Анализ законодательства Российской империи в сфере производства в учёные степени позволил выявить ряд недостатков

Вид материала

Закон

Содержание 2. Объём содержания программ дисциплин испытаний. 4. Организация диспута 5. Права на чины

Подобный материал:

• Роль университетов Российской империи в развитии научного правосознания в сфере создания, 170.85kb.
• Анализ законодательства в сфере государственной регистрации актов гражданского состояния, 168.53kb.
• Государственная политика в сфере подготовки специалистов для промышленного производства, 118.26kb.
• Учет региональных особенностей при формировании демографической политики в. А. Шалаева, 90.25kb.
• Педагогический анализ воспитательного мероприятия, 115.77kb.
• Проект министерство промышленности и торговли Российской Федерации, 1422.39kb.
• Проект министерство промышленности и торговли Российской Федерации, 1495.21kb.
• Решение комитета тпп РФ по предпринимательству в сфере жилищного и коммунального хозяйства, 43.43kb.
• Отчет о результатах выполнения тематического плана фундаментальных исследований рао, 562.47kb.
• Научно-практическая конференция Технология организации исследовательской работы, 160.24kb.

А.Н. Якушев, доктор исторических наук, кандидат юридических и педагогических наук, профессор

Д.А. Казначеев, кандидат исторических наук


Анализ законодательства Российской империи в сфере производства в учёные степени позволил выявить ряд недостатков.


1. Количество учёных степеней


В конце XIX – начале XX вв. в научных кругах развернулась дискуссия по вопросу о количестве ученых степеней. Одна группа ученых (Н.М. Бубнов, А.С. Будилович) считала, что необходимо присуждать три ученые степени: кандидата, магистра и доктора, вторая группа (В.П. Амалицкий, А.И. Введенский, П.П. Граве, И.Я. Гурлянд, А.Н. Деревицкий, П.П. Пусторослев, В.И. Сергеевич, И.И. Толстой, Г.Ф. Шершеневич, В.Г. Щеглов) – две ученые степени: магистра и доктора или кандидата и доктора, в том числе и на медицинском факультете, третья группа (Л.Л. Гиршман, Д.Д. Гримм, Г.Ф. Дормидонтов, Г.П. Кириллов, Б.В. Струве) – одну ученую степень доктора.

По выражению А.Е. Иванова «участников дискуссии по данной проблеме условно можно было бы разделить на «архаистов», «традиционалистов» и «новаторов».¹

«Архаисты» (Н.М. Бубнов, А.С. Будилович) выступали за возвращение к трехступенчатой системе ученых степеней: «кандидат» - «магистр» - «доктор».

Так профессор А.С. Будилович считал наиболее целесообразным такое решение вопроса об ученых степенях, при котором «были бы сохранены освященные традицией:

а) звание действительного студента и

б) ученые степени: кандидата (на медицинском факультете - лекаря), магистра и доктора, но условия приобретения двух последних были бы видоизменены в том направлении, чтобы степень магистра давалась кандидатам (лекарям) по особому экзамену без представления и защиты диссертации, а степень доктора - без нового экзамена, на основании одобренной факультетом и публично защищенной диссертации. При таком видоизменении степень магистра будет соответствовать нынешнему магистрантству (у медиков - докторантству), а степень доктора - совместит нынешние степени магистра и доктора»².

А профессор Н.М. Бубнов в триаде ученых степеней рассматривал магистерскую диссертацию как «переходную ступень к докторской от кандидатской для тех, кто не в состоянии представить сразу (а может и никогда) работу, достойную степени доктора, а между тем хочет и может заниматься в университете преподаванием и наукой». ³

«Новаторы» (Л.Л. Гиршман, Д.Д. Гримм, Г.Ф. Дормидонтов, Г.П. Кириллов, Б.В. Струве) предлагали ограничить аттестационный аппарат одной докторской ученой степенью, согласно европейскому стандарту. Они исходили из необходимости облегчить достижение ученой степени доктора и ускорить подготовку профессоров для замещения вакантных кафедр в университетах. При этом они полагали, что представление одной диссертации освобождает время для научной деятельности.

Профессор Б.В. Струве, обосновывая эту точку зрения, апеллировал к опыту германских университетов, где, подчеркивал он, благодаря отсутствию сложных условий, которыми «формально обставлена академическая дорога» в России, были созданы предпосылки «обилия научных сил и научной производительности». Он утверждал: «Молодому человеку, имеющему наклонность к научной работе и творческие способности, не приходится в Германии проходить чрез целый лес экзаменов и обязательных работ, способных только подавить творческий процесс самостоятельной мысли. Русский ученый, потратив свои молодые годы на преодоление формальных препятствий для достижения кафедры, зачастую теряет всякую энергию для продолжения ученых трудов и почти прекращает свою научную деятельность по получении степени доктора. При рассмотрении вопроса о средствах поддержания научного уровня профессорской среды имеет значение не столько тот багаж, с которым профессор всходит на кафедру, сколько тот, с которым он ее покидает»⁴.

