Парсонс Т. П 18 Оструктуре социального действия

Вид материала

Документы

Содержание Приложения Впечатление американца о социологии в Советском Союзе

Подобный материал:

• Социальное действие и социальное взаимодействие Признаки социального действия, 145.05kb.
• Экскурс в Маркса (типа это мы все уже давно знаем!) Творчество Маркса принято делить, 55.63kb.
• Система регуляторов социального действия российских государственных служащих (теоретико-социологический, 3698.57kb.
• Т. Парсонс понятие общества: компоненты и их взаимоотношения', 505.5kb.
• Новой конституции республики беларусь, 42.46kb.
• Возникновение конфликта. Понятие, 181.32kb.
• Концепция («обществ а»), 103.73kb.
• Приказ 07. 10. 2010 №376 о оструктуре сайтов оу для создания единого информационного, 23.3kb.
• Я. С. Ядгаров история экономических учений учебник, 5017.42kb.
• Темы контрольных работ по дисциплине «Актуальные проблемы социальной психологии» Современная, 11.27kb.

Примечание

Понятие инерции употребляется здесь в том смысле, который придается ему в классической механике, т.е. оно означает некоторую стабильность в протекании и направлении процесса, а не состояние, в котором «ничего не происходит ». Эта проблема далее сводится к объяснению изменения в скорости протекания процесса и его направлений, включая сюда и «затухание». Такое представление вполне годится для области человеческого действия.

1964

Приложения

Впечатление американца о социологии в Советском Союзе *

* Parsons Т. An American Impression of Sociology in the Soviet Union// ASR, Feb. 1965, vol. 30, № 1, pp. 121-125.


В этой краткой заметке я хотел передать свои наблюдения, накопленные в течение последнего (5-22 мая 1964 года) посещения Советского Союза, где я был по приглашению советской Академии наук.

В соответствии с программой советско-американского культурного обмена советская Академия просила Совет американских научных обществ совместно с руководителями специальной программы по гуманитарным и социальным наукам с американской стороны выделить кого-то для прочтения лекций на тему «Современная американская социология». Мое назначение было принято советской Академией, и время поездки было взаимно согласовано. Формально я являлся гостем Института философии Академии наук СССР. В сопровождении жены я провел в профессиональных встречах 18 дней в Москве, четыре - в Ленинграде и один - в Киеве. Мы были также два дня на отдыхе в Ялте, в Крыму.

Большая часть профессиональных встреч представляла скорее не лекции, а встречи-семинары в группах размером от 10-12 до 35-40 человек. Хотя, как правило, в начале встречи я говорил, а моя речь тут же переводилась, атмосфера устанавливалась довольно неформальная, в особенности потому, что многие знали английский язык и могли помогать в переводе, а также задавать мне вопросы по-английски, которые тут же переводились их коллегам на русский язык. Иногда участники встречи стремились привлечь внимание к тем работам, которые они проводят, а также высказывали свое мнение о социологических исследованиях на Западе, включая и мои собственные. Единственный раз, в Ленинграде, я прочитал настоящую публичную лекцию. Это было на философском факультете университета, председательствовал декан - профессор Розин. Присутствовало около 200 человек, большей частью студенты. После лекции, которая была посвящена теоретическим проблемам американской социологии, более часа продолжалась свободная дискуссия по этому вопросу.

Как правило, я встречался с сотрудниками каких-либо подразделений Академии. Единственное исключение составляла встреча на философском факультете Московского университета, на которой, однако, присутствовали только штатные сотрудники. Имел я и несколько частных бесед со специалистами, иногда с одним человеком, иногда с двумя или тремя, особенно в Ленинграде; приглашали меня также на некоторые товарищеские встречи, где затрагивались и узкопрофессиональные темы.

