Управление культурой

Вид материала

Содержание

Глобальная власть, экономическая и политическая
Международные модели и тенденции
Каковы же в связи с этим функции культурной политики?
Модели и функции культурной политики
Разнообразие культуры и регулирование

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15

Глобальная власть,

экономическая и политическая

Как отмечалось выше, рынок культурных продуктов имеет свою специфику, но подчиняется тем же рычагам воздействия, которые используются в мировой политике и экономике. Добиться либерализации рынка культурных товаров возможно, но лишь опираясь на переплетение экономической и политической мощи. Международная политика есть в конечном итоге производная от внутренней политической динамики развития нескольких государств, которые на данный момент занимают ведущие позиции на мировой политико-экономической арене. Именно это сложное и многогранное переплетение внутренних интересов и противоречий определяет количество детерминантов по отношению к протекционизму.

Авторы пытаются доказать, что в отношении культурных продуктов не действует стандартный набор рычагов протекционистской машины. Напротив, либерализация культурного рынка есть производное от двух взаимосвязанных факторов: специальных экономических интересов, возведенных в ранг общественной ценности, и тактик рыночного регулирования. Первый фактор, естественно, является важным для любого вида товаров, не обязательно принадлежащих к культурной сфере. В данном случае внутренние экономические интересы определяются уникальной отраслевой организацией культурной индустрии. Второй фактор определяет рамки адекватности специальных внутренних экономических интересов и условий функционирования мирового рынка, определяемой различными международными организациями. Специальные экономические интересы выступают в качестве постоянных или временных внутренних политических противоречий и разногласий. Однако этот сценарий действителен только в случае, если национальные государства являются единственными акторами на рынке культурной продукции. Тогда перегибы национальной политики корректируются требованиями международных организаций и наоборот. В данном случае рынок культурной продукции сможет нормально развиваться, балансируя на противоречиях местного и международного уровней.

Однако глобализационнные процессы выводят на передний план и других самостоятельных акторов, имеющих свои политические и экономические интересы и возможности защищать эти интересы на глобальном уровне. К примеру, крупные медиа -холдинги с огромным трудом поддаются эффективному контролю со стороны как национального государства, так и международных организаций, контролирующих рыночные процессы. Если конгломерат СМИ закупает права на показ определенного количества кинофильмов, то только жесткие протекционистские барьеры смогут удержать границы внутреннего рынка от проникновения иностранной культурной продукции. Однако подобные жесткие защитные меры идут вразрез с требованиями, которые диктует современный рынок, охваченный глобализационными тенденциями. Неудивительно, что в конечном счете мировой рынок культурной продукции страдает от серьезной асимметрии. Только государство, обладающее достаточной мощью как с политической так и с экономической позиций, способно отстоять свои интересы в сфере культурной политики, обеспечив необходимый баланс между требованиями глобального рынка и внутренними экономическими интересами различных групп. На сегодняшний день подобными исходными условиями для нормального функционирования рынка культурной продукции обладают только США.

Однако другие страны не собираются мириться с абсолютным превосходством американской культурной продукции на международном рынке. Европейские страны, к примеру, обращаются к такому действенному рычагу воздействия как общественное вмешательство. Оно подразумевает не государственную политику протекционизма, но некие коллективные шаги по защите национальной культуры от враждебного влияния. Проблема переводится из торгово-экономической плоскости в социально-культурную.

Требования международных торговых организаций, защищающих свободу торговли и открытость рынков, обходятся во имя защиты национальной культуры. Формируется целый ряд мер, которые по сути ограничивают хождение иностранной культурной продукции и создают необходимые условия для развития местной культурной индустрии. Однако трактуются эти меры не с точки зрения риторики либерализма, а под лозунгами защиты национального культурного достояния. Такую политику в настоящее время активно проводят многие страны Европейского Союза во главе с Францией.

