Стенограмм а совещания Межфракционного депутатского объединения

Вид материала

Документы

Содержание Синельников Б.М. Козлов Ю.Ф. Лукьященко В.И. Асеев А.Л. Андреев А.Ф. Гапонов С.В. Емельянов В.А. Сухопаров А.И. Осипов Л.В. Бабкин В.И.

Подобный материал:

• Стенограмм а совещания Межфракционного депутатского объединения, 752.44kb.
• Продуктивность реализации программы развития оу сочетание принципов единоначалия, 116.78kb.
• Открытие совещания, 217.67kb.
• Уважаемые коллеги!, 58.38kb.
• Решение 3-го Всероссийского совещания заведующих кафедрами вузов по вопросам образования, 79.7kb.
• Пятнадцатое Совещание Сторон Монреальского протокола по веществам, разрушающим озоновый, 92.55kb.
• Резолюция международного семинара-совещания, 69.49kb.
• К итогам совещания по докладу Минэкономразвития о саморегулируемых организациях, 111kb.
• Стенограмм а "круглого стола" на тему, 669.41kb.
• Проект резолюция межрегионального совещания на тему, 53.56kb.

Председательствующий. Спасибо, Юрий Иванович.

Слово предоставляется Борису Михайловичу Синельникову – ректору Северо-Кавказского технического университета.

Синельников Б.М. Я бы хотел сегодня остановиться на одной области, на одной такой сфере, которая затрагивает проблемы, в общем-то, безопасности государства.

Только что прозвучали слова о том, что можно будет обеспечить безопасность государства за счет разработки и создания в отечественных дизайн-центрах интегральных микросхем. Но надо сказать, что этот вопрос достаточно тонкий, потому что программное обеспечение, которое используется для решения определенного класса задач, оно, как правило, не является сертифицированным программным обеспечением, и достаточно сложно предсказать реализацию тех или иных вещей, о которых только что говорилось. Но мы это знаем. Почему? Потому что на нашей базе работает по существу центр, который обеспечивает проблемы информационной безопасности интегральных микросхем зарубежного производства.

Но я бы хотел сегодня сказать немножко про другое. Я хотел бы рассказать про проблемы, связанные с экстремальной электроникой.

Дело все в том, что это специфическая задача, это дорогая задача. Но, если мы хотим обеспечить надежность и стабильность работы аппаратуры, которая работает в таких, в общем-то, экстраординарных условиях, мы должны этим делом непосредственно заниматься.

Раньше под экстремальными условиями всегда понималось то, что там высокие температуры, радиация, агрессивные среды. Да, безусловно, это есть. Но техника подошла к такой ситуации, что сейчас проявляется достаточно много эффектов, связанных именно с внутренними режимами. То есть экстремальные как раз внутренние режимы эксплуатации.

То есть это сверхвысокие частоты, необходимость коммутации достаточно большой мощности, это сверхвысокие плотности тока, сверхвысокие напряжения.

Дело все в том, что сейчас сложилась такая ситуация, что как, в общем-то, и в микроэлектронике, что, начиная с 1980 года, произошел определенный импульс в развитии такого материала, как карбид кремния.

Дело все в том, что был разработан метод выращивания объемных монокристаллов, это создало возможность разработки и создания подложек достаточно большой площади.

Но надо сказать, что, несмотря на то, что он был разработан у нас в Советском Союзе, этот метод был перехвачен, ну, а в связи с особенностями тех тенденций, которые существовали, один из разработчиков этого метода уехал в Соединенные Штаты. И была в тот период времени создана фирма «Кририсочи».

При государственных инвестициях в 10 миллионов долларов первоначально, сейчас стоимость акций этой фирмы составляет 4,5 миллиарда долларов. То есть вот такая тенденция.

И, надо сказать, основой всего этого явилась именно технология, связанная с созданием приборов на основе карбида кремния.

Второй момент. Дело все в том, что сейчас карбид кремния очень сильно интегрируется с соединениями группы А-3, Б-5, в первую очередь, с широкозонными нитридами. Это как бы вдохнуло вторую молодость в этот материал, как, в общем-то, материал не только экстремальной электроники, но и материал, который может давать возможность получать приборы с достаточно уникальными характеристиками, поскольку кристаллохимическая и термомеханическая совместимость этих материалов является идеальной.

Я хочу обратить внимание на это почему? Потому что во всех прогнозах, которые сейчас существуют, развитие, в том числе СВЧ-техники, я не говорю уже о силовой технике, которая, в общем-то, фактически может быть реализована, в первую очередь, только на карбидно-кремниевых приборах, но и там есть большие проблемы. Вот эта проблема стоит достаточно остро, и огромные вкладываются именно в это направление, с точки зрения именно инвестиций.

И третий момент, на который я хотел бы тоже обратить внимание. Дело все в том, что мы сейчас немножко забыли, говорили все время слова "полупроводниковая электроника", но есть огромная ветвь – это ветвь, связанная с микромеханикой, с микросистемной техникой.

Вот в этом направлении комплекс тех работ, которые сейчас осуществляется в мире, с точки зрения интеграции сенсорных, процессорных систем и систем исполнительных, он дает возможность решить те задачи, которые раньше практически было невозможно решить.

И я обращаю внимание почему? Потому что в ряде случаев исполнительные устройства те, о которых я говорю, они работают достаточно в экстремальных условиях.

Это захватывает различные аспекты, но я могу привести такой пример характерный, как разработка сверхминиатюрных источников питания в виде сверхминиатюрных газовых турбин, которые дают возможность получить в размерах три миллиметра на один сантиметр мощности до 10-12 ватт при сжигании водорода вот в таких системах.

В целом я обращаю ваше внимание на одну особенность, что если мы сейчас рассматриваем полупроводниковую электронику с двух позиций: с точки зрения, в первую очередь, микроэлектроники и оптоэлектроники, это, безусловно, очень мощное направление, нельзя в этом плане, конечно, сбрасывать проблемы, связанные с электроникой для экстремальных условий и режимов эксплуатации.

И вопросы, связанные с силовой электроникой, допустим, о которой я вот немножко говорил, они становятся тоже ключевыми, с точки зрения развития нашей энергетики и, с точки зрения развития нашей специальной техники.

Спасибо.

Председательствующий. Спасибо…

Я просто думаю, что это на самом деле естественно, что в моем сообщении я обратил внимание просто на ключевые вещи, а на самом деле в той же силовой электронике микроэлектроника сегодня играет определяющую роль. И абсолютно правильно вы говорили о новых материалах и о карбиде кремния.

Я просто вспомнил, что, когда я лет 10 тому назад был на фирме КРИ, когда она еще начинала разворачиваться, то уже тогда она зарабатывала 10 миллионов долларов в год, работало 80 человек примерно, и 10 миллионов был государственный бюджет дополнительный.

То есть всегда вообще в этом случае приносит потом большой доход, но развитие требует больших вложений.

Я помню, как я недавно был в Сингапуре в двух институтах, а микроэлектроника в Сингапуре развита очень сильно. Два небольших института прикладных, по 200 человек работает в каждом. Бюджет каждого института 25 миллионов долларов – 90 процентов государственные и только 10 процентов – договора с промышленностью.

Когда я спросил: "Но вы же делаете прикладные вещи. Почему вас должно государство кормить?", ответ был очень простой: "Промышленность платит за то, что ей нужно сегодня, а за то, что нужно завтра, платит государство".

Слово предоставляется Юрию Федоровичу Козлову – генеральному директору ЗАО НИИ материаловедения.

Козлов Ю.Ф. Добрый день!

Жорес Иванович охарактеризовал, в общем-то, все перспективы и нынешнее состояние, и развитие полупроводниковой электроники.

Я хочу очень коротко коснуться из-за недостатка времени состояния с развитием материаловедческой базы в этой отрасли.

Хорошо известно, что прогресс в развитии полупроводниковой электроники напрямую зависит от уровня технологии материалов, используемых при этом. Как материалов, на базе которых делается сама интегральная схема или дискретный прибор – это кремний, арсенид галлия, структуры на их основе, химические реактивы, газы, и др, так и те материалы, которые используются в технологическом процессе. Более сотни наименований материалов, которые напрямую участвуют в технологии.

Вот каково сегодняшнее состояние в России с производством и разработкой этих материалов?

