Приходько Олег Владимирович, кандидат исторических наук трансатлантические отношения в сфере безопасности и их влияние на внешнеполитические позиции россии монография

Вид материала

Монография

Содержание Борьба с международнымтерроризмом: поле боя или зал суда? Patriotic Act Одно из основных противоречий между США и Европой в сфере безопасности проявляется в правовых аспектах борьбы с международным те

Подобный материал:

• Макушников Олег Анатольевич, доцент кафедры истории славян и специальных исторических, 209.21kb.
• Милевский Олег Анатольевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры регионологии, 384.42kb.
• Программа курса " Международные отношения в годы «холодной войны»", 34.17kb.
• Денисов Валерий Иосифович Доктор политических наук Фролов Александр Владимирович Кандидат, 2203kb.
• Кривцов Владимир Ильич Кынев Александр Владимирович кандидат политических наук Любарев, 1920.13kb.
• Кривцов Владимир Ильич Кынев Александр Владимирович кандидат политических наук Любарев, 1919.15kb.
• Иванова Магдалина Александровна, кандидат исторических наук, доцент Обухов Леонид Аркадьевич,, 1041.81kb.
• Программа дисциплины этнология Цикл гсэ специальность: 02. 07. 00. История, 540.26kb.
• Программа вступительных испытаний по истории санкт Петербург, 499.81kb.
• Анализ законодательства Российской империи в сфере производства в учёные степени позволил, 981.25kb.

Глава 6

БОРЬБА С МЕЖДУНАРОДНЫМ
ТЕРРОРИЗМОМ:
ПОЛЕ БОЯ ИЛИ ЗАЛ СУДА?

Борьба с международным терроризмом продолжает занимать самое приоритетное место в реестре внешнеполитических задач американского государства. Американская территория, по признанию президента Дж. Буша, все еще остается “полем боя” с террористами. Благодаря усилиям правоохранительных органов были сорваны планы террористов и их пособников в Нью-Йорке, Вашингтоне, Орегоне, Мичигане, Северной Каролине и Флориде⁷³. Администрация Дж. Буша утверждает, что принятые меры (сюда она причисляет и свержение режима С. Хусейна в Ираке) позволили вернуть американскому народу чувство стабильности и отодвинуть угрозу терроризма от американских границ. В результате за время, прошедшее с 11 сентября 2001 г., на американской территории не было совершено ни одного террористического нападения. Почти две трети лидеров “Аль-Каиды” арестованы или уничтожены. 2300 членов этой террористической организации так или иначе нейтрализовано.

Для США борьба с терроризмом носит глобальный характер. Американский подход направлен на включение максимально большого числа стран в антитеррористическую коалицию. В “эру новых вызовов”, наступившую для Америки 11 сентября 2001 г., США сотрудничают со 172 государствами в борьбе с международным терроризмом. В освобождении Афганистана от режима “Талибан” и “Аль-Каиды” они получили поддержку 70 стран. США направили свои войска, в том числе и части спецназа, в Грузию, Йемен и на Филиппины для оказания помощи в контртеррористической подготовке национальных подразделений.

Благодаря международным усилиям антитеррористической коалиции заморожены активы террористов в более чем 170 странах, закрыты более 1400 банковских счетов по всему миру, в результате чего террористы лишились доступа к своим средствам в объеме почти 140 млн. долл., закрыты многие псевдоблаготворительные общества, которые служили прикрытием для сбора средств террористам. Оказывается помощь странам в улучшении работы их юридических и контролирующих органов с целью перекрыть террористам доступ к источникам финансирования. Однако, как отмечают эксперты Лондонского института стратегических исследований, продолжает действовать неформальная система денежных переводов, которая обеспечивает в основном неконтролируемый приток наличных средств от диаспор в руки местных радикальных исламских группировок, которые имеют и собственные механизмы сбора финансовых средств.

