В географическом отношении, и вместе с тем экономический партнер, который демонстрирует фантастические темпы роста и за чей рынок ведется ожесточенная борьба

Вид материала

Документы

Содержание Китай как стратегический партнер Борьба за влияние в центрально-азиатском регионе Новая мировая геополитика Американское присутствие Влияние России Сложные отношения

Подобный материал:

• 107% в год и оставаясь привлекательным для новых инвестиций. Высокие темпы роста гарантировали, 207.72kb.
• Организаторы Стратегический партнер Консультант проекта Партнеры, 29.11kb.
• Новости телекоммуникаций россии и СНГ, 39.32kb.
• Об основных путях повышения эффективности использования трудового потенциала нашей, 243.41kb.
• Статья основана на данных аудита розничной торговли, регулярно проводимого компанией, 142.22kb.
• Лондонский Уайтчепель во многом напоминает такие города, как Бердичев, Вильна или Броды;, 7847.02kb.
• Лондонский Уайтчепель во многом напоминает такие города, как Бердичев, Вильна или Броды;, 2023.64kb.
• Парадигма экономического роста в условиях открытой экономики аннотация, 124.15kb.
• Вопросы экономики. 1955. №5. С. 23-33, 239.96kb.
• Курсовая работа по мировой экономике «Научно-технический прогресс как фактор экономического, 1202.16kb.

. 2 CSS-4- это американское обозначение китайских ICBM этого типа. Соответствующе китайское обозначение DF-5A. 3 Ср.: Shen (см. ссылку 1) 4 Ср.: Johny Erling Koumintang ist kьnftig auf eine Minderheitrolle beschrдnkt. Die Welt, 3.12.2001 [Джонни Эрлинг Гоминьдан станет в будущем играть второстепенную роль, в: Ди Вельт, 3.12.2001] 5 Ср. на эту тему статью Шеттли, с.45-50 6 Bin Yu China-Russia Relations: Putinism in Its First Year, in: Pacific Forum CSIS Comparative Connections, , 8.2.2001, S.1-6 7 Ср.: Жеминь Жибао, 12-13.9.2001 8 Там же, 19.9.2001 9 Ср.: (на китайском языке) 10 Ср.: пресс-конференция Посла Френсиса Тейлора, координатора по проблеме борьбы с терроризмом в министерстве иностранных дел США, Пекин, 6.12.2001, / 11 Cр.: White House, U.S., China Stand Against Terrorism, . 12 Там же 13 Ср.: GroЯmдchte warnen vor Eskalation, in: Internetausgabe der Sьddeutschen Zeitung [Великие державы предупреждают об эскалации, интернет- версия “Зюддойче Цайтунг”], , 3.1.2002 14 Ср.: пресс-конференции Пауэлла в Пакистане и Индии, опубликованы в нем. издании IP, с.127 и 130. 15 Ср.: Washington Times, 9/1/2002 16 Cр. Статью Хайке Хольбиг, с.1-6. 17 Ср.: White House, см. ссылку 11. Проф. Карл Кайзер, Директор Исследовательского института им. Отто Вольфа при Германском обществе внешней политики, Берлин Китай как стратегический партнер Террористические атаки 11 сентября 2001 года окончательно похоронили международную систему, которая сложилась после второй мировой войны и в которой доминантой выступал конфликт между Востоком и Западом. В новом столетии структуры международной системы и ее главные актеры будут выглядеть иначе, равно как и международная роль Китая. Симптоматичным в этом отношении было изменение курса американской политики при Джордже В.Буше, после избрания которого президентом США возникло впечатление, что он хочет сделать Китай объектом для создания нового образа врага. Но в “альянсе против террора”, созданном Бушем непосредственно после терактов, он предложил Китаю центральное место, которое было сразу же с неожиданной последовательностью принято китайским руководством. При решении стоящих перед политикой Запада, Европейского Союза и Германии глобальных проблем Китай будет незаменимым стратегическим партнером. Это проявится прежде всего в трех областях: 1. В ближайшие годы международная политика встает перед огромной задачей - найти приемлемый компромисс между необходимой открытостью срастающихся воедино мировой экономики и международного сообщества, с одной стороны, и необходимым в целях безопасности контролем за трансграничными операциями - с другой. Здесь вклад Китая совершенно необходим. Замечательные экономические успехи, достигнутые со времени реформ Дэн Сяопина, немыслимы без достижения Китаем открытости. Она остается предпосылкой