Перед Великой Отечественной войной предсказывал неисчислимые бедствия народные, молился и плакал, что много крови прольется за то, что всё делается не по воле Божией, не по закон
Вид материала | Закон |
Содержание9/22 июня 1941 года. 22 октября/4 ноября 1941 года. М[итрополит] Илья очень надеется иметь свидание с И. В. Сталиным, которому |
- «Детство, опаленное войной», 35.5kb.
- Кудинов Александр Дмитриевич. Ядумаю, что все вы его знаете, ведь этот известный человек, 49.26kb.
- Викторина 8-11 кл. "Что ты знаешь о Великой Отечественной войне?", 63.76kb.
- Задачи Дидактические: закрепить знания о решающих битвах Отечественной войны, познакомить, 36.94kb.
- Кориковой Полинарии Николаевне было всего 2 года, поэтому о начале Великой Отечественной, 44.98kb.
- Сочинение на тему «Детство, опаленное войной», 46.4kb.
- -, 126.86kb.
- Великой Отечественной Войны; показать, что лирика, как самый оперативный род литературы,, 46.63kb.
- Актуальные проблемы предыстории великой отечественной войны, 270.82kb.
- Рассказывает Иван Чесноков, 1691.9kb.
^ 9/22 июня 1941 года. Первыми словами Митрополита Сергия, узнавшего о начале войны, по свидетельству его келейника, были: «Господь милостив, и Покров Пресвятой Девы Богородицы, всегдашней Заступницы Русской земли, поможет нашему народу пережить годину тяжелых испытаний и победоносно завершить войну нашей победой»943.
Служивший в эти дни тайно в Сергиевом Посаде известный катакомбный священник архимандрит Серафим (Батюков, †19.2.1942) на задававшийся всеми приходившими к нему вопрос «Кто победит?» отвечал: «Победит Матерь Божия»944.
^ 22 октября/4 ноября 1941 года. Очевидец вспоминал: «Литургия в Елоховском Соборе в день праздника Казанской иконы Богоматери [...] как бы предварила выступление И. В. Сталина по радио 6 ноября 1941 года в день прославления иконы Богоматери “Всех скорбящих Радость”. Храм переполнен. Перед встречей архиерея два тогдашних московских благочинных – отец Павел Цветков и отец Феодор Казанский – в полном облачении через Царские врата центрального алтаря, высоко приподняв и благословив ею молящихся, вынесли икону Казанской Божией Матери и положили на аналой перед архиерейской кафедрой. [...] Еще раз раскрылись Царские врата и на солею в полном... облачении вышли архиереи: митрополит Ленинградский Алексий (Симанский), архиепископ Саратовский Алексий (Толстопятов), архиепископ Калужский Алексий (Сергеев), епископ (потом митрополит) Питирим Курский, епископ Горьковский и Арзамасский Сергий и все настоятели московских церквей, а было их тогда всего семнадцать [...] Старшим протоиереем служил ключарь Елоховского Собора о. Петр Голубев, бывший настоятель Покровского храма на Красносельской улице; старшим протодиаконом – отец Николай Орфенов и два протодиакона. [...] Архиереи остались на солее, а о. Николай Орфенов со свечой в руке сошел с солеи и совместно со священством вышел в трапезную встречать архиерея. Появился седой митрополит в белом клобуке, чрезвычайно интеллигентной внешности [...] Так я впервые увидел владыку Николая [Ярушевича], с которым впоследствии был лично хорошо знаком [...] Общеизвестно, что владыка Николай – выдающийся оратор-проповедник. Проповедь владыки Николая была посвящена образу Казанской Богоматери. Вдохновенно говорил он о защите Богородицей России от наступающих врагов. И сейчас звучат его властные и страстные интонации: “Мы пройдем через все испытания и мы под знаменем Богородицы победим врага. С нами Бог, с нами Богородица. Мы молимся о единстве нашего народа. Мы верим, победа придет!” [...] Кончилась Литургия, начались уставные многолетия. О. Николай Орфенов произнес многолетие Митрополиту Сергию (путешествующему), митрополиту Николаю, всем архиереям по старшинству. [...] Впервые произнес многолетие Сталину протодиакон храма Святителя Николая, что на Новокузнецкой улице, отец Иаков Абакумов. Отец Иаков – родной брат начальника СМЕРШа (“Смерть шпионам” – военная контрразведка) и заместителя Наркома обороны СССР (то есть И. В. Сталина) [В. С.] Абакумова. После войны по приказу Л. П. Берия Абакумов был расстрелян [19.12.1954], а как государственный деятель оклеветан и очернен. – Такое я услышал впервые!.. Обладатель низкого звучного баритона, о. Иаков Абакумов начал: “Богохранимой стране Российской, властем и воинству ея... и первоверховному Вождю...” И вдруг десятками сотен голосов грянули молящиеся, заглушив отца Иакова: “Многая лета!!!”* [...] Эта Литургия 4 ноября 1941 года, совершенная в Богоявленском Кафедральном Соборе, как бы положила начало тесному союзу Церкви с советской властью…»945
В эти дни «путешествующий» по указанию правительства Блаженнейший Митрополит Сергий находился в Ульяновске. Пригодных для службы храмов в городе не оказалось (на родине основателя Советского государства единственным действующим храмом была лишь небольшая церковь на кладбище) и прибывшим для службы был передан давно закрытый католический костел. 30 ноября Митрополит Сергий в сослужении всего прибывшего с ним духовенства совершил его освящение, основной его престол посвятив Казанской иконе Божией Матери. Храм получил официальное название Казанского Патриаршего собора в г. Ульяновске. «В Ульяновске, – писал позднее протоиерей А. П. Смирнов, – в дни Отечественной войны была как бы Патриаршая ставка – ставка великого церковного Вождя и Кормчего, ведшего корабль церковный в эту жестокую бурю на море житейском в направлении к Царству Божию».