Сравнение характеристик международного терроризма как угрозы, которые даются в документах США и ЕС, указывает на существование различий между ними. В Европейской стратегии безопасности (декабрь 2003 г.) отмечается, что движущей силой новой глобальной волны терроризма является агрессивный религиозный экстремизм, порождаемый многими причинами, включая культурные, социальные и политические кризисы, являющиеся реакцией на вызовы модернизации. А само явление терроризма связывается с целым комплексом глубинных причин, в том числе и с глобализацией, которая в бедной части мира воспринимается как источник несправедливости. В документе отмечается, что терроризм представляет собой растущую стратегическую угрозу для Европы. Однако борьба с ней не характеризуется Европейским Союзом как состояние войны в отличие от России и США, где она рассматривается именно в таком ракурсе, по крайней мере на официальном уровне. А то, что для США это до сих пор именно война, вновь подтвердил президент Дж. Буш в своем выступлении в Конгрессе с ежегодным посланием “О положении страны” 19 января 2004 г.: “Террористы и их сторонники объявили войну Соединенным Штатам, и они ее получили”⁷⁴.

По данным ФБР (это главный федеральный орган в борьбе с международным терроризмом на территории США), с середины 1980 х годов до 11 сентября 2001 г. около 20 тыс. человек из 47 стран прошли подготовку в лагерях террористов. С учетом понесенных ими потерь после 11 сентября примерно 17–18 тыс. террористов остается на свободе. При этом вербовка в их ряды продолжается, а под влиянием иракской войны она стала еще более интенсивной, поскольку эта война всколыхнула радикальные настроения в мусульманском мире.

Президент Дж. Буш призвал Конгресс продлить на новый период законодательство “О патриотизме” ( Patriotic Act) по борьбе с терроризмом после 1 октября 2005 г., когда истекает срок его действия. Это законодательство расширило границы деятельности правоохранительных органов, несколько ограничив индивидуальные права ради общей безопасности, но этот выбор американское общество делает сознательно, хотя у него, конечно, есть немало критиков и в самих США, а не только в Европе. Огромные средства были выделены на антитеррористические меры: за последние три года расходы федерального правительства только на укрепление безопасности на воздушном транспорте составили около 15 млрд. долл.

США не сформулировали официальных критериев, что считать победой в войне с терроризмом, но, по словам президента Дж. Буша, именно они будут определять, как и когда закончится эта война. Вашингтон, конечно, сознает, что свести к нулю количество терактов против США и американских интересов вряд ли удастся. Специфика этой войны в том, что она, по словам Дж. Буша, может продлиться десятилетия. То, что США объявили войну террористам, не является беспрецедентным актом. В истории уже были случаи, когда государства объявляли войну негосударственным субъектам – например, международным бандам пиратов, занимающихся разбоем на морских коммуникациях.

Трагические события 11 сентября 2001 г. изменили образ мышления США. Они провели водораздел между терроризмом как актом криминального насилия и терроризмом как специфической формы войны. Особенности американского подхода к проблеме борьбы с международным терроризмом отличают его от европейского (ЕС) подхода. Одно из различий заключается в том, что в войне с терроризмом США видят на стороне противника не только международные сети террористов, но также государства-“изгои” и многонациональные структуры, занимающиеся нелегальным распространением материалов, компонентов и технологий ОМУ. Те, кого США причисляют к государствам-“изгоям”, вовсе не являются для ЕС бесспорными объектами для антитеррористических ударов. Хотя существует угроза получения террористами доступа к ОМУ, слишком расширительное толкование террористической деятельности позволяет подогнать под борьбу с терроризмом любую акцию.

Теракты в Саудовской Аравии, Марокко, Турции, Ираке, Испании, Египте, России показывают, что американские заявления о том, что в глобальной войне с терроризмом “произошел поворот”, являются преувеличенными. Беспрецедентная для Европы серия террористических взрывов в Мадриде 11 марта 2004 г. говорит о том, что “Аль-Каида” способна напрямую влиять на расстановку политических сил в отдельных странах. Эти теракты, унесшие жизни более 200 человек (около двух тысяч ранены), повлияли на настроения испанских избирателей, которые, расценив их как месть за поддержку правительством Х. Аснара США в войне с Ираком, проголосовали на всеобщих парламентских выборах 14 марта 2004 г. за оппозиционную социалистическую партию. Без учета этого обстоятельства результаты выборов становятся необъяснимыми, ведь на протяжении восьми лет правления правоцентристской Народной партии Испания демонстрировала одни из самых лучших показателей экономического развития в Европе.

