Geum.ru

Культурно-идеологический аспект ближневосточной политики администрации дж. Буша-мл

Вид материалаАвтореферат

Содержание


Основные параметры идеологического разрыва между США и арабским миром
Раздел четвертый
В разделе первом
Подобный материал:
1   2   3
раздел 1), акцентируя внимание на уникальности ситуации: наращиваемое со второй половины ХХ столетия военно-политическое и экономическое присутствие США на Ближнем Востоке неизменно расширялось и расширяется сегодня, часто не благодаря, а вопреки предназначенному для этого идеологическому сопровождению. Культурно-идеологические расхождения между США и арабскими странами региона были и остаются весьма существенными и пока практически непреодолимыми. Эти расхождения неизменно препятствовали устойчивому позитивному восприятию Америки и арабскими элитами, и тем более «арабской улицей». В этих условиях идеологическая концепция ближневосточной политики США выстраивается на основе обновленной идеи «продвижения демократии» в этот регион. Для сравнения автор напоминает, что в предыдущие десятилетия доминирующими в ближневосточной политике США были такие идеологические концепции, как «защита очагов демократии на Ближнем Востоке» («неизменность поддержки Израиля»), «обеспечение стабильности умеренных арабских режимов» (что означало фактическое игнорирование Вашингтоном идеи демократизации Ближнего Востока, т.е. ключевое слово «стабильность» фактически вытесняло в политико-идеологическом лексиконе слово «демократизация»). Реализация же нынешней обновленной идеи «продвижения демократии» чревата немалыми издержками: уже изначально она вызвала отторжение элит многих умеренных традиционалистских режимов (например, в Саудовской Аравии, княжествах Персидского залива, частично в Египте).

Основные параметры идеологического разрыва между США и арабским миром, обнаружившиеся после событий 11 сентября 2001 г. изложены во втором разделе первой главы диссертации. Внешним проявлением

противостояния стал всплеск антиамериканизма в арабских странах, а также вылившиеся в СМИ дискуссии о совместимости культур Востока и Запада. Автор исследует мотивации стереотипа антиамериканизма, укоренившегося в сознании жителей ближневосточного региона, анализируя различные подходы к проблеме и оценки перспектив отношений между США и арабским миром (исследования Д.Пилон, Д.Свейг, П. Холландера, Р.Кеохане, П.Катценштайна, А.Хамзави и др.)10.

Реакция «арабской улицы» на события 11 сентября 2001 г., часто сводившаяся к нескрываемому ликованию, ярко продемонстрировала гигантский разрыв в культурно-цивилизационных установках жителей мусульманского Востока, с одной стороны, и стран Запада в целом, с другой. В значительной степени 11 сентября стало актом выплеска на поверхность в острой форме давно сложившегося «разрыва в уровнях цивилизационного развития» двух крупных международных сообществ. Осознание масштабов этого разрыва подвигло политиков и идеологов с обеих сторон предпринять экстренные меры по предотвращению его дальнейшего нарастания. При этом главным тезисом риторики с обеих сторон стало отрицание так называемого «конфликта цивилизаций»: мол, разрыв налицо, но сам «конфликт цивилизаций» еще можно и нужно предотвратить и тем самым сорвать глобальные замыслы сторонников бен Ладена, рассматривавших атаки на американские города как важнейший этап к обострению глобального противостояния цивилизаций.

Показательно, что развернувшиеся межцивилизационные дискуссии в значительной степени сфокусировались на исламе, на анализе религиозного и общественного контента Корана. Поводом для этого стали не только заявления самих террористов-исполнителей 9/11, утверждавших, что пошли на это преступление «во имя торжества ислама во всем мире», но и достаточно жестко сформулированные обвинения ислама в «неспособности к реформированию и обновлению, в его антигуманной сущности» со стороны ряда исламоведов и политиков на Западе. Исламофобия, охватившая ряд стран Европы и вылившаяся среди прочего в серию так называемых «карикатурных скандалов» (например, публикация датским журналом карикатур на пророка Мухаммеда в 2003 г. или выход в Интернете в марте 2008 г. антиисламского фильма голландского режиссера Герта Вилдерса), вызвала мощную реакцию общественного протеста в арабских странах. Защищая, однако, «чистоту ислама» от нападок неверных, либерально настроенная часть интеллигенции арабских стран рискнула призвать своих богословов предпринять шаги по модернизации религиозных догм, их приспособлению к современному миру, в том числе и к ослаблению звучания (путем распространения авторитетного толкования) тех тезисов Корана, которые могут быть интерпретированы малообразованными последователями как призывы к перманентной войне против неверных.