Как известно, единственным зданием, уцелевшим среди руин Сталинграда, был храм во имя Казанской иконы Божией Матери с приделом Преподобного Сергия Радонежского, в который неоднократно заходил легендарный командарм Чуйков. Молча стоял, возжигая свечи, молясь о победе над врагом946.
Именно перед Казанским образом Божией Матери совершал в ноябре 1942 года под Сталинградом молебен митрополит Николай (Ярушевич)947.
Тогда же, в 1942-м самолет с Казанской иконой Пресвятой Богородицы облетел Сталинград – факт, который подтвердил в беседе с писателем Юрием Бондаревым Маршал Г. К. Жуков948. Кстати, последний всю войну возил с собой в машине Казанский образ Божией Матери*.
Как тут не вспомнить о том, что всем людям Земли Русской, находящейся под Покровом Божией Матери, издревле ведома особая забота об их земле Богородицы. Со времени отъятия Царства земного, отмеченного явлением Державной Ее иконы, Царица Небесная стала к нам еще ближе, ибо, в народно-православном сознании, взяла Она в Свои Пречистые длани земные скипетр и державу, увенчавшись земною короною Царства Русского, Третьего Рима...
Что касалось митрополита Гор Ливанских Илии, то он знал имена праведников, чьими молитвами в годы войны Господь помиловал Россию. Сама Пресвятая Богородица открыла ему это. «Среди них первым Пречистая назвала имя старца иеросхимонаха Серафима Вырицкого, а также имена духовно с ним связанных молитвенниц и стариц». Это старица Ольга Васильевна, крестница св. праведного Иоанна Кронштадтского. Любушка (Лазарева, 1912†11.9.1997), почти 30 лет подвизавшаяся при храме Казанской иконы Божией Матери в Сусанине (неподалеку от Вырицы), упокоившаяся в Вышневолоцком Казанском женском монастыре Тверской епархии. (Кстати, в Вырице, еще до Сусанина, Любушка подвизалась опять-таки при храме Казанской иконы Божией Матери, построенном в память 300-летия Дома Романовых.) И, наконец, третьей молитвенницей была старица Ольга Алексеевна (†1957), по происхождению генеральская дочь949.
Говоря о Православном Возрождении в России в годы войны, мы имеем в виду таковое по обе стороны фронта. И произошло оно не благодаря, а вопреки как коммунистической, так и фашистской идеологиям. Причем, объективный результат не зависел от субъективных устремлений действующих лиц. Раб Божий Навуходоносор, царь Вавилонский (Иер. 25, 9)... Рабы Божии Иосиф Сталин и Адольф Гитлер... Так Промысел Божий творит историю...
Разумеется, все это могло осуществиться только в результате духовных устремлений самого русского народа. Православные люди, оказавшись по разные стороны линии фронта, максимально воспользовались дарованной Богом, молитвами всех Святых, в земле Российской просиявших (в день празднования памяти которых началась война), вынужденной (а потому относительной) религиозной терпимостью власть предержащих.
«...Недавняя война против немцев... – размышлял митрополит Вениамин (Федченков). – Ее принял сознательно и русский народ вслед за правительством; ее благословила и Церковь от всего сердца. И, конечно, нужно сказать: Слава Богу, что война была!»