«Традиционалисты» (В.П. Амалицкий, А.И. Введенский, П.П. Граве, И.Я. Гурлянд, А.Н. Деревицкий, П.П. Пусторослев, В.И. Сергеевич, И.И. Толстой, Г.Ф. Шершеневич, В.Г. Щеглов) стояли за сохранение установленной системы ученых степеней – «магистр» - «доктор». При этом многие ее сторонники предлагали упразднить магистерскую диссертацию, заявляя, что подготовка двух диссертаций (магистерской и докторской) отнимает у ученого массу производительного времени. «Первую плохую работу, - говорил профессор А.И.Введенский, - нередко пропускают в надежде, что вторая окажется лучше, а когда появляется вторая, уже забывается, почему была пропущена первая. Забраковать же вторую диссертацию … очень тяжело: человек работал от 6 до 10 лет для приобретения докторства, зачастую голодал все то время, и в последнюю минуту приходится сказать ему, чтобы он еще подождал два-три года. Не даром подшучивают, что в Положении об ученых степенях есть важный пропуск: нет параграфа, который требовал бы, чтобы докторская диссертация была не хуже магистерской»⁵. Далее он пишет: «Требование двух диссертаций ... принуждает всякого будущего профессора составить два сочинения настолько обширных, что каждое из низ порознь давало возможность правильно оценить его способность к самостоятельным научным исследованиям. Но многие, даже самые усердные и талантливые ученые, составив одно подобное сочинение, подолгу не находят подходящей темы для другого: они сплошь и рядом наталкиваются на небольшие и интересные темы, вполне пригодные для научных статей и брошюр, но должны или бросать их в погоне за целой книгой, или обрабатывать наспех. Гораздо целесообразнее дать возможность каждому ученому как можно скорее свободно отдаться такой работе, которая его наиболее интересует в данную минуту»⁶.

Эта точка зрения имела достаточно твердых оппонентов. Они высказывались против понижения требований к соискателям ученых степеней, говорили о необходимости повышения уровня научной квалификации профессорско-преподавательских кадров при сохранении двух ученых степеней как двух естественных стадий развития ученого. По их мнению, именно последовательное представление двух диссертаций обеспечивает высокое научное образование.

Например профессор В.Г. Щеглов решительно возражал против ослабления требований к диссертациям как главным «двигателям» отечественной науки. «В России, - утверждал он, - при скудности научных сил и малочисленности кандидатов в профессора, ученые степени занимают важное место в числе условий для замещения кафедр в университетах, где ученая степень представляет собой высший образовательный ценз, необходимый для обеспечения преподавания сообразно с научными требованиями. Две диссертации – магистерская и докторская – в этом случае не более, как две ступени в научной деятельности ученого, будущего или настоящего профессора»⁷.

Исключение магистерской диссертации из научного арсенала, по мнению Щеглова, существенно принизило бы научно-педагогическую значимость института магистратуры в целом. «Магистерский экзамен, - констатировал он, обнаруживает не более как начитанность соискателя ученой степени в избранной специальности, его способность критически осмыслить изучаемый материал. Магистерская диссертация – первый опыт самостоятельной разработки вопроса, его анализ, а не синтез. Докторская диссертация – это уже синтез в научной деятельности ученого, выражение его научной зрелости и самостоятельности научного мышления»⁸.

По мнению И.Я. Гурлянда «... в настоящее время, ... в России, где по сравнению с Западной Европой, отсутствуют другие факторы, способствующие развитию научной деятельности, сохранение двух ученых степеней, как некоторого стимула к научной работе, является вполне целесообразным. Не следует забывать, что такими могущественными факторами на Западе являются сильно развитое общественное мнение и серьезно поставленная ученая критика, гарантирующие правильный выбор преподавателей и надлежащую оценку их трудов. Между тем в России за последние 12 лет ни одна юридическая работа не была в достаточной мере освещена критикой. Не говоря уже о том, что ощущается крайний недостаток в органах печати, роль критиков берут на себя ученики профессоров, демонстрирующие свою способность писать отзывы"⁹.

Необходимость двух ученых степеней - магистерской и докторской профессором П.П. Граве увязывалась с должностной градацией профессуры на ординарную и экстраординарную. Он утверждал: «Такое соотношение должности и степени представляется для нас необходимым в целях побуждения университетского преподавателя к более плодотворной учено-литературной производительности, потому что иначе мы рисковали бы, делая магистра ординарным профессором, долго, а может быть и никогда, не дождаться от него докторской диссертации»¹⁰.

Обобщив и проанализировав мнения всех ученых по вопросу о количестве ученых степеней и требованиях, которые должны предъявляться к их соискателям, можно выделить следующие аргументы в пользу понижения требований к уровню знаний лиц, желающих получить ученые степени (ограничения аттестационного аппарата одной докторской ученой степенью или упразднения магистерской диссертации):

1. Необходимо облегчить достижение ученой степени доктора наук, что увеличит число лиц, желающих заниматься наукой, и создаст здоровую конкуренцию в научной среде.

2. Надо ускорить подготовку профессоров для замещения вакантных кафедр в связи с нехваткой научно-педагогических кадров в университетах, а также сложным материальным положением соискателей, многие из которых не имеют достаточных средств к существованию для того, чтобы посвятить долгие годы подготовке к испытаниям и написанию диссертаций.

3. Большое количество экзаменов и требование представления двух обязательных научных работ подавляет «творческий процесс самостоятельной мысли», тогда как написание всего одной диссертации и сокращение числа экзаменов освобождает время для научно-исследовательской деятельности в сфере, интересующей ученого.

Аргументы против понижения требований к уровню знаний соискателя были следующие:

1. Необходимость поддержания высокого уровня научной квалификации профессорско-преподавательских кадров.

2. Существование двух ученых степеней увязывается с должностной градацией научно-преподавательских кадров на доцентов и профессоров.

3. Две диссертации - магистерская и докторская - это две естественные стадии развития ученого. Магистерская диссертация - первый опыт самостоятельной разработки вопроса, его анализ, в то время как докторская диссертация - это уже синтез в научной деятельности ученого, выражение его научной зрелости и самостоятельности научного мышления.

4. В России отсутствуют такие факторы, способствующие развитию научной деятельности в Западной Европе, как сильно развитое общественное мнение и серьезно поставленная ученая критика, гарантирующие правильный выбор преподавателей и надлежащую оценку их трудов. В таких условиях сохранение двух ученых степеней является стимулом к научной работе, способствует развитию научной литературы в стране.

Тщательно взвесив все «за» и «против», более сильными следует признать аргументы сторонников двух учёных степеней, выступающих за сохранение высоких требований к уровню знаний соискателей и необходимость представления двух диссертаций (магистерской и докторской).

