Материальная культура и быт средневекового населения пермского предуралья 07. 00. 06 археология

Вид материала

Автореферат диссертации

Содержание Предметом исследования Хронологические рамки исследования Цель исследования Методологической основой Научная новизна исследования Научно-практическая значимость работы и внедрение ее результатов Апробация результатов исследования Структура и содержание работы В главе 1 «Система питания и утварь для приготовления и употребления пищи» В первом параграфе Второй параграф Вторая глава «Жилище» В главе 3 «Огонь в быту населения Пермского Предуралья» Глава 5 «Предметы гигиены». В главе 6 «Игры и развлечения» В Заключении Основные положения работы изложены автором в следующих публикациях

Подобный материал:

• Урок № Тема: Особенности морали, 70.43kb.
• Примерные программы дисциплин (аннотации) аннотация примерной программы дисциплины, 41.46kb.
• Программа дисциплины археология по специальности 07. 00. 06. Археология, 524.09kb.
• Тема: «Материальная и духовная культура Казахстана в V-XII вв.», 184.91kb.
• Курсовая работа понятие «культура», 372.13kb.
• Учебный план по дополнительной образовательной программе «Материальная культура и хозяйство, 54.27kb.
• Тема 12. Культура средневекового мира, 130.64kb.
• Экзаменационные вопросы по предмету Библейская археология, 39.81kb.
• Культура и быт XVI, 32.13kb.
• Археология знания, 3058.06kb.

На правах рукописи


Крыласова Наталья Борисовна


МАТЕРИАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА И БЫТ СРЕДНЕВЕКОВОГО НАСЕЛЕНИЯ ПЕРМСКОГО ПРЕДУРАЛЬЯ


07.00.06 – археология


Автореферат

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук


Санкт-Петербург

2007

Работа выполнена в Институте истории материальной культуры РАН.


Официальные оппоненты:

Белорыбкин Геннадий Николаевич, д.и.н., профессор, зав. кафедрой Истории древнего мира, средних веков и археологии исторического факультета Пензенского государственного педагогического университета им.В.Г.Белинского.

Никитина Татьяна Багишевна, д.и.н., зам. директора Марийского научно-исследовательского института языка, литературы и истории при Правительстве республики Марий Эл.

Савинов Дмитрий Глебович, д.и.н., профессор кафедры археологии исторического факультета С-Петербургского Государственного университета.

Ведущая организация: Институт археологии РАН


Защита состоится «___»________200 г. в 14 часов на заседании Диссертационного Совета Д.002.052.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте истории материальной культуры РАН по адресу: Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 18.


С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории материальной культуры.


Автореферат разослан «__» _____________ 200 г.


Ученый секретарь диссертационного совета

канд.ист.наук П.Е.Нехорошев


ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы. Первостепенной потребностью людей во все времена является обеспечение своей жизнедеятельности. Конечно, деятельность людей не ограничивается только удовлетворением этих первостепенных жизненных потребностей, но жизнедеятельность является непременным условием любой другой человеческой деятельности. Материальная культура жизнеобеспечения включает в себя, в первую очередь, пищу, жилища и одежду. Эти три основных компонента вместе с их составляющими (утварью, мебелью, предметами гигиены, разного рода амулетами и пр.) образуют бытовое вещное пространство, в котором протекает повседневная жизнь человека.

По разным объективным и субъективным причинам культура быта мало привлекала внимание исследователей. Вместе с тем, в ней находят отражение и особенности хозяйственно-производственной деятельности, и нормы социальной организации, художественно-эстетические воззрения, этические и идеологические представления, психологические особенности, традиции и стереотипы древнего населения, и многое другое. Поэтому изучение системы быта и отдельных категорий бытовых предметов представляется весьма актуальным.

В качестве объекта исследования выступают конкретные археологические объекты: остатки животной и растительной пищи, жилищ, очагов и хозяйственных ям, комплексы погребений, содержащие совокупности элементов костюма, и, наконец, набор разнообразных предметов, использовавшихся в быту средневекового населения Пермского Предуралья. Отметим, что в ходе исследования внимание уделялось не только морфологическому анализу предметов быта, но и особенностям их использования, их символическому значению, месту в общей системе бытового уклада. Таким образом, анализ археологических материалов проводился с позиции этнографического изучения культуры повседневности,


что выводит исследование за рамки чисто археологического, подавая ему комплексный археолого-этнографический характер.

Предметом исследования является материальная культура повседневности (культура быта, культура жизнеобеспечения).

Территориальные рамки исследования охватывают Пермское Предуралье, где в период средневековья существовали ломоватовская, а затем родановская археологические культуры. В археологической литературе для обозначения данной территории традиционно используется термин «Верхнее Прикамье», что с точки зрения физической географии неверно, поскольку Верхнее Прикамье включает лишь земли бассейна верховьев р. Камы от истоков до впадения в нее р. Вишеры, а территории рассматриваемых культуры простираются гораздо дальше к югу.

Значительное природное разнообразие, возникшее в результате взаимодействия региональных особенностей климата, геологического строения, рельефа и растительного покрова, еще с глубокой древности делало Пермское Предуралье привлекательным для человека экологическим районом. Здесь существовала достаточно благоприятная для обитания и хозяйствования культурно-природная среда, сочетающая как возможности для обеспечения относительно высокого уровня жизни, так и прочные культурные и экономические традиции населения.

