Geum.ru

Анатолий Онегов Русский лес

Вид материалаИсследование
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   30

Что же произошло? Почему стадо почти на рысях миновало лужок с цветущими лютиками?..

А произошло следующее - на пути стада встретилась ядовитая трава - лютики. И коровы поторопились расстаться с опасным местом.

"Ядовитые свойства лютиков зависят от содержания в них протоанемонина - летучего вещества, отличающегося жгучим действием на кожу, слизистые оболочки желудочно-кишечного тракта и т.д. Наибольшее количество протоанемонина бывает в период цветения лютиков, затем содержание его уменьшается. При отравлении лютиками появляются признаки расстройства желудочно-кишечного тракта, иногда отмечается поражение почек - болезненность при мочеотделении, кровь в моче и т.д. Отравляются крупный рогатый скот, овцы, реже лошади, особенно ранней весной, а также при поедании свежескошенной травы, содержащей много лютиков. Высушенные растения теряют свои ядовитые свойства, и в сене они безвредны».

Эти сведения выписал я из небольшой книжечки "Ядовитые и вредные растения", изданной в Минске в 1962 году (авторы В.А. Михайловская и Н.В.Козловская). Это наши сегодняшние знания, знания людей, собранные нашей жизнью и подтвержденные точной наукой... А какими знаниями должна обладать та же корова, что старается побыстрей миновать лужок с цветущими лютиками и добраться наконец до выпаса, где опасной травы почти нет? И есть ли такие знания у животных (у тех же коров) вообще?.. Ведь в той же приведенной мною цитате черным по белому утвердительно значится. "Отравляются крупный рогатый скот, овцы, реже лошади, особенно ранней весной, а также при поедании свежескошенной травы, содержащей много лютиков..."

Свежескошенная трава подается

животному обычно охапкой (валом), да еще чаще всего в темном хлеву, так что при всем желании корова вполне может не углядеть в куче зеленого корма ядовитых лютиков. Тут уж корове остается только отреагировать на жгучий вкус этой травы - обожжет язык, ухватив в потемках лютик, и только тогда отвернет морду от корма, другой информации о ядовитых лютиках в охапке свежескошенной травы животное, увы, обычно не получает. Охапка свежескошенной травы - состояние для животного неестественное, а потому опасное и приводит, как указывалось в цитате из книги "Ядовитые и вредные растения", к отравлению теми же лютиками коров, овец и лошадей.

А на лугу?.. А на лугу корова видит лютики - видит их яркие, въедливые цветочки-глазки, блестящие желтым лаком, и это скорей всего и служит для животного основной, ключевой информацией - сигналом: "Внимание, опасность!" И именно поэтому яд, содержащийся в лютиках, достается домашней скотине не только вместе с охапкой свежескошенной травы, но и на ранневесеннем лугу, когда стадо, отстояв зиму в хлевах и что-то определенно забыв за стойловый период, является вдруг на луг, где начинают цвести те же лютики…Сигнал опасности кем-то и позабыт, жгучий вкус лютика, попавшего на язык вместе с другой травой, может и не остановить сразу голодную, отощавшую за зиму скотину - и яд лютика достается животному.

А то, что ключевая информация может в некоторых случая забываться, не срабатывать, отсутствовать, покажу я вам на примере еще одного стада, встретившегося мне в предгорьях Алтая летом 1974 года...

Лето 1974 года было для Алтая трудным. С весны на небе не появлялось ни облачка. Трава на равнине сгорела под палящим солнцем, и скот остался без корма. Скот, как могли, спасали, часть коров перегнали с равнины к горам, где корм был, оставался даже в самые знойные лета. Я видел эти изголодавшиеся стада. После них на предгорных луговинах не оставалось ровным счетом ничего, не оставалось даже тех ядовитых трав, которые местный скот всегда обходил, по-своему зная грозящей опасности. Но пригнанный с равнины скот уничтожал все.

Я так и не узнал, чем заканчивалась такая встреча коров с определенно опасными травами, как долго болели они, был ли падеж - стада шли мимо нас дальше и только где-то там, откуда к нам не поступали никакие сведения, можно было бы узнать что-то о здоровье животных, стравивших на наших луговинах ту же чемерицу Лобеля...

