Г. Б. Мирзоев правоохранительная деятельность государства и вопросы общественного контроля москва, 2006 г. Аннотация
| Вид материала | Книга |
- Правоохранительные органы, 2010.23kb.
- Вопросы для собеседования, 20.31kb.
- Конституции Российской Федерации, а именно участия граждан в управлении делами государства., 132.37kb.
- Методические материалы для слушателей заочной формы обучения специальность 030505., 1092.03kb.
- Мирзоев Тигран Мирзоевич 1 категория 2006 год 3 Мультимедийная презентация, 17.04kb.
- Рабочая программа учебной дисциплины история отечественного государства и права, 290.89kb.
- Механизм воздействия инфразвука на вариации магнитного поля земли, 48.07kb.
- Федеральный государственный образовательный стандарт среднего профессионального образования, 387.64kb.
- Органы, осуществляющие правоохранительную деятельность, 33.76kb.
- Рабочая программа дисциплины физическая культура по специальности среднего профессионального, 386.38kb.
Новый Уголовно-процессуальный Кодекс существенно ослабил возможности органов уголовного преследования, освободил суд от активных поисков истины и внесения своего вклада в защиту публичных интересов.
Потерпевший не обеспечен специальными средствами защиты. Таким образом, проблема эта остается. И хотя в 1958 году потерпевший был наделен определенными правами — его допустили к участию в предварительном следствии, он мог знакомиться материалами дела, представлять доказательства, заявлять ходатайства, в некоторых случаях даже участвовать в судебных прениях, — но в общем-то его участие в судопроизводстве носило и до сих пор носит формальный характер, а его права и, особенно, гарантии прав нуждаются в существенном совершенствовании и расширении.
Теоретические вопросы государственно-правовой политики борьбы с преступностью и путей консолидации соответствующих усилий всех трех ветвей власти не только не утрачивают своего значения, но становятся все более актуальными.
Глава 6. Государственная политика борьбы с преступностью и вопросы защиты прав человека.
На протяжении всего периода демократических реформ в России наблюдался рост преступности. Происходили и её качественные изменения: создавались организованные группы, расширялись их связи с властными структурами государственного аппарата, коррумпированность которого стремительно нарастала. «Криминал, по оценке большинства специалистов, затронул все слои населения. В условиях разрастания коррупции он сомкнулся сверху и снизу в одно диковинное чудовище, метко окрещенное великой «криминальной революцией». Произошел уникальный парадокс – частичное совпадение объекта (преступности) и субъекта её преодоления (т.е. государства, в лице представителей её аппарата)», - это констатировалось еще в 1997 г. на научно-практической конференции НИИ Прокуратуры и в основном докладе, и в выступлениях.69
Опасность преступности для государства и общества подчёркивалась и в Посланиях Президента Федеральному Собранию, и в т.н. Целевых программах борьбы с ней. Однако, если те программы, согласно оптимистическим рапортам исполнителей и доходили до реализации, то их влияние на преступность не ощущалась.
Юридическая наука уже тогда, в 90-е годы настойчиво обращалась к теме государственной политики борьбы с преступностью70.
Приемлемых рекомендаций по этому поводу было выработано, направлено «компетентным органам» и опубликовано немало. Но даже и в тех случаях, когда следование этим рекомендациям не требовало существенных затрат из госбюджета, власть к ним не прислушивалась: реформаторы и наука не пересекались. И ныне внятных программ борьбы с преступностью не наблюдается. Есть, правда, некие «правительственные телодвижения» в этой области, но они предназначены скорее для отчёта, нежели для воздействия на удручающую действительность. Таковы, в частности, Постановления Правительства РФ от 16 августа 2000 г № 600 и от 18 декабря 2003 г. № 762 «О национальном плане РФ по реализации Межгосударственной программы совместных мер борьбы с преступностью на периоды с 2000 до 2003 г. и на 2003-2004 г. В них содержатся пространные перечни «мероприятий» договорного, правового и организационного характера. Ни концептуальные подходы, ни приоритеты, ни цели четкого обозначения не нашли. Таков стиль современной бюрократии.
О состоянии преступности и перспективах воздействия на неё дают некоторое представление выступления руководителей правоохранительных ведомств.
