С. Д. Трифонов Рецензент: доктор филологических наук, профессор Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого А. В. Моторин Записки Филиала рггу в г

Вид материала

Содержание

Следственный фотоальбом «смерть григория распутина-новых»
Интернирование польских граждан в лагеря гупви нквд-мвд ссср (1944 – 1952 гг.): проблема научного исследования или объект полити
Уникальные документы государственного архива
Отрывок пергаменной рукописи Евангелия-апракос от Матфея
Архивная выставка. прошлое и настоящее
Архив фирмы: быть или не быть? к вопросу обеспечения сохранности документов негосударственных организаций

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 23

^ СЛЕДСТВЕННЫЙ ФОТОАЛЬБОМ «СМЕРТЬ ГРИГОРИЯ РАСПУТИНА-НОВЫХ»

ИЗ КОЛЛЕКЦИИ ГМПИР КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК

Государственный музей политической истории России (ГМПИР), основанный постановлением Петроградского Совета рабочих и красноармейских депутатов от 9 октября 1919 г., является старейшим историко-политическим музеем России на всем постсоветском пространстве. Музей обладает уникальной коллекцией, насчитывающей около полумиллиона реликвий. Они рассказывают не только о важнейших событиях и переломных этапах отечественной истории XVIII - начала XXI вв., но и о многих знаковых личностях различных исторических эпох. Одной из них является фигура Г.Е.Распутина, фаворита семьи императора Николая II. В числе уникальных предметов, связанных с личностью сибирского «старца», в фондах ГМПИР хранятся: наличник с его дома в селе Покровском, рукописный акт о сожжении тела Распутина в марте 1917 г., подлинная фотография с его автографом, листовки и сатирические открытки о похождениях «Гришки» и другие материалы.

Важным историческим источником является уникальный полицейский фотоальбом "Смерть Григория Распутина-Новых". В нем запечатлены основные эпизоды следствия об убийстве знаменитого сибирского «старца»^⁷⁶.

В сообщении нашли отражение некоторые результаты работы, связанной с подготовкой научно-экспозиционного и выставочного проекта «Дьявол или пророк? Г.Е. Распутин в политической истории России начала ХХ столетия».

Такого стечения особо важных персон столицы Российской империи пустынный берег Малой Невки у Петровского моста не знал, наверное, за всю свою историю. Повод для их экстренного сбора здесь утром 19 декабря 1916 г. был более чем значителен. Только что подо льдом у берега Петровского острова был обнаружен труп Григория Ефимовича Распутина, убитого заговорщиками во дворце князя Ф.Ф. Юсупова в ночь на 17 декабря. Вскоре на место обнаружения тела прибыли высшие полицейские чины, включая генерал-майора В.Ф. Галле, начальника Петроградского охранного отделения генерал-майора К.И. Глобачева и генерала П.Г. Курлова. «Приехав на Малую Невку, - вспоминал позднее один из руководителей уголовного розыска Российской империи А.Ф. Кошко, - мы застали там уже чуть ли не все власти Петрограда. Кого тут только не было! И градоначальник, и его помощники, и полицмейстеры, и жандармские генералы, и даже представители совершенно посторонних ведомств.… Некоторые из присутствовавших сочли почему-то нужным явиться в полной парадной форме»^⁷⁷.

Прибывшие осмотрели труп и немедленно доложили об этом министру внутренних дел А.Д. Протопопову. Был составлен официальный акт о нахождении тела, которое перенесли в стоящий на берегу деревянный сарай. Предварительно его несколько раз сфотографировал полицейский фотограф. Затем убитого положили в деревянный гроб, накрыли рогожей, а потом временно оправили в Выборгский приемный покой. Протопопов счел опасным оставлять тело Распутина в Петрограде из-за того, что это может вызвать волнения в рабочих районах, и отдал распоряжение перевести труп куда-нибудь за город по дороге в Царское Село. Генерал Галле остановился на часовне при Чесменской богадельне, носившей официальное наименование Военно-инвалидного дома императора Николая I. Уже в сумерках автомобиль с телом старца въехал во двор инвалидного дома, находившегося тогда в семи верстах от Петрограда по Московскому шоссе. Вскоре внутри ограды богадельни и вдоль Московского шоссе были расставлены многочисленные агенты охранного отделения и городовые.

В столь же секретной обстановке вечером 20 декабря 1916 г. профессор Военно-Медицинской академии Дмитрий Петрович Косоротов произвел вскрытие трупа. Подлинник протокола официального вскрытия хранился в архиве ВМА, откуда в 1930-х годах бесследно исчез^⁷⁸. Однако о результатах вскрытия можно судить по интервью профессора, данному уже после Февральской революции газете «Русская воля». В нем, в частности, говорилось, что причиной смерти Распутина стало «повреждение печени, желудка, правой почки; от начавшегося кровотечения постепенный упадок сил… Первая пуля прошла через желудок в печень. Этот, безусловно, смертельный выстрел был произведен на расстоянии около 20-ти сантиметров. Огнестрельная рана в правую сторону поясницы, нанесенная приблизительно одновременно с первой, тоже смертельная: разрушена правая почка. Пуля в голову прошла мозг. Рана также смертельная, но причинена уже умиравшему в агонии». Медицинское заключение выносит однозначный приговор широко распространенному мифу, что старца сбросили с моста еще живым. «Легкие не были вздуты, и в дыхательных путях не было ни воды, ни пенистой жидкости. В воду Распутин был брошен уже мертвым»^⁷⁹.

Перед вскрытием тело еще несколько раз сфотографировали в различных ракурсах. Позднее эти фотографии вошли в альбом "Смерть Григория Распутина-Новых", который содержит два десятка уникальных снимков, сделанных в ходе следствия 17-20 декабря 1916 г.^⁸⁰ Альбом состоит из четырех частей: первая представляет место предполагаемого убийства во дворике Юсуповского дворца, вторая - Петровский мост, где было сброшено в воду тело Распутина. Третья запечатлела его труп в разных положениях после извлечения из воды, а четвертая – наиболее интересная по содержанию - названа «Вскрытие» и фиксирует тело убитого в одетом и обнаженном виде со следами нанесенных ранений.

При изучении фотографий в альбоме оказалось, что три ранения, нанесенные Распутину огнестрельным оружием, в целом совпадают с описанием, сделанным профессором Косоротовым. Выстрелы в живот и лоб были произведены в упор. На фотографиях отчетливо видны следы пистолетной копоти. Выстрел в спину сделан со значительного расстояния (следы копоти отсутствуют). Как утверждал следователь по особо важным делам при Петроградском окружном суде В.Н. Середа, расследовавший дело об убийстве “старца”, Косоротов считал, что по времени они шли так: первая сквозная рана — пуля вошла с левого бока ниже сердца и вышла с правого, вторая — пуля попала в спину и застряла в позвоночнике, третья — пуля через лобную кость прошла в мозг. По мнению следователя, картина убийства выглядела следующим образом. “Первый выстрел в упор, Распутин убегает, получает вторую (пулю) в спину, падает и во время агонии — третий выстрел в лоб”. Любопытно, что С.В. Завадский, в качестве прокурора Петроградской судебной палаты, занимавшийся расследованием убийства Распутина, также говорит о трех ранениях, однако ошибается, утверждая, что третий выстрел был сделан в затылок^⁸¹.

Версий, каким образом были получены Распутиным эти ранения, до сих пор не становится меньше, как и вообще версий его гибели. Приведем лишь несколько наиболее «раскрученных» версий:

Основная версия. Распутин пал жертвой патриотического заговора группы монархистов, которые не могли стерпеть подобного унижения императорской власти.
Версия для любителей «клубнички». По ней убийство не более как «разборка» среди гомосексуалистов. Ее сторонники акцентируют то обстоятельство, что как минимум трое участников событий – Ф.Ф. Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович и поручик С. Сухотин были связаны недвусмысленными сексуальными отношениями^⁸².
Версия для любителей конспирологических схем в духе романов Б.Акунина. В соответствии с ней Распутин – жертва мирового масонского заговора против православной Российской империи.
Распутин – жертва заговора спецслужб Антанты^⁸³.

