Ведомости выпуск тридцать третий новое самоопределение университета под редакцией В. И. Бакштановского, Н. Н. Карнаухова Тюмень 2008

Вид материала

Документы

Содержание Проблемная ситуация Ориентиры этического кодекса университета: ценности организации и/или институции

Подобный материал:

• Н. В. Кузнецова Директор О(с)ош л. И. Лобанова бюджетное муниципальное образовательное, 428.15kb.
• Программа мероприятий «Столица российского дизайна. Тюмень-2008», 66.88kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 4 марта 2008, 7446.33kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 2 апреля 2008, 5028.59kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 24 июня 2008, 6825.06kb.
• Госдума РФ мониторинг сми 1 апреля 2008, 5181.52kb.
• Риа "Новости", 15. 10. 2008, 10587.95kb.
• Тематический план, программа, методические материалы Издательство Тюменского государственного, 216.09kb.
• Первый канал, новости, 19. 09. 2008, Шарафутдинов Максим, 06: 00, 07: 00, 08:, 3809.89kb.
• Радио 8 маяк, новости, 27. 08. 2008, Гарин Петр, 20:, 4810.42kb.

Проблемная ситуация

Самоопределение университетов в современной индустрии образования проблематизируется «встраиванием» базовых профессий – преподавателя и исследователя – в образова­тель­ные корпорации. Речь идет о (не)согласо­ва­нии в социокультурном поле университета ценностей университета как организации и институции.

Структура современного университета все более напоминает сложноорганизованные корпорации: (а) институты, агрегировавшие ранее существовавшие факультеты, (б) разветвленная сеть филиалов, (в) НИИ, (г) разнообразные Центры. Система менед­жмента такого университета функционирует по опреде­ленным правилам, имеет особые профессионально-ценностные ориентиры.

В то же время университет по своей институциональной принадлежности продолжает воспроизводить определенный, склады­вавшийся веками, закрепившийся только за ним социальный порядок. Образование в неразрывной связи с научными исследова­ниями и сегодня являются основой идентификации и способом существования университета. Базовые профессии университета – преподаватель, научный работник – уместно, на наш взгляд, относят к высоким профессиям. Мы разделяем точку зрения, согласно которой характеристика высокие (не предполагая противопоставле­ние низким) акцентирует в некоторых из профессий доминирующую установку на «служение в профессии». Эта установка ограничивает для представителя высокой профессии «возможность преследовать собственную выгоду столь же целеустремленно, как это характерно, например, для бизнесмена, и оправдывается этикой бизнеса»⁴⁶.

Не предпринимая специального исследования данного вопроса, выделим в характеристике высокой профессии два момента, зна­чимые для понимания профессионально-нравственных ориен­тиров научно-образова­тельной деятельности современного универ­ситета.

Идентификация высоких профессий через отмеченное выше ограничение целеустремленного преследования выго­ды акцен­тирует роль мо­раль­ных норм в саморегулировании профессий. Ослабление в сфере высоких профессий установки, ограничивающей целеустремленное (как в бизнесе) преследование выгоды, увеличивает полюс внеинститу­цио­нальных ориентиров университета.

«Служение в профессии» как доминирующий ориентир саморегулирования в сфере высоких профессий предполагает добровольность принятия на себя определенных обязательств, соблюдение определенных моральных норм, значимых не только для профессио­наль­ной самореализации субъекта научно-образо­ва­тель­ной деятельности, но, что, пожалуй, не менее важно, для осуществления университетом своего предназначения в общест­ве, для поддержания «социального эффекта» его научно-образовательной деятельности.

Реалистично ли рассматривать «служение в профессии», возможное лишь при ограничении преследования собственной выгоды так же целеустремленно, как в бизнесе, в качестве должного для базовых профессий научно-образовательной деятельности современного университета, включенного в сферу индустрии образования?

Приведем два суждения экспертов (проект НИИ ПЭ «Миссия университета»), дающих позитивный ответ на этот вопрос. Одно из них принадлежит участнику экспертного опроса среди исследователей природы современного университета: «Подобно то­му, как для профессиональной самоотдачи врача, несмотря на все проблемы здравоохранения, в общем, нет другого места, кроме соответствующего социального института, так и университет, несмотря ни на что, остается практически еди­нственным местом для тех, кто считает необходимой во­з­­вышенную деятельность и высокую профессию»⁴⁷. Другое суждение одного из участников фокус-группы: «Профессия преподавателя и возможна только как сверх­нагрузка, сверхзадача, служение. Смешно говорить, что об­­ра­зование может быть средством обогащения: удив­ите­­льные, непонятные люди остаются работать в сфере образования»⁴⁸.