На координационным совещанием руководителей правоохранительных органов 16.05.2006 г. Генеральный прокурор вынужден был признать, что «пока противостояние организованной преступности идет только на бумаге и ситуацию необходимо срочно менять». По его мнению, на фоне роста коррупции влияние преступных группировок расширяется. Более того, масштабы организованной преступности в России приобрели характер национальной угрозы и представляют для страны опасность не меньшую, чем коррупция, терроризм, теневая экономика и наркотрафик. «Организованная преступность, - отмечает Генпрокурор, - поразила практически все сферы - политическую, экономическую, социальную. Какую сферу ни возьми - везде у нас преступные формирования. Преступность все больше наглеет, все больше проникает в государственные и правоохранительные органы. Группировки и мелкие банды образца 1991 года трансформировались в строго вертикальные системы, обладающие не только межрегиональными, но и международными связями. Организованные преступные группы и сообщества сегодня действуют практически в каждом субъекте Федерации, они "отметились" во всех без исключения крупных городах, нагло действуют в приграничных районах. Последние события говорят, что организованный криминал прочно обосновался на таможенных постах и чувствует там себя комфортно. В настоящее время появились преступные сообщества, которые действуют не только на территории стран СНГ, но и в государствах Восточной и Западной Европы, на американском континенте и в Юго-Восточной Азии».
Особо удручает преступность несовершеннолетних, идущая от неустроенности, беспризорности и безнадзорности. На «правительственном часе» в Госдуме 17 мая 2006 г. депутаты решили рассмотреть вопросы наказания для несовершеннолетних преступников. Обрисовать картину подростковой преступности парламентарии пригласили главу МВД Рашида Нургалиева. Статистика милиции повергла депутатов в шок. «По данным МВД, - сообщил докладчик, - ежегодно более миллиона несовершеннолетних доставляются в милицию за различные преступления и правонарушения. Из этого числа более 1200 составляют убийства, почти 3,5 тысячи – разбои и 18 тысяч – грабежи. Преступления, совершаемые несовершеннолетними, зачастую отличаются повышенной жестокостью». Всего же в прошлом году к уголовной ответственности было привлечено 175 тысяч несовершеннолетних. Это на 55% больше, чем в 2004 году. К сожалению, должен отметить, что есть тенденция роста преступности среди несовершеннолетних», – сказал министр.
СМИ дополняют эту статистику. «20 млн. детей растут в неблагополучных семьях с доходами на уровне или ниже прожиточного минимума. Число беспризорников, достигшее уже 1 млн., ежегодно увеличивается на 130 тыс., - сообщают АИФ. «Какое будущее будут строить они? Какие создадут семьи? Будут ли уважать государство, любить власть?» - спрашивает журналист. Да и кто будет обеспечивать достаток, если половина трудоспособного населения не имеет отношения к производительному труду – кто в правоохранительных органах, кто в частной охране и сыске, кто в тюрьме.71
В последнем Послании Президента Федеральному Собранию (10 мая 2006 г.) вопросы преступности и коррупции затронуты лишь вскользь. Центральными проблемами оказались вопросы демографии и укрепления оборонной мощи. Это, разумеется, важнейшие вопросы для современной России, население которой стремительно убывает, а количество соседей, расположенных к нам не очень дружественно, нарастает. Однако беспокоит мысль: материальные стимулы деторождения дадут нам прирост законопослушного и патриотическим настроенного населения, или новое поколение будет ассимилировано в теперешней преступной среде? И что приоритетнее: преодоление безнадзорности, поиск путей сокращения подростковой и молодёжной преступности, или численное наращивание этого контингента без внятной программы его приобщения к культуре?
Ясно, что утешающе ответить на эти вопросы можно лишь при условии переориентации госаппарата в лице его алчных чиновников на интересы Страны, Общества, Народа. Пока же они работают на себя, и называется это ставшим страшным словом «коррупция».
УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ «О СОВЕТЕ ПРИ ПРЕЗИДЕНТЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ПО БОРЬБЕ С КОРРУПЦИЕЙ» (от 24 ноября 2003 г. N 1384) начинается преамбулой: «В целях совершенствования государственной политики по противодействию коррупции в федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации и органах местного самоуправления, устранения причин и условий, порождающих коррупцию, искоренения злоупотреблений и пресечения преступлений с использованием должностного положения, обеспечения соблюдения норм служебной этики государственными служащими, создания благоприятных условий для развития экономики страны, руководствуясь статьей 80 Конституции Российской Федерации, постановляю:
1. Образовать Совет при Президенте Российской Федерации по борьбе с коррупцией.