"В чемерице содержится ряд алкалоидов, из них особенно ядовиты протовератрин и жервин…Ядовиты все части растения как в свежем, так и в сухом виде... Больше всего алколоидов содержится в молодом растении ранней весной... Есть указания, что сено, бывшее в соприкосновение с чемерицей, небезопасно для животных. Отравление чемерицей отмечалось у лошадей, крупного рогатого скота, коз, овец, свиней, домашней птицы, отравившейся ядовитыми семенами. Признаки отравления появляются очень быстро и характеризуются нервным возбуждением, появлением дрожи, судорог, нарушением сердечной деятельности, дыхания, расстройством работы желудочного тракта - слюнотечением, рвотой, поносами. При сильном отравлении очень быстро наступает упадок сердечной деятельности и расстройство дыхания».

Эти сведения я выписал все из той же книжечки "Ядовитые и вредные растения", изданной в Минске. Полностью подтверждаются ядовитые качества чемерицы Лобеля и литературой Горного Алтая:

"Растение содержит... большое количество алкалоидов, среди которых особенно ядовит протовератрин... Сухая чемерица может вызывать сильное раздражение слизистых оболочек... При сушке следует соблюдать технику безопасности при работе с ядовитыми травами». (Г. Свиридова. Полезные растения горного Алтая . 1978)

Нет, не потеряла чемерица Лобеля, прописанная на Алтае, той ядовитой силы, какая держится за ней по нажим среднерусским местам. Так же страшна она и для человека и для скота – выходит, и правила жизни рядом с ядовитыми травами, предписанные тем же коровам, должны быть одинаковы и на наши лесных и луговых пастбищах, и возле Алтайских гор.

"Местный скот обычно не трогает чемерицу. Случаи отравления чаще всего отмечаются ранней весной, когда в природе еще мало зелени, и молодые ростки чемерицы нередко поедаются главным образом молодняком и привезенным из других мест скотом. Больше всего случаев отравления бывает в период стойлового содержания животных при кормлении их сеном, засоренным чемерицей. Для предупреждения отравлений необходимо в первую очередь следить за сеном, предназначенным для кормления, а также не выпускать скот на пастбища, засоренные чемерицей, особенно ранней весной», - утверждают В.А. Михайловская и Н.В. Козловская.

О чем речь в этом утверждении? Да все о том, что скот, получающий в хлевах корм, заготовленный человеком (сено или ту же свежескошенную траву), обычно лишен возможности заранее узнать о беде, исходящей от корма. А потому человек, беря на себя заботу о корме для домашних животных, обязан брать на себя и защиту животных от тех же ядовитых растений, ибо, разорвав естественные связи животного со средой обитания (в данном случае, трофические, пищевые связи на время стойлового периода), он тем самым лишил домашнее животное ключевой информации о грозящей ему опасности через пищевые связи. Это первое (в подтверждение уже сказанного).

Второе. «Местный скот обычно не трогает чемерицу...» Вот вам и подтверждение того, что ключевая информация об опасности (сигнал-предупреждение) связана чаще всего с конкретными условиями жизни животного - живет та же корова на равнине, среди Алтайских степей, где нет, к примеру, чемерицы Лобеля, и может она не знать об опасности, таящейся в этой траве.

Третье. "Случаи отравления чаще всего отмечаются ранней весной, когда в природе еще мало зелени, и молодые ростки чемерицы нередко поедаются главным образом молодняком..." А это подтверждение того, что опыт жизни у тех же домашних животных больше с возрастом, что той же взрослой корове дано знать куда больше, чем теленку, впервые выпущенному на весенний луг.

Итак, факт, информации - сигнала опасности в природе мы с вами установили. В случае с коровами и лютиками - это ярко-желтые цветы растения (а далее - жгучий вкус травы). Установили мы с вами, что знание сигналов опасности - скорей всего благоприобретение животного, ибо в определенных случаях эти знания могут терять силу, забываться или вообще отсутствовать. Но сколько же таких благоприобретенных сигналов-предупреждений об опасности нужно запомнить, знать той же корове, пасущейся на лугу, в лесу, на краю поля, возле реки в наших среднерусских местах?

И вновь я обращаюсь к книжечке "Ядовитые и вредные растения" и выписываю отсюда сведения, необходимые мне для моей статистической ведомости.

ЗАЛИВНЫЕ ЛУГА. На заливных лугах Белоруссии (книга издана в Минске, но я смело отношу эти данные ко всей северо-западной части России, о которой в основном речь в моих рассказах) авторы насчитали одиннадцать трав, опасных для скота.

СУХОДОЛЬНЫЕ ЛУГА. Здесь отмечено десять опасных трав.

НИЗИННЫЕ БОЛОТА. Шесть опасных для скота трав.

ОКРАИНЫ БОЛОТ, БЕРЕГА ВОДОЕМОВ И КАНАВ. Пять опасных трав.