Таким образом, направленность развития международного рынка культурной продукции и развлечений зависит не столько от финансово-экономической конъюнктуры, сколько от политико-экономической ситуации на международной арене. Современная мотивировка развития внутренней культурной индустрии исходит из необходимости реагировать на те вызовы, которые содержат угрозы жизнеспособности национальной культуры. С другой стороны, возникает не менее серьезная угроза культурного национализма. Следовательно, определенный статус культурной продукции, который до сих пор не определен из-за бескомпромиссных разногласий между США и ведущими европейскими державами, существенно тормозит и, более того, оказывает деструктивное воздействие на функционирование рынка культурной продукции на международном уровне.

В будущем национальные государства столкнутся с несколькими вызовами, если проблема статуса культурной индустрии не будет разрешена. Во-первых, существует практически неразрешимая задача урегулирования принципов свободной торговли и договорных обязательств протекционистского характера. Иными словами, необходимо разработать такие международные торговые обязательства, по которым разрешалось бы законное вмешательство государства в случае непосредственной угрозы национальной культуре.

Примирить скрытый протекционизм и либеральный интернационализм - эта проблема порождает сразу несколько ключевых вопросов.

1. Противоречит ли культурный протекционизм основным правам человека о свободе доступа к информации и средствам коммуникации?

2. Какова связь культурного протекционизма и торговых лобби, действующих в интересах местной культурной индустрии?

3.Каким образом будут разрешаться конфликты, возникающие при взаимодействии рынка культурной продукции с другими международными рынками?

Эти и другие вопросы порождают непредвиденные варианты развития, провоцируя конфликты. В любом случае, пока статус культурной продукции не будет окончательно установлен, конфликт между либерализмом и культурным протекционизмом будет по-прежнему существовать.

Реферат подготовлен Н.П. Араповой

М.МАРШАЛЛ

МЕЖДУНАРОДНЫЕ МОДЕЛИ И ТЕНДЕНЦИИ

ФИНАНСИРОВАНИЯ КУЛЬТУРЫ

MARSCHALL MIKLÓS

A kultúrafinanszírozás nemzetközi modelljei és trendjei^¹

Вопреки расхожему мнению, считает венгерский культуролог М.Маршалл, шансы культуры во всем мире не столь уж малы. В доказательство он приводит следующие аргументы.

1. Наше свободное время увеличивается, благодаря чему мы можем потреблять больше культурных благ, а это способствует росту притягательности культуры и духовных потребностей.

2. Рынок издавна высоко ценит такие культивируемые культурой и искусством качества и способности, как фантазия, творчество, коммуникабельность и т.п..

3. Среди населения неуклонно растет доля высокообразованных людей, что также благоприятно сказывается на культурном потреблении.

4. Ряды потребителей культуры пополняются за счет всемирной эмансипации женщин.

Каковы же в связи с этим

функции культурной политики?

Пожалуй, самую главную из них автор именует, как перспективное строительство рынка, т.е. поиск баланса между культурным спросом и предложением, формирование рынка для сокровищ национальной культуры. Последняя – “продаваемый” товар, у которого должен быть свой “рынок” с добротной системой образования, важную роль в которой призваны сыграть культурные программы развития личности и креативности, с постоянным присутствием средств массовой информации для повышения престижа культуры.

Необходимо выявлять и пропагандировать “пользу” культуры, ее вклад в развитие национальной экономики; убедить общественность в том, что сегодня культурная индустрия – важный элемент конкурентоспособности страны. Наивно полагать, что Будапешт, к примеру, может стать региональным финансовым центром, имея тусклый, второстепенный культурный имидж. (Вспомним Вену, Нью-Йорк или Лондон, где культурное предложение определяет притягательность города).

В мире, где существует угроза, с одной стороны, универсальной массовой культуры, а с другой – изолированного и воинствующего фундаментализма, вопросом жизни и смерти является сохранение идентичности страны и нации. Как известно, культура играет в этом ключевую роль. Однако, замечает автор, не все равно, о какой именно идентичности идет речь, и в связи с этим приводит высказывание Вацлава Гавела: “Говоря о национальной идентичности, большинство людей подсознательно имеют в виду нечто наследственное, генетическое, кровное, что невозможно изменить. По-моему, идентичность – это некий результат успеха, хорошо проделанной работы. Наша идентичность – не то, что от нас не зависит, напротив, в ней выражается наша ответственность”. Слова Гавела - важный посыл малым восточноевропейским нациям, считает автор: только неуверенные в себе нации ищут свою идентичность исключительно в прошлом; подлинную, деятельную идентичность каждое поколение должно завоевывать себе само. Иными словами, не права из прошлого, а успехи настоящего определяют идентичность здоровой нации.