2. Утвердить прилагаемое Положение о Совете при Президенте Российской Федерации по борьбе с коррупцией.
3. Настоящий Указ вступает в силу со дня его официального опубликования».
Появился очередной документ, якобы вносящий вклад в государственную политику борьбы с преступностью. Основной задачей Совета должно было стать оказание содействия президенту в определении приоритетных направлений государственной политики в сфере борьбы с коррупцией и ее реализации.
Насколько это серьёзно и что это дало? Ныне, спустя более двух лет, мы не можем констатировать ощутимых успехов в работе Совета. Возникает крамольный вопрос: а ожидались ли успехи, если первым Председателем Совета на его заседании был назначен Михаил Касьянов, в то время Премьер-министр, известный общественности как лучший друг олигархов и коррупционер («Миша два процента»).
Успех в борьбе с преступностью возможен при соединении двух условий – государственной политической воли и научного подхода к определению её стратегии. Эти условия не только формулировались, но и разрабатывались содержательно в научных трудах видных отечественных криминологов и юристов72.
Государственная воля означает желание и подлинное (не показное) стремление власти к наведению порядка в стране, обузданию алчности политической элиты, нацеленной на индивидуальное обогащение и господство любой ценой, дистанцирование власти от криминальных кланов, решительное использование жестких мер борьбы с противозаконным воровским бизнесом. Причины отсутствия такой политической воли связаны с созданием в стране олигархического криминального государственного аппарата еще при первом российском президенте.
Время ельцинско-гайдаровских реформ ознаменовалось уходом государства из сферы публичных отношений: зачем что-то делать, если можно ничего не делать и ни за что не отвечать. Последствия известны: развал хозяйства, массовые подлинные и мнимые банкротства предприятий, разворовывание с помощью криминальной приватизации общенародного достояния, развал армии, гиперинфляция, уничтожение сбережений населения, обнищание масс. «И то, что сегодня мы называем коррумпированностью, это не случайное явление. Это, возможно, те самые объективные тенденции, к которым неизбежно скатывается государство».73
Рассматривая акции законодателя, связанные с пренебрежением к публичным интересам при формировании концептуальных позиций в новом уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве, один из видных отечественных криминологов, проф. Алексеев А.И., пишет: «Трудно квалифицировать данную ситуацию иначе как проявление в сфере борьбы с преступностью вопиющей безответственности власти, государства перед народом, обществом».74
Ныне власть предпринимает робкие попытки возвращения к естественным государственным функциям, навлекая недовольство либеральных демократов и западных «доброжелателей». Удастся ли ей преодолеть этот психологический дискомфорт?
Те, кто озабочен будущим России, ищут способы преодоления государственных деформаций. И видят их в налаживании общественного контроля за властью. Быть может, эти усилия формирующегося гражданского общества дадут не очень много. Но ничего иного не придумано, пока господствует всевластие и безответственность чиновников.
Стратегия борьбы с преступностью должна вырабатываться с опорой на научно-обоснованные представления о детерминантах современной преступности и комплексный подход в использовании широкого спектра мер воздействия на поведение и внутренний мир человека.
Недопустимо стратегическую линию борьбы с преступностью отождествлять с чисто правовыми мерами воздействия и сводить её только к уголовной политике.
Учение о причинах преступности выделяет четыре основных блока её детерминант, входящих в социальную, политическую, духовно-нравственную сферы и область правового регулирования. В нашу задачу не входит подробное описание факторов, криминализирующих общественные отношения и заставляющих личность искать упрощенные, т.е. противоправные способы удовлетворения «растущих потребностей». Для этого существует обширная отечественная литература. Остановимся на главном.
В советское время главными направлениями борьбы с преступностью помимо государственной правоохранительной деятельности была организация профилактической работы среди т.н. «неустойчивого контингента» с широким привлечением общественности и организованная в масштабах страны работа по формированию социалистического правосознания (правовое воспитание). Этому соответствовали практиковавшиеся формы социального контроля, различные формы организации досуга молодёжи, образовательные и спортивные комплексы и пр. Уровень преступности был терпимым и проблема личной безопасности столь остро, как теперь, не стояла.