Уже говорилось о том, что в мире примерно 20 миллиардов долларов – это объем производства материалов для полупроводниковой электроники. Из них примерно семь миллиардов долларов – это производство кремниевых пластин и эпитаксиальных структур.

Для этого в мире производится 11-12 тысяч тонн полупроводникового монокристаллического кремния.

В России ситуация такая, что производство, вернее, потребление полупроводникового кремния по разным данным составляет от 40 до 55 тонн в год. То есть примерно 0,4 процента от общего мирового потребления кремния.

Для справки могу сказать, что в 1991 году Россия производила, Советский Союз производил 600 тонн кремния и потреблял их, и это составляло примерно 10 процентов мирового потребления кремния, то есть за прошедшие годы Россия примерно в 25 раз по сравнению с мировым уровнем снизила свое потребление кремния.

Это в целом характеризует уровень деградации нашей электронной промышленности вот в таких цифрах.

Относительно того, какие полупроводниковые материалы выпускаются, Жорес Иванович уже довольно подробно охарактеризовал. Уровень наших полупроводниковых материалов, начиная от "хлеба" электронной промышленности, на котором производится 93-95 процентов всех приборов – это уровень 0,8 – 1 микрон.

Для того чтобы произвести пластины диаметром 300 миллиметров, которые сейчас полным ходом идут в освоение в мире, действительно необходимо практически полностью, закупить новый завод, который должен состоять не только из оборудования, которое напрямую производит кремневые пластины, но и необходимо собственное производство поликремния, собственное производство химикатов, собственное производство особо чистых химических реагентов и так далее, и так далее.

Следует отметить, что одна из наиболее бурно развивающихся сейчас на западе направлений, это производство структур кремния на диэлектрике. Они за последнее время стали экономически рентабельными и многие фирмы свои микропроцессорные наборы делают тоже на этих структурах, исходя из того, что при этом повышается существенно радиационная стойкость схем, существенно снижаются затраты на производство за счет уменьшения количества технологических процессов и так далее, и так далее.

Вот в этой области мы могли бы нащупать свое место. Поскольку на некоторых предприятиях российской электроники и в Российской академии наук данные работы, так сказать, ведутся, уже ведутся давно и есть неплохие результаты. Но ясно, что технологического освоения для внедрения данных технологий, которые есть на этих фирмах, необходимо довольно серьезное финансирование и исключительно госбюджетное. Ни одна из российских электронных фирм не сможет вложить от 25 до 35 миллионов долларов для того, чтобы развить это производство.

Относительно таких материалов, которые используются в технологии, это фоторезисты, фотошаблоны и так далее, и так далее, газы и газовые смеси, могу сказать коротко. У меня в докладе все это написано, но могу сказать коротко, что ни один из них, к сожалению, производимые в Российской Федерации, не соответствует даже проектной норме 0,8 микрона, это по всем стандартам семи предприятий, которые производят эти материалы. То есть, вся могучая инфраструктура, которая необходима для развития и удовлетворения нужд того завода, о котором сказал Жорес Иванович, будучи построен в России, он в настоящее время практически все вынужден будет импортировать: газы, фоторезисты, химию – всё, всё придется вывозить из зарубежа, если мы внутри не разработаем ту технологию, которая, так сказать, необходима.

Вопрос состоит в том, что отставание России в настоящий момент в развитии этих материалов нарастает с каждым годом. Вот, это – самая страшная ситуация. Мы не догоняем, а с каждым годом отстаем. Ясно, что страна, которая не заботится о таком направлении, которое всецело определяет ее экономическое будущее и в значительной степени обороноспособность, в общем-то, в ближайшее время столкнется с очень существенными трудностями.

Тут уже приводились цифры о разнице в финансировании разработок в Америке и в Российской Федерации. Примерно треть всего финансирования государственного в Соединенных Штатах идет на развитие электроники или близких к ней отраслей. При этом финансирование это составляет около 2,8 процента ВВП. Вот этим все и определяется. Поэтому, уважаемые члены Государственной Думы, депутаты, необходимо обратить просто самое пристальное свое внимание на развитие этого направления и на часть этого направления, на базовую часть этого направления, на материалы, которые в значительной степени определяют уровень развития электроники в целом.

Председательствующий. Спасибо, Юрий Федорович. Так, Василий Иванович Лукьященко, зам. генерального директора ЦНИИмаш. Подготовиться Александру Леонидовичу Асееву.

Лукьященко В.И. Я представляю головной институт ракетно-космической промышленности, Центральное НИИ машиностроения. Мы работаем под руководством Федерального космического агентства, раньше это называлось «Росавиакосмос». Отвечаем мы за создание новой российской космической техники. И у нас возникает ряд проблем. Поэтому было принято решение осветить эти проблемы на вашем собрании, на нашем собрании.

У российской космической промышленности есть свое место на мировом рынке, но сегодня пока небольшое. Но 12 апреля Владимир Владимирович Путин отметил локомотивную роль космической промышленности для всей промышленности России. А это обязывает нас в какой-то мере предпринять все меры для того, чтобы поучаствовать в удвоении ВВП России к 2010 году, а соответственно и увеличить нашу долю в космическом рынке. Наше стремление на сегодня сдерживает отсутствие необходимой для нас элементной базы полупроводниковой и особенно радиационно-стойкой. Без этих вещей мы не можем нарастить количество функциональных задач, повысить автономность наших космических аппаратов и довести количество этих аппаратов до нужного нам уровня.

На сегодня нас особенно тревожат проблемы такие, как отсутствие функциональной полной номенклатуры полупроводниковых компонент, выпускаемых именно в России, ухудшение качества выпускаемых полупроводниковых компонент, сокращение производства полупроводниковых компонент повышенной категории качества, как вы помните, это с индексом "ОС", недостаточные ресурсы отдельных видов, производимых полупроводниковых компонент на сегодня или нет возможности хотя бы подтвердить эти ресурсы, и отсутствие высокотехнологичных аналогов зарубежных полупроводниковых сверх больших интегральных схем отечественного производства, с которыми мы, в общем-то, работаем и привыкли применять в новейших разработках.

Для того, чтобы помочь нам в этой проблеме, и помочь нашим поставщикам, разработаны новые требования к тактико-техническим характеристикам. Ожидается определенный рост этих характеристик. Мы в основном здесь представили требования к таким высокотехнологичным полупроводниковым средствам, как микропроцессорные комплекты БИС, операционная память, постоянная память, аналогоцифровые микромощные преобразователи, ЦАПы, ну и для нас новые вещи такие, как матричные спецвычислители, плисмикросхемы, ну и особая категория, это тестеры, без которых мы не можем подтвердить работоспособность высококлассной полупроводниковой техники, особенно, если это речь идет о частотах свыше 300 мегагерц. Как вы помните, наверное, американская промышленность ставит такие задачи, как обязательные, при поставках Министерству обороны и таким отраслям, как космическая отрасль.

Мы закладываем скромные требования на перспективу, понимая сегодняшние трудности в нашей промышленности, отсутствие достаточных капиталовложений в эту отрасль. Ожидается, с нашей точки зрения, приемлемый, минимальный уровень роста по быстродействию микропроцессорных комплектов, ну, по крайней мере, в 2-3 раза до 2010 года и на порядок к 2015 году. Приблизительно такой же рост мы ожидаем по объему памяти. Для ПЗУ мы, конечно, настаиваем, чтобы увеличение к 2015 году было на порядок. То, что касается микромощных АУП и САПов здесь мы тоже поскромничали и требования заложили относительно скромные. Для нас это все, в общем-то, жестокая реальность. Потому что пользоваться такой скромной элементной базой надо очень осторожно, так как наращивание наших характеристик обычными традиционными путями, просто за счет высокой производительности, высокого быстродействия в принципе не удастся.

Реализация таких требований позволит нам перейти к понятиям модульности, к интегрированным информационно управляющим вычислительным структурам модульным. Номенклатуру таких модулей мы резко сокращаем с целью унификации и сокращения номенклатуры полупроводниковой элементной базы в радиационно-стойком исполнении. В данном случае речь идет о конструкторах функциональных модулей размерностью где-то 24-32 компонента. Точно такие же конструкторы у нас есть для бортовых и вычислительных машин порядка 8 компонент. В этом базисе мы и собираемся проектировать новые информационно вычислительные средства для борта космических аппаратов конкурентоспособных на мировом рынке.