ЛЕСНЫЕ ПАСТБИЩА. Сорок шесть опасных для скота трав.

ПОЛЕВЫЕ ТРАВЫ. Тринадцать опасных трав.

ПУСТЫРИ, УЧАСТКИ ПО СОСЕДСТВУ С ЖИЛЬЕМ, САДЫ, ПАРКИ. Двадцать пять опасных для скота трав.

ИТОГО: Сто шестнадцать опасных для скота трав.

Честное слово, после таких подсчетов становится страшно за домашнюю скотину, посещающую луга, перелески, заглядывающую к полям, к берегам рек, озер, на пустыри! Как ни травится она, как ни погибла до сих пор? И как успевает она за свою в общем-то короткую жизнь придти к такому объему и многообразию знаний о качестве тех же трав, чтобы успешно жить и кормиться среди полчища ядовитых растений?!

Ну, хорошо, если бы у всех ядовитых растений, как у всех лютиков, были цветы одного цвета. Тогда бы увидел, например, желтый цветок и знай себе - это опасность! Но из одиннадцати опасных для домашнего скота растений, поселившихся на заливном луге, только восемь имеют в палитре своих цветов желтую краску. Из десяти растений суходольного луга, опасных для животных, только у половины в цветах присутствует желтый цвет. Но ведь желтая краска богато присутствует и в цветах таких растений, какие не только не ядовиты, но и полезны для домашних животных: вспомните тут желтые цветы одуванчика, мать-и-мачехи, козлобородника. Выходит, одними красками дело никак не обходится, когда речь идет о сигнале опасности, которым растение предупреждает о своем яде!

А не предупреждает ли как-то о возможной встрече с ядом задах ядовитых растений?.. Большинство растений обладают определенными запахами, которые могут быть отмечены даже нами, людьми, - ведь растения выделяют различные летучие вещества, одни из которых привлекают к растениям насекомых, другие защищают растения от болезней, помогают в борьбе с конкурентами. Словом, факт выделения конкретной летучей информации у растений неоспорим. Тогда почему бы не воспользоваться этой информацией и травоядным животным? Но как? Как оставить у себя память о том, что данный конкретный запах (летучая информация) связан с опасностью, таящейся в растении?.. Самый простой ответ на этот вопрос: попробовать один раз ядовитое растение, получить горький урок, а там и связать этот неудачный опыт с запахом растения - и дальше уже обходить опасную траву.

Но если только так будет приходить к животному горький опыт, то снова возникает вопрос: как долго придется той же корове набираться уму-разуму, травиться и так запоминать опасные запахи, если вокруг нее не одна, две, а десятки опасных трав?

Конечно, и такой путь – благоприобретенные знания - обязан существовать, иначе, не обладая способностью к обучению, животное рискует потерпеть поражение, попав в новые для себя условия, и конечно, наука жизни (в какой-то своей части) приобретается всякий раз снова и теленком, и ягненком. Отсюда и возможные ошибки те же телят, впервые выпущенных на пастбище; отсюда и неумение ягнят, выращенных в хлеву без матери, а затем выпущенных на луг, вообще кормиться травой - такие ягнята-сироты, не принявшие от матери первые уроки жизни, долго отказываются на лугу от травы и продолжаются тянутся только к охапке сена ...

Но верится мне, что кроме персональных уроков жизни, те же телята и ягнята получают от рождения некий определенный опыт, который и помогает им хотя бы в общем ориентироваться на том же лугу. Да, ягненок, оставшийся без матери и не принявший потому от нее уроки кормления на лугу, не сразу оставит привычное для него по зимнему хлеву сено и примется за зеленый корм, но, принявшись,в конце концов, он, будто уже имея какой-то опыт, не станет без разбору подбирать все, что встретится ему на пастбище. И,больше того, даже среди обычных для овец кормовых трав этот ягненок-недоросль станет выбирать по известным только ему признакам какие-то отдельные, видимо, особо показавшиеся ему травки (если, конечно, животному предоставлена возможность выбора).

Так же ведут себя и остальные животные, питающиеся травой... Придется вам понаблюдать за маленькими крольчатами, впервые вынесенными на лужайку, обратите внимание на ту избирательность к корму, которая присуща и этим малолетним зверькам. Они постоянно что-то обнюхивают, изучают, выискивают, дотрагиваясь до той или иной травы носом, и только потом что-то принимают для себя. А может быть, они просто ищут подходящий корм, ищут, натыкаясь на жгучие волоски, на горький вкус, едкий запах ядовитых для них трав, и только так выбирают для себя растения, не обладающие ни жгучими волосками, ни горьким вкусом, ни едким запахом?

