Репрезентация масонской символики в языке русской художественной литературы XVIII начала XXI веков
| Вид материала | Презентация |
- М. В. Ломоносова факультет журналистики кафедра истории русской журналистики и литературы, 672.12kb.
- Языковые средства выражения комической модальности (на материале произведений английской, 321.74kb.
- Язык русской художественной литературы Типология девиаций в языке художественной литературы, 1464.97kb.
- Учебно-методический комплекс учебной дисциплины история русской литературы ХХ начала, 543.39kb.
- На правах рукописи, 636.42kb.
- Феномен преображения в русской художественной словесности XVI-XX веков, 502.43kb.
- П. А. Орлов История русской литературы XVIII века Учебник, 4388.68kb.
- История русской художественной критики XVIII начала ХХ века, 343.88kb.
- Открытые фонды Русское декоративно-прикладное искуссво XVIII-XXI, 27.92kb.
- Уроку литературы в 9 классе Тема: От классицизма к романтизму, 93.79kb.
Представление о символе выступает в качестве своего рода квинтэссенции, которая в концентрированном виде суммирует характер или особенности масонского знания, фиксирует специфику духовной работы и раскрывает горизонты познания. Одновременно это инструмент или орудие работ. В несколько схематизированном виде картина работ масона состоит в том, что он занимается познанием символов, постижением их семантики и использует полученные знания в оперативной деятельности. При этом сама деятельность может быть направлена на извлечение новых знаний из тех же или иных символов. Совокупность символов была единым расширяющимся каналом трансляции знаний, в котором конкретный символ выполнял специфическую оперативную роль: становился константой или формальным стержнем, который обеспечивал преемственность и группировку для получаемых новых знаний. Именно благодаря символам орденская наука приобретала единую структурированную форму. В общей системе трансляции знаний масонов символы в своей совокупности являлись гипертекстом, который обеспечивал целостность этих знаний, ранжировал их по степени важности и актуальности, обозначал аспекты приобщения к этим знаниям и давал направление для их использования.
Лексическая единица символ, с точки зрения характера своей включенности в пространство естественных и искусственных языков, представляет собой довольно сложное образование: она является одновременно общеупотребительным словом, термином, который активно используется в рамках искусствоведения, культурологии, лингвистики, литературоведения, логики, семиотики, философии и других наук, квазитермином, который постоянно используется эстетической критикой, и квазитермином, к которому устойчиво обращается эзотерическая сфера. Очевидно, что при таком многообразии употреблений говорить об инвариантном значении проблематично. В современной науке термин используется для номинации трех различных единиц и соответственно в трех основных значениях: 1) ‘единица языка математики, цифра или знак математических преобразований’ – математический символ; 2) ‘единица естественного языка, слово’ – языковой символ; 3) ‘тип знака в рамках общей классификации знаков безотносительно к тому, в какой семиотической системе он функционирует’ – семиотический символ.
В настоящей работе символ воспринимается в качестве языковой единицы, которая характеризуется тремя основными и обязательными чертами: 1) конвенциональным типом связи между означающим и означаемым; 2) тем, что для его адекватной интерпретации приёмнику необходим более чем один код; 3) предельной семантикой, то есть тем, что семантика конкретного символа не может быть сведена к семантике какого-либо знака иного типа, в то время как совокупности семантик знаков иных типов при определенных условиях могут быть сведены к символу. Масонское представление о символе однозначно коррелирует с таким подходом, не формализуя его, что видно из анализа широкой практики словоупотреблений термина в различных текстах. Например: Легчайшее движение воздуха шевелит вырезной лист акации, посаженной и выращенной вольным каменщиком. В наступившем молчании Егор Егорович откатывается мыслями в недавнее, когда другой человек, тоже старик, но по-иному ученый, толковал ему тайный смысл зеленеющей ветки на могиле мастера Хирама: // – Эта ветка, дорогой брат, есть символ преемственности жизненной энергии, которую и сама смерть уничтожить не может (М. А. Осоргин «Вольный каменщик»).