Реализацию таких модулей предлагается выполнить в достаточно жестких условиях. Сама микроструктура для нас дает возможность слайдовую конструкцию в сборе преобразовать в более простую тоже слайдовую конструкцию, ну, например, одноплатную. Это эквивалентно сокращению массо-габаритных характеристик бортовой аппаратуры где-то в 5-8 раз. Мы надеемся, что нам удастся хотя бы в 3, в 5 раз сократить как габариты, так и потребляемую мощность.

Наличие такой техники, такой элементной базы, таких функциональных модулей даст нам возможность перейти к новым концепциям построения бортовых комплексов управления, архитектурным принципам унифицированным, перейти к базе с унифицированному для всей космической отрасли и не только, наверное, для космической, но и для авиационной и для транспорта возможно и для промышленной электроники. А это все даст возможность перейти нам к новым машинам сквозным, технологиям проектирования, программирования, и у нас новое понятие, к функциональной поддержке. Это вызвано тем, что мы собираемся на борт устанавливать элементы искусственного интеллекта, для того чтобы при скромных, относительно скромных информационно вычислительных ресурсах получить достаточно эффективное решение наших целевых задач.

Интегрированные структуры с элементами искусственного интеллекта дадут нам возможность перейти к понятиям особо стойкого ядра. Технологическими нормами записаны нормы именно сегодняшние, которые нам доступны в радиационно-стойком исполнении 2,5-4 микрона. Значит, вокруг ядра будет оболочка, которая обеспечивает процессы оптимизации и функциональной поддержки, а также самонастройку этого особо стойкого ядра. Здесь технологические нормы требуются, по крайней мере, 0,8-1,2 микронная технология. Это нам сегодня практически доступно, те, кто знакомы с программой интеграции СВТ мы с ними сотрудничаем и там эти нормы на сегодня реализуются на территории России. Значит, такая аппаратура ядро будет 10 процентов, оболочка вот 1,2 микрона, где-то 25 процентов, но дальше идут технологии более сложные. То есть оболочки, которые обеспечивают такие процессы, как обучение, самообучение и то есть более сложную функциональную поддержку, там требуются уже технологические нормы 0,5-0,8. И если мы будем переходить к понятиям уже саморазвивающаяся структура, которая летает в космосе несколько лет и начинает решать принципиально новые задачи, обеспечивает свою живучесть, надежность своими силами без функциональной поддержки с земли, здесь технологические нормы 0,3-0,5. Вот здесь вот граница как раз импорто-замещения, о котором мы мечтаем, где наша российская промышленность дает элементную базу, а где элементную базу, которую мы пока вынуждены заимствовать.

Граница сегодня проходит как раз по уровню 0,8 и 1,2 микрона. По мере того, как российская промышленность будет осваивать полупроводниковые элементы базы с лучшими технологиями, фактически уже подготовлено все для того, чтобы осуществить импортозамещение без каких-нибудь доработок в архитектурных и прочих конструктивных принципов.

Просто так элементную базу новую на борт никто не поставит. Главные конструктора требуют гарантии. Здесь тоже есть новые подходы, где мы предлагаем летающие лаборатории, которые позволяют новейшую элементную базу отечественного, зарубежного производства установить на борт в качестве пассажиров, сравнить их по характеристикам, по стойкости, по живучести и на основе этого уже делать рекомендации нашим главным конструкторам по использованию этой элементной базы для новейших разработок.

Новая космическая техника, которую мы собираемся строить на этой новой полупроводниковой элементной базе, с учетом новых достижений в области как раз микроминтиризации космической техники.

На все, что у нас летает, мы готовы все схемы применения, весь опыт мы готовы распространить на все отрасли промышленности. Мы готовы весь этот опыт передать в реальном масштабе времени всем разработчикам, пользователям, обеспечив тем самым и рекламу для той продукции, в которой мы заинтересованы. Фактически мы помогаем в этом случае искать дополнительных пользователей, что снизить, собственно говоря, себестоимость той продукции, которую мы собираемся закупать в электронной промышленности.

Если к нам будет обращение, мы унифицируем эти требования, в том числе и для промышленной электроники, для транспорта и военной техники. Если будет к нам такое, конечно, обращение. Спасибо за внимание.

Председательствующий. В космической технике огромную роль играют и солнечные батареи, с которыми у нас тоже дела обстоят далеко не так блестяще, когда мы просто утратили целый ряд производств.

Слово имеет Александр Леонидович Асеев – директор Института физики полупроводников сибирского отделения.

Асеев А.Л. Дорогие коллеги!

Председательствующий. Приготовиться Александру Федоровичу Андрееву – Вице-президенту РАН

Асеев А.Л. Первое, что мы должны сделать по итогам нашего заседания, это выразить благодарность Жоресу Ивановичу, который привлек внимание к столь острой проблеме, жизненно-важной для нашей страны. Я работаю в рабочей группе где-то уже с полгода и могу сказать, что проделана очень большая работа. Я хотел бы проиллюстрировать первым делом несколько положений доклада Жореса Ивановича.

Первое, что я хотел бы сказать, что эта важнейшая технология молекулярно-лучевой эпитаксии для полупроводниковой электроники, дейтроструктурной в том числе полупроводниковой электроники. Я прошу на установке сосредоточиться. Значит, вот в комплекс вложено, благодаря поддержке Министерства обороны, около двух миллионов долларов за последние несколько лет. И это позволило надежно поставить национального значения технологию получения чувствительных слоев для матричных фотоприемных устройств.

Примеры использования квантовых эффектов для важных вещей. Первое, что мы в этой области сделали, это получили фотоприемник на сверхрешетках, причем это работающая структура, доведенная до матрицы. И тут все, включая получение структур до получения тепловизионных изображений, тоже сделано в нашем институте. И нет никаких принципиальных проблем сделать матрицы тысячной размерности, то есть соответствующие, тысячу на тысячу, то есть с миллионом элементов, соответствующих современному уровню. Единственна проблема, капитальные инвестиции в ту технологию, которая у нас имеется.

Использование подобных технологий для создания фотоприемных устройств, систем с квантовыми точками. Здесь тоже, на мой взгляд, получены результаты прорывного направления. Это искусственные атомы на базе германиевых наноструктур, встроенных в систему кремния. Жорес Иванович об этом говорил, на Отделении физических наук. Я тоже подробно об этом говорить не буду. Но хочу сказать, что здесь уже как бы это направление является прорывным, потому что в данном случае отпадает необходимость охлаждения фотоприемных устройств при связанных с этим колоссальных проблем построения криогенных машин и так далее для систем, использующих эти фоточувствительные элементы.

Вот результат, который получен буквально на днях получен элемент барометрической матрицы изготовленный на нашем знаменитом предприятии "Ангстрем". Эта структура является работающей. Получены изображения, это направление является важным, поскольку отсутствует для практики необходимость охлаждения. Можно их применять для устройств ночного видения для стрелкового оружия, что крайне важно для использования в локальных конфликтах в целях борьбы с терроризмом и так далее. Здесь тоже как бы нет никаких принципиальных проблем, чтобы повысить размер на два порядка. Мы к этому готовы при небольшом количестве вложений в развитие этих структур.

Наш институт, понимая ответственность и перед страной, и перед армией, старается доводить эти разработки до готовых изделий. В частности разработано изделие нашего конструкторско-технологического института прикладной микроэлектроники, которое на базе этих полупроводниковых элементов делает тоже остро-необходимые системы в данном случае для стрелкового оружия двухцветные. Есть ряд приборов, где все это можно очень быстро добиться прогресса и получить реальные и востребованные с точки зрения решения государственных задач результаты.

Я очень кратко скажу о технологии кремний на изоляторе. Здесь тоже мы научились на пластинах шесть дюймов получать совершенные слои кремния на изоляторе. И проблемой является то, что тоже минимальное количество вложений нужно, чтобы довести эту технологию до промышленно-ориентированной. Но несмотря на это, я два года, примерно, по кругу: Минатом, Минпромнауки, которого уже, правда, нет, к сожалению, и другие ведомства хожу, таких средств не удается получить. Хотя коммерческий результат, который можно было бы получить на отечественной базе, теряется и мы вынуждены закупать, уже закупаем такого рода пластины за рубежом.