Вряд ли! Вряд ли так расточительна природа, что не хранит для своих детей хоть какой-то удачный опыт жизни их родителей!

Увы, не удалось мне, как и в случае с желтым цветом, который мог бы, по моему мнению, сигнализировать животным об опасности, таящейся в ядовитых растениях, найти и некие общие запахи для таких трав (если бы такие, общие запахи были, то встретившись однажды с ядом и связав эту встречу с определенным запахом, животное получило бы право запомнить сразу все травы, несущие в себе опасность)... Вот тут и подхожу я к предположению, что, помимо личных уроков, которые каждому теленку, ягненку следует получить на пастбище, видимо, существуют и такие уроки, которые когда-то прошли их предки и которые запомнились природой животного, остались для последующих поколений и теперь помогают тем же телятам и ягнятам в общем избежать беды. А что если у тех же телят, ягнят существует некое чувство опасности, существует неосознанно, без анализа (откуда и как это чувство берется, вырастает?) - ведь знакомо же нам, людям, чувство тревоги, беспокойства, а то и страха при встрече с глубиной речного омута, с обрывом горного ущелья, с топью болота, с тьмой непролазной лесной чащи?..

Да, от такого беспокойства-страха перед бездной, перед глубиной (в том числе и перед глубиной космоса) можно избавиться путем воспитания-обучения, ко всему этому, пока неизведанному конкретным человеком, можно привыкнуть. Да, у людей, живущих в горах, нет того же страха перед горным ущельем, а у живущих в лесу - перед лесной чащей. Но кто сказал, что и в этом случае ребенку не положено от рождения чувство осторожности - очень может быть, что только воспитанием (с пеленок) и приобретается детьми гор и детьми леса бесстрашие перед стихиями, приобретается уже путем личного урока. А основа настороженности, способности настораживаться при встрече с неизвестным (и возможно, опасным) скорей всего заложена в нашу природу...

Вот и подошли мы с вами к главной теме нашего разговора, перекинули наконец мостик рассуждений от очень возможной у животных врожденной способности как-то получать необходимую ключевую информацию об опасности, таящейся в тех же травах, к нашей способности, к способности человека что-то чувствовать, ощущать без обращения к точным приборам...

Дана или не дана была нам такая же способность: получать определенную ключевую информацию о качестве той же нашей пищи (ведь ранее мы были собирателями, и в наше меню еще не так давно входили очень многие дикорастущие растения, какими и теперь пользуются наши домашние животные)? Умели ли мы, не положив на язык листья, стебель ядовитой травы, заранее определять ее качества? Умели ли, как те же травоядные животные, не утруждая себя рассуждениями (почему именно?), почувствовать, разом оценить среди полезных, кормовых трав лучшие, более качественные?

А если "да"? То все утверждения о том, что наш опыт отношения с живой природой, наша так называемая земельная, крестьянская наука пришла к нам только по пути чистой эмпирики, из проб и попыток, из удач и ошибок, остаются на совести тех, кто, посчитав себя чуть ли не богом сегодняшней цивилизации, отказывает нашей истории, истории людей нести в себе постоянно основы объективного разума.

Нет, все-таки не было, не существует никакой разницы, пропасти между природной наукой людей (наукой, обходившейся без приборов-машин) и нынешней точной наукой (вооруженной приборами, необходимыми для точного анализа выводов, сделанных людьми о своей жизни, в том числе и до появления тех же приборов).

Нет и не может быть антагонизма между тонким чувством своей жизни человеком, живущим в природе, и сегодняшним точным анализом этой жизни с помощью приборов, созданных людьми, - и там и тут ведется качественно сходный анализ ситуаций, встретившихся людям, только в те (и не такие уж далекие от нас) времена анализ этот велся с помощью прибора-человека, который ныне все чаще заменяется прибором-машиной.

И наша сегодняшняя главная задача, задача людей, желающих и дальше успешно жить на земле, - не передовериться целиком только прибору-машине, снабдить этот прибор тем особым чувством ответственности за жизнь (тревога, беспокойство, осторожность, а то и страх), которое постоянно помогало прибору-человеку составлять верные решения. И страшен, друзья, не прибор-машина, каким умело ведется ныне точный анализ, страшны бездушие, голый рационализм, что все наглей и наглей ведут себя в точных науках и каким нет никакого дела до самой жизни!

Как сохранить человека рядом с машиной-прибором, как сохранить в наш переполненный всякими неживыми точностями век чувство ответственности за жизнь каждого человека, рожденного, чтобы жить на земле? Как сохранить смысл жизни перед наступающей на все живое убогорациональной мыслью?

