Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран

Вид материала

Документы

Содержание Таблица (11, p. 524-525)

Подобный материал:

• Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк ргу и испи ран южнороссийское, 1695.3kb.
• Ростовский государственный университет центр системных региональных исследований, 2254.52kb.
• Религиозно-этические основы традиционной культуры вайнахов, 517.9kb.
• Южный федеральный университет центр системных региональных исследований и прогнозирования, 2836.83kb.
• И н. Репников А. В. Современная историография россйского консерватизма статья, 386.94kb.
• Чеченский государственный университет центр системных региональных исследований и прогнозирования, 2343.38kb.
• Центр системных региональных исследований и прогнозирования иппк при ргу, 907.34kb.
• Сергей Александрович Кудряшев. Классификация в системных исследованиях. М.: Центр системных, 378.9kb.
• И власть в истории цивилизаций, 742.38kb.
• Глобализация и социальная безопасность, 222.65kb.

19


детерминации индивидов, становлением и интериоризацией норм социально-значимого поведения, наиболее близко к выделению ассоциативных единиц подходит концепция ролевых наборов, получившая наиболее полное развитие в работах Мертона (10; 11) и его многочисленных учеников и последователей. Выдающаяся роль Мертона широко признается большинством буржуазных социологов. Сторер, например, пишет: «Пусть Роберта К. Мертона пока еще не признают публично в качестве отца-основателя социологии науки, но большинство знающих эту область во всяком случае согласно в том, что нынешняя сила и жизненность социологии науки в большей своей части есть результат деятельности Мертона за последние сорок лет» (11, р.XI).

Концепция ролевых наборов исходит из того бесспорного факта, что на уровне наблюдаемого поведения индивидов отношения фрагментации и интеграции социального целого предстают как некая целокупность признанных обществом и приведенных в нормативное состояние ролей, каждая из которых удерживается в рамках человеческой размерности и распределяется по некоторому подмножеству индивидов, занятых реализацией в деятельности соответствующего фрагмента или соответствующей частной социально-необходимой функции (шахтер, водитель, учитель, врач, ученый, администратор...). С этой точки зрения каждый индивид выступает как носитель того или иного частного набора из целокупности социально-значимых ролей, может быть изучен и описан в терминах этого набора как социально детерминированная единица, наличный субъект представленных в наборе видов деятельности.

Если под каждой ролью понимать типизированную модель поведения в типизированной ситуации, то представленные в текущей целокупности или в наличном арсенале общественно-необходимые или общественно-значимые роли могут существенно различаться по составу, ориентации, участникам акта деятельности. Значительная часть, если не большинство, ролей направлены на объекты окружения, непосредственно (человек-вещи) или опосредованно (человек-техника-вещи) связаны с предметами окружения, вовлеченными в обмен веществ между обществом и средой, на различных этапах их движения к социализации в виде завершенного продукта и к потреблению-эксплуатации. Все то, что мы обычно называем производительным трудом или производством материальных благ, складывается из ролей этого типа, сопряженных по месту, времени, последовательности. Кусок руды, например, начиная свое движение в социальность в результате действий подрывника, движется дальше по эстафете ролей (экскаваторщик, машинист, доменщик, сталевар...), каждая из которых по силам человеку и не выходит за пределы его размерности, с тем чтобы превратиться на этапе завершения в болт, гайку или в сотню других необходимых для общества завершенных продуктов,

20


начинающих с момента завершения проходить стадию эксплуатации-потребления. Роли этого типа, особенно роли первых этапов движения вещества природы в социальность, наиболее тесно привязаны к географическим факторам распределения по территории соответствующих объектов, следуют в неравномерностях своего распределения среди трудоспособного населения за неравномерностями естественного и исторического распределения веществ, вовлекаемых обществом в процесс воспроизводства жизни, и мест переработки этих веществ. Для того, скажем, чтобы быть подрывником, нужно как минимум иметь соответствующее месторождение, чтобы быть сталеваром -металлургический завод. Совершенно ясно, что роли этого типа активно участвуют в регионообразовании,

В составе наличной целокупности ролей значительное место занимают роли другого типа, предполагающие деятельность, направленную на других людей либо непосредственно (человек-человек), либо опосредованно (человек-техника-человек). Врачи, продавцы, дикторы, водители, служащие, репортеры, журналисты и многие другие принадлежат к носителям этой группы ролей, входящих в отношение зависимости от численности носителей ролей первого типа в данном регионе. Эти роли вряд ли можно считать активными участниками регионообразования. Вряд ли можно обнаружить регион, например, где на одного шахтера приходилось бы десять врачей, несколько продавцов, несколько водителей такси, такой регион не мог бы существовать как социально и экономически состоятельная единица.

