Социологическое общество им. М. М

страница	6/79
Дата	19.03.2012
Размер	12.12 Mb.
Тип	Документы

СодержаниеОбщество как социальная система
Контрсистемный подход к исследованию процесса социальных изменений
2. Социальное измерение российской политики

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 79
Общество как социальная система

Системный подход к обществу, разделяемый многими социологами, - необходимый и важный метод раскрытия закономерности общественной жизни. Однако он имеет множество вариантов, различающихся между собой пониманием содержания и структуры общества как системы, ее элементов, свойств, механизмов связи, функции и т.д. Так, например, одно видение общества дает структурный функционализм, считающий равнозначными все элементы общества, и другое – детерминистские концепции, выделяющие в качестве ведущей одну из сфер. Среди этих концепций на первом месте, естественно, стоит марксизм, согласно которому доминирующая сторона общества – способ производства материальных благ. Наряду с ним существуют и другие теории, отдающие явное предпочтение уже иным сферам и факторам – политике, технике и технологии, культуре...

Представляется, что по мере исторического развития все большую значимость приобретает социальная сфера. Ее контуры проступают не столь четко и рельефно, как скажем, контуры экономики и политики, поэтому и в теории она освещена значительно слабее по сравнению с ними. Понимаемая в широком смысле слова, социальная сфера представляет собой определенный срез общественной жизни, включающий в себя различные компоненты, непосредственно направленные на сохранение, воспроизводство и развитие индивидов. Вбирая в себя различные структуры и институты, она, не лишая их собственной специфики, включает их в новые связи и отношения, превращает в предпосылки, условия и средства указанного выше процесса. Так, государство превращается в социальное государство, экономика – в социально-ориентированное производство, и распределение, бизнес – в социально ответственную деятельность, образование – в средство развития личности и т.д. По своему содержанию социальная сфера направлена на удовлетворение потребностей не узких, а широких слоев населения, Поэтому по мере преодоления социальной поляризации общества усиливается связь и взаимодействие его различных сторон как компонентов социальной сферы, выступающей все более системообразующим фактором общества. В результате происходит процесс его превращения в социальную систему, заключающийся в том, что различные сферы и компоненты преобразуются в предпосылки, условия и средства сохранения, воспроизводства и развития подавляющего большинства населения. Поэтому представляется явно недостаточной их узкая трактовка. Так, например, сведение функций государства только к аппаратному управлению затушевывает указанную тенденцию. Между тем, ограниченный взгляд на него, вытекающий из неолиберализма – этого «мейнстрима» нашего времени – широко распространен, в том числе и в высших эшелонах власти, порождая соответствующую практику. Подобная трактовка государства выхолащивает его социальное содержание как носителя «общего блага», на что обращалось внимание еще античными мыслителями.

Аналогичная ситуация складывается и с частной собственностью, которая служит только ее владельцам и тем самым выпадает из контекста социальной жизни российского общества. Во многих же странах она законодательно ограничена и социально ориентирована. Так, например, в Конституции Германии говорится о том, что собственность обязывает, ее использование должно одновременно служить и общему благу. Особая роль в этом отношении принадлежит государственной собственности.

Что касается системы образования, здравоохранения, физической культуры и спорта, сферы услуг в целом, то они по своей внутренней логике также тяготеют к экстенсивному развитию, к вовлечению в свою орбиту все более широких слоев населения. Однако реализация этой объективной тенденции в российском обществе сильно тормозится их коммерциализацией, постоянно повышающейся платностью, низким уровнем жизни людей.

Если обратиться к предметному, вещному миру, то он также вовлечен в процесс сохранения, воспроизводства и развития индивидов и общностей. Поскольку последние представляют собой образования, отнюдь не сводимые только к миру смыслов, ценностей и символов, то естественно, что для их жизни требуется множество материальных предпосылок и средств. Однако прежде чем включиться в новые связи и отношения, характерные для социальной сферы, их создание выступает в качестве цели других видов деятельности – технологической, экономической, политической и т.д. Отсюда вытекают определенные отношения между различными формами жизни и соответствующими науками.