Подобно тому, как призывы интеллектуалов и политиков США и стран Европы модернизировать ислам и реформировать общественное устройство в арабских странах провоцируют двойственную реакцию в арабских странах, схожие процессы происходят и в сфере культуры: либерально настроенная интеллигенция арабских стран в принципе пытается положительно ответить на призывы «вписаться в общемировой культурный процесс» и предпринимает определенные усилия в этом плане в основном при поддержке партнерских структур в США и Европе (кинематографисты, писатели, артисты); другая же часть творческой интеллигенции арабских стран наоборот – видит в этих призывах попытку Запада лишить арабов их собственной культурной идентичности, подвергнуть арабскую культуру обработке американским масс-культом и т.д. Оба этих вектора творческих усилий схожи в одном – в нынешней обстановке культурно-идеологической напряженности с Западом их представители пытаются по-своему определить культурную идентичность арабов. Либералы и модернисты в основном обращаются при этом к современным реалиям, пытаются дать оценку состоянию дел в своих странах, опираясь на западные критерии демократии; рассматривают современные арабские общества и отдельных индивидов в сравнении с западными обществами, предлагая такие параметры для культурной идентификации арабов сегодня. Консерваторы, как правило, обращаются к глубокому историческому прошлому, пытаясь обнаружить в нем опорные точки для современной арабской культурной идентификации.

С учетом вышеизложенного следует констатировать, что после событий 11 сентября 2001 г. резко возросло значение культурных и идеологических составляющих в комплексе отношений между США и арабскими (шире – мусульманскими) странами. Обнажившийся гигантский разрыв в культурно-идеологических установках элит США и арабского мира грозил заведомо обречь на неудачу политическую стратегию Вашингтона в регионе Ближнего Востока. При выявленном состоянии дел формировалась реальная угроза усиления тенденций к так называемому «конфликту цивилизаций». Контуры этой угрозы осознавались как американскими стратегами, так и политическим руководством большинства арабских стран. Культурно-идеологическая составляющая стала важнейшим пунктом при разработке ближневосточной политики Вашингтона на протяжении обоих сроков президентства Джорджа Буша-мл. Серьезные усилия по модернизации имиджа арабских стран, усилия в направлении ослабления культурно-идеологической напряженности в отношениях с Западом начали предпринимать и правящие элиты арабских стран.

Во второй главе диссертации исследуются механизмы и подходы к выстраиванию имиджа США на Ближнем Востоке. Подобно тому, как идея распространения демократии на Ближнем Востоке оказалась срочно востребована администрацией (в основном для идеологического обоснования войны в Ираке), а «не вызрела» самостоятельно на региональной почве, столь же спешно выстраивались и механизмы информационно-пропагандистского воздействия США прежде всего на население Ирака, а затем их охват расширялся на соседние страны. В процесс выстраивания позитивного имиджа США на Ближнем Востоке на фоне событий в Ираке были вовлечены все ведущие ведомства в Вашингтоне. На эти цели в бюджете США ежегодно выделялись огромные средства, часть которых расходовалась на заключение контрактов с ведущими частными PR-агентствами. Координировать комплексные усилия различных ведомств и агентств по выстраиванию имиджа США на Ближнем Востоке («государственный PR») поручено заместителю Госсекретаря по публичной дипломатии и связям с общественностью (в последнее время это была Карен Хьюз, кредо которой «победить пропаганду правдой»). Она сформулировала задачу следующим образом: «Сформировать «мозговой трест» для выработки обновленного межведомственного процесса, который обеспечит, скоординированную работу всех структур нашего правительства, чтобы в партнерстве со Стратегией национальной безопасности мы разработали конкретную Национальную стратегию по ведению и одержанию победы в мировой битве идей» 11.

Концепция корректировки имиджа США на Ближнем Востоке после 11 сентября 2001 года, выстроенная PR стратегами администрации Буша, раскрывается в разделе первом – Концептуальные основы выстраивания имиджа США на Ближнем Востоке. Ключевые тезисы концепции составили имиджевую триаду:

а) американцы не настроены враждебно по отношению к исламу – война ведется не против мусульман, а против террористов и экстремистов, искажающих и извращающих подлинный ислам («Это война идей, а не религий. Международные террористы используют великую религию ислама в своих политических интересах», – подчеркивается в тексте документа 2006 г. «Стратегия национальной безопасности США» 12).