Антитеррористическая кампания сделала и без того сильно децентрализованную транснациональную террористическую сеть еще более “вирту­альной” и многоликой, что затрудняет выявление и нейтрализацию ее структур. “Аль-Каида” продолжает оставаться “сетью сетей”, имеющей глобальный охват и способной организовывать террористические нападения на многих “полях священной войны – джихада”. Современные средства коммуникации в условиях глобализирующегося мира способствуют сохранению невидимости этой сети. Считается, что “Аль-Каида” присутствует в более чем 60 странах⁷⁵. После развертывания глобальной антитеррористической кампании ее ячейки, вероятно, продолжают действовать в полуавтономном режиме. По мнению экспертов Лондонского института стратегических исследований, “Аль-Каида” стремится создать потенциал для применения ОМУ, но, вероятно, еще не создала его. Они считают, что “теперь, когда нет четко определенных точечных целей, чтобы на них сосредоточить усилия, США и их партнеры по борьбе с терроризмом должны перенести центр тяжести своих действий на обеспечение внутренней безопасности и сотрудничество правоохранительных и разведывательных органов”⁷⁶. Чтобы повлиять на корневые причины терроризма, Запад должен найти общий язык с мусульманским миром, учитывая особенно то, что иракская война вызвала еще большее отчуждение ислама от Запада.

В отличие от более традиционных этнонационалистических и идеологических террористических группировок, цели “Аль-Каиды” трансформировались в абсолютные религиозные императивы, которые не допускают компромисса и политического урегулирования конфликта. Война в Ираке спровоцировала исламские террористические группировки, в том числе действующие под эгидой “Аль-Каиды”, сосредоточить усилия на акциях в странах арабского мира, прежде всего потому, что там им гораздо легче находить сообщников и осуществлять свои замыслы. Трагические события в Беслане, как и террористическая активность в соседних регионах, показывают, что и Россия является очень уязвимой для проникновения террористов, прежде всего на Северном Кавказе.

Россия, США и Израиль в гораздо большей степени, чем Европа ощущают угрозу терроризма, поскольку испытали на себе масштабные террористические удары, которых не ведали страны ЕС (до 11 марта 2004 г. в Испании). Именно они являются объектом критики Европейского Союза за чрезмерное использование силы в борьбе с международным терроризмом. Европейское восприятие угрозы терроризма явно отличается от американского и российского.

Одно из основных противоречий между США и Европой в сфере безопасности проявляется в правовых аспектах борьбы с международным терроризмом. ЕС подверг критике США за нарушение прав людей, захваченных в плен американскими войсками в Афганистане и содержащихся на военной базе в Гуантанамо без доступа к адвокатам и лишенных возможности обращаться в суд. Он стоит на позициях строгого толкования канонов юриспруденции, поэтому вряд ли безоговорочно подпишется под тезисом американской стратегии национальной безопасности, который гласит, что США не проводят различий между террористами и теми, кто сознательно их укрывает или помогает им.

Хотя в Европейской стратегии безопасности (декабрь 2003 г.) отмечается, что терроризм представляет собой растущую стратегическую угрозу для Европы, ЕС в отличие от России и США не квалифицирует свое противоборство с международным терроризмом как войну. Соответственно у него и другие приоритеты в выборе средств борьбы. И даже беспрецедентная для стран ЕС серия из десяти мощных террористических взрывов, совершенных “Аль-Каидой” в Мадриде 11 марта 2004 г. и унесших жизни около 200 человек, не изменила радикально этот подход ЕС. В то же время теракты дали толчок тому, что в Европе начало постепенно меняться представление о соотношении безопасности и свободы в том же направлении, что и в США после трагических событий 11 сентября 2001 года. Обширный комплекс мер по борьбе с терроризмом, принятый ЕС с марта 2004 г., свидетельствует о том, что Европа вслед за США все больше склоняется к тому, чтобы принять новый баланс с бόльшим акцентом на безопасность. Однако эта тенденция весьма неустойчива. В попытках некоторых европейских кругов объяснить причины терроризма на чужой территории (на Ближнем Востоке, в России и т.д.) очень часто звучат чуть ли не оправдательные мотивы.

Отнесение государств-“изгоев” к международному терроризму не встречает поддержки у Европы, что дает американским неоконсерваторам повод обвинять ее в толерантном отношении к угрозам, исходящим от противоправных режимов. В свою очередь Европа продолжает критиковать США, правда, уже не столь энергично как раньше, за одномерное восприятие терроризма – за то, что ответ на террористическую угрозу они рассматривают преимущественно через возможности силового реагирования. Европейцы недооценивают то, насколько трагические события 11 сентября 2001 г. стали травмой для американской нации и повлияли на ее мышление. Они склонны относиться к этому явлению (международному терроризму) скорее как к преступлению уголовной юрисдикции, проблеме, которую должны решать в основном правоохранительные органы путем судебного преследования преступников. Терроризм, по мнению К. Паттена, нельзя искоренить в рамках демократических норм: “Полной ликвидации этой угрозы можно было бы добиться в полицейском государстве, описанном Оруэллом, где не существует свободы личности. Это было бы отрицанием тех ценностей, которые отстаивают США и ЕС”⁷⁷.