Социальная жизнь, пронизывая все другие сферы, сама испытывает воздействие с их стороны. Вместе с тем, любая сфера может дистанцироваться от социальной жизни, что негативно сказывается на последней и, следовательно, социологии как ее теории. Э. Гидденс, анализируя причины упадка социологии в современном мире, справедливо видит их в господстве рыночного фундаментализма, в том, что «экономика... весомо доминирует над социальной сферой» (1, с.5).

Общество как социальная система является предметом исследования социологии. Представляется, что данная трактовка предмета этой науки может способствовать решению многих ее проблем. Речь идет, прежде всего, о выявлении логики ее развития, о преодолении разрыва между уровнями анализа социальной реальности и атомизации социологического знания. С этих позиций становится понятным и происходящий поворот социологов к материальному миру (см.: 2).

Литература

1. Гидденс Э.К социологическому сообществу! // Социологические исследования. 2007, №9.

2. Вахштайн В. Социология вещей и «поворот к материальному» в социальной теории / Социология вещей, - М., 2006.

¶

Шилкина Н.Е. (Барнаул)

Основные направления исследования социального поведения в социологии

Рассматривая традиции и итоги развития социологической теории XX в. можно выделить направление теоретической проблематики социологического исследования социального поведения: теория хабитуса, 2) теория практики, 3) теория социального действия, 4) теория социальной интеракции.

В результате дискуссии сложилась следующая структура систем и процессов в изучении хабитуса. В контексте биологической системы хабитус рассматривается как индивидуальные поведенческие паттерны, основанные на базовых потребностях. В контексте психологической системы хабитус проявляется как индивидуальные поведенческие сценарии и стратегии. В контексте социальной системы хабитус рассматривается как институализированные социальные поведенческие нормы, которых придерживаются индивидуальные и коллективные акторы в индивидуальном и коллективном поведении. В контексте семиотической системы хабитус рассматривается как институционализированные нормативные социальные репрезентации. Хотя хабитус характеризуется как свойство социальной системы, он существует одновременно во всех четырех типах систем, значит поведенческие нормы, в которых проявляется хабитус, должны изучаться на уровне биологической, психологической, социальной и семиотической систем. [Lester 1993, 1997, 2003; Aijzen 2001; Mayer 2001; Moessinger 1999; Wiley 1994; Callero 2003; Wierzbicka 1993; Funder 2001; Shafir, LeBoeuf 2002; Marshall 2002; Hammond 2003; Paskard, Knolwton 2002; Miller 2001; Diamond 1992; Smits, Stevens 2002]

Теория практики это общая формулировка механизмов, с помощью которых формы материальной культуры интернализованные индивидом напрямую связываются с участием этого индивида в коллективных действиях общества. Понятие практик стало развиваться как альтернатива понятиям рациональности и нормативности действия и для решения проблем взаимосвязи действия и структуры.(Schatzki 2001) Теория практики применялась в изучении организации и процессов управления (Niccolini 2003), образования (Glassman 2001). Понятие практики открыло новые исследовательские области, например, в системе организации обучения, менеджмента знаний, изучения инноваций и планирования рабочих мест. Такого рода исследованиями в контексте этнометодологии занимались Бурдье, Гарфинкель, теорию социальной сети акторов изучал Preda 2000, Reckwitz 2002, Niccolini 2003, Gerardi 2006. Кроме того понятие практики применяется для решения следующих теоретических проблем: во-первых, для преодоления ограничений в репрезентации понятия знания и реалистической эпистемологии, что представляется особенно важным в постиндустриальном обществе; во-вторых, для преодоления установок социального конструктивизма и восстановления значимости материальных артефактов в изучении поведения человека. В зарубежной литературе обсуждается методологический вклад Выготского в теорию практики (Popkewitz 1998, Prawatt 2002, Glassman 2001, Garrison 2001, Miettien 2001). Выготский развивал понятие опосредователя как антидуалистическое решение кризиса в психологии в 20-е гг.