Позицию Московской Патриархии Митрополит Сергий сформулировал в предисловии к книге «Правда о религии в России», сам выход которой был еще одной уступкой властей Церкви. Вышла она одновременно на нескольких языках, причем печаталась в типографии «Союза воинствующих безбожников». По недосмотру часть тиража этой книги вышла с маркой этого богоборческого издательства. Итак, в предисловии, датированном 28 марта 1942 года, Местоблюститель писал: «...Признает ли наша Церковь себя гонимой большевиками и просит ли кого об освобождении от таких гонений? Для тех, кто убежден в наличии гонений, линия поведения, принятая нашей Церковью в отношении фашистского нашествия, конечно, должна казаться вынужденной и не соответствующей внутренним чаяниям Церкви, а молитва о победе Красной Армии может казаться лишь отбыванием повинности, проформой, иначе говоря, одним из доказательств несвободы Церкви даже в стенах храма [...] В своей внешней обстановке безпомощности мы могли рассчитывать только на нравственную силу канонической правды, которая и в былые времена не раз сохраняла Церковь от конечного распада. И в своем уповании мы не посрамились [...] Наша Русская Церковь не была увлечена и сокрушена вихрем всего происходящего. Она сохранила ясным свое каноническое сознание, а вместе с этим и канонически-законное возглавление, то есть благодатную преемственность от Вселенской Церкви и свое законное место в хоре православных автокефальных Церквей. [...] Мы, представители Русской Церкви, даже и на мгновение не можем допустить мысли о возможности принять из рук врага какие-либо льготы или выгоды. Совсем не пастырь тот, кто, видя грядущего волка и уже терзающего церковное стадо, будет в душе лелеять мысль об устройстве личных дел. Ясно, что Церковь раз и навсегда должна соединить свою судьбу с судьбою паствы на жизнь и на смерть. И это она делает не из лукавого расчета, что победа обезпечена за нашей страной, а во исполнение лежащего на ней долга, как мать, видящая смысл жизни в спасении ее детей».
«Митрополит Сергий, – пишет А. Б. Свенцицкий, – в одной из своих статей указывал: “Как только Церковь перестанет быть участницей в жизни своего государства, как только попадет она в изоляцию, то невольно скатывается на позиции старообрядчества, которое сохранило обычаи, но Старообрядческая Церковь стала как бы “бытовой” Церковью, абсолютно отстраненной от исторической и современной жизни своего народа”. Этого, признавался митрополит Сергий, он боялся как огня! Нужен был другой путь. [...] Митрополит Сергий, шутили его оппоненты, нашел третий путь Церкви: “Церковь старообрядческую по незыблемости формы и догм и обновленческую по существу”. Но в этой шутке много истины. Действительно, не погрешив догматически, все оставив “как было”, но обновив Церковь не только “лояльностью” к советской власти, но в определенные периоды и прославляющую советскую власть»950.
Один из современных исследователей, М. В. Шкаровский, пишет: «Необходимо отметить не только присутствие священнослужителей в составе действующей армии или антифашистского подполья, но и обращение к вере многих солдат, офицеров, партизан, в том числе старших командиров. Из свидетельства очевидцев известно, что начальник Генерального штаба Б. М. Шапошников (полковник Царской армии) носил финифтевый образ свят. Николая и молился: Господи, спаси Россию и мой народ! Его преемником на посту начальника Генштаба стал сын священника из Кинешмы маршал А. М. Василевский*. В освобожденной Вене в 1945 г. по приказу маршала Ф. И. Толбухина (брат которого – протоиерей – служил все годы блокады в Ленинграде) были отреставрированы витражи в русском православном соборе и отлит в дар храму колокол с надписью “Русской Православной Церкви от победоносной Красной Армии”. Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л. А. Говоров**, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В. Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г. К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном “Битве народов” с Наполеоновской армией, восстановленном саперными бригадами по приказу маршала. А в конце 1940-х гг., отправленный командовать Одесским военным округом, проезжая Киев, Г. Жуков принес в храм и попросил оставить в алтаре свою “военную” икону Казанской Божией Матери.
Естественно, что верующими становились и рядовые солдаты, ежедневно рисковавшие своей жизнью. [...] В отчете уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви в Марийской АССР за 1944 г. отмечалось: “...К великому сожалению, церковь посещает даже командный состав воинских частей. Характерный случай: верующие переносили в сентябре месяце иконы из Цибикнурской церкви в Йошкар-Олу, и по пути следования к этим иконам прикладывались... командиры воинских частей и жертвовали деньгами – было собрано 17 000 рублей”. Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., также подчеркивал: “Почти во всех церквах города, в том или ином количестве, были военные офицерского и рядового состава, общим числом более 500 человек... В области были также посещения церквей офицерским и рядовым составом. Так, например, в Казанской церкви (с. Коломенское Ленинского района) военных было 50 человек, в церкви Александра Невского (пос. Бирюлево Ленинского района) – 275 человек, в Троицкой церкви г. Подольска – 100 человек”.
Были случаи, когда с фронтов посылались в Москву телеграммы с просьбами направить в действующую армию материалы с проповедями духовенства Русской Церкви. Так, 2 ноября 1944 г. в Главное политуправление РККА с 4-го Украинского фронта поступила телеграмма, заверенная подполковником Лесновским, с просьбой “по встретившейся надобности в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения проповедей в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви”. Таким образом, командование хотело откликнуться на настроения солдат. [...]