Хронологические рамки исследования включают весь период средневековья с V по XV век. Хотя следует оговориться, что основная масса привлеченных в качестве источников материалов укладывается в период VII–XIII веков. Это объясняется тем, что в V–VI вв. произошел приток инородного населения на территорию Пермского Предуралья. Облик материальной культуры жизнеобеспечения в этот период имел весьма размытые черты, устойчивые традиции организации быта еще не выработались. И лишь к VII в. формируется традиционная бытовая культура с яркими характерными чертами, свойственными средневековому населению


данной территории. Период же с XIV по XV вв. остается пока очень слабо изученным в силу того, что памятников этого времени известно крайне мало. Как показывают письменные источники, к моменту прихода русских территория была очень слабо заселена, т.о., можно предполагать, что в результате каких-то процессов в XIII–XIV вв. Пермское Предуралье в значительной степени обезлюдело.

На протяжении исследуемого периода в Пермском Предуралье выделяется две археологические культуры: ломоватовская (V–IX вв.) и родановская (IX–XV вв.). Новые материалы исследований средневековых памятников, полученные во время раскопок Камской археолого-этнографической экспедиции Пермского государственного педагогического университета (КАЭЭ ПГПУ) и Пермского филиала Института истории и археологии УрО РАН, все более убедительно свидетельствуют о нецелесообразности проведения границы между двумя основными средневековыми культурами в IX веке. Вероятно, эта граница должна быть перенесена на рубеж XI–XII веков, когда действительно происходят коренные перемены в хозяйстве, культуре и социальных отношениях населения Пермского Предуралья (происходит переход к пашенному земледелию, распространяется профессиональное ремесло, ориентированное на рынок, уменьшаются размеры жилищ, появляются новые формы посуды, горизонтальный ткацкий станок и множество иных новшеств). С одной стороны, эти изменения могли быть результатом естественных эволюционных процессов, возникновения крупных городищ (протогородов), где начала формироваться культура нового городского облика, но, с другой стороны, множество фактов свидетельствуют и о притоке в этот период переселенцев с запада, которые могли оказать существенное влияние на изменение культурных традиций.

Цель исследования: исследование специфики организации быта у средневекового населения Пермского Предуралья.


Задачи исследования: 1) обобщение материалов по основным компонентам культуры жизнеобеспечения (пища, жилище, костюм, предметы гигиены, детские игрушки как отражение бытовой действительности);

2) выделение и детальный анализ отдельных категорий бытовых предметов;

3) определение функционального назначения бытовых вещей (включая иррациональное использование);

4) датировка и выяснение особенностей эволюции элементов бытовой культуры;

5) выявление проявлений в разных сторонах быта этнического взаимодействия с родственными культурами финно-угров и Северной Русью;

6) выяснение специфики бытового уклада, свойственного жителям Пермского Предуралья.

Источниками для проведения исследования послужили преимущественно археологические материалы. Среди них основными являются материалы археологических коллекций, хранящихся в фондах кабинета археологии Пермского государственного университета (ПГУ); Музея археологии и этнографии Пермского Предуралья Пермского государственного педагогического университета (МАЭ ПГПУ); музеев Пермского края: Пермском областном краеведческом музее (ПОКМ, с марта 2007 г. – Пермский краевой музей – ПКМ), Коми-пермяцком окружном краеведческом музее им. П.И. Субботина-Пермяка (КПОКМ), Чердынском краеведческом музее (ЧКМ), Березниковском художественно-историческом музее им. И.Ф. Коновалова (БХИМ), Соликамском краеведческом музее (СКМ), Ильинском краеведческом музее (ИКМ), Гайнском краеведческом музее, народном музее с. Майкор, школьном музее с. Рождественск; а также в фондах Свердловского краеведческого музея (СОКМ); Государственного Эрмитажа. Следует отметить, что многие вещи, хранящиеся в музеях,


происходят из бывших частных коллекций, собранных в XIX – начале XX вв., некоторые из них депаспортизированы, что создает определенные трудности при анализе материала. Тем не менее, для создания более полной картины всего разнообразия предметов быта, представленных в Пермском Предуралье, эти экземпляры также учитывались. Автор благодарит А.М. Белавина, Г.Т. Ленц, А.В. Данича, В.В. Мингалева, К.Г. Карачарова за предоставленную возможность использования неопубликованных материалов.

Часть источников было получено из публикаций в разного рода статьях, монографических исследованиях, каталогах. Привлечены материалы отчетов о раскопках средневековых памятников в Пермском Предуралье В.А. Оборина, В.Ф. Генинга, Р.Д. Голдиной, Ю.А. Полякова, В.П. Бочкаревой, А.М. Белавина, Г.Т. Ленц, А.В. Данича, Н.Б. Крыласовой и др. (РА ИА РАН), записи из Дневника Теплоуховых (РА ИИМК РАН), материалы о раскопках в Пермской области М.В. Талицкого (ФА ИИМК РАН).

В процессе исследования были использованы материалы около девяти десятков памятников (поселений, могильников, святилищ, местонахождений). Наиболее информативными являются коллекции из памятников, изучавшихся в процессе раскопок последних 25 лет Камской археолого-этнографической экспедиции Пермского государственного педагогического университета (КАЭЭ ПГПУ). В их число входят результаты многолетних стационарных исследований Рождественского археологического комплекса в Карагайском районе (X–XIV вв.), городища Анюшкар в Ильинском районе (IX–XIII вв.), археологического комплекса Телячий Брод в Чусовском районе (VII–VIII, XII–XIV вв.), Огурдинского могильника в Усольском районе (к. X–XI вв.), Запосельского и Чашкинского II селищ в Соликамском районе (VIII–XII вв.) и других. Ряд данных исследований проводился под непосредственным руководством автора работы.

Собственно археологические источники дополнялись данными других наук – палеозоологии, археоботаники, антропологии, этнографии, фольклористики.

Необходимо отметить, что, не смотря на обширный состав источников, существует проблема неравномерности изученности средневековых памятников. В особенности это касается позднего этапа родановской культуры, по которому имеются результаты многолетних раскопок ряда крупнейших городищ, а информации по сельским поселениям крайне мало, в итоге отсутствует возможность объективной оценки масштабности и сущности происходящих в это время перемен в бытовой культуре.