На профессорском совещании 1902 г. под председательством министра просвещения П.С. Ванновского советы всех университетов, кроме Варшавского, определенно высказались за сохранение двух степеней, и в Варшавском иное решение принято было лишь по большинству голосов.¹¹


2. Объём содержания программ дисциплин испытаний.

Критерии оценки качества знаний и методика выставления

оценок при испытаниях


Не определен объем содержания программ главных и вспомогательных дисциплин, который должен быть освоен соискателями и являться предметом устных, письменных и практических испытаний. Отсутствуют объективные критерии оценки качества знаний и умений соискателя, методика выставления оценок на устных, письменных и практических испытаниях.

Для приобретения «высших ученых степеней» - магистерской и докторской (до 1864 г.) – соискателям приходилось выдержать сложнейшие испытания в «главных и вспомогательных» предметах факультета или отделения. По утверждению А.Е. Иванова «это была чрезвычайно громоздкая, трудоемкая, можно сказать, самодовлеющая процедура, слагавшаяся из целой системы экзаменов, предварявших публичный диспут по диссертации»¹².

Изнурительный экзаменационный марафон ставил испытуемых в очень сложное положение безграничностью и непредсказуемостью предъявляемых к их знаниям требований, которыми в той или иной степени охватывались все науки конкретного факультета. Такая «громоздкая» процедура научной аттестации ставила соискателя в зависимость от множества экзаменационных превратностей, порождала вольный или невольный произвол экзаменаторов, тормозила процесс формирования российского ученого корпуса. В результате университеты испытывали постоянный дефицит профессоров и доцентов.

По мнению ректора Киевского университета К.А. Неволина, глобальность требований была наиболее разрушительна для института магистратуры. Вот что он писал на этот счет в 1841 г.: «Выраженное в положении требование обширных и глубоких сведений в нескольких науках от желающих приобресть степень магистра для молодых людей, которые, приобретши степень кандидата, оставляют Университет и потом должны усовершенствовать свои познания при помощи домашних скудных средств, большей частью неудобоисполнимо … Если от испытуемого на степень магистра со всей строгостью требуются в нескольких науках такие познания, какие он должен иметь на основании положения, то достижение этой степени и, следовательно, также и степени доктора, становится едва для кого-нибудь возможным …»¹³.

Главной особенностью магистерских и докторских экзаменов была непомерная продолжительность по времени из-за неконтролируемого большого объема требований к соискателям. Процесс научной аттестации кадров был очень трудоемким не только для испытуемых, но и для экзаменаторов.

Профессор М.Ф. Владимирский-Буданов приводит выявленные и оцененные им данные по Киевскому университету: «Приобретение магистерской степени А.И. Ставровским растянулось на два с лишком года (20 января 1840 г. – 12 февраля 1842 г.), охватив шесть факультетских заседаний. Для правоведа Линовского этот акт завершился за восемь месяцев (ноябрь 1838 – июнь 1839 г.), для чего потребовалось 9 факультетских заседаний, на которых испытуемый дал ответ на 60 устных и письменных вопросов. Год и девять месяцев (2 декабря 1839 г. – август 1841 г.) продолжались докторские испытания на естественном отделении философского факультета А.Н. Тихомандрицкого. По их поводу факультет заседал 13 раз. Испытуемый выдержал шесть туров письменных и устных экзаменов»¹⁴.

Как видим, испытания на соискание ученой степени часто растягивались на очень продолжительное время. Если учитывать также те несколько лет, которые тратились соискателем на подготовку к магистерским и докторским испытаниям, становится очевидным, сколь трудным и громоздким был процесс научной аттестации.

В Положении 1844 г. был установлен предельный срок продолжительности магистерской и докторской экзаменационной сессии – 6 месяцев. Испытание должно проводится не менее чем в 3-х заседаниях факультета. Теперь средняя продолжительность испытаний равнялась одному-двум месяцам. Количество заседаний факультета, как правило, значительно превышало установленный им минимум. На это указывают следующие примеры.

«В 1850 г., в сентябре-октябре, на 8 заседаниях физико-математического факультета Казанского университета кандидат естественных наук А.М. Бутлеров держал испытания на ученую степень магистра химии. Их «словесная» часть охватила четыре предмета по двум десяткам вопросов, письменная – четыре предмета.

В 1854 г. историко-филологический факультет Казанского университета посвятил 12 заседаний (с 24 августа по 28 сентября) экзаменам на ученую степень магистра арабско-персидско-турецко-татарской словесности И.Н. Холмогорова»¹⁵.

Однако и Положение 1844 г. не установило пределы требований к научной подготовке соискателей ученых степеней. Магистранту необходимо было «доказать преимущественно историческое знание предметов и правильный взгляд на разныя отрасли наук»¹⁶. Столь неопределенная формулировка не оберегала испытуемого от экзаменационного произвола.

Докторские испытания были еще более сложными. Согласно Положению 1844 г. докторант должен был продемонстрировать «практическое и философское знание своей науки, объемлющее сущность оной, и сопровождаемое основательно обдуманным всесторонним воззрением»¹⁷. Данное правило стало объектом жесткой критики со стороны университетской профессуры.

Поэтому при разработке Положения 1864 г. Министерство народного просвещения решилось на отмену докторских устных и письменных испытаний, сохранив лишь диссертационный диспут: «Магистр, ищущий степени Доктора, не подвергается новому испытанию, но обязан представить в факультет диссертацию, которая должна заключать в себе самостоятельное исследование какого-либо научного вопроса»¹⁸.

Надо отметить, что подобный порядок научной аттестации доктора наук изначально, с 1814 г., действовал в православных духовных академиях¹⁹.

Так, например, в Уставе православных духовных академий от 30 мая 1869 г. сказано: «Магистры Богословия удостоиваются степени Богословия только по представлении и публичном защищении диссертации или сочинения»²⁰.