Современные криминологи ностальгически вспоминают те времена, с горечью отмечая разрушение систем прежней профилактики. Однако можно с достаточной долей уверенности предположить, что та система воспитательно-профилактической работы, сохранись она каким то чудом, в современных условиях не была бы эффективной. Иными стали условия жизни. «Наблюдаемые изменения в современной преступности связаны прежде всего с кризисными явлениями в экономической, политической и духовной жизни российского общества. Расширение социальной базы преступности предопределило процесс ее быстрого развития»75. Растущая преступность в её самых ужасающих формах – свидетельство неблагополучия современного общества. Это неблагополучие предопределено огромным разрывом доходов элитарных групп и широких слоёв бедствующего народа, проникновением криминалитета во власть, попранием принципа социальной справедливости. Право и мораль в этих условиях если и действуют, то, как правило, избирательно, приспосабливаясь к интересам властно-криминальных структур.
Это значит, что воспитательно-профилактическая работа требует новых, пока неведомых форм, а для сдерживания преступности жёсткая государственная воля, антикоррупционное законодательство, неотвратимость ответственности, влекущая суровые последствия для преступника. При этом высокий социальный статус виновного должен не уводить его от ответственности (как это происходит у нас с проворовавшимися министрами и губернаторами), не прикрывать его юридическими иммунитетами, а служить отягчающим обстоятельством.
Современные государственные программы борьбы с преступностью должны включать хорошо проработанные разделы социально-экономических, политических, организационных и нравственно-культурных мер. Раздел уголовной политики в этих программах не должен рассматриваться как основной и, тем более, единственный. Но и правовые средства борьбы с преступностью требуют совершенствования с учетом возможностей права (уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного) и выработанных наукой концептуальных представлений об условиях эффективности социальных норм и их применения.
Какими мы хотели бы видеть уголовное, уголовно-процессуальное и уголовно-исполнительное право? Обоснован ли эйфорический взгляд на них, только с позиций «защиты прав человека», характерных для начального периода либеральных судебно-правовых реформ в России? Какой должна быть карательная практика судов и каковы пределы применения мер процессуального принуждения в ходе предварительного расследования преступлений?
Ещё 5-7 лет тому назад весьма популярной была постановка вопроса об избыточной репрессивности уголовной политики и переориентации ее на «восстановительную уголовную политику», предполагающую декриминализацию значительной части преступлений76, либерализацию санкций уголовного Закона, ограничение возможностей заключения под стражу в качестве меры пресечения77. Эти идеи, ориентированные на уменьшение зла, жестокости, враждебной напряженности в обществе, можно было бы только приветствовать, если бы была уверенность, что социальный гуманизм способен обеспечить достижение этих целей. Расцвет преступности, особенно таких ее видов, как всеобщая коррупция, появление организованных преступных сообществ и т.п. можно объяснить не только кризисными явлениями в социально-экономической сфере, но и в значительной мере снижением средств социального контроля, бездействием властей, низким уровнем работы правоохранительных органов, недостатками законодательства и т.п. С точки зрения преступной психологии анемия власти и закона вполне может оцениваться как несанкционированный гуманизм государства и общества. Удерживает ли он от преступлений? Увы.
Затронутые проблемы представляют исключительную сложность для правовой и других общественных наук, они являются вечной болью любого государства и общества, независимо от социально-экономического и политического строя.
Общие научные требования к программе государственной политики борьбы с преступностью, отнесенные к её принципам, были разработаны отечественной наукой ещё к середине 80-х годов, обсуждены специалистами и опубликованы78. В последующие годы шла работа по их совершенствованию и дополнительному обоснованию. Мы приведем только те из них, которые имеют отношение к правовым средствам с тем, чтобы не только показать наиболее явные недостатки соответствующих отраслей права (УК, УПК, УИК РФ), но и их значение.