Примером трансатлантических противоречий в вопросе о способах противодействия террористической угрозе стало решение министров внутренних дел шести ведущих стран ЕС на встрече в Гармиш-Партенкирхене (Германия) (февраль 2004 г.) отклонить требование США, чтобы на каждом трансатлантическом авиарейсе европейских авиакомпаний присутствовали вооруженные агенты безопасности. Европейцы убеждены, что присутствие вооруженных полицейских в штатском на борту самолета не укрепит безопасность авиаполетов, и что если есть какая-то угроза теракта, безопаснее полет вообще отменить.

То, что война – не всегда лучший способ искоренения причин терроризма, понимают и в Вашингтоне. Однако, по мнению администрации Дж. Буша, усилий одних лишь правоохранительных структур и юстиции явно недостаточно: характер террористической угрозы определяется тем, что террористы проходят подготовку на территории других стран, организуют все более масштабные теракты против США, и одними лишь юридическими процедурами их не победить. Европа считает слишком упрощенным американский подход, рассматривающий многоаспектную проблему терроризма в дихотомическом ключе: “они и мы”. ЕС считает несправедливым американские обвинения и упреки в том, что европейские попытки разобраться в причинах терроризма, раскрыть взаимосвязь “антизападного” терроризма с социально-экономическими условиями и нерешенностью застарелых конфликтов, прежде всего палестино-израильского, являются “умиротворением” террористов. К. Паттен отмечает: самое важное, что «мы, европейцы, можем сделать как союзники Соединенных Штатов – это убедить их в том, что война с терроризмом имеет свои сложности и тонкости, что ее нужно вести эффективно, на основе международного права и с санкции более эффективной ООН, и отговорить Америку следовать совету Макиавелли “пусть лучше тебя боятся, чем любят”»⁷⁸.

Споры вокруг правовых аспектов борьбы с терроризмом разгорелись с новой силой, когда Верховный Суд США, несмотря на возражения администрации Дж. Буша, принял к рассмотрению апелляцию подозреваемых в терроризме лиц, содержащихся в заключении на базе в Гуантанамо (в част­ности, дело “Хамди против Рамсфелда”). Белый дом счел это посягательством суда на исключительные прерогативы исполнительной власти. Законодательный Акт США 1789, известный как “Закон о защите нарушенных прав иностранных подданных”, очень редко применялся в американской истории, но несколько судебных решений после 1980 г., широко трактовавших это закон, дали основание американским федеральным судам принимать к рассмотрению иски иностранцев о компенсациях за нарушения их законных прав. Ограничение сферы действия этого закона администрация Дж. Буша сделала одним из своих высших приоритетов, когда начала войну с терроризмом: США направили сотрудников правоохранительных и разведывательных органов по всему миру в поисках членов “Аль-Каиды” и, естественно, не хотели, чтобы их действия были скованы этим спорным законом.

Когда американское правительство объявило войну международному терроризму после трагических событий 11 сентября 2001 г., оно считало, что может бесконечно долго удерживать в заключении вражеских комбатантов, даже если это граждане США, отказывая им в праве на судебную защиту. Этот отказ Министерство обороны США обосновывало необходимостью не допустить ущерба интересам национальной безопасности, которым могло бы стать разглашение закрытой информации в ходе судебного процесса. Однако Министерство юстиции и некоторые другие федеральные ведомства были с этим не согласны и считали, что после завершения периода допросов задержанные имеют право на услуги адвоката. В июле 2003 г. Апелляционный суд 4 го округа встал на сторону администрации Дж. Буша, приняв ее доводы, что решение о допуске задержанных вражеских комбатантов к услугам адвокатов должно быть в компетенции исполнительной власти.