Положением 1864 г. было введено 39 разрядов наук, по каждому из которых присуждались ученые степени доктора и магистра наук, что неизмеримо, в сравнении с прошлым, спрессовало сроки экзаменационного процесса. Безвозвратно миновали времена, когда на это требовались месяцы, а нередко и годы. Теперь испытания на соискание магистерского достоинства укладывались в несколько дней.

В 50-60 гг. XVIII в. наиболее остро перед преподавателями университетов встал вопрос об объеме содержания предметов, который должен быть освоен соискателями ученых степеней.

Главная сложность магистерских устных и письменных испытаний, как и прежде, крылась в недостаточной определенности границ научного знания, в пределах которых мог действовать экзаменатор.

Академик И.А. Каблуков писал: «На экзамене магистрант должен был обнаружить свое знакомство с литературой по данной науке. Такое широкое требование было очень неопределенным и невыполнимым: область известных научных фактов по той или другой дисциплине, можно сказать, беспредельна, а ум магистранта ограничен, и потому, строго придерживаясь такого определения, можно было провалить на экзамене всякого специалиста»²¹.

А вот мнение профессора В.И.Сергеевича: «Трудность экзамена – для экзаменующихся и для экзаменаторов – заключается в совершенной его неопределенности. Не существует ни установленных программ, ни руководств, ознакомление с которыми могло бы открыть магистранту двери в храм науки. Он должен знать современное состояние науки в ее историческом развитии, а это современное состояние постоянно меняется и не может быть закреплено никакой программой и никаким руководством»²².

Ученый подчеркивал, что в магистерском экзамене важную роль играло усмотрение экзаменаторов. Профессор писал, что экзаменационные требования были столь обширны, что всегда находились вопросы, на которые не мог дать ответа даже «самый прилежный и добросовестный» магистрант. «Не редко случается, - свидетельствовал В.И. Сергеевич, что на предложенный вопрос он отвечает: я этого не знаю, этой книги не читал»²³. И далее отмечал: «Такие ответы не всегда мешают, однако, признать экзамен удовлетворительным»²⁴.

В практике существовало три подхода к решению вопроса об объеме содержания предметов, который должен быть освоен соискателями ученых степеней. В соответствии с первым – это было прерогативой принимающего экзамен профессора. Согласно второму – объем содержания того или иного предмета был представлен в пособиях и руководствах, рекомендуемых студентам факультетами. Третий подход предполагал составление соискателем программы курса, проработку литературы, рекомендуемой ведущим предмет профессором, и утверждение их в качестве экзаменационной программы.

Разработка и утверждение экзаменационных программ, составление пособий и руководств, рекомендуемых студентам факультетами, безусловно облегчали подготовку магистрантов к испытаниям. Однако процесс подготовки к экзаменам занимал достаточно много времени. А.Е. Иванов в своей монографии приводит следующие примеры: «По два года напряженного труда на это потребовалось В.О. Ключевскому (экзаменовался в 1868 г.) и И.А. Каблукову (1882 г.), по три – Н.И. Карееву (1876 г.) и П.Н. Милюкову (1885 г.). Хотя правоведу П.А. Сорокину и удалось уложиться в два года (1916 г.), но он считал этот срок «рекордным», поскольку личные наблюдения убеждали его: подготовка к магистерским экзаменам требовала в среднем четырех и более лет»²⁵.

Итак, устные и письменные испытания являлись важнейшим элементом порядка присуждения ученых степеней. В целом необходимость и значимость их для подготовки научно-педагогических кадров в научной среде не оспаривалась. Тем не менее, экзаменационный процесс нуждался в усовершенствовании и рационализации.

Мы видим, что от положения к положению наблюдается заметное понижение уровня экзаменационных требований: сокращается число экзаменов, устанавливаются предельные сроки продолжительности магистерской и докторской экзаменационной сессии (1844 г.), отменяются устные и письменные испытания на соискание ученой степени доктора наук (1864 г.).

Действенным ограничителем экзаменационного беспредела стали так называемые «классы» («разряды») наук или специализации, на которые членилась научная программа каждого факультета. Их численность менялась с тенденцией к возрастанию по мере развития самой науки, ее дисциплинарной дифференциации. Так в университетах Российской империи ученые степени магистра и доктора могли присуждать по 14 разрядам в первом Положении (1819), по 17 разрядам во втором (1837) и 35 в третьем (1844) Положениях и по 39 разрядам наук в четвертом Положении (1864).

Однако в дореволюционном законодательстве так и не были установлены объективные критерии оценки качества знаний и умений соискателя, методика выставления оценок на экзаменах. В качестве обобщенного критерия оценки качества знаний и умений соискателя, в лучшем случае выступала программа базового курса по дисциплине, в которой систематически указывался лишь перечень понятий по темам и разделам предмета. Ни в одной программе, даже самой совершенной, нельзя указать требований к объему содержания ответа, структуре и логике изложения той или иной темы дисциплины.

Профессор А.Н. Якушев в своей монографии пишет: «До тех пор, пока не будут описаны объемы содержания и логика изложения тех или иных вопросов темы предмета на оценки: «удовлетворительно», «неудовлетворительно» и «весьма удовлетворительно», являющиеся своего рода эталонами ответа, не может быть и речи об объективных оценках. Если бы такие эталоны ответа были разработаны, то соискатель мог бы контролировать правильность выставления ему оценки со стороны экзаменатора»²⁶.

Далее ученый рассуждает следующим образом: «Отсутствие критериев оценок по вопросам тем и разделов предмета приводит к тому, что не имеет места и методика их выставления. Невольно возникают вопросы: за что выставляется оценка? За количество посещенных лекций? За количество исписанных тетрадей? За количество прочитанных книг? Нет. На наш взгляд, за качество запомненного и воспроизведенного объема содержания программы предмета, но не трех-четырех вопросов билета, а всего курса дисциплины»²⁷.