Теория социального действия развивается на основании идей Леонтьева. Деятельность, в определении Леонтьева это не реакция и не совокупность реакций, а система, имеющая строение, свои внутренние переходы и превращения, свое развитие. Леонтьев касается следующих теоретических задач: рассмотрение своеобразия деятельности человека как системы, включенной в систему отношений общества; зависимость деятельности каждого отдельного человека от его места в обществе; подкрепление деятельности человека со стороны общества; предметность деятельности, структура деятельности. В западной социологии это концепция действия Берка, практики и сопротивления – Де Серто, коммуникативное действие – Хабермаса, интеллегибельное действие – Макинтайра, связь системы действия с системой культуры и символьной системой – Парсонса. Таким образом, отправным моментом социологического анализа становится не субъект или его окружение, а именно действие. Для развития теории социального действия по мнению Gillspie (2005) необходимы эмпирические исследования в следующих направлениях: изучение саморефлексии, порожденной социальным взаимодействием; изучение онтогенетического развития через общение и диалоги; изучение саморефлексии, порожденной собственными психическими процессами и исследования связи развития человека с предшествующими символическими формами, которыми могут выступать, например, художественная литература, пресса, автобиография, кино.

Понятие социальное действие в контексте взаимодействия получило значительное признание в западной социологии в последние десятилетия (Farr 1996, Ljlls 1997, Waal 2002, Блумер 2004, Morrione 2004). Понятие социальное взаимодействие обычно ассоциируется с именем Мида. Morris (1934), McPhail и Rexroat (1979) относят его работы к социальному бихевиоризму, Natamson (1956) – к феноменологии, Burke (1962) – к диалектическому эмпиризму, Cook (1993) – к социальному прагматизму, Lewis (1979) называет их философией социального бихевиоризма, Блумер (1980) – символическим интеракционизмом, Joas (1980, 1997) – символически опосредованным интеракционизмом. Мид рассматривал процесс изменения человеческого поведения как результат процесса интернализации с окружающими. Эти соображения были высказаны также в образном выражении Адама Смита о том, что общество обеспечивает для индивидов некоторое зеркало, в котором люди узнают себя и в идеях Выготского о процессах интернализации.

Широканова А. А. (Минск, Белоруссия).

«Живая» социология и производство новых социальных теорий

В моем докладе я, прежде всего, хочу проблематизировать современный статус постсоветского социологического знания, его эвристический потенциал в познании общества и проблемы организации социологического знания, разрешение которых могло бы способствовать повышению легитимности социологического знания в обществе.

1. В условиях конкурентной борьбы за легитимное знание об обществе социологии приходится сталкиваться с необходимостью собственного постоянного обновления. Какими средствами это обеспечивается? Как отмечает П. Бейер, социология, как модерная дисциплина, включает внутреннюю соревновательность, вариативность и обновление изнутри. В социологии нет «ничего святого», и «отцы» социологии в современной социологии представляются как те, кто поставил важные, признанные вопросы, ответы на которые тем не менее постоянно оспариваются и пересматриваются – в этом, по мнению Бейера, и состоит смысл «живой» социологии. В этом ключе Ж. Тощенко подчеркивает, что предметом социологии сегодня является реальное общественное сознание, деятельность и условия их развития и реализации. Иными словами, происходит призыв к изучению современности, где практика была бы эпистемологически связана с теорией.

Каковы же внутренние источники обновления теории, образования новых «точек наблюдения»? Можно предложить следующие варианты: обсуждение и открытость в рамках дисциплины; множественность локусов наблюдения и одновременная реакция на новую проблематику; наличие метатеории в теории как связующего науку аксиологически материала (Бейер).

В целом, можно зафиксировать призыв осмыслить социологию как вписанную в современное общество и осознать последствия (возможности и ограничения) подобного состояния для науки.