Значит, еще одна важнейшая проблема, к которой я хотел привлечь внимание. Она в докладе Жореса Ивановича как-то не была затронута, хотя есть в материалах, представленных вам. Россия просто обречена заниматься силовой электроникой в силу развитой промышленности, в том числе такой, тяжелой, в силу большой энергоемкости народного хозяйства, жилищно-коммунального и так далее. И здесь в области силовой электроники, я не буду подробно говорить, здесь как бы произошла революция и несколько поколений новых приборов силовой электроники появилось в последние годы.

Что делается у нас в этой области. Да, тут цифры очень плохие. Я хочу сказать, что в этой области вложения, чтобы обеспечить современный уровень энергопотребления и энергосбережения в этой области, он составляет на все промышленности, жилищно-коммунальное хозяйство, связь, транспорт и так далее, он составляет по полупроводниковым компонентам несколько миллиардов долларов. То есть, как и говорил Жорес Иванович. То есть только в области силовой электроники здесь цифра пять, которая не видна, а по системам электронным эта цифра порядка 18 миллиардов долларов. Если в этой области не будут приняты какие-то стратегически важные решения, то мы будем обречены в ближайшие годы эту технику покупать за рубежом.

Мы немного работаем в этой области по мере сил у себя в Новосибирске. Разработаны кристаллы кремния, которые мы получаем у себя в институте. Большие трудности связаны с тем, что мы в данном случае, выпуская и продавая этот кремний нашим предприятиям, на самом деле инвестируем за счет академии наук промышленность. То есть, как бы механизм запущен в обратную сторону. И это одна из проблем, по которой нужны были бы законодательные решения.

У нас, в сибирском регионе, создана программа "Силовая электроника Сибири", основная идея которой состоит в том, чтобы деньги на разработки получать деньги, грубо говоря, с продаж. И в Новосибирске работает уже несколько десятков фирм, каждая из которых получает по несколько десятков и доходит до ста миллионов рублей, правда. Доходы, которые мы надеемся вложить в развитие вот этой жизненно-важной, по крайней мере, для холодных условий Сибири и всей России направления электроники.

Значит, Олег Николаевич задал очень хороший вопрос. Что может сделать наше собрание? Я думаю, первое, что мы должны сделать и заявить очень как бы ответственно и так, чтобы это не подвергалось никакому сомнению, что электроника должна быть признана одним из важнейших приоритетов национальной политики в области промышленности, требующим государственной поддержки. Потому что действительно даже в научной среде есть такие мнения, что мы отстали навсегда. На самом деле, то, о чем говорил Жорес Иванович и некоторые из тех примеров, которые я показывал, говорят, что это далеко не так. То есть мы во многих областях не отстаем. И если как бы отстаем, то можем очень быстро догнать и перегнать популярный – лозунг 30-х годов.

И я думаю, то, что поставлено Жоресом Ивановичем, то есть приобретение современнейшего предприятия является жизненно-важным. Однако, я думаю, что важны и более простые шаги, скажем, в области, я не перебираю, я уже заканчиваю, в области той инновационной политики, которая продекларирована и на прошедшем недавно собрании, общем собрании Российской академии наук. Несколько технопарков должно быть посвящено полностью электроники со всеми налоговыми и таможенными льготами, и поддержкой малому бизнесу.

Я знаю, что в Петербурге довольно неплохие результаты получены. Мы начинаем получать такие результаты в Новосибирске. И при небольшой, я думаю, законодательной поддержке в тех точках, которые мы можем нащупать на уровне полученных результатов, можно добиться быстрого подъема в области электроники, которую бы поставили Россию, по крайней мере, на уровень Китая, а может быть позволили восстановить те позиции, который занимал Советский Союз, как третья по мощи электронная держава мира. Спасибо за внимание.

Председательствующий. Спасибо.

На уровне Китая – это очень большая и сложная задача. Я помню, как мне Генеральный директор германской фирмы "Инфинион" сказал, что уже сейчас на международных конференциях по микроэлектроники 80 процентов китайцев. И лет через 10-15 только китайцы и будут вообще заниматься всем этим делом. Так что догонять китайцев – это прекрасная задача и очень непростая.

Слово имеет академик, Вице-президент РАН Андреев Александр Федорович.

Подготовиться Гапонову Сергею Викторовичу.

Андреев А.Ф. Хотя мы здесь сейчас обсуждаем в основном такой, конечно, фундаментальнейший для страны вопрос, связанный с электронной промышленностью в первую очередь, но я бы все-таки хотел, чтобы то, что я хочу сказать, здесь прозвучало.

Я хочу сказать несколько слов об области электроники, в которой ситуация у нас отнюдь неплохая, наоборот очень хорошая. Это я хочу сказать о фундаментальных исследованиях. Мы здесь находимся на мировом уровне. Пример Жореса Ивановича лучшее тому подтверждение. Фундаментальные исследования в области электроники у нас вполне хорошие. У нас есть специальные программы и Министерства науки и в академии наук у нас есть программа Президиума, которой как раз руководит Жорес Иванович и академик Осипьян Юрий Андреевич, как раз по наноструктурам, по электронике в нанообласти.

Но, тем не менее, я бы хотел сказать, что атмосфера в нашей фундаментальной науке, конечно, не такая сейчас благоприятная, как этого хотелось бы. А в то же время фундаментальные исследования в области электроники сейчас переживают, я бы сказал, некую революцию. Понимаете, фундаментальная наука, она должна смотреть далеко вперед, очень далеко.

Ну, вот пример вам. Сейчас появилось словцо такое «квантовые компьютеры». До квантовых компьютеров еще очень далеко, и никто не собирается сейчас заниматься квантовым компьютеростроением. Но, тем не менее, в фундаментальной науке это очень актуальная область. Очень интересные результаты здесь получим.

Аналогичная ситуация с электроникой. Дело в том, что если мы перейдем на уровень единиц, десятков нанометров, то здесь уже, вообще говоря, наряду с полупроводниками возможно использование и металлов, и сверхпроводников, и феррум-магнетиков. Сейчас это, как я сказал, очень такая развивающаяся область. Потому что на столь малых размерах уже уникальность полупроводников, которые имеют место на микронах и еще дальше, она уже не столь ярко выражена, как на микроуровне.

И сейчас очень много люди этим занимаются. Даже появилось такое альтернативное слово, не электроника, а спинтроника. Обсуждается использование не тока, как переноса заряда, а переноса спина. И перенос спина в некоторых ситуациях, он потенциально более удобен и прогрессивен, чем перенос заряда. А вот здесь как раз комбинация ферум-магнетика, сверхпроводников очень и очень перспективна.

Я езжу примерно раз в два года в Японию. Там традиционна была такая конференция, она называлась «Наноскейл суперкондактивите», то есть сверхпроводники в наноразмерах. А вот начиная с прошлого года, она теперь называется, наносверхпроводимость и спинтроника. Это проводится фирмой «Айн тичините». Это не университетская наука, это именно японские фирмы такие фундаментальные конференции поддерживают.

Что там наблюдается? Приезжаешь на такую конференцию, там представители со всего мира, но среди них я бы сказал больше половины наших бывших сограждан, которые уехали, кто в Америку, кто в Швецию, кто в Германию. И там мы все собираемся и обсуждаем проблемы спинтроники.

Я хочу сказать, что развитие электронной промышленности – это очень дорогая, но абсолютно необходимая вещь. При этом, однако, конечно, не надо забывать и о таких далеких перспективах, думать обо всем, и не забывать о фундаментальной науке. И создать фундаментальной науке такую атмосферу, чтобы вот эти все сотрудники, которые, вообще говоря, не очень счастливы, что они здесь нужны, и если мы создадим соответствующую атмосферу здесь, надо так постараться, они сюда вернутся. Создание атмосферы этого фундаментального поиска новых фундаментальных возможностей,очень тоже важна.

(Аплодисменты.)

Председательствующий. Спасибо.

Слово имеет директор Института физики и микроструктур в Нижнем Новгороде, член-корреспондент Сергей Викторович Гапонов.

Приготовиться генеральному директору «Интеграла», Минск, Виктору Андреевичу Емельянову.

