Geum.ru

Эффективность общественного производства и планирование 67 Взаимосвязь отраслевого и территориального планирования 77

Вид материалаДокументы

Содержание


Известия народных депутатов ССР
Цена «бесплатной» руды
Рабочий, управляющий, ученый
Подобный материал:
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13
Фонд материального поощрения и фонд социально-культурных мероприятий и жилищного строительства. Эти фонды являлись одной из форм социалистической системы перераспределения вновь созданной стоимости, ибо фонды образовывались из прибыли объединений и предприятий.

Новые принципы формирования указанных фондов на 1976-1980 гг. были утверждены совместным решением Госкомтруда СССР, Госплана СССР, Минфина СССР и ВЦСПС. В этом решении предусматривалось:
  1. Образование фондов было поставлено в зависимость от показателей пятилетнего плана с распределением по годам, установленных для министерств, ведомств, производственных объединений и предприятий. При превышении (невыполнении) показателей, установленных пятилетним планом с распределением по годам, фонды поощрения соответственно увеличиваются (уменьшаются) по стабильным нормативам. Объем фондов был также привязан к таким качественным показателям, как рост технического уровня и качества продукции, увеличение производительности труда, повышение рентабельности или фондоотдачи, снижение себестоимости продукции.
  2. Увязка увеличения фонда материального поощрения с выполнением заданий по поставкам продукции в соответствии с заключенными договорами (считая нарастающим итогом с начала года). При невыполнении производственными объединениями и предприятиями договорных обязательств данный фонд уменьшался по установленным стабильным нормативам, а за перевыполнение плана по общему объему производства продукции или прибыли дополнительные отчисления в этот фонд не должны были производиться.

Следует отметить, что эти указания по формированию фондов родились не сразу. Они прошли длинный путь эволюции. В начале 1970-х годов фонды были привязаны к годовым планам. Не предусматривалось в начале и изъятия из фондов. Доля отчислений, привязанных к качественным показателям, была увеличена с 25 % в девятой пятилетке до 55-60 % в десятой пятилетке. Однако стимулирование выполнения договорных обязательств встретило сопротивление министерств и ведомств. Они буквально подняли бунт. Ссылались на то, что предприятия перестанут выполнять план. И принцип увязки фондов с выполнением договорных поставок был в дальнейшем отменен (!). Снова все вернулось к привязке фондов к плану.

И была еще одна всеобщая беда: отчуждение трудящихся от управления, что влекло за собой их элементарную неосведомленность о том, каков порядок финансирования мероприятий по научной организации труда, пересмотра норм выработки, за счет чего образуется фонд зарплаты и материального поощрения, откуда берутся средства на жилищное строительство и объекты социально-культурного назначения. Совершенно очевидно, что в такой обстановке неведения снижались возможности трудящихся воздействовать на решение вопросов управления производством даже в том случае, если они были готовы проявить активность и настойчивость.


9.Организационная структура управления

Что посеешь, то и пожнешь.

Какова Устинья, такова у ней и

ботвинья.

Народные поговорки


Совершенствование организационной структуры управления всегда было одним из способов решения назревших проблем в экономике. Занимался этим очень активно и Н.Хрущев. Уже после его смещения с поста Генерального секретаря ЦК КПСС, газета «Таймс» 23 и 24 ноября 1964 года опубликовала статью английского профессора А.Ноува «Об экономических проблемах в СССР». Ниже я привожу довольно большую выдержку из этой статьи, которая характеризует административные реформы Н.Хрущева. А.Ноув писал: «Ярким примером<…>является регионализация советского планирования в 1957 году – реформа, в результате которой были созданы совнархозы. Отчасти из политических соображений, но в значительной степени и в силу реальных недостатков централизованного планирования через промышленные министерства г-н Хрущев ликвидировал эти министерства и пытался перенести планирование в основном в региональные органы, и это планирование должно было координироваться небольшим плановым бюро в Москве.