Историография вопроса настолько ограничена, что ее анализу нет смысла посвящать отдельный раздел работы. Существование такой ситуации объясняется объективными факторами: в дореволюционный период источниковая база была еще слишком ограничена, чтобы делать определенные выводы о специфике бытового уклада средневекового населения Пермского Предуралья. В советский период основным направлением исследований было выделение социально-экономических формаций с определением базиса и надстройки, решение глобальных вопросов этногенеза, изучение хозяйства, древних производств, при этом изучение «материального бытия» и повседневности, вероятно, казалось чем-то несущественным, недостойным пристального внимания. Тем не менее, в работах обобщающего характера авторы не могли обойти вниманием организацию быта.

В 1951 г. вышла обобщающая статья М.В. Талицкого «Верхнее Прикамье в X–XIV вв.», основанная, главным образом, на материалах раскопок Роданова и Кылосова (Анюшкар) городищ. По существу, в этой работе выделяется новая средневековая культура Пермского Предуралья – родановская, и дается ее общая характеристика. Автор достаточно подробно описывает выявленные им на Родановом городище жилища, при характеристике основных видов хозяйственной деятельности приводит данные о продуктах, употреблявшихся в пищу, анализируя ремесло, упоминает отдельные виды бытовых предметов, производимых ремесленниками, описывает категории бытовой посуды, дает некоторое представление о родановском костюме.

Результаты работ Камской археологической экспедиции ПГПУ 40 –50-х гг. ХХ в. были обобщены в книге О.Н. Бадера и В.А. Оборина «На заре истории Прикамья». В главах 43–58, подготовленных В.А. Обориным, дается характеристика средневековых культур с IV–V вв. по XV век. При написании этих разделов В.А. Оборин опирался на выводы, сделанные в кандидатской диссертации «Коми-пермяки в IX–XV вв.: (Родановская культура)». При этом автор останавливается на основных составляющих элементах быта (жилище, пища, утварь, костюм), выделяет их особенности, свойственные каждому этапу, прослеживает тенденции развития. В качестве основных тенденций отмечаются: уменьшение размеров жилища, вынос хозяйственной ямы из жилого помещения, усовершенствование отопительного устройства, распространение новых видов культурных растений, появление новых форм посуды и прочее. Эти же выводы с некоторыми дополнениями представлены В.А. Обориным и в его последующих обобщающих работах по родановской культуре. К примеру, в статье «Этнические особенности средневековых памятников Верхнего Прикамья» (1970), кроме рассмотрения указанных элементов быта, приводится типология родановской керамики, выделяются характерные типы украшений костюма.

Обобщающий труд по материалам ломоватовской археологической культуры представляет собой монография Р.Д. Голдиной «Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье» (1985). Здесь также дается характеристика жилищ, продуктов питания, типология керамики, украшений костюма.

Основные элементы бытовой материальной культуры достаточно подробно рассматриваются в монографии Р.Д. Голдиной и В.А. Кананина «Средневековые памятники верховьев Камы» (1989), обобщающей итоги исследования ломоватовских и родановских памятников территории собственно Верхнего Прикамья (с точки зрения физической географии). Здесь характеристике ряда элементов материальной культуры жизнеобеспечения (пищи, посуды, жилищ) уделено более пристальное внимание.

Таким образом, в подобного рода работах, дающих целостное представление об особенностях средневековых археологических культур Пермского Предуралья, представлены обобщающие данные только об основных компонентах культуры жизнеобеспечения, отдельные предметы быта или не упоминаются совсем, или приводятся без какой-либо характеристики.

Значительный вклад в изучение отдельных категорий бытовых предметов Пермского Предуралья внесла выдающаяся исследовательница Л.А. Голубева, которая довольно подробно ознакомилась с археологическими фондами кабинета археологии ПГУ, ПОКМ, других музеев Пермской области, прикамскими коллекциями из центральных музеев (ГИМ, Эрмитаж), архивными материалами. На основании собранных сведений она подготовила целый ряд статей, в которых характеризуются отдельные группы кресал, игольники, зооморфные гребни, выделяются их особенности, высказывается точка зрения о прикамском происхождении отдельных типов.

В последней четверти ХХ в. интерес к бытовой культуре несколько возрос. Примером этого может являться диссертационное исследование Е.М. Черных «Жилища племен Прикамья I тыс. до н.э. – первой половины II тыс. н.э.» (1992), в котором значительное внимание уделено, в частности, и анализу средневекового жилища Пермского Предуралья, выявлению особенностей, отличающих его от одновременных жилищ соседних территорий. Анализу особенностей средневекового костюма изучаемой территории была посвящена диссертация Н.Б. Крыласовой (2000), по материалам которой была издана монография (Крыласова Н.Б. История Прикамского костюма: костюм средневекового населения Пермского Предуралья – Пермь, 2001). В 2006 г. эта работа была дополнена монографическим исследованием «Взаимодействие леса и степи Урало-Поволжья в эпоху средневековья (по материалам костюма)», написанным в соавторстве с В.А. Ивановым, где полученные выводы проверены методом математической статистики, и проведено сравнение костюма лесных оседлых жителей Прикамья и кочевников-степняков. Обращение к подобного рода работе было вызвано потребностью проверить на практике распространенную точку зрения о том, что истоки многих прикамских украшений, да и в целом состав костюмного комплекса, были заимствованы с юга у кочевых племен. Оказалось, что в костюме жителей степи и леса не просто мало общего, но и состав его декоративных элементов создавался на основе совершенно разных представлений. Если у степняков костюм был набором социально значимых элементов, то у жителей Пермского Предуралья – комплексом амулетов.

В 2004 г. С.В. Салангина защитила кандидатскую диссертацию, где дан анализ такой категории бытовых предметов, как копоушки.