Говоря о функциональности МС, необходимо строго различать и последовательно разграничивать три взаимосвязанные и частично пересекающиеся группы функций. 1. Функции, приписываемые масонами символам внутри братства и знаменующие собой то, каким образом масоны воспринимают символ в практике своих работ. 2. Функции, возникающие у символов как значимых компонентов эстетического целого в различных художественных текстах, или эстетические внутритекстовые функции. 3. Функции, которые принимают на себя символы в познавательной и просветительской деятельности масонов, или когнитивные и пропагандистские функции. К числу функций, входящих в первую группу, относятся: функция фиксации, хранения и передачи некоторого тайного знания, функция фиксации этапа посвящения, орудийная функция, объединяющая функция, идентифицирующая или характеризующая функция, конспирологическая функция, охранительная или оберегающая функция.
МС характеризует в той или иной мере свойственную компонентам различных символических систем семантическую неопределенность, то есть отсутствие исчерпывающих, четких и ограниченных в своем наборе характеристик сигнификата у единицы. Высокая степень функциональной значимости и семантической неопределенности оказываются взаимосвязанными. Символ используется там, где слово в традиционном понимании бессильно или неэффективно для передачи сложного по своей структуре и насыщенности объема информации. В общем плане при восприятии символа превалирует прагматический аспект.
В шестом параграфе «Проблема идентификации символа» содержится обоснование и формулировка механизма идентификации символов, который является обязательным первоначальным этапом анализа любого символа в составе текста. Необходимость формализации и использования такого механизма определяется рядом особенностей функционирования языковых единиц, среди которых: многозначность, исчислимость сюжетов (и шире – содержательно-композиционных элементов текстов), вероятность случайных соответствий, широкая омонимия и тавтологичность языковых форм, зависимость от ситуации употребления, особенности художественного текста (малая мера избыточности информации). Все эти факторы в силу своего постоянного присутствия в естественных языках существенно повышают возможность неадекватных прочтений и интерпретаций текстов и выводят на первый план задачу последовательной дешифровки, обостряющуюся в тех случаях, когда приёмник информации сталкивается с единицами, семантика которых находится вне его активного тезауруса, а внешняя форма включена в него.
Если применительно к общеупотребительным единицам проблема верного восприятия частично снимается в силу существования основных значений, идентифицирующих контекстов и автоматизма восприятия речи, то применительно к символам она, наоборот, обостряется, так как 1) в рамках развитых национальных языков одновременно функционирует несколько символических систем, различающихся между собой; 2) семантика символов в большинстве своем представляет собой результат исторического развития, в процессе которого различные символические системы между собой взаимодействуют.
Весь этот круг проблем заставляет говорить о том, что наличие масонской (равно как и иной) символики или ориентация текста на масонскую традицию всегда нуждаются в специальном доказательстве, требуют контекстного подтверждения, включающего учет экстралингвистических и собственно лингвистических сигналов, призванного преодолеть информационные помехи, создаваемые перечисленными причинами, и тем самым избежать произвольных, то есть не соответствующих действительному содержанию текста, комментариев.
Механизм идентификации символов включает в себя ряд взаимосвязанных процедур, позволяющих идентифицировать символ в качестве принадлежащего к символической системе масонов: 1. Выявление экстралингвистической информации об авторе текста, характеризующей его языковые знания, в частности, знакомство с данной системой. 2. Установление формального соответствия анализируемой единицы с МС. 3. Обнаружение в тексте фактов, которые могут быть восприняты аналогичным образом. 4. Выявление системного взаимодействия между этими фактами. В частности, последовательный перебор логически и содержательно допустимых или недопустимых контекстных (синтагматических) связей и продуцируемых ими значений представляет собой исчисление возможных взаимодействий между смыслами и вычленение из их числа тех, которые абсурдны, допустимы и истинны. 5. Семантическая и функциональная интерпретация этих фактов. В своей целостности эта совокупность процедур позволяет констатировать отнесенность анализируемой единицы к данной символической системе. Работа механизма показана на примере анализа МС в стихотворении А. С. Пушкина «Генералу Пущину» («В дыму, в крови, сквозь тучи стрел...»).
Механизм контекстного подтверждения представляет собой процедуру перевода единиц из слабой семантической позиции в сильную. Благодаря ему возможная совокупность прочтений текста сужается до его адекватного восприятия. Он оказывается структурированным, целенаправленным движением от аморфного, неопределенного восприятия текста к конкретному. При этом следует подчеркнуть, что поиск и обнаружение конкретного восприятия вовсе не обозначает констатацию однозначного восприятия, так как и при конкретном восприятии текст может быть неоднозначным, иметь несколько планов и обладать семантикой, одновременно соотносимой с масонством и выходящей за его рамки.