Не менее важная задача культурной политики – создание культурного равенства шансов, как в географическом, так и в социальном смысле.

И наконец, одна из главных задач культурной политики – стимулировать креативность, плюрализм ценностей, обеспечить условия высоких достижений в культуре.

Далее автор конспективно излагает различные модели государственной культурной политики.

1. “Руководящая” (советского типа) культурная политика, как в жестком так и смягченном вариантах. В данной модели государство организует и контролирует все этапы культурных процессов. Все является собственностью государства, решения о распределении постов и ресурсов принимаются политическими властями.

2. Государство – ”менеджер”. Это немецкая модель, в которой государство максимально соблюдает автономию культуры, свободу художественного творчества, но является главным собственником культурных учреждений. Культура здесь является частью государственного бюджета, а государство превращается в решающее действующее лицо на культурном рынке: оно содержит учреждения, финансирует программы, поддерживает деятелей культуры и в этом качестве является основным заказчиком и организатором.

3. Государство – “меценат”. Более всего таковому соответствует Англия. Здесь государство больше дистанцировано от культуры, не имеет прав собственности на культурные учреждения, а на культурном рынке представлено главным образом как меценат. Оно избегает даже видимости прямого политического вмешательства в культуру, распределяя государственные субсидии через полугосударственные, полугражданские некоммерческие организации (Art Council).

4. “Помогающее” государство. Это американская, наиболее либеральная модель. У государства нет артикулированной культурной политики, отсутствует и министерство культуры, равно как государственные культурные учреждения. Здесь культура развивается главным образом на основе частных инициатив, а государство играет опосредованную, вспомогательную роль: предоставляет различные налоговые льготы, активно использует административный ресурс для поощрения частных инициатив и меценатов.

М.Маршалл предпринял попытку сравнения отдельных моделей на предмет их соответствия вышеперечисленным функциям.

Таблица 1

Модели и функции культурной политики

Создание рынка

Конкурентоспособность

Идентичность

Равенство шансов

Креативность

Государство-руководитель

Государство-менеджер

Государство-меценат

Государство-помощник

* Плюсом обозначен относительный успех, минусом – отсутствие такового.

Из данного сравнения следует, что наиболее удачными являются модели “менеджера” и “мецената”, но творчество более всех стимулируют модели “помощника” и “мецената”. Наиболее выдающиеся культурные, художественные достижения последнего десятилетия появились там, где щедрое финансирование сочеталось с гибкостью, вариативностью институциональных рамок. Там, где эти рамки оставались жесткими, как в Германии, где служебный статус художников и сильные профсоюзы могли заблокировать любой рискованный эксперимент, мощная творческая энергия потонула в экзистенциональных конфликтах.

Что касается отдельных моделей, то во многих странах, по мнению автора статьи, в инструментарии культурной политики наблюдается резкий сдвиг от менеджеризма к меценатству и вспомогательной роли. Тенденция такова, что государства все менее склонны оставаться собственниками учреждений и работодателями для тысяч госслужащих, предпочитая проводить свою культурную политику опосредованными способами - кредитными и налоговыми льготами. В Голландии нет государственных учреждений культуры, даже замечательный музей Рийкс недавно был “приватизирован”.

За несколько прошедших десятилетий в культурной политике произошли такие изменения, которые без преувеличения можно назвать эти перемены эпохальными и историческими, сравнимыми, пожалуй, лишь с эпохой Просвещения. На наших глазах радикально трансформируются институты, роль и традиционная структура культурной сферы. Утратили свою силу идеологии, приводившие в действие систему. Привычные для многих из нас контуры культуры размываются, у нее появились новые посредники (телевидение, Интернет); новые медиумы, копировальные возможности, одновременность и интерактивность перечеркивают традиционные роли художников и публики.

