное предупреждение для коммунистической империи во главе с СССР. Сталин правильно видел в этом роковой пре­цедент для судьбы всего коммунизма. Воздерживаясь до поры до времени от вооруженной ликвидации титоизма, Сталин, однако, поспешил объявить режим Тито "фашистским режимом", чтобы считать прецедент не­существующим. Тем временем началась ликвидация по­тенциальных титоистов в других странах "народной демократии". Но смерть помешала ему довести это дело до конца, а его незадачливые наследники в двух деклара­циях – Белградской 1955 года и Московской 1956 года – узаконили национал-коммунизм как правомерную форму коммунизма вообще. Вот тогда прецедент Тито родил школу: началось брожение за "свой путь" социализма почти во всех странах-сателлитах, в Китае, и даже в ком­мунистических партиях свободного мира. Началось дви­жение за децентрализацию коммунистического абсолю­тизма, которая явно направлена на создание трех центров коммунизма: Москва–Белград–Пекин. Сила советско­го коммунизма до сих пор заключалась в том, что совет­ский путь коммунистической революции признавался единственно правильным, советская формула "диктатуры пролетариата" – универсальной, "тактика большевизма – образцом для всех", а Москва – единым верховным центром. Развенчание Сталина и политическая пере­ориентировка о "формах, методах и путях" коммунизма на XX съезде нанесли тягчайший удар всей этой концеп­ции. Логическим следствием этого было появление столь­ких "путей" к социализму, сколько существует в мире коммунистических партий.

Если для Кремля "теория о разных путях" должна была служить наиболее эластичным тактическим средст­вом сохранения собственного господства, то некоторые коммунистические партии за границей увидели в ней искомую формулу "самоопределения". Даже ортодоксаль­но-сталинская партия коммунистов в Италии стала гово­рить об "итальянском" пути к социализму. Китай пошел еще дальше, развив именно после разоблачения Сталина не только собственный путь, но и собственную доктрину о его методах. Пока что успешная попытка Гомулки и трагический опыт Имре Надя тоже были актами того же процесса. Когда развитие процесса далеко зашло в этом направлении, наследники Сталина очнулись и пошли на то, на что не шел даже Сталин: коммунистическое правительство Булганина объявило войну коммунистиче­скому правительству Надя. Польша была спасена (на вре­мя) исключительной ловкостью Гомулки, редким единодушием польского народа и вероятными разногласиями в Кремле.

Вывод из этих событий оказался весьма многозна­чащим в исторической перспективе: войны возможны и между коммунистическими государствами, как войны империалистические со стороны великих держав (СССР) и войны национально-освободительные со стороны ма­лых держав (Венгрия, потенциально – Польша и Юго­славия).

Польско-венгерские события, резко усилившие оппо­зиционное брожение и в самом СССР, привели к времен­ному усилению позиции сталинского крыла в руководстве партии. Неоленинцы, напуганные этим событием не меньше, чем ортодоксальные сталинцы, да еще выданные неосторожным заявлением Тито о наличии сталинцев и не-сталинцев в коллективном руководстве (речь маршала Тито в Пуле, 11 ноября 1956 г.), и главное, чтобы сохра­нить свое нынешнее положение, пошли на компромисс: на пересмотр установок XX съезда по внешнеполитиче­ским вопросам, на реабилитацию имени Сталина, на ухуд­шение отношений с Тито, на подчеркнутое ухаживание за странами-сателлитами с острием против Тито, на новую напряженность международных отношений. Одно из главных "открытий" Хрущева о том, что иностранные коммунисты могут прийти к власти и мирным парла­ментским путем, было пересмотрено еще до польско-венгерских событий. Один из редакторов "Коммуниста", Соболев, в сентябре 1956 года дал такое разъяснение по данному вопросу:

"Что значит мирным? Слово "мирный" некоторые поняли как отказ от всякой борьбы, от всякого насилия, как чисто эволюционное развитие без революционной ломки старых устоев жизни... Это глубокое заблужде­ние"352 (352 "Коммунист", 1956, № 14, стр. 28.).

После польско-венгерских событий пересмотрели (прав­да, молчаливо и без ссылок на XX съезд) и три других главных "открытия" Хрущева на этом съезде:

1. о классовой борьбе в период социализма,
   
2. о разных путях к социализму,
   
3. о характере мирного сосуществования.
   

Как известно, основным теоретическим грехом Ста­лина "постановление ЦК КПСС о культе личности" от 30 июня 1956 года считало теорию Сталина о классовой борьбе в период социализма. В этом постановлении ска­зано:

"...большой вред делу социалистического строитель­ства, развитию демократии внутри партии и государства нанесла ошибочная формула Сталина, что будто бы по мере продвижения Советского Союза к социализму клас­совая борьба будет все более и более обостряться... На практике эта ошибочная формула служила к обоснованию грубейших нарушений социалистической законности и массовых репрессий"353 (353 "Правда", 2.7.1956, № 184.).

Теперь журнал ЦК КПСС "Партийная жизнь" вы­ставляет противоположный тезис:

"События в Венгрии показали, что строительство социализма невозможно без классовой борьбы, без бес­пощадного подавления свергнутых эксплуататорских клас­сов... Тем самым еще и еще раз подтверждаются основ­ные положения марксизма-ленинизма"354 (354 "Партийная жизнь", 1956, № 20, стр. 43-44.).

Таково же утверждение редакционной статьи журна­ла "Коммунист". "Коммунист" пишет:

"Жизнь показала, что социализм рождается из реаль­ной действительности, из острейшей классовой борь­бы"355 (355 "Коммунист", 1956, № 16, стр. 5.).

Конечно, большевики – большие "диалектики" (го­ворят не то, что думают и не думают то, что говорят), но все-таки нужна была венгерская революция, чтобы Кремль открыто реабилитировал не только "ошибочную формулу" Сталина, но и теорию Ленина о "диктатуре пролетариата".

Что касается разных путей к социализму, то тут Кремль без всяких философствований восстановил Ленина в своих правах как учителя единого пути. В статье против маршала Тито газета "Правда" прямо заявила:

"Творческое разнообразие на едином пути социали­стического развития определяется в различных странах конкретными, объективными условиями"356 (356 "Правда", 23.11.1956, № 328.).

Если говорить о "сосуществовании", то Шепилов дал ему такое новое толкование, которое вполне укла­дывается в рамки классического ленинизма. Оно гласит: "Мирное сосуществование есть борьба – борьба полити­ческая, борьба экономическая, борьба идеологическая"357 (357 Там же, 13.2.1957, № 44.). Такое толкование есть нечто большее, чем холодная война: борьба политическая включает в себя борьбу клас­совую вплоть до ее высших форм – до восстаний и граж­данских войн; борьба экономическая – это открытый курс на экономическую экспансию вовне; борьба идеоло­гическая – ставка на внутреннее разложение свободных народов и на торжество коммунистической идеологии во всем мире.

Но значит ли все вышесказанное, что вообще нет "сталинизма", как специфического явления и новой главы коммунизма? Нет, конечно. Его, правда, нет как социологического или философского этапа в коммунизме, но он есть как практическая интерпретация теории комму­низма. В этом смысле сталинизм – наиболее всеобъемлющее и наиболее последовательное применение ленин­ских теоретических принципов "диктатуры пролетариата" в области государственного управления, экономической политики и идеологической жизни. Сталинизм – идеоло­гическая система и практическое руководство сохранения и расширения абсолютной власти. Захватить власть – дело относительно легкое, но сохранить и удержать ее – дело гораздо более трудное, – говорил Ленин. Первую и легкую задачу разрешил Ленин, вторую и трудную – Сталин. Поэтому все, что Сталин внес от себя в комму­низм, исходит не из умозрительных обобщений в области абстрактной теории, а из практических потребностей диктаторского режима.

Сюда как раз и относятся теоретические по види­мости, но практические по сути дела "новшества" Ста­лина:

1. Теория о строительстве социализма в одной стра­не.
   
2. Теория о сплошной коллективизации и ликвидации кулачества (завершение узурпации политической свободы крестьянства узурпацией его экономической свободы).
   
3. Теория о преимущественном развитии тяжелой промышленности (для развития военно-стратегической промышленности).
   
4. Теория об обострении классовой борьбы в усло­виях социалистического общества (для оправдания массо­вого террора).
   
5. Теория о сохранении и усилении государства при социализме и при коммунизме (для оправдания абсолю­тизации государственной власти, роста и усиления поли­ции, централизованной бюрократии, армии, концлагерей и т. д.).
   