2. Что должна изучать социология, чтобы быть адекватной обществу и его проблемам? Предлагаю представить этот вопрос с точки зрения временной ориентации и существующего уровня исследований. Общей рамкой данного представления, пожалуй, может служить тезис П. Бурдье о том, что «прошлое науки является ставкой современной научной борьбы» в том смысле, что современные акторы стремятся к установлению легитимности собственного прочтения истории социальной науки, однако также находятся под влиянием подобного прочтения в настоящем.

В. Радаев отмечает нехватку теоретического осмысления проблем современности в рамках российской социальной теории. Многие теоретические исследования посвящены прошлому, а исследование современности зачастую ограничивается описанием. Поэтому перед социологией сейчас стоит проблема необходимости научиться работать на предсказательном уровне. Но, как отметил А. Г. Здравомыслов, «теория, претендующая на прогноз, должна исходить из настоящего». Не вдаваясь в истоки современного состояния постсоветской социологии, в то же время можно обозначить проблемные точки, рефлексия которых, возможно, сделает наше социологическое мышление более релевантным по отношению к современному обществу.

3. К числу насущных проблем современной российской социальной теории вслед за В. Радаевым можно отнести необходимость определиться с теоретическими подходами и эксплицировать границы подходов, в рамках которых работают авторы. Также насущными являются преодоление псевдотеоретизирования, наведение содержательных связей между подходами и постановка проблематизирующие гипотез о современности. Можно согласиться, что для «оживления» социологии в постсоветском обществе и для производства новых социальных теорий важным является разрешение проблемы внутренней связности социологического знания, причем не путем установления «жестких» иерархий, а путем наведения «методологических мостов» (Радаев), переходов между различными теориями.

Любой тип социального знания, утверждаемый в качестве верного без связи с практикой, с неизбежностью перестает быть знанием, становится не-знанием. Именно погруженность в ситуацию определяет множественность точек наблюдения социологов. Не отказ от проблематизации, но рефлексирующая экспликация собственных исходных установок, а также осознание места постсоветской социальной теории как в мировом научном поле, так и в отношении собственного общества являются структурными требованиями для построения «живой» социальной теории в постсоветском обществе. Таким образом, задача на данный момент состоит в выстраивании, по возможности, связного социологического знания, осмысления современности в цельности ее практик, а также в необходимости преодоления «формы» (как противопоставленности «жизни») в рамках самого социологического знания там, где она становится догматичной и отдаляется от производства нового социологического знания.¶

Шкурко Ю.С. (Нижний Новгород)

Контрсистемный подход к исследованию процесса социальных изменений

Социальные изменения связаны с отказом значительного числа людей от прежних способов решения проблем в различных областях жизнедеятельности. Отказ может заключаться в нахождении нового технологического решения прежней или только выявленной проблемы, доказательстве и использовании альтернативного научного объяснения, опоре на идеологию оппозиционного социального движения при принятии политических решений и т.д. При этом происходит отрицание какой-то части или всей доминирующей социальной системы. Данный процесс удобно описать как выбор, который совершается различными социальными агентами, в пользу контрсистем – альтернативных состояний социальной системы. Понятие «выбор» охватывает многочисленные действия, решения, поступки людей, которые позволяют осуществить редукцию множества вариантов социального развития (контрсистем) к новому изменившемся состоянию социальной системы. Контрсистемный подход к исследованию процесса социальных изменений предполагает выявление контрсистем; определение источника их происхождения, механизмов формирования; характера отрицания доминирующей социальной системы; специфики взаимодействия контрсистем; роли контрсистем в процессе социальных изменений.

Контрсистемы образованы вокруг различных «альтернатив»: технологий, идеологий, медийных продуктов, экспертных знаний и др. Соответственно, они существуют в различных социальных формах: как социальные движения, политические партии, технические системы и т.д. Общим для них является развитие контрспективы для изменения социального порядка и построения возможного альтернативного будущего (Шоберг и др.), борьба за контроль над способностью общества воздействовать на самого себя, способность к самопрограммированию (А. Турен), самовоспроизводству (Н. Луман).