Развитие социологии в Советском Союзе, так же, как и в других коммунистических странах, в частности в Польше, в настоящее время начинает привлекать все более активное внимание Запада. Советские представители впервые присутствовали на встрече Международной социологической ассоциации в Амстердаме в 1956 году. Они проявили гораздо большую активность на встрече в 1959 году, и еще большую - в Вашингтоне в 1962 году, а ныне они уже представлены и в совете МСА. Наряду с этими встречами первые неформальные контакты, насколько мне известно, состоялись в Москве в 1958 году под эгидой ЮНЕСКО. Эверетт Хьюз был единственным представителем со стороны американцев, но там присутствовали некоторые западноевропейские ученые, включая Раймона Арона, Жоржа Фридмана, Т. Маршалла и Т. Ботомора. В 1961 году группа американских ученых-бихевиористов, по преимуществу психологов, совершала поездку по Советскому Союзу. С ними были два социолога - Роберт К. Мертон и Генри У. Рикен, которые опубликовали об этом краткий отчет¹. Ю.А. Замошкин, советский социолог, приехавший с советской делегацией в Нью-Йорк, провел большую часть времени в Колумбии (почти два месяца в 1962 году), совершив также небольшую поездку на Восток. Другой социолог, А.А. Зворыкин, провел около двух месяцев в Чикагском университете в 1962 году. Если исключить эти поездки, то мой визит был первым, в котором осуществлялись широкие персональные контакты, а также первым действительно официальным визитом в Советский Союз отдельного американского социолога^l.

^lMerton Robert К., Riecken Henri W. Notes on Sociology in the U.S.S.R. In National Institute of Social and Behavioral Science («Current Problems in Social-Behavioral Reserh». Washington D.C., Symposia Studia Series, № 10, March 1962, p. 7). В 1963 году Левис Фойер из Калифорнийского университета (в Беркли) был гостем Института философии советской Академии наук, но скорее в качестве философа, а не социолога. Экономисты, политологи и психологи также посещали Советский Союз, но они посещали различные организационные структуры советской социальной науки.


Поскольку лишь немногие американские социологи владеют русским языком, получение знаний о развитии науки в Советском Союзе зависит от опосредующих звеньев³. Мне посчастливилось примерно за месяц до отъезда встретить монографию Джорджа Фишера «Новая социология в Советском Союзе», опубликованную Центром интернациональных исследований Корнельского университета. Это солидный обзор социологических публикаций в Советском Союзе, основанный как на литературе, так и на личном знакомстве Фишера с советской наукой. Уже после моего возвращения Фишер обратил мое внимание на только что вышедшую немецкую публикацию (1964 г.) д-ра Рене Алберга из Восточноевропейского института Берлинского университета, озаглавленную «Die Entwicldung der empirishen Sozialforscung in der Sowientunion» («Развитие эмпирических социальных исследований в Советском Союзе »), которая дает значительно более глубокий теоретико-философский и исторический фон, чем работа Фишера. Рене Алберг работал под руководством проф. Ханса Либера. Наконец, появилась статья Аллена Кассова из Принстона, дающая обзор отношения советских социологов к социологам Запада, в частности американским⁴.

Для того чтобы стал понятен организационный контекст социологии в Советском Союзе, следует уяснить себе прежде всего тот факт, что гораздо большая часть всех исследований локализована в академических структурах, которые в данной стране организационно отделены от университетских факультетов. Так, психологические исследования преимущественно, хотя и не исключительно, сосредоточены в Академии педнаук или пединституте, а не в «большой » Академии наук. Социология получила заметное развитие в Институте философии Академии наук⁵. Этот институт организует по преимуществу исследования и высокоинтеллектуальные дискуссии по вопросам марксизма-ленизма и философии исторического материализма. Главное периодическое издание этого института и его официальный орган - «Вопросы философии».


³ Переводы небольшого количества советских социологических статей появились в ограниченно циркулирующих изданиях Pergamon (New York), Internationa] Arts and Sciences Press (New York).

⁴ Кассов любезно предоставил мне первый оттиск этой статьи перед моей поездкой.

⁵ В Москве, в частности, как я понял, существует «сектор» социологических исследований, который является подразделением Института философии Академии наук. Его возглавляет Г.В. Осипов. Мне сказали, что, возможно, в недалеком будущем этот «сектор» станет независимым институтом внутри Академии и что будет учрежден независимый социологический журнал Академии, отдельный от «Вопросов философии». В Ленинграде Институт социальных исследований связан с философским факультетом университета, хотя имеет отношение и к Академии наук. Директор его В.А. Ядов, которого я не встречал, так как он во время моего пребывания там был в Англии. Организационная схема в Киеве, по-видимому, напоминает московскую, но в более ограниченном масштабе. Существуют и другие центры, в частности в Новосибирске, которые мне не удалось посетить.