Согласно основной версии, Григорий Распутин пал жертвой патриотического заговора монархистов, решивших избавить династию Романовых от ее злого гения. Главными действующими лицами заговора были князь Ф.Ф. Юсупов и один из лидеров правых в Государственной думе В.М.Пуришкевич. Старца в подвале дворца Юсуповых сначала пытались отравить, но яд почему-то не подействовал^⁸⁴. Отчаявшийся Феликс Юсупов почти в упор выстрелил в Распутина, однако, казалось бы, уже мертвый Григорий вдруг ожил и с ужасным криком бросился бежать во двор. Там Пуришкевич лишь с третьего выстрела сумел его добить. В откровениях «официальных» убийц Распутина – Ф.Ф. Юсупова и В.М. Пуришкевича - бросаются в глаза сплошные загадки: яд, который не действует, оживший мертвец… Да и цианистый калий якобы дал почему-то адвокат кадет В.А.Маклаков, хотя в заговоре принимал участие доктор С. Лазаверт^⁸⁵. Добавим к этому списку еще одну «маленькую» неувязку. Пуришкевич, если верить его пресловутому «Дневнику», стрелял Распутину в спину. Тогда откуда же взялось отчетливо видное на одной из фотографий альбома пулевое отверстие… во лбу Григория Ефимовича?^⁸⁶ Значит, был еще кто-то, хладнокровно выстреливший почти в упор в голову жертвы. Весьма доказательной в этой связи выглядит другая версия - гибель Распутина стала результатом заговора спецслужб Антанты^⁸⁷. Называются и конкретные, правда, разные имена иностранных разведчиков, руководивших операцией по устранению прогермански (а скорее, пацифистски) настроенного фаворита царской семьи^⁸⁸.

Версия заговора спецслужб объясняет, в частности, кем был сделан роковой выстрел в голову Распутина. Не исключено, что решающую точку в его жизни мог поставить представитель британской военной разведки в Петрограде полковник Самуэль Хор или другой кадровый английский или французский разведчик, наблюдавший за событиями в Юсуповском дворце и лично вмешавшийся, когда увидел, что ситуация выходит из-под контроля и раненый Распутин вот-вот окажется на улице.

Тайны и мистика, которые буквально окутывают жизнь и смерть сибирского старца, неожиданным образом проникли и в, казалось бы, весьма прозаический следственный фотоальбом. Даты всех событий в подписях к частям альбома странным образом смещены ровно на год вперед – вместо «1916» везде указан «1917». Причем такая ошибка писаря повторена четыре (!) раза.

А, может, это и не случайная ошибка вовсе, а проявление своеобразной мистики чисел? Ведь 1917 год, действительно, стал роковым для Российской империи и судьбы династии Романовых. Как тут не вспомнить о будто бы сделанном старцем незадолго до гибели пророчестве, что императорская власть падет вскоре после его убийства, а царская семья погибнет жестокой смертью от рук взбунтовавшегося народа.

Но, скорее всего, уникальный альбом просто еще не открыл нам всех своих тайн. Не до конца понятна и история его бытования до поступления в музей. В конце 1950-х годов его прислал некто В.И. Афонин из города Грозного. В книге поступлений отмечено, что, кроме альбома, он прислал и какое-то письмо. Однако судьба этого послания неизвестна^⁸⁹. Каким образом оказался следственный фотоальбом на юге России, также неизвестно. Можно предположить лишь, что туда он мог попасть в период Гражданской войны вместе с одним из бывших столичных полицейских или судебных чиновников, бежавших после прихода к власти большевиков на территорию, контролируемую Белой армией. Не все из них смогли тогда сохранить сделанные для них экземпляры альбома. Так, уже упоминавшийся нами А.Ф.Кошко вспоминает, что «целый альбом, относящийся к этому делу (убийству Распутина – А.К.) хранился у меня и был уничтожен, когда в Петербурге пошли повальные обыски»^⁹⁰. Правда, Аркадий Францевич не уточнил, когда именно это произошло, после Февральской революции или после прихода к власти большевиков в октябре 1917 года.

Некоторые материалы альбома уже введены в научный оборот и широко используются авторами, пишущими о жизни и смерти Г.Е. Распутина. В частности, в книге Э. Радзинского приведена и красочно описана фотография, запечатлевшая тело Распутина после извлечения из воды^⁹¹.

Трифонов С.Д.

^ ИНТЕРНИРОВАНИЕ ПОЛЬСКИХ ГРАЖДАН В ЛАГЕРЯ ГУПВИ НКВД-МВД СССР (1944 – 1952 ГГ.): ПРОБЛЕМА НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ИЛИ ОБЪЕКТ ПОЛИТИЧЕСКИХ СПЕКУЛЯЦИЙ

Летом-осенью 1944 года военно-политические обстоятельства в прифронтовой полосе советско-германского фронта сложились таким образом, что в историю Новгородской земли они вписали, к сожалению, не самую привлекательную страницу о советско-польских отношениях. С 1942 года на территории Боровичского района действовал сборно-пересыльный пункт Северо-Западного фронта для красноармейцев, оказавшихся в гитлеровском плену. Вскоре на его основе был создан приемно-пересыльный лагерь Наркомата Внутренних дел СССР № 270 для германских военнопленных^⁹². В нем содержались немецкие, испанские, венгерские военнопленные. Он стал одним из тех лагерей^⁹³, куда по решению советского руководства в октябре-ноябре 1944 года отправились эшелоны с интернированными поляками - бойцами разоруженной, а позднее и расформированной Армии Крайовой (далее - АК). В январе 1946 года, в самый пик интернирования солдат АК, в лагере содержалось 4230 поляков. К 1949 году большинство из них возвратились на родину. Однако 534 поляка умерли в заключении и были похоронены на кладбищах лагерных отделений в Устье, Боровичах, Шиботово, Опочно, Ёгла, Плесо, Бобровик^⁹⁴.

С 2003 года осуществляется российско-польский мемориальный проект, посвященный увековечиванию памяти безвинно погибших в лагере № 270 молодых поляков. Проект состоялся благодаря усилиям Администрации Новгородской области, Новгородской областной Думы, Администрации Боровичского муниципального района, Генерального консульства Республики Польша в Санкт-Петербурге, польской общественной организации бывших узников лагеря «Сообщество Боровичан», архивного управления Новгородской области, исследователей из Института истории в г. Пиотркув Трибунальский (Польша), Филиала РГГУ в г. Великий Новгород. В ходе его реализации удалось установить памятные знаки на территории бывшего лагеря, наладить выпуск научно-публикаторского издания «Ksiega Borowichzan», провести ряд международных научных конференций и российско-польских встреч. Автору выпала честь участвовать в научных мероприятиях проекта и изложить свою точку зрения по ряду обсуждавшихся проблем^⁹⁵. Между тем, считаем необходимым вновь обратиться к проблеме интернирования поляков и попытаться разобраться в причинах роспуска АК и развязывания против нее репрессий со стороны советских спецслужб. Сразу оговоримся, что оставляем в стороне так называемые «вечные» вопросы в истории российско-польских отношений, отравлявшие и отравляющие общественное сознание поляков.

