Тезисы докладов

Вид материала

Тезисы

Подобный материал:

• Тезисы докладов, 3726.96kb.
• Тезисы докладов, 4952.24kb.
• Тезисы докладов, 1225.64kb.
• Правила оформления тезисов докладов Тезисы докладов предоставляются в электронном виде, 22.59kb.
• «Симпозиум по ядерной химии высоких энергий», 1692.86kb.
• Требования к тезисам докладов, 16.83kb.
• Тезисы докладов научно-практической, 6653.64kb.
• Тезисы докладов 1 Межвузовская научно -практическая конференция студентов и молодых, 100.64kb.
• Тезисы докладов и заявки на участие, 104.97kb.
• Тезисы докладов, принятые Оргкомитетом для опубликования в Материалах форума, 788.61kb.

Взгляд на Церковную реформу Петра I

учёных-историков и богословов

Церковная реформа Петра I – веха истории исключительно сложная по своей проблематике, затрагивающая многие вопросы жизни Русской Православной Церкви и Русского государства. Эта тема требует углублённого всестороннего изучения и анализа.

Для выяснения причин и последствий реформы Петра I, его побуждений, целей, роли Петра I в её проведении, обратимся к трудам учёных-историков и богословов.

Точек зрения на преобразования Петра I много, и они неоднозначны, кто-то склонен думать, что Пётр I вывел Россию на новый уровень, задал курс развития, кто-то, напротив, считает, что Пётр I перечеркнул народные верования и традиции, что Россия насильно вынуждена была следовать этому курсу, отступив от исторически сложившегося пути развития.

Большинство учёных полагают, что реформы носили стихийный характер; развивая одно, Пётр I губил другое, это касается и церковной реформы.

Как отмечается, «...реформы, проводившиеся нередко под воздействием обстоятельств, влекли за собой другие, ибо коренная ломка в одной области, как правило, требовала немедленного переустройства в другой или создания новых структур и учреждений. Что же касается методов и средств, то их выбор порой определялся импульсом, настроением, властным и неуравновешенным характером самодержца - преобразователя»¹²⁸.

В целом преобразования Петра, по мнению большинства историков (В.О. Ключевского, С.Ф. Платонова, Н.И. Павленко, СМ. Соловьева и др.), были подчинены не интересам отдельных сословий и личностей, а идее создания крепкого европейского государства¹²⁹.

Николай Михайлович Карамзин пишет, что для Петра «целью было не только новое величие России, но совершенное присвоение обычаев европейских». Он считает, что причиной реформ была «страсть» Петра Великого: страсть возвеличить Россию, которую Карамзин хвалит, и страсть «к новым для нас обычаям», которая «преступила в нём границы благоразумия»¹³⁰.

По мнению С.М. Соловьёва, «...в России «направление революцион­ного движения» определил один человек — Петр I, являвшийся «прирожденным главою го­сударства» и «одарённый небывалою силою»»¹³¹. Петр I представлялся Соловьёву «вождем в деле, а не создателем дела, которое поэтому есть на­родное, а не личное, принадлежащее одному Петру».

Соловьев считает, что реформы «не были произволом со стороны реформатора. Они были закономерны, подготовлены предшеству­ющим развитием и отвечали интересам народа»¹³². «Экономическая и нравственная несостоятель­ность общества были осознаны; народ живой, крепкий рвался из пелёнок», — писал Соловьев и добавлял, что «вопрос о необходимости пово­рота на новый путь был решён». Увлечённый личностью Петра I, грандиозностью предприня­тых им реформ Соловьёв не обращал внимания на то, что тяготы реформ пали на плечи наро­да, что прогресс в военном деле, торговле, про­мышленности достигался в условиях не только сохранившегося, но ставшего более тяжелым крепостного гнёта¹³³.

Большая часть русского народа — крестьянство, жило в тисках крепостного права. Bнyтренне народ жил православной верой, и она давала ему возможность переносить страдания жизни. Народ всегда считал крепостное право неправдой и несправедливостью, но виновником этой несправедливости он считал не царя, а господствующие классы, дворянство. Религиозная санкция царской власти в народе была так сильна, что народ жил надеждой, что царь защитит его и прекратит несправедливость, когда узнает всю правду. По своим понятиям о собственности русские крестьяне всегда считали неправдой, что дворяне владеют огромными землями. Западные понятия о собственности 6ыли чужды рyсскомy народу, эти понятия были слабы даже y дворян. Земля Божья и все трудящиеся, обрабатывающие землю, могут ею пользоваться¹³⁴.