Советская социологическая ассоциация представлена в Совете Международной социологической ассоциации и включает такие организационные единицы, как московский «сектор», но не отдельных ученых. Ее президент - Ю.Р. Францев, который возглавляет идеологический отдел партийной организации и совмещает с этой должностью членство в Академии наук.


Исследования ориентированы, как и во всех интеллектуальных циплинах Советского Союза, главным образом на сферы естественных наук, экономики, психологии и, конечно, искусства, соответствующего формуле советского реализма. А поскольку социология, естественно, призвана обслуживать строительство нового общества, главное внимание в гораздо большей степени, чем в западных странах, здесь уделяется прикладной социологии. В последнее время появилась программа «эмпирических исследований » в сферах, выходящих за рамки экономики, психологии и антропологии. Главная формула, с точки зрения которой все это проводится, гласит, что марксистская теория лежит в основании генеральной линии развития социалистического и в будущем - коммунистического общества, но существует множество частных вопросов, которые не могли быть предусмотрены Марксом и Энгельсом, и даже Лениным. Цель социологических исследований состоит в том, чтобы собрать и пустить в оборот относящиеся к указанным вопросам данные, которые могут помочь при составлении наиболее общих планов и наметок.

Действительно, большая часть этих работ сосредоточена на проблемах организации труда, при этом особенно принимаются во внимание условия оптимального производства. Другие предпочитаемые сферы исследований - советская семья, проблемы эффективности массовых коммуникаций, в частности программ, непосредственно поддерживаемых Коммунистической партией, а также способы ускорения изживания традиционной религии.

Моей целью было не изучение советских исследований, а обсуждение американской социологии с моими слушателями. Отчасти поэтому, а отчасти потому, что я был ограничен во времени и в своих знаниях о России, мне удалось получить только несколько весьма обобщенных впечатлений о тамошних эмпирических исследованиях. Наиболее важное впечатление - то, что советские ученые относятся к развитию своей области знания очень серьезно, включая и задачи совершенствования методик и улучшения стандартов исследований. Они действительно достигли заметного прогресса в этих направлениях с того времени, когда Мертон и Рикен наблюдали там ситуацию в 1961 году. Резко возросшее число советских публикаций по своему языку и форме заслуживает гораздо более высокой оценки, чем качество и значимость самих исследований.

Марксистская теория, жестко ограниченная в своем историческом развитии, все еще оказывает влияние на цели политической активности. Очевидно, упор на проблемы, требующие практического решения, а также недостаток новых эмпирических данных, на которых можно было бы основать политику, - это общий фон новейшего времени. Советские социологи предполагают (гораздо чаще, чем признаются в этом), что ход социального развития зависит от решений людей и что, хотя эти решения эмпирически и философски хорошо обоснованы, дела тем не менее могут «обстоять плохо ». Следовательно, адаптивность системы зависит от эмпирического познания и от способов контроля, основанных частично на эмпирической базе. В этой связи по моему мнению, основанному частично на обсуждениях и дискуссиях, а отчасти на чтении кое-какой литературы, попавшей мне в руки (с учетом моих языковых ограничений), проблемы перехода от социализма к коммунизму недостаточно очерчены. Практически же в этом контексте вырисовывается проблема, связанная с минимизацией принуждения. Грубо принудительный характер режима, включающий произвольное использование террора, сформировал, по-видимому, на протяжении всего сталинского периода сильнейшие негативные реакции внутри общества. И если можно назвать единственную доминирующую тему, определяющую задачу советской социологии в настоящее время, то это именно исследование путей, позволяющих решить проблемы поддержания импульса социальных преобразований, не принуждая, если можно так выразиться, население «быть свободным».

Возвращаясь к моему личному опыту, я предполагал, что с советской стороны будет проявлен особый интерес к эмпирическим исследованиям в Америке, и планировал обсуждения с этой точки зрения. Мое предположение оказалось правильным, и я должен добавить, что столкнулся с гораздо лучшим знанием литературы, чем ожидал. В центральной библиотеке советской Академии наук в Москве имеется в наличии прекрасное собрание западной социологической литературы.