Однако эти ответы не отменяют еще один вопрос: в чем же заключается потенциал современного университета быть именно таким местом, где возможна «возвышенная деятельность и высокая профессия», и как университет в целом может поддерживать профессионально-нравст­вен­ные ориентиры высокой профессии в своей научно-обра­зовательной деятельности?

Конкретизировать этот вопрос, предположив его связь с ролью этического кодекса университета, с рефлексией оснований, на которых он может и должен проектироваться, пред­стоит социологическому иссле­дованию, иниции­руе­мо­му НИИ ПЭ.

Ориентиры этического кодекса университета:
ценности организации и/или институции

ПРОЕКТИРОВАНИЕ этического кодекса университета предполагает как теоретическое осмысление его роли в нормативно-ценностной системе университета, так и рефлексию субъектами научно-образовательной деятельности университета своего профессионального опыта.

На этом пути, как нам представляется, имеется одно существенное препятствие. С одной стороны, научно-образовательная деятельность веками являлась одним из основных критериев (само)идентификации университета, сохраняет она такое значение и сегодня. А функция университета как организации традиционно была подчиненной по отношению к его научно-образовательной деятельности (скорее всего, она была средством и некоторым ресурсом ее развития).

С другой стороны, неизбежное «встраивание» университетов в современную (охватывающую почти все сферы общества) индустрию образования повлекло за собой (как условие существования и кон­курентоспособности университета на рынке образо­ва­ния) интен­сивное развитие современной системы университетского менедж­мента.

Не рефлексируя свою профессию в координатах социокультурного поля современного университета – при интенсивно развивающейся университетской системе менеджмен­та, – субъекты базовых профессий имеют в качестве одного из негативных следствий свое отчуждение от структуры университета. Институциональная форма «университет» становится для них скорее внешней, чем внутренней, и, как нам представляется, служение в профессии постепенно трансформируется в «исполнение обязанностей». Если применить подход Э. Гидденса и интерпретировать структуру университета как «образец социальных отношений, существующий в определенном пространстве, фик­сирующий направление поведения компетентных субъектов дея­тельности»⁴⁹, то в ситуации сокращения у субъектов возможности воспроизводить «структуральные свойства» университета постепенно будут утрачиваться и условия институциональной идентификации университета.

В свою очередь, усиление тенденции отчуждения связано и с распространенной установкой администраторов тра­к­товать (исходя из своей профессии) миссию университета преимущественно как миссию корпорации-организа­ции.

Поэтому социологическое исследование, посвященное проектированию этического кодекса университета, ставит прежде всего следующие задачи: (а) выявить позиции экспертов относительно поддержки этическим кодексом ориентиров высокой профессии в научно-образовательной де­ятельности современного университета; (б) зафиксировать, как субъек­ты базовых профессий связывают потенциал этического кодекса с двойной корпоративной (само)иден­тификацией университета – как организации и как институции высоких профессий; (в) обозначить нормативно-цен­нос­т­ные седиментации профессионального опыта экспертов – одного из важнейших ис­точ­ников принципов и норм кодекса.

АКТУАЛЬНОСТЬ этих задач видна уже в предварительном анализе распространенной практики кодифицирования.

Предприняв предварительный анализ этических кодексов некоторых университетов, представленных в Сети, нетрудно заметить, что в них доминирует идентификация университета как корпорации-организации: нормы и принципы этих документов обращены прежде всего к организационным аспектам, при этом практически отсутствует идентификация университета как научно-образовательной корпорации и, соответственно, элементы этики базовых профессий научно-образовательной деятельности.

Так, например, «Кодекс чести коллектива Уральского госу­дарственного педагогического университета», конкретизируя заявленные принципы, предлагает преимущественно правила поведения, пригодные для любой корпорации: «Принцип корпоративности – …высокому уровню деловой репутации университета способствует обеспечение конфиденциальности имеющейся информации, неиспользование ее во вред репутации университета или отдельных его членов»; «Принцип профессионализма – …пол­ная компетентность при выполнении должностных обязанностей на основе обширных и прочных знаний в своей специальности, развитого мировоззренческого потенциала, высокой культуры в поведении».