Таким образом, обзор историографии демонстрирует относительную изученность отдельных компонентов бытовой материальной культуры (жилище, костюм, ряд категорий бытовых предметов), но, тем не менее, целостного представления о бытовом укладе, об особенностях предметов быта, их функциональном назначении, пока не существует. Многие вопросы требуют отдельного специального исследования.

Методологической основой исследования является системный подход, который подразумевает исследование объектов, как систем. Среди используемых методов значительную роль играет типологизация, которая является незаменимым вспомогательным средством в археологических исследованиях. Причем для решения задач данной работы особенно важно увязывание формальной типологии с функциональной. Детальный характер типологии отдельных категорий изучаемых предметов, который, на первый взгляд, может показаться излишним, обусловлен тем, что данные предметы впервые вводятся в научный оборот, и их характеристика должна быть предельно полной. Для выявления историко-археологических связей используется сравнительно-исторический метод. Хронологическая атрибутация осуществляется с помощью относительной и абсолютной датировки. Использованы также метод комплексного источниковедения, элементы исторической статистики. Методическая сторона работы в области реконструкции бытового уклада основывается на сравнительном анализе разного типа источников.

Научная новизна исследования заключается в том, что:

1) впервые комплексному обобщающему исследованию подвергнуты разные стороны организации быта в средневековом обществе Пермского Предуралья;

2) для решения поставленных задач использован обширный круг археологических источников, для анализа которых применены комплексные подходы и методики;

3) дана детальная характеристика разного рода предметов быта, при этом ряд категорий выделяется впервые;

4) в научный оборот введен значительный пласт новых археологических материалов;

5) выявлена специфика бытовой повседневной культуры населения Пермского Предуралья, определена степень ее взаимосвязи с культурами соседних и отдаленных территорий;

6) определены хронологические рамки бытования и этапы развития отдельных категорий бытовых предметов;

7) выявлены тенденции развития культуры быта и определены причины происходящих изменений.

Научно-практическая значимость работы и внедрение ее результатов. Результаты исследования широко используются в научной, научно-учебной и музейной работе учреждений высшего профессионального образования, культурных и просветительских учреждений Пермского края и соседних регионов.

На основе введенного в научный оборот обширного фактического материала возможны дальнейшие исследования в различных направлениях. Полученные выводы по типологии и хронологии могут быть использованы при атрибутации исследуемых памятников и конкретных артефактов.

Материалы, обобщенные в диссертации, и ее основные выводы использованы для организации музейных выставок и экспозиций. В частности, материалы по разделу «столовые приборы» переданы в «Музей ложки» в Нытвенском районе Пермского края, где на их основе будет создан тематико-экспозиционный план и путеводитель по экспозиции. Основные положения исследования использованы для разработки концепции отдела археологии ПОКМ и тематико-экспозиционного плана Березниковского художественно-исторического музея. Полученные в ходе диссертационного исследования результаты положены в основу авторской научной концепции и экспозиции учебно-научного «Музея археологии и этнографии Пермского Предуралья» Пермского государственного педагогического университета, признанного в 2004 г. уникальным объектом Высшей школы Российской Федерации.

Полученные в ходе исследования разработки используются при чтении курсов лекций по истории Пермского края и Урала, основам археологии. Отдельные материалы нашли отражение в учебном пособии «Очерки археологии Пермского Предуралья» (2002). Выводы по проведенному исследованию используются при проведении лекториев на базе учебного «Музея археологии и этнографии Прикамья» в ПГПУ, в разработках клубов исторической реконструкции. Материалы диссертационного исследования использовались при организации и проведении первого международного этнофутуристического фестиваля «Камва» в рамках акции «Пермь – культурная столица Поволжья 2006»

Приволжского федерального округа, а также второго подобного фестиваля, прошедшего летом 2007 года.

Материалы работы могут применяться в дальнейшем при написании обобщающих и популярных трудов по культуре средневекового населения Пермского Предуралья. К примеру, на основании результатов исследования планируется создание популярного фотоальбома, посвященного быту древнего населения Пермского края.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы изложены в 34 публикациях общим объемом 124,37 п.л., в том числе: 4 монографиях (объемом 108,8 п.л.), 5 статьях в рецензируемых и международных изданиях. Различные положения исследования докладывались и обсуждались на многочисленных международных, всероссийских и региональных симпозиумах и конференциях, в том числе: на четырех Уральских археологических совещаниях (Сыктывкар 1989, Уфа 1993, Челябинск 1997, Пермь 2003), двух международных Северных археологических конгрессах (Ханты-Мансийск, 2002, 2006), международной научной конференции, посвященной 75-летию Отдела археологии Восточной Европы и Сибири Государственного Эрмитажа (С-Петербург, 2005), на всероссийской конференции «Археологические исследования в России» (Москва, ИА РАН, 2006), трех Халиковских чтениях (Казань 1998, Биляр 2002, Юрино 2006), Всероссийском археологическом Съезде (Новосибирск, 2006) и прочих.

СТРУКТУРА И СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Работа состоит из Введения, шести глав, Заключения, библиографического списка из 416 назв., Приложения.

Во Введении обосновывается актуальность темы, определяется цель и очерчивается круг задач исследования, указываются хронологические и территориальные рамки исследования, обозначается круг источников, приводится историографический обзор, определяются методы исследования.

Выделение основных разделов работы построено в соответствии с основными составными элементами материальной культуры жизнеобеспечения: пища и утварь, жилище и огонь, костюм, предметы гигиены и игрушки как миниатюрная копия реальной бытовой культуры.

В главе 1 «Система питания и утварь для приготовления и употребления пищи» на основе имеющихся в распоряжении археологических источников приводится опыт реконструкции системы питания, особенностей приготовления и употребления пищи.