Произведенный в I главе анализ материала позволяет сделать следующие выводы. Система МС – сложно организованное пространство языковых единиц, которые по отдельности и в своем структурном взаимодействии выполняют различные функции внутри текстов и на уровне интертекстуальных связей. Сама система существует в языковом сознании ее носителей, а конкретные единицы репрезентируются в текстах. Специфика функций системы МС продуцируется особенностями самих единиц и типом их бытования в языке.
МС характеризуются полифункциональной направленностью, которая проявляется в симультанной реализации у конкретной единицы нескольких функций. С одной стороны, эти функции стратифицированы по различным языковым и коммуникативным подсистемам. С другой стороны, эти функции и в рамках одной подсистемы способны суммироваться во взаимосвязанный набор особых, специализированных ролей. Одновременная реализация нескольких функций может восприниматься и как результат анализа, и как имманентное свойство единицы. Важно при этом, что метаязыковое осмысление МС входит в постоянный арсенал речевой рефлексии их пользователей, а последняя раскрывает внутреннюю природу символов и эксплицирует особенности взаимодействия между носителем языка и языковой формой.
Метаязыковые проявления устойчиво сопровождают масонскую деятельность, изначально ориентированную на работу именно с языковыми единицами, и получают различные воплощения, совокупность которых может быть интерпретирована как неформализованная лингвистическая концепция. В рамках этой концепции основное внимание уделяется прагматике бытования языковых форм, в качестве основной единицы воспринимается разными способами воплощенный текст, а в качестве главной характеристики этой единицы называется ее творческая, преобразующая сила, то есть способность оказывать различные воздействия на окружающий мир. Условно эту совокупность воззрений, имеющую самые различные воплощения, можно назвать прагматической коммуникативной семантикой. Одним из верифицируемых результатов прагматической коммуникативной семантики можно считать положение о том, что текст способен оказывать существенное воздействие на приёмника информации, а коммуникативная среда формирует включенное в нее лицо.
МС состоят из совокупности разнообразных номинаций актуальных понятий, которые в аксеологическом плане неоднородны и подразделяются на две группы: группу оценочных МС – единиц, употребление которых строго совмещено с определенной положительной и отрицательной оценкой, и группу внеоценочных МС – единиц, которые в речевом употреблении получают диаметрально противоположные оценки. Вторая группа наиболее интересна в языковом плане, так как, во-первых, демонстрирует сложную природу оценочного значения, в частности, взаимодействие инвариантных языковых форм с конкретными словоупотреблениями, а во-вторых, – показывает основания и реальные воплощения сложных сфер взаимодействия между носителем языка, языком и идеологией.
МС изначально находятся в особом типе текстов – неэгоцентрических, которые характеризуются тем, что в них снята координация с реальным планом или контекстом земной жизни: язык этих текстов организован так, что в нем практически отсутствуют или нивелируются указания на эгоцентрические категории. В силу этого сам текст репрезентируется как совокупность речевой информации, приложимой к максимально широким кругам лиц, времен и пространств. При взаимодействии с таким текстом у приёмника информации создается впечатление, что он контактирует с воплощенной истиной. Поскольку трансляция масонских знаний осуществлялась через такой тип текстов, они оказывали существенное влияние на масонов.
Впоследствии это влияние поддерживалось особыми коммуникативными механизмами, используемыми в масонской практике, которые следует воспринимать как апробированную систему коммуникативных действий, позволяющую осуществить эффективное влияние на носителя языка в идеологическом, мировоззренческом, ценностном планах.
МС в своей совокупности задают и формируют языковую картину мира масонов, которая оказывает определяющее влияние на характер их языкового поведения, направляет их формы деятельности и продуцирует вторичные тексты. Последние могут восприниматься как продукт творческой деятельности, локализованной на идеологических догматах, и тем самым выступают в качестве новых компонентов единого коммуникативного пространства, поддерживающего изначальную языковую картину мира.
