П. Е. Эссер Посвящается маме и дочери

Вид материала

Реферат

Содержание МОЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК Электромашиностроительный завод

Подобный материал:

• Положение о районной выставке декоративно-прикладного творчества и изобразительного, 30.17kb.
• Сценарий праздника «Маме посвящается…», 147.39kb.
• Диля еникеева мужчина и женщина: искусство любви, 9797.01kb.
• Рак- мой личный враг, 3079.33kb.
• Мама… Какое удивительно нежное, ласковое и в то же время строгое слово. Произносишь, 20.63kb.
• Жизнь и творчество, 656.26kb.
• Конкурс рисунков, посвящённых любимым мамам «Тебе посвящается» 17. 10. 10 Брейн-ринг, 21.35kb.
• Аристотель, величайший из древнегреческих философов, ученик и решительный противник, 826.81kb.
• Жуков георгий Константинович, 89.11kb.
• Посвящается Василию Макаровичу Шукшину Автор: Квасова Алла Викторовна, учитель русского, 117.32kb.

^

МОЙ ПОСЛУЖНОЙ СПИСОК

Электромашиностроительный завод

Город Карпинск. Первая моя запись в трудовой книжке гласит: «До поступления на завод стажа не имеет. 1964 год, XII.18 принят учеником автослесаря цеха № 5. 1965 год, IV.21 Назначен водителем автокара цеха №

5. 1965 год, VIII. 2 Уволен по собственному желанию». Из перечисленного выше явствует, что я, Эссер Павел Евгеньевич, около года работал на электромашиностроительном заводе в Карпинске Свердловской области учеником автослесаря и водителем автокара. Что этому предшествовало? Наша семья в 1956 году, когда немцам разрешили выезжать с мест поселения, а мы жили в Карпинске, в полном составе выехала в Актюбинск Казахской ССР. Для меня до сих пор загадка, почему благополучно прожив в Казахстане с десяток лет, мы вернулись в Карпинск. Мать с отцом разошлись. Мать осталась в Актюбинске. Отец, бабушка, дедушка, я, а затем и женщина, на которой женился отец, переехали в Карпинск. Правда, вначале вернулись отец и я. В Актюбинске я окончил первый курс культпросветучилища и перевелся на заочное отделение. Отец договорился, и в Карпинске меня взяли сразу на второй курс машиностроительного техникума. Я проучился недолго и понял, что это не мое. Ушел из техникума, поступил в 11-й класс Карпинской вечерней школы и закончил его. Одновременно работал на заводе, как записано в трудовой книжке.

Следующим местом моей жизни будет Актюбинск, работа электриком второго разряда на Актюбинском заводе хромовых соединений и учеба в культпросветучилище, но это предмет отдельного разговора.

Хотелось бы сказать о городе Карпинске того времени — 1965 года. Пишу эти фразы, и перед мысленным взором пробегают картинки из моей жизни в 17–18 лет. Ведь в этом возрасте моих родителей посадили за колючую проволоку в Карпинске. Я несказанно удивился, когда Лора Павловна Дистергефт передавала мне для мамы «Книгу памяти», изданную в Тагиле, где изданы и копии работ ее мужа, Михаила Васильевича Дистергефта, получившего недавно премию губернатора за серию работ «В те годы», передала мне еще открытку, также для мамы, где написала: «Какие были счастливые времена». Это о тех временах, о зоне. А была молодость у них, и все в 17 лет воспринимается совсем не так, как в 57. Но Михаил Васильевич в ответ на мой вопрос «Неужели от этого времени нельзя уйти?» ответил: «Нет, от этого нельзя уйти». Зона в душах сидит, и по сей день.

Но вернемся к Карпинску того времени, а может быть, и более раннему.

Новый год, мне, наверное, лет 5–6. Я до сих пор помню домики и новогоднюю ночь на площади имени Вахрушева. Рядом с памятником Вахрушеву стояла елка и домики из фанеры. Сейчас я понимаю, что это была просто раскрашенная фанера. А тогда это были сказочно красивые дома. Кстати памятник Вахрушеву во время войны собирал художник Михаил Васильевич Дистергефт. Он рассказывал: прислали из Киева разломанный бюст памятника Вахрушеву, и он его склеивал и все доделывал. А затем сменили на бронзовый, а Дистергефт сделал постамент. И смотрите, сколько лет стоит!