В первом параграфе характеризуется система питания, которая в любом обществе определяется хозяйственно-культурным типом, а также этническими стереотипами в отношении пищи. В Пермском Предуралье в эпоху средневековья хозяйство было основано на земледелии в сочетании с разведением крупного и мелкого рогатого скота, с подсобной ролью рыболовства, охоты и собирательства.

При определении системы питания за основу был принят этнографо-культурологический подход, предложенный С.А. Арутюновым.

Система питания жителей средневекового Пермского Предуралья (по классификации С.А. Арутюнова) относится к земледельческому типу. Вплоть до рубежа X–XI вв. на территории Пермского Предуралья сохранялось мотыжное земледелие. Этот вид земледелия был относительно малопродуктивным, и еще не мог в полной мере обеспечить все потребности в растительной пище. Зерно перемалывали на каменных плитах-зернотерках с помощью пестов-терочников. При таком примитивном способе переработки сложно было получать достаточное количество муки для выпечки хлеба и приготовления других мучных изделий, он больше годился для получения круп, которые использовались при варке похлебок и каш. Важным подспорьем в получении растительной пищи оставалось собирательство. С Х – начала XI в. начинает распространяться пашенное земледелие. Это привело к значительному росту продуктивности земледелия, расширению посевных площадей, количества культивируемых растений. Причем наряду с широким ассортиментом зерновых начали выращиваться и бобовые культуры. Для помола зерна стали использоваться ручные мельницы. Есть все основания считать, что именно с этого времени в рационе питания населения кроме крупяных блюд появляется хлеб.

Следуя далее классификации С.А. Арутюнова, система питания в Пермском Предуралье относится к первому классу, который можно назвать зерново-скотоводческим, не смотря на присутствие значительной доли продуктов присваивающего хозяйства (дичи, рыбы). В ранний период первостепенное значение в питании имела конина, к концу I тыс. н.э. появилась тенденция к увеличению в стаде доли крупного рогатого скота, лошадь отошла на второе место, на позднем этапе в связи с сокращением ее забоя на мясо (лошадь становится основной тягловой силой при переходе к пашенному земледелию), она перешла на третье место, уступив свинье и мелкому рогатому скоту.

В рамках данного класса возможно подразделение на два подкласса: с потреблением в пищу молока и молочных продуктов, и без такового. Это деление имеет весьма существенное значение, так как с появлением использования молока, во-первых, развивается особая ценностная и ритуальная система, ориентированная на доение скота и изготовление молочных продуктов, а во-вторых, определяется тенденция к максимальному ограничению убоя скота. Однозначно ответить на вопрос об использовании в пищу молока пока не позволяет степень изученности палеозоологических материалов. Имеющиеся источники дают возможность предполагать, что переход к широкому употреблению молока состоялся во второй половине XI – XII веке (хотя, как показывают материалы отдельных памятников, подобная ситуация не являлась всеобщей, и на отдельных локальных территориях молочное направление в животноводстве появилось значительно раньше). Традиция употребления в пищу молока и, соответственно, разнообразных продуктов и блюд на его основе, могла быть привнесена многочисленными переселенцами, присутствие которых фиксируется на крупных городищах Пермского Предуралья. Косвенным свидетельством расширения употребления молока с XI–XII вв. является значительная доля среди сосудов булгарского производства кувшинов и кринок, которые, как известно, использовались для отстаивания сливок, топления молока, а также кружек, которые, судя по этнографическим данным, использовались, в основном, для употребления сырого молока. В этот же период подобные сосуды (горшки с высокой зауженной горловиной, кружки) появляются и среди лепной посуды местного производства. На ряде городищ обнаружены сосуды с отверстиями в днище, которые могли использоваться для отцеживания сыворотки и приготовления сыра. Таким образом, система питания средневекового Пермского Предуралья может быть отнесена к первому подклассу, однако мясной аспект скотоводческой продукции сохраняется в ней в полной мере.

Второй параграф посвящен характеристике утвари. Определить основной способ приготовления блюд позволяет анализ кухонной посуды. На протяжении длительного времени основной формой посуды были приземистые круглодонные горшки и чаши (в историографии известны как «прикамская чаша»). Вероятно, традиционные представления препятствовали возникновению новых форм сосудов. Это выражается, в частности, в том, что когда у населения городищ в XI веке в интерьере появляются элементы мебели с плоской поверхностью (столы, полки, печи с плоским сводом), для установки круглодонной посуды возникли специальные керамические подставки-валики. Но, вместе с тем, в быт населения городищ и крупных производственных селищ начали проникать новые формы посуды, привнесенные пришлым населением (иноэтничные формы лепных горшков, изготовленная на гончарном круге посуда булгарского производства, медные котлы и пр.), и со временем под их влиянием стали постепенно изменяться и формы местной лепной посуды. В первую очередь, изменения выражались в уплощении днища сосудов традиционных форм и в широком распространении керамических котлов. При этом уплощение дна происходило постепенно, долгое время сохранялся плавный переход от стенок ко дну, и лишь в XIV веке появились сосуды с ребром при переходе к днищу. Подавляющее большинство сосудов для приготовления пищи предназначалось для варки или тушения, на основании чего можно предполагать, что основным видом блюд были похлебки и каши. Кроме этого, на поселениях Пермского Предуралья известны единичные находки глиняных сковород, которые, скорее всего, использовались не для жарки, а для выпечки хлеба.

Для хранения и транспортировки продуктов могла использоваться как деревянная бондарная и резная утварь, о наличии которой свидетельствует характер деревообрабатывающего инструментария, так и разного рода крупные керамические сосуды (горшки, корчаги, хумы, кувшины как местного, так и булгарского производства), кожаные емкости (бурдюки, мешки).