При анализе текстовых воплощений МС необходимо использовать и учитывать механизм контекстного подтверждения. В противном случае есть опасность смешивания омонимичных форм.
Вторая глава «Вербальное усвоение масонской символики в языке русской художественной литературы XVIII – начала XIX веков» включает в себя два параграфа: «Репрезентации масонских символов в стихотворных текстах» и «Репрезентации масонских символов в прозаических текстах».
В первом параграфе «Репрезентации масонских символов в стихотворных текстах» произведен лингвистический анализ стихотворных произведений различных жанров (гимнов, од, повести в стихах, стихотворений, трагедии, эпической поэмы) И. Ф. Богдановича, П. И. Голенищева-Кутузова, И. И. Дмитриева, Н. М. Карамзина, Ф. П. Ключарева, Я. Б. Княжнина, В. И. Майкова, Н. Ф. Остолопова, В. Л. Пушкина, А. Н. Радищева, А. А. Ржевского, А. П. Сумарокова, М. М. Хераскова. Рассмотрение осуществлено посредством инструментария семантического анализа, который предполагает: 1. Выявление количества, границ и содержания семантических комплексов (то есть относительно самостоятельных повествовательных частей, содержание которых отличается от содержания иных частей в этом же произведении), из которых состоит текст. 2. Выявление используемых в тексте символов и их семантики, которая фиксируется в форме, близкой к традиционным словарным толкованиям. 3. Выявление характера координации между символами (то есть дистрибутивных и оппозитивных отношений, в которых они находятся) и их функций в тексте. 4. Указание на значимые интертекстуальные связи, проявляющиеся на уровне символов в рамках художественных текстов, в первую очередь, в синхронном аспекте. 5. Выявление доминантной семантики текста (или ответ на вопрос: что является основным объектом повествования). 6. Экспликацию различных выводов, которые могут быть сделаны на основании перечисленных выше процедур. Подробно механизм и характер анализа показаны на примере «Оды» Ф. П. Ключарева.
В результате этого анализа сформулированы различные языковые особенности стихотворных текстов масонов, в частности, выявлен набор наиболее употребительных МС – Бог, дружба, любовь, свет, храм, которые реализуются посредством лексических номинаций (прямых или через синонимическую замену), перифрастических номинаций и описательных толкований и совместно с другими МС организуют гипертекст. Охарактеризовано единое ассоциативно-оценочное пространство этих текстов, проявляющееся через различные языковые показатели, единство атрибутивных и предикативных связей, которые выражаются в сходных и частично дублирующихся типах сочетаемости единиц локализованных тематических полей. Отмечены особенности реализуемых в текстах коммуникативных установок, фиксируемые, в частности, в специфическом вовлечении приёмника информации в содержательную проблематику текста и создании у него впечатления, что он включен в круг людей, которым этот текст непосредственно адресован.
В масонских стихотворных текстах контактные (межсловные) семантические связи наличествуют только между единицами, которые обнаруживают в данных контекстах и в оценочном плане существенную семантическую общность (тексты чужды нетривиальной, смелой метафорики и оксюморонных образований). Единицы же, отчетливо противопоставленные друг другу, располагаются дистантно. Это приводит, с одной стороны, к эстетически оправданному дублированию актуальной семантики, а с другой – к четкости выявления и экспликации оппозитивных связей. Использование изобразительных средств соответствует задаваемым этим связям отношениям и строится в ключе традиционного арсенала приемов высокой поэзии.
Масонские стихотворные тексты не следует относить к числу зашифрованных произведений словесного творчества. Поскольку символика использовалась в них в прямом значении, авторы не прибегали к сложным метафорическим заменам, применяли общекультурные образы и подчас помещали прямые толкования того или иного понятия в тексте, можно говорить о том, что они стремились не к зашифрованности, а к семантической прозрачности и буквальной точности текстов. Свидетельством реализации этого стремления являются многочисленные оценки речи, а иллюзию зашифрованности создают различные уровни языковой компетентности, характеризующие современного читателя и просвещенного читателя XVIII века.