Принцип справедливости, который требует реального и неукоснительного воплощения и в законе, и практике правоприменения конституционного требования (пока – лозунга) равенства всех перед законом и судом – и социально незащищенных и сильных мира сего. Этот принцип включает и идею гуманизма, но гуманизма не абстрактного, не за счет жертв преступлений, а гуманизма созидательного, ориентированного на защиту гражданского общества.
Принцип законности средств борьбы с преступностью, ибо чрезвычайные меры, как учит наш собственный исторический опыт, развращают власть и не совершенствуют человека.
Принцип неотвратимости ответственности за каждое совершенное преступление, учитывая, что уверенность в безнаказанности – один из стимулов преступного поведения.
Принцип соответствия наказания характеру и степени общественной опасности преступления и личности виновного. Никаких льгот высокопоставленным преступникам.
Принцип обеспечения интересов жертв преступлений. Их миллионы, а с учетом латентности и низкой эффективности работы органов уголовной юстиции – десятки миллионов, нуждающихся в защите и не получающих ее.
Ощущение личной незащищенности граждан подрывает доверие к государственной власти, не способствует использованию общественного потенциала в наведении правопорядка.
Принцип экономической невыгодности преступления требует пересмотреть правовые последствия судимости и пока еще очень ограниченные основания и размеры материальных взысканий, особенно с корыстных преступников; конфискация имущества должна стать непременным следствием крупных экономических преступлений;
Принцип соответствия законодательства требованиям защиты общественных отношений и прав человека от злоупотреблений властью государственных служащих. Для этого должна быть реализована, наконец, идея криминологической экспертизы законопроектов.
Принцип правового и социального контроля, объявленный за его крайние проявления атрибутом тоталитарного государства, должен быть возрожден в цивилизованных формах, не противоречащих закону и идее защиты прав человека. Это потребует усиления контрольных функций не только ветвей государственной власти за соблюдением законодательства, но и институтов гражданского общества, полномочия которых должны быть приведены в соответствие с этим принципом.
Таковы наиболее существенные исходные положения развития государственно-правовой политики борьбы с преступностью и обеспечения правопорядка. Анализ норм и институтов отраслей права т.н. криминального цикла с позиции их соответствия принципам политики борьбы с преступностью позволяет выявить слабые стороны правового регулирования и наметить пути его совершенствования.
Право, как инструмент формирования новых отношений, используется недостаточно эффективно. В ходе совершенствования отраслей права, ориентированных на борьбу с преступностью, преобладала идея «защиты прав человека». Идея защиты публичного интереса, гражданского общества, миллионов жертв преступлений, идея повышения эффективности правовых средств борьбы с преступностью, чаще всего игнорировалась законодателем.
Многие решения нового УПК РФ могут служить тому подтверждением. Об этом шла речь на двухдневной научно-практической конференции, посвященной уже принятому, но еще не вступившему в силу УПК РФ (Институт государства и права АН РФ 18-19 апреля 2002 г.), а также в многочисленных публикациях специалистов. Отмечалось необоснованное исключение из УПК задачи борьбы с преступностью и воспитательно-профилактического воздействия судопроизводства, освобождение суда от активного участия в доказывании, исключение принципа объективности, всесторонности и полноты исследования обстоятельств дела и требования установления истины по делу. Искаженное представление о содержании и роли принципа состязательности отдавало судьбу дела на откуп спорящих сторон с наибольшей вероятностью победы не правого, а сильного и изворотливого. Особого внимания заслуживала критика тех решений законодателя, которые исключали общественный контроль за правосудием: отказ от участия в правосудии общественности и народных заседателей, введение беспрецедентного для страны единоличного порядка рассмотрения уголовных и гражданских дел, отказ от демократических форм комплектования судейского корпуса, отдаление суда от населения и пр.
В УПК РФ включён неведомый другим цивилизованным процессуальным системам раздел об особенностях производства по уголовным делам в отношении отдельных категорий лиц. Речь идёт о правовых льготах, а точнее – практически об индульгенции от ответственности для депутатов, судей и многих других чиновников. Высокие чиновники и ранее были недосягаемы для закона. Теперь их недосягаемость признана самим законом. Все равны перед законом и судом, но появились, причём в большом числе, те, кто ровнее. Создаётся впечатление, что законодатели специально искали правовые способы поощрения коррупции.