Интернирование польских граждан в лагеря ГУПВИ НКВД-МВД СССР^⁹⁶ в 1944-1952 гг. стало объектом пристального внимания исследователей России и Польши на рубеже XX-XXI веков. Политические изменения, происшедшие в странах Восточной Европы, расширение доступа пользователей к архивным документам, возрастание интереса граждан к познанию собственной национальной истории, - все это послужило объективной основой бурного всплеска исследовательской деятельности. Сложилось впечатление, что историки государств посткоммунистического сообщества торопятся наверстать упущенные в послевоенные десятилетия возможности.

Большинство современных российских исследований по истории весьма непростых советско-польских отношений периода Второй мировой войны и первых послевоенных лет основываются на ответственности перед народами России и Польши за восстановление объективной исторической картины прошлого^⁹⁷. Преодолевая сложившиеся десятилетиями стереотипы мышления и устоявшиеся мифологизмы, историки России стремятся максимально приблизиться к правде, какой бы горькой и трагичной она не была. Этой же цели служат публикации документов из фондов российских архивов^⁹⁸. Подобную позицию занимают и те польские исследователи, которые считают, что труд историка не может служить интересам национальных политических элит и рудиментарным идеологическим воззрениям того или иного лидера государства^⁹⁹.

К сожалению, в работах многих польских историков, исследующих вопросы послевоенной истории Польши, преобладают нескрываемые антироссийские настроения. События в них трактуются необъективно, ревизуются решения Ялтинской и Потсдамской конференций^¹⁰⁰. Большинство таких публикаций, на наш взгляд, носят не исследовательский, а спекулятивный характер. Читателю навязываются избитые идеи времен «холодной войны» о зловещей роли СССР в европейской и мировой истории, об извечном стремлении России уничтожить суверенитет и территориальную целостность польского государства, об особой роли Польши в борьбе с Россией за спасение демократии и европейских ценностей. Продолжают эксплуатировать в политических целях, для поддержания в польском обществе антироссийских настроений уже исследованные и подтвержденные документальными публикациями факты катынской трагедии^¹⁰¹, репрессивных действий органов НКВД, НКГБ СССР, военной контрразведки «Смерш» против солдат Армии Крайовой, резидентов «лондонского» правительства в Вильнюсском крае, в Западной Украине и Западной Белоруссии.

Для понимания событий, происходивших на территориях Западных Украины и Белоруссии, Литвы и Польши, освобожденных летом-осенью 1944 года от фашистской оккупации, следует учитывать множество факторов военно-политического, экономического, национального, конфессионального, культурного характера. В том числе и различные представления руководства СССР и «лондонского» правительства Польши о послевоенном устройстве европейской жизни, о путях урегулирования межгосударственных проблем, накопившихся в прошлом.

В захваченной гитлеровцами Польше, в условиях тотального террористического оккупационного режима под угрозу была поставлена сама судьба польской нации. Но благодаря проявлению поляками массового патриотизма и под руководством польского правительства в эмиграции (Лондоне) сложилось чрезвычайно жизнестойкое движение сопротивления, опиравшееся на широкие национальные силы. В 1942 г. на базе разрозненных партизанских отрядов и боевых групп были сформированы крупные подпольные вооруженные формирования, получившие наименование Армия Крайова. Ее численность в 1944 г. достигла 350 тысяч человек. Перед командованием АК «лондонским» правительством В. Сикорского была поставлена вполне конкретная задача: максимально сохранять силы в борьбе против фашистов для установления власти эмигрантского правительства на освобожденных Красной Армией территориях Польши и не допускать создания политических институтов, подконтрольных СССР^¹⁰².

Следует отметить, что общенациональная программа освобождения Польши и ее послевоенного возрождения, разработанная «лондонским» правительством и базировавшаяся на старых идеологических постулатах Ю. Пилсудского^¹⁰³, снискала поддержку со стороны большинства поляков. Население оккупированной Польши оказывало всемерное содействие конспиративным структурам подпольного государства, подчинялось им, обеспечивало солдат АК продовольствием, одеждой, медикаментами. Нельзя отрицать и вклада АК в совместную борьбу против гитлеровской Германии. Так, в августе 1942 г. силами АК было уничтожено полотно железной дороги вокруг Варшавы, проведена боевая операция по захвату и передаче англичанам данных о месте испытания немцами ракетного оружия. В конце 1943 г. командование АК разработало план боевой операции «Бужа» (Буря). В соответствии с ним подразделения АК атаковали тылы и отступающие под напором Красной Армии части гитлеровских войск, нападали на небольшие фашистские гарнизоны и тыловые аэродромы. Отряды АК приняли участие в самой крупной партизанской битве в Яновских лесах и Сольской Пуще^¹⁰⁴.

Одной из страниц сотрудничества советских партизан, отрядов НКВД и подразделений АК явилась их совместная борьба против украинского националистического движения и его военно-политических формирований – УНА-УНСО и УПА^¹⁰⁵. В 1943-1944 гг. отряды УПА и УНА-УНСО развязали на Волыни и в Галиции самое настоящее кровавое побоище, физически уничтожив свыше 100 тысяч поляков. Были сожжены сотни польских сел и деревень. Руководство АК бросило в бой против УПА 30тысяч бойцов, которые совместно с советскими партизанскими отрядами вынуждены были бороться и с фашистами, и с бандеровцами^¹⁰⁶.

Примерам боевого содружества Красной Армии и АК могут служить и операции по освобождению Вильнюса, Львова других городов и населенных пунктов в Западной Украине, Западной Белоруссии, Литве. Об этом свидетельствуют документы АК.^¹⁰⁷ Примеры героизма солдаты АК проявили и в ходе драматически развивавшегося Варшавского восстания 1августа - 2 октября 1944 г., в ходе которого погибло около 200 тысяч человек и почти полностью уничтожена столица Польши^¹⁰⁸.

В российской историографии никогда и никем не преуменьшался вклад Армии Крайовой в борьбу против фашизма. Но и не преувеличивался, как это делается в современных польских публикациях. Руководство СССР, равно как и лидеры союзных держав Г.У. Черчилль и Ф.-Д. Рузвельт, понимали, что судьба войны с гитлеровской Германией решалась не в партизанских стычках солдат АК с тыловыми подразделениями Вермахта, полиции и жандармерии, а в крупномасштабных сражениях армий союзников и, в первую очередь, Красной Армии с военной машиной Третьего рейха. Общие военно-политические интересы союзников в борьбе против гитлеризма и их единая стратегия по отношению к разгрому Японии лежали в основе приоритетности отношений США и Великобритании с СССР. Именно поэтому Черчилль и Рузвельт, активно поддерживавшие лондонское польское правительство, никогда не шли на конфликт с СССР из-за Польши. Наоборот, они постоянно оказывали на нее давление, добиваясь уступок Сталину. Очень характерны в этом отношении послания Черчилля Сталину в 1943-1944 гг., касавшиеся польской проблемы^¹⁰⁹. Следует особенно подчеркнуть, что подобная политика США и Великобритании во многом определила послевоенную историю Польши^¹¹⁰.

Судьба АК оказалась заложницей целого ряда факторов, осложнивших и без того не блестящие отношения между СССР и лондонским правительством Польши. Чувство разочарования у Сталина вызвало решение польского правительства летом 1942 г. о выводе с территории СССР в Иран формировавшихся частей Войска Польского. По мнению советского руководства, это явилось грубейшим нарушением соглашения, подписанного 30 июля 1941 г. в Лондоне советским послом И.М. Майским и премьер-министром Польши В. Сикорским. В соответствии с соглашением, СССР признавал утратившими силу договоры 1939 г. с Германией, касающиеся территориальных перемен в Польше, восстанавливал дипломатические отношения с польским эмигрантским правительством, давал согласие на формирование польских соединений в пределах СССР. К соглашению был приложен протокол об амнистии польских граждан, находившихся в советских тюрьмах и лагерях^¹¹¹.