для дальнейшего прогресса Китая и проведения им политических реформ на несравненно более трудной стадии членства в ВТО и ввиду ожидаемых серьезных проблем, вызванных наличием многомиллионной армии безработных. От Китая зависит не только стабильность Азии. Как развивающаяся страна, переживающая подъем, как член ВТО и постоянный член Совета Безопасности ООН, он должен будет принимать активное и решающее участие в дальнейшем развитии правил во взаимнопереплетенном и взаимозависимом мире. Это относится и к вопросам безопасности, поскольку уязвимость общества и экономики, являющаяся следствием экономической открытости, превращается в центральную глобальную проблему ввиду используемых современным терроризмом разрушительных средств, вплоть до оружия массового уничтожения. В решении этой проблемы кровно заинтересованы как Китай, так и мировое сообщество в целом. 2. За вопросом о терроризме стоит гигантская проблема устройства мира. Разгром движения “Талибан” и руководства организации “Аль-Каида” являются необходимыми шагами в борьбе с терроризмом. Но гораздо более трудная работа начинается потом: осушение “болота”, из которого произрастают экстремизм и терроризм. Это задача всемирного масштаба, для решения которой могут потребоваться десятилетия. Назовем лишь некоторые направления: по-новому ориентированная и значительно расширенная политика в отношении развивающихся стран; международные усилия по восстановлению политического порядка в “государствах-изгоях”; кропотливая работа по адаптации ислама к требованиям современного мира; укрепление многосторонних подходов. Глобальные усилия такого рода требует существенного вклада Китая как многонаселенной развивающейся страны, достигшей больших успехов в деле модернизации, а также Китая как члена Совета Безопасности ООН. 3. Террористические удары 11 сентября вновь пробудили осознание ценностей цивилизации, которые в результате этих покушений оказались под угрозой. Их защита объединяет во всемирном масштабе крайне различные общества и культуры; это относится также и к Китаю. На Западе Китай часто критиковали за его своеобразное понимание прав человека и демократии, иногда справедливо, иногда нет, поскольку развитие 1,3-миллиардного народа от крестьянского общества, терзаемого голодом, к современному процветающему государству не может происходить по правилам западной демократии, у которой для этого в распоряжении было более столетия. Несмотря на разную интерпретацию демократии и прав человека Китай как древняя культура, вставшая сегодня на путь модернизации, и страны западной демократии имеют гораздо больше общего, чем того, что разделяет их, когда речь заходит о противостоянии терроризму, который может предложить лишь нигилистическую жажду смерти, уничтожение, ненависть и фанатизм без какой-либо позитивной программы общественного устройства. В силу этих причин стратегическое партнерство с Китаем должно будет возникнуть во многих областях: в дальнейшем развитии международного сообщества и мировой экономики с их взаимопереплетением связей, в борьбе с терроризмом, предотвращении применения оружия массового уничтожения, в сфере устойчивого развития обездоленной части человечества. Сотрудничество необходимо осуществлять на двух уровнях: на уровне ООН, которая, надо надеяться, будет скоро реформирована, и Совета Безопасности, расширенном за счет вхождения в него Германии, Японии и других стран, а также на уровне расширенной за счет Китая “большой восьмерки”. Эта “большая девятка” должна будет поставить в центр своей работы очерченный здесь круг вопросов, тесно сотрудничать с многосторонними организациями, особенно с ООН, и рассматривать себя в качестве инициатора действий и проводника долгосрочной политики по устройству мира. Биргит Брауэр, журналистка, работает в Казахстане, пишет для газет “Экономист” и “Нью-Йорк Таймс” Борьба за влияние в центрально-азиатском регионе Влияние Китая остается ограниченным Церемония подписания договора прошла прекрасно. Подали шампанское. Китайский премьер Ли Пен и казахский президент Нурсултан Назарбаев, сияя улыбками, поздравили друг друга. Так было в сентябре 1997 года, когда Китай и Казахстан заключили в Алматы “договор века” на 9,5 миллиардов долларов. Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) стала победителем тендера на участие в освоении Узеньского и Актюбинского нефтяных месторождений на западе Казахстана. Китайской национальной фирме было отдано предпочтение, потому что среди участников тендера только она проявила готовность построить нефтепровод длиной 3000 километров от месторождений до Китая. Заключив этот договор, Китай сумел одним махом сместить акценты в Центральной Азии и включиться в “большую игру”, как нередко называют конкурентную борьбу за лидерство в регионе, возобновившуюся после распада Советского Союза. Таким образом, Китай не только уверенно выдвинулся из-за кулис на авансцену, но и одновременно продемонстрировал, что Центральная Азия соседствует не только с Россией на севере, но и имеет великого соседа на востоке. “Нефтяные месторождения Казахстана к нам намного ближе, чем нефтепромыслы на Ближнем Востоке”,- заявил Ли Пен на пресс-конференции после подписания договора. Западные наблюдатели с удовлетворением отметили, что казахскому руководству удалось в данном случае хорошо сбалансировать и согласовать интересы иностранных держав. Казахстан – это классическое буферное государство, и поэтому его правительство постоянно заботится о том, чтобы сохранить хорошие отношения со всеми соседями, не допуская в то же время, чтобы присутствие отдельных более мощных государств на его территории приобрело слишком большой масштаб. После этого события Китай стали считать серьезным региональным фактором, хотя его влияние осталось довольно ограниченным. В то время как нефтедобывающая компания “Актобемунайгаз”, на 60 процентов принадлежащая китайской CNPC, успешно развивается и намерена к 2004 году удвоить объем добычи нефти, доведя его до шести миллионов тонн в год, об освоении Узеня с тех пор почти ничего не было слышно. Амбициозный проект строительства трубопровода был заморожен, хотя представители обоих правительств регулярно утверждают обратное. У Казахстана теперь появились другие возможности экспортировать нефть, и он не готов гарантировать ежегодную поставку не менее чем 20 миллионов тонн нефти по этому очень длинному и дорогому трубопроводу. Поэтому возможности для его финансирования по-прежнему отсутствуют. Хотя Китай является одним из важнейших торговых партнеров центрально-азиатских стран (объем его торговли с Казахстаном составил в 2001 году более миллиарда долларов), этого фактора, в конечном счете, не достаточно для лидерства в богатом энергоресурсами регионе. До 11 сентября главной составляющей здесь был объем инвестиций в нефтегазовый сектор, а также масштаб и, разумеется, реальное осуществление проекта. Но после начала войны в Афганистане в последние месяцы все больший вес приобретает такой фактор, как военная мощь и готовность ее использовать, что отнюдь не на руку китайцам. Новая мировая геополитика После того как Китаю - несмотря на все благоприятные предпосылки - в течение почти пяти лет после подписания договора не удалось стать ключевым экономическим фактором в центрально-азиатском регионе, теперь он рискует попасть также в положение политического и военного аутсайдера. Атаки террористов на Всемирный торговый центр и Пентагон 11 сентября 2001 года и последовавшая за ними война американцев в Афганистане против “Аль Каиды” и талибов полностью перевернули всю геополитическую ситуацию в Центральной Азии. После того как десять лет назад эти страны получили независимость, тон здесь задавали, прежде всего, Россия и США. Но теперь американцы, воспользовавшись новой ситуацией, вырвались вперед, оставив Россию и Китай далеко позади. Иран и Турция, занимавшие прежде вторые позиции в регионе, в настоящий момент существенной роли не играют. Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), членами которой являются Китай, Россия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан, оказалась неэффективной. Констатация данного факта особенно, наверное, неприятна для Китая, поскольку через эту организацию он надеялся усилить свое влияние в Центральной Азии. Изначальная цель этого сообщества, основанного в 1996 году как “Шанхайская пятерка” с возможной перспективой превращения в евразийский вариант НАТО, состояла в урегулировании пограничных вопросов между Китаем и республиками бывшего Советского Союза: Россией, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном. После того как эти вопросы были решены, организация обратилась к другим задачам, таким как сохранение стабильности в регионе, борьба против сепаратизма и религиозного экстремизма. Но в последние месяцы усилий в этом направлении заметно не было. 14 сентября 2001 года премьер-министры стран ШОС встретились в Алматы, опубликовав затем итоговое заявление, в котором осудили атаки террористов как “варварский акт, направленный против основ человеческой цивилизации”. Они также заявили о своей готовности тесно координировать со всеми государствами и международными организациями меры противодействия терроризму. Затем до января 2002 года, когда министры иностранных дел стран ШОС встретились в Шанхае, а военная кампания в Афганистане уже фактически закончилась, об этой организации ничего слышно не было. Создается впечатление, что американцы в это время не обращали на ШОС практически никакого внимания. Вместо этого правительство США вело двусторонние переговоры с соседями Афганистана, чтобы заручиться их активной поддержкой. Очевидно, самым существенным результатом этих переговоров для пяти бывших центрально-азиатских республик Советского Союза стало первое размещение американских войск в Центральной Азии, причем с согласия России. Около 1000 американских солдат были переброшены на военный аэродром в Ханабаде на юге Узбекистана для оказания гуманитарной помощи и осуществления спасательных операций в Афганистане. После разгрома талибов в декабре 2001 года и создания в Афганистане переходного правительства встает вопрос о том, как долго эти войска еще будут нужны в Узбекистане. Ответа на него пока нет. При этом, однако, все отчетливее складывается впечатление, что американцы воспользовались благоприятной возможностью, чтобы в одностороннем порядке расширить свое военное присутствие в регионе, и теперь настраиваются на длительное пребывание здесь. Рядом с аэропортом в Бишкеке, столице Киргизии, в настоящее время строится палаточный городок на 3000 солдат США и их союзников, которые должны прибыть сюда в ближайшие недели. Неудивительно поэтому, что казахский политолог Ерлан Карин уже называет США фактическим “третьим соседом” центрально-азиатских республик, к присутствию которого волей-неволей придется привыкать. Он считает, однако, что пройдет еще некоторое время, прежде чем три ведущих региональных державы найдут свое место в новом порядке, и это, несомненно, еще приведет к обострениям напряженности. Американское присутствие Понятно, что Россия и Китай, два других сильных соседа региона, довольно нервозно реагируют на изменение ситуации. Они считают, что их обошли, и не без оснований опасаются подрыва своих позиций в регионе, поскольку им практически нечего противопоставить американцам. Беспокойство в связи с новым соотношением сил ярко проявилось в первые две недели 2002 года, когда в центрально-азиатских столицах, в частности, в Ташкенте, вдруг появилось множество зарубежных гостей. В течение десяти дней туда прибыло целых три делегации Конгресса США, которые благодарили президента Узбекистана Ислама Каримова за его активное участие в антитеррористической кампании. В делегации входили столь авторитетные сенаторы как Джозеф Либерманн, Джон Маккейн и председатель Сената Том Дэшл. Чтобы не оказаться совсем не у дел, наблюдая за массированным дипломатическим наступлением американцев, Москва откомандировала в Центральную Азию своего министра иностранных дел Игоря Иванова. За ним последовал спикер Государственной Думы Геннадий Селезнев. Он был единственным, кто заехал и в Казахстан. В отличие от других гостей он высказался там наиболее ясно по поводу сложившейся ситуации. С гневным выражением