Ведущая Юлия Флоринская: Наше сегодняшнее утро начинается с секции «Проблемы социальной адаптации и интеграции эмигрантов в России», но поскольку у нас долг со вчерашнего дня, то сначала мы заслушиваем доклад
| Вид материала | Доклад |
- Об обеспечении успешной адаптации ребенка при переходе со ступени начального общего, 267.99kb.
- Вэтом году исполняется 65 лет со дня снятия Блокады Ленинграда. Иименно этому памятному, 159.5kb.
- Успешность адаптации школьника к обучению в 5 6-х классах зависит от реализации преемственных, 300.4kb.
- К обучению в 5 классе, 276.6kb.
- Доклад Эмиграция первой волны, 107.37kb.
- Особенности психологической адаптации первокурсников, 89.03kb.
- Социальная политика как фактор адаптации населения в условиях политических трансформаций, 891.74kb.
- Конференция подготовлена в рамках реализации Комплексной программы творческой деятельности, 2754.82kb.
- В санкт-Петербурге с 14 по 19 августа 2006 года будет проходить очередной Международный, 428.07kb.
- Егоркина Таисия Васильевна (кандидат психологических наук, ассистент кафедры клинической, 360.05kb.
Конференция
«Гендерные аспекты миграционной политики: извлеченные уроки и рекомендации»
22 апреля 2011г.
Секция 5. Проблемы социальной адаптации и интеграции мигрантов в России
Модератор Юлия Флоринская
Ведущая Юлия Флоринская: Наше сегодняшнее утро начинается с секции «Проблемы социальной адаптации и интеграции эмигрантов в России», но поскольку у нас долг со вчерашнего дня, то сначала мы заслушиваем доклад Анны Рочевой, Институт социологии Российской Академии Наук, «Эмиграция как эмансипация?».
А. Рочева: Доброе утро. Эмиграция как эмансипация со знаком вопроса. Почему со знаком вопроса, я надеюсь, будет понятно в ходе презентации. Вообще, откуда возник этот вопрос. Классическая схема эмиграционных исследований западных стран, ранние периоды, я имею в виду, после Второй Мировой войны. Подразумевалось, что эмиграция женщин из менее развитых стран в более развитые ведёт к их эмансипации. Поскольку эмигрантки выходят на рынок труда и вовлекаются в оплачиваемую трудовую деятельность, в противоположность неоплачиваемому труду в домашнем хозяйстве. Но в конце семидесятых годов начали появляться исследования, которые поставили под сомнение этот тезис. И нам стало интересно, можно ли говорить об эмансипации эмигрантов из Киргизии и Узбекистана в России. И если можно, то каких эмигрантов, и что это за эмансипация. В общем смысле эмансипацию можно определить как приобретение прав, в результате чего уравниваются, устанавливается равенство между женщинами и мужчинами, между разного рода меньшинствами и большинством. В нашем исследовании эмансипацию мы пытались проследить через несколько моментов. Через стремление к независимой жизни. Через то, как эмигранты оценивают реализацию этого стремления. Через оценку возможности самостоятельно представить образ жизни в России и дома. Роль женщин в публичном и приватном пространстве, приемлемость эмиграции для женщин. И ещё мы смотрели на самозанятость, на предпринимательство женщин эмигрантов, но поскольку время ограничено, я не буду на этом останавливаться, хотя там тоже получились интересные результаты, что в основном предприниматели, в нашей выборке, по крайней мере, это были женщины старше сорока лет. Но мы не связывали это с их повышенной инициативностью, а скорее, может быть с вынужденностью, с ограниченностью других возможностей на рынке труда для них. На чём я буду основываться сегодня. Как уже вчера говорил Владимир Изявич, мы проводили анкетный опрос эмигрантов, 600 анкет у нас было, из них 35 процентов женщин, 65 процентов мужчин, в Самаре, в Астрахани летом 2010 года.