В составе наличной целокупности присутствуют также роли, ориентированные на изменение и обновление самой этой целокупности (ученый-исследователь, ученый-прикладник, конструктор, разработчик, инженер), причем эти роли, практически независимые от естественного распределения предметов научного исследования, мест и лит приложения научного знания, имеют тенденцию к стяжению в сравнительно автономные регионы и городки типа Академгородка под Новосибирском, Дубны, Серпухова, Бостона и Беркли в США, Центра атомных исследований в Швейцарии и т.п. Доминанта регионообразования здесь явно не зависит от географических факторов, а зависит от принятых на том или ином уровне решений о создании и финансировании соответствующих центров, причем и здесь, естественно, в определенных пропорциях присутствуют роли второго типа (человек-человек, человек-техника-человек).

Значительную и возрастающую долю в составе наличной целокупности ролей занимают «воспитательные» роли, располагающиеся на различных возрастных этапах входящего в жизнь поколения, и, производно от места локализации на возрастной кривой, от функционирующей в данном обществе системы образования меняющие тип

21


распределения. Роли типа воспитателя детского дома, учителя начальной и средней школы ведут себя подобно ролям второго типа – они присутствуют в определенных пропорциях практически во всех регионах. Но академические роли, связанные со специализированной подготовкой научно-технических кадров, тяготеют к научным и культурным центрам вроде Москвы, Ленинграда, Ростова, Киева или Оксфорда и Кембриджа в Англии, Бостона, Беркли, Гарварда в США, где студенческое и преподавательское население региона составляет непропорционально высокую долю.

Далее, в наличных целокупностях социально значимых ролей весьма широко представлены «проходные» или «возрастные» роли, которые исполняются индивидами в зависимости от возраста, от накопленной или исчерпанной возможности быть полноправным субъектом того или иного вида социально значимой деятельности, дошкольник, ученик, студент, пенсионер, отставник и множество других относятся именно к этому типу явно непроизводительных ролей, которые однако социально значимы, поскольку обществу приходится заботиться о своем будущем и чтить старших. Большинство этих ролей, кроме студенческих, находятся в универсальном распределении относительно территории расселения, то есть мало влияет на сложившиеся неравномерности, хотя вот не только студенты, съезжающиеся в культурно-академические центры, но и отставники могут оказать весьма существенное влияние на локальное распределение ролей в отдельных городах и регионах (Гомель, например).

Наконец, в наличной целокупности ролей присутствует множество ролей-коррелятов или ролей обмена, которые принципиально отличаются от пяти предыдущих типов в том отношении, что если первые типы суть способы опосредования фрагментированной и специализированной деятельности индивидов социальным целым, предполагают схему: индивид-общество-окружение как условие существования живущего поколения, то в ролях-коррелятах или в ролях обмена индивиды сами выступают как представители социального целого, «оплачивая» или «возмещая» деятельность в ролях первых пяти типов. Покупатель, пациент, подписчик, зритель и множество других, которые освоены каждым взрослым человеком, да и детьми, характерные представители ролей этого типа. Роли-корреляты, хотя они и распределены универсально – практически все индивиды обладают соответствующими навыками независимо от места проживания – могут все же оказывать заметное влияние на складывание и воспроизводство неравномерностей расселения, на миграцию населения, поскольку регионы значительно отличаются по предоставляемым возможностям реализации ролей-коррелятов. Зрителем Театра на Таганке, например, или посетителем Третьяковской галереи нельзя стать не присутствуя физически в Москве (телевизор в таких вещах – явно неполноценная замена),

22


и поскольку распределение театров, музеев и вообще возможностей реализации ролей-коррелятов неравномерно, решения на миграцию могут приниматься в частности и под давлением стремления к более богатому выбору таких возможностей.