Обсуждения, в которых я участвовал, показали, однако, сильную тенденцию продвигаться и в теоретическом направлении. Это, конечно, зависело и от моего положения в американской социологии. Если бы на моем месте был Поль Лазарсфельд, обсуждения, по-видимому, развивались бы в другом направлении. Меня, по-видимому, оценивали как представляющего определенную оппозицию тому, что московские социологи считают доминирующей эмпирической тенденцией в американской социологии, а в Ленинграде меня просили рассказать о теоретических проблемах американской социологии.

Разумеется, обеими сторонами было принято за основу, что советская часть аудитории в дискуссиях придерживается марксизма, а я соответственно - нет. Будучи марксистской, их точка зрения на американскую социологию, - включая и мой вклад в нее, - была резко критической, как это выявил еще Кассов⁶. Эта главная философская ориентация не было основной в других сферах. И в рамках «согласования различного» определенные проблемы можно было плодотворно обсуждать. Во время моей последней большой встречи с москов-

⁶ Некоторое количество респондентов Кассова принимали участие во встречах со мной, в том числе - Константинов, Осипов, Замошкин, Андреева и Новиков.


кой группой социологов мы в самом начале согласились, что не должно быть идеологических различий при обсуждении большинства явно эмпирических утверждений о валидности или невалидности факта с точки зрения нормативных исследовательских процедур. Затем было уяснено, что эта сфера примыкает к той, в которой суждения как о проблемах, так и об их интерпретации играют важную роль. Здесь идеологические различия начинают иметь значение, но, переплетаясь с другими подходами к данной сфере, они оставляют место для плодотворной дискуссии по различным вопросам, а также возможность для согласия в том или ином случае. Только при вторжении в область «чисто теоретических» суждений идеологический фактор обязательно становится доминирующим. У меня сложилось, однако, впечатление, что даже и на этом уровне не невозможна осмысленная коммуникация без идеологических уступок с обеих сторон.

Три по преимуществу общетеоретические темы, в которых лично я был очень заинтересован, нашли, как кажется, существенный ответный резонанс у советской стороны. Первая касалась возрождения в настоящее время интереса в американской социологии к проблемам социального изменения (см. Review за июнь 1964 года, включая мою собственную статью). Особый интерес вызвал мой тезис, подчеркивающий принципиальную преемственность между органической эволюцией и эволюцией социокультурной⁷.

Поскольку сильно артикулированная теория социальной эволюции является одной из наиболее характерных черт марксистской социологии, такое совпадение интересов не было удивительным. Много серьезных расхождений между западными и советскими социологами очевидно имеет место в данной сфере, но в то же время существуют и общие точки отсчета. Совершенно независимо от проблемной - в рамках любой эволюционной схемы - точки зрения на «капитализм» стояла действительно серьезная, основополагающая проблема, касающаяся соотношения «исторической » и аналитической концептуализации. Я услышал по крайней мере совершенно ясную защиту исторической точки зрения в этом методологическом смысле. Я считаю, что в этом заключается основное различие между гегельянской и марксистской школами, с одной стороны, и аналитическим подходом Маска Вебера, а также большинства, хотя и не всех, западных социологов - с другой⁸.

⁷ Наиболее сильно настаивал на этой точке зрения с советской стороны В.В. Мжвенирадзе из Москвы.

⁸ Это утверждение, на которое я ссылаюсь, было сделано устно на хорошем английском языке И.С. Коном из Института социальных исследований в Ленинграде. Моя собственная точка зрения по этому вопросу, которая находится в полном противоречии с марксистской традицией, наиболее полно изложена в: «Unity and Diversity in the Modern Intellicttual Disciplines» («Daedalus», Winter 1965).

Вторая теоретическая тема была связана со статусом специальной психологии. Марксистская теория всегда делала упорна «объективные» структуры социальных систем как данные с точки зрения индивида⁹ Это - главная особенность, разумеется, не только марксистской теории но, с учетом других моментов и в более конкретной формулировке, также и всей социологии. Я думаю, однако, что там, где главное значение придается практическому действию, политическим проблемам «субъективное» должно также входить в игру. Вероятно, наиболее общее понятие здесь - «установка». Социальных ученых, заинтересованных в исследовании и анализе, а тем самым, в формировании влиятельной политики, должны также интересовать установки тех, кого собираются вовлечь в политику. Хотя установки эти в сильной степени зависят от объективной ситуации индивида, знания этой последней самой по себе недостаточно для того, чтобы предвидеть возможную реакцию на конкретные политические предложения.