Стремление к независимой жизни, как один из планов, связанных с поездкой в Россию, важно для половины эмигрантов, как для мужчин, так и женщин. Причём, у нас оказалось, что мужчины даже в большей степени стремятся жить более независимой жизнью в России. Но нужно сказать, что, поскольку у нас была такая формулировка вопроса «более независимая жизнь», сюда могут вкладываться разные смыслы. В том числе, может быть финансовая независимость и независимость от других родственников, от членов расширенной семьи. И оказалось, что стремление к независимой жизни проявилось по-разному в Самаре и в Астрахани. Мы посмотрели, почему так произошло, и оказалось, что эмигранты в Самаре отличаются более высоким уровнем образования, и в Самаре больше эмигрантов молодых возрастов. А в Астрахани больше людей старше сорока лет. И так получилось, что возраст и образование, это те оси, по которым наблюдается наибольшее различие стремлений к более независимой жизни в связи с поездкой в Россию. Оказалось, что молодые люди, конечно, стремятся больше, чем люди более старших возрастов, к более независимой жизни. Но, в принципе, это можно связать с тем, что молодёжь в принципе такая социальная группа, которая переходит от зависимости к независимости, от безответственности к ответственности. Поэтому, может быть, в этом ничего удивительного не оказалось. Также люди с более высоким уровнем образования в большей степени отмечали важность более независимой жизни в связи с поездкой в Россию. И семейное положение также играло важную роль. Потому, что в наименьшей степени стремление к независимой жизни отмечали те респонденты, которые состоят в зарегистрированном браке, а в наибольшей те, чей брак не зарегистрирован. И вероятно, можно сказать, что стратегию построения отношений в виде партнёрства или сожительства легче реализовать в России, где уровень социального контроля ниже. И вообще, в принципе, чем больше город, тем ниже уровень социального контроля. И это подтвердилось нашими данными, что незарегистрированные браки оказались более распространены в Самаре, чем в Астрахани. В Самаре 18 процентов, а в Астрахани 2 процента. Мы спрашивали также, насколько реализовалось это стремление к независимой жизни, и оказалось, что в той и иной степени, т.е. ответы «да» и «да и нет», в той или иной степени это стремление удалось реализовать большинству эмигрантов. В сумме получается 93 процента. Это первая строчка и вторая строчка. Мы спрашивали также, насколько они согласны с тезисом, что в России у них больше возможностей самостоятельно решать как жить, чем дома. И, получилось, что при эмиграции в Россию социальный контроль снижается и для женщин и для мужчин. Однако, среди тех, кто никогда не состоял в браке, женщины гораздо чаще мужчин заявляют о возросшей возможности принимать самостоятельные решения. И также это связано с возрастом, потому, что более молодые чаще отмечают эту возросшую возможность.
Если говорить о роли женщины в приватном и публичном пространстве, мы задавали два вопроса. Опять же их согласие/не согласие с двумя заявленными тезисами. И оказалось, что, в принципе, роль женщины оценивается примерно одинаково мужчинами и женщинами, т.е. в гендерном плане особых различий нет, но разница выделяется между поколениями. Те эмигранты, которые относятся к возрастной группе до 30 лет, они чаще колеблются при ответе на этот вопрос. А люди старше сорока лет чаще подчёркивают важность оплачиваемого трудоустройства по сравнению с домашним хозяйством.