Наша предельно упрощенная классификация ролей, разбивающая их на шесть типов: 1) производительные; 2) обслуживающие; 3) научно-прикладные; 4) воспитательные; 5) возрастные-проходные; 6) корреляты, не претендует на полноту. Мы бы и сами, к примеру, затруднились бы определить в этой классификации место ролей вроде браконьер, художник, писатель, кинорежиссер, и также и великое разнообразие ролей престижных, выполняемых на общественных или иных началах. Но на этом первом шаге подхода к обоснованию ассоциативных единиц полноты и не требуется. Для нас пока важен методологический принцип, а именно принципиальная возможность диссоциированного описания наличных ролей, используемых обществом в любой текущий момент времени, представления этих ролей неким исчерпывающим списком с последующей возможностью (для первых пяти типов) указать и численность носителей данной роли и области ее распространения. Вполне вероятно, что подобные данные имеются в ЦСУ, что некоторые данные можно было бы извлечь из результатов переписей, но, насколько нам известно, ролевые рубрики соответствующих справочников и отчетов не следуют определению роли как некой нормативной программы деятельности индивида, и по делает справочники и отчеты бесполезными в информативном отношении.

Нужно сказать, что и американские социологи, в большинстве своем приверженцы ролевого подхода, не предпринимали попыток такого диссоциированного анализа ролей ряди понимания процессов расселения и регионообразования, по сути дела и вопроса не ставили о таком подходе. Вообще-то говоря, американские социологи часто обращаются к анализу данных переписей, но вот Смит, скажем, анализируя методологию социологических исследований, видит в обращениях к переписям типичный случай подмены уровня исследования: «Например, исследование, основанное на данных переписи, имеет дело с группами диссоциированных данных об индивидах, что охраняет частные интересы конкретных индивидов. Несмотря на это, исследователи часто не испытывают колебаний в попытках генерализаций относительно индивидов, опирающихся на эти диссоциированные данные. Генерализация диссоциированных данных применительно к индивидам – наиболее наглядная форма неправомерности подмены уровня анализа. И одна из основных причин этой неправомерности в том, что индивиды, как правило, не распределены случайно. Индивиды стремятся к скоплению в относительно небольшие гомогенные группировки, что и обнаруживается в статистическом анализе» (12, р.33).

23


Тезис насчет скопления в гомогенные группы как выход на один из первых уровней ассоциации не отменяет однако необходимости исходного диссоциированного ролевого анализа, поскольку, по нашему мнению, с этого исходного уровня, на котором распо­лагаются все наличные детали строительства социальной структуры. Естественно, что труд выделения наличной целокупности ролей задача непосильная для одной исследовательской группы, но когда речь идет об ограниченных объектах-стройках, обещающих стать крупным городом или даже центром региона вроде БАМа или Волгодонска, где сохранились еще данные о потребностях в кадрах, о движении этих потребностей по времени с исходного ролевого уровня, социологические исследования в духе диссоциированного ролевого анализа могли бы дать ценные материалы для сравнений, для понимания процессов и трудностей регионообразования.

Значительно большее внимание социологов, особенно американских, привлекают первичные формы ролевой ассоциации: семья, группа, институт. Здесь роли берутся не сами по себе, а в отношении к индивиду, причем на это отношение накладываются некоторые ограничивающие условия, так что каждый индивид становится носителем некоторого множества ассоциированных ролей – ролевого набора. В ролевом наборе почти всегда можно выделить доминанту – ту роль, которая связывает ее исполнителя с обществом в целом и за исполнение которой он получает доходы или зарплату. Эта доминирующая роль образует исходное основание, к которому крепятся многие сопутствующие роли, причем выбор этих сопутствующих ролей во многом определяется целями исследования. В американской социологии концепция ролевого набора связывается обычно с институциональным окружением.

Рассматривая возможности концепции ролевого набора в рамках теорий «среднего уровня», Мертон пишет: «Теория ролевого набора исходит из концепции, по которой каждый социальный статус включает не единственную связанную с ним роль, а некоторый спектр ролей. Эта черта социальной структуры дала начало концепции ролевого набора, уточняющей социальные отношения, в которые включен индивид, простым указанием на то, что он занимает определенный социальный статус. Так, индивид в статусе студента медицинского факультета играет не только роль студента по отношению к коррелирующему с ним статусу его преподавателей, но также и спектр других ролей, соотносящих его различным образом к другим в данной системе: к другим студентам, врачам, сестрам, служащим, медицинскому персоналу и т.п. Точно так же статус школьного учителя имеет свой четкий ролевой набор, который соотносит учителя не только с коррелирующим статусом ученика, но и с коллегами, с директором школы и инспектором отдела образования, с профессиональными ассоциациями и, как это принято

24


в США, с местными патриотическими организациями» (10, р.42).