Моя собственная точка зрения заключается в том, что обе эти перспективы существенны и что они в высшей степени взаимосвязаны, но в то же время в каких-то важных аспектах и независимы друг от друга. Невозможно составить ясное представление об общей теоретической позиции советских ученых в этой сфере, но в целом мне стало очевидно, что существует интерес к социальной психологии, который и выявился в обсуждениях. Значительная часть социальных исследований этих ученых американскими социологами была бы отнесена к социальной психологии; установки рабочих - важный аспект исследований производительности труда, так же, как и установки, формируемые средствами массовой коммуникации и вскрываемые при исследовании воздействия их программ. Таким образом, дискуссии по эмпирическим положениям и теоретическим проблемам, в высшей степени связанным между собою в этой сфере, оказываются вполне возможными.

Третьей темой, вызвавшей заметный отклик, была тема кибернетического контроля, а также его отличия от того, что я назвал бы иерархией необходимых, но недостаточных условий социального развития, с одной стороны, и связи между ними - с другой. Я утверждал совершенно открыто, что, по моему мнению, «экономический фактор» в социальном процессе должен рассматриваться по-разному с каждой из двух точек зрения. Как фактор условий, без которого не могут быть сделаны важные шаги в развитии, он может в обстоятельствах, которые следует точно конкретизировать, получить определенного рода преобладание. Это полностью согласуется с тем, что утверждают наши советские коллеги, с той только разницей, что именно такое преобладание кажется мне невозможным.

⁹ Московский социолог Н.В. Новиков в статье в журнале «Вопросы философии» рассматривает «теорию действия», с которой идентифицируется мое имя, чтобы подчеркнуть субъективные аспекты действия в целом и социальной системы в частности, а именно «мотивы индивидов» и модели их ориентации.


В другом плане сильный упор партии на формирование установок а также на проблему институционализации административной власти и на индустриальных предприятиях предполагает усиленный интерес к контролю в кибернетическом смысле. Это также тема, которая не является главной в классической марксистской теории, но приоб-важность по мере того, как социалистическое движение начинает предполагать обязанность действовать для тех, кто получает в свои руки политический контроль, а также в особенности - в результате сильного развития биологических и социальных наук. Не ожидая полого согласия перед лицом идеологических и ценностных различий, я читаю, что совместные обсуждения как на эмпирическом, так и на теоретическом уровне возможны также и в этой сфере¹⁰.


Я бы не хотел, чтобы осталось впечатление, что отношения между советскими и американскими социологами достигли такой фазы, когда уже не могут возникать серьезные трудности и противоречия. Очевидно, это не так. И тем не менее эти отношения ни в коем случае не должны ограничиваться только уровнем идеологических деклараций и контрдеклараций или только уровнем эмпирических методик и конкретных изложений данных. Различия в идеологии - и ценностях будут существовать еще долгое время, хотя это вовсе не означает, что они постепенно не изменяются. Все же между уровнем узкого эмпиризма и уровнем «теории», которая неразрывно связана с идеологией, существует широкая область проблем, которая является по праву предметом как исследований, так и теоретических обсуждений. Я убежден, что эта область достаточно широка и что наши советские коллеги способны использовать ее для завязывания различного рода отношений с американцами. В моем случае личные неформальные контакты оставили впечатление большой дружелюбности и предупредительности и проявилось самое искреннее гостеприимство". Наряду с этим отмечалось стремление завязывать профессиональные отношения посредством, например, обмена публикациями и, насколько возможно, людьми. Советские ученые уже переводят в России крупные социологические работы американцев.

Те, кто, подобно мне, считает, что любая настоящая наука универсальна, преодолевает национальную, религиозную и идеологическую ограниченность в основных своих стандартах и интересах, будут приветствовать развитие социологии в Советском Союзе, о котором я имел возможность получить эти отрывочные впечатления.

1964

¹⁰ Наиболее плодотворные дискуссии по этому вопросу у меня были с А.Г. Здравомысловым, и.о. директора Ленинградского института социальных исследований. Я бы хотел воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить моих советских хозяев публично за их сердечный прием.