В самый тяжелый для СССР момент, когда гитлеровские войска подходили к Сталинграду, когда Красная Армия испытывала острый недостаток в оружии, боеприпасах, продовольствии и обмундировании, в Иран ушла вооруженная и обмундированная 80-тысячная армия генерала Владислава Андерса, а с нею 37 тысяч гражданских лиц^¹¹².

Справедливости ради следует сказать, что поляки ушли не на отдых. Они воевали против фашистов в Африке, в Нормандии, под Монте Кассино, прокладывая в 1944 г. путь англо-американским войскам к Риму. К маю 1945 г. польские войска, подчиненные лондонскому правительству, насчитывали почти 200 тысяч человек^¹¹³. Хотя, безусловно, советское руководство было право: путь до Варшавы и Берлина от Москвы гораздо ближе, чем от Каира и Тобрука.

В середине апреля 1943 г. германские власти разместили в средствах массовой информации сведения об обнаруженном в Катынском лесу близ Смоленска массовом захоронении польских офицеров, расстрелянных НКВД весной 1940 г. Правительство Сикорского обратилось в Международный Красный Крест с просьбой о расследовании этого факта. Сталина возмутила не сама информация (он прекрасно знал, что преступление было совершено по его прямому указанию), а шаги поляков, в результате которых к расследованию были привлечены фашистские оккупационные власти. В гневном послании Черчиллю от 21 апреля 1943 г. он писал: «Правительство г-на Сикорского не только не дало отпора подлой фашистской клевете на СССР, но даже не сочло нужным обратиться к Советскому Правительству с какими-либо вопросами или за разъяснениями по этому поводу… На основании всего этого Советское Правительство пришло к выводу о необходимости прервать отношения с этим правительством»^¹¹⁴.

В 1943 г. советское руководство окончательно пришло к выводу о целесообразности создания политического центра в виде альтернативы лондонскому правительству В. Сикорского и подконтрольного СССР, а также польских вооруженных сил под эгидой этого центра. В феврале Сталин дал согласие на формирование Союза польских патриотов под руководством Ванды Василевской, Александра Завадского, Альфреда Лямпе и других представителей польских коммунистов и левых социалистов. В мае ГКО СССР^¹¹⁵ принял постановление о формировании 1-й польской пехотной дивизии им. Тадеуша Костюшко. Ее командиром был назначен полковник З. Берлинг, один из многих офицеров прежней польской армии, которые отказались уходить из СССР с армией генерала Андерса, но выразили желание бороться с гитлеровской Германией совместно с советскими войсками^¹¹⁶. В октябре 1943 г. дивизия вступила в боевые действия с гитлеровскими войсками на территории Белоруссии. В середине марта 1944 г. на ее основе был сформирован 1-й польский армейский корпус, а уже в июле – 1-я польская армия. В состав армии входили 4 пехотные дивизии, кавалерийская и танковая бригады, 4 артиллерийских бригады, части поддержки и обеспечения. Личный состав армии насчитывал более 100 тысяч человек, 1514 орудий и минометов, 182 танка и самоходных орудия^¹¹⁷.

Вновь созданные на территории СССР и сразу вступившие в борьбу с гитлеровской армией польские воинские формирования не подчинялись лондонскому правительству Польши. Они дали присягу на верность Крайовой Раде Народовой (КРН) – представительному подпольному органу власти, созданному 1 января 1944 г. в оккупированной Варшаве делегатами от Польской рабочей партии (ППР, коммунисты), Польской рабочей социалистической партии (РППС), Стронництва Людова, подпольных профсоюзов. Одним из первых декретов КРН стал декрет о создании на оккупированной территории Польши подпольных вооруженных сил польского народа – Армии Людовой (АЛ), в состав которой вошли партизанские отряды коммунистической Гвардии Людовой, отряды Звёнзка вальки млодых (Союза борьбы молодых), часть отрядов народной милиции РППС и Батальонов хлопских Польской аграрной партии. К АЛ присоединились и отдельные отряды АК. К середине 1944 г. в составе АЛ сражалось около 65 тысяч бойцов^¹¹⁸.

Декретом КРН от 21 июля 1944 г. Армия Людова и 1-я Польская армия были объединены в Войско Польское, главнокомандующим которого стал генерал М. Жимерский. К маю 1945 г. Войско Польское насчитывало в своих рядах более 400 тысяч человек^¹¹⁹. В этот же день КРН сформировал свой исполнительный орган власти – Польский комитет национального освобождения (ПКНО). В январе 1945 г. на базе ПКНО было создано Временное национальное правительство Польши, официально признанное СССР^¹²⁰.

Таким образом, в противовес лондонскому польскому правительству и подчинявшейся ему Армии Крайовой советское руководство сформировало не только альтернативный политический центр в Польше, но и мощные вооруженные силы, получившие серьезный боевой опыт в борьбе против гитлеровских войск. Все эти мероприятия явились отражением представления советского руководства во главе со Сталиным о послевоенном урегулировании европейских проблем. Советская модель послевоенного европейского устройства отводила Польши очень важную роль стратегического партнера и союзника СССР. Западные польские границы рассматривались как военно-политический щит будущего союзного с СССР блока государств. Возвращение Польше западных территорий, ранее входивших в состав Германии, передача будущим польским властям части материальных ценностей разгромленной Германии, внутренняя стабильность и дружеские отношения, - вот те принципы политики сталинского руководства в отношении Польши, зафиксированные, в том числе в документах Ялтинской и Потсдамской конференций лидеров союзных держав. Но все это, с точки зрения Сталина, могло быть реализовано только при следующих условиях:

признание польским правительством исключительной роли СССР в разгроме гитлеризма и освобождении Восточной Европы от немецко-фашистской оккупации;
признание военно-политической мощи СССР и его международного авторитета;
признание Польшей новых западных границ СССР (так называемой линии Керзона), передачи Литве Вильнюсского и Мемельского (Клайпеды) краев;
признание социально-экономического и политического строя СССР в виде образца для Возрождения новой Польши.

Все эти принципы и условия и легли в основу взаимоотношений между правительством СССР и ПКНО.

Не учли Сталин и его соратники только одного: роли и значения католической церкви в польском обществе, в мировосприятии рядового поляка. Польский епископат твердо и последовательно с 1939 г. признавал и поддерживал исключительно лондонское национальное правительство. Авторитет церкви среди поляков был непоколебим. Следовательно, и авторитет лондонского правительства. Новая власть в лице КРН и ПКНО не признавалась ни католической церковью, ни лондонским правительством, ни польским народом. Противостояние властей на освобожденных от гитлеровцев территориях Польши в 1944 г. стало смертным приговором для Армии Крайовой. Когда 3 августа 1944 г. в ходе переговоров в Кремле новый премьер-министр лондонского правительства Польши Станислав Миколайчик^¹²¹ заявил Сталину, что в Польше создана боеспособная Армия Крайова, Сталин возразил ему в том смысле, что борьбу с немцами эта армия не ведет. Ее тактика состоит в сохранении сил на случай прихода в Польшу англичан или русских^¹²². Сталин полагал, что проку от такого союзника мало.