Гапонов С.В. Мне удобно выступать после Александра Федоровича, потому что то, о чем я буду говорить, это делается в интересах того, чтобы российские ученые могли работать со сверхмалыми размерами.

Но сначала я хотел согласиться с предложением Жореса Ивановича, что если мы будем догонять или если мы ограничимся чисто дизайн-фирмами будем пользоваться услугами тамошних технологов, мы просто не увидим того будущего, которое мы обязаны увидеть. И у нас есть все люди, образование и кадры, которые могут это увидеть. И вот сейчас мы, когда забираемся в такие области, все-таки обратный поток ученых появился, они действительно там несчастливы. Вот здесь, кстати, присутствует один из наших сотрудников, который вернулся из орегонской лаборатории и работает в нашем институте. Он туда уезжал. И, в общем, по-моему, его никто не выгонял.

Речь идет вот о чем. Мне кажется, что действительно мы можем идти только одним путем – купить современное производство, и тогда мы все будем востребованы. Известна такая вещь, что уменьшение размеров электронных приборов шло вместе с уменьшением длины волны. Современное производство – это 193 нанометра длина волны, это эксимерный лазер, аргон-фтор. И вот современное производство на этой длине волны и работает, и дает одну десятую микрона.

Но в то же время фирма «Интел», используя всякие хитрости такого типа, как иммерсия, как фазово-контрастные маски и другие сумела достичь там 70 нанометров, то есть много меньше этой длины волны. Вообще говоря, если было бы у нас было производство, мы могли бы, у нас, реализовать предложения по фазовым маскам, по-моему, Роберт Арнольд Сурис когда-то сделал лет 20 тому назад. Точно. Больше?

Из зала. Тридцать.

Гапонов С.В. 30 лет тому назад. Вот видите. А затем их применил на таком производстве.

Кстати, выдумывать свои пути по развитию электроники – это, на мой взгляд, очень непрофессионально.

Вот есть такая организация «Симатек», куда собираются представители всех стран. И они обсуждают, куда дальше двигаться. И электроника настолько деньгоемкая область, что ни одна страна, хотя эти рекомендации отнюдь необязательные, ни одна страна от них не уклоняется. И вот электроника идет дальше.

И вот здесь наступила некая коллизия. Вот 193 нанометра, есть еще лазер на Фтор-2 на 157 нанометров. А дальше, в общем, довольно пустое место. Все вещества начинают поглощать. И подвинуться в более короткие длины волн шашками, как двигалось всегда, нельзя. И пришлось переходить на 13 нанометров. Это уже называйте жесткий ультрафиолет или мягкий рентген, но куда-то в ту область, где можно построить отражательную оптику с высокими коэффициентами отражения.

И так сложилось, что наш институт и многие институты, в том числе институт Жореса Ивановича, так или иначе, или отдельные сотрудники, принимали участие в американской программе, литография на 13 нанометров, которая продвинулась очень далеко, и в европейской программе. Европейская программа, что, значит, делать литографию, надо делать источник, надо делать конденсор, который будет собирать, делать объектив, разрабатывать резисторы и так далее. Так вот по всем этим позициям в европейском проекте сидят наши люди, часть переехавших туда, а часть не переехавших, то есть они работают в Институте спектроскопии, Тринити, Институте физики микроструктур. И фактически мы по частям делаем для мира, для Европы в данном случае, то, что могли бы делать для страны.

В прошлом году, в январе, я выступал на Президиуме. И так удалось разгорячить Александра Юрьевича Румянцева – нашего коллегу и тогдашнего Министра Минатома, что он по примеру американцев решил начать финансировать наши работы, в США возглавляет эту кампанию Министерство энергетики,. И благодаря этому мы сумели провести некий мониторинг тех групп, которые этим занимаются. Фактически бессмысленно делать степлер, вот такой литограф для неработающего производства. Слава богу, у нас в Нижнем Новгороде есть институт минатомовский НИИС, с которым мы работаем вместе. Там работающие производства. И мы делаем под него, под спецтехнику, более или менее мощный литограф, с меньшими мощностями, который будет встроен в работающую линейку.

Если была бы куплена такая установка, мы могли начать работы и над более производительным литографом, который бы продлил жизнь этой купленной техники, ну, по крайней мере, до середины столетия. Мне кажется, что мы покупаем не только что-то, мы покупаем удочку и вдобавок обещаем, что она будет еще более уловистой.

И еще последнюю мысль, которую я хотел вам сказать. Это касается того, что переход на десятикратное уменьшение длины волны приводит к увеличению точностей всех деталей. То есть надо не в десять раз увеличить точность, а мы знаем формулу такую, что точность оптических устройств должна быть лямбда на десять. Но на самом деле это, если у вас три отражающих поверхности, то это лямбда на тридцать, а если шесть, как вот в современных объективах, это лямбда на шестьдесят. И мы приходим к технике, которую надо изготовлять с атомарной точностью. И мир этот путь проходит. В Соединенных Штатах они научились делать точные формы до одной десятой нанометра. И в Европе на Карл Цейсе научились это делать.

И очень быстро все новые достижения передаются в смежные технические области. Не занимаясь этим, мы можем оказаться в очень странном положении, когда весь мир умеет, а нашу продукцию никто покупать не будет. Я призываю высокое собрание обратить на это внимание. И это не просто техническая революция в электронике, это техническая революция и во всех смежных областях. Спасибо за внимание.

Председательствующий. Спасибо, Сергей Викторович.

(Аплодисменты.)

Слово предоставляется генеральному директору «Интеграла», Белоруссия, Виктору Андреевичу Емельянову.

Емельянов В.А. Добрый день! Спасибо за предоставленную возможность поучаствовать в данном собрании. Жорес Иванович пригласил нас. Ну и немножко неожиданно, в том плане, что необходимо выступить, и высказать позицию Белоруссии, и в целом о развитии микроэлектроники в Белоруссии.

Если говорить об "Интеграле", я коротко скажу о структуре "Интеграла", о направлении развития бизнеса, о наших технологических возможностях, развитии технологических возможностей, также о развитии направлений в бизнесе и, в конечном итоге, скажу наши ограниченные возможности.

То, что сегодня мы здесь обсуждаем, и то, что необходимы прорывные технологии в микроэлектронике сомнения не вызывает. Наши предельные возможности, "Интеграла", мы оцениваем – это уровень топологических норм – 0,25 микрона. И скажу так, мы производим пластин диаметром 200 – до 20 тысяч. Аналогичные модули, я твердо знаю, есть они в Воронеже, естественно, в Зеленограде есть, и на "Светлане", правда, я точно уж не знаю, в каком он состоянии находится.

Прежде всего, хотел подчеркнуть, что структура НПО "Интеграл", она сохранилась с советских времен. И у нас есть головной дизайн-центр. Его можно условно разделить по направлениям. Здесь десять дизайн-центров по сути своей находятся. И три завода по производству полупроводниковой элементной базы – это ПБП, завод "Транзистор", директор здесь присутствует, Ануфриев Леонид Петрович, завод "Светотрон", и также "Электроник". Это три дизайн-центра и три завода по производству электроники.

Характеристика бизнеса. Прежде всего, я хочу подчеркнуть, что мы интегральную тематику ведем в полупроводниковом направлении, мы работаем по электронной технике, и продолжаем, пусть в небольшом количестве, но работать по оборудованию и по оснастке, в том числе и по поставкам в дальнее зарубежье.

В Белоруссии существует программа микроэлектроники, которая действует с 2001 года и на 10 лет, государство субсидирует эту программу. Недостаточный уровень, конечно, не о тех цифрах, о которых говорил Жорес Иванович, сотни миллионов долларов, и тем более миллиарды, это десятки миллионов долларов, но субсидии идут и мы продолжаем двигаться.

Коротко расскажу о производственных наших мощностях, подчерку , что мы производим пластин, до 50 тысяч пластин, это существенная цифра, диаметром 100 и 150, также диаметром 150 и 200, следующими проектными нормами до 0,5 микрона. Сейчас мы уже разработали изделие, и практически в этом году оно пойдет в производство, такова мощность сегодняшнего дня 20 тысяч пластин вполне вероятно. И остальные направления.