на лице он заявил, что Россия выступает против создания постоянных американских военных баз в Центральной Азии. Визит в казахскую столицу Астану нанес также член Госсовета Китая Измаил Амат, руководитель китайского Государственного комитета по делам национальностей, который поблагодарил казахов за поддержку в борьбе против экстремизма в западно-китайской провинции Синьцзян. Треугольник Протяженность границ Китая со странами Центральной Азии составляет 3300 км. В Китае понимают, что благодаря освоению запасов нефти и природного газа этот регион в ближайшие десять лет будет играть на международной арене гораздо большую роль, чем в предыдущее десятилетие. Поскольку потребность Китая в энергоресурсах непрерывно растет, стране уже сейчас приходится покрывать 40% своей потребности в нефти за счет импорта. В долгосрочной перспективе обеспечение надежного импорта нефти из стран Центральной Азии и Ближнего Востока является для Китая вопросом жизненной важности, поэтому Пекин чрезвычайно заинтересован в том, чтобы в регионе сохранялась стабильность и не возникало никаких осложнений. Существенным фактором нестабильности является, однако, провинция Синьцзян, где уйгурские сепаратисты требуют независимости и в последние годы не раз привлекали к себе внимание посредством террористических актов. Уйгуры исповедуют ислам и по своей культуре гораздо ближе к народам Центральной Азии, чем к китайцам. Всего лишь несколько десятилетий назад они составляли подавляющее большинство населения Синьцзяна. Но вследствие постоянного притока китайцев уйгуры составляют сейчас всего лишь половину 18-миллионного населения провинции, считая поэтому, что их культуре, образу жизни и религии угрожает опасность. Пекин стремится к тому, чтобы развивать экономику этого довольно отсталого региона и в то же время ассимилировать уйгуров. При этом государство жестоко подавляет оппозицию. Поэтому часть сепаратистов бежала в Казахстан и Киргизию, где они, однако, под давлением китайского правительства также рассматриваются властями как нежелательные элементы. Были даже отдельные случаи, когда Казахстан выдавал лиц, обвиняемых в уйгурском сепаратизме, Китаю, где им с очень большой долей вероятности грозили пытки и даже смертная казнь. Есть информация о том, что уйгуры обучались в лагерях террористов на территории Афганистана, а также участвовали там в военных действиях. После того как антитеррористическая коалиция начала свои акции, Китай, по сообщениям правозащитных организаций, еще более усилил репрессии против уйгуров. Теперь возникло опасение, что уйгуры вернутся из Афганистана в Синьцзян и дестабилизируют там обстановку. Влияние России Уже в силу географической близости и размеров территории Россия бросает обширную тень на свои бывшие колонии. Российскому влиянию особенно подвержены Казахстан и Киргизия, поскольку доля русского населения в обоих государствах (30% и 13% соответственно) выше, чем в других республиках региона. Протяженность казахско-российской границы составляет к тому же около 7000 км, ее трудно контролировать, она остается проницаемой для контрабанды наркотиков и оружия. Что касается Таджикистана, то он до сих пор страдает от последствий длившейся с 1992 по 1997 год гражданской войны и по сути является российским протекторатом. Его границу с Афганистаном охраняют российские войска. Узбекистан, напротив, всегда стремился к самостоятельности и сумел в значительной мере выйти из-под опеки России. Туркмения, провозгласив нейтралитет, не вступает ни в какие многосторонние союзы. В годы правления президента Бориса Ельцина у России не было четкой (не говоря уже о стабильной) политики в отношениях с Центральной Азией. Первое российское правительство сначала даже видело в Центральной Азии некий балласт, так как у него было достаточно собственных нерешенных проблем. Лишь с 1993 года Россия вновь начала проявлять интерес к Центральной Азии, не располагая при этом, однако, необходимыми финансовыми средствами, чтобы реально играть роль лидера в регионе. Центральная Азия была теперь важна для России, прежде всего, по