То, что сегодня является важным в культуре, по больше части происходит вне традиционных полномочий и интерпретаций министерств культуры. В настоящее время решения национальной телекомпании или предложения интернет-провайдеров зачастую имеют больший культурно-политический вес, чем директивы министерств культуры.

Изменились и те понятия, критерии, которыми оперирует традиционная культурная политика. В “сетевом” мире происходит переоценка понятий времени, места и пространства. Радикально трансформируются технологии распространения, хранения, документации, репродукции, презентации. Пока еще не ясно, какими будут музеи ХХI века, но что они будут отличаться от привычных для нас “храмов” высокой культуры, сомнений не вызывает. Музеи Гетти в Лос-Анджелесе или новая галерея Тэйт в Лондоне - лишь предвестники нового поколения музеев. Становится рискованным вкладывать десятки миллиардов в строительство культурных заведений, специализированных по образцам прошлого столетия. Сегодня актуальны интердисциплинарность, размывание границ художественных жанров.

Изменилась и политическая среда. С приходом демократии и рыночной экономики формулировать и решать, что является общественно полезным и достойным бюджетного субсидирования, становится уже не привилегией узкой элиты, а итогом жесткой конкуренции. Уже не столь безусловен тезис о том, что культуру надо поддерживать. Необходимо мотивировать анализом затрат и прибыли, почему деньги налогоплательщиков выделяются именно на культуру, а не на что-либо иное. В конкуренции за государственные субвенции уже не помогут высокопарные лозунги о важности культуры. “Полезность” культуры должна быть “просчитана”. В интересах культуры необходимо лоббировать, организовывать кампании, заключать союзы, коалиции. Таким образом, делает вывод М.Маршалл, министерству культуры следует заниматься не внутренними делами культуры, а гораздо более - ее “внешними” вопросами.

Хотим мы того или нет, пишет автор, но на первый план выходит “инструментальный” подход к культуре, который требует совершенно иного культурно-политического мышления. Необходимо переосмыслить мандат министра культуры, ибо сегодня “культура присутствует во всем”: ее сферы столь расширились, что стали почти безграничны. Это обстоятельство дает громадные шансы для формулирования новых стратегий. Самые успешные культурные новации прошедших лет по всему миру были так или иначе связаны с крупными многосекторными проектами, будь то развитие городов, регионов, защита меньшинств или занятость. Так из опустевших промышленных зданий Рурской области возникли оригинальные выставочные площади, из экономической и ментальной депрессии удалось выкарабкаться таким городам, как Глазго, Бирмингем, Бильбао и т.д. После долгих десятилетий изоляции на культурную карту мира возвратились Барселона, Санкт-Петербург, Кейптаун и Краков. Сегодняшний Лондон - мультикультурная мировая столица, которая смогла извлечь рыночные преимущества из своего этнического многообразия. Для этого требовались две вещи: особый подход, позволяющий взглянуть на иммигрантов не только как на проблему, а как на новые возможности, и такая политическая стратегия, такой инструментарий, в которых соединились самые разные вопросы от трудоустройства до образования, от туризма до культуры, от социальной политики до развития мелкого предпринимательства. Автор приводит пример Вены, где новый “музейный квартал” в сердце города наглядно иллюстрирует сознательное стремление сделать Вену одним из центров культурного туризма.

Как писал всемирно известный экономист венгерского происхождения Тибор Скитовски в своей книге “Безрадостная экономика”, опубликованной еще в 1976 г., экономисты не понимают важности культуры, потому что в своих исследованиях игнорируют человеческую психику. Современный мир вполне оправдывает эту мысль. В результате роста свободного времени и численности среднего класса (по крайней мере, в развитых странах) на наших глазах возникает новая “индустрия” - “экономика впечатлений”: от мегафестивалей до Love Parade, от музеев нового поколения до различных тематических парков. Их грандиозный успех - свидетельство того, что у культуры есть шансы, если не сторониться новых форм и новых подходов.

В заключительном разделе статьