Geum.ru

Парсонс Т. П 18 Оструктуре социального действия

Вид материалаДокументы

Содержание


Merton R.K.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   69
ВеберМ. Класс, статус и партия// Социальная стратификация, вып. 1. М., 1992, с. 19-38.


У Вебера человек мотивируется социальной структурой: он не только получает материальное вознаграждение, зависящее от его места в процессе производства9; человек получает вознаграждение также и за свой образ жизни, и выражается оно в престиже, которым он пользуется в обществе, а это обеспечивает ему ряд возможностей и льгот, не зависящих от его места в производственных отношениях10.

9 Эти позиции внутри производственных отношений формируют в обществе классы, которые Вебер назвал экономическими; структура экономических классов у Вебера почти аналогична марксистскому представлению о классовой дифференциации, но все дело в том, что Вебер не выводит социальную структуру из этой экономически-классовой, как это происходит у Маркса, где образ жизни и сознание человека определяются его положением в системе производственных отношений; у Вебера структура социальных классов или сословий (статусов) в значительной степени автономна от экономических классов и определяется образом жизни человека.

10 Исследование Уорнера, проведенное в 30-х гг. в США показало, что в социальной структуре общины (Уорнер исследовал города различного типа) рабочие, занимающие в целом довольно близкие позиции в системе производственных отношений, в системе социальных классов распределились до вольно широко: вплоть до верхнего среднего класса включительно. Хотя, согласно ожиданиям самого исследователя, их экономическое положение должно было определять их место в социальной стратификации, первые же замеры показали, что по критерию социального престижа, связанного с образом жизни, между ними оказалась очень большая дистанция: часть рабочих попала в средние классы вместе с мелкими и средними предпринимателями. Фактически исследование Уорнера подтвердило теорию Макса Вебера об автономности экономической и социальной стратификации, хотя в это время в США работы Вебера были почти неизвестны и сам Уорнер их не знал.


Эти две темы, намеченные в статье о мотивации экономической деятельности, получили дальнейшее развитие в работах Парсонса. В 1949 г. он возвращается к вопросу о судьбе модели «экономического человека » в экономической науке - «Возвышение и падение экономического человека» (1949 в), а в 50-х гг. предлагает социологическую модель экономического развития в двух статьях: «Социологическая модель экономического развития» (1956 е), и «Замечания об институциональной схеме экономического развития» (1958 f); в 1956 г. выходит первое издание труда, написанного в соавторстве с Н.Смелзером, - «Экономика и общество» (1956 а), переизданного в 1965 году. В этих трудах как бы отрабатываются переходные звенья между двумя науками, те пути, которыми достижения социологической науки могут быть использованы для объяснения различных феноменов, имеющих значение в экономических процессах. Основное значение, естественно, уделяется социальному действию, которое представляет собою как бы «сквозной» понятийный конструкт, позволяющий осуществлять этот переход и трансакцию знаний и понятийных схем из одной науки в другую. Так что можно сказать, что на протяжении многих лет Парсонс работал на развитие экономической теории.

Развитие же второй темы разбираемой нами здесь статьи Т. Парсонса о мотивации экономической деятельности привело автора в дальнейшем к выработке основных аналитических элементов для теории социального действия, которые, согласно принятому им структурно-функциональному принципу, следовало положить в основание схемы, чтобы теория приобрела содержательный характер. Оформлению этих аналитических переменных и их пропаганде Парсонс посвятил много времени и сил, но результат не оправдал его ожиданий. И причина здесь была не в качестве заданных переменных, а в общем состоянии науки социологии на период их оформления.

Огюст Конт, декларируя в свое время возникновение новой науки социологии - одной из важных ее характеристик назвал позитивизм, т.е. построение по типу естественных наук, с обязательным усвоением принятых в этих науках принципов: методы должны быть точными и объективными, теории - доказательными, а устанавливаемые закономерности - общезначимыми (Конт был убежден, что обществом правят объективные законы, являющиеся продолжением законов природы). В принципе ничего плохого не было для науки в том, чтобы таких критериев придерживаться; вся беда была, однако, в том, что, собственно, никаких методов, могущих быть точными и объективными, у только что народившейся науки не было. Правда, в 1835 г. вышел труд А. Кетле, основанный на использовании социальной статистики, но сама эта статистика в те времена была еще весьма узка по своим показателям и примитивна. Так оказалось, что социологи занялись в первую очередь построением теорий. А как обеспечить доказательность теориям, основанным на исторических примерах и иллюстрациях? Выход был найден в том, чтобы придать им форму теорий естественных наук, а также по возможности использовать терминологию этих наук, тогда создавалось впечатление неразрывной связи с ними и преемственности.

Так появляются теории об обществе, построенные по аналогии с теориями естественных наук и как бы под них загримированные. Сам О. Конт назвал две части своего труда «Социальной статикой» и «Социальной динамикой», Кетле назвал свою работу «О человеке и развитии его способностей. Опыт социальной физики». Возникли школы: механистическая (считавшая, что в основе общества лежат законы механики, - Г. Кэри, Г. Скотт), географическая (считавшая, что все определяется в обществе географической средой его существования, - Г. Бокль), организмическая (описывавшая общество в терминах анатомии и физиологии - П. Лилиенфельд, А. Шефле, Р. Вормс); наконец, уже в конце XIX - начале XX века этот ряд «обогатился» социальным дарвинизмом (борьба за существование и естественный отбор как главные законы общественного развития - Г. Спенсер, У. Самнер, А. Смолл, Л. Гумплович). Конечно, молодая наука ничем не могла себя так скомпрометировать, как подобного рода теориями.

Положение осложнилось также тем, что позитивизм постоянно как бы «давал подпитку» сциентизму, который, беря м. свое начало в сильнейшей традиции европейского Просвещения, в качестве основной своей ценности имел рационализм (поскольку главным содержанием традиции Просвещения был культ человеческого разума), а в качестве центральных идей в социальной сфере - прогрессизм и связанное с ним постоянное устремление к модернизации, инновации, технократизму. Прогрессистский пафос просвещения масс постоянно взывал к борьбе с традициями, ниспровержению всего оформившегося в устойчивые структуры, в особенности если структуры эти не были сугубо рационалистически обоснованными. В науке сциентизм порождал направленность к ее инструментализации, стремясь использовать научные теории и концепции в целях борьбы за какие-то идеи переустройства общества на новых основаниях. Нетрудно представить, какие идеи о переустройстве общества можно было выдвинуть на основании тех теорий, которые выше мы бегло перечислили!

Эти претензии не могли, конечно, не вызвать решительного протеста серьезных ученых. В конце XIX века в социологии сформировалось направление антипозитивизма (нацеленное одновременно и против сциентизма). Во главе его оказался Макс Вебер, воспользовавшись идеями Виндельбанда, Дильтея и в особенности Риккерта, с которым он сотрудничал в методологических вопросах, выдвинул тезис о необходимости работать с сознанием субъекта (поскольку, будучи главным разработчиком в социологии концепта социального действия, пристальный интерес проявлял к проблеме мотивации этого действия), а следовательно, о необходимости гуманитаризации социологии как науки. Макс Вебер создал концепцию «понимающей социологии», чем заложил основание нового типа методик в социологических исследованиях, продвигавшихся в сторону того, что мы в наше время называем качественными методами. Но одновременно Вебер отстаивал принцип свободы от оценочных суждений как основу объективности социологических исследований.

В русле этого течения сформировался как ученый и Т. Парсонс. Но направление это отличалось большим недоверием ко всякого рода теориям. Сформировавшись в борьбе со всеми этими «органицизмами» и «механицизмами», представители антипозитивизма как бы страдали некоторым комплексом теоретической неполноценности. Отказавшись от прямого переноса в социологию концепций и методов естественных наук, они продолжали считать эти науки образцом в деле организации исследований, оформления их результатов, построения теорий, однако идеал этот представлялся им недостижимым на том уровне развития социологии, на котором им приходилось работать.

Поэтому первое же сопротивление своим попыткам заняться построением общей социологической теории Парсонс испытал внутри своего научного окружения, в лагере собственных единомышленников.

Первые замечания о роли и месте теории в социологических исследованиях включены были Парсонсом в «Структуру социального действия » 11.

11 См. в особенности помещенные в настоящем издании главы I, II, XVIII и XlX. 12 См. наст, изд., с. 301-326.


Затем появилась статья «Роль теории в социальном исследовании» (1938 а). В 1945 г. в материалах симпозиума «Социология двадцатого века» появляется доклад Парсонса «Современное состояние и перспективы систематической теории в социологии», вошедший затем в качестве статьи в его сборник «Очерки по социологической теории чистой и прикладной» (1949 а)12. Тот же предмет трактуется и в статье 1948 г. «Состояние социологической теории» (1948 в) и еще в одной статье этого же периода - «Перспективы социологической теории» (1950 а). Во всех этих работах с различными вариациями предлагается подход к построению общей теории социологии.

Отрицательную реакцию вызвало уже само намерение Т. Парсонса заняться общей теорией. Наиболее аргументировано сформулировал возражения Роберт Мертон. Он изложил свою точку зрения в статье «О социологических теориях среднего уровня», включенной в его сборник «О теоретической социологии»13, но это уже работа, написанная на основании более ранних статей14. Мертон утверждает, что в настоящее время создать общую теорию в социологии просто невозможно. «Под социологической теорией, - утверждает он, - понимаются «логически взаимосвязанные ряды высказываний (propositions), из которых можно вывести эмпирические закономерности (uniformities)». Эти ряды должны связывать между собой «работающие гипотезы », а «работающие гипотезы - это нечто большее, чем применение здравого смысла, которым мы пользуемся в обыденной жизни. Сопоставляя определенные факты, имеют в виду некоторые альтернативные объяснения и стремятся к тому, чтобы их проверить»15. Ничего такого не может предложить в настоящее время общая теория в социологии. Эта теория строится по образцу всеобщих философских систем XIX века, и ничего другого не может получиться на данном уровне знаний.

13 См.: Merton R.K. On Sociological Theories of the Middle Range// On Theoretical Sociolgy. Five essays, old and new. Free Press, N.Y., Macmillan, L., 1967.

14Сам Р. Мертон ссылается на свои статьи: Merton R.K. The Role-set: Problems in Sociological Theory // British Sociological Review, vol. 8, June 1957, pp. 106-120; Merton R.K. Introduction to Allen Barton «Social Organization under Stress». Wash., 1963.

15 Merton R.K. On Sociological Theories of the Middle Range, p. 48.


Социальные теоретики, утверждает Мертон (нигде, кстати, не называя Парсонса по имени, хотя критика эта направляется прежде всего в его адрес), делают ошибку, беря за образец схемы именно научной теории, а не системы философского характера, которые они только и способны создавать. Эти их претензии основаны на трех недоразумениях: 1) они забывают, что научная теория не может появиться, пока не накопилось огромного количества данных наблюдений; 2) они считают, что могут брать за образец, например, физику, забывая, что «между физикой XX века и социологией XX века лежат биллионы человеко-часов терпеливого, дисциплинированного и кумулятивного исследовательского труда»; 3) они не имеют правильного представления о состоянии теории в физике: физика обладает целым набором специальных теорий и «исторически сложившейся надеждой» объединить их со временем в «теоретические семьи ». Мертон ссылается при этом на физика Ричарда Фейнмана, который утверждает: «Сегодня наши физические теории, физические законы представляют множество разнообразных частей и кусков, которые не очень-то подгоняются друг к другу»16.

И еще одна ссылка на физика, в данном случае на Уатхей-да: «Для ранних стадий развития науки характерно, что она бывает претенциозно глубока в своих намерениях и тривиальна в своей работе с конкретными явлениями»17. А поскольку социологи в то же время претендуют сравнивать себя с физиками нашего времени, то общество начинает предъявлять к ним требование участвовать в разрешении глобальных социальных проблем, которые могут иметь последствия в виде войн, расовых конфликтов, психологической неуверенности и проч. «Ученые-обществоведы перед лицом этих проблем вооружены сегодня ничуть не лучше, чем были вооружены врачи во времена Гарвея и Сайденама для диагностики, исследования и лечения коронарных тромбозов». Единственно возможным путем для социологии в настоящее время Мертон считает работу со специальными теориями, - по его терминологии, теориями среднего уровня, - «из которых выводятся гипотезы, могущие быть исследованными эмпирически », а также конструирование «постепенно, а не внезапным наскоком» «более общей концептуальной схемы, которая будет адекватно объединять группы этих специальных теорий»18.

16 Ibid.17Ibid., p. 49.18Ibid., p. 41.


Теории среднего уровня касаются ограниченных аспектов социальных явлений, и каждая такая теория создает «представление (конкретный образ - image), из которого можно вывести ряд умозаключений ». Она проверяется на плодотворность «указанием сферы теоретических проблем и гипотез, которые позволяют исследователю определить новые характеристики явления». Именно такие идеи нужны для выдвижения конкретных гипотез. Но такая идея тем не менее все-таки уже теория, ибо «некоторые умозаключения, выводимые из такого рода идей, могут расходиться с ожиданиями здравого смысла, основанными на неверифицированном ряде «самих собою очевидных» предложений». И каждая такая теория - «это нечто большее, чем просто эмпирическое обобщение, т.е. высказывание, суммирующее некоторые наблюдаемые закономерности (uniformities) отношений между двумя или более переменными»19. Такая теория может заимствовать из общей теории только понятия (например, «социальная структура», «статус», «роль» и др.). Затем из них строится некоторое представление и формируется уже новое понятие (например, «ролевой набор»). Но это понятие - просто представление, нужное для осмысления какого-то компонента социальной структуры, и оно стоит в самом начале, а не в конце, подводя к некоторым аналитическим проблемам. Тем самым зависимость теорий среднего уровня от общей теории весьма слаба. Вот эти-то теории среднего уровня должны быть развиты, а теория общая должна возникнуть потом, в качестве объединяющего их конструкта. В настоящее же время, по мнению Р. Мертона, общая теория работает не в том направлении, она строит какие-то нереализуемые схемы из понятий, которые невозможно прямо включить в исследование.

Но эта аргументация Парсонса не убедила, так как он вовсе не считал, что задача общей теории - выдвигать концептуальные схемы, которые можно было бы включать непосредственно в исследования эмпирического типа. Задача общей теории, с его точки зрения, - преобразование различных дескриптивных утверждений о фактах в некоторое связное целое, которое адекватно или определенно описывает предмет данной науки. Эта обобщенная концептуальная схема должна включать в себя все основные параметры, которые важны с точки зрения тех ответов, которые должна давать наука на различные вопросы, возникающие как внутри, так и вне ее, т.е. для того, чтобы оправдывать свое существование в обществе.

19 Ibid., p. 42.


В идеале наука должна быть в состоянии давать динамический анализ развития тех явлений, которые входят в сферу ее компетенции. Но это возможно только при наличии логически замкнутой системы утверждений, т.е. когда теория достигает такого «состояния логической интеграции, при котором каждое значение любой комбинации суждений в данной системе явно соответствует некоторому другому суждению той же системы». Цель анализа, с одной стороны, «причинное объяснение прошлых конкретных явлений или процессов и предсказание будущих событий», а с другой - получение «знания законов, которые могут быть приложены к бесконечному ряду конкретных случаев с использованием соответствующих фактических данных»20.

Социологическая наука в своем современном состоянии не может обеспечить главные условия динамического анализа, т.е. «непрерывное и систематическое отнесение каждой проблемы к состоянию системы как целого»21. Но если это невозможно обеспечить, то нужно применить какой-то способ упрощения.

Способ упрощения, по Парсонсу, заключается в том, чтобы некоторые обобщающие категории, которые в развитой системе динамического анализа являются переменными, превратить в константы. Тогда мы получаем систему структурных категорий, которая и используется при рассмотрении динамических проблем. Такую систему применяет, например, наука физиология: там отдельные органы рассматриваются как постоянные величины (хотя они, естественно, таковыми в действительности не являются), и это дает возможность изучать процессы, протекающие в организме, ибо «структура системы, как она описывается в контексте обобщенной концептуальной схемы, является подлинно техническим аналитическим инструментом ». Такая структура категорий «обеспечивает уверенность в том, что ничто существенно важное не ускользнет при поверхностном обозрении, и связывает концы с концами, придавая определенность проблемам и их решениям»22.

20 Парсопс Т. Современное состояние и перспективы систематической теории в социологии // Наст, изд., с. 303-304.21 Там же, с. 305.22 Там же, с. 306.

При этом необходимо найти связи между этими статическими структурными категориями, а также связи их с динамическими переменными элементами системы, и связь эта устанавливается с помощью понятия функции. Динамические факторы важны, если они имеют функциональное значение в системе. Понятие функции предполагает, что эмпирическая система рассматривается как «работающая система» (going concern). Ее структура формулируется как система некоторых стандартов, обнаруживающихся в определенных пределах при эмпирическом наблюдении, которое имеет тенденцию сохраняться в соответствии с эмпирически постоянным образцом23.

Таким образом, система структурных категорий обеспечивает полноту рассмотрения всех важных элементов изучаемой системы, а ряд динамических функциональных категорий описывает процессы, благодаря которым эти структуры сохраняются или разрушаются, а также отношения системы со средой.

Но каким образом это осуществляется в социологической теории? Разумеется, для Парсонса социальная система - это система действия, т.е. мотивированного человеческого поведения. Она взаимодействует с физическими и биологическими условиями своего существования, а также с культурными стандартами. Единичный акт, в котором индивидуальный актор24 взаимодействует с ситуацией, не является самодостаточной единицей для социальной системы, поскольку существуют осложняющие обстоятельства - взаимодействие между собою многих акторов. «Структура - это совокупность относительно устойчивых стандартизованных отношений элементов. А поскольку элементом социальной системы является актор, то социальная структура представляет собою стандартизованную систему социальных отношений акторов друг с другом » 25

23 См.: там же, с. 306.

24 Термин «actor» переводился в нашей литературе вначале как «актер», иногда как «действующее лицо», иногда другими способами. В понятийной схеме Т. Парсонса он означает того, кто совершает действие, его субъект. Нам кажется, что слово «актор» (с ударением на первом слоге) наиболее удобно. Актор - тот, кто действует, кто совершает данное (анализируемое, оцениваемое) действие (или акт).

25 Наст, изд., с. 319.


Действующие люди предъявляют друг к другу ожидания, эти ожидания составляют непременное условие действия каждого актора, часть его ситуации, а «системы стандартизованных ожиданий, рассматриваемые относительно их места в общей системе и достаточно глубоко пронизывающие действие, чтобы их можно было принять без доказательств как законные, условно называются институтами» 26. Это стабилизирующая часть социальной структуры. Институты наиболее четко воплощают в себе типы общей ценностной интеграции системы действия.

26 Там же, с. 320.


Так вырисовывается главная система категорий социологии как науки. С точки зрения Парсонса, это институциональная система, формирующая и мотивирующая действие. Именно она должна приниматься за константу при анализе действия. Так представлялся Парсонсу в 1945 году принцип построения общей теории в социологии.

Мы видим, что это вполне новый подход к построению теории: это не картина общества или его развития, а инструмент для анализа различного рода социальных явлений. Представления о развитии или о типах общества и других социальных феноменов должны получаться в результате анализа с применением этого инструмента (точнее, это даже не просто инструмент, а некоторый набор инструментов). И это оказалось весьма трудным для понимания. Обычный социолог ожидал от теории (и теперь еще иногда ожидает) именно понятий-представлений, понятий-типов, объяснительных конструкций. Масса споров вокруг этой «теории Парсонса» была вызвана и постоянно подогревалась именно этим недоразумением. От нее требовали, чтобы она объясняла «возникновение изменений в обществе » или «давала больше места индивиду», в то время как она совершенно не претендовала давать такие объяснения, исходя из себя самой. Она давала только средства или технику, с помощью которых можно было такие объяснения получить в каждом конкретном случае, анализируя конкретный материал.

Впрочем, сложности в судьбе этой теории вызывались не только чистым непониманием. Вся обстановка была весьма неблагоприятна для ее популяризации. Кроме недоверия к теории вообще, которым отличался антипозитивизм, существовали и другие неблагоприятные факторы.

В 20-40-е гг. в социологии оформилось течение неопозитивизма, сохранившее ориентацию на естественные науки. Неопозитивисты считали, что для всей природной, социальной и исторической действительности существуют одни общие законы. И их «воздержание» от исследования субъективных факторов человеческого поведения и от теории как таковой было еще более строгим, чем в антипозитивизме. Для них характерен был бихевиоризм в изучении человеческого поведения, а потому подход с точки зрения социального действия, как его предлагал Парсонс, был им чужд.

Однако наиболее резкая критика парсоновского подхода к конструированию общей теории последовала со стороны так называемых «левых». Это течение зародилось еще в 20-е гг. XX века, а в 30-40-е гг. оформилась неогегельянская франкфуртская школа, выдвинувшая в качестве «противовеса» всему созданному до сих пор «неомарксизм»и «критическуюсоциологию » (принципы ее были сформулированы М. Хоркхаймером в 1937 г., как раз в год выхода первой крупной работы Парсон-са); требования научности и объективности для социологии были объявлены «претензиями», познающий субъект и познаваемый объект считались неразделимыми; предметом изучения должны были стать вся человеческая и внечеловеческая природа (понятие «праксиса»), что, естественно, не под силу индивидуальному исследователю, а потому исследователем мог быть, согласно этому новому направлению, только «общественный человек», «тотальный познающий субъект», имеющий объект познания не вне себя, а в себе. Как истинные марксисты (хотя и «нео»), они видели путь развития общества через борьбу и конфликты (и кончили тем, что приняли активное участие в качестве идеологов и деятелей в «контркультурных» выступлениях молодежи 60-х гг.).

Понятно, что путь построения теории, предложенный Парсонсом, их совершенно не удовлетворял. Система социальных институтов, регулирующая всю совокупность социальных действий и социальных отношений в обществе, воспринималась ими как нечто интуитивно-враждебное, что нужно обязательно раскритиковать, свергнуть и заменить каким-нибудь «тотальным субъектом». Поэтому критика с их стороны была наиболее яростной, часто довольно бессодер-

жательной и сформировала в общественном научном сознании устойчивые оценочные штампы, сохранившиеся и тогда, когда сами они, потерпев фиаско как участники «контркультурного» движения 60-х гг., сошли со сцены. К чисто научной критике добавилось еще и то обстоятельство, что во второй половине 60-х гг. в выступлениях студентов приняли участие также и молодые преподаватели, и их критика была особенно остро направлена против старой профессуры, якобы не дающей простора молодым и революционным силам. А Парсонс был тогда уже старым и очень почтенным профессором и, конечно, тоже был представлен «ретроградом», а концепции его - «устаревшими».

Вся эта борьба и критика, несмотря на ее разрушительные, так сказать, намерения и методы, тем не менее имела и определенные положительные следствия, расчистив поле для появления в социологии новой парадигмы - подхода к изучению социальных отношений через сознание субъектов, с помощью лингвистических методов. Безусловно, подход этот обогатил нашу науку. Тем более, что в XX веке ученые стали уже гораздо осторожнее в обращении с «новым» и «старым» в науке. Появление новых подходов и методов теперь не рассматривается как повод к отрицанию всего сделанного до сих пор. Философия науки постпозитивистского направления (критический реализм К. Поппера и И. Лакатоса, а также историческое направление Т. Куна и Дж. Холтона) выработала представление о социологии как науке мультипарадигмальной, т.е. обладающей и могущей обладать несколькими парадигмами одновременно. Постпозитивизм, утвердившийся в 70-е гг., способствовал более спокойному и взвешенному отношению к различным теориям и направлениям внутри науки. В разное время в связи с разными социальными задачами и запросами одни теории и подходы могут выдвигаться на первый план, другие - уходить в тень.

В эпоху социальных кризисов и потрясений типа молодежных движений 60-х гг. или нашей перестройки, возникает запрос на подход с точки зрения социальных макроструктур: социальных институтов, социальной организации, крупных ценностно-нормативных комплексов. И тут актуальными как раз и становятся парсонсовскии теоретический подход и его

парадигма социального действия, с которой он работал всю свою долгую жизнь в науке, и структурно-функциональное представление об обществе как «самоорганизующейся» и «действующей » системе, которое также прочно связалось с его именем, хотя корни его уходят в прошлое.

Первые попытки функционального анализа были предприняты еще Спенсером, а затем Дюркгеймом. С этим методом работали также социальные и культурные антропологи. Конечно, Т. Парсонс и его школа обогатили и разработали этот способ. Но в целом структурно-функциональный подход имеет в социальных науках почтенную историю. В последние годы наблюдается некоторое оживление интереса к этой парадигме, а тем самым и к теоретическим работам Парсонса.

Предложив сам принцип подхода к построению общей теории в социологии, Парсонс на этом не остановился. Он предложил еще и ряд аналитических элементов для описания и оценки социальных норм, управляющих действием.

Уже в книге «Структура социального действия» Парсонс останавливается на определении единиц, на которые может делиться изучаемый объект, и аналитических элементов, с помощью которых эти единицы (сам объект в целом) могут оцениваться. Аналитический элемент - это отвлеченное свойство объекта или его единицы, которое (в отличие от единицы, или части объекта) само наблюдаться не может. Например, если взять в качестве примера физический объект, то все его единицы (и все физические объекты) обладают массой, однако же никто никогда не наблюдал массы как таковой, самой по себе. То же можно сказать о движении, ускорении и о наиболее широких аналитических категориях физики - пространстве и времени. Аналитическое абстрагирование этих свойств от объектов играет вспомогательную роль: оно позволяет создавать исследователям инструменты измерения различных сторон и качеств объектов. Хотя физики часто «опредмечивают» свои категории и начинают говорить об искривлении пространства и ускорении времени, но это - незаконное использование аналитических категорий.

Что может послужить в качестве аналитических элементов при измерении действия в социологии? Естественно, измеряться в социологии должен лишь социальный аспект действия, а следовательно, объект измерения здесь - норма, которой руководствуется актор при совершении действия. Социальность нормы может измеряться, согласно парсонсовской концепции, следующими качествами.

Приступая к действию, актор имеет в виду какую-то цель. Эту цель он может достигнуть различными путями, среди которых есть прямые и быстро приводящие к цели, а есть и «обходные». Обходные пути часто приходится применять из-за того, что актор никогда не действует в пустом пространстве, всегда рядом с ним есть один или несколько других акторов, осуществляющих свои цели. Всем им важно так «расположить» свои пути достижения целей, чтобы не мешать друг другу, а также, возможно, и будущим своим же действиям.

Первое требование ситуации действия - остановиться и оценить обстановку, взвесить различные альтернативы и возможные последствия каждой из них. Те нормы, которые актор реализует, приступая к своей оценке будущего действия, определяются по шкале «эффективность - аффективная нейтральность». Чисто аффективные действия в обществе встречаются крайне редко, только в исключительных ситуациях (говорят: «Этот человек действовал в состоянии аффекта», т.е. не соображал, что делает, не мог оценивать), но и стопроцентно-нейтральные также редки, поскольку, если уж человек затеял что-то сделать, он не может быть совершенно равнодушен к тому, достигнет он своей цели или нет. В целом нормы, которые человек применяет для решения этой проблемы, тяготеют либо к полюсу «эффективности», либо к полюсу «нейтральности », и по этой переменной могут быть измеряемы и оцениваемы исследователем.

Но человек может не просто действовать рядом с другими акторами, он может быть членом группы (семьи, школьного класса, рабочей бригады, политической партии, общества защиты животных и т.п.), которая имеет свои групповые цели и реализует их с помощью своих членов. Тогда у человека оказывается как бы два параллельных набора целей: собственные и групповые (в действительности у него их не два, а всегда гораздо больше, так как современный человек является одновременно членом многих групп). Погружаясь в реализацию собствен-

ных целей, он как бы отнимает энергию у групповых, и наоборот. В результате ему приходится «делить себя» между теми и другими. «Поровну» поделиться удается редко (это и не всегда нужно). Чем больше сил он отдает реализации групповых целей, тем больше «баллов» он набирает по шкале «ориентация на коллектив», чем активнее уходит в реализацию своих целей, тем выше поднимается по шкале «ориентация на себя». Это еще одна парсонсовская аналитическая переменная для измерения способов осуществления действия: «ориентация на себя - ориентация на коллектив».

Следующая переменная для оценки социального действия возникает, когда актор осуществляет оценку ситуации своего действия и ему приходится оценивать объекты в этой ситуации. Это могут быть и материальные и культурные объекты (под последними Парсонс всегда имеет в виду нормы культуры), но чаще всего это объекты социальные, т.е. другие люди, попадающие в ситуацию действия данного актора. И здесь важно, какого рода нормы он применяет при их оценке. Он может построить свою оценку по тем чертам и качествам, которые важны ему лично (например, положительно оценить данного человека, потому что тот слушается его советов, идет ему навстречу в его просьбах, жалеет его), а может основать свою оценку на качествах человека, имеющих как бы универсальное значение, но лично ему самому дающих весьма мало (например, он может проникнуться к нему уважением за то, что он хороший профессионал или, допустим, принципиально вел себя в какой-то совершенно посторонней для актора ситуации, проявил порядочность в служебных делах, в политическом вопросе и проч.). Если актор в своих оценках руководствуется больше личными соображениями и критериями, он набирает баллы по шкале «партикуляризм », а если они основаны на, как говорят, «объективных критериях», то по шкале «партикуляризм» он опускается и приближается к верху шкалы «универсализм». Поскольку эта переменная, как и обе предыдущие, у Парсонса задана как двухполюсная, уменьшение значения по одному признаку автоматически означает увеличение значения по противоположному.

Следующая переменная для оценки объектов в ситуации формулируется как «качества - деятельность ». Встречаясь в

ситуации с объектом, актор обращает внимание при его оценке либо в первую очередь на то, какими качествами он обладает, либо на то, что он делает (например, «плохо делает дело или делает не то, что нужно, но зато сам человек хороший» либо, наоборот, «вроде бы и неплохой человек, да делает все безобразно», - в первом случае человеку выносится положительная оценка, во втором отрицательная, хотя это один и тот же человек, а вот критерии к нему применены разные).

И еще одна переменная, применимая по существу только к социальным объектам, - она определяет отношение данного человека-актора к другому человеку, оказавшемуся в его ситуации (иногда это может быть не человек, а группа, которая, по Парсонсу, также является объектом социальным), по критерию склонности актора брать на себя и выполнять обязательства по отношению к этому социальному объекту. Здесь возможны два варианта. Первый: определяется сфера обязательств, которые берет на себя актор по отношению к данному социальному объекту (эти обязательства могут быть взаимными, тогда с той стороны они должны быть так же четко определены), и если объект, так сказать по ходу дела, пытается «добавить» к этим обязательствам какие-то новые, то актор имеет полное право отказаться их выполнять, ссылаясь на то, что эти новые не входят в заранее оговоренную сферу. Такой способ построения отношений с объектом оценивается как «конкретный», или «специфичный». Другой способ, противоположный ему: актор выполняет все просьбы, с которыми обращается к нему социальный объект (т.е. берет на себя все обязательства, которые возлагает на него его объект), если это не противоречит выполнению его обязательств по отношению к другим объектам, взятым на себя ранее (обязательства по отношению к другому - единственный ограничитель возможных обязательств по отношению к данному объекту). Этот способ назван Пар-сонсом «диффузным», а вся переменная формулируется как «конкретность («специфичность») - диффузность».

Если привыкнуть к труднопроизносимым для русского человека словам (справедливости ради надо сказать, что и для англоязычного человека слова эти столь же непривычны и труднопроизносимы), то вникнуть в содержание не так уж и сложно. Применяя эти определения к своему социальному опыту,

мы очень быстро находим, что, действительно, существуют и в наших отношениях с людьми такие сферы, где мы можем спокойно сказать человеку, пытающемуся предъявить к нам то или иное требование, что мы его не будем выполнять, поскольку раньше об этом мы не договаривались. Он вообще не имеет права требовать от нас чего-то, что не входит в наши четко определенные обязанности. Но есть и другие сферы, где так себя вести мы не можем и будем принимать все новые просьбы и требования до тех пор, пока это не войдет в противоречие с обязанностями, взятыми нами по отношению к другим людям. Просто мы никогда ранее не называли эту последнюю сферу отношений «диффузными отношениями», а первую - «отношениями конкретными ». Так же каждый человек может вспомнить и описать те сферы отношений, где его ценят и уважают за то, что «он есть сам по себе», т.е. за качества его личности; а есть и другие, где эти качества мало кого волнуют, а оценка совершается по результатам той или иной деятельности, по тому, что удалось ему добиться.

В действительности, конечно, и в тех, и в других сферах действуют все критерии, но значение их весьма различно: и в профессиональной сфере, где человек оценивается в первую очередь по результатам своей деятельности (если ты врач, то должен лечить и вылечивать людей; если инженер, то конструируемые тобой механизмы должны работать, а самолеты - летать и т.д.), тем не менее качества личности человека (его доброта, порядочность, готовность приходить другим на помощь) не могут быть совершенно безразличны окружающим. Так что нигде этот критерий деятельности, или результативности (у Парсонса есть и другое название этой переменной: «аскрип-тивность - достижительность», т.е. «следование нормам - стремление к результату »), не действует в чистом виде. Во всех сферах мы можем проследить только тенденцию, иногда ярко выраженную, иногда более слабую.

Но сразу же возникает мысль, что в той сфере отношений, которую мы вслед за Парсонсом назовем «диффузной», проявится «склонность» больше применять при оценке критерий «качество», чем критерии «деятельность» или «достижительность». И тут обязательно приходит на ум тённисовское понятие «Gemeinschaft», общинные отношения. А обратные

полюса тех же переменных, конечно, довольно точно подходят под понятие «Gesellschaft», - это отношения, гораздо сильнее пронизанные индивидуализмом и рационализмом. Но на рациональность указывают также и «аффективная нейтральность», и «универсалистский способ оценки». Когда Парсонс создавал свои аналитические переменные, он, конечно, имел в виду все основные положения классической социологии: и тённисовскую дихотомию «Gemeinschaft - Gesellschaft», и веберовское утверждение о том, что процесс рационализации социальных отношений идет неотвратимо и необратимо. Вся классическая социология построена на представлениях о процессе развития человеческого общества в определенном направлении.

Парсонс нигде не присоединяется к этим утверждениям, но и не отрицает их. Он создает инструмент для анализа, применяя который, можно на эмпирическом материале установить, идут или не идут указанные процессы, и в каких сферах, и при каких условиях. И здесь еще раз уместно повторить, что большинство недоразумений и претензий к Парсонсу по поводу его теории происходит именно из-за непонимания инструментального характера создаваемых им конструкций. Так, например, довольно часто приходится слышать, что Парсонс создавал свою теорию, исходя из знания о собственном (т.е. американском) обществе, а потому для использования у нас она непригодна, поскольку у нас ведь другое общество. Как мы видели только что, в своих исходных посылках Парсонс опирается на классические представления о развитии социальных структур, а эти представления созданы были отнюдь не американцами, а как раз европейцами. И теория его пригодна именно для сравнения различных обществ (и различных структур внутри одного общества) по определенным универсализированным им критериям. Применяя эти критерии, можно оценить, например, насколько одно общество «универсалистичнее» по характеру своих норм, чем другое, насколько в нем развиты диффузные структуры социальных отношений или, напротив, насколько сильно они угнетаются какими-то другими структурами.

Тот, кто утверждает, что к какому-то обществу парсонсов-ские переменные неприменимы, должен осознавать, что он постулирует, будто это общество основано на совершенно иных

основаниях, чем не только американское, но и все европейские общества, что оно представляет какое-то исключение во всемирном сообществе. Если же мы этого не предполагаем, то можем сравнивать свое общество со всеми другими с помощью парсонсовских переменных. И узнавать о себе что-то интересное, что-то, что, как говорит Р. Мертон, мы не могли бы предположить, исходя из собственного здравого смысла.

Обратив внимание на то, что некоторые полюса характеристик, заданных Парсонсом, имеют тенденцию сочетаться друг с другом (как, например, диффузность социальных отношений и оценка человека по его качествам, а не по результатам его деятельности), мы довольно быстро приходим к мысли попробовать различные наборы таких значений характеристик. Первым это сделал сам Парсонс. Он также пришел к мысли, что «эффективность» естественно сочетается с «партикуляри-стичностью оценки », а «аффективная нейтральность » соответственно - с «универсализмом» и т. д. Наборы по особо сочетающимся характеристикам автоматически дают противоположные наборы, поскольку переменные - двуэкстремальные, каждая имеет противоположный полюс.

Первая группа сочетающихся характеристик, набранная Парсонсом: «аффективность»- «партикуляризм»- «конкретность» - «деятельность» - противостоит автоматически получающейся второй группе, складывающейся из обратных характеристик, присущих тем же самым переменным: «аффективная нейтральность» - «универсализм» - «диффузность» - «качества». Первый набор, по мнению Парсонса, характеризует общественные структуры, которые имеют своей функцией постоянно ставить новые цели, искать и открывать какие-то новые пути и способы существования. Это структуры, пронизанные духом предпринимательства и предприимчивости. Они открывают большой простор индивидуализму, рационализму и отличаются довольно жесткими (конкурентными) внутренними отношениями между участниками. Парсонс обозначает их символом «G» - целеполагающие структуры. В них подбираются люди, по типу личности маниакально нацеленные на результат, не очень склонные почитать закон и моральные нормы, не очень склонные идти на уступки своим конкурентам и уважать в них личность. Поэтому такие структуры «раскачивают» порядок в обществе, ослабляют его моральные устои, подрывают авторитет социальной нормы, стремятся обойти и всячески ослабить социальный контроль.

Но им противостоят структуры с противоположным сочетанием характеристик, которые Парсонс обозначил символом «L». Они отвечают за сохранение «латентной модели» общества, т.е. его основной нормативной конструкции. Это - социализирующие структуры, прежде всего семья и школа, а также разного рода «части» других структур, выполняющие функцию воспитания. Здесь, наоборот, большим пиететом окружены личность и ее качества, уважаются дисциплина и нормативность поведения. Разрушительные последствия безудержного стремления к результату сферы «G » должны нейтрализоваться и сводиться на нет сферой «L». Эти две большие (никак не оформленные организационно и не зафиксированные в общественном сознании как нечто цельное и замкнутое в себе) сферы постоянно взаимодействуют друг с другом, и между ними существует неустойчивое равновесие.

С другой стороны, «на другом уровне», как определяет это Парсонс, существуют еще две взаимодействующие сферы: «А» и «I». Сфера «А» характеризуется набором: «аффективная нейтральность»- «универсализм»- «конкретность»- «деятельность» (первые две характеристики - из группы характеристик типа «G», а вторые две - из типа «L»). Это производственно-профессиональная сфера общества, обеспечивающая его материальное благосостояние, здоровье людей и вообще условия воспроизводства жизни. Эта сфера состоит из множества структур различного рода с разнообразными, часто противоположными интересами (то, что у нас принято было называть «ведомственными интересами»). Эти «ведомства» не ставят новых целей, но создают постоянно новые способы, адаптируя к постоянно возникающим проблемам и ситуациям общество в его взаимоотношениях со своими «средами» (при этом то или иное ведомство в целях орошения засушливых мест может предложить проект поворота вспять каких-нибудь рек, не особенно просчитывая последствия данного проекта).

Сфере «А» (адаптивной) противостоит сфера «I» (интег-ративная), которая отличается противоположными характери-

стиками: «эффективность» - «партикуляризм» -■ «диффуз-ность» - «качество». Это сфера политики, партий, разного рода общественных движений. Она формирует общественное сознание и противостоит распаду общества на отдельные конкурирующие друг с другом «ведомства». Эти две противоположно направленные сферы также находятся друг с другом в состоянии неустойчивого равновесия.

Если в общественном сознании возникнет идея о том, что какая-то функция в обществе «недовыполняется», оно может дать толчок, который положит начало сдвигу в пользу сферы, недостаточно выполняющей свою функцию. Ей будет уделено особое внимание, туда направятся дополнительные материальные средства, и это привлечет в нее наиболее активных и одаренных людей, так как в престижеой сфере больше возможностей для личности проявить себя, продвинуться по службе, подобрать себе хорошую работу и т. д. В результате произойдет усиление данной сферы (и некоторое ослабление противодействующей ей), и общество начнет сдвигаться в заданном направлении.