«Говоря попросту, Пётр...видел только цель, разбирался лучше в частностях, чем в целом, и не был способен предвидеть, какие следствия даст реализация начатого им дела».

В глазах Соловьева петровские реформы представляли собой «крутой поворот» в сторону Западной Европы. Без реформ, счи­тал Соловьев, невозможно было преодолеть отсталость России, «банкротство экономическое и нравственное».

***

Обратимся теперь к тому, как складывались отношения церкви и государства. Рассмотрим, как реформаторская деятельность Петра I отразилась на жизни народа, на Русской Православной Церкви.

«...гибель царствующей династии, не получившей законного продолжателя, и наступившая затем Смута позволяет вновь, как и ранее в период раздробления Русского государства в XII в., татарского ига в XIII—XV вв., возобладать духовному началу. Церковь и духовное начало в русской культуре помогает спасти Россию, создавая общий духовный подъем.

И самым первым шагом на пути к духовному возрождению было установление в 1589 г. единовластия патриаршества, укрепление личного начала в управлении церковью и духовной жизнью страны.

Личностное начало в культуре, в духовной жизни народа чрезвычайно важно»¹³⁵.

После возрождения России в начале XVII в. две возглавляющие культуру личности играли первенствующую роль: патриарх и монарх.

Благодаря появлению сильной личности патриарха и возрождению монархии, семнадцатый век обнаружил новые проблемы во взаимоотношении духовной и светской власти.

Первое время при малолетнем царе Михаиле Фёдоровиче Романове его отец патриарх Филарет пытался руководить государством. В середине и второй половине XVII в. притязания гораздо более серьезные определились у патриарха Никона, прямо называвшего себя «великим государем».

Однако стремление духовной власти подменить собою власть светскую и реформировать церковь закончились бедствием для русской духовной жизни на целых три столетия. Большинство русского народа не приняло никоновских реформ, либо приняло их с внутренней неприязнью, расхолодившей веру. Это ослабило церковь. Сопротивление старообрядчества позволило Петру легко отменить патриаршество и восстановить первенство светского начала в русской культуре. Тем самым Пётр похоронил личностное начало в управлении церковью и создал коллегиальное безличное управление через послушный ему Синод. Церковь оказалась в подчинении у государства и стала чрезвычайно консервативной.

Реформы Петра были фактом, определяющим всю дальнейшую историю России, что по ее оценке определились 2 различных направления в ХIХ веке¹³⁶.

Николай Александрович Бердяев пишет: «...Сейчас одинаково нужно считать неверной и устаревшей и славянофильскую, и западническую точки зрения на дело Петра... Славянофилы неправы были потому, что реформа Петра была совершенно неизбежной: Россия не могла дальше существовать замкнутым царством, при отсталости военной, морской, экономической, при отсутствии просвещения и техники цивилизации.

Россия должна была преодолеть свою изоляцию и приобщиться к крyговоротy мировой жизни.

Западники были неправы потому, что они отрицали своеобразие русского народа и русской истории, ..., не видели никакой миссии России, кроме необходимости догнать Запад. Они не видели того, что все же видели славянофилы — насилия над народной душой, произведенного Петром. Реформа Петра была неизбежна, но он совершил её путем страшного насилия над народной душой и народными верованиями.

Пётр создал синодальный строй, в значительной степени скопированный с немецкого протестантского образца, и окончательно подчинил церковь госyдарствy.

Каковы же были у Петра I побуждения к осуществлению церковной реформы?¹³⁷ Видный церковный историк академик Евгений Евстигнеевич Голубинский (ум. в 1912) считал,  что реформа была осуществлена царём главным образом по причинам государственным.

Во-первых, русский народ видел в Патриархе как бы второго государя, и даже нечто большее, чем государя, поэтому в случае столкновения с Патриархом царь мог бы оказаться в невыгодном положении.

Во-вторых, Пётр опасался, что Патриарх может стать во главе партии недовольных проводимыми им реформами и возглавить борьбу против его преобразований.