Ограничение институциональным окружением именно то, по Мертону, что отличает ролевой набор от набора статусов: «Следует отметить, ролевой набор отличается от того, что социологи долгое время описывали как «множественность ролей». Этот последний термин традиционно соотносится не с комплексом ролей, связанных с одним социальным статусом, а с различными социальными статусами (часто в различных институциональных сферах), в которых оказываются люди. К примеру, индивид может обладать различными статусами врача, отца, мужа, профессора, церковного старосты, члена консервативной партии, капитана ополчения. В этом объединении различных статусов индивида каждый статус связан со своим собственным ролевым набором, есть особый ролевой набор» (10, р.42).

Мертон высоко оценивает методологические возможности концепции ролевого Набора: «Если эта сравнительно простая идея ролевого набора действительно обладает теоретической ценностью, она должна бы порождать определенные проблемы для этиологического исследования. И концепция ролевого набора в самом деле генерирует ряд проблем. Она поднимает общую, но вполне определенную проблему идентификации социальных механизмов – социальных процессов, вызывающих предусмотренные следствия в предусмотренных частях социальной структуры, – что делает осознанными ожидания тех, кто обладает данным ролевым набором, на значительное снижение возможности конфликтов для занимающих данный статус. Далее, этот концепт ставит вопрос о возможности подобных механизмов, так что мы оказываемся в состоянии объяснить, почему такие механизмы работают неэффективно или вообще не возникают в некоторых социальных системах. Наконец, подобно теории атмосферного давления, теория ролевого набора прямо указывает на релевантные эмпирические исследования. На эмпирически обоснованных теоретических экстраполяциях представлений о том, как действует ролевой набор на практике, возникли монографии о работе различных типов формальной организации» (10, р. 42-43),

Уверенность Мертона в теоретической ценности концепта ролевого набора разделяет большинство американских социологов. Вместе с Мертоном они мечтают о том, что при достаточно большом количестве исследований, выполненных на «среднем уровне», должен обнаружиться некий проход на более высокие уровни вплоть до социального целого без потерь на содержательность, подтверждаемость, валидность. Смит, например, так выражает эту социологическую мечту: «Конечная цель науки – иметь теории наибольшего возможного охвата. К примеру, было бы более удовлетворительным имен, объяснение для всей совокупности операций социальной системы, чем для

25


специфических составляющих такой системы. Точно так же было бы куда предпочтительнее иметь объяснение бюрократии или урбанизации вообще, чем объяснения отдельных малых бюрократий или западной урбанизации, или урбанизации XX в.» (12, р. 28). Пока, по мнению Смита, многое этому мешает, прежде всего безалаберность самих социологов в определении теорий, методов, генерализаций, но если строго следовать указаниям Мертона и советам Смита, то цель разработки таких общих теорий окажется в принципе достижимой.

Укреплению надежд на создание общей социологической теории с подключением динамического момента способствуют и работы Мертона последних лет, где он статус и соответственно ролевой набор индивида связывает с карьерой, с движением индивида и его ролевого набора в социальной структуре по времени. В работе 1972 г. «Возраст, старение и возрастная структура науки» Мертон статус ученого рассматривает как единство четырех ролей: «Как и все иные статусы, статус ученого включает не одну-единственную роль, но в различных смесях несколько дополняющих друг друга ролей. Существуют четыре основных типа: исследовательская, преподавательская, административная и привратницкая роли. Каждая из них разделяется на подроли, о которых мы здесь только упоминаем, не входя в детали» (11, p. 520). Под ролью «привратника» Мертон понимает совокупность всех видов деятельности, связанных с редактированием, рецензированием, отзывами, то есть со всем, что так или иначе отражается на признании и публикации работы.

Основываясь на данных Гармона, «который проследил последовательность исполнения ролей в шести группах американских ученых, защищавших докторские в десяти основных отраслях науки с пятилетними интервалами с 1935 по 1960 гг.» (11, р.523), Мертон свел эти данные в таблицу.