Мы задавали вопрос: насколько допустимо, чтобы женщина из вашей страны уезжала в Россию на заработки? Уровень приемлемости эмиграции в Россию для женщин отличается среди разных этнических групп в Самаре и в Астрахани. Для киргизов, живущих в Самаре, поездка женщины в Россию гораздо более приемлема, чем для киргизов в Астрахани и узбеков в двух городах. Так получилось, что 42 процента киргизов в Самаре считают нормальной эмиграцию женщин первой семьи без контроля других родственников мужчин или женщин. Такого же мнения придерживаются только 7 процентов киргизов в Астрахани. И 3 процента узбеков в Самаре и 8 процентов узбеков в Астрахани. Но наличие в предполагаемом месте прибытия мужа или другого родственника в принципе легитимирует предполагаемую эмиграцию для женщин. Доля признающих приемлемость такой эмиграции колеблется в разных этнических группах Самаре-Астрахани от 50 процентов в Самаре, до 79 процентов – это киргизы в Астрахани. Для мужчин этот показатель в принципе выше, чем для женщин. Это может быть связано с признанием в лице мужа родственниками своеобразного пункта социального контроля. И эту роль более способен играть мужчина родственник, чем родственница. Ему отдаётся предпочтение. И что можно кратко сказать в качестве итога, то если мы можем говорить об эмансипации в результате эмиграции в Россию, то не в гендерном плане скорее. Потому, что независимость и самостоятельность важны для женщин и для мужчин. При этом самостоятельность женщин в плане эмиграций не поощряется. Мы можем скорей говорить об эмансипации более молодых и не состоящих в браке, но не по гендерному признаку. Спасибо.
Ведущая: Если какие-нибудь вопросы, коротко.
Т. Бозрикова: А у вас был в анкете вопрос: из какого региона они - Кыргызстана или Узбекистана?
А. Родич: Был вопрос, да.
Ведущая: Так, есть ещё вопросы? Спасибо Анна. Тогда мы переходим к следующему докладу Алла Викторовна Броннова. Представитель управления содействия интеграции Федеральной Миграционной Службы России. С докладом: «Основные составляющие государственной политики содействия интеграции эмигрантов».
А.В. Броннова: Спасибо. Вы знаете, я в первую очередь хочу сказать, что я представляю управление, которое специально создано в системе нашей службы миграционно-интегральной службой России именно для оказания содействия адаптации и интеграции иностранных граждан в России. Основной нашей задачей стоит как раз разработка стратегии интеграции иностранных граждан, приезжающих к нам на работу, именно с целью дальнейшей какой-то интеграции и для тех людей, которые хотят оставаться здесь жить. Но, прежде всего, хочу сказать, что вопрос эмиграции вообще занимает особое место в национальной политике современной России. И связь миграционных процессов и национального вопроса сложна. И чревата, в принципе, очень опасными последствиями. Поэтому необходимо выяснять и моментально ликвидировать малейшие проявления какой-то национальной нетерпимости. Но этого мало, считаем, что необходимо воспитывать толерантность и терпимость так же, как вот и у принимающей стороны, т.е. нужно систематически объяснять гражданам, что нельзя делать всех приезжающих к нам какими-то изгоями или какими-то там ложными источниками опасности. Но, тем не менее, с другой стороны важно воспитывать, как говориться, уважение к хозяйским законам. Поэтому в гостях воспитанные люди ведут себя, прежде всего по правилам, установленным хозяевами дома. Т.е. мигранты, работающие в России, должны знать, во-первых, наш язык, быть законопослушными, уважать наши культурные традиции и соблюдать общепринятые нормы поведения. К сожалению, основную массу эмигрантов, которые приезжают работать в Россию, составляет молодёжь из стран постсоветского пространства. Эти люди, как правило, уже не знают русского языка, потому что, если представители старшего поколения как-то владеют русским языком, молодёжь практически не знает. Очень плохо осведомлены как о российском законодательстве, так и в области наших культурных традиций и норм поведения. Вы сами читали и слышали, что могут там и лезгинку танцевать, и костры разжигать и всё, что угодно. Причем именно эта категория эмигрантов становится жертвами посредников и работодателей. И вовлекается, в основном, в противоправную деятельность. Но опять все знают, что мировой и отечественный опыт свидетельствует о том, что сам факт пребывания в стране значительного количества эмигрантов, не желающих, а порой просто не имеющих возможности адаптироваться и интегрироваться в принимающие сообщества, могут спровоцировать опасную конфликтогенную ситуацию в обществе, как мы уже видели на примерах многих стран. Думается, что выход здесь один: целенаправленная, и в первую очередь, скоординированная работа государства и гражданского общества по адаптации и интеграции эмигрантов в принимающее сообщество. Однако, что вообще очень интересно, есть рад обстоятельств, которые препятствуют этим, казалось бы, простым и понятным вещам.