Правительство США исходит из того, что вражеские комбатанты с юридической точки зрения не имеют права на помощь адвоката, но с этим категорически не согласны многие европейские страны и ЕС. (Кстати, решением президента Дж. Буша в категорию вражеского комбатанта с соответствующим лишением прав был переведен американский гражданин Хосе Падилла, который был осужден в 2004 г. за сговор с “Аль-Каидой” для осуществления подрыва на территории США радиологической бомбы – взрывного устройства с радиоактивной оболочкой.) Многие американские военные юристы, критикующие антитеррористическую политику Дж. Буша, заявляют, что суды должны быть допущены к рассмотрению дел лиц, задержанных в ходе борьбы с терроризмом, и те не должны лишаться права на адвокатскую защиту⁷⁹. Такой же позиции придерживается и ЕС.

Впоследствии Министерство обороны смягчило свою позицию, предоставив группе лиц из числа пленных, захваченных в Афганистане и содержащихся в заключении на базе в Гуантанамо, возможность обратиться к услугами адвоката. Казалось бы, это решение должно положить конец спорам, в том числе и в самой администрации Дж. Буша, о правовом статусе американских и иностранных, в том числе российских граждан⁸⁰, захваченных в плен американскими войсками и удерживаемых в качестве “вражеских комбатантов”. Однако это была лишь частичная корректировка в рамках политического решения, а вовсе не принципиальное изменение позиции правительства по одному из наиболее спорных правовых аспектов антитеррористической борьбы. Администрация Дж. Буша пошла на эту уступку в расчете на благоприятное решение Верховного Суда, если он примет дело к рассмотрению. Без ответа оставался вопрос, гражданские или военные суды должны рассматривать дела задержанных в войне с терроризмом.

В конце июня 2004 г. Верховный Суд США принял решения по ряду дел, которые устанавливают правовые рамки некоторых видов деятельности американского государства в борьбе с терроризмом. Из этих решений следует, что американское правительство правомочно удерживать захваченных комбатантов под арестом без судебного процесса, но задержанные вправе обращаться в американские суды за защитой своих прав. До этого решения администрация Дж. Буша оставляла за собой право решать, имеет ли тот или иной человек, захваченный в плен в ходе войны с терроризмом, право на судебную защиту.

Важные правовые последствия для американской тактики борьбы с международным терроризмом на территории третьих стран имеет решение, принятое Верховным Судом США 29 июня 2004 г. Это решение дает ответ на вопрос: правомочны ли действия федеральных структур по поимке за рубежом с последующим препровождением в США предполагаемых террористов, если правительства стран, на территории которых находятся подозреваемые лица, не согласны их выдать американским властям⁸¹. Верховный Суд вынес вердикт 29 июня 2004 г. на основе рассмотрения двух дел, объединенных в одно: “Соуза против Алвареса-Мачейны” и “Соединенные Штаты против Алвареса-Мачейны”.

По приказу американского Федерального агентства по борьбе с незаконным оборотом наркотиков (ДЕА) мексиканец Умберто Алварес-Мачейн был похищен в Мексике группой местных граждан и насильственно вывезен в США, где предстал перед судом по обвинению в соучастии в убийстве на мексиканской территории сотрудника этого ведомства. Федеральное агентство действовало исходя из того, что окружной суд Калифорнии выдал ордер на его арест, однако мексиканские власти не давали санкции на задержание Алвареса-Мачейны.

В ходе судебного разбирательства в американском суде виновность мексиканца не была доказана, и он был оправдан. После этого Алварес-Мачейн подал два иска в американский суд против правительства США, обвинив его в противоправных действиях, и потребовал возмещения ущерба. Окружной суд 9 го округа Сан-Франциско удовлетворил его иски и обязал американские власти выплатить ему 25 тыс. долл. в качестве компенсации ущерба, так как арест был произведен по решению правительственного органа США посредством неправомочных действий на территории иностранного государства и без согласия его властей. Он постановил: “Агенты ДЕА, согласно федеральному законодательству, не имели полномочий проводить экстерриториальный арест подозреваемого, которому было предъявлено обвинение в федеральном суде Лос-Анджелеса”⁸².