Для употребления пищи служили, главным образом, все те же горшки и чаши. Судя по тому, что чаши обычно более богато орнаментированы, можно предполагать, что именно они предпочитались в качестве столовой посуды. Но в керамическом инвентаре присутствует и определенная доля сосудов для индивидуального приема пищи и подачи холодных блюд – миски и блюда. В качестве сосудов для питья в ранний период могли использоваться миниатюрные горшочки и плошки, но с конца X–XI вв. (единичные предметы известны с IX в.) в обиход начали входить новые формы специализированных сосудов (ковши и кружки). Остатки подобных деревянных сосудов известны в ряде погребений, чаще всего сохраняются металлические обоймы, украшавшие венчик сосуда. Керамические кружки получили широкое распространение в XI-XIII веках.

Значительный интерес представляют столовые приборы. Поскольку прикамские ложки еще не рассматривались в качестве особой категории, в работе приводится их подробная классификация, устанавливаются хронологические этапы их эволюции. В Пермском Предуралье известны, главным образом, металлические и костяные ложки, которые имели характер амулетов и входили в состав элементов костюма, они отличаются довольно специфическими формами и особенным своеобразным декоративным оформлением. Тем не менее, сравнение с бытовыми деревянными и костяными ложками, известными на соседних территориях, показывает, что амулеты являлись копией обыденных предметов. Большинство ложек-амулетов и по размерам не уступают реальным прототипам, и вполне могли использоваться по прямому назначению, например, во время ритуальных трапез. До середины XI в. бытовали ложки с укороченной рукоятью. Затем произошло удлинение рукояти столовых приборов, что, вероятно, было вызвано распространением нового, неизвестного ранее предмета интерьера – стола. Развитие формы черпака происходило следующим образом: в период второй половины VIII – первой половины IX вв. преобладали ложки с большим черпаком овально-подпрямоугольной формы, вытянутым по осевой линии. Во второй половине IX в. черпак принимает округлые очертания, эта форма сохраняется до середины XI в., хотя с конца Х в. округлый черпак начинает постепенно вытягиваться в стороны, и приобретать очертания овала, перпендикулярного осевой линии ложки. Эта форма черпака возобладала к концу XI в., группа ложек с длинной плоской прямоугольной рукоятью и относительно небольшим овальным черпаком, перпендикулярным рукояти, хотя и датируется по хронологии памятников XI–XIII вв., вероятно, имела более узкую дату (XI–XII вв.?). В XII–XIII вв. распространились ложки с длинной тонкой рукоятью и овальным яйцевидным черпаком. Обычно ложки имеют уплощенный или слабоуглубленный черпак, следовательно, они были предназначены для принятия или приготовления определенных видов пищи, вероятнее всего, каких-то кашеобразных блюд. Таким образом, изучение ложек не только позволяет проследить эволюцию во времени их формы, но и дает возможность установить кулинарные традиции древнего населения.

Кроме ложек в Пермском Предуралье с XIII в. известны были и вилки, что, по-своему, является уникальным явлением для периода средневековья.

Имеется множество археологических свидетельств того, что утварь наделялась магическим значением, наиболее ярким примером того являются ложки-амулеты. В отдельном разделе главы рассматривается семиотический статус утвари.

Подводя итог характеристике утвари, можно отметить, что в период X–XI вв. значительно расширяется ассортимент видов посуды, как за счет использования продукции булгарских ремесленников, так и за счет возникновения новых форм местной лепной посуды. Этот факт обусловлен укрепившимися связями с Волжской Булгарией, от которой могли быть заимствованы не только новые виды культурных растений, и, возможно, обычай употребления в пищу молока, но и новые способы приготовления блюд из них. А для приготовления и употребления этих блюд потребовалась и более разнообразная посуда.

Вторая глава «Жилище» посвящена второму по значимости элементу материальной культуры жизнеобеспечения. В первом разделе главы рассматриваются конструктивные особенности жилищ Пермского Предуралья. Конструкция жилища зависит от климатических условий, наличия строительного материала, этнических традиций, нередко и у одного этноса отмечается большое разнообразие типов жилищ. В Пермском Предуралье в период средневековья наблюдается значительная пестрота конструктивных типов жилищ.

Жилища Прикамья рассматривались исследователями (М.В. Талицким, В.А. Обориным, Р.Д. Голдиной, В.А. Кананиным) в контексте работ, направленных на обобщение материалов по отдельным археологическим культурам региона. Специальный целостный анализ этой категории материальной культуры местных народов был предпринят Е.М. Черных.

Основные выводы исследователей следующие: уже с периода раннего железного века для Прикамья характерны наземные прямоугольные бревенчатые жилища, среди которых выделяются постройки столбовой и срубной конструкции. В обеих группах преобладали сооружения с двускатной кровлей, реже встречаются жилища с односкатной крышей. Для ломоватовских и раннеродановских жилищ характерными чертами являются значительная площадь (60–100 кв. м), наличие в центре столбовых ям от опоры крыши, наличие канавок по периметру постройки, наличие открытого тамбура перед входом. Для позднеродановских жилищ характерны: небольшая площадь (16–30 кв. м), отсутствие канавок, отсутствие опорных столбов, наличие закрытого тамбура при входе, расположенного под одной крышей с жилищем.

Новые материалы, приведенные в данном разделе, позволяют по-новому взглянуть на жилища столбовой конструкции, которые Р.Д. Голдина относила к раннему периоду, Е.М. Черных считала легкими временными постройками. В реальности такие жилища, более простые в сооружении, мало уступали по своим теплозащитным функциям срубным постройкам, и, в большинстве случаев, представляли собой постоянные долговременные жилища. Вполне вероятно, что такие жилища преобладали на сельских поселениях, в то время, как для городищ (изученных в большей степени) были более свойственны срубные сооружения. К сожалению, недостаточная изученность селищ не позволяет однозначно ответить на данный вопрос.