Контрсистемы имеют различные источники происхождения:

Когнитивный источник, когда контрсистема формируется вокруг результатов когнитивной, в том числе научно-технической, деятельности. Это может быть альтернативная технология, литературное произведение, прогнозный сценарий, описывающие как может быть устроен мир. Тогда когда продукты когнитивной деятельности поддерживаются (к ним обращаются, о них говорят, их используют) большим количеством людей, они приобретают характер контрсистем, оказывая воздействие на социальные процессы.

Социальный источник, когда контрсистема формируется при общественном опротестовании какой-то части социальной системы. Пример — движение луддитов, выступавших против применения машин в производственном процессе (Великобритания, конец XVIII – начало XIX вв.).

В зависимости от особенностей генезиса и механизмов формирования контрсистемы в разной степени отрицают существующий порядок. Понимание этого позволило Г. Шобергу, Э. Гилл и Л. Кейну выделить три вида контрсистем:

отрицающие настоящее и идеализирующие прошлое (консервативные контрсистемы);

отрицающие настоящее и выступающие за его реформирование (реформаторские контрсистемы умеренного толка);

отрицающие настоящее, исходя из идеализированного будущего (радикальные реформаторские контрсистемы) [1, p. 219–227].

Контрсистемы различных форм и видов сосуществуют в социальном пространстве, взаимодействуют друг с другом и с доминирующей социальной системой. Характер взаимодействия может быть различным: от кооперации до конфликта. При столкновении контрсистем с доминирующей социальной системой возникают ситуации выбора, когда становится возможным оказать влияние на направление социального развития. Казалось бы, контрсистемы, направленные на оспаривание существующего порядка вещей, должны порождать нестабильность в социальной системе, быть своего рода раздражителями. Однако это не так – они позволяют контролировать процесс социальных изменений, обозначая перспективы тех или иных возможных вариантов социального развития. Кроме того, контрсистемы являются способами «колонизации» будущего, поскольку связаны с тем, что только еще должно (может) появиться. Они выстроены вокруг определенного представления о будущем, формируют образ будущего и тем самым определяют то, как мы действуем и воспринимаем настоящее. Наконец, контрсистемы — это основные механизмы социальных изменений. Во-первых, они служат инструментами социальных изменений. Во-вторых, контрсистемы выступают в качестве движущей силы, толкающей к оспариванию существующего социального порядка, в качестве цели, к которой стремятся большие массы людей, социальные группы и отдельные люди. В-третьих, контрсистемы формируют определенный фон ожиданий, создающий благоприятные условия и ситуации для произрастания инноваций. В-четвертых, контрсистемы вмешиваются в социальные процессы, развивая новое сознание людей. В-пятых, контрсистемы могут быть агентами социальных изменений, как это происходит в случае с социальными движениями.

Литература

1. Sjoberg G., Gill E., Cain L. Countersystem Analysis and the Construction of Alternative Futures // Sociological Theory, 21:3, September, 2003, p. 210-235

2. Социальное измерение российской политики

Астоянц М.С., Троицкая О.А. (Ростов-на-Дону)

Социальная инклюзия детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей как важнейшее направление государственной социальной политики^¹

Проблема социального сиротства – одна из наиболее острых проблем современного российского общества. Несмотря на предпринимаемые государством усилия, она не только далека от решения, но и обостряется с каждым годом. Дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей имеют чрезвычайно высокие риски социальной эксклюзии, под которой мы понимаем «многомерный кумулятивный процесс, нарушающий социальные связи индивидов (групп) и препятствующий их участию в жизни общества, и состояние отверженности индивидов (групп), возникающее вследствие этого процесса»^².