Что касается первой причины, то о её резонности свидетельствует, несомненно, хорошо известный царю Петру конфликт, возникший между его отцом царём Алексеем Михайловичем и Патриархом Никоном, суть которого заключалась в стремлении Патриарха осуществлять свое служение исходя из принципа, что духовная власть обладает безусловным приоритетом перед властью гражданской, государственной.

Вторая причина также, несомненно, имела в глазах царя Петра достаточные основания.

Академик Е. Е. Голубинский утверждает, что царь Пётр желал, по возможности, очистить Русскую Церковь от многих недостатков, которые существовали, и в этих целях он надеялся действовать с большим успехом через Синод, а не через Патриарха. Сергей Михайлович Соловьёв именно это стремление Петра I отмечает, как основополагающее при осуществлении церковной реформы.

Возвращаясь к побудительным причинам реформы государственного характера, можно утверждать со всей очевидностью, что Пётр I не ставил целью вмешиваться в вероучительную, пастырско-попечительную и богослужебную жизнь Церкви. Но он стремился создать условия, при которых его государственная деятельность не только не встречала бы оппозиции со стороны церковных руководителей, приходского духовенства и монашествующих, но, наоборот, получала бы активную поддержку. Он хотел добиться такого положения, при котором государство могло бы беспрепятственно использовать в своих интересах большие финансовые, имущественные и человеческие ресурсы Церкви.

В оправдание действий Петра I, невзирая на стихийный характер и последствия реформ, отмечают преобразования в научной области.

«Страшная вещь - богословское невежество и культурное одичание для христианской Церкви!»¹³⁸.

«...Св. Дмитрий Ростовский, прибывший в Ростов из более культурного юга - в Киеве образовательный уровень был несоизмеримо выше, - поражён грубостью, невежеством и одичанием. Петру приходилось работать и производить реформы в страшной тьме... Было бы несправедливо во всём винить Петра. Но насильнический характер Петра ранил народную душу...»¹³⁹.

«Пётр Великий заставил, почти силой, русскую Церковь, как и всю Россию, пройти научную выучку...Родилась впервые в истории русской Церкви сна­чала подражательная, а затем и самостоятельная церковная наука, и, наконец, самостоятельная богословская мысль. Русская Церковь из слишком затянувшегося её младенческого возраста перешла в цветущий юношеский возраст и обещает вступить в полноту сил "мужа совершенна". Пётр бросил вызов России — и она через 50 лет ответила ему явлением Ломоносова (гений науки), а через 100 лет — явлением Пушкина (гений литературы). К этому мы можем добавить: а в Церкви явлением Фила­рета Московского, а за ним и целой плеяды еще более учёных, чем он, епископов — членов Академии наук (митрополиты Евгений Киевский, Филарет Черниговский, Макарий Москов­ский, Сергий Владимирский и др.), многих учёных богословов, приобретших себе известность в мировой науке. Мы имеем блестящих проповедников и духовных писателей. Имеем бога­тую богословскую журналистику и уже огромные библиотеки своей собственной русской научно-богословской книжности»¹⁴⁰.

«Историки, не интересующиеся духовной стороной вопроса, достаточно выяснили, что без реформ Петра самое русское государство не могло бы себя защитить и не могло бы развиваться»¹⁴¹.

Переворот же Петра, усилив русское государство, толкнув Россию на путь западного и мирового просвещения, усилил раскол между народом и верхним кyльтyрным и правящим слоем. Пётр секyляризировал православное царство, направил Россию на путь просветительства. Этот процесс происходил в верхних слоях русского общества, в дворянстве и чиновничестве, в то время как народ продолжал жить старыми религиозными верованиями и чувствами. Самодержавная власть царя, фактически принявшая форму западного просвещенного абсолютизма, в народе имела старую религиозную санкцию, как власть теократическая. Ослабление духовного влияния официальной церкви было неизбежным результатом реформы Петра и вторжения западного просвещения.

Нигде, кажется, не было такой пропасти между верхним и нижним слоем, как в петровской, императорской России.

Созданная Петром империя внешне разрасталась, сделалась величайшей в мире, в ней было внешнее принудительное единство, но внутреннего единства не было, была внутренняя разорванность. Разорваны были власть и народ, народ и интеллигенция, разорваны были народности, объединённые в российскую империю. Империя с её западного типа государственным абсолютизмом менее всего осуществляла идею Третьего Рима. Самый титул императора, заменивший титул царя, по славянофильскому сознанию был уже изменой русской идее.