Лондонское же правительство, не считаясь с реальностью, продолжало требовать от своих представителей на освобожденных Красной Армией территориях Польши и руководителей АК немедленно брать власть в свои руки, не подчиняться КРН и ПКНО, формировать органы местной власти, полицию, органы безопасности. По сути, оно призывало поляков к гражданской войне в тылу Красной Армии. Главнокомандующий АК генерал Сосновский в директиве от 7 июля 1944 года, направленной из Лондона командующему АК в Польше генералу Бур-Комаровскому, определял политику лондонского правительства по отношению к советской власти, командованию Красной Армии, КРН, ПКНО и вновь созданному Войску Польскому. «С момента начала нынешнего наступления^¹²³, - говорилось в директиве, - позиция советского правительства еще больше обострилась в смысле решительного нежелания придти к соглашению или хотя бы начать переговоры с нашим правительством. Все указывает на то, что советское правительство приняло решение в отношении Польши идти путем «свершившихся фактов… Если по счастливому стечению обстоятельств в последний момент отхода немцев и до подхода красных частей появится шанс хотя бы временного овладения нами Вильно, Львова, другого большого города или определенной хотя бы небольшой местности, это надо сделать и в этом случае выступить в роли полноправного хозяина…

Бойцы Армии Крайовой, которые после роспуска частей и подразделений смогут остаться на территории, занятой Советами, должны до получения дальнейших указаний сидеть тихо, ограничиваясь оказанием морального влияния на население и предпринимать все, что возможно для установления связи с целью информации правительства или командующего АК обо всем, что происходит под советской оккупацией»^¹²⁴.

В соответствии с данной директивой, на освобожденных территориях Польши был организован массовый саботаж мобилизационных мероприятий, проводимых местными органами ПКНО по призыву поляков в Войско Польское. Подразделения АК разгоняли военкоматы, создавали местные органы власти, бойкотировавшие сотрудничество с командованием Красной Армии и Войска Польского, собирали и складировали оружие и боеприпасы, оставшиеся от гитлеровской армии, самовольно устанавливали систему налогообложения местного населения, изымали у него продукты и скот. В Вильнюсе и Вильнюсском крае, на Львовщине, Волыни, в Западных районах Белоруссии повсеместно на публичных зданиях были вывешены польские национальные флаги. Имели место вооруженные стычки солдат АК с подразделениями Войска Польского, Красной Армии и войсками НКВД по охране тыла.

В докладной записке наркома внутренних дел СССР Берии на имя Сталина и Молотова от 16 июля 1944 г. отмечалось, что в районах Вильнюса, Новогрудка, Туркели, Медников было сосредоточено до 25тысяч солдат АК, хорошо вооруженных и обеспеченных артиллерией, немецкими самоходными орудиями, танками, автомобилями, мотоциклами. «Поляки безобразничают,- писал Берия, - отбирают насильно продукты, рогатый скот и лошадей у местных жителей, заявляя, что это идет для польской армии…В настоящее время поляки проводят усиленную мобилизацию в «Армию Крайову» и собирают оружие…Кроме того, наличие этой «польской армии» дезориентирует местное население. Многие думают, что это польская армия Берлинга^¹²⁵ и когда пришли заготовители от 3-го Белорусского фронта в Ошмяны за продуктами, то им жители заявили, что они уже все задания по налогу выполнили в польскую армию Берлинга»^¹²⁶.

Множество документов воинских частей и соединений действующей Красной Армии, подразделений войск НКВД по охране тыла, военной контрразведки «Смерш» подтверждали тот факт, что действия АК, мягко говоря, не вызывали понимания со стороны советских солдат и офицеров. Так, в распоряжении начальника штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковника М.С. Малинина от 16 июля 1944 г. указывалось командующим армиями и корпусами: «…Эти отряды ведут себя подозрительно и действуют сплошь и рядом против интересов Красной Армии. Учитывая эти обстоятельства, командующий войсками фронта приказал: Ни в какие отношения с этими польскими отрядами не вступать. При обнаружении таких отрядов немедленно личный состав их разоружать и направлять на армейские пункты сбора для проверки. В случае сопротивления со стороны польских отрядов применять в отношении них вооруженную силу…»^¹²⁷.

К большому сожалению, подразделения АК в тыловых районах стали оказывать вооруженное сопротивление Красной Армии и войскам НКВД, осуществлять акты диверсий. По данным органов военной контрразведки «Смерш», в сентябре 1944 г. солдаты АК убили шесть милиционеров, в Люблинском уезде – 11 человек, из них пять военнослужащих Красной Армии, в районе Хелма – 13 человек. С октября 1944 г. усилились вооруженные нападения именно на армейские подразделения Красной Армии. Только с 15 по 30 октября были совершены террористические акты против частей 892-го артиллерийского полка, 323-го стрелкового полка, 7-го гвардейского кавалерийского корпуса, 127-го пограничного полка НКВД, военных комендатур, нападения на армейские автоколонны. Всего в августе-начале ноября бойцами АК было совершено пятьдесят актов террора, в результате которых погибли 184 офицера и солдата Красной Армии, 78 были ранены^¹²⁸.

Складывалось впечатление, что лондонское правительство Миколайчика, провоцируя действия АК, играло с огнем, не понимая, или делало вид, что не понимает того, что шла война. Ни одна воюющая сторона не могла себе позволить такой роскоши, чтобы в ее ближних тылах действовали вооруженные силы численностью более 100 тысяч человек, дезорганизующие работу военных и гражданских властей. Следует особо подчеркнуть тот факт, что на передовую, в прямое боевое столкновение с отступающими гитлеровскими войсками АК вовсе не стремилась. Ни в составе воссозданного Войска Польского, ни самостоятельно. Весьма поучительно в этом отношении высказывание президента США Ф.-Д. Рузвельта, содержавшееся в его письме Сталину от 6 февраля 1945 г.: «…Ваш тыл должен быть обеспечен по мере продвижения вашей армии на Берлин… Вы не можете, а мы не должны терпеть какое-либо временное правительство, которое будет причинять вашим вооруженным силам какие-либо неприятности…Соединенные Штаты никогда не поддержат каким-либо образом любое временное правительство в Польше, которое было бы враждебно вашим интересам»^¹²⁹.

Ответные меры советских властей не заставили себя ждать. Оперативно сформированная сводная стрелковая дивизия войск НКВД под командованием генерал-майора Б. Серебрякова при содействии органов военной контрразведки «Смерш», НКВД, НКГБ, военной контрразведки Войска Польского и органов госбезопасности ПКНО развернула операции по разоружению частей и подразделений АК. В тыловой зоне наступающей Красной Армии начались аресты руководителей и солдат АК. До середины ноября в Белостокском воеводстве и Бяло-Подлясском уезде было арестовано и отправлено эшелонами в лагеря НКВД 2044 офицера и солдата АК, из Люблинского воеводства – 2210 человек^¹³⁰. Аресты продолжались и в дальнейшем. В марте был арестован бригадный генерал Л.Б. Окулицкий, командующий АК^¹³¹, приказом которого от 19января 1945 г Армия Крайова распускалась, а ее солдаты и офицеры освобождались от данной ими присяги. В приказе были такие слова: «Нынешняя советская победа не заканчивает войны. Нам нельзя и на минуту терять веру в то, что эта война может закончиться только победой правого дела, триумфом добра над злом, свободой над неволей»^¹³².

Решение советского руководства о ликвидации АК основывалось, безусловно, на политических интересах. И осуществлялось по принципу: ПКНО: созданное на его основе временное правительство Польши и подчинявшееся им Войско Польское – свои; лондонское правительство и АК – чужие. Но военный фактор сбрасывать со счетов нельзя. АК, не воевавшая с общим врагом, гитлеровскими войсками, а использовавшаяся в тылу Красной Армии в целях захвата политической власти, да еще вступившая в открытые боевые столкновения с советскими войсками и частями НКВД, была обречена.

Снытко О.В.

^ УНИКАЛЬНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ГОСУДАРСТВЕННОГО АРХИВА

НОВГОРОДСКОЙ ОБЛАСТИ

Уникальный документ – понятие, формулированное на законодательном уровне. Согласно Федеральному закону от 22 октября 2004 г. № 125 – ФЗ «Об архивном деле в Российской Федерации», «Уникальный документ – особо ценный документ, не имеющий себе подобных по содержащейся в нём информации и (или) его внешним признакам, невосполнимый при утрате с точки зрения его значения и (или) автографичности».

