Проекта (гранта)

Вид материала

Конкурс

Содержание Глава 2. Люди-XXI: особенности социальной самоидентификации 48 Глава 5. Семейные ценности 87 Концептуальные основания проекта «Люди-XXI» Суть проекта «Люди-XXI» Дизайн и эмпирическая база исследования Основные результаты Структура и содержание отчета Публикации и авторы Основные выводы Уровень доверия к людям среди людей-XXI и массовых слоев с разным уровнем достатка Кто лучше всего может Вам помочь в обеспечении личной безопасности по месту жительства? 1. Места приобретения повседневных товаров Таблица 2 Места приобретения повседневных товаров 2. Важные источники информации о товарах. Таблица 3 Оценка важности источников информации о товарах 3. Критерии выбора товаров. 4. Крупная покупка: копить или брать кредит? Против кредитования 1. Отношение к работе. Работа — это ... Полное содержание

Подобный материал:

• Содержательный отчет о целевом использовании гранта, 89.62kb.
• -, 227.21kb.
• Итоги конкурса (перечень победителей конкурса с кратким описанием проекта и указанием, 117.77kb.
• Проекта (гранта), 1771.67kb.
• В соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 14 апреля 2008, 315.69kb.
• Проекта (гранта), 2509.55kb.
• Проекта (гранта), 1495.6kb.
• Проекта (гранта), 1774.37kb.
• Проекта (гранта), 2566.41kb.
• Проекта (гранта), 3149.92kb.

При реализации проекта использованы средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта Институтом общественного проектирования по итогам I Конкурса «Проблемы развития современного российского общества» в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 30 июня 2007 года №367-рп»


Проект (грант) № 067


ОРГАНИЗАЦИЯ-ГРАНТОПОЛУЧАТЕЛЬ:

Общественный фонд

«Мнение» города Ставрополя»


ТЕМА ПРОЕКТА (ГРАНТА):

« Люди-XXI» как локомотивная группа

социальных трансформаций»


г.Москва

Октябрь 2008 г.

Оглавление

Резюме

Концептуальные основания проекта «Люди-XXI»

Реализованный проект нацелен на применение результатов при разработке стратегий проектирования институциональных сред для социального развития и инвестирования в человеческие ресурсы общества. Исследование ориентировано не столько на понимание прошлого, сколько на предвосхищение будущего.

С кем чаще всего россияне связывают надежды на возможные позитивные изменения в обществе: (1) на руководство, эффективно приводящее в действие заранее отлаженную, организованную мощь государства, или (2) на спонтанную самодеятельность граждан, способных по мере необходимости придавать спонтанности эффективные организационные формы? Общественное мнение голосует за первый вариант¹, причем в полном соответствии с преобладающими теоретическими воззрениями на природу российского общества. В неспособности к самоорганизации (к созидательной активности, демократии, гражданскому состоянию и т. п.) разные авторы винят суровый климат, нашествие монголо-татар и ливонских рыцарей, генетически укорененную сервильность, несдержанность правителей и проч.

Вместе с тем в «народных» представлениях наряду с лояльным «всем лучшим, что мы имеем, мы обязаны руководству» можно встретить и задиристое «все хорошее случается по недосмотру начальства». В социологии социальных изменений есть объяснительные схемы, созвучные как лояльному, так и задиристому вариантам.

Выбор объекта – людей-XXI – как локомотивной группы социальных трансформаций соответствует «задиристому» варианту в качестве концептуального основания: «Значимые социальные изменения совершаются не столько структурами и институтами, сколько за счет активности людей, которые в силу жизненных обстоятельств и биографии экспериментируют с открывающимися институциональными возможностями и пользуются ими» (см. пункт Заявки 3.3. «Аннотация проекта»).

Таким образом, согласно базовому тезису ответственность за социальные изменения возлагается скорее на активность достаточно массовых слоев, чем на активность управляющих элит. Этот тезис противоречит логике дирижизма, согласно которой ответственность за все позитивное, что может происходить в обществе, возлагается на сильный и компетентный руководящий центр. Этот тезис противоречит и подходу, в котором при объяснении «механики» общественных трансформаций внимание уделяется исключительно социальным институтам, лишенным акторов.

Между тем, спроектированная с благими намерениями институциональная среда может просто не сработать, если не предоставит своим участникам (пользователям) стабильных возможностей для действительного удовлетворения своих общественно необходимых потребностей, в чем собственно и состоит функция социальных институтов.

О конфликтном несоответствии складывающихся социальных практик, с одной стороны, и реализуемых принципов институционального преобразования общества – с другой много писали такие авторитетные российские социологи, как Т.И. Заславская, Н.И. Лапин, Р.В. Рывкина, О.И. Шкаратан, В.А. Ядов и многие другие.

Эмпирически конфликтность внедрения общественно значимой инновации показал, например, И. Климов на материале реформы системы социальных льгот. Взамен безнадежно устаревшей системы, предусмотренные гарантии которой в начале 2000-х годов исполнялись лишь на 10–15%², правительство предложило более прозрачную и более управляемую систему. Однако внедрение инновации отсрочилось ввиду массовых протестов³, порожденных несовместимостью «организационного и технического обеспечения реформы с освоением значительным числом россиян новой, непривычной… практики»⁴. Важно помнить, что в штыки встреченная реформа впоследствии была реализована без каких-либо принципиальных изменений, то есть предложенные правила взаимодействия были постепенно освоены и закреплены на практике.

Суть проекта «Люди-XXI»

Реализация проекта «Люди-XXI» направлена на исследование потенциала нетрадиционного для России способа социального развития – через создание институциональных сред, привлекательных для добровольного участия индивидов ради удовлетворения разнообразных потребностей и деятельного освоения новых, порой сложных институциональных правил. Полагаем, что именно такой способ социального развития реализуется в тех сегментах российского общества, которые можно отнести к особому социально-экономическому укладу общества потребления. Речь идет не о том, чтобы принизить значение остальных укладов, а о том, чтобы показать специфику людей, участвующих в формировании общества потребления.

Возможные сомнения в базовой посылке о позитивной значимости потребительства для общественного развития⁵ вполне правомерны, если в потреблении видеть только релаксацию. Такой избирательно негативный взгляд совершенно игнорирует формирующее (даже дисциплинирующее) воздействие (определенных видов) потребления, поскольку потребление сложных продуктов может потребовать от потребителя усилий для обладания необходимым запасом материальных, социальных и личностных ресурсов.

С развитием уклада общества потребления в нашу жизнь пришло множество инноваций, появилась индивидуальная свобода в сферах, прежде строго регламентировавшихся государством: от свободы передвижения до свободы в финансовом поведении. Предполагалось, что накопившаяся масса нововведений быстро изменит консервативную сферу общества, но на деле вслед за стремительным социально-экономическим расслоением произошло расслоение по уровню и характеру социальной и институциональной компетентности и, соответственно, по готовности людей пользоваться открывающимися возможностями. Именно усилиями активных, продвинутых потребителей нововведения адаптируются, дорабатываются, видоизменяются и распространяются в обществе, осваиваются мотивированными на деятельную активность людьми, становятся обыденными.

Подчеркнем, что учреждение социальных институтов и предоставляемые ими структурные возможности для действия сами по себе не приводят к значимым социальным изменениям, если не поддерживаются активностью целевых групп, ради которых они создаются и легитимируются.

Перед проектом ставилась общая цель – дать насыщенное описание категорий россиян, активно осваивающих новые институциональные возможности для потребления, существенно изменяющего качество повседневной жизни.