б) нельзя допустить, чтобы террористы и экстремисты «довели до реального конфликта цивилизаций»; изолировать экстремистов, противодействовать им – задача всех здравомыслящих людей в мусульманских странах;

в) США поддержит своих партнеров и союзников на Ближнем Востоке, но при этом будет содействовать распространению демократии в этом регионе, которая не может быть «слепком с американского образца» – местные процессы и модели демократизации должны учитывать особенности и традиции жителей арабских стран.

Идею «положительного отношения американцев к мусульманам» – главный тезис концепции – пиарщики Буша первым делом взялись «раскрутить» в американских СМИ внутри США, а затем спроецировать ее на арабские страны.

Во втором разделе второй главы анализируются конкретные PR-акции в электронных СМИ Ближнего Востока как важнейшем канале трансляции положительного имиджа США в арабских странах. Стратегия на этом направлении сводилась к стремлению американской стороны, с одной стороны, вписаться в популярные арабские телеканалы, а с другой – создать ядро противодействия явно антиамериканским информационным ресурсам. В региональном ближневосточном вещании на сегодняшний день наиболее популярными является четверка спутниковых панарабских телевещателей: каналы «Аль-Джазира», «Аль-Арабия», «Аль-Манар» и «Абу Даби ТВ», запущенные и развивающиеся на «арабские» деньги. Особый статус у телеканала «Аль-Хурра», работающего на Ближний Восток, но финансируемого из бюджета США. В разделе кратко анализируется идейная направленность контента каждого из этих телеканалов с учетом программ вещания, вещательной политики в целом и в отношении США, в частности.

Повышенное внимание медиастратеги США уделяют воздействию на информационные потоки в глобальной сети Интернет с учетом особенностей процесса внедрения и неравномерности расширения сети на Ближнем Востоке (доклады «Хьюман Райтс Вотч», неоднократно отмечавшие, что «во многих странах региона свободный обмен информацией невозможен», имея в виду существовавшие ограничения в Тунисе, Сирии, ОАЭ, Бахрейне, Саудовской Аравии, Ираке, Ливии 13). Можно ожидать, что введение технических новшеств (в том числе так называемых «сетей третьего поколения» – технологии WIMAX (Wireless Interoperability for Microwave Access 14) будет содействовать увеличению числа пользователей. Даже при сохранении практики законодательных запретов, косвенной цензуры, мониторинга наиболее посещаемых ресурсов или прямого «подавления» отдельных веб-сайтов и блогов, процесс распространения интерактивных технологий способен не просто «вживаться» в существующую систему, но и влиять на нее. Государственное регулирование контента (как, например, в Сирии, где законодательно цензурируется содержание Интернета, или в Тунисе, где власти арестовывают отдельных блогеров, критикующих правительство в сети 15) уже в скором времени неизбежно войдет в противоречие с намерением властей использовать интернет-технологии только для вхождения в глобальную экономику, а не для обсуждения общественных проблем. Эти тенденции учитываются американскими медиастратегами в ближневосточном регионе, что следует как из постоянного увеличения количества направленных на молодежную аудиторию различных сайтов «американского производства» (хотя авторство сетевых проектов не всегда легко идентифицируется), так и в заметных попытках оказать влияние на пользователей сайтов через участие американских информационщиков в форумах и обсуждениях «горячих тем» на наиболее посещаемых веб-ресурсах арабских стран.

В разделе третьем – «Экспорт кинопродукции как фактор выстраивания имиджа США в арабских странах» – исследуются «дружеские попытки» администрации Буша взаимодействовать с независимой от правительственных структур индустрией Голливуда с тем, чтобы оказать влияние как на настроения американцев (примеряя их с «инородцами-мусульманами» в самих США), так и на восприятие Америки в мусульманских странах. Уже в октябре 2001 г. руководство администрации провело консультации с мастерами киноискусства и прочими видными работниками развлекательной индустрии по вопросу роли Голливуда в борьбе с терроризмом и в создании благоприятного имиджа Америки. Администрация напомнила «фабрике грез» о ее естественной роли как действенного и влиятельного инструмента распространения американского влияния, утверждения положительного имиджа США – как элемента так называемой «мягкой силы». Со своей стороны главы крупнейших кинокомпаний США согласились вносить коррективы в свою работу, в частности, воздерживаться от производства фильмов на темы терроризма, которая «будоражит сознание сограждан». Но немало кинематографистов заявили об иной позиции, публично отвергнув призывы администрации. Вышли на экраны такие ленты, как «Башни-близнецы» (Оливера Стоуна), «Особое мнение», «Мюнхен. Возмездие» (Стивена Спилберга), «Рейс 93» (Пола Гринграсса) и др.