Отнесение документов к высшей категории ценности – уникальным документам – производится по самостоятельным критериям, не совпадающим с критериями отбора на постоянное хранение и в качестве особо ценных документов. При определении уникальных документов основной акцент делается не на ценности информации как таковой, а на общекультурной значимости отдельного документа, его реликвийности, мемориальности, единственности в своём роде по содержанию и месту в истории страны и человечества и высокой материальной стоимости.

Учёт уникальных документов осуществляется в государственных реестрах уникальных документов Архивного фонда Российской Федерации и архивных фондов субъектов Российской Федерации.

В настоящее время к категории уникальных отнесены шесть документов ГАНО, четыре из них включены в Государственный реестр уникальных документов АФ РФ. Все шесть документов имеют церковное происхождение. Рассмотрим каждый документ в отдельности.

^ Отрывок пергаменной рукописи Евангелия-апракос от Матфея (первая половина XV века)^¹³³ (ГАНО. Ф. 513. Оп. 1. Д. 1а). Отрывок на одном листе пергамена (в лист) содержит чтения на Понедельник Страстной седмицы (Матфей 24.15 – 24.35) (без начала) и начало Вторника той же недели (Матфей 24.36.). Текст начинается на оборотной (по архивной нумерации) стороне листа и продолжается на лицевой стороне, где находится инициал «Р» тератологического стиля. Размер пергаменного листа 21,5х31 см. Отрывок написан русским писцом каллиграфическим полууставом в два столбца.

В научной статье, опубликованной в «Новгородском архивном вестнике» («НАВ») в 1999 г. (Вып. 1. Великий Новгород, 1999. С. 37 – 41) и посвящённой отрывку из Евангелия-апракос, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института славяноведения и балканистики РАН О.А. Князевская и новгородский историк И.Ю. Анкудинов сделали вывод о том, что отрывок пергаменной рукописи ГАНО является частью рукописи пергаменного Евангелия-апрокос на 150 листах из собрания Ф.А. Толстого (F.п. 1.19), хранящейся в РНБ.

Минея служебная, март (1522 – 1527 гг. или чуть позже)^¹³⁴ (ГАНО. Ф.828. Оп. 1. Д. 1.) является древнерусской рукописной книгой на 177 лл., созданной в 1522 – 1527 гг. (или чуть позже). Размеры памятника 19х14х3 см. Рукопись написана единым почерком – полууставом I четверти XVI в. коричневыми чернилами. Имеются киноварные заголовки и инициалы вначале и внутри текста, филиграни. Рукопись содержит богослужебные тексты на март месяц. Предположительно входит в круг Миней служебных, выполненных при новгородском архиепископе Макарии. Подобная рукопись находится на хранении в РНБ (F.1.147; 1527 г.)

Летом 2000 г. Минея служебная была передана для изучения в Институт русской литературы (Пушкинский Дом). Результаты изучения Минеи служебной были представлены кандидатом филологических наук, доцентом кафедры истории русской литературы филологического факультета Санкт-Петербургского университета М.В. Рождественской в научной статье, опубликованной в «НАВ» (Вып. 3. Великий Новгород, 2002. С. 148 – 154).

Настольная грамота, данная митрополитом Никоном архимандриту Вяжищского монастыря Ефимию, 2 сентября 1651 г.^¹³⁵ (ГАНО. Ф. 513. Оп. 1. Д. 6. Л. 1) написана на плотной бумаге мелкой каллиграфической скорописью с элементами полуустава. Размер документа 44х36 см. На грамоте две подписи крупным полууставом: первая в нижней части – «Смиренный Никан Божиею милостью митрополит Великого Новаграда и Великих Лук», вторая на обороте – «Смиренный Макарий Божиею милостью митрополит Великого Новаграда и Великих Лук». Филигрань просматривается плохо. Первый инициал (большой) выполнен золотом. Печать вислая из красного воска на красном сулке, прикреплена к нижнему полю. С одной стороны имеется изображение Божией Матери, с другой - благословляющая рука (двухпёрстное сложение), вокруг которой помещена надпись: «Божиею милостию Никон митрополит Великого Новаграда и Великих Лук».

Сотрудник ГАНО М.Л. Василевский посвятил настольной грамоте небольшое исследование, опубликованное в «Материалах научной конференции «Прошлое Новгорода и Новгородской земли», состоявшейся 11 – 13 ноября 1998 г.» (Новгород, 1998. С. 94 – 102).

«Метрическая книга о рождении, браке, смерти» Дегтярёвской церкви Старорусского уезда Новгородской губернии за 1873 – 1880 гг. с записью о рождении 20 марта 1873 г. великого русского композитора Сергея Васильевича Рахманинова^¹³⁶ (ГАНО. Ф. 495. Оп.1. Д. 8. Л. 4 об. – 5) написана канцелярским письмом XIX в. Размер метрической книги 36х24х4 см, объём – 325 л. Автор документа – причт Дегтярёвской церкви: священник Платон Савицкий, псаломщик Петр Любочский.

Метрическая запись № 9 в метрической книге Дегтярёской церкви Старорусского уезда Новгородской губернии свидетельствует о рождении 20 марта и крещении 2 апреля 1873 г. великого русского композитора Сергея Васильевича Рахманинова. Родители: отставной штаб-ротмистр Лейб-гвардии гусарского полка, помещик усадьбы Семёново Старорусского уезда Василий Аркадьевич Рахманинов и его жена Любовь Петровна Рахманинова. Данная метрическая запись позволяет считать местом рождения великого композитора усадьбу Семёново.

Указная грамота (указ) Приказа Большого дворца игумену Иосифу и братии Вяжищского Никольского монастыря о поставке продовольствия и фуража военному отряду воеводы князя Ивана Никитича Хованского от 17 апреля 1650 г.^¹³⁷ (ГАНО. Ф. 513. Оп.1. Д. 5) грамота написана на бумаге скорописью XVII в., чернилами. Имеет форму столбца из двух сставов размером 62х15,6 см. Имеется фрагмент филиграни.

Указная грамота является одним из документов, сохранившихся в подлиннике, относящихся к новгородскому восстанию 1650 г.

Указная грамота (указ) Приказа Большого дворца новгородскому воеводе боярину князю Григорию Петровичу Ромодановскому о принуждении крестьян Толвуйской волости к повиновению, уплате оброка и податей игумену Варлааму и братии Вяжищского Никольского монастыря от 11 октября 1623 г.^¹³⁸ ГАНО. Ф. 513. Оп. 1. Д. 3) написана на бумаге скорописью XVII в., чернилами. Имеет форму столбца из четырёх сставов размером 135,5х16,2 см. Имеется фрагмент филиграни.

Указная грамота от 11 октября 1623 г. относится к числу документов, связанных с борьбой крестьян Толвуйского погоста в Заонежье за переход из состава владений Вяжищского монастыря в состав черносошенных земель.

Уникальные грамоты ГАНО XVII в. были введены в научный оборот С.Н. Азбелевым, опубликовавшим «Описание древнерусских рукописей Новгородского областного архива» в XV томе «Трудов отдела древнерусской литературы Института русской литературы» (М.;Л., 1958. С. 418 – 423). Согласно «Описанию…» С.Н. Азбелева, только по критерию древности к уникальным может быть отнесено ещё сорок два документа ГАНО.

Работа по выявлению уникальных документов в архиве будет продолжена.

Соболева И.Р.

^ АРХИВНАЯ ВЫСТАВКА. ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ

Использование документов, как известно из «Основных правил работы государственных архивов Российской Федерации" (М., 2002), заключается в применении пользователями и архивами информации архивных документов в целях удовлетворения информационных потребностей граждан, общества, государства.