Среди замечаний к принятому в 1996 г. УК РФ, свидетельствующих о слабом использовании средств уголовного права в обеспечении правопорядка, отмечаются исключение института неоднократности и ограничение юридического значения судимости, снижение ответственности за многие широко распространенные преступления, ограничение возможности конфискации имущества за корыстные преступления и т.д. Не способствовало обеспечению конституционного положения о защите жертв преступных посягательств исключение из числа видов наказания возложения на виновного обязанности возместить причиненный вред. Неудачна формулировка ст. 84 УК, допускающая возможность применения амнистии к лицам, вина которых не установлена приговором и отрицается самим обвиняемым. Особую остроту критики вызвало принятое в последующем законодателем решение об отказе от конфискации имущества, как меры наказания. Не одобряется юридической общественностью линия на отказ от применения ВМН, не учитывая при этом рост наиболее тяжких преступлений против жизни (серийные убийства, теракты, связанные с гибелью многих). Заслуживает обсуждения вопрос о введении уголовной ответственности юридических лиц. Целесообразно дополнение УК главой об особенностях уголовной ответственности организаторов и исполнителей особо тяжких преступлений, связанных с организованной преступностью и терроризмом. Предлагается введение понятия «криминального профессионализма» и др.79
Необходимо признать, что в настоящее время в России не сформирована общая концепция уголовной политики, как и в целом концепция политики в сфере борьбы с преступностью. Это касалось, прежде всего, отсутствия ориентации на неотвратимость ответственности, правовых и социальных гарантий для жертв преступных посягательств. Одной из убедительных иллюстраций рассогласованности законодательства с возможностями государства были попытки закрепления в законе материально-затратных мер, заведомо обреченных на неудачу. Именно такая судьба ожидала некоторые виды наказаний, применение которых в существующих экономических условиях нереально (арест, ограничение свободы и обязательные работы) из–за невозможности ежегодного выделения в бюджете значительных средств для строительства и организации деятельности арестных домов, исправительных центров и органов, исполняющих обязательные работы. Поскольку в УК РФ были включены эти новые виды наказаний (ст. 44), они, естественно, были отражены и в Уголовно-исполнительном кодексе. Соответственно три главы кодекса оказались вне применения. Теперь законодатель вынужден принимать решения о соответствующих поправках и к УК, и к УИК РФ.
Реформирование уголовно-исполнительной политики в новых социально-экономических и политических условиях, и подготовка Уголовно-исполнительного кодекса, проходили не столь противоречиво. Разработанная в своё время концепция проекта УИК РФ предопределила предмет правового регулирования, структуру и принципы данной отрасли законодательства, основные положения порядка и условий отбывания уголовных наказаний, правовой статус осужденных и персонала учреждений и органов, исполняющих наказания, систему этих учреждений, а также формы контроля над ними. И всё же основания для серьёзной критики условий содержания лиц в местах лишения свободы остаются. Заверения Минюста РФ о мерах приближения этих условий к европейским стандартам пока остаются «мечтами о будущем». Усилия правозащитных общественных организаций и Уполномоченного по правам человека в этом отношении актуальности пока не утрачивают.
Таковы в общих чертах наши замечания по поводу государственной политики борьбы с преступностью. Она должна быть ориентирована, прежде всего, на защиту публичных интересов, интересов общества и прав граждан. Разумеется, это лишь взгляд юриста на проблему, которая выходит далеко за пределы только правового регулирования, тесно смыкаясь с вопросами политической идеологии, политики, как способа реализации государственно-властных полномочий, культуры и нравственного здоровья общества. Право пронизывает все эти сферы деятельности и возникающие отношения. Но право вторично, его содержание и применение определяются интересами, далеко не всегда совпадающими с интересами общества и рядового гражданина.
Этим разделом монографии мы хотели показать не столько решение проблемы, сколько подходы к ней с опорой на работы отечественных правоведов и свой опыт общения с правоохранительными органами, судом, Законодателем. Работа в Общественной палате РФ диктует необходимость осмыслить затронутые проблемы с новых позиций, определяемых интересами защиты общества и личности. В этой связи кажется и актуальным, и своевременным предложение о необходимости разработки Комплексной Программы борьбы с преступностью в Российской Федерации силами специалистов различных отраслей гуманитарных знаний, поставив её выполнение под контроль Общественной палаты.