стратегическим соображениям и в связи с освоением запасов нефти и природного газа. Нестабильность в центрально-азиатских республиках могла бы также оказать негативное воздействие на автономные мусульманские регионы России. Используя возникший вакуум, центрально-азиатские правительства попытались высвободиться из-под влияния бывшей метрополии, налаживая контакты в других направлениях. Эти попытки резко прекратились летом 1999 года, когда фундаменталисты Исламского движения Узбекистана вторглись в Киргизию и захватили заложников. Киргизы оказались совершенно не готовыми к такому повороту событий и были не в состоянии ответить на нападение без помощи извне. Центрально-азиатские государства в этот момент поняли, что в беде они могут положиться только на Россию, поскольку она кровно заинтересована в стабильности региона. При президенте Владимире Путине Россия сумела вновь усилить свое влияние, но после 11 сентября американцы настолько мощно внедрились в регион, что российский фактор теперь снова может сойти на нет. Соединенные Штаты еще в начале 90-х годов задались целью укрепить независимость и суверенитет центрально-азиатских государств, интегрировать их в западную экономическую и политическую систему и положить конец их экономической зависимости от России. Этой цели служили предпринимавшиеся с 1995 года усилия, направленные на то, чтобы разрушить российскую монополию в энергетическом секторе, помешать проникновению Ирана в Центральную Азию и способствовать прокладке нефтепровода через Турцию. Американцы быстро оценили важность богатого углеводородными ресурсами региона. Американская фирма “Шеврон” стала в 1993 году первой зарубежной компанией, заключившей здесь крупный нефтяной контракт. При президенте Билле Клинтоне Прикаспийский регион был признан приоритетным во внешней политике США. Америка направила в регион специального посла, Россия сделала то же самое лишь при Путине. Американские фирмы являются крупнейшими зарубежными инвесторами региона. США считают своим большим успехом тот факт, что Казахстан весной 1995 года отказался от ядерного оружия. Сложные отношения В Центральной Азии говорят, что география – это судьба и что надо уметь договариваться с соседями. Несмотря на множество подписанных договоров и заверений в обоюдной дружбе, отношения центрально-азиатских государств с Китаем в целом складываются совсем не просто. Население традиционно испытывает глубокое недоверие к великому восточному соседу, подозревая его в намерении постепенно поглотить Центральную Азию. По неофициальным данным только в Казахстане нелегально живет до 300 тысяч китайцев, занимающихся в основном торговлей. Когда на полигоне Лобнор в Синьцзяне вплоть до 1996 года проводились испытания ядерного оружия, большая часть населения считала, что взрывы проводятся там только в те дни, когда ветер дует на запад, в сторону Казахстана и Киргизии, где через два дня после взрывов шли сильные дожди. Когда в 1998 году была окончательно проведена демаркация границы между Казахстаном и Китаем и каждая из сторон согласно договору должна была передать другой определенный участок территории, в Казахстане поднялась волна возмущения. Правительство обвиняли в том, что оно поддалось китайскому “натиску на запад”. Хотя политические деятели пытались доказать гражданам обратное, многие до сих пор считают, что правительство Казахстана совершило ошибку. В Киргизии в прошлом году также имели место публичные дискуссии по вопросам демаркации границы с Китаем. Развеять эти подозрения будет чрезвычайно трудно, поэтому Китаю будет труднее защищать свои позиции в регионе, чем двум другим державам. По отношению к американцам в Центральной Азии не испытывают подобных опасений, хотя они и не везде пользуются большой любовью. К русским местные жители также питают смешанные чувства. Но поскольку ни одна страна не может выбирать себе соседей, жителям Центральной Азии, как и в прежние века, придется находить с ними общий язык. Проф. Себастиан Хайльманн, кафедра теории политического господства и политики Восточной Азии, Трирский университет