Экспонирование документов на выставках, являясь одной из основных форм использования документов, теперь становится традиционным

В зарубежных толковых словарях искусство выставки традиционно определяется как пространственное представление предметов перед аудиторией (зарисовки, документы, видео, книги, звукозаписи). Экспонирование документов на выставках сегодня уже становится традиционным. Возможность позиционирования документов, представление их перед большой аудиторией востребовано временем, пересмотром исторических вопросов.

Еще в начале XYIII в. на Московском печатном дворе на Никольской улице всем желающим демонстрировалась прикованная к столу цепью рукопись "Соборного деяния на мниха Мартина Арменина" - фальшивка, изготовленная по распоряжению Петра Великого в качестве идеологического оружия борьбы против раскольников.

Выставочная деятельность архивов широко практиковалась государственными архивами в годы советской власти. Однако ей были присущи несколько кардинальных недостатков. Во-первых, это были выставки исключительно архивных документов и, как правило, документов одного архива. В лучшем случае такие экспозиции дополнялись книжным рядом. Музейные экспонаты отсутствовали полностью. Во-вторых, архивные выставки почти всегда игнорировали дизайн, художественное оформление, которое призвано подчеркнуть концептуальную заданность документального освещения события, явления, процесса прошлого. В-третьих, в отличие от музейных экспозиций, документальные выставки почти никогда не сопровождались подготовленными путеводителями по ним - каталогами или буклетами. В-четвертых, отсутствовали и непродуманными были PR-кампании документальных выставок. И, наконец, в-пятых, документальные выставки архивов почти всегда проводились на не архивных площадках - все построенные в советские годы, специализированные здания архивов не предусматривали наличия в них выставочных залов.

Поэтому вплоть до конца 90-х годов, вооруженные желанием преодолеть четыре первых недостатка выставочной деятельности, архивисты были вынуждены использовать "чужие" площадки. И всегда в общественном сознании, которое формировали СМИ, такие документальные выставки представлялись не выставками архивов, а выставками организаций, на которых они бывали развернуты.

Тематика выставок советского периода была продиктована идеологической политикой общества. Как правило, это была ленинская тематика, революционные праздники и будни и Великая Отечественная война. Выставки были стационарными и передвижными, что позволяло организовывать их на разных площадках. Вот некоторые из них: «Выставка, посвященная смерти В.И.Ленина», «В.И.Ленин и Новгородский край», «Ленин и Новгородская губерния», «В.К.Курнатовский в Новгородском крае» 1962 г., «Из истории революционно-демократического движения на Новгородской земле», «К 60-летию II съезда РСДРП», «60 лет Первой русской революции», «Здравоохранение в Новгородской области за 47 лет», «20-летие Победы над фашистскими захватчиками», «О разведчице Зое Кругловой», «К 250-летию архивного дела в России», «Реакционная сущность духовенства» и др.

В отчете о выполнении пятилетнего плана развития архивного дела в Новгородской области за 1966-1970 гг.^¹³⁹ указывается на трудности при организации выставок: «… нет своей фотолаборатории, нет своего оформителя, очень трудно заказать что-нибудь для выставки, поэтому приходиться выполнять все довольно-таки примитивно».

В фондах ГАНО хранится значительный комплекс документов, отражающий 90-летний период истории с момента создания архивов, их становления, проблем комплектования, формирования архивной службы на территории Новгородской области, документы и фотографии сотрудников архива, которые внесли свой личный вклад в становление архивного дела. Этому юбилею была посвящена историко-документальная выставка ГАНО под названием «Листая страницы истории».

Следующей выставкой, подготовленной за последнее время коллективом сотрудников ГАНО, ГАНИНО и федеральными архивами была историко-документальная выставка, посвященная 1150-летию города: «Великий Новгород: история в документах»

Третья выставка, подготовленная сотрудниками ГАНО, была посвящена 65-летию Победы в Великой Отечественной войне. Трудоемкая работа принесла свои результаты. Были выявлены интересные документы, восстановлены события прошлых лет, записаны несколько интервью с героями военных событий, приняты на хранение интересные фотодокументы.

Одним из развивающихся перспективных направлений на сегодняшний день является организация виртуальных выставок с размещением их в сети Интернет. Нестандартная форма выставки – виртуальная – это современная форма, которая позволяет работать с целевыми аудиториями. Так же как и обычная архивная выставка, она может быть реализована и в совместных проектах. Практика размещения выставок архивных документов на сайтах, как подтверждает работа наших коллег в Карелии, Москве и др. городах, показывает высокую эффективность и большие новые возможности экспонирования виртуальном пространстве, в связи, с чем архивы планируют и в дальнейшем готовить проекты такого рода, существенно расширив их тематику.

По длительности экспонирования были как кратковременные, так и долговременные (более 3-х месяцев) выставки. Но, как правило, выставки, в первую очередь проводимые архивами, экспонируются 1 - 2 месяца.

Больший эффект с точки зрения максимального общественного резонанса имеют экспозиции, работающие более трех месяцев. Период экспонирования выставки «Великий Новгород: история в документах» был всего 3 месяца - недостаточный для такой фундаментальной выставки. (учитывая и затраты на ее подготовку).

Для проведения масштабных выставочных проектов с участием федеральных архивов, к сожалению, не хватает финансовых средств. Тем не менее, установление тесных связей архивов с областными музеями и научными учреждениями можно считать перспективным направлением в выставочной деятельности.

Информационную поддержку проведения архивных выставок оказывали: пресс-центр областной администрации, областные газеты. Постоянным информационным спонсором выступал и выступает сайт "Архивы Новгородской области", где размещаются пресс-релизы, репортажи с презентаций выставочных проектов, материалы о выставках.

Вместе с тем, в работе по проведению историко-документальных выставок в полной мере обнаружились некоторые проблемы. Недостаточное финансирование этого направления деятельности существенно затрудняет экспонирование подлинных документов и произведений искусства, их страховку, транспортировку и издание каталогов; для организации выставок на должном уровне архивы вынуждены вкладывать внебюджетные деньги. Недостаточна кадровая обеспеченность архивов.

Перспективы и пути совершенствования выставочной деятельности видятся в совершенствовании практики работы в этой области, подготовки кадров, внедрении и использовании современных информационных технологий, активном поиске альтернативных источников финансирования выставочной деятельности федеральных архивов - привлечении спонсорских средств; в поиске новых партнеров, использовании разнообразных выставочных площадок - от больших и значимых до камерных, освоении нового формата экспозиционной деятельности, новых музейных технологий.

Строительство нового здания сможет расширить имеющиеся возможности экспозиционной площади, хотя по запланированной территории это всего лишь 70 м2, но все вопросы естественно не могут решаться в одночасье.

Необходимо совершенствовать процесс планирования выставочной деятельности с учетом зрительского интереса, интересов СМИ, существования "мертвых" сезонов для посещаемости экспозиций, наличия проектов по аналогичной тематике в выставочной деятельности других архивах и музеях; совмещать открытие экспозиций с презентациями новых изданий, серьезными культурологическими мероприятиями; увеличить сроки проведения выставок и активизировать экскурсионную работу.

На документальной выставке трудно и даже невозможно создать новое знание о прошлом, но подтолкнуть, стимулировать стремление к этому возможно.

Любая выставка хороша одним или несколькими опорными экспонатами. Для нас в первую очередь - это ранее недоступные, только что рассекреченные документы или выявленные.

Любая историческая экспозиция, в том числе документальная, заслуживает интерес и производит эмоционально - познавательное впечатление только тогда, когда она носит комплексный характер, т.е. когда архивный документ и музейный предмет органично дополняют друг друга.

Архивисты - люди государственные. Поэтому, затраты финансовые и эмоциональные должны просчитываться. Задаем себе вопрос об эффективности их использования. Книги отзывов о каждой выставке, которые мы старательно сохраняем, - это своеобразный срез современного общественного сознания.

Рядченко Е.А.