3. Рецензент


Подробный разбор диссертации по распоряжению декана факультета делал ученый, к предмету которого относилось сочинение. Таким образом, именно его отзыв на диссертацию во многом определял судьбу научной работы, что могло привести к злоупотреблению своим положением со стороны рецензента.

В соответствии с Положением 1844 г. диссертация на соискание ученой степени магистра «по распоряжению Декана рассматривается всеми Членами факультета или отделения порознь, а подробный разбор оной делает Профессор или Адъюнкт, к предмету коего принадлежит сочинение. Если диссертация признана буде удовлетворительною, Совет Университета допускает Кандидата к публичному защищению своего сочинения»²⁸.

«Докторская диссертация, по распоряжению Декана подробно рассматривается членами факультета, преимущественно Профессором, к преподаванию которого принадлежит предмет сочинения, и потом для доказательства самостоятельности оной, защищается автором в присутствии Факультета, который не прежде как по одобрении самой диссертации и защищении оной, разрешает допустить к установленному испытанию ищущего степени Доктора»²⁹.

Положение 1864 г. гласит: «Желающий приобрести степень Магистра обязан, по выдержании испытания, представить диссертацию на избранную им самим и факультетом одобренную тему. Диссертация сия … рассматривается по распоряжению Декана, всеми членами факультета порознь, а письменный разбор оной делает Профессор, или занимающий кафедру Доцент, к предмету которого принадлежит сочинение … Если диссертация признана будет удовлетворительною, то факультет допускает Кандидата к публичному защищению оной, и, по отчетливом с его стороны исполнении сего условия, представляет Совету об утверждении его в степени Магистра»³⁰.

Такой порядок стал объектом острой критики со стороны профессора Г.Ф. Шершеневича, который утверждал, что вопрос о научной ценности диссертации решается «единолично под прикрытием коллективного начала». В своей монографии он пишет, что «на самом деле диссертации рассматриваются только лицами, которым поручается отзыв, специалистами по данной научной области и только в редких случаях многими членами факультета, когда затронутая тема имеет общий для всех научный вопрос или когда диссертация почему либо поднимает личные вопросы»³¹. Далее ученый рассуждает: «Невозможно и требовать, чтобы каждый член факультета прочитывал все диссертации, представленные в его факультет, как бы ни далека была их тема от непосредственной его области. Хотя и объединенные в один факультет, члены его далеко не могут считать себя специалистами по всем предметам, входящим в состав факультетских. Зоолог не возьмется судить о работе по чистой математике, историк русской литературы - по классической филологии, международник – по догме римского права. Нередко вмешательству в оценку препятствуют и чисто личные отношения, нежелание ссорится с товарищем, опасение, что впоследствии, когда придется самому давать отзыв, последуют возражения от других»³².

Г.Ф. Шершеневич задается вопросом: «Раз мы встали лицом к лицу с единоличной оценкой диссертации, то можем ли мы ожидать той объективности, которая в данном случае так необходима? Разве профессор не человек, разве все человеческое ему чуждо?»³³.

Далее автор указывает целый ряд причин, устраняющих объективность суждения рецензента о качествах диссертации: симпатичность личности магистранта или отсутствие ее, умение соискателя польстить профессорскому самолюбию, единство или разногласие в политических мнениях и научном направлении, опасение, что аспирант может лишить профессора слушателей и места и т.д.

Для того чтобы избежать злоупотреблений и обеспечить справедливую оценку диссертации, профессор предложил осуществить определенные изменения действовавшего порядка присуждения ученых степеней. Так, например, юридическая диссертация, представленная в один из университетов страны, должна была рассматриваться юридическими факультетами всей России. Решение предлагалось принимать большинством голосов, причем каждый факультет имел бы отдельный голос. Рассмотрение письменных отзывов о диссертации и окончательного постановления Г.Ф. Шершеневич считал возможным поручить Академии наук, либо Министерству народного просвещения, либо одному из столичных университетов. В предлагаемой системе присуждения ученых степеней автор видел ряд преимуществ: во-первых, в объективной оценке диссертаций; во-вторых, в обеспечении гласности оценки диссертаций; в-третьих, в устранении предвзятости в оценке диссертаций со стороны отдельных профессоров.

На наш взгляд, не было необходимости такого глобального реформирования порядка присуждения ученых степеней, какое предлагалось В.Г. Шершеневичем. Во избежание «единоличной» оценки диссертации достаточно было увеличить число рецензентов, дающих письменный отзыв на диссертацию (2-3 рецензента).


4. Организация диспута


В Положениях о производстве в ученые степени (1819, 1837, 1844, 1864) слабо урегулирована организация диспута во время публичной защиты диссертации.

В Положениях 1819, 1837 гг. сказано только то, что желающий получить ученые степени магистра и доктора обязан написать диссертацию на избранную им и одобренную факультетом или отделением тему и защищать ее публично.

Положение 1844 г. гласит: «При публичном защищении диссертации присутствуют Декан, все члены факультета или отделения и депутаты из других факультетов. Возражателей на тезисы, заблаговременно назначаемых для того Деканом и факультетом, должно быть не менее двух»³⁴.

В Положении 1864 г. написано: «При публичном защищении диссертации присутствуют Декан и члены подлежащего факультета. Докторы и Магистры по той же науке, хотя и не принадлежащие к Университету, приглашаются принять участие в диспуте. Официальных оппонентов, заблаговременно назначенных факультетом, должно быть не менее двух. Возражения могут представлять также все присутствующие на диспуте лица»³⁵.

В данном нормативном правовом акте более детально, чем в предыдущих прописаны обязанности декана, который назначает время для проведения диспута и объявляет об этом во всеобщее сведение. На публичной защите диссертации он направляет прения, охраняет порядок, заключает диспут, и собрав мнения присутствовавших членов факультета, публично объявляет о состоявшемся решении.

Как видим, законодатель совсем не уделяет внимания процессуальной стороне диспута. В дореволюционных Положениях о производстве в ученые степени (1819, 1837, 1844, 1864) не указано, в каком составе факультет правомочен рассматривать диссертацию, не прописана последовательность выступления участников диспута, не установлены порядок принятия решения о присуждении ученой степени и форма голосования.

Приведем только один пример из практики. «22 апреля 1884 года в публичном заседании историко-филологического факультета Казанского университета приват-доцент Иван Снегирев защищал диссертацию, представленную на степень магистра славянской филологии, под названием «Иосиф Дубровский. Его жизнь, учено-литературные труды и заслуги для славяноведения». По окончании диспута, декан обратился к членам с вопросом: «Признает ли факультет защиту диссертации Снегиревым удовлетворительной?». Мнение членов факультета разделились поровну: 5 голосов в пользу соискателя и 5 против. При этом, «голос» декана оказался в числе противников, а «голос» специалиста, профессора Н.М. Петровского – в первой категории. Отметим, что перед защитой профессор дал положительный отзыв к диссертации. Из-за последовавших затем «прений», чьему «голосу» отдать предпочтение и решающее значение – председателя или специалиста – решили отложить до следующего заседания … Через пять дней состоялось следующее заседание факультета в отношении данного магистранта. На нем рассматривались «правила» об испытании на ученые степени, чтобы найти указание «в случае равенства голосов» во время защиты диссертации, а именно, чей голос должен иметь «перевес». Не найдя никаких указаний ни в Уставе (1863), ни в Положении об ученых степенях (1864), факультет обратился с просьбой в совет университета вынести окончательное решение. Но в заседании совета тоже возникли разногласия по поводу принадлежности компетенции решения данного вопроса университетскому совету или министру народного просвещения? Снова было решено проголосовать, в результате чего 18 человек – за представление на «благоусмотрение министра», а 13 – против»³⁶.

Ничего не сказано и о том, кто мог быть официальным оппонентом (научная квалификация), какие требования предъявлялись к оформлению и содержанию его письменного отзыва о диссертации, к выступлению во время публичной защиты диссертации.

Следует отметить, что в конце XIX в. некоторые ученые ставили под сомнение целесообразность диспутов.

Наиболее активно против практики проведения диспутов выступал профессор Г.Ф. Шерешеневич. В своей брошюре «О порядке приобретения ученых степеней» он задает следующие вопросы: если диссертация соответствует требованиям правил и допускается к защите, то зачем её публично защищать? Отчего же, в конечном счёте, зависит присуждение учёной степени: от качества подготовки диссертации или её защиты?

По мнению автора при решении вопроса о присвоении ученой степени «главное внимание должно быть обращено на самую книгу, а не на словесное со­стязание. Только сама книга служит свидетельством способности автора разрабатывать научные вопросы, обнаруживает его фактическую и литературную подго­товку и обещает в лице автора хорошего руководителя для молодежи при изучении науки»³⁷ и приходит к вы­воду, что «диспут должен быть признан излишним и вредным моментом»³⁸.

Г.Ф. Шершеневич отмечает, что имеется и некоторая несогласованность между «заслушиванием отзыва в факультете и диспута». На первом этапе экспертизы диссертации решение по этому вопросу находится в руках рецензента и членов факультета. Здесь соискатель никак не может влиять на это решение. В случае признания факультетом диссертации «удовлетворительной» соискатель допускается к публичной защите диссертации.

На диспуте многие основные вопросы темы и наиболее сильные аргументы автора по коренным ее вопро­сам не рассматриваются, ибо если оппоненты были бы несогласны с основными взглядами, то вряд ли состоял­ся бы и диспут; признав же работу удовлетворительной, оппоненты выдвигают свои возражения по сравнитель­но мелким вопросам. Сам диспут с его внешней сторо­ны не создает необходимых условий для плодотворного научного обсуждения.

«С одной стороны, - пишет Г.Ф. Шершеневич, - вы видите взволнованного и расстроенного диспутанта, с трудом собирающего свои мысли, с другой - оппонентов, в лучшем случае скучающих от обязанности повторять публично то, что уже было высказано ими в факульте­те, в худшем случае поставивших себе задачею блес­нуть перед публикою своим остроумием на счет беззащитного диспутанта. Значение диспута для спорящих сторон далеко не одинаковое: один в случае неудачи рискует всем, а другие ничем, кроме уколов самолю­бия... При таком положении словесное состязание далеко не удовлетворяет тому равенству сторон, которое со­ставляет необходимое условие диспута...»³⁹.

Профессор Г.Ф. Шершеневич считает неубедительными ссылки сторонников диспутов на то, что диспут якобы является единственной гарантией подлинности диссер­тации, т.е. тождества автора сочинения и аспиранта на ученую степень: для «смелого» человека и диспут не закрывает, безусловно, возможности приобрести степень за чужую работу.

Не согласен он и с теми, кто считает диспут залогом гласности в рассмотрении общественно-значимого вопроса, ибо на самом-то деле гласность обеспечивается лишь присутствием более или менее многочисленной публики; что же касается специалистов, которые рас­сеяны по всей России, для них научные мотивы, побу­дившие факультет одобрить или отклонить диссертацию, остаются неизвестными.

Итак, с точки зрения Г.Ф. Шершеневича, диспуты, не приносящие никакой пользы целям науки и являющие­ся только тяжелым испытанием для начинающего уче­ного и даровым зрелищем для зрителей, не могут быть гарантией правильной оценки научных достоинств дис­сертации.

На наш взгляд не стоит соглашаться с таким категоричным мнением. Ведь диспуты всегда поддерживали связь университетов с общественностью, играли важную роль в ее ознакомлении с актуальными проблемами науки и личностью начинающих ученых. Нельзя забывать и о том, что на диспуте соискатель ученой степени демонстрирует умение четко излагать свои мысли и держаться на публике, которые так необходимы будущему преподавателю. Публичность диспута является основой гласности, единственно возможным в существовавших условиях средством контроля общества за деятельностью университета. При публичном порядке защиты диссертации увеличивается вероятность обнаружения плагиата, что будет являться новым обстоятельством, которое может привести к отказу от присуждения ученой степени.