Предотвратить «выпадение из общества» - важнейшая задача государственной социальной политики. В ряде зарубежных стран (не только в западноевропейских, где и зародилась концепции социальной эксклюзии, но даже и в развивающихся странах Азии и Африки) все больше приверженцев находит политика социальной инклюзии, направленная на укрепление чувства принадлежности индивида или группы к сообществу. Инклюзия означает полное участие всех членов сообщества, включая группы меньшинств, в его жизнедеятельности и имеет ряд аспектов: политико-правовой (возможность реализации своих прав и интересов), социально-экономический (искоренение бедности, наличие достойно оплачиваемой работы, качественное жилье и коммунальные услуги), социокультурный (доступное и качественное образование, включенность в культурную жизнь сообщества), психологический (толерантность, позитивная самоидентификация, чувство принадлежности к сообществу) и др.

При том, что в современной России ни в научном, ни тем более в политическом дискурсе понятие инклюзии еще ни приобрело достаточной распространенности, некоторые ростки идеи инклюзивного общества постепенно пробивают себе дорогу и в социальной политике. Как в советское время, так и сегодня российское государство остается ведущим субъектом социально-политических процессов. В рамках нашего доклада мы коснемся двух существенных на наш взгляд и взаимосвязанных аспектов политики в отношении детей-сирот и детей, оставшиеся без попечения родителей: ее дискурсивного выражения и нормативно-правового основания, анализируя их инклюзивную направленность.

Важнейшую роль в преодолении исключения детей-сирот играет идеология, на основе которой формируется государственная социальная политика. Господствующая интерпретация проблематики социального сиротства в значительной степени определяет выбор стратегии по отношению к этой социальной группе: стремление к интеграции в общество, или, напротив, к социальному исключению. Так детская безнадзорность и беспризорность стали определяться как социальная проблема и получили большой общественный резонанс именно после того, как в 2002 г. ее сформулировал и поставил перед чиновниками страны Президент Российской Федерации В.В. Путин.

Анализ современного политического дискурса о сиротстве показал, что наиболее эффективным с точки зрения социальной инклюзии детей-сирот является зарождающийся дискурс социальной интеграции, который рассматривает сиротство как проблему всего российского общества в целом. Его распространение в последние годы стало следствием осознания неэффективности обвинения семьи, поскольку лишение родительских прав приводит лишь к деградации семьи, но не к ее восстановлению. С точки зрения дискурса социальной интеграции ребенок предстает как активная развивающаяся личность, а решение проблемы социального сиротства видится в интеграции всего общества, в сотрудничестве государственных структур, общественных организаций, профессиональных объединений, СМИ. Проблема состоит лишь в том, что значительно чаще властными структурами озвучиваются обвинения в адрес «неблагополучных» семей, а сами дети-сироты воспринимаются как их жертвы (дискурс социального самооправдания), что не только не способствует социальной инклюзии детей, но и может привести к ужесточению социального контроля и исключению самих неблагополучных семей.

Нормативно-правовая база в сфере охраны детства отражает неоднозначный характер дискурсивного определения проблемы социального сиротства. С одной стороны, российская законодательная база по изучаемой проблематике, сформировавшаяся на основе международных стандартов, должна обеспечивать детям «выживание, развитие, защиту и активное участие в жизни общества»^¹. Безусловно, принятые в последние годы законодательные акты демонстрируют инклюзивную направленность, предоставляя детям-сиротам определенные гарантии для удовлетворения основных потребностей. С другой стороны, нормативная база сегодня носит в большой степени репрессивный характер, не регламентируя необходимых видов социальной помощи семьям группы риска, не учитывая в должной мере мнения ребенка и не способствуя восстановлению родителей в их правах. Кроме того, существует ряд проблем, связанных с реализацией законных прав и интересов детей на практике из-за ненадлежащего исполнения законодательства, коррупции (наиболее яркий пример здесь – манипуляции с квартирами для выпускников интернатных учреждений), правовой неграмотности самих сирот и специалистов соответствующих служб.

Баженов А.М., Мартынова Т.М. (Тула)

Blog

Социологическое общество им. М. М