В арабских странах после событий 11 сентября 2001 г. был существенно повышен уровень фильтрации американской кинопродукции: правящие элиты там опасались, что выраженный в художественной форме гнев американцев против мусульман и возможные нападки на ислам обернутся протестами «арабской улицы». Лишь две масштабные картины Голливуда последних лет встретили одобрение в арабских странах – «Страсти Христовы» (реж. Мел Гибсон) и «Небесное царство» (реж. Ридли Скотт) 16. Любопытно, что в самих США фильмы эти не только не получили ожидавшихся сборов, но и вызвали полемику 17.

Раздел четвертый – «Проблема «конфликта цивилизаций» в арабском кино: ответ Голливуду» – посвящен выявлению тенденций, возобладавших в арабском кинематографе, с учетом условного подразделения по нескольким основным критериям (фильмы, произведенные арабскими режиссерами в своих странах; фильмы, произведенные в арабо-мусульманских диаспорах на Западе; кинопродукция официальная, цензурируемая властями или относительно свободная; предназначенная для международных фестивалей или для широкого внутреннего проката).

Кинорынок Ближнего Востока де-факто превратился в одну из эффективных площадок обсуждения проблем сосуществования цивилизаций. В арабских странах этот рынок практически полностью контролируется властями, рассматривающими кино как эффективный способ воздействия на умонастроения людей. Специфика этого рынка отличается от страны к стране, но в целом можно говорить о принудительном доминировании в кинопрокате арабских стран собственных и иностранных (преимущественно американских) фильмов, продвигающих идеи сосуществования цивилизаций, критикующих не только арабских террористов, но и критически анализирующих то, что еще недавно там было принято считать «объяснением причин фрустрации арабов», оборачивающихся оправданием террора. Показателен и факт существенного увеличения бюджетных инвестиций многих арабских государств в собственное кинопроизводство, поощрение властями более активного участия арабских кинематографистов в международных фестивалях для продвижения благоприятного имиджа этих государств и арабов в целом.

Как и в своей повседневной политике, власти большинства арабских государств после 11 сентября начали открыто поощрять творческие круги преодолевать общественные настроения «депрессии, враждебности внешней среды (то есть Запада)», взяв ориентацию на «сосуществование цивилизаций» 18. Фундаментализм политико-религиозный и его воплощение в кинопродукции де-факто объявлен властями явлением предельно нежелательным.

В главе третьей – «США и проблема Ирака: информационно-идеологический аспект» – анализируются этапы медиавойны «за Ирак», начатой администрацией Буша-мл. задолго до боевых действий.

В разделе первом – «США – Ирак: война пропагандистских стратегий (2001–2003 гг.)» – изучены информационные усилия администрации, предпринятые с целью убедительного обоснования военной операции в Ираке, а затем – минимизации протеста и сопротивления в самом Ираке. Выстраивались они по следующим основным направлениям: а) убедить мировое сообщество и привлечь ООН к полноценному участию (на уровне резолюций Совбеза) в военной операции; б) убедить соседние с Ираком страны в обоснованности и полезности для них свержения Саддама Хусейна; в) развернуть многостороннюю работу среди основных иракских «игроков» (в элите, на улицах, среди населения шиитов, курдов и суннитов) с тем, чтобы минимизировать сопротивление военному вторжению.

Во втором разделе – «СМИ и политический процесс в США» – отражены попытки пиарщиков администрации представить «фактор Ирака» в положительном свете для повышения популярности Дж. Буша в самих США в условиях нестабильности в самом Ираке. Освещается проблема отношений СМИ и власти в современных развитых демократиях, вопрос формирования политических процессов в условиях медиатизации общественной жизни западных стран 19.

В ситуации в США после событий 11 сентября 2001 г. уместно говорить о взаимовлиянии власти и СМИ. Исходя из анализа структуры собственности на американском медиарынке, а также, обращаясь к цифрам Доклада о развитии человека 20, формулируется следующий вывод: после 11 сентября администрация Джорджа Буша-младшего действовала в достаточно благоприятной медиасреде. Эта предопределялось двумя основными обстоятельствами:

а) сама структура американского медиарынка (фрагментированность, существенное присутствие разнообразных иностранных компаний с чисто коммерческим, а не политическим интересом) исключала мощное скоординированное информационное давление на администрацию со стороны каких-либо внутриамериканских групп интересов в долговременном плане;

б) занятая администрацией Дж. Буша позиция решительной борьбы с терроризмом, преследования террористов и уничтожения их баз во всем мире в большой степени отвечала преобладавшим после 11 сентября настроениям в американском обществе, что де-факто создало условия для превращения администрации в одного из ведущих игроков на медиаполе (уровень доверия населения официальной информации был достаточно высок).