6. Теория о революционной бдительности и капита­листическом окружении (для оправдания чекистского шпионажа внутри и вне страны, для перманентных чис­ток).
   
7. Теория о "социалистических" и "буржуазных" нациях (для культивирования ненависти против свобод­ных наций) и т. д. и т. д.
   

Это перечисление можно было бы продолжить, но и этих "теорий" Сталина достаточно, чтобы видеть, что спецификум сталинизма сугубо утилитарен: все его теоре­тические построения адресованы не в будущее "царство коммунизма", а в настоящее время. Они ищут не путей к коммунизму как к гармоническому общежитию людей, а ищут путей, методов и форм к увековечению "статус кво": режима диктатуры.

Если сейчас коллективное руководство утверждает, что хотя Сталин и не числится более в основоположниках марксизма, но что он был и остается "выдающимся марксистом-ленинцем", то оно само распространяет уго­ловную практику Сталина на свое собственное мировоз­зрение, и тем самым признает, что уголовные преступле­ния Сталина происходили в рамках и на почве марксизма-ленинизма. Хотя такая постановка вопроса и не лишена своей внутренней логики, но трудно в этом видеть поли­тическую целесообразность со стороны столь целеустрем­ленных людей. Правда, расчет Кремля был ясен – атаки на Сталина превращаются объективно в атаки на режим. Чтобы предупредить их, Кремль ударяется в другую крайность – пытается реабилитировать имя Сталина. Но это было и остается расчетом наивным: доклад Хру­щева войдет в историю как жестокий приговор целой эпохе, а реплика Хрущева в китайском посольстве о Ста­лине – как свидетельство политической незадачливости наследников Сталина.

Однако реабилитирован ли этой репликой Хрущева Сталин хотя бы в глазах коммунистов, и достиг ли Кремль тем самым своей цели? Ни в какой мере. Как раз комму­низм не признает пророков половинчатых, грешных, с изъянами и ошибками. Поскольку Хрущевы реабилита­цию Сталина все еще сопровождают оговорками об ошибках Сталина, Сталин безвозвратно погиб для комму­низма, как знамя, символ и авторитет.

Означает ли реабилитация Сталина возврат к стали­низму в СССР? На этот вопрос не так просто ответить, как это кажется на первый взгляд. Все внешние, поверх­ностные явления не должны нас уводить в сторону от существа дела. К тому же, если говорить о возврате, то надо ясно себе представить, в чем же тогда заключался отход от Сталина. Выше уже указывалось, что в области догматики XX съезд провозгласил не отход от Сталина, а отход в определенных пунктах от Ленина. Поэтому возврат к старым тезисам по вопросам о тактике и стратегии революции был, собственно, возвратом не к Стали­ну, а к Ленину.

В чем же тогда был отход от Сталина?

В том, что:

1. Осуждался культ личности Сталина и восстанавли­вался культ личности Ленина (в принципе, культ, как та­ковой, не осуждался).
   
2. Объявлялся принцип коллективной диктатуры в партии и государстве вместо единоличной (в принципе, диктатура осталась).
   
3. Осуждалась террористическая практика Сталина против партолигархии (в принципе, террор против наро­да не осуждался).
   
4. Осуждалось перемещение власти Сталиным от партаппарата к полицейскому аппарату (в принципе, по­ лицейская система не осуждалась).
   
5. Осуждалась чрезмерная централизация бюрократи­ческого аппарата государственного управления.
   
6. Осуждалась сталинская национальная политика по уничтожению малых народов.
   
7. Объявлялась война сталинскому теоретическому наследству по определенным вопросам.
   
8. Осуждалось грубое вмешательство Сталина во внутренние дела коммунистических партий стран "на­родных демократий" (Югославия).
   

Отсюда ставилась задача исправления или ликвида­ции этих последствий так называемого "культа лично­сти". Выполнение этой задачи мыслилось как контроли­руемая десталинизация.

Из всех этих перечисленных пунктов только по по­следним двум пунктам мы можем говорить о частичном пересмотре курса XX съезда. А по всем остальным – о продолжающейся десталинизации на практике.

Вынужденное обстоятельствами реабилитировать Ста­лина, коллективное руководство не отступило и не от­ступает от намеченного курса по ликвидации "послед­ствий культа личности".