Во втором разделе характеризуются особенности интерьера. Основными элементами интерьера прикамского жилища, которые обычно фиксируются археологически, являлись очаг и внутрижилищные ямы. Очаг и яма обычно располагались по центральной оси, отклонения от такой планировки первоначально были довольно редки. Но со временем рост производительных сил существенно изменил требования к жилищу. Развитие скотоводства потребовало выделения части жилой камеры для содержания зимой молодняка домашних животных. С развитием ремесла появилась необходимость выделения места для мастерской. Не последнюю роль могли сыграть изменения в структуре семьи. Место очага в жилищах Пермского Предуралья становится все более неустойчивым, он то сдвигается к стене в угол, то появляются дополнительные очаги, вытянутые в ряд вдоль продольной оси помещения. На позднем этапе родановской культуры хотя еще встречаются жилища с центральным положением глинобитного очага, но в большей части жилищ его местонахождение варьирует, чаще всего тяготеет к углам или стенам.

Среди внутрижилищных ям выделяются околоочажные и кладовые. Околоочажные ямы различной формы и размеров заполнены мусором и пищевыми отходами. Кладовые ямы уже с раннего времени имели правильную форму, внутрь ставились деревянные рама, укрепленная по углам столбиками. На дне ям часто наблюдаются небольшие прокалы. В поздних родановских ямы-кладовки жилищах изредка еще устраивались внутри дома, но чаще выносилась за его пределы, и находилась во дворе.

В ряде средневековых жилищ Пермского Предуралья фиксируется наличие нар, которые представляли собой земляные возвышения, огороженные досками, или же просто сбитые из досок и бревен топчаны, расположенные по периметру вдоль стен.

Пространство между нарами (пол жилища) довольно редко оставалось никак не благоустроенным. Иногда на полу фиксируются следы деревянного настила из досок или тонких бревен. В родановское время широко был распространен обычай покрывать пол обожженной глиной, которая нередко дополнительно покрывалась досками.

Косвенные данные (наличие подставок-валиков для круглодонной посуды) свидетельствуют о распространении в XI–XII вв. предметов мебели с плоской поверхностью. Интерьер дополнялся разного рода сундуками и шкатулками, от которых сохранились накладные детали. С Х в. широкое распространение получили навесные пружинные замки, которые могли предназначаться для запирания жилых домов, хозяйственных сооружений, сундуков, ларцов. Но, вероятнее всего, жилища в старину, как, впрочем, и сейчас во многих деревнях, не запирались, а замки предназначались исключительно для сохранности особых ценностей, хранящихся в сундуках. Возможно, большая их часть, встреченная на городищах, предназначалась для сундуков с товарами, привозившимися купцами. В Пермском Предуралье были распространены навесные замки, хорошо известные как на территории Руси, так и в Волжской Булгарии. Нутряные замки – большая редкость, известен всего один ключ от такого замка.

Следует отметить, что изменения, происходящие как в конструкции, так и в интерьере жилищ, фиксируются, прежде всего, именно на городищах, где население имело активные контакты с ремесленниками, торговцами и прочим приезжим людом. Вполне допустимо, что разнообразные новшества в обустройстве жилища объясняются не только естественной эволюцией социальных отношений, но и мощным инокультурным воздействием.

В главе 3 «Огонь в быту населения Пермского Предуралья» рассматриваются основные функции огня в быту. Огонь использовался при приготовлении пищи, в жилище являлся основным источником света и тепла, предметы для добывания огня одновременно являлись могущественными амулетами, которые занимали важное место в костюме мужчин и женщин средневекового Пермского Предуралья. Первый раздел главы, посвященный культовому значению огня у финно-угорских народов, включен в работу с целью более полного понимания археологических артефактов, связанных с добыванием и использованием в бытовых целях огня. Во втором разделе подробно рассматриваются орудия для добывания огня. В Пермском Предуралье в качестве таких орудий выступал комплекс, включающий стальное кресало, кремень и трут, помещавшийся в металлическую трубицу. На памятниках Пермского Предуралья представлено большое разнообразие стальных кресал, среди которых имеются и такие, которые были распространены по всей территории Евразии, и такие, которые присущи только данной территории. Кроме того, Пермское Предуралье по праву считается родиной кресал с фигурной бронзовой рукоятью. В работе предложена подробная классификация всей совокупности кресал и выстроена их хронология, отдельные результаты этого исследования нашли отражение в публикациях (Крыласова Н.Б. Хронология кресал Пермского Предуралья // Известия ЧНЦ УрО РАН. № 1. – Челябинск, 2007; Типология и хронология стальных кресал Пермского Предуралья // Влияние природной среды на развитие древних сообществ.– Йошкар-Ола, 2007). Поскольку кресала принадлежат к группе качественных кузнечных изделий, производство которых доступно лишь высококвалифицированным профессионалам, они сравнительно поздно распространились на территории Пермского Предуралья – первые их экземпляры появились здесь не ранее конца VII века, и с этого момента они бытовали вплоть до середины XIX века.

Самыми ранними были калачевидные кресала из круглого дрота, которые не получили широкого распространения, аналогий не имеют. Более массовыми стали пластинчатые кресала с одной рукоятью и в виде плашек, распространенные в VII–IX вв. преимущественно на территории Пермского и Удмуртского Предуралья. В комплексе с ними использовались железные трубицы для трута с изящной петлей в виде завитка.

В период с конца IX – начала Х вв. до первой половины XI века кресала становятся наиболее массовыми, встречаются в большинстве мужских и многих женских погребениях. Среди них самыми распространенными были калачевидные кресала овально-подтреугольной формы. В этот же период бытовали разнообразные типы биметаллических кресал. Редкими типами, встречающимися в данный период, являются трапециевидные пластинчатые кресала IX–X вв. и кресала в виде вытянутой плашки с петлей Х – начала XII веков.