Ленинград сражался не только силой оружия, но и молитвой Церкви... В чин Божественной литургии вводились специальные молитвы о даровании победы нашему доблестному воинству и избавлении томящихся во вражеской неволе. Служился тогда и особый молебен “В нашествии супостатов, певаемый в Отечественную войну”. Позднее на некоторых богослужениях в Никольском кафедральном соборе присутствовало командование Ленинградским фронтом во главе с маршалом Л. А. Говоровым”951.
3 октября 1941 года танковая армия Гудериана захватила Орел. «О настроениях, господствовавших среди русского населения, – вспоминал этот немецкий военачальник, – можно судить по высказываниям одного старого царского генерала, с которым мне пришлось в те дни беседовать в Орле. Он сказал: “Если бы вы пришли 20 лет назад, мы бы встретили вас с большим воодушевлением. Теперь же слишком поздно. Мы как раз теперь снова стали оживать... Теперь мы боремся за Россию, и в этом мы все едины”»952.
Одно из типичных писем того времени. Солдат М. Ф. Черкасов пишет домой матери: «Мама, я вступил в партию... Мама, помолись за меня Богу»953. Партия воспринималась вступавшими в нее (не говорим о последствиях) как партия государства, совершающего исключительно патриотическое дело – освобождение Родины от захватчиков. В восприятии таких «коммунистов» идеологии нет места.
Как тесно порой вера в Бога переплеталась с верой в Победу, с любовью к Родине, связываясь в единый нерасторжимый узел, хорошо видно на примере, относящемся к октябрю 1942 года. Общеизвестны явления массовых крещений в храмах, открытых на оккупированных территориях. Во время таких крестин в станице Кущевской Кубанской области игумену Георгию на вопрос «Куда вы так спешите?» давали весьма характерный ответ: «Каждый день дорог, батюшка, может раньше, чем прибудет постоянный священник, опять наши придут и опять конец церкви...»954
Возможно, эти приведенные нами факты помогут нам яснее осознать кто и за что воевал тогда, почему наша Церковь молилась так, а не иначе.
* * *
Днем 22 августа/4 сентября 1943 г. на ближней даче в Кунцеве Сталин собрал совещание, в котором участвовали Г. М. Маленков и Л. П. Берия. На совещании присутствовал полковник НКГБ Г. Г. Карпов. Незадолго до этого откомандированный из штаба партизанских отрядов на Украине, он был назначен начальником отдела, осуществлявшего контроль за деятельностью религиозных организаций. Обсудив некоторые практические вопросы, было решено провести встречу Сталина со священноначалием Церкви. Тут же из кабинета Сталина полковник Г. Г. Карпов позвонил митрополиту Сергию. Договорились о встрече.
Поздним вечером того же дня в Троицкие ворота Кремля въехал черный правительственный лимузин. В нем находились Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий, митрополит Алексий (Симанский) и митрополит Николай (Ярушевич). Через несколько минут они были уже в кабинете Сталина. Навстречу святителям вышел хозяин кабинета...
(Напомним, литургически наступил уже следующий день – 23 августа/5 сентября. Воскресение. Отдание праздника Успения Пресвятой Богородицы. Верующее сердце не сомневается: это Она, Матерь Божия, «земли Русския Царица Небесная», достойно завершила то, что начали люди, созвавшие в 1917 году 15 августа – в день честнаго Успения Ея – в Богоспасаемом граде Москве в Успенском Соборе – Доме Пресвятой Богородицы – Освященный Церковный Собор, восстановивший Патриаршество на Руси.)
В ходе беседы Сталин неоднократно подчеркивал, что «Церковь может рассчитывать на всестороннюю поддержку правительства во всех вопросах, связанных с ее организационным укреплением и развитием внутри СССР». В беседе принимали участие В. М. Молотов и Г. Г. Карпов.
Еще недавно об этой исторической встрече было известно сравнительно мало, причем сообщалось много недостоверного955. Недавно стала известна записка Карпова, составленная им на следующий день после встречи956. К сожалению, по вполне понятным причинам, до нас не дошло никаких воспоминаний святителей, участвовавших в этой встрече. Возможно, какие-то обрывки из их устных воспоминаний, более или менее искаженные, попали к нам через третьи руки. «В конце беседы, – говорится в одной из подобного рода записей, – митрополит [Сергий] был страшно утомлен [...] Сталин, взяв митрополита под руку, осторожно, как настоящий иподиакон, свел его по лестнице вниз и сказал на прощание следующую фразу: “Владыко! Это все, что я в настоящее время могу для Вас сделать”»957.