Таблица (11, p. 524-525)


Дата защиты 1935 1940 1945 1950 1955 1960

а) время на преподавание, %


1960 33

1955 34 33

1950 40 34 31

1945 41 42 36 34

1940 42 30 33 28 28

1935 47 44 35 36 33 32


б) на исследование, %


1960 48

26


1955 48 43

1950 45 41 37

1945 42 36 34 32

1940 42 40 36 33 28

1935 36 33 32 29 28 26


в) на администрирование, %

1960 10

1955 8 15

1950 7 16 24

1945 11 16 22 26

1940 8 18 22 30 34

1935 8 14 23 28 30 32


г) прочие, %


1960 8

1955 9 8

1950 7 8 9

1945 6 7 8 8

1940 8 12 9 9 10

1935 9 8 10 8 9 10


Нельзя сказать, чтобы данные о движении в ролевом наборе были очень уж убедительными, но они бесспорно ценны и могут быть использованы как модель представления данных не только в науке. На этом, собственно и основывается энтузиазм американских социологов, которым дело представляется так, что если бы иметь надежные данные для всех наличных профессий, то проблема общей теории была бы решена: каждому индивиду, находящемуся на том или ином участке карьеры в данном социальном институте, можно было бы с большой долей вероятности предсказать его дальнейшую судьбу, то есть индивиды оказались осведомленными о вероятном будущем, а социология истинно научной, способной подняться до предвидения.

Слабость подобной концепции и нереальность подобных надежд более или менее очевидны. Если концепция ролевого набора сходу отбрасывает множественность статусов и то, что мы назвали ролями-коррелятами, если она ограничивается анализом только доминантных составляющих набора, то это неизбежно ведет к исключению из анализа всего собственно человеческого. В результате может остаться только голая схема социальной детерминации индивидов без представления того, как эти индивиды интег­рируются, стыкуются, ассоциируются на межличностном уровне. Не входя в детали критического осмысления концепции ролевого набора, как она толкуется американской

27


социологией, мы можем вполне определенно сказать, что для наших конкретных целей – выделение ассоциативных единиц, способных объяснить неравномерности расселения – эта концепция явно недостаточна. Она, бесспорно, затрагивает весьма существенную составляющую таких единиц, а именно ассоциацию ролей по основаниям социальной детерминации деятельности индивидов, и в этом смысле концепция ролевого набора и результаты многочисленных исследований, использующих эту концепцию, могут оказаться полезными. Но человек не исчерпывается сеткой социальных определений, а нам нужен именно человек с его способностью выбора, оценки альтернатив, принятие решений, критического отношения к нормам. Не разобравшись в таком человеке, мы попросту не поймем ни процессов расселения, ни процессов регионообразования, ни соответствующих проблем и трудностей, а искать полного человека в социологии мертоновского толка явно не приходится.

Попробуем обратиться к близким дисциплинам, прежде всего к соседке социологии – психологии, которая в экспериментальном ее варианте близка к социологии и по способу сбора данных и по способам обработки данных, хотя исходные постулаты психологической парадигматики сдвинуты, естественно, к концепту человека, выступающего здесь не только конечным адресом силовых линий социальной детерминации, но и носителем творческих функций и существом нравственным, ответственным за свои поступки, способным встать в критическое отношение к сложившимся нормам.

Парадигматические различия между социологией и психологией особенно четко прослеживаются в спорах, которые время от времени вспыхивают и в социологии и в психологии по поводу отношения к «респонденту» – к человеку, добровольному или невольному участнику и социологических и психологических исследований. И там и здесь дискуссии по этике исследования ведутся вокруг почти одной и той же проблемы, которую Смит, например, выражает постулатом: «знание о человеке гарантирует власть над человеком» (12, р.3), считая, что идея власти над объектом исследования неустранимая составляющая любого научного подхода: «Знание далеко не абсолютно отсечено от его использования человечеством: ученых не интересует простое описание наличной реальности; их конечное желание – предсказание будущих событий. Наука как описательное предприятие включает науку как предвидение. Предвидение может вести к большему контролю, и контроль над другими человеческими существами не является уже только научным решением, контроль над человеческими существами есть также моральное или этическое решение» (12,р.3-4).

Но в социологии человек все-таки остается за пределами дискуссий, и во всяком