Во-первых, хочу сказать, что имеющийся порядок организации труда не стимулирует эмигрантов к полноценной адаптации. Потому что без знания языка они спокойно могут приехать в страну, могут спокойно здесь найти работу. И заработная плата и сроки пребывания совершенно не зависят от степени адаптированности их в обществе. Во-вторых, нет заинтересованности в интеграции иностранных работников и у работодателей. Даже в какой-то степени недобросовестные работодатели наоборот заинтересованы, чтобы работник вообще был на положении раба. Чем он меньше знает, тем оно лучше. Вот поэтому сейчас необходимо принять систему мер, которые бы стимулировали и эмигрантов и работодателей то же самое, к активным участиям в интеграционных процессах. Вы знаете, вот сейчас мониторинг, который проводила наша служба, показал, что, в принципе таким, достаточно эффективным звеном в работе по интеграции могут стать национальные сообщества. Вокруг них консолидируется очень большое число иностранных граждан. Но, хочу сказать, что сегодня далеко не все национальные объединения готовы к конструктивному общению. Кое-кому нужны наоборот, как я уже говорила, неинформированные, задолбанные, ощущающие себя изгоями, соплеменники. Причины этого не имеют совершенно ничего общего ни с межнациональными, ни с межрелигиозными отношениями. Это чистой воды бизнес, т.е. это всё только деньги. Тем не менее, правильно выстроенная работа с национальными сообществами может оказать значительное содействие адаптации и интеграции эмигрантов, а также поддерживать национальное согласие в обществе. Сейчас к такой работе наше управление очень активно привлекает религиозные организации народа России. Я вот хочу сказать, что буквально 15 (пятнадцатого) числа, три дня назад, было подписано пилотное соглашение, первое между ФМС России по Новосибирской области и Новосибирской епархией. Это наш первый проект, и он оказался очень удачным. Предусматривается, что там будут созданы такие центры адаптационные, которые могут помогать людям, которые приехали и хотят как-то адаптироваться и интегрироваться в то общество. Следующим проектом, он тоже такая вторая ласточка будем говорить, мы планируем, что это будет Калининградская епархия, потому, что там тоже очень заинтересованы в сотрудничестве. И тоже люди такие, энтузиасты своего дела, хотят тоже помочь нам в этом вопросе. Также не стоит вот игнорировать значительный потенциал, которым обладают общественные и международные организации. У них накоплен очень большой опыт работы.
Вообще я хочу сказать, это вот как раз очень большая проблема, решение которой даёт возможность ускорить интеграционные процессы. Речь идет вот о таких межведомственных нестыковках. Сложилась парадоксальная ситуация. Целый ряд и министерств, и ведомств, и общественных организаций, и международных, занимаются какими-то различными аспектами миграционного вопроса. У всех есть какие-то наработки, очень интересные, очень полезные для всех. Но они находятся, будем говорить, в личном пользовании этих организаций. Нет какого-то взаимодействующего центра, который бы всё это свёл. Понимаете, приезжаешь, смотришь, очень интересные разработки, очень интересные у людей какие-то предложения, пожелания. Они их используют, будем говорить так вот, местно. Вот может быть с созданием нашего управления, всё-таки это государственная служба достаточно серьёзная, может быть, как-то удастся всё это консолидировать вместе, и тогда этот вопрос у нас будет решён. Потому, что результат пока не очень, уровень адаптированности эмигрантов не растёт, будем говорить. Поэтому, что можно сказать, что вот только объединив усилия и государства и гражданского общества со сферой интеграции эмигрантов, мы сумеем обеспечить и межнациональный мир, и достойные условия для трудящихся эмигрантов, что тоже очень важно, которые законно, добросовестно работают в различных наших секторах. Ну, спасибо за внимание.