^ АРХИВ ФИРМЫ: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ? К ВОПРОСУ ОБЕСПЕЧЕНИЯ СОХРАННОСТИ ДОКУМЕНТОВ НЕГОСУДАРСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ

Документы, образующиеся в деятельности негосударственных организаций, представляют неоспоримый интерес в настоящем и будущем. В то же время, организация хранения этих документов остается одной из наиболее серьезных проблем. Еще в конце XIX века возникли архивы синдикатов, акционерных обществ, где документы привлекались для изучения работы отдельных предприятий, наведения справок^¹⁴⁰. В современных условиях функциональные задачи архивной службы в коммерческих организациях постепенно расширяются. Наряду с другими подразделениями архив может принимать непосредственное участие в коммерческой деятельности, функционально и структурно интегрируясь в систему делопроизводственных, информационных и коммерческих служб^¹⁴¹. К сожалению, на практике во многих организациях архив для хранения своей документации не создается^¹⁴². Очень актуально сегодня звучат слова Н.В.Калачова, когда речь идет о создании архива в организации: «Бумаги с течением годов разрастаются так, что, наконец, в уме архивариуса невольно возникает вопрос: где их помещать на будущее время, так как архив ими уже переполнен, да и нужно ли оставлять их на вечное хранение? Затем он приходит к мысли, что, конечно, многие из принимаемых им дел совершенно бесполезны и впредь не потребуются и что, следовательно, их необходимо уничтожить, по крайней мере, для того, чтобы очистить место для будущих дел. Но при этой мысли он опять останавливается на вопросе: а как мне знать, что когда потребуется? Могу ли я безнаказанно уничтожить дела, вверенные моему хранению? Легко уничтожить все, что попадает под руку, но если дело, действительно, не нужное для учреждения, в котором оно производилось, имеет за собою, тем не менее, интерес исторический, то неужели можно его уничтожить; однако и оставлять такое дело в этом архиве не следует, так куда же с ним деваться, кому его сдать для дальнейшего вечного хранения?»^¹⁴³. Эти принципиальные вопросы должны задавать себе те, от кого сегодня зависит, быть архиву фирмы или нет, как организовать его работу; им необходимо изучить и осмыслить исторический опыт, который наглядно демонстрирует последствия недальновидности и непоследовательности действий в отношении архивов.

С развитием в новой истории разделения властей и децентрализации правительственного управления и суда, древние учреждения были частью упразднены, частью преобразованы. Во владение новых канцелярий переходили архивы упраздненных учреждений; а с течением времени канцелярские помещения наполнялись и актами по решенным делам нового письменного делопроизводства. Такое интенсивное комплектование впервые в истории отечественного архивного дела проходило в период, когда было разрешено уничтожать архивные источники. Поэтому ведомствами оперативно продолжались разрабатываться правила «О порядке разбора и уничтожения решенных дел»^¹⁴⁴. Кроме того, естественный рост архивных материалов требовал расширения государственных расходов на архивные хранилища и хранителей. Сформулированный Н.В. Калачовым тезис - «Пусть лучше лишнее хранится, чем полезное уничтожается» - полностью игнорировался. Д.Я. Самоквасов позднее отмечал, что «все министры стали подписывать смертные приговоры архивам…своего ведомства, виновным в том, что они требовали помещения для своего существования»^¹⁴⁵. Состояние дел по устройству архивов в ведомствах оставляло желать лучшего. Так, из рапорта вновь назначенного Начальника Архива Департамента Полиции, следует, что имеет место «беспорядок по хранению дел, который является результатом неисполнения закона о порядке сдачи дел на хранение в Архив, бесконтрольного требования дел из оного в Делопроизводства и несвоевременного возвращения их обратно в Архив, а также передачи в Архив предметов, не имеющих никакого отношения к хранящимся там делам, последствием чего явилась утрата некоторых дел, нарушение их целости и, наконец, Архив оказался настолько загроможденным, что в настоящее время не имеется в нем места для принятия вновь из делопроизводства дел на хранение»^¹⁴⁶. На основании разработанных Правил сдачи дел в архив по Департаменту Полиции предписывалось: «дела и предметы, назначенные при самой передачи их, к уничтожению – уничтожать немедленно, в видах сбережения места для могущих поступить вновь на хранение дел»^¹⁴⁷. Начальнику Архива предлагалось «ныне же уничтожить дела, кои, по его мнению, не представляют интереса, поступая также и в будущем, без испрошения на то особого разрешения»^¹⁴⁸ и вообще Начальнику Архива поручалось «озаботиться очисткою Архива, с целью приготовить помещение для новых дел»^¹⁴⁹.

Во второй половине XIX столетия, благодаря Высочайше утвержденным положениям и правилам Комитета министров «о хранении и уничтожении архивных дел», архивное нестроение пришло к тому состоянию, в котором богатейшие государственные архивные фонды, наследованные XIX столетием, являются частью расхищенными, частью распроданными^¹⁵⁰. В этой связи, хочется вспомнить слова, высказанные на Архивной выставке в Марбурге в 1879 году: «Архивам необходимо дать заботливую обстановку, при которой они только и могут исполнять свои высокие задачи. Лишь очень немногие из лиц, историей не занимающихся, имеют ясное представление о важности архивных материалов»^¹⁵¹. Более того, в провинции уровень специальных знаний местных любителей историков, оценивающих историческую значимость архивных дел был невысок, вследствие чего уничтожены были сотни тысяч архивных дел: сожжены или проданы на торгах местным торговцам^¹⁵². Ведомства сохраняли лишь небольшое количество дел, необходимых им для справок в текущей работе. Так, одно провинциальное уездное казначейство в 1878 году уничтожило дела с 1780 по 1877 гг. как «не заключающие в себе важности и не могущие по существу своему быть нужными на будущее время ни для справок, ни для руководства»^¹⁵³. В это время в мелких ведомственных и частных архивах отложились ценнейшие документальные материалы, которые удалось выявить и сохранить благодаря начавшемуся в России движению за сохранение архивов. В то же время, не удалось избежать потерь, так как роль экспертов-архивистов выполняли секретари и члены статистических комитетов, которые были в основном дилетантами, и поэтому значительное количество ценных архивных материалов было уничтожено^¹⁵⁴. К концу XIX века в Западной Европе произошло обособление архивов от канцелярских регистратур, централизация устаревших дел в немногих государственных архивах, издано общее для всех ведомств архивное законодательство, учреждено общее для всех ведомств архивное управление^¹⁵⁵. В России проблемы архивного дела также получили в этот период общественную значимость. Многие видные архивисты выступали против того, чтобы архивы продавали выделенную к уничтожению документацию, справедливо считая, что «материальная заинтересованность» может привести к продаже ценных источников. Но администрация не учитывала это законное требование и следовала инструкциям, выработанным ведомствами. Попытку навести порядок в архивном деле предпринял Н.В. Калачов, он разработал положение о создании особой межведомственной Комиссии об устройстве архивов, которая и была образована в 1878 году. Однако большинство разработок межведомственной комиссии осталось только на бумаге. Наибольший интерес из них – с позиций сегодняшнего дня – представляют проекты Положения о Главной архивной комиссии, которую предполагалось создать для методического руководства и контроля за ведомственными архивами, особенно в части, касающейся хранения и уничтожения документальных материалов. К сожалению, разработать единые правила для всех бюрократических канцелярий и самостоятельных ведомств не удалось. После смерти Н.В. Калачова массовое уничтожение архивных материалов по собственным ведомственным инструкциям и правилам возобновилось с прежней силой^¹⁵⁶.

Сегодня предпринимательская деятельность рассматривается как неотъемлемая составляющая экономического развития общества, поэтому особое внимание должно быть уделено изучению культуры и практики управления, сохранению документации по истории делового мира.

Blog

Содержание