Практически этого нельзя было сделать, ибо при отсутствии рыночного механизма решения о производстве и поставках должны были принимать административные органы. Поскольку нужды огромной страны с бесчисленными межрайонными связями никак не могли определяться региональными властями, центр вынужден был систематически вмешиваться, и поэтому постоянно приходилось снова возвращаться к централизации. Для достижения этого было создано множество центральных плановых и координирующих органов, многие из них – специального назначения. В марте 1963 года – возможно против воли г-на Хрущева – был создан «координатор координаторов» – Высший совет народного хозяйства под руководством г-на Устинова.

В течение года он, видимо, не мог осуществлять свои функции – быть может, потому, что г-н Хрущев предпочитал сохранить высшие координационные функции за самим собой или за своей личной канцелярией. К моменту его падения система планирования находилась в беспорядке, и никто толком не знал, кто же виновен в этом.

В сельском хозяйстве наблюдалась примерно такая же картина. Министерство сельского хозяйства систематически ослаблялось и к 1959 году лишилось почти всех своих полномочий. В 1962 году в порядке осуществления целого ряда сложных реформ был создан государственный комитет по сельскому хозяйству для координирования и руководства политикой различных центральных сельскохозяйственных органов. Через несколько месяцев его руководитель г-н Игнатов был смещен и никем не заменен. Похоже на то, что этот комитет никогда не функционировал. Здесь опять-таки г-н Хрущев, видимо, оказался достаточно сильным, чтобы не допустить создания поста верховного владыки планирования. Быть может, он подозревал, что инициаторы этого шага хотели ослабить его вмешательство в сельскохозяйственные вопросы. Возможно, он был прав.

В результате этого в центре не было никакого государственного органа, который практически руководил бы сельским хозяйством. Это вызвало неразбериху и дубляж. Положение дел стало бы еще хуже, если бы была осуществлена реформа, провозглашенная г-ном Хрущевым в августе этого года. Она предусматривала раскол сельскохозяйственной системы управления сверху донизу на основе специализации по видам продукции. Несомненно, специализация была очень нужна, нужна она и сейчас. Но это предложение привело бы к сложной множественности контрольных органов.

Г-н Хрущев публично признал в речи, которая была напечатана в «Правде» 10 августа, что, по мнению некоторых коллег, он несколько поспешил с опубликованием своих предложений<…>Быть может, это явилось последней каплей<…>В 1962 году г-н Хрущев расколол партию почти сверху донизу – на промышленные и сельские организации. Было совершенно очевидно, что большинство должностных лиц встретило это без всякого энтузиазма».

После целой череды реорганизаций, последовавших при новом руководстве, - ликвидации совнархозов, образования отраслевых министерств, создания межотраслевых комплексов объединений и т.п. на повестке дня по-прежнему стояли две до конца нерешенные важнейшие проблемы управления: во-первых, сочетание централизованного и децентрализованного начал и, во-вторых, координация деятельности отраслевых министерств.

Эти вопросы были в центре внимания СМИ. Газета « Известия народных депутатов ССР» в № 256 от 1 ноября 1977 года опубликовала интервью с первым заместителем Председателя Госплана СССР В.Лебедевым, посвященное эти проблемам. На вопрос корреспондента, какова роль союзных республик, их плановых органов в едином народнохозяйственном комплексе страны В.Лебедев отвечает, что республики «…непосредственно участвуют в решении всех проблем, которые находятся в ведении союзных органов, а во-вторых, именно республики проводят в жизнь у себя, на своей территории, на своих предприятиях эти решения общесоюзных органов». Он рассуждал о гибком сочетании отраслевого и территориального планирования, ссылаясь при этом на Л. Брежнева. Если расшифровать смысл вышеприведенных слов, то реальная практика была такова, что вопросы развития на местах решали союзные министерства, привлекая республики в качестве советчиков, не имевших, как правило, реального голоса. А что касается предприятий республиканского подчинения, то они должны были руководствоваться указаниями общесоюзных функциональных органов управления. Ни о какой оптимальности сочетания территориального и отраслевого управления и речи быть не могло. Звучали одни громкие слова, которыми, как дымовой завесой, прикрывался диктат центра.