Эти обстоятельства, а также условия, по сути, «полувоенного времени», предполагающие правомерность определенной фильтрации информации «с поля боя», формировали и возможности для манипуляций информационными потоками со стороны администрации.

В разделе третьем проанализированы особенности информационных усилий Пентагона в Ираке.

Правительственные ведомства США, прежде всего Министерство обороны, стали активными игроками на американском медиарынке – с чем в этот период готовы были соглашаться большинство американских граждан, принимая поправку на условия «военного времени» (например, попытки Пентагона фильтровать информацию из Ирака, делая акцент на положительных новостях). С этой «патриотической поправкой» во многом соглашались и руководители ряда ведущих американских печатных изданий и телеканалов. Пентагон «включился» в информационную войну сразу же после сентябрьских событий 2001 г. Созданное в феврале 2002 г. специальное подразделение – Управление стратегического влияния (Office of Strategic Influence) – было изначально нацелено на разработку информационной стратегии Министерства обороны США для “оказания воздействия на сердца и умы оппонентов”. Эта структура стала одним из важнейших элементов механизма администрации Буша, работающего на создание нужного имиджа США в мусульманских странах.

Информационная поддержка военных действий в Ираке осуществлялась по той же схеме, что и во времена «Бури в пустыне» (в начале 1991 года) – создание устойчивой информационной инфраструктуры и обеспечение контроля за работой и передвижениями аккредитованных журналистов. Содержательная сторона военных репортажей в самих США разнообразием не отличалась и обеспечивалась главным образом тремя новостными «китами»: «Си-эн-эн», «Фокс Ньюз» и «Эн-би-си» (корпункты каналов были заблаговременно развернуты во всех граничащих с Ираком странах – только у «Си-эн-эн» в регионе действовали 45 корреспондентов, у «Фокс» – еще более массовое присутствие).

На первом этапе активных медиаусилий в Ираке Пентагон преследовал цель донести до населения этой арабской страны идеи и позиции американской администрации. Опыт проведенных Пентагоном пропагандистских акций (в рамках информационных акций) в ходе антитеррористической операции в Афганистане, использовался и в Ираке (регулярное радиовещание на местных языках и распространение листовок).

В сентябре 2004 г. спецгруппа Пентагона по стратегическим коммуникациям подготовила доклад, из которого следовало, что противодействовать распространению негативного имиджа США на Ближнем Востоке становится все труднее. Этот вывод заставил администрацию предпринять «расширенные, комплексные информационные усилия» (не только активами военного ведомства). Речь шла о тесной координации информационного потенциала Пентагона с реорганизованной службой публичной дипломатии при Госдепартаменте.

Ситуация на информационном поле США начала существенно меняться в 2006 году, когда стало ясно, что отлаженные механизмы взаимодействия Белого дома со СМИ не смогли противодействовать возросшему потоку негативной информации из Ирака, где резко возрос уровень насилия, обернувшегося чрезмерным (неприемлемым для общественного мнения в США) числом жертв среди американских военнослужащих. Популярность команды Буша падает: из фактора единения американцев (в 2002–2005 гг.) проблема Ирака становится фактором раскола общества.

В четвертой главе – «Проблемы информационного обеспечения «нового курса» США в Ираке (2000–2007 гг.» – автор работы на основе анализа материалов американской прессы, социологических исследований и официальных документов выявляет изменения в настрое общественного мнения в США в связи с иракской проблемой, повышающие интерес администрации Буша к методам PR и информобеспечению обновленного курса по Ираку. В разделе первом отмечаются причины ослабления общественной поддержки политики Буша в Ираке; во втором разделе непосредственно рассматривается вопрос PR и информобеспечения подготовки «Нового курса США в Ираке», провозгласив который, глава Белого дома и администрация пытались представить как проблему общенациональную, а не как просчет республиканцев. Отсутствие к лету 2007 г. заметного прогресса по всем основным направлениям «Новой стратегии» вынудило администрацию маневрировать как в отношениях с Конгрессом, так и в плане воздействия на общественное мнение в США: администрация проявляет готовность прислушаться к аргументам демократического большинства в Конгрессе, демонстрируя готовность максимально использовать на практике рекомендации двухпартийной группы по Ираку Бейкера – Гамильтона, преподнося это в информационно-пропагандистском плане как проявление гибкости администрации, ее готовности идти навстречу политическим оппонентам в Вашингтоне (