Весь петровский императорский период существовал конфликт между Святой Русью и империей¹⁴².

Более 20 лет пристально изучая русскую церковно-историческую проблематику, Карташов* пришёл к глубокому убеж­дению, что синодальная реформа Петра I была чужда и разру­шительна для основ русской церковно-исторической жизни¹⁴³: «Вся глубина дефективности Петровского синодального строя должна быть понята каждым сознательным гражданином Рос­сии, не говоря уже о верующих членах Церкви. Дело не в ис­торическом анекдоте, как Пётр, невзлюбивший "бородачей" за сопротивление его реформам, отменил единоличного патриар­ха и поставил на то же самое место "соборик" архиереев. Такой миф не без умысла поддерживался в официальной литературе синодального времени. В том-то и дело, что не "на то же самое место" ибо "место-то самое" и было уничтожено. Точнее, было уничтожено то, что наполняло содержанием это место. А на­полняла "это место" власть Церкви — jure divirio, независимо от государства, соборно создавать для себя законы и соборно же управляться по ним... Пётр... отнял у Церкви её власть соборного самозаконодательства и самоуправления и взял её себе "яко христианский государь" (по его выражению). Для осуществления этой власти Пётр создал министерство (Ду­ховную коллегию) = Синод. Члены Синода, как не церковного, а уже государственного учреждения, должны были присягать императору как своему "верховному судии", как единственному источнику власти на территории России, с упразднением по­добного же, духовно независимого источника церковной влас­ти в лице епископов. Этим был зачеркнут самостоятельный соборный источник церковной власти Синода, его "небесная" (а не государственная) юрисдикция, упразднена каноническая свобода церкви... Государство русское восприняло сначала в неясных тенденциях при Петре до революционности резко новую идеологию так называемого "естественного права" (jus naturale) в отличие от jas divinum. По этой идеологии у государства своя, независимая от Церкви и неведомая Церкви задача. Задача не религиозная, не небесная, а земная, так называемое "общее благо" граждан...земной цели должно быть подчинено все, что существует на данной территории и под данной властью... Для особой независимой власти Церкви, хотя бы эта власть и была иной, духовной природы, в государстве нет места. Религия, Церковь, духовенство — это только специальные функции общего дела граждан во имя "общего блага"... Такое антиканоническое, еретически-протестантское связывание Церкви государством по­вело в конечном счёте и к самоподрыву светской власти. Государство располагало в лице духовного сословия послушным ему "ведомством", как бы армией в рясах, а не свободным со­ветником и полезным авторитетным критиком... В критическую минуту Смутного времени XVII в. теократическая русская Церковь была для государства моральной опорой, даже заменой. Теперь при крушении старо­го режима этой властной замены, этого alter ego у государства в лице Церкви не оказалось»¹⁴⁴.

***

«В середине XVIII в. в государственной жизни России господствовало только светское, «материалистическое» начало и преимущественный практицизм. Возрождение духовного начала повелось снова, как и раньше, с Афона и некоторых монастырей на Балканах. Первым и явным успехом было зарождение в России недалеко от Калуги Оптиной пустыни, возродившей некоторые черты нестяжательства заволжских старцев. Второй победой была нравственная, духовная жизнь Саровской пустыни, давшей в первой половине XIX в. русской духовной жизни святого Серафима Саровского.

Возрождение духовного начала шло разными тропами и дорогами. Отдельно теплилась духовная жизнь в старообрядчестве, отдельно в среде русской интеллигенции. Достаточно вспомнить светлый ряд писателей и поэтов — Гоголь, Тютчев, Хомяков, Достоевский, Константин Леонтьев, Владимир Соловьев и мн. др.»¹⁴⁵

________________________________

* Антон Владимирович Карташев, учёный, который отдавал приоритет церковно-исторической проблематике.

В конце марта 1917 г. Карташеву был предложен пост товарища обер-прокурора Синода. Эта должность в условиях сохранения синодальной системы высшего церковного управ­ления оставалась не менее значимой, чем до революции. Кар­ташеву предстояло реализовывать свои мировоззренческие принципы на общественно-политическом поприще. Он взял на себя бремя исторической ответственности за проведение цер­ковных преобразований, глубоко выстраданных и основатель­но продуманных всей русской православной иерархией и им самим.