Мухамадиев Даврон Мансурович: Спасибо. Вы обрисовали столько тягостных картин, мне хотелось бы узнать, ваши выводы о преступности, о недостойном поведении, на чём основаны? Вы обмолвились, что вы проводили мониторинг, не могли бы вы поподробнее рассказать об этом мониторинге. Спасибо.
А.В. Броннова: Вы знаете, я хочу сказать, что про преступность я вообще ничего не говорила. Я сказала общие фразы, что очень часто молодёжь, которая приезжает из нашего бывшего постсоветского пространства, оказывается втянута в криминальные какие-то истории. Это понимаете, все знают, что много молодёжи очень часто привлекается к этому. Во-вторых, про мониторинг, проводился мониторинг с национальными сообществами, диаспорами. Т.е. я уже сказала, что некоторое готовы идти к такому конструктивному сотрудничеству, некоторые не очень. Поэтому, что можно тут ещё сказать, мы должны работать с ними в этом направлении, мы должны всё-таки с ними сотрудничать, потому что вокруг них очень сильные объединения соплеменников, поэтому я думаю, что они должны участвовать в этих процессах и должны оказать нам какую-то большую помощь.
Л. Федотова: Я хотела бы поддержать Аллу Викторовну в том вопросе, что действительно многие организации, но, если не многие, то есть организации, которые работают по социальной адаптации эмигрантов. Но в то же время работа не даёт желаемого эффекта. Более того, ваша служба, она молодая, и, насколько я понимаю, она только собирает опыт и как бы исследует ту ситуацию социальной адаптации, которая на сегодняшний день сложилась у нас в России. Я хочу призвать вас привлекать для этой работы частные агентства занятости. Почему, потому, что в частных агентствах занятости, очень во многих, работают психологи. И это люди, которые знают, как профессионально проводить социально-психологическую адаптацию вот этой категории населения. В наших рекомендациях надо прописать такой пункт, как разработку программ, поддерживаемых государством, программ социальной адаптации. Вопрос, кто будет платить за эти услуги, в частных агентствах они будут включены в эту систему. Вы знаете, наверное, что в службе занятости в России, не только в Российской службе занятости, давно и успешно работает программа, ищущих работу. И по образу этих программ, которые нацелены не только на трудоустройство, поиск нового места работы, но и также на социально-психологическую адаптацию к изменившимся условиям жизни, труда и вообще жизнесуществования, могли бы быть разработаны программы для социально-психологической адаптации эмигрантов. И ещё один момент, вот в этих клубах по моему опыту работы, больший процент, это 98 (девяносто восемь), наверное, процентов, частники женщины. Они как-то больше нацелены на то, чтобы адаптироваться. Потому что, если в семье, мне кажется, адаптировалась женщина, то с большей успешностью идет адаптация детей. Это тыл, и он обеспечивает комфортность мужчины и реализацию в профессии. Поэтому, я думаю, частные агентства занятости, если нам удастся создать комитеты женщин при российских региональных общественных объединениях, могут эту проблему социальной адаптации эмиграции решать более успешно. Спасибо.
А. Рочева: У меня два вопроса. Первый вопрос по поводу работы с епархиями. Насколько там будет силён религиозный фактор. Т.е., если приезжают сюда эмигранты мусульмане, то, как вот эти епархии будут организовывать помощь в религиозном, таком плане. Насколько они будут настаивать на переходе там, в православие, я не знаю. Как-то вот настаивать на этих православных именно ценностях. Или это будет больше светское. Второй вопрос – по поводу лезгинки, в чём проблема, если люди танцуют лезгинку? И такой комментарий просто, по поводу интеграции и адаптации. Желание интегрироваться и адаптироваться, то, что вы помянули беспорядки в других странах, если, например, про Францию, то мне кажется, тут важно подчёркивать, это не то, что люди не хотят интегрироваться и адаптироваться. Это просто от неблагополучия, и от того, что принимающее общество не способно обеспечить достойные условия, и мне кажется, это очень важно подчёркивать. Это не то, что эмигранты, которые, например, во Франции, уже являются гражданами Франции, то, что они не хотят чего-то. Это просто условия принимающего государства. Спасибо.