В «Кодексе корпоративной этики Южного федерального университета» корпоративность трактуется как признак любой организации, безотносительно к особенностям научно-образовательной деятельности университета. Характерный фрагмент: «Кодекс призван помочь университету поддерживать соответствующие стандарты поведения, общественное доверие, уверенность в честности и профессионализме сотрудников и обучающихся, репутацию и образ вуза в глазах общественности. Университет заинтересован в соблюдении принципов и норм Кодекса во взаимоотношениях с внешней средой: учредителем, администрацией, деловыми партнерами и конкурентами, средствами массовой информации... При возникновении конфликтной ситуации между подразделениями приоритетным направлением решения конфликта является учет интересов ЮФУ как вуза в целом».

«Корпоративный кодекс Уральского гуманитарного института» также нацелен на отстаивание интересов университета как организации, без акцентирования этики научно-образовательной деятельности: «Все хорошо, что ведет к оптимизации и стандартизации (разумеется, без ущерба для качества). Принцип 1. Если Вы оптимизируете свою работу, – Вы правы. Принцип 2. Если при решении сложных вопросов Вы спокойно следуете процедурам и корпоративным стандартам, а не эмоциям и обидам, – Вы правы. Принцип 3. Если то, что Вы делаете, защищает Институт, способствует его процветанию и достижению европейского уровня качества – Вы правы».

Ограничившись цитатами из трех кодексов, отметим, что их содержание адекватно содержанию девяти из десяти проанализированных нами этических документов.

Еще один способ анализа кодексов, дающий нам основания для тезиса об актуальности сформулированных выше задач, – обращение к названиям кодексов, в которых должно выражаться коммуни­кативное намерение инициаторов и/или создателей кодекса и определяться субъекты (само)регу­лиро­вания. Так, можно предположить, что, например, в «Кодексе корпоративной этики сотрудников и студентов Красноярского государственного педагогического университета им. В. Аста­фьева», как и в «Кодексе кор­поративной этики преподавателей, сотрудников и студентов Института государственного муниципального управления БелГУ», «Кодексе корпоративной этики Южного федерального университета», «Корпоратив­ном кодексе Уральского гумани­тарного института» содержатся этические нормы научно-образовательной корпорации.

В «Кодексе чести коллектива Ураль­ско­го государственного педагогического университета», как и в «Кодексе чести студента государственного университета – Высшая школа экономики» должны быть сформу­лиро­ва­ны отличающие членов конкретного коллектива, ожидаемые от них обществом этические нормы.

В «Морально-этическом кодексе студента юридического факультета Бело­рус­ского госу­дар­ст­венного университета», судя по названию, должны бы содержаться этические нормы конкретного студенческого сообщества.

Однако указанное в названиях практически всех этих кодексов коммуникативное намерение не совпадает с реальным содержанием документов. На самом деле в текстах этих кодексов акцентирован корпоративно-организацион­ный аспект.

Что касается указания в названиях кодексов на адресат содержащихся в них требований («студенты факультета», «студенты университета», «сотрудники и студенты университета», «преподаватели, сотрудники и студенты университета», «коллектив университета», «университет», «педагогическое сообщество» и т.д.), то, как показал анализ текстов, практически во всех кодексах речь идет о регламентировании поведения и взаимоотношений работников организации. Ни «студенты», ни «педагогическое сообщество», ни «преподаватели» или «сотрудни­ки» не рассматриваются в качестве субъектов морального выбо­ра. Речь идет скорее об исполнении обязанностей, чем об исполнении профессии.

МОЖНО предположить, что отсутствие во многих этических кодексах университетов проблематизации профессионально-нравственных ориентиров научно-образователь­ной деятельности связано с двумя моментами. Во-первых, создание кодекса в координатах корпорации-организации дает легкую возможность применения уже разработанных в менеджменте организаций стратегий, технологий, стандартов и пр. Во-вторых, в связи с расширением сферы деятельности университета и увеличением его масштабов корпоративно-организационное регламентирование оказалось более востребованным.

Однако, с нашей точки зрения, создание этического кодекса университета, понимаемого только в менеджеристски-организационном аспекте, недостаточно, в том числе и потому, что такой подход нивелирует природу и значимость университета как специфического социального института, а утрата идентичности университета приводит к утрате доверия к нему как со стороны субъектов научно-образо­ва­тель­ной деятельности и его студентов, так и общества в целом.