Что же касается второй проблемы, то она возникла не только потому, что расплодилось очень много министерств, которые управляли не только отраслями, но даже и подотраслями, но и в силу того, что каждое министерство боролось за свое место под солнцем, не считаясь с интересами других министерств.

В.Лебедев сообщил, что в стране осуществлялось строительство таких гигантских объектов, как БАМ и КАМаз, реализовывалась грандиозная программа орошения и мелиорации, подъема сельского хозяйства Нечерноземья, сооружались крупнейшие в мире гидроэлектростанции, формировались огромные территориально-производственные комплексы, планировалось решить 200 крупных научно-технических задач. И все это требовало координации усилий многих министерств и ведомств, при участии территориальных органов управления. И эту функцию волей-неволей приходилось брать на себя Госплану СССР.

В.Лебедев в качестве эффективного инструмента решения межотраслевых проблем привел социалистическое соревнование под девизом «Рабочая эстафета», «в основе которой лежит именно дружеская взаимопомощь, взаимодействие предприятий различных отраслей республик. Плановые связи здесь были дополнены и закреплены договорами о творческом соревновании между коллективами строителей и десятками коллективов заводов – поставщиков оборудования».

Возможно, соревнование и помогало в чем-то решать проблему согласования и координации деятельности предприятий десятков министерств и ведомств. Однако наверняка главная тяжесть этой работы легла на центральные управленческие органы страны.

До конца существования СССР не были решены эти две проблемы, ибо идеей фикс власти была централизация всей системы управления и никто из правителей страны не решался на кардинальные реформы - на децентрализацию управления и создание механизма горизонтальных договорных отношений. Никто не хотел отказываться от такого метода, как администрирование.


10. Межведомственные отношения


Двор об двор, и калитка во двор.

От соседа не уйдешь.

Народные поговорки

Явление ведомственности, с которым «боролись» десятилетиями, так и не было выкорчевано из экономической системы Советского Союза. Эту проблему я вскользь вынужден был уже затрагивать в некоторых предыдущих параграфах, однако здесь попытаемся разобраться с ней по существу.

Сначала следует отметить, что подавляющая часть предприятий СССР входила в состав тех или иных союзных или союзно-республиканских министерств, которые ими управляли, спускали им планы и фонды, по ходу дела их корректировали, решая текущие вопросы выполнения предприятиями плановых заданий и договорных обязательств, назначали руководящие кадры и т.д. С другой стороны, каждое предприятие находилось в конкретном населенном пункте, регионе, участвуя в решении местных проблем, решая те или иные социальные вопросы как своего коллектива, так и всего местного населения, взаимодействуя с здесь же расположенными предприятиями других министерств. Таким образом, деятельность предприятий реально осуществлялась в двухосной системе координат. Однако коллизии между данным предприятием, с одной стороны, местными органами власти и другими предприятиями, с другой стороны, возникали из-за того, что руководители предприятий подчинялись своему начальству, выполняя указания своих министерств.

Пожалуй, не было ни одного издания партийной печати, в котором не описывались бы абсурдные ситуации, связанные с проявлением ведомственности.

Приведу несколько примеров.

В статье « Цена «бесплатной» руды» спец.корреспондентов И.Карпенко и В.Невельского («Известия» № 105, 6.05.1981) описывается ситуация, сложившаяся на Кольском полуострове с использованием сотен миллионов тонн промышленных отвалов, в которых содержатся ценные виды промышленного сырья: фосфор, фтор, алюминий, калий, натрий, редкоземельные элементы., которые не используются. Такие «хвосты» образовывались не только у объединения «Апатит» в результате переработки апатито-нефелиновой руды, но и на добром десятке других предприятий горнодобывающей промышленности в Мурманской области. Более того, предприятия затрачивали в год миллионы рублей на содержание отвалов, точнее - на то, чтобы их закопать.