В победном 1945-м владыка Вениамин поинтересовался у келейника к тому времени уже покойного Патриарха Сергия архимандрита Иоанна (Разумова), не приходилось ли ему слышать каких либо подробностей о той встрече в Кремле. «О. Иоанн, – вспоминал Владыка, – не знал, о чем они там говорили. Только одно помнит: митрополит Сергий, воротившись от И. В. Сталина, ходит в доме по комнате и – по обычаю – что-то про себя думает. А о. Иоанн стоит у притолоки двери, молча… Вдруг митрополит Сергий, полуголосом, говорит:
– Какой он добрый!.. Какой он добрый!.. – Это он так думал и говорил о Сталине.
Я говорю о. Иоанну: “А вы не догадались спросить у Владыки: ‘Ведь он же неверующий’?”
– Спросил!
– И что же вам ответил митрополит Сергий?
– А знаешь, Иоанн, что я думаю: кто добрый, у того в душе живет Бог!
…Передаю точные слова митрополита Сергия. А он был умнейший человек. И слов напрасно не бросал. И не думаю также, что так мог бы выдумать о. Иоанн: этого не выдумаешь… Тогда стоит и нам задуматься…
После я прочитал в третьем послании ап. Иоанна, “апостола любви”, следующие слова его: ”Кто делает добро, тот – от Бога; а делающий зло, не видел Бога!”
Удивительно! Ведь это буквально совпадает со словами митрополита Сергия!..»958
Следует отметить, что последняя такого рода встреча на высшем уровне состоялась в мае 1924 года, когда Патриарха Тихона принимали председатель ВЦИК М. И. Калинин и председатель СНК СССР А. И. Рыков959. Следующая подобная встреча произойдет 10 апреля 1945 года. И. В. Сталин встретится с Патриархом Алексием (Симанским), митрополитом Николаем (Ярушевичем) и протопресвитером Николаем Колчицким. Речь во время нее шла о предполагавшемся сооружении в Москве Православного центра с дворцом, духовными учебными заведениями, типографией и т. п. После этого последовала большая пауза. Лишь в апреле 1988 года, в преддверии 1000-летия Крещения Руси, М. С. Горбачев принял Патриарха Пимена.
На следующий день после встречи, закончившейся глубокой ночью, Патриарший Местоблюститель служил в Богоявленском кафедральном соборе Божественную литургию. Первую после двухлетней разлуки с московской паствой. В конце службы он сообщил о намеченном на 26 августа Соборе епископов. Выйдя из храма, верующие читали в еще пахнущих типографской краской «Известиях» сообщение ТАСС о приеме Сталиным трех митрополитов.
Архиерейским Собором, состоявшимся в Москве через четыре дня после встречи в Кремле, 26 августа/8 сентября (в день Сретения Владимiрской иконы Божией Матери, особо почитавшейся Митрополитом Сергием), Патриархом Московским и всея Руси был избран владыка Сергий (Страгородский).
Собор начался тем, что был пропет тропарь Казанской иконе Пресвятой Богородице: «Днесь светло красуется славнейший град Москва…»
По образному выражению митрополита Николая (Ярушевича), «наша Церковь вновь засияла во всей полноте своего иерархического чина»960.
«Ваше избрание, – писал в телеграмме Патриарху Сергию митрополит Гор Ливанских Илия, – исполнило наши сердца радости. В продолжение трех дней церкви на Ливане были открыты днем и ночью и колокола перезванивали весело. Благодарим Бога за восстановление в России Патриаршества и молимся о победе русского воинства под водительством маршала Сталина, великого защитника человечества. Да дарует Всемогущий Бог Вам силы и долгую жизнь к славе Церкви»961.
Конец провозглашенной еще до войны так называемой «безбожной пятилетки», когда в стране должен был быть закрыт последний храм и уничтожен последний священник, приходился, как известно, на 1943 год. Тот же 1943 год должен был стать годом основания «немецкой национальной церкви». Вместо этого, как видим, был избран Патриарх, приостановлено гонение на Церковь, началось ее возрождение.
«Треснул свод государственного материализма, – отозвался на избрание Патриарха архимандрит Иоанн (Шаховской) в проповеди в берлинском храме Св. равноапостольного Вел. Кн. Владимiра 11/24 октября 1943 года. – Материально сильных стало одолевать материально совсем слабое. И не в том, прежде всего, дело, что все это попущение церковной самодеятельности в Москве может оказаться одним только обманом и есть уже этот обман, а в том, что к такому именно, а не другому обману оказалось необходимым сейчас прибегнуть государственным властям пред лицом русского народа. Апостол Павел, умевший видеть во всем Божью святую, промыслительную сторону, говорил: “Как бы ни проповедовали Христа, притворно или искренно, я и тому радуюсь” (Филип. 1, 18)...»962
Многие сегодня склонны обвинять священноначалие Русской Православной Церкви в преклонении перед богоборными властями. В «доказательство» приводят слова, подобные сказанным в 1944 г. митрополитом (впоследствии Патриархом) Алексием (Симанским) о «богодарованном Верховном Вожде нашем Иосифе Виссарионовиче Сталине»963. Обвинители, как правило, сочувствуют или принадлежат к тому религиозному сообществу, которое во время войны на территории Германии ежедневно молилось о “Боголюбивом вожде народа Германского”. Но “Боголюбивый” и “Богодарованный”, согласитесь, вовсе не одно и то же. Достаточно вспомнить опять-таки “раба Моего” (Божия) царя Вавилонского Навуходоносора (Иер. 25, 9-11).
Страх и преклонение перед сильными мiра сего – слишком все это было бы просто... и... далеко от истины...
Патриарх Сергий, по словам весьма осведомленного его келейника, впоследствии митрополита Иоанна (Разумова), разумеется, «не мог одобрять методов Сталина; они были ему органически чужды, как глубоко верующему христианину и как исключительно доброму, мягкому по натуре человеку. Митрополит Сергий, однако, во время войны приветствовал Сталина и эти приветствия были вполне искренни. [...] Как реально мыслящий человек, Митрополит Сергий понимал, что только единая, сплоченная Русь может противостоять германскому фашизму, поэтому он, как и большинство русских людей в то время считал, что следует отложить до других времен всякие внутренние счеты и разногласия»964.
Что касается святителя Сергия и его отношений с советской властью, то они, вопреки тому, как их пытаются представить многие, не были ни столь тесны, ни желанны. По свидетельству известного впоследствии архиепископа Зарубежной Церкви Леонтия (Филипповича), Святитель «не терпел, когда кто-нибудь в своих личных интересах пользовался ее (советской власти – С. Ф.) услугами»965. (Это касалось не только «личных», в нашем понимании, интересов, но и епархиальных, на первый взгляд, вроде бы церковных.)
Вряд ли, однако, верно представлять процесс изменения отношения государства к Церкви ровным и однозначным, а исполнителей воли И. В. Сталина дисциплинированными статистами. Да и сами закоренелые безбожники вовсе не были безобидными, покорными овечками. Так, небезызвестный Б. П. Кандидов, в 1937 г. печатно обвинявший Митрополита Сергия в шпионаже в пользу Японии, весной 1945 г. обратился к секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову (напоминая тому о сотрудничестве в прошлом с Губельманом-Ярославским) с предложением «развернуть антирелигиозную работу». Официальный отзыв Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) на это послание оказался резко негативным. Кандидову указали на то, что он «живет старыми взглядами». Но старый безбожник не собирался складывать оружие, безпощадно клеймя в своих лекциях «реакционную роль церковников». Однако получил взбучку. «Правда» (23.6.1945) в назидание другим на своих страницах разоблачила методы «этого вредного лектора». Кандидову было запрещено выступать с лекциями по антирелигиозной тематике.
В 1946 г. профессиональные атеисты решились еще раз прощупать почву. В октябре исполняющий обязанности председателя Центрального совета Союза воинствующих безбожников Ф. Олещук и ответственный секретарь Е. Тучков (печально известный душитель Церкви 1920-1930-х гг.), ссылаясь на полученное приглашение от чешского «Союза свободомыслящих» на съезд, предлагали возродить деятельность своей организации. Но получили через Жданова официальный отказ. Не помогла и международная интрига: на заседании Совета «Всемiрного союза свободомыслящих», прошедшем в Брюсселе, советским безбожникам заочно предоставили целых три места, в том числе даже вице-председателя. Но запрет был оставлен в силе. Более того, такая международная активность привела к весьма неожиданным результатам. Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) 17 января 1947 г., подтвердив отказ, выразил, через М. Суслова, секретарю ЦК А. Кузнецову «сомнение» в самой «целесообразности дальнейшего существования» Союза воинствующих безбожников. В феврале 1947 года ЦК ВКП(б) принял решение о прекращении деятельности Союза966. Все это означало слом богоборческого аппарата. Аппарат же Совета по делам Русской Православной Церкви составляли люди, принципиально по-другому ориентированные, нежели атеисты 1920-1930-х годов.
Было бы наивным полагать, что такие новшества не вызывали сопротивление партийного аппарата. Известное постановление ЦК ВКП(б) 27 сентября 1944 г. «Об организации научно-просветительной пропаганды» – дань именно таким настроениям. Историк В. А. Алексеев справедливо называет инициатором появления этого постановления Сталина: «Сталин не мог не осознавать, что [...] партийные, комсомольские кадры, идеологические работники и активисты плохо понимали весь замысел его новой линии в области церковно-государственной политики. Некоторым из них казалось, что “братание с попами” есть измена заветам основоположников марксизма-ленинизма [...] Он и решил совершить определенный маневр – напомнить партии и комсомолу о важности борьбы с предрассудками и суевериями [...] И вместе с тем, старательно избежав [...] конкретных упоминаний об антирелигиозной работе [...], Сталин продолжил свою линию на дальнейшую “легализацию” церковных институтов в стране»967.
Да, Сталин вынужден был считаться со своим окружением. Вспомним, его слова сказанные Митрополиту Сергию после знаменитой беседы в Кремле: «Это все, что я в настоящее время могу для Вас сделать».
В 1948 г. он вынужден был уступить давлению этих сил, разрешив им приступить к подготовке специального постановления ЦК ВКП(б) о задачах атеистической пропаганды в новых условиях. Через некоторое время, отвергнув многие идеи разработчиков, И. В. Сталин фактически похоронил этот документ. Более того, из официальных партийных и государственных документов в это время исчезают самые термины «антирелигиозная» и «атеистическая» работа. Едва ли не впервые за всю историю партии эти понятия отсутствовали в отчетном докладе ЦК ВКП(б) XIX съезду партии в октябре 1952 г.968
Однако именно сопротивлением партийного аппарата, считавшего уступки Церкви чрезмерными, следует объяснить отклонение уже составленного текста постановления Совнаркома о создании в Москве Православного центра (резиденция Патриарха, духовные учебные заведения, типография), сооружение которого было обещано Сталиным на встрече с Патриархом Алексием 10 апреля 1945 года. Неудачей завершилось и дело с типографией. Во исполнение личного распоряжения Сталина 17 марта 1945 г. Совнарком дал соответствующее распоряжение. Патриархия смогла закупить необходимое полиграфическое оборудование, на котором предполагалось печатать Священное Писание, богословские труды и церковные календари. Но дальше этого дело не двинулось. Оборудование ржавело на территории Новодевичьего монастыря, здание же для типографии так и не было выделено969.
Осенью 1947 г. митрополит Илия впервые (официально – по приглашению Патриарха Алексия) посетил СССР. Если следовать «Чудесам от Казанской иконы Божией Матери», то И. В. Сталин тем самым исполнил волю Божией Матери. Владыка посетил Москву, Ленинград, Киев, Одессу. Причем, во всех храмах ему «вручались в дорогих ризах святые иконы, главным образом Божией Матери»970. Патриарх же Алексий подарил митрополиту Казанский образ Пресвятой Богородицы. Все эти факты также подтверждают сказание, как и вот эти слова из обращения митрополита Гор Ливанских к Патриарху Алексию, зачитанные после богослужения в Патриаршем Богоявленском соборе в Москве 16 ноября 1947 г.:
«Народ ваш – народ Богоносец! Вся история Земли Российской свидетельствует нам о том, что в тяжелые эпохи внутренних смут, а также во время нашествия иноплеменников, благородный и великий русский народ прибегал к Божией помощи, дабы сохранить в целости города и веси и широко раскинутые пределы Земли Российской. Не раз гордые и дерзкие враги в лице Чингисхана, Тамерлана, Карла XII, Наполеона и других пытались завладеть Русской землей и поработить ее народ, не раз орошалась православная земля кровью своих верных сынов, но все это не сломило народной силы, не уничтожило веры в правоту защищаемых народом принципов. Все эти попытки поработить русский народ, навязать ему другие государственные идеи, другую веру ни к чему не привели. Велик Бог христианский! И в эту ужасную кровавую войну Он сохранил любимый Свой народ и Дом Пресвятой Богородицы»971.
И еще: «Я много знал о великом русском народе и его Церкви и теперь лично убедился, что Русская Православная Церковь является величайшей Церковью Православия. Господь Бог благословляет русский народ так же, как когда-то благословил Авраама. Русский народ является как бы народом Святой Земли, и землю Русскую можно сравнить со святой Палестинскою землею»972.
Так же подтверждает «Чудеса…» и официально заявленная митрополитом Илией корреспонденту ТАСС главная причина совершенной им поездки в СССР: «Целью моего визита было возложение священной короны на Казанскую икону Божией Матери, находящуюся в Ленинграде. Я выполнил эту миссию…»973
Характерно, что в Ленинград митрополита Илию от правительства официально сопровождал А. Н. Косыгин, в то время заместитель председателя Совета министров СССР, кандидат в члены Политбюро ЦК ВКП(б).
Официальное сообщение ТАСС приводило слова Владыки: «Когда возлагал венец на чудотворную икону Казанской Божией Матери, во всех церквах зазвонили колокола… В кафедральном соборе меня особенно умилило общенародное пение акафиста Казанской Божией Матери…»974 Обратим внимание на то, что материалы о пребывании митрополита Илии в СССР, публиковавшиеся в «Журнале Московской Патриархии» (1948. № 1), так и не были завершены, несмотря на объявленное их продолжение. Причем, «обрыв» произошел как раз на визите Владыки в Ленинград (одна из важнейших, как мы помним, частей сказания). И это, думается, неспроста. Что смутило государственных цензоров и стоявшие за ними власти (под всецелым контролем которых находился журнал вплоть до первых лет перестройки)? Это могло быть и «возложение священной короны на Казанскую икону Божией Матери», которое легко могло вызвать в народе воспоминания о венчании на Царство Помазанников Божиих. Это могло быть слово Владыки в Князь-Владимiрском соборе с рассказом о явлении ему Божией Матери, переданное в сказании. Это, наконец, мог быть необычайно теплый прием его верующими Ленинграда, явно контрастирующий с наигранным энтузиазмом при встречах партийных и советских вождей трудящимися.