Американское правительство опротестовало это решение в Апелляционном суде Сан-Франциско, но тот оставил в силе вердикт окружного суда. Это решение было резко негативно воспринято правительством, так как оно препятствует планированию вариантов антитеррористических действий, предполагающих возможность проведения арестов за рубежом, где предоставлено “убежище от федеральных правоохранительных органов террористам и другим преступникам, которые скрываются в странах, не желающих или неспособных задержать их”. В протесте на решение Апелляционного суда Сан-Франциско заместитель Генерального прокурора США Т. Олсон отмечает, что “угрозы безопасности страны … сейчас больше, чем когда-либо прежде являются транснациональными явлениями” и что “трансграничные аресты” – редко используемое, но иногда крайне необходимое средство для поимки террористов и наркокурьеров⁸³. Правительство обратилось к высшей судебной власти страны за разрешением этого спора.

29 июня 2004 г. Верховный Суд США постановил отменить решения судов нижестоящих инстанций, которые удовлетворили иски Алвареса-Мачейны. Он признал, что правительство США в рассматриваемом деле не может быть привлечено к судебной ответственности, и истец не вправе требовать возмещения ущерба за свой арест. Вердикт суда гласит: “единичный случай незаконного задержания, длившегося менее суток, с последующей передачей арестованного законным властям и немедленным предъявлением ему обвинения, не нарушает никаких норм обычного международного права…”⁸⁴. Из этого решения следует, что американские суды не вправе принимать к рассмотрению и удовлетворять иски против правительства Соединенных Штатов иностранных граждан, пострадавших в результате операций американских спецслужб по поимке подозреваемых террористов на территории третьих стран и их насильственному вывозу в США. Верховный Суд постановил, что правительство не может привлекаться к судебной ответственности по делам подобного рода. Это решение высшей судебной власти во многом развязывает руки действиям американских спецслужб в антитеррористической борьбе за пределами американских границ.

Судя по решениям в области антитеррористической политики, которые были приняты после трагических событий в Беслане, Россия решила активнее осваивать некоторые американские методы борьбы с террористической угрозой. Выступая 13 сентября 2004 г. на расширенном заседании правительства РФ с новой программой антитеррора, президент В.Путин отметил, что если того требует обстановка, организаторов терактов нужно доставать из-за рубежа. Впервые эта задача открыто ставится перед российскими спецслужбами.

Однако между Россией и США есть различия в отношении проблемы терроризма. В ежегодном послании “О положении страны” (19 января 2004 г.) американский президент не упомянул Россию в перечне стран, подвергшихся террористическим ударам за последний год, как будто не было терактов в Моздоке, взрыва в Тушино (май 2003 г.), подрыва электрички в Ессентуках (декабрь 2003 г.) и т.д. В этот скорбный список он включил Индонезию, Марокко, Саудовскую Аравию, Кению, Израиль, Турцию и Ирак. Это уже далеко не первый случай, когда в своих выступлениях американские официальные лица, в том числе и президент Дж. Буш, не относят Россию к жертвам агрессии международного терроризма. Достаточно вспомнить речь Дж. Буша в Уайт-холле во время визита в Великобританию в ноябре 2003 г., в которой Россия снова не упоминается в числе стран, пострадавших от международного терроризма. Представляется, что это вовсе не случайная “забывчивость”.

Выборочный подход Вашингтона (подобная избирательность еще в большей мере присуща Европе) к оценке международного терроризма выражается в том, что теракты в России он часто трактует по-особому, вне контекста международного терроризма: мол “чеченский терроризм” – явление чисто российское, порожденное неправильной политикой самой Москвы в отношении Чечни. Подобная логика скорее применима к ситуации, в которой сами США оказались в Ираке, но американская администрация ее отвергает. Уже самим фактом того, что “чеченские” теракты в России администрация США зачастую не ставит в один ряд с проявлениями международного терроризма в других странах, и предоставляет убежище людям типа И. Ахмадова, дает моральную индульгенцию террористам, орудующим с территории Чечни. Американское государство родилось в результате восстания североамериканских колоний против власти британской короны, и, видимо, это историческое прошлое окрашивает восприятие администрации США всего, что связано с событиями в Чечне.

Обвинения в двойных стандартах в борьбе с международным терроризмом США отвергают. Логика их аргументации сводится к тому, что имеющиеся у них ресурсы в каждый данный момент ограничены, и США должны выделять приоритеты в определении целей своих антитеррористических усилий – сначала это был Афганистан, потом Ирак. Источником для террористов США считают не только “противоправные режимы”, к которым были отнесены упомянутые две страны, но и “недееспособные государства”. В категорию последних США зачисляют государства, правительства которых не могут защитить народ, территорию, которые не пользуются поддержкой своего населения и не в состоянии обеспечить его насущные потребности. Из этого определения видно, что под критерии “недееспособного государства” попадает, например, Грузия, хотя США это никогда открыто не признают и даже будут опровергать на официальном уровне.