Корреспонденты писали: «Проблема комплексного использования кольских руд –апатито-нефелиновых, медно-никелевых, титано-мангетитовых и т.д. – не нова, она не сходит с повестки дня еще со времен академика А.Е.Ферсмана…». Однако она никак не решается. «Издержки ведомственности кратко можно выразить одной цифрой: сорок процентов (по стоимости) кольских полезных ископаемых сегодня зарывают в отвалы, превращая полупродукты в ископаемые, а подчас в вредные для окружающей среды». В качестве иллюстрации И.Карпенко и В.Невельский приводят конкретный пример: «Еще в 1967 году было принято решение о строительстве мощной нефелиновой фабрики и нескольких глиноземных заводов. Предполагалось использовать те самые «хвосты», которые сегодня множат гигантские отвалы, рождают пыльные бури. Речь шла о нефелине -–отличном сырье для получения глинозема, а также соды, поташа и цемента.

В 1979 году фабрика Минхимпромом была построена. Но остались лишь на бумаге проекты глиноземных заводов Минцветмета – потребителей ее продукции. Нефелин снова оказался ему не нужен. Сейчас фабрику приспосабливают под апатитовый концентрат. А причины – все те же<…:> государственные интересы, интересы дела расходятся с ведомственными, министерскими. Суть расхождений проста: работа на «чужого дядю» - на предприятия соседнего министерства не входит в план, не обеспечивается фондами. Из-за ведомственной разобщенности слишком сложно организовать дело и на долевых началах.

Нефелин, если его не извлекать попутно с апатитом, по капитальным вложениям убыточен, хотя как компонент общей технологии вполне рентабелен. Даже выгоден: нефелиновый глинозем, как показал многолетний опыт Пикалевского глиноземного комбината и Волховского алюминиевого завода, - самое ценное сырье для получения «крылатого металла»<…>Экономическая подоплека бесхозяйственности, предопределяющая саму возможность ведомственного, расточительного подхода к использованию полезных ископаемых, проста до удивления. Руда ничего не стоит. Не в общепринятом смысле слова, конечно (в действительности это -–подлинное национальное богатство, на разведку которого уже затрачены немалые средства!), а в том, что она бесплатна для министерства, ее добывающего и обрабатывающего. А раз так, значит, можно образно говоря, золотоносной породой отсыпать дороги, если ее удобно дробить на щебенку».

Перед тем, как делать какие-то выводы и обобщения, рассмотрим материалы еще одной статьи на ту же тему. Статья называется «Станки на вакансии» («Правда». № 167. 16.06.1981). Написана она кандидатом экономических наук из Ленинграда В.Череванем. Он в своей статье сообщает, что в целом по стране 200 тысяч станков стоят незагруженными. Почти половина их приходится на крупные города с населением свыше миллиона человек.

В составе незагруженного станочного парка - немало старых малопроизводительных машин, что ведет к большим издержкам на ремонт оборудования. «Если в промышленности страны, - отмечает В.Череван, - около 15 процентов оборудования в «возрасте» свыше двадцати лет, то в Ленинграде, Москве, Киеве удельный вес его заметно больше». И далее он рассуждает: «Рабочих мест становится все больше, а занять их некому. Приходится привлекать рабочих из числа иногродних. Отчасти это помогает улучшить использование оборудования, но в то же время осложняет решение других проблем – жилищной, транспортной, бытового обслуживания и т.д. Такое противоречие характерно практически для всех крупных индустриальных центров». Одной из причин создавшегося положение автор статьи считает недостаточный уровень межотраслевого кооперирования мощностей. Он пишет: «Индустрия крупных городов отличается многопрофильностью. В Ленинграде, к примеру, размещены предприятия более ста министерств и ведомств. В их распоряжении немало групп и видов оборудования, которое не всегда загружено полностью. На ряде предприятий систематически возникают временные резервные мощности при остром дефиците в таком же оборудовании на заводах другого ведомственного подчинения.