А ниже площади, справа, был продуктовый магазин, где продавали консервы из крабов и фруктовый чай. Больше ничего не помню, но вот этот чай и сейчас хорошо себе представляю. Для нас он был тем же, что жевательная резинка для нынешних детей.

А еще ниже, за продуктовым, слева была перевалочная база, где работал отец. Сейчас там везде ямы — разрез. Перевалочная база в другом месте, там он тоже работал директором.

Очень хорошо помню школу № 2, своего первого педагога Галину Ивановну. Ее, наверное, уже давно нет. Помню, как мы жили в спецпоселке. Помню пасху, в это утро я просыпался, и у изголовья лежали в проросшем овсе крашеные яйца, печенье, конфеты. Это бабушка. А тогда я не знал, что это бабушка. Верил, что это Христос принес, а в Новый год — Дед Мороз. Когда мы уезжали в Актюбинск, провожать нас собралась целая толпа народа. Помню воскресные поездки в лес. Набиралась полная машина, в кузове были специальные сиденья. Брали с собой еду и непременно ящик водки, запаянной белым сургучом. Ехали по лежневке — это дорога из дерева, из шпал. Потом ловили на Какве вилкой рыбу. Наверное, были и удочки, и сети, но мне запомнились именно вилки. Помню, как, став постарше, я забирался на кедры на специальных когтях и сбрасывал шишки, а люди внизу собирали. Были большие застолья. Пели песни. Да, после войны люди умели радоваться жизни.

Несколько лет назад я ехал в поезде в Нижние Серги и случайно услышал разговор двух старушек. Одна сказала: «Эти времена да сразу бы после войны, тогда народ неразбалованный был. Как бы мы хорошо сейчас жили». И действительно, эти годы «споили людей», и самое главное, в людях уничтожили чувство хозяина. А сейчас это очень тяжело вернуть. И можно ли по-настоящему все вернуть — это еще вопрос.

Помню, что получил выволочку за то, что мы с соседом В. Графом с согласия девочки выясняли различия между мальчиками и девочками.

Когда жили на улице Северной, то я дружил с Валерой Семыкиным и Юрой Шадтом. Их обоих уже нет в живых. Помню коньки-снегурочки, которые привязывались на валенки.

Что-то я расписался. Начал с эльмашзавода, а теперь вот вспомнились коньки. Но, что поделаешь, одно вытекает из другого, все мы родом из детства. И счастлив тот, кто сохраняет в себе и ребенка тоже.

Потом было второе возвращение в Карпинск, когда я был гораздо взрослее. Ходили на танцы. Какое-то время я занимался в драматическом коллективе при Дворце культуры, учил стихотворение А. Твардовского «Ленин и печник», до сих пор его помню.

Когда работал на заводе, ходил с заводскими ребятами на неделю в тайгу на Денежкин Камень или на Молебенную гору, сейчас уж точно не скажу. И мы заблудились в тайге. Помню реку Вижай. Эти бесконечные лагеря с заключенными в тайге...

Многое еще можно вспомнить. Был промежуток времени, связанный с тем, когда я, уже женатый, жил в Серове и работал администратором в драмтеатре. И часто бывал в Карпинске. Но это другая тема.

Да, еще хочется поделиться. Помню магнитофоны «Днепр-2», «Яуза-2», на которых я бесконечно крутил музыку. Особенно любил кумира тех лет Жана Татляна, с которым впоследствии познакомился и ездил с ним в качестве импрессарио.

Закончу воспитательным моментом. Я в те годы дружил с Лидой Гамм. Бабушка говорила мне: «Кинд, кинд, только свою бери». У Лиды отец был немец, а мама русская. Бабушка говорила — только свою, немку. Жизнь подтвердила ее правду. Не раз впоследствии вспоминал ее слова. Мы все разные, и людям одной национальности вместе жить легче. Сейчас уже все так смешалось, и от этого слишком много трагедий, редки хорошие семьи. А, правда — вот она, из уст бабушки. И из Священного писания, в котором говорится о том, что женщина - ребро мужчины. Много ли женщин сейчас согласны быть ребром?

Вот так всегда меня заносит: начал с завода, а заканчиваю ребром. Уж прошу извинить.