Европа является одновременно и мишенью для террористов, и местом, где базируются “спящие ячейки” террористической сети. Пункты технического обеспечения ячеек “Аль-Каиды” были выявлены в Великобритании, Италии, Германии, Испании и Бельгии. ЕС допускает возможность существования взаимосвязи между терроризмом и оргпреступностью. Он видит потенциальную угрозу для европейских государств и их граждан в деятельности террористических сетей в Центральной и Юго-Восточной Азии. В переч­не средств борьбы с терроризмом впервые говорится об использовании военных инструментов, это – принципиальное нововведение в Европейской стратегии безопасности .

В оценке террористической угрозы для стран ЕС одним из наиболее опасных видов считается нападение террористов с применением биологических средств поражения. В планировании мер по защите от биологической атаки ЕС уделяет основное внимание сценариям, когда этой угрозе подвергаются европейские войска при проведении операций за рубежом. По мнению генерального директора Управления по вопросам внешней политики и политики безопасности ЕС Р. Купера, мало что делается для разработки способов защиты на случай террористической биологической атаки против населения стран Европы. Отмечая в своем выступлении перед Комитетом по иностранным делам Европарламента необходимость устранения этого недостатка, Р. Купер сослался на усилия ряда государств мусульманского мира по приобретению ядерного и другого ОМУ в ответ на ядерную программу Израиля. Если какое-либо арабское государство Ближнего Востока получит в свои руки ядерное оружие, возникнет реальная угроза раскручивания гонки вооружений в регионе: то, что одна страна посчитает мерой безопасности, другая – угрозой для себя. В результате повысится вероятность попадания ОМУ в руки радикальных исламистских группировок. Пока, как считают западные эксперты, потенциальные террористы не способны к проведению таких высокотехнологичных атак как использование беспилотных летательных аппаратов для распыления боевых биологических веществ над населенными пунктами. Однако стоит ли недооценивать возможность использования террористами в своих целях дельтапланеризма или авиамоделизма для распыления отравляющих химических или биологических веществ?

По заключению западных экспертов, судоходство остается незащищенным перед угрозой использования его террористами в своих целях. В докладе аналитиков из РЭНД отмечается, что основное внимание сосредоточено на мерах безопасности на воздушном транспорте, а морской флот и морские контейнерные перевозки не получили достаточной защиты от террористической угрозы. Это обстоятельство тем более тревожно, что, по данным западных спецслужб, террористическая сеть “Аль-Каида”, возможно, имеет до 20 морских судов в различных регионах мира, и ни одно из них еще не обнаружено⁸⁵. Есть предположения, что на этих судах может осуществляться контрабандная перевозка материалов и технологий ОМУ, хотя до сих пор не было получено никаких убедительных свидетельств того, что террористы намереваются использовать грузовые контейнеры в качестве скрытого средства доставки ОМУ.

В последнее время наметились некоторые тенденции в направлении сближения подходов США и ЕС в борьбе с международным терроризмом. Это сближение наблюдается не только в оценке террористической угрозы, но и в выборе методов противодействия ей. Меняющееся отношение ЕС к возможности использования военной силы, часто камуфлируемое “миротворческой” фразеологией, создает предпосылки для более тесной координации с США и Россией в случае появления необходимости проведения силовой антитеррористической операции на территории “недееспособных” стран.

В числе причин сдержанного отношения ЕС к возможностям военно-силового реагирования на угрозу международного терроризма многие европейские аналитики называли то, что Европа не подвергалась шоковому воздействию масштабных террористических ударов и что она не допускает мысли о том, что может стать объектом такого нападения. Беспрецедентная серия из 10 террористических взрывов, совершенных исламистами в Мадриде 11 марта 2004 г. от имени “Аль-Каиды”, развеяла европейские иллюзии о том, что ненависть в арабском мире к Америке питает международный терроризм и что основной его удар направлен против США. Эти трагические события, несомненно, отразятся на европейском осмыслении проблемы терроризма, но только будущее покажет, станет ли ЕС рассматривать борьбу с ним в категориях войны, как это делают США и Россия, или будет по-прежнему придерживаться своего консервативного подхода, недооценивая военные аспекты антитеррористической борьбы.