Вот наглядный пример. На ленинградских предприятиях энергетического, а также тяжелого и транспортного машиностроения станки с числовым программным управлением загружены не полностью. Зато в приборостроении, машиностроении для химической промышленности оборудование подобного типа не в состоянии обеспечить производственную программу, При хорошо налаженных кооперированных связях эту диспропорцию можно ликвидировать с большой пользой для народного хозяйства. Аналогичное положение и с машинами плазменной резки с программным управлением. Они в Ленинграде недозагружены. При решении вопросов межотраслевой кооперации можно было бы обеспечить все родственные предприятия северо-запада страны».

Что же предлагают авторы названных статей предпринять для решения проблемы ликвидации межведомственных барьеров?

Одно предложение заслуживает, на мой взгляд, внимания. Оно касается создания территорально-производственных объединений. Однако такая форма организации деятельности различных по профилю предприятий вряд ли может быть признана универсальной. Она, наверное, вполне реализуема на Кольском полуострове или в каком-либо ином регионе, когда интеграция диктуется технологией производства. Но в случае с машиностроительными предприятиями, входящими в состав различных министерств, эта идея вряд ли приемлема, так как речь идет об оптимизации использования одного из видов средств производства, причем не являющегося одинаковым для всех производственных единиц. Предлагалось решить проблему эффективного использования парка металлообрабатывающих станков через механизм централизованного планирования, устанавливая в годовых и пятилетних планах показатели, характеризующие замену устаревших и создание новых рабочих мест, вводя нормативы обслуживания и коэффициенты сменности оборудования. А для этого следовало бы, по замыслу авторов этого предложения, взять на учет все рабочие места на предприятиях, в отрасли и в административном районе. Думаю, что даже в случае реализуемости такого проекта, экономия на оптимизации загрузки оборудования была бы не только «съедена» огромным увеличением штата чиновников, но и повлекла бы за собой возникновение совершенно неизбежных погрешностей в расчетах и плановых заданиях.

Существовал простой и надежный способ решения проблемы производственной кооперации в регионах – это налаживание прямых договорных отношений между предприятиями различных отраслей. Плановые органы могли бы быть инициаторами такой интеграции, составляя соответствующие целевые программы, подсказывая предприятиям приемлемые варианты межотраслевой производственной кооперации и интеграции.


11. Предприятие в системе экономических отношений


На кнуте далеко не уедешь.

С хвоста хомут не оденешь.

Народная поговорка

Предприятие являлось в системе экономических отношений в СССР важнейшим субъектом, где осуществлялся реальный процесс производства материальных благ и услуг (в отличие от информационного в органах управления). Здесь происходило соединение рабочей силы с общенародными средствами производства, в результате чего создавался национальный доход страны. К середине 1970-х годов в Советском Союзе насчитывалось около 40 тысяч предприятий.

Предприятие функционировало как хозрасчетная единица, выполняя плановые задания и предписания вышестоящих органов государственного управления. Дирекция предприятия, являясь низовым звеном государственного аппарата, осуществляла функцию распоряжения общенародными средствами производства и несла ответственность, как перед государством, так и перед потребителями его продукции (в соответствии с хозяйственными договорами). На предприятии происходил процесс первичного распределения вновь созданной стоимости, имеющей форму дохода предприятия.

В управлении деятельностью предприятия принимали участие или воздействовали на нее следующие государственные органы:

главк и министерство,

плановые органы,

снабженческо-сбытовые организации,

банковские учреждения, органы Министерства финансов,

местные органы власти,

многочисленные государственные и общественные инспекции,

учреждения Госстандарта.

Г.Кулагин в цитируемой мною книге « Рабочий, управляющий, ученый» дал блестящий анализ взаимоотношений предприятия с вышеназванными государственными органами. Он писал: «Порой директор чувствует себя солдатом, которым командует сразу целый взвод офицеров, причем, когда один из них подает команду «бегом – вперед!», другой кричит «ложись!» (с.110).