О сопутствовавших визиту делах митрополита Илии можно в какой-то мере судить по сохранившимся (до сих пор не публиковавшимся) письмам Патриарха Алексия председателю Совета по делам Русской Православной Церкви Г. Г. Карпову:
1.
Дорогой Георгий Григорьевич!
Посылаю Вам перевод письма п[атриарха] Христофора* и п[атриарха] Александра**. По этому делу надо будет нам с Вами переговорить, особенно в связи с устными сообщениями м[итрополита] Ильи Карама. Последний выражал желание иметь деловую беседу в узком кругу при Вашем участии.
Конечно, ни сегодня, ни тем более во вторник, это не будет удобно, но мы выберем для сего особный день: Вы, я, м[итрополит] Николай***, м[итрополит] Илья, с его архимандритом****, посвященным во все дела, и о. Н. Колчицкий*****. – Об этом есть время окончательно условиться.
^ М[итрополит] Илья очень надеется иметь свидание с И. В. Сталиным, которому он везет от П[атриар]ха высший орден П[атриар]хии и подарки. Я ему сказал, что об этом ему надо поговорить с Вами.
Как Вы будете с ним сегодня объясняться?
Преданный Вам
П[атриарх] АЛЕКСИЙ975
15.XI.47.
2.
Посылаю Вам, дорогой Георгий Григорьевич, перевод Вашего письма. Если у Вас проверят его и хорошо перепишут и русский и французский тексты, то можно будет передать этот листок м[итрополиту] Караму для его предстоящего издания.
Очень хороший был сегодня у Вас вечер, и я уверен, что м[итрополит] Илья со свойственной ему восторженностью его опишет.
Завтра будем заседать без Вас, а затем условимся о времени совещания у Вас.
Серд[ечно] преданный П[атриарх] АЛ[ЕКСИЙ]976
18/19.XI.47.
3.
Дорогой Георгий Григорьевич.
Сегодня в 11 часов направляюсь в Лавру.
Скажу Вам кратко о нашем вчерашнем совещании с м[итрополитом] Ильей и архимандритом Василием. Переводчицу-арабку мы не привлекали к нашей беседе.
Сущность беседы заключалась в том, что м[итрополит] Илья обрисовал положение Антиохийского Патриархата, как изолированного «от греков». П[атриар]ха Александра убеждали и П[атриар]х Христофор, и американцы, и отдельные лица настроенные против Русской Церкви – войти в блок с греками и отделиться от Московского П[атриар]ха. По словам м[итрополита] Ильи, все эти демарши категорически отвергались П[атриар]хом Александром.
Вместе с тем, наряду с идейным тяготением к Москве, Антиохийский Патриархат лелеет надежду, что Русская Церковь, и в особенности Русское Правительство – возобновит давнюю традицию систематической материальной помощи бедной Антиохийской Церкви – на иконы, на церкви, на отдельных особенно неимущих иерархов и т. д. Именно государство, само, а не через церковь, в дореволюционное время широко субсидировало Антиохийскую Церковь, исходя из государственных соображений о необходимости поддерживать Православие на Востоке «Ортодоксия» – это основной мотив всех пожеланий Антиохийского П[атриар]хата.
М[итрополит] Илья вызвался быть нашим официозным (не официальным) посредником между нами и П[атриар]хами греками – и тут, по его мнению, решающим фактором является степень нашей возможности давать им деньги…..
Т[аким] обр[азом], доминирующим мотивом его высказываний является вопрос о материальной помощи: деньгами, богослужебными предметами, парчой, панагиями, крестами, митрами и т. д.
Говорили подробно и о подворьях и о будущем Совещании.
Все это – б[олее] или менее точно записывалось протоиер[еем] Колчицким и будет приведено в систему.
М[итрополит] Илья очень надеется на то, что Вы его выслушаете по тем же вопросам; видно он возлагает большие надежды на помощь именно государства.
По всей вероятности, наше совещание у Вас мы приурочим ко времени их возвращения из Ленинграда.
Из Патриархии гости отправились к о. Н. Колчицкому.
В Лавре м[итрополит] Илья будет 21-го.
Вот пока – вкратце о нашем сегодняшнем (вернее вчерашнем) совещании.
Преданный Вам П[атриарх] АЛЕКСИЙ
20.XI.47.
1 ч[ас] 30 м[инут] у[тра].
По словам м[итрополита] Ильи – П[атриар]х Александр, независимо от решения прочих П[атриар]хов, обязательно явится на наше Совещание летом [19]48 года977.