Во втором параграфе «Репрезентации масонских символов в прозаических текстах» подвергнуты детальному рассмотрению следующие типы текстов: 1. Акты или уставы. 2. Речи масонов. 3. Духовные сочинения. 4. Автобиографические записки масонов и/или их дневники. 5. Эпистолярное наследие. 6. Собственно художественные тексты. Различная жанровая природа этих текстов, продуцирующая вариативность использования МС, не отменяет того, что во всех реализуется единый набор способов формальной экспликации МС: ретроспективные комментарии, фиксация иерархического статуса символа, указание на объект денотации, экспликация причины наличия определенной характеристики, указание на роль и предназначение символа, описательные воспроизведения семантики и сопутствующие комментарии.
В своих текстовых реализациях эти способы получают сходные воплощения, подчиненные единым принципам речевого оформления похожих между собой семантических комплексов, вербализуемых в клишированных формах, восходящих к нормативным документам масонов. Например, ретроспективные комментарии реализуются посредством указаний на происхождение символа в диахронии, которые осуществляются через отсылку к его реальному или реконструируемому в рамках определенной системы воззрений источнику, аналогу, образцу или объекту уподобления. Эти указания двух типов – через отсылку к мифологической традиции, через отсылку к общим представлениям о характере мироустройства в его глобальных или локальных проявлениях. Формулируются они, главным образом, посредством сложных предложений с семантикой уподобления, отождествления и причинно-следственных отношений (см. соответствующие служебные средства: как – так, тако, поелику), которые должны подчеркнуть неслучайность символа, его глубокую историческую укорененность, преемственность, контекст восприятия и значительность. Сам факт наличия сходнооформленных способов демонстрирует присутствие единой концепции оценки и единой модели восприятия и подхода к описанию символов. Комплексное использование способов позволяет дать многоаспектное толкование МС, которое, вне зависимости от его широты, никогда не является исчерпывающим.
Набор языковых средств в текстах и преимущественные способы толкования символов отчетливо говорят о том, что авторы стремятся не просто к номинациям и семантизациям символов, а именно к мотивированным номинациям и семантизациям. Они не ограничиваются указаниями «X есть Y», а устойчиво используют указания «X есть Y, потому что (ибо)…», заполняя позицию мотивировки различной актуальной (в первую очередь, исторической или квазиисторической) информацией. Такие мотивированные номинации повышают доказательность текста за счет введения его в рамки строгой логической структуры и свидетельствуют о том, что в символах, как основных объектах описания, реализуются воспитательные и познавательные (когнитивные) функции. Очень показательными в этом отношении являются лекции И. Г. Шварца, на примере которых показано использование МС в функции когнитивной модели, то есть применение в качестве предпочтительного инструментария познания и осмысления мира. Это находит формальное выражение в преимущественно представленных в текстах функционально терминологических и квазитерминологических номинациях.
Коммуникативные различия между типами текстов определяются спецификой реализуемых при их создании коммуникативных установок, которые находят воплощение в преимущественном использовании того или иного типа экспликации МС. Очень показательно в этом отношении «Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева, где специфика взаимодействия МС с контекстом произведения представляет собой основу будущего расширения сферы функционирования МС.
Произведенный во II главе анализ материала позволяет сделать следующие выводы. В рамках рассматриваемой проблемы масонские прозаические и стихотворные тексты не обнаруживают существенных различий. Проза и поэзия выступают как единый корпус, дифференциация компонентов которого связана с общеязыковыми характеристиками форм воплощения сходных сегментов информации. Единство определяется последовательной реализацией частей языковой картины мира и практически тождественным набором семантических комплексов.
Последовательное воплощение сегментов языковой картины мира проявляется в устойчивом использовании связанных с ней номинаций и предикатов в их исходных инвариантных значениях. Оно отражает наличие слабо индивидуализированных повествователей и то, что авторы выступают в качестве буквальных трансляторов идеологически и эстетически ориентированных языковых форм, набор и характер которых определен картиной мира. Авторы часто выполняют функции популяризаторов, проводников или пропагандистов актуального для них набора языковых единиц. Отсюда доминирующее в повествовательной установке стремление распространить их средствами художественного слова или актуализировать их для возможно большего круга людей. Последнее осуществляется за счет использования коммуникативных приемов вовлечения адресата и привлечения его к актуальной семантике текста. Выработка этих приемов неразрывно связана с МС и прямо проецируется на характере их использования.
Комплексный характер воздействия картины мира на языковое сознание пишущего проявляется в том, что употребления МС в текстах устойчиво оказываются неединичными, то есть они представлены целыми взаимосвязанными группами, с помощью которых авторами решаются коммуникативные и эстетические задачи. Такая особенность употребления демонстрирует, по крайней мере, три специфические черты семантической природы символов. 1. Смыслы, фиксируемые конкретными МС, в своих непосредственных семантических составляющих оказываются в отношениях постоянного совмещения, пересечения и наложения с иными МС. 2. Система МС в языковом сознании является структурно организованной совокупностью. 3. Каждый отдельно взятый МС предстает в качестве единицы, не обладающей для приёмника информации достаточной семантической полнотой. Важно, что интерпретации этих характеристик способны объяснить языковую природу символа, системы и особенности восприятия. Все МС реализуются в составе локальных семантических комплексов. Доминирующим способом реализации являются прямые компактные или развернутые номинации, характер которых определяется коммуникативным предназначением текста, то есть решаемыми им задачами.
Семантические комплексы воплощают единый набор МС, репрезентируя их в качестве единиц, способных совмещаться практически с любыми контекстами употребления в рамках ЯРХЛ. Такая контекстная широта употреблений служит базой для последующей трансляции МС в специализированные языковые сферы и для их дальнейшей трансформации. Она же может восприниматься в качестве показателя того, что МС органически входят в ЯРХЛ, исходно не являются чуждыми для него или отторгаемыми единицами. Это позволяет говорить об универсальной природе МС, в равной мере ориентированных на решение идеологических, коммуникативных, эстетических и когнитивных задач. Для текстов анализируемого периода коммуникативные и когнитивные задачи оказываются главенствующими. Наиболее употребительные МС демонстрируют самые актуальные для масонов понятия.
В коммуникативном плане тексты, реализующие МС, часто являются коммуникативными ловушками: языковой материал в их составе организуется так, что характер сообщенной информации побуждает приёмника к поискам новой информации по затронутым вопросам в рамках иных или того же самого текста. Вовлеченный в семантическую проблематику текста приёмник информации оказывается внутренне побуждаемым продолжать свои языковые поиски вглубь или вширь, он стимулируется к работе с языковыми формами за счет того, что устойчиво сталкивается с совокупностью не до конца проявленных смыслов и чередой неполных определений. Такое последовательное программирование языкового поведения адресата представляется чрезвычайно интересным в прагматическом аспекте и, учитывая историю масонства, демонстрирует наглядный пример эффективного сценария языкового воздействия на личность и коллектив.
Одним из проявлений силы этого воздействия становится то, что система МС является для языкового сознания ее носителей когнитивной моделью, то есть определяет и структурирует направление и характер их коллективной и индивидуальной познавательной деятельности. Последняя осуществляется и воплощается в рамках инструментария МС, подчинена системе МС и в своей результирующей компоненте направлена на МС. Исследовательские познавательные интенции масонов проявляются через апробации и проверки объяснительной силы МС, прилагаемых к различным сегментам мира, который, в свою очередь, предстает перед ними в качестве организованной посредством МС совокупности единиц, имеющих то или иное воплощение. Существенно, что подобный взгляд, устойчиво проявляющийся через масонские тексты, может восприниматься и как замкнутый когнитивный круг, и как открытое стремление вглубь смыслов.
Не совсем корректной представляется аттестация масонских текстов в качестве зашифрованных: мера их доступности и понятности связана не со специальным использованием кодировок, а с уровнем метаинформации приёмника, потенциальное пополнение которой на практике не ограничено никакими стереотипными представлениями о тайных знаниях.
При существенной роли коммуникативной и когнитивной сферы, посредством МС решаются и эстетические задачи, в первую очередь, связанные с формированием в ЯРХЛ новых способов непрямой фиксации абстрактных понятий, выработкой различных приемов синонимических замен и преодолением внутритекстовых контактных повторов. Показательно в этом отношении то, что МС выступают не только в качестве нового испытательного материала (испытательной площадки для писателей), но и дают им новые языковые ориентиры, указывают на новые семантические сферы, расширяя тем самым содержательный арсенал ЯРХЛ.
Многие авторы, обращавшиеся к МС, своими идиостилями оказали значительное влияние на последующее развитие ЯРХЛ.