Впоследствии, когда в результате развития тех функций, которым была создана «зеленая улица», начнут проявляться не только положительные, но и сопутствующие им отрицательные последствия, оценка этой сферы в общественном мнении может измениться. Тогда произойдет обратное движение и усилится сфера, противостоящая данной. Так осуществляется, согласно модели Парсонса, стихийная динамика общества. Точнее сказать, так она может совершаться, если общество работает как самонастраивающаяся система. Но могут быть задействованы разного рода факторы, которые будут блокировать эту самонастройку. Либо эта саморегуляция может оказаться слишком медленной для критических ситуаций, в которые попадает общество. Тогда включаются внешние факторы, которые также могут быть «уловлены» этой моделью, если применить ее на других уровнях - к отдельным секторам общества и общественного сознания.

Анализ собственного общества всегда привлекал внимание Парсонса. В частности, он подходил к нему в терминах созданной им модели. Он утверждал, что в американском обществе преобладает на уровне самом общем оценка в терминах

сферы «А», т.е. производственно-профессиональной. Сфера «G» котируется весьма низко, так как у общества в целом нет четко выраженной единой цели. А поскольку такой цели нет, то и сфера «I» (интегративная) также котируется не слишком высоко, хотя время от времени в связи с разного рода критическими ситуациями ее значение повышается (так было, например, в период Великой депрессии начала 30-х гг.). Но главные факторы, формирующие социальную стратификацию общества, - это сферы «А» и «L». Притом сфера «А», постоянно усиливая свое влияние в обществе и прививая людям свои ценности как основные (а ценности эти, как мы помним, - «аффективная нейтральность» - «универсализм» - «конкретность» - «деятельность», она же «результативность»), приводит к возрастающему «угнетению» сферы «L» (где должны работать ценности «качество» и «диффузность» как высшие). Другими словами, система профессиональных и производственных отношений наступает на систему родственных отношений и оттесняет ее. Парсонс утверждает, что именно в результате развития производственно-профессиональной сферы семья и родственная группа постепенно лишились своих функций, и в результате родственная группа распалась на систему «ядерных» семей. Ядерная семья (супружеская пара и несовершеннолетние дети) дальше распадаться уже не может, но связи внутри нее все же продолжают ослабляться, и она становится все неустойчивее, хотя общество теперь уже пытается ее защищать различными способами. Эту концепцию Парсонс развивал еще в первой своей статье о стратификации, написанной в 1940 г. (1940 а)27, а потом расширил и перевел в термины своей модели во второй статье, написанной в 1953 г.28 (1953 с).

27 «Аналитический подход к теории социальной стратификации * - см. наст. изд., с. 287-300.

21 «Новый аналитический подход к теории социальной стратификации» - см. наст, изд., с. 444-500.


Далее Парсонс отмечает, что при переходе на другой уровень анализа социальной стратификации, - при анализе уже не общества в целом, а отдельных его структур, - выявляется, что в сфере «А» высоко престижируются функции управления и целедостижения, т.е. именно функции сферы «G», которые в обществе в целом с точки зрения социального престижа оказываются на последнем месте. Другими словами, каждая отдельная сфера имеет свою собственную иерархию функций по шкале престижа. И здесь также скрыт источник социальной динамики.

Вообще применение парсонсовских аналитических переменных позволяет прийти к неожиданным выводам при анализе собственного общества, которое мы как будто знаем достаточно хорошо по собственному опыту. Но в том-то и дело, что по собственному опыту мы хорошо знаем только отдельные, частичные секторы общества, анализ же на уровне макроструктур с помощью здравого смысла чаще всего уводит нас в дебри штампов и тривиальностей. Исследование тем и отличается от обыденных рассуждений, что исследователь даже при теоретическом анализе стремится поставить между собой и объектом исследования какой-то объективный конструкт, хотя бы в виде вот таких переменных, который мешал бы ему «соскальзывать» в привычные словесные клише.

Парсонс много занимался анализом социальной стратификации. Это и понятно, так как исследования У.Л.Уорнера, посвященные социальной стратификации, как раз в этот период очень широко обсуждались научной общественностью, вызвали много споров и различного рода попыток осмыслить его большой и интересный эмпирический материал. В самом конце 30-х гг. в Гарвардском университете работала группа социологов, в которую входил Кингсли Дэвис и к которой примыкал Роберт Мертон29. Результатом этой работы был ряд статей по теоретическому осмыслению стратификации (наиболее интересные из них - статья Кингсли Дэвиса «Концептуальный анализ стратификации», 1942, и совместная статья Кингсли Дэвиса и Уилберта Мура «Некоторые принципы стратификации», 194530).


29 Были изданы даже материалы этой группы: Parsons Sociological Group: Report of Meetings. Ed. by K. Davis mimeograped (1937-39).

30 Обе статьи переведены на русский язык и опубликованы в сб.: Социальная стратификация, вып. 1. М., 1992, с. 138-159,160-178.


Так отрабатывались и оформлялись основные черты структурно-функционального подхода, который в дальнейшем Парсонс применял при анализе различного рода социальных систем, начиная с книги «Социальная система» (1951 а), через «Структуру и процесс в современном обществе » (1960 в), а также «Очерк социальной системы» в книге «Теории общества» (1961 а) идо книги «Общества» (1966 а), где уже начинает применяться сравнение различных обществ.

А далее анализ Парсонса расширяется на окружающие общество системы, втягивая в себя всю вселенную, доступную человеческому мышлению (см. его работы: «Система современных обществ», 1971 а, и «Теория действия и человеческая среда», 1978с).

Знакомство с сочинениями Парсонса в России началось в середине 60-х гг., может, даже несколько ранее. По своей должности (главы комитета по связям с советскими социологами) Парсонс приезжал в Россию (в Москву, Ленинград и Киев) в 1962 г. и затем еще три или четыре раза, вплоть до 1968 г., когда, после вторжения советских войск в Чехословакию, отношения с западными странами ухудшились и обмен деятелями искусства, учеными и т. д. сильно сократился. Приезжая, Парсонс выступал с лекциями, встречался с социологами.

После снятия запрета с социологии в СССР в эту область устремились люди из разных наук, естественно, не имеющие специального социологического образования, поскольку такового в то время в нашей стране не было (не было его и еще долгое время после того, как социологию «разрешили »). Надо было как-то приобретать необходимые знания. Конечно, самообразование, чтение литературы было в то время основным методом. Но весьма большой вклад в этот процесс внесли также семинары, которых в то время было много: в Москве действовали тогда известные философские семинары Г.П. Щедровицкого, а также Э.Г. Юдина и В.Н. Садовского, по этому типу быстро стали возникать и семинары в социологии. В Институте философии сектор социальных исследований под руководством Ю.А. Левады организовал семинар, который скоро стал довольно популярным у социологов; существовали и менее крупные семинары, в частности В.Б. Ольшанского и И.С. Кона. Молодежь (и не только молодежь) охотно их посещала и проявляла большую готовность учиться.

Руководители семинаров стали предлагать участникам перевести те или иные работы или просто прочитать и рассказать

потом о них. В частности, сразу в нескольких семинарах заинтересовались Т. Парсонсом. Так появились первые переводы, разумеется, это были небольшие статьи, главы из книг, отрывки. Большинство из них обречено было остаться «рабочими» переводами, которые оседали у самих переводчиков после того, как несколько знакомых переводчику социологов ознакомились с ними или был сделан доклад (если до доклада доходило дело), проведено обсуждение. Но кое-что попало в печать.