Подчерку, что мы достигли цифры 1 миллиарда микросхем в год, 1 миллиарда полупроводников в год. Напомню, что в 1990 году мы делали на уровне 380 миллионов штук в год.

Остановлюсь, на технологических возможностях нашего предприятия. Мы имеем 6 базовых технологических процессов, это нас заставило освоить и практически выйти на уровень комплектности поставки в отдельных направлениях. У нас есть минусовая сторона и плюсовая, как всегда 50 на 50, то есть у нас в Белоруссии работают все заводы и мы вынуждены поставлять комплектно.

Прежде всего, мы столкнулись с производством и поставками комплектов городским телевизионным станциям, сейчас на телефонные станции, для телекоммуникаций мы поставляем комплекты, для этого мы вынуждены иметь все базовые технологические процессы.

Сразу скажу, что 0,35 микрона комплект оборудования в этом году у нас будет, в следующем году будет технологический процесс, и в следующем году будет на 0,25 микрона комплект оборудования, и базовый технологический процесс мы, думаю, что освоим в 2006 году. Но это наш предел, я еще раз говорю, дальше для практического движения, уже нужно делать качественный скачок.

Структура товарной продукции. Все-таки интегральная тематика у нас продолжает доминировать, вы видите, 58 процентов. Полупроводники в целом, вместе с пластинами, с производством пластин, я еще раз повторяю, что у нас очень комбинированное предприятие, полный комплект, от производства пластин, производства шаблонов, естественно, разработки. В комплекте полупроводниковое отделение продолжает у нас доминировать – 70 процентов, хотя мы считаем, что развитие электронной техники, в том числе и оборудование и инструменты, у нас должно достигнуть 50 на 50.

Структура поставок. Беларусь занимает 30 процентов, Россия занимает 30 процентов, и дальнее зарубежье, естественно, занимает 40 процентов. Я думаю, что в перспективе дальнее зарубежье у нас достигнет до уровня 70 процентов, и для этого у нас сейчас нарабатываются мощные проекты с ведущими компаниями Японии, Кореи, Соединенных Штатов и Германии.

Я хотел бы подчеркнуть, что процентное соотношение по Японии, по Корее, эти цифры должны у нас достигнуть 10 процентов.

Сохранилось и калькуляторно-часовое направление.

А вот фаундер-услуги у нас нарастают и нарастают от ведущих компаний мира. Я еще раз подчеркиваю, мы контактируем с компанией "Сейко", "Голдстар", "Интернейшенл", это итальянское отделение, и также контактируем с фирмой, компанией "Акмел". Я думаю, что фаундер-услуги, по их конструкции мы будем эту цифру наращивать до уровня 15, может быть даже 20 процентов. Это солидное направление и сейчас мы продолжаем его развивать. Я думаю, что фаундер-услуги уже на диаметр 150 в ближайшее время достигнут 10 тысяч пластин в месяц.

Международная связь, здесь говорили о материалах, да, действительно, практически по материалам только мы используем, и то не в полном объеме, кремний, а уже практически, все газовые среды, чистые материалы, даже золотую проволоку, на удивление, но мы 100 процентов закупаем в Корее, пластмассу мы берем тоже в Корее, основной поток, специальную пластмассу берем, естественно, в Германии, то есть практически по материальным ресурсам, выводные рамки мы также закупаем, сами производим и параллельно закупаем в Корее, да и в других регионах, в Китае очень много мы контактируем.

Та цифра, о которой я говорил. С одной стороны, мы как бы вроде ей гордимся, гордимся, а с другой стороны она, конечно, пока очень нам дается сложно. Я считаю, что 1 миллиард микросхем в год, в штуках, это, конечно, серьезное достижение, с одной стороны, а со второй стороны, 2 миллиарда, я думаю, для "Интеграла" это не такая уже и запредельная цифра. В этом году будет порядка миллиард 200, миллиард 300 штук интегральных микросхем в год.

Направления, о которых я говорил, каждое направление требует, еще раз повторяю, 6 базовых технологических процессов, уже изделия в телевизионной технике и в телекоммуникациях требуют проектных норм, 0,5 микрона – реально сегодня, 0,35, 0,25 – буквально в ближайшие два года.

А дальше, я думаю, что Жорес Иванович правильно здесь говорил, прорывные технологии должны выйти на уровень 0,18 микрона, 0,13, 0,1, это естественно, почему, потому что без этих проектных норм не будет плотности упаковки изделий.

Что важно, мы тоже чувствуем требования рынка и конкуренция на внешнем рынке, я уже говорил, что до 70 процентов у нас будет занимать дальнее зарубежье в ближайшие 3-4 года, то в конечном итоге прорывные технологии необходимы. Беларусь, конечно, не в состоянии, хотя я еще раз подчеркиваю, программа "Микроэлектроника" работает, мы, "Интеграл", участвуем в 4 союзных программах, Союза Белоруссии и России, ну и внутри Республики Беларусь, это больше 10 программ.

То есть, участие есть, возможности есть, но на хороший уровень мировой подняться, тут, конечно, наши возможности ограничены.

Спасибо за внимание. (Аплодисменты.)

Председательствующий. Спасибо.

Слово предоставляется Анатолию Ивановичу Сухопарову, председателю Федерального фонда развития электронной техники. Приготовиться Льву Васильевичу Осипову.

У нас еще три человека записалось, и мне кажется, лучше, если мы без перерыва закончим работу, примем рекомендацию, и если сейчас делать перерыв, то потеряем темп.

Сухопаров А.И. Собьется темп.

Председательствующий. Да. Нет возражений? Пожалуйста.

Сухопаров А.И. Всем добрый день.

Мне кажется, что здесь в основном собрались единомышленники, которые не ставят под сомнение, что электроника – это очень важно для государства.

Но есть один вопрос, который, в общем-то, вызывает споры – насколько мы конкурентоспособны? То есть это, наверное, один из самых главных вопросов, который, в общем-то, не воспринимается определенной частью, скажем прямо, чиновников или прессы, и различных других служб, говорящих, что российская электроника не может быть конкурентоспособной. Я хотел бы остановиться на этом вопросе.

Вопрос – так в чем мы не конкурентоспособны? Сейчас мы послушали много интересных докладов, и в общем-то, основной доклад Жореса Ивановича показал, что, с точки зрения науки, мы находимся впереди всего мира. Ну, по крайней мере, не хуже во многих областях.

Поэтому я не думаю, что мы не конкурентоспособны в науке. Здесь, по моему, вообще не стоит даже это обсуждать.

Вопрос, конкурентоспособны ли мы вообще в нашей инженерной части, то есть способны ли наши инженеры делать то, что делают на Западе? Я думаю, что да, потому что наш инженерный потенциал очень высокий, вы знаете, что сегодня сюда все фирмы стремятся, открывают здесь филиалы, в том числе и инженерные, то есть то же проектирование, то же, то о чем говорил Юрий Иванович Борисов тут, вовсю работаю западные компании, для примера, в Зеленограде есть компания, почти уже 240 человек, которая через китайцев финансируется малазийским правительством, гранты по 5 миллионов долларов в год, и за три года ребята уже сделали 46 патентов. Но не российских, а малазийских. То есть 46 патентов Россией, российскими ребятами сделано для Малайзии, то есть эти патенты, мы будем покупать у Малайзии, для того чтобы использовать здесь в России.

Я думаю, что в инженерной части тоже нет вообще вопросов, мы здесь совершенно на хорошем уровне, здесь нечего даже обсуждать и говорить.

Теперь вот, в чем же мы неконкурентоспособны, что же мы не можем с вами, государство, в лице различных экономических подразделений, министерств, не воспринимают – ребята, вы тут что-то поговорите, а мы все равно денег не дадим.

Но вопрос – может ли государство профинансировать поднятие всей электроники России, наверное, мы должны признаться, что, конечно, нет. Нет, наверное, таких сил у государства, здесь в этой папочке, вы все почитали, тут действительно есть интересные мысли, там написано – мы на уровне Бразилии, значит, должны также финансироваться, как на уровне Бразилии, то есть здесь написано все.

Но вопрос – а что же тогда государство создает, какую среду оно создает, чтобы мы действительно стали конкурентны? Я думаю, что здесь надо просто быстренько пробежаться и посмотреть, а что делается в других странах.