А.В. Броннова: Но, кстати, с последнего вашего вопроса, говорили. Я это и имела в виду, что некоторые не то, что не хотят, а не имеют возможности ещё в силу чего-то. Понимаете, как раз вот о чём вы говорили. Может быть, они и хотят, но не имеют возможности. Т.е. и так и так можно работать, и в этом и в этом направлении. Что касается работы с епархиями. Значит сейчас, вот эти два пилотных проекта, о которых я рассказала, они касаются русской православной церкви. Т.е. это епархии, которые православные, да. Рассматриваются также работы с мусульманскими церковными организациями, но просто я рассказала о том, что уже сейчас есть. Вот есть именно итог работы с православной церковью.
Е. Тюрюканова: Я хотела спросить про конфессиональность. Но на самом деле, я хотела спросить, финансирует кто эти центры, ФМС? И если финансирует ФМС, то почему ФМС приняла такое решение пойти в первую очередь на сотрудничество с церковью, а не с нашими родными НПО, которые, в общем, довольно сильны в миграционном плане. Если бы я выбирала, я бы выбрала финансирование наших НПО, а не финансирование, сотрудничество с церковью.
А.В. Броннова: С НПО сотрудничаем и будем сотрудничать. С моей стороны точно обещаю. Может быть, это и не очень моя компетенция, но вот я вижу в этом очень большие перспективы и, думаю, это донесу до руководства. А вот что касается работы с епархиями, они, в общем-то, сами и инициировали это. Они молодцы. Финансирование не Федеральной Эмиграционной Службы.
Д. Полетаев: Вот знаете, мне всегда радостно, когда приходят сотрудники Федеральной Эмиграционной Службы на наши конференции, но печально, когда они уходят сразу, послушав доклады утром. И было бы здорово, если бы кто-то из ваших сотрудников ходил на такие конференции и все доклады прослушал. Потому что, например, вчера у нас было очень много интересного. Я полагаю, что вы эти материалы всё-таки себе возьмёте и посмотрите. Ещё очень печально, когда доклад начинается с того, что мы эмигрантов ругаем. Потому, что это люди, которые приехали к нам. Отдали свой дешёвый труд, мы их унижаем. Наша милиция, недобросовестная милиция, их обижает, оскорбляет, избивает, убивает. И мне кажется, что ситуация, в которой мы содействуем их адаптации, это наше, ну как бы, не бывает того, что мы что-то взяли и потом за это не нужно платить. Так интеграция, которую государство осуществляет, это плата за их дешёвый труд, за то, что они нам помогают строить и развивать экономику. Мне кажется, такой подход с обеих сторон будет более продуктивным. Когда мы с открытой душой. Они приезжают же к нам не убивать, а работать. Мы не будем путать трудовых эмигрантов и криминальных. Это у меня такое, знаете, просто наболевшее.
А потом я хотел спросить, вот вы говорили об уровне, что они плохо адаптируются, как вы замеряете этот уровень? Мне кажется, что ещё сообщество наше не до конца выработало какие-то критерии, и мы должны в этом направлении работать. Но, т.к. вы сказали, что уровень их адаптации очень слабый, думаю потому, как мне кажется, что тут речь идет о том, что люди приезжают из сельской местности. Когда к нам приезжают в город, как у нас было, набор по лимиту, и люди, которые приезжали, они играли свадьбы в городе. Выставляли колонки в окна, эта свадьба была шумной, что не принято в городском пространстве. А потом, прожив пять, десять лет они уже переставали так себя вести. Мне кажется, речь идет именно о несхожести сельской и городской культуры, чем мы можем говорить, что вот, они приезжают, танцуют лезгинку на улице. Но и вообще мне кажется, что это хорошо, когда культурное разнообразие и когда люди разные. Важно, когда это не переходит в конфликт, а когда культурное разнообразие, так это только приветствовать можно. Спасибо.