Прежде всего при переводе сборника «Социология сегодня » переведено было и предисловие к нему Парсонса. Затем по материалам семинара в Кярику (1967-1968 гг.) был издан Бюллетень № 6 Института философии АН СССР и Советской социологической ассоциации под названием «Структурно-функциональный анализ в социологии» (в двух выпусках), где, однако, было опубликовано больше статей, разбирающих концепцию Парсонса, чем материалов самого Парсонса.

Но уже в 1968 г. началось идеологическое наступление на социологию: концепции Парсонса были объявлены «буржуазными», а сектор Ю.А. Левады подвергся разгону. Семинары стали «уходить в подполье», иногда наполовину, иногда совсем. В 70-х гг. вся бурная жизнь в социологии, начавшаяся во второй половине 60-х гг., стала постепенно сходить на нет. Социологи, уволенные и ушедшие из Института конкретных социальных исследований (так в то время назывался современный Институт социологии РАН) в период его разгрома в 1972 г., устроились в различных институтах и организациях, где социальные исследования часто оказывались далеко не главным направлением и их нужно было «привязывать» либо к архитектуре, либо к эстетике, а иногда и к художественной самодеятельности. В общем социология в нашей стране выжила как таковая, но процесс ее развития страшно замедлился. Поощрялись лишь чисто прикладные исследования, а теория вообще никому не была нужна и даже рассматривалась как нечто опасное и чреватое непредвиденными последствиями.

Тем не менее Парсонсом продолжали «потихоньку » заниматься прежде всего те, кто успел с ним уже как-то познакомиться и испытал на себе влияние его работ. А влияние это было очень сильным. На «круглом столе», материалы которого публикуются нами в Приложении, почти каждый социолог, пере-

водивший Парсонса, констатировал, что Парсонс сформировал его как ученого, привил ему научный подход, научил работать с современными сложными теориями и методологиями. И это действительно очень важный фактор, если вспомнить, что все мы, социологи первого поколения, вышли из стен институтов, где нам усердно прививали марксистское мировоззрение, марксистский подход к науке, к исследованиям, марксистский взгляд на знание и его функции в обществе. Даже осознавая недостаточность нашего научного воспитания, мы не могли его преодолеть «в пустоте», нужна была точка опоры, с помощью которой возможно «перевернуть вселенную » своего сознания. Парсонс давал такую точку опоры. Он не чистый теоретик, строящий свои концепции как некие представления, он - серьезный методолог, предвосхитивший еще в 30-40-х гг. некоторые положения и принципы, сформулированные теоретиками знания в 60-70-х гг.

Таким образом, окончательно элиминировать Парсонса из нашей социологии не удалось, хотя влияние его было сильно ограничено. В 70-е гг. время от времени продолжали появляться у нас в стране небольшие работы и отрывки из работ Парсонса. Так, было опубликовано его предисловие к книге «Американская социология», вышедшей на русском языке в 1970 году. Что-то «проскальзывало» в выпусках ИНИОНа-31, но, конечно, это были крохи. Это - ничтожная доля даже от того, что существовало уже в «рабочих» переводах.

31 В частности, в сборнике «Кризис общей теории действия Т. Парсонса» (М., ИНИОН, 1980) помещены целых четыре материала, представляющих рефераты и сокращенные переводы работ Парсонса.

Данный сборник задуман как свод материалов, которые достаточно полно охватывают то, что удалось собрать из переводов Т. Парсонса.

В частности, из «Структуры социального действия», самой ранней монографии Т. Парсонса, подобралось пять глав: две первые и две последние, посвященные методическим и теоретическим вопросам, и еще одна глава, посвященная анализу концепции М. Вебера (к сожалению, только часть этого анализа) с замечаниями о концепции Ф. Тенниса. Эти переводы публикуется впервые. Ранние статьи Т. Парсонса о мотивации экокомической деятельности и о социальной стратификации (первая статья, посвященная этой проблеме) были в 60-е гг. включены в Бюллетень ССА, который, однако, не вышел из типографии (был «арестован» в связи с «делом Левады»).

Не публиковались также отрывки из книги «К общей теории действия» - некоторые из разделов, написанных Т. Пар-сонсом совместно с Э. Шилзом и Д. Олдсом, а они имеют важное значение, поскольку именно в них наиболее полно описываются аналитические переменные Парсонса, которые «задействованы» в большинстве других его работ. Впервые эти переменные были введены и подробно охарактеризованы в книге, написанной совместно Т. Парсонсом, Р. Бэйлсом и Э. Шилзом в 1953 г. и называющейся «Рабочие материалы к теории действия» (1953 а) 32, но эта работа оказалась недоступной для наших социологов, так как не попала в наши библиотеки. Отсутствие подробных описаний этих аналитических переменных очень тормозило (и до сих пор тормозит) понимание общей концепции Т. Парсонса. Теперь, как мы надеемся, нам удалось отчасти этот пробел восполнить переводами указанных разделов.

32 Theoriesof Society, edsT. Parsons, E. Shils, KD. Nalgell, F.R. Pitto, vol. 1,1960.


Не публиковались и вторая статья Т. Парсонса по стратификации, в которой его аналитические переменные применяются к конкретному материалу (эта статья помещена в данном томе, как и все вышеперечисленные работы), а также главы из книги «Социальные системы», в которых те же переменные «пропускаются» через другой конкретный материал. Интересный поворот обсуждения тех же переменных содержится в статье Т. Парсонса, представляющей ответ проф. Дубину, которая на русском языке также появляется впервые.

Так что нами вводится в обращение довольно большой материал. Он весьма разнохарактерный, писался Парсонсом в разные годы и на разные темы. А в целом, по нашему мнению, он позволит читателю гораздо ближе познакомиться с Парсонсом, чем это было возможно до сих пор. Конечно, и это - лишь бледный пунктир, прочерчивающий огромный массив работ Т. Парсонса. Но какое-то представление о целостной концепции этого интереснейшего американского социолога, нам кажется, по нему можно выработать. Если же интерес к макросоциологическим концепциям будет усиливаться, то можно надеяться на появление новых переводов, а тем самым - и на более глубокое изучение идейТ. Парсонса в России.

Пока же нам удалось собрать и опубликовать все эти материалы лишь благодаря тому, что переводчики отказались от оплаты за свой труд и пошли нам навстречу, разыскав и вручив собственные экземпляры давних переводов. На этапе подготовки тома к печати составителям и редакторам много и бескорыстно помогали в работе Т.Н. Федоровская и Н.В. Осипова. За это им огромное спасибо от имени нашей социологической науки, которая, все-таки, надеемся «встанет на ноги» и обретет самостоятельность и уверенность в собственных силах, несмотря на все трудности, ею пережитые и переживаемые.

В. Чеснокова