У нас была принята какая-то либеральная модель развития экономики, где говорится о том, что надо снижать налоги, надо снижать единый социальный налог, вот и надо его снизить, и все будет хорошо и все сюда побегут, начнут инвестировать, и так далее и так далее.

Конечно, хорошо снизить нам социальный налог, это очень неплохо. Но если вообще прикинуть, конечно, это будет снижение в основном для сырьевых отраслей, у них там очень высокая зарплата, и они, конечно, очень здорово выиграют. Но те, кто получают, особенно наши ученые, техническая среда, конечно выигрыш будет, но не тот, который бы действительно дал какой-то прогресс.

Вышли основы политики в области развития науки, и также еще в это же время вышли основы политики в области развития электронной и компонентной базы, я считаю, это был большой прогресс, 2002 год, когда вышли основы политики, и там что прописано, там прописано то, что у нас определены приоритеты, критические технологии, определены приоритеты. И что дальше? Из года в год мы их переписываем.

Как сделано на Тайване. Они определили 11 критических направлений, приоритетов, из них 6, связанны с электроникой. Я не взял контроль за загрязнением среды, новые материалы, хотя это тоже, в общем-то, связано с электроникой, специальная химия, биотехнология и фармацевтика, медицина и здоровье, тут тоже косвенно это может быть связано, все остальное – это от полупроводников до всех других направлений, это связано с электроникой.

Что же тогда делает Тайвань в этом смысле. Определив критические направления, он тут же определил среду, в какой они должны развиваться. То есть снижение всех налогов, они тоже единый социальный налог свой снижают, но только для этих отраслей. Они не снизили их вообще для всего государства, для всего Тайваня, они снизили только для этих 11 отраслей. Хочешь, иди сюда и будешь получать эти льготы.

И вот по законодательству они выпустили почти 12-13 законов специально для этих отраслей. Только для этих. Не для всего государства. Вкладывайся. Просмотреть эти законы, нет времени, я не будут сейчас на них останавливаться, в общем-то можно сесть посмотреть и придумать свои, это действительно, для того чтобы развить эти направления и чтобы инвестиции сюда пошли, можно увидеть, что этот подход действительно продуманный, разумная система стимулирования этих направлений. Здесь неоднократно говорилось, что мы неконкурентоспособны. В чем мы неконкурентоспособны. На уровне государства мы вообще неконкурентоспособны. Зачем же в нас вкладывать, если есть и Дубай и Арабские Эмираты, и везде, когда это все сделано специально только для тех отраслей, которые государство называет приоритетными.

Нам в основах политики назвали приоритетные направления, но дальше мы не двинулись, нам их только назвали.

Продолжу про Тайвань. Они определили роль участия правительства, причем это делает министерство экономики Тайваня. Оно, самое главное в этой части, оно определило, что оно делает.

Оно определило банки, какие должны участвовать, фонд государственный, который должен в них участвовать, и определило их налоговые ставки. Оно сказало: вот Центральный банк такая-то налоговая ставка, они определили для этих отраслей на 2 процента ниже. Ну, мы знаем, какие у них сегодня ставки, там они вообще смешные. В этом мы тоже неконкурентоспособны. Просто взять кредит у нас сегодня – это разориться сразу же через год. И в этой части они тоже определили. И определили: и государство вкладывает деньги только, как здесь было правильно сказано, как Жорес Иванович сказал, в то, что нужно государству в будущем. Не сейчас, а вот на будущее. То есть оно вкладывает в науку, в развитие, в различные НИОКР. То есть вот есть система мер.

Поэтому я считаю, что наша неконкурентоспособность – это отношение государства к критическим технологическим областям. Поэтому я хотел бы, чтобы мы раз уж находимся в таких стенах, где работает законодательный орган, Дума должна рекомендовать законодателям меры стимулирования инвестиционной составляющей в электронику. Спасибо.

(Аплодисменты.)

Председательствующий. Спасибо, Анатолий Иванович. Я думаю, что вы сделали очень правильное замечание. Известно, вообще говоря, что Тайвань по объемам производства полупроводниковых электронных компонент – третья страна в мире после США и Японии. Сейчас, правда, их поджимает Китай.

И вот, между прочим, вчера в газете "Financial Times" была опубликована большая статья по поводу 300-милиметровых подложек и производства кремниевых интегральных схем на их основе. И приводился такой простой пример, что сравнительно небольшая тайванская компания "Power Chip", которая перешла на 300-милиметровые подложки, а это один из основных производителей чипов памяти, ожидаемый рост дохода в этом году по сравнению с предыдущим в 121 раз.

Лев Васильевич Осипов, пожалуйста, вице-президент Ассоциации производителей медицинской техники.

Подготовиться Бабкину Владимиру Ивановичу, Государственная Дума.

Осипов Л.В. Я представляю медицинскую промышленность, медицинскую электронику, следовательно, потребителей полупроводниковой электроники. Основные мои материалы изложены в розданном вам печатном виде. Поэтому я повторять их не буду, все желающие могут просто посмотреть. И попытаюсь сконцентрироваться на некоторых, на мой взгляд, наиболее важных моментах.

Первое. Я все-таки озвучу цифру, сколько мы берем электроники, к сожалению, все более уменьшающаяся в доле отечественной электроники, электронных компонентов. Вообще объем рынка медицинских изделий, прежде всего, конечно, это электронные приборы, это порядка 2,5 миллиардов долларов. На сегодня явно цифра заниженная и не соответствующая никаким потребностям здравоохранения. Но она достаточно сильно развивается, несмотря на то, что здравоохранение традиционно по остаточному принципу финансируется. За последние 3 года, например, рост произошел почти в 2 раза и дальше тенденция тут достаточно тоже позитивная.

Должен вам сказать, что 70 процентов медицинских электронных изделий, насыщенных электроникой – это зарубежные, это импорт, и только 30 – это наши. И, к сожалению, мы застыли на этом проценте, он уже несколько лет один и тот же. Сейчас появились позитивные сдвиги в отечественной промышленности, в частности благодаря развитию совершенно новых предприятий среднего и малого бизнеса, в частности на базе технопарков, в том числе и в Зеленограде, который сегодня озвучивался. Мы даже создали такое достаточно мощное объединение, как Московская Ассоциация производителей медицинской техники, которая стала очень сильной. Дальше, видимо, это будет структура гораздо более жесткая, чем просто ассоциация, такое мягкое объединение.

На чем хотелось бы остановиться? Здесь очень интересный был обзор по различным направлениям. Но хотелось бы, чтобы мы сконцентрировались все-таки на том: что же надо делать? И это самое трудное сейчас для нас. Мы понимаем, и сегодня это прозвучало и, по-видимому, так оно и есть, что есть кадровое обеспечение, оно не утрачено. Единственное, я по своему опыту, я тоже преподаю, я вижу, что обновление идет очень слабо, да и уровень, к сожалению, резко упал. И здесь надо всем присутствующим позаботиться, я думаю, что очень многие участвуют в образовательном процессе.

Технологическое оборудование, об этом говорилось, оно устарело во многом. И действительно справедливо говорилось о том, что многие вещи надо решить просто посредством прямой закупки готовых производств.

И дальше самые важные компоненты – финансирование, о котором много здесь говорилось, и организационно-правовые меры.

По поводу финансирования. Все причитания по поводу того, что "нет денег", которые мы слышим от властей, от чиновников, прежде всего, они неправильные и неверные. Мы знаем, что деньги эти есть. Мы знаем немереный резервный фонд, который все время пополняется за счет нефте- и газодолларов, он все время растет. И мы знаем, очень бурно растет. И сколько он будет расти – совершенно непонятно. Пора его целенаправленно и ответственно тратить уже, инвестируя в отечественную, а не призывать зарубежных инвесторов, которые здесь естественным образом удивляются: что это вы призываете нас, когда у вас есть, вообще говоря, свои возможности для инвестиций? Обнаружьте желание инвестировать в свою собственную промышленность, пожалуйста, продекламируйте это.