Особенно остро он критиковал деятельность различного рода инспекций (Госгортехнадзора, Госпожарнадзора, санитарной инспекции, Госстандарта, Госрыбнадзора, инспекции по охране водного бассейна, Вторчермета, Вторцветмета, инспекций по электроэнергии, по газу, по топливу, по таре, по экспортным товарам т.д. – всего он насчитал около30 видов инспектирующих организаций). Г.Кулагин отмечал, что каждая из вышеназванных инспекций «…в любое удобное для нее время может прислать на завод инспектора, комиссию, учинить проверку, ревизию, затребовать документы, справки и т.д. И попробуй, скажи, что тебе некогда, что на предприятии уже работают три комиссии: ведь любая из этих контрольных инстанций вправе что-то предписать, запретить, отключить, остановить и, наконец, оштрафовать предприятие и лично его руководителей.

Ни одну из этих инспекций не интересуют требования и действия другой. Не интересует их и наличие у предприятия материальных и финансовых ресурсов, необходимых для выполнения их требований. Как правило, даже в очевидных случаях, когда предприятие без решения вышестоящих организаций, не может выполнить предписания, инспекции не обращаются в эти организации, предпочитая лобовой нажим на само предприятие» (с.110).

Предприятия в Советском Союзе, находясь в подчинении министерств, обладали относительной самостоятельностью, ограниченными правами. Руководство предприятием назначалось министерством. Министерство устанавливало предприятиям плановые задания, а также отвечало за обеспечение его материальными и финансовыми ресурсами, фондом заработной платы.

Одной из ключевых проблем было формирование плана. Между предприятием и министерством шла постоянная борьба как за напряженность заданий по объемам производства, так и за выделение лимитов капиталовложений и объемов материальных, а также финансовых ресурсов. Обычно главки увеличивали план по товарной продукции и реализации, не считаясь особенно с расчетами предприятий, а также сокращали запрашиваемые капиталовложения и материальные ресурсы. При этом у предприятий было отнято предусмотренное «Положением» право самим утверждать квартальные планы. Особенно недодавали положенные по нормативам материальные ресурсы на ремонтно-эксплуатационные нужды. Это приводило к тому, что оборудование своевременно не обновлялось и средства производства устаревали.

Как совершенно справедливо писал Г.Кулагин: «Нет худшего врага, чем такое «идеализированное», а подчас откровенно «волевое» планирование. Именно в нем коренятся причины порочных «корректировок плана». Именно оно понуждает предприятия скрывать свои резервы. Оно толкает на манипуляции с «выгодной» и «невыгодной» продукцией, на завышение цен. В этих условиях машиностроителям выгодно делать машины потяжелее и вдобавок из материалов подороже, металлургам – катать металл на плюсовых допусках, а не на минусовых, магазину – торговать водкой, а не пивом, столовой – цыплятами, а не котлетами» (с.112).

Раскрывая причины такого безмерного волюнтаризма, Г.Кулагин отмечает, что все дело в том, что министерства не несут никакой материальной ответственности за свои решения. И моральная ответственность невелика, ибо «в случае провала плана одним из заводов, при благоприятных средних цифрах по главку в целом, он никогда не выступает в роли соответчика, а, как правило, в роли обвинителя. В лучшем случае, если причины прорыва очевидны (а в жизни это бывает редко), следуют персональные выводы. Однако и эти выводы чаще всего ограничиваются персоналом предприятия.

Отсюда ясно, что все огрехи планирования находят свое полное отражение только на балансе предприятия, и, в конечном счете, ущерб терпит государство, являющееся собственником всех предприятий» (с.113).

Но дело было не только в волюнтаризме, но и в бюрократии, которая производила потоки излишней, ненужной информации, создание которой поглощало огромные ресурсы. Г.Кулагин в связи с этим писал: «А сколько издается лишних приказов и собирается ненужных сведений? Все это стоит предприятию больших денег: ведь давно подсчитано, что на каждого сочиняющего запрос надо держать на каждом заводе минимум трех отвечающих» (с.113).

Административно-бюрократические методы управления вызывали только «пробуксовку» в деятельности подведомственных предприятий, приводя подчас не только к излишним затратам, но и к срыву договоров, заключенных под нажимом министерств из-за их невыполнимости. Словом, так называемый «