Со второй половины–конца XI в. до начала XIII в. бытовали калачевидные кресала подтреугольной формы и кресала с дугообразным и прямоугольным язычком, у которых S-образно изогнутые рукояти почти вплотную прижаты к лезвию. Одновременно появились овальные и прямоугольные двулезвийные кресала, хорошо известные в Восточной Европе. Эти кресала можно считать древнерусским импортом или местной продукцией, возникшей под культурным влиянием русских переселенцев, в то время как одновременные калачевидные кресала встречаются преимущественно в Приуралье исключительно в финно-угорской среде. Недолгое время (XII–XIII вв.) просуществовал оригинальный локальный тип двулезвийных кресал с асимметричными лезвиями, который не имеет аналогий за пределами Верхнего Прикамья.

С XIV по XIX вв. были распространены изящные В-образные калачевидные кресала как с язычком, так и без него, одновременно с которыми бытовали овальные пластинчатые кресала. Наряду с ними в XV–XVII существовали калачевидные кресала с прямоугольным лезвием и тонкими концами рукоятей. Если первые находят аналогии в основном на Урале и в Сибири, то последние известны по всей территории Восточной Европы.

Т.о., представления исследователей, основанные на новгородских датировках, по которым калачевидные кресала с язычком относятся к X–XI вв., в последней четверти XI в. сменяются калачевидными кресалами без язычка, а с XII в. вытесняются овальными, для Пермского Предуралья не применимы. Наличие или отсутствие язычка здесь не является хронологическим признаком, а таковым выступает форма и особенности оформления концов рукояти. Кресала, как и многие другие бытовые предметы, играли роль магических помощников людей, это доказывают и материалы могильников, и этнографические факты. Наиболее ярким свидетельством того является появление и распространение в Пермском Предуралье в конце IX – начале Х вв. кресал-амулетов с бронзовой рукоятью, у которых полезные практические свойства почти отсутствуют. Тот факт, что именно Пермское Предуралье было родиной этих уникальных предметов, пользовавшихся большой популярностью в финно-угорском мире в Х – первой половине XI вв., доказывают и результаты их картографирования, и то, что именно здесь представлены почти все выделенные типы (Крыласова Н.Б. Биметаллические кресала // Stratum plus. 2006, № 5). Большие перспективы открывает изучение сюжетов, представленных на рукоятях биметаллических кресал. Например, опыт расшифровки одного из сюжетов, известного в историографии как «Один и вороны», дал любопытные результаты: с точки зрения мифологии сибирских народов этот сюжет является иллюстрацией одного из вариантов предания о получении людьми орудий для добывания огня (Крыласова Н.Б. К вопросу об интерпретации кресал с сюжетом, известным в историографии как «Один и вороны» // Российская археология, 2006, № 4). На наш взгляд, известные сюжеты должно объединять нечто общее, в соответствии с этим в работе предлагается несколько основных направляющих линий для дальнейших исследований.

В третьем разделе главы рассматриваются конструктивные особенности очагов. Население Пермского Предуралья стремилось использовать различные средства для сохранения тепла в помещениях. Одним из них является усовершенствование открытого очага путем использования в его конструкции большого количества глины и камней. Как правило, при раскопках очаги представляют собой яркие пятна прокаленной глины, иногда они образуют толщу до 70 см, состоящую из чередующихся прослоек золы и прожженной глины. В родановское время такой очаг нередко заключался в деревянную раму, препятствующую расползанию глины. Кроме очага открытого типа в Пермском Предуралье можно предполагать и наличие отопительного устройства типа камина (чувала), которое фиксируется уже с VIII в., но наиболее распространенным, вероятно, становится в тот период, когда очаг переносится в угол или к одной из стен, в этом случае выход дыма через свето-дымовую щель в кровле жилища становился затруднительным, и камин с трубой мог решить проблему вывода дыма из помещения. В эволюции очага отчетливо прослеживается тенденция увеличения толщи его основания с использованием глины и камней, аккумулирующих тепло, тенденция поднятия очага на уровень нар, что способствовало лучшему обогреву жизненно важного пространства, и, наконец, этот процесс завершился появлением на рубеже XI–XII вв. черной глинобитной печи, что, вполне возможно, было связано не только с эволюцией местного отопительного устройства, но и с новыми бытовыми традициями, привнесенными пришлым населением.

Четвертый раздел главы посвящен рассмотрению осветительных приборов. В качестве таковых с раннего времени могли использоваться маленькие керамические плошки, которые в небольшом процентном соотношении присутствуют в большинстве керамических комплексов средневековых поселений. Они могли применяться как масляные светильники-жирники. С Х в. в Волжской Болгарии получили широкое распространение специализированные масляные светильники в виде невысокой глиняной плошки с носиком-желобком и ручкой. Они достаточно стандартны и отличаются от древнерусских. Именно такие светильники появились и на ряде городищ Пермского Предуралья. Следует отметить, что наибольшее количество этих предметов происходит с городища Анюшкар, где, очевидно, данные светильники производились приезжим булгарским ремесленником, причем один экземпляр, изготовленный на гончарном круге, содержит в тесте толченую раковину и имеет характерный для Пермского Предуралья обжиг. На этом же городище обнаружены и образцы лепных орнаментированные светильников, подражающих по форме булгарским. В XIII–XV вв. появились первые железные светцы-лучинодержатели, которые, несомненно, были заимствованы с территории Руси. Единичными находками представлены детали хоросов – подвесных светильников для установки свечей, которые использовались с X–XII вв. в мусульманских и христианских храмах, реже в парадных палатах знати. Следует отметить, что разнообразные новшества (печи, светильники, светцы) появляются, в первую очередь, у населения крупных городищ, имевших возможность приобщения к инокультурным традициям.