Я.Я. Никитинский называл публичную защиту диссертации «праздником науки»: «Такой праздник воспитывает молодежь - студентов, воспитывает молодые силы, работающие при учебном заведении в качестве преподавателей, ассистентов, лаборантов и пр., и, наконец, вводит струю освежения и в жизнь профессоров; такой праздник поднимает научный пульс школы, и уже это одно говорит много за полезность дарования высшим техническим школам права присуждения ученых степеней»⁴⁰.

А вот что писал о диспуте Питирим Сорокин: «Обмен критикой и ответами на нее представлял собой одно из наиболее волнующих и возбуждающих зрелищ, которым я когда-либо был свидетелем. В этих научных заботах стороны обнаруживали глубочайшее знание предмета, отличную логику, юмор, мудрость и блестящую оригинальность мысли. Это в самом деле была чудесная баталия зрелых и компетентных умов, сомкнувшихся в совместном поиске истины и достоверных знаний. Как для участников диспута, так и для присутствующих на нем, это было ярчайшей демонстрацией интеллектуальных возможностей и настоящим академическим наслаждением»⁴¹.


5. Права на чины


Ученые степени в Российской империи были самым тесным образом связаны с чинами, поскольку присуждение первых давало право на определенные чины при поступлении на гражданскую службу. Это являлось «приманкой к поступлению в университет», и множество молодых людей видело в образовании лишь средство сделать служебную карьеру, вследствие чего университеты превращались в своего рода «питомники чиновников». Такое положение дел крайне отрицательно сказывалось на качественном составе ученых, преподавателей университетов и привело к необходимости определения «степени знаний и образованности» ученых посредством специфичной только для научно-преподавательской среды системы утверждения в ученых степенях.

Ученые степени в Российской империи самым тесным образом были связаны с чинами, поскольку присуждение первых давало право на определенные чины при вступлении в гражданскую службу. Чин являлся кратким обозначением положения его обладателя в служебной иерархии, его социальной характеристикой, символом принадлежащих ему прав и привилегий. Приобретение ученой степени предоставляло, таким образом, возможность приобщения к бюрократии.

Потенциальные обладатели ученых степеней и званий стремились как можно скорее получить чины, причем многие, даже выпускники университетов, по авторитетному свидетельству министра народного просвещения А.В. Головнина, отнюдь не для профессионального научного труда, а именно для службы на чисто чиновном поприще. «Нет никакого сомнения, - указывал он, - что право на чины, которые даются университетами, служит приманкой к поступлению в университет; что много молодых людей ищет в нем не столько образования, сколько средства составить себе служебную карьеру, и что вследствие того университеты обращаются до некоторой степени в питомники чиновников …»⁴².

Еще в 1817 г. попечитель Санкт-Петербургского учебного округа С.С. Уваров писал: «По соображении всех обстоятельств, всех правил, всего хода сего дела, я не могу не изъявить желания, чтоб ученые звания доктора и магистра не имели впредь никакого влияния на гражданскую службу. Двенадцатилетний опыт мог показать, что присвоение классов к ученым званиям не только не могло принесть никакой пользы ни общему просвещению, ни гражданской службе, но беспрерывно причиняло большие затруднения и даже злоупотребления по оным вообще. Звание ученое должно давать право на внимание Правительства; оно должно быть свидетельством знаний и талантов удостоенного – и тогда какой начальник по своей части не уважит преимущественно человека, явившегося на службу с неоспоримым доказательством своего достоинства? – Но диплом докторский и магистерский не должен давать никакого класса в службе. Здесь нужно однако ж заметить различие, долженствующее у нас существовать между человеком украшенным одним лишь ученым званием, каков магистр или доктор философии, и между человеком исполняющим должность гражданской службы и занимающим штатное место, каков профессор и его адъюнкт. Из сего определения следует, что магистр и доктор не должны получать вместе с дипломом, какой либо чин, - а что профессор и адъюнкт, поступая на кафедру, должны действительно вступать в разряд по службе им принадлежащий; ибо в последнем случае место и должность дают чин, а не одно звание и диплом. Мне кажется, что сие определение согласно с порядком вещей и духом мудрого законодательства, давно желающего положить преграду чрезмерному стремлению к чинам, которое грозит в скором времени разрушить все основания гражданской службы и в особенности противно распостранению истинного просвещения»⁴³.

Серьезно заговорили о необходимости установления специфичной для ученой среды оценочно-квалификационной системы в период подготовки проекта Общего устава императорских университетов 1863 г.

Выдающийся ученый и общественный деятель Н.И. Пирогов в обширной статье «Университетский вопрос» доказывал, что необходимо сделать университет как можно менее зависимым от бюрократии, «ибо автономия и чиновничество нейдут вместе»⁴⁴. «Там, - замечал он, - где ученые – чиновники, а их ученики – искатели чина, там … родятся такие понятия и отношения, которые рано или поздно превратят учебное место в присутственное. В науке есть своя иерархия; сделавшись чиновною, она теряет свое значение»⁴⁵. И далее он делает очень важное предложение, на которое никто до него не решался. «Говорят, что у нас при существовании табели о рангах вывести одни только университеты из этого строя значило бы унизить образование в глазах всех сословий. Но именно у нас, чтобы дать университету настоящую самостоятельность и нужно поставить его вне всего иерархического строя»⁴⁶.

Свои возражения против чиновных привилегий магистров и докторов наук выдвинул в отзыве о проекте университетского устава 1863 г. академик А.Н. Савич. Он предлагал возводить в чины только тех обладателей ученых степеней, которые «вступали в службу по ученой части», но не тех, кто служил в государственном аппарате⁴⁷.

Подчеркивая тот факт, что цель университетского образования состоит не в изложении науки «с практическим направлением, полезным для будущих деятелей департаментов и канцелярий», а в изучении «самих свойств разных отраслей человеческого знания», Министерство народного просвещения считало правильным, чтобы университеты стояли «вне всякой категории чинов» и желало, чтобы им «было предоставлено право давать только ученые степени и звания, как знак большей или меньшей степени приобретенных познаний»⁴⁸.

Приведенная цитата из представления в Государственный Совет Министерства народного просвещения, ходатайствовавшего об утверждении проекта нового устава 1863 г., позволяет понять, какая роль уже тогда отводилась институтам присуждения ученых степеней и чем это объяснялось. Признание университетов храмами науки, где ищут только науку, т.е. знание, но ни в коей мере ни «питомниками чиновников», готовящими молодых людей к гражданской службе, требовало и особого статуса для ученых, преподавателей, особенных – отличных от чиновничьих, знаков отличия. Правовые институты присуждения ученых степеней были призваны придать ученым, преподавателям университетов этот особый статус.

Однако, установление этой собственно университетской классной иерархии не повлекло отмены «права университетских ученых степеней и званий на чины». Главная причина заключалась в том, что «если бы отменить это право в отношении Университетов, то было бы необходимо отменить его, одновременно, и в отношении прочих учебных заведений, которые дают менее основательное образование; в противном же случае, лишать только одни Университеты права давать чины и оставлять это право за другими училищами, значило бы поощрять меньшую степень знаний и образованности»⁴⁹. Следовательно, необходимо было пересмотреть законодательство о гражданской службе, особенно в части «правил о вступлении в государственную службу» и «соединения чинов с должностями», чтобы университеты не составляли исключения «из общей правительственной системы»⁵⁰. Примечательной и особенно интересной для нас является та часть приведенной цитаты, содержание которой позволяет говорить о том, что чины в системе образования использовались для подтверждения наличия у их обладателей определенной «степени знаний и образованности». Это уравнивало ученых с чиновниками, привлекало в их ряды тех, кто не столько жаждал познания, сколько «средства составить себе служебную карьеру»: чины, по справедливому мнению Министерства народного просвещения, служили «искусственной приманкой». А это не лучшим образом отражалось на качественном составе ученых, преподавателей университетов, чья научная деятельность пребывала в состоянии упадка.

Необходимость определения «степени знаний и образованности» ученых посредством иной, специфичной только для этой среды оценочно-квалификационной системы, стала очевидной. В 1863 г. Министерство народного просвещения, внося проект нового устава университетов, прямо указало на это: «Университеты должны бы стоять вне всякой категории чинов. Все сие заставляет желать, чтоб Университетам было предоставлено право давать только ученые степени и звания, как знак большей или меньшей степени приобретенных познаний, без присвоения прав на чины …»⁵¹.

Таким образом, проблемы законодательства в сфере производства в учёные степени были в центре внимания учёных-юристов и открыто обсуждались на страницах научных журналов, предлагались меры (иногда и радикальные) по их предупреждению и исправлению.


Библиографический список


1. Введенский А.И. О магистерских диссертациях. – СПб., 1901.

2. Высочайше утвержденный проект Устава Духовных Академий. 30.08.1814 г. // ПСЗ. Собр. 1-е. - СПб., 1830. – Т. 32. - № 25673.

3. Высочайше утвержденный Устав Православных Духовных Академий. 23.05.1884 г. // ПСЗ. Собр. 3-е. СПб., 1887. – Т. 4. - № 2160.

4. Высочайше утвержденный Устав Православных Духовных Академий. 30.05.1869 г. // ПСЗ. Собр. 2-е. - СПб., 1873. – Т. 44. Отд. 1. – № 47154.

5. Дело о выработке правил для получения ученых степеней с целью прекращения злоупотреблений при их присвоении (07.11.1816, 06.07.1828) // РГИА, ф. 733. оп. 86. д. 419.

6. Иванов А.Е. Ученые степени в Российской империи. XVIII в. – 1917 г. – М.: ИРИ РАН, 1994. – С. 47.

7. Каблуков И.А. Как приобретали ученые степени в прошлое время // Социалистическая реконструкция и наука. Вып. IX. - М., 1935.

8. Положение о производстве в ученые степени. 06.04.1844 г. // СП по МНП. Отд. 2-е. 1840-1855. – 2-е изд. – СПб., 1876. – Т. 2; Штаты и прил.

9. Положение об испытаниях на звание действительного студента и на ученые степени. 04.01.1864 г. // СП по МНП. 1850-1864. – СПб., 1867. – Т. 3; Штаты и прил.

10. Представление в Государственный Совет // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. – Т. 3. 1855-1864. – СПб., 1865. – Стб. 985.

11. Сергеевич В.И. Порядок приобретения ученых степеней // Северный вестник. – 1897. - № 10.

12. Соболева Е.В. Организация науки в пореформенной России. – Л.: «Наука», Ленинградское отд., 1983.

13. Сорокин Питирим. Долгий путь. Сыктывкар, 1991.

14. Труды высочайше учрежденной комиссии по преобразованию высших учебных заведений. Вып. 2. - СПб., 1903.

15. Хохлова Д.А. Исторический опыт присуждения ученых степеней на историко-филологическом факультете Казанского университета (1814-1919) // Присуждение ученых степеней в России и Западной Европе: история и современность: Сб. науч. трудов. Вып. 11 / Под науч. ред. А.Н. Якушева. – Пятигорск-Невинномысск: Изд-во ПГТУ, НГГТИ, 2003.

16. Шершеневич Г.Ф. О порядке приобретения ученых степеней. – Казань, Типо-литография Императорского Казанского Университета, 1897. – С. 19.

17. Якушев А.Н. Развитие и реализация правовой мысли и нормативных правовых актов о порядке присуждения ученых степеней в России (1747-1918): Монография. – 2-е изд., доп. Пятигорск-Невинномысск: ПГТУ, НГГТИ, 2003.