И есть очень много так называемых нецелевых или даже если целевых, очень крупных трат. И каждый из вас может привести пример. Я из своей области могу привести совершенно вопиющий пример, когда совсем недавно был на 1 миллиард DM, примерно, это значит по сегодняшнему 700 миллионов долларов, был целевой гермесовский кредит – это расплата трубой, вы понимаете, программы "Challenge-1" с фирмой "Phillips". Когда было закуплено под флагом "оснащение медицинской промышленности отечественной новыми перспективными технологиями" по существу устаревшее оборудование, это была оптовая закупка старой техники – рентген и ультразвук. Обещанное оснащение новыми технологиями вылилось в 1 процент от этой суммы, можете себе представить. Да, кое-чего там, какое-то оборудование нам поставили и тоже не новое. Сейчас обсуждается, проект лоббирования продолжения этого проекта – "с успешным завершением первой части "Challenge-1", – "Challenge-2".

Значит, мы должны здесь тоже контролировать, и это к Думе прежде всего относится, правильность расходов негосударственных средств на такие целевые закупки, кредиты и программы, и противопоставить им реальное что-то, то что действительно нужно стране.

И здесь хотелось бы остановиться уже на последнем пункте, я заканчиваю, это организационные меры. Традиционно это самая трудная часть работы. Мы очень всегда хорошо понимаем проблемы, но очень трудно намечаем, а самое главное реализуем конкретные, вполне определенные и конкретные шаги для реализации намеченных программ и мер. В связи с этим хочется предложить, чтобы та рабочая группа, которая как-то уже обозначилась, она четко была организованна в структуре Государственной Думы, сконцентрирована из представителей всех областей, заинтересованных в обсуждаемом сегодня направлении развития, и работала на совершенно регулярной основе и готовила вполне конкретные предложения.

Поэтому большая просьба, Жорес Иванович, в этом направлении, я думаю, все согласятся с этим, что это чрезвычайно важно, именно регулярная основа. Мы должны, ну там раз в неделю, раз в две недели собираться и просто работать и давать вполне конкретные предложения, для того чтобы решить ту самую задачу, которая сегодня обозначена. Спасибо за внимание.

(Аплодисменты.)

Председательствующий. Спасибо.

У меня просили слова еще два человека слово, но, правда, сказав, что это будет всего по 2 минуты. Дадим? И подводим итоги. Еще три выступления: Владимир Иванович Бабкин и два 2-минутных.

Владимир Иванович, пожалуйста. В 5 минут нужно уложиться.

Бабкин В.И. Да, я постараюсь.

Вы знаете, здесь было правильно сказано, что здесь собрались единомышленники. А вот те, кто несет реальную ответственность за ситуацию в стране, то есть представители исполнительной власти, а также посмотрите, сколько здесь депутатов, оказывается, что они не являются единомышленниками. Поэтому я хочу такую достаточно мрачную картину нарисовать, с тем, чтобы было понятно, что идиллических настроений быть не может.

Упрощенно я хотел бы сказать.

Политика – это способ действий по достижению целей государства. Экономика упрощенно – это набор действий по достижению целей общества, в первую очередь. Так вот, за все время этих перестроечных дел у нас внятно обозначенных целей развития и государства, и общества не произошло. Потому что ни приватизация, ни рыночные отношения не являются, вообще говоря, целью, они не более чем, способ достижения цели, так вот этой цели у нас нет.

И то состояние, в котором сейчас пребывает страна – оно убогое. Все разговоры о том, что мы сидим на нефтяной игле, да, мы сидим, но только у нас выкачивают "кровь", а не вкачивают дополнительно. Потому что мы в последнее время весь прирост добычи нефти направляем за рубеж. Мы уже в прошлом году сырой нефти вместе с нефтепродуктами вывезли более 50 процентов добываемой. А мы добываем сейчас меньше, чем в советское время.

И вообще разговоры о наших богатствах природных, мягко говоря, преувеличены. Даже если продать всю нефть добытую по этим высоким ценам на Запад за доллары, мы получим всего-навсего 80 миллиардов долларов. Из страны вывозится где-то на 40 миллиардов, но государству перепадает от этого существенно меньше, естественно.

Хочу сказать: не надо себя так впечатлять цифрой "миллиард". Миллиард для нашей страны – это всего-навсего 7 долларов на душу населения. Поэтому когда мы сейчас посчитаем с этой семеркой, то окажется удручающая картина. Посмотрим, – 2003 год: товарная составляющая ВВП 150 миллиардов долларов. Вывезли 120 миллиардов долларов, осталось на внутреннее потребление 30. Ввезли по импорту 70 миллиардов долларов. Итого получаем 100 миллиардов товарной продукции. Это не только потребительская, это промышленная продукция. 100 миллиардов долларов – на душу населения 700 долларов в год. Вот такая ситуация экономическая.

И для обозначения ситуации, которая в промышленности. Если в 1985 году от общего объема строительных работ жилищное строительство составляло 15 процентов, и притом строили не так уж много 0,52 квадратного метра жилья в год на душу населения. То в 2003 году жилищное строительство, сократившись в объемах строительных работ в 2,5 раза, 0,22-0,23 квадратного метра в год на душу населения – вот в чем жилищная проблема, оно составляет 85 процентов. То есть фактически объемы строительных работ промышленных у нас нулевые. У нас нежилое строительство фактически ведется в позу коммерческих структуры, но не промышленных. Это трагедия.

Поэтому, когда говорят об итогах приватизации, что не должно быть пересмотра там и прочее, надо думать. Потому что произошло разрушение, практически во всех отраслях промышленности, а особенно в, так называемых, высокоточных и высокотехнологичных. Фактически разрушена радиоэлектронная промышленность, точное станкостроение, производство медтехники и так далее.

И для примера. Приватизировали завод "Эмитрон", это на Нахимовском проспекте, где были очень разнообразные технологии. Сейчас в этом месте, где было высокоточное оборудование, квалифицированный персонал, размещается ярмарка строительных материалов.

Рязанский завод производства кинескопов сейчас производит пивные бутылки. Завод на Щелковском шоссе "Хроматрон", который производил цветные кинескопы, сейчас тоже фактически не работает. При этом высокоточное оборудование спускалось по цене металлолома и цветных металлов. Понимаете, шло и идет разграбление.

Положительное сальдо внешнеторгового оборота 2003 года ~ 50 млрд. долл. Вопрос – где они? За последние девять лет положительное сальдо превысило 360 млрд. долл. и эта практически незначительная для России сумма пошла на потребление частных лиц, а не на развитие государства.

Вопрос стоит однозначно. Либо мы поймем, что проводимая политика ведет государство к самоубийству и будем этому противостоять, либо самоубийство произойдет.

Главное, что нужно понять, нынешние нувориши пустили доставшиеся им даром ресурсы на личное потребление.

Поэтому в рекомендациях мои предложения как раз и сводятся к вопросу об этом, с тем чтобы Счетная палата провела системную оценку того, что произошло при приватизации как раз высокотехнологичных отраслей промышленности. А с учетом того, что кампания по приватизации продолжается, на период до 2010 года намечена правительственной программой, и хотят фактически приватизировать и оборонку, и атомную промышленность, и научные организации.

Так вот необходимо опять-таки обратиться к Мингосимуществу с тем, чтобы не допустить перепрофилирование высокотехнологичных предприятий. Без этого говорить особенно не о чем. Но и еще чуть-чуть я скажу о финансировании науки.

Финансирование науки составило 1,3 миллиарда долларов в 2003 году. То есть в 200 раз меньше, чем федеральное финансирование бюджета Соединенных Штатов. Что такое полтора миллиарда, когда говорят, что вот экономно тратить?

Так в расчете на оставшуюся душу людей занятых научной отраслью, приходится всего-навсего немногим более 2 тысяч долларов в год и здесь не только зарплата, здесь сидит коммуналка, расходные материалы и техобслуживание. То есть меньше 200 долларов в месяц. Так о чем мы говорим?

Если же говорить о государственных инвестициях, то это немногим более 2-х млрд. долл. В целом, если посмотреть на расходы бюджета на то, что я называю развитием государства: наука, образование , промышленность, транспорт, всего 10 разделов из 27, так вот эти расходы составляют всего на всего 15% расходов бюджета, все остальное – финансирование исполнения функций государства: гос. управление оборона, суд и т.д.

И поэтому то, что здесь нет депутатов, нет исполнительной власти это говорит о том, что на самом деле научная отрасль не нужна.

И то, что упоминалось относительно Основ госполитики, я могу сказать, что научное сообщество, по-видимому,