Ответы на эти вопросы надо добыть (и побыстрей!), если желаем на своей сегодняшней земле счастья своим детям!

Вот в поисках таких ответов и живу я на протяжении всех своих рассказов-размышлений, собранных в эту работу. В поисках таких ответов и взялся я за эту работу, и ищу я эти ответы в своем Русскому лесу, какой дольше других русских пространств (я не вспоминаю здесь горы, каковые в меньшей степени, чем степь и лес, связаны с именем русского человека) хранит собой память о нашей прежней, природной и, безусловно, успешной жизни…

Было у моих предков, освоивших для жизни лесное пространство, было у славян, у мещеры, чуди и мери... это точное чувство жизни, было оно собрано для них всей их природой-жизнью, их лесом, озерами, реками, их небом и солнцем, их снегами и дождями и, конечно, их личным опытом-поиском верных путей на выпавшем им пространстве.

Конечно, хранилось это чувство точной жизни не у всех одинаково богато - были тут и свои гении-академики, которым дано было от природы тонко чувствовать и растительный и животный мир (ведь дано же в конце концов и в наш, замороченный рациональными выводами, век тому же истинно русскому писателю-поводырю острей, ближе чувствовать чужую боль!). И конечно, не только из опыта и прикидок, ошибок и удач приходили знания силы тех же трав к нашим старинным травникам-знахарям, которых оптом сводим мы другой раз в цех шарлатанов, живущих на нетрудовые доходы. ( Кстати говоря, ни один настоящий травник-знахарь никогда не требовал никакой мзды за свой талант - был он прежде всего крестьянином, чем и кормился-жил, а знаниями трав, а вместе с ними и самими травами делился с людьми на так называемых общественных началах, какие и по сей день очень сильны в наших еще живых лесных поселениях!)

А то, что обладали старинные гении-академики ( те же травники, знахари природы) особым чувством знания травы, не надо особо и доказывать. Возьмите любую книгу, посвященную лекарственным растениям в народной медицине, загляните на ее последние страницы, отыщите там либо список "народных названий растений", либо так называемый "предметный указатель русских ботанических названий растений", о каких идет речь в этой книге. Число растений, составивших эти списки, обычно велико, и для рассказа (даже самого общего) о них автору сегодняшних книг о пользе и вреде наших трав обычно требуется перелистать, прочесть очень много самой разной литературы - автор книги, которая у вас в руках, питается обычно наукой, закрепленной письменным словом на странице печатных трудов. С такой наукой все гораздо проще и гораздо быстрее ( для этого и созданы книги, хранящие мудрости, знания). Здесь за месяцу-другой ( при желании) можно в общих чертах познакомиться со всеми лекарственными растениями той или иной природной зоны страны. Таких книг у меня собралось предостаточно - и, пользуясь ими, я могу тут же дать вам какую-то справку и по травам Горного Алтая, и по травам Украины, и по травам Мордовии или Верхневолжья... Но чем, какими источниками пользовался для своей науки старинный травник-знахарь, откуда к нему приходили точные (по крайней мере, верные) знания всех нужных для здоровой жизни растений? Как, каким путем собирались у одного человека знания конкретной силы очень многих трав? Знахари-травники, каких мне посчастливилось близко знать, тонко определяли почти во всех известных науке качествах всю свою местную флору - а это не десяток и даже не три-четыре десятка растений!

Похожий вопрос я уже задавал сам себе, когда подсчитывал число трав, опасных для домашних животных. Задаю его сам себе и сейчас, но уже не в порядке сомнения - поиска ответа, а скорей для окончательного утверждения и убеждения еще сомневающихся: "Может ли один человек, используя только свой личный опыт (что-то открыть, проверить, дождаться результатов лечения - ведь речь идет о том, способна или неспособна та или иная трава победить ту или иную болезнь), составить полную науку-знания тех же лекарственных трав, какие произрастают в округе?"

Подсчитайте, сколько самых разных болезней может навестить людей, какое число разных трав встречается вокруг обычной лесной деревушки, а затем попробуйте составить из этих чисел различные комбинации: болезнь-трава. Учтите еще, что для каждой травы следует выявить к тому же ее силу либо в отваре, либо в напаре, либо в настое, либо в настойке, либо в порошках или мазях - и тогда число возможных комбинаций «болезнь-трава» еще увеличится. И тут вы обязательно согласитесь со мной, что личный опыт (удачи-неудачи) никак не может выручить даже самого способного травника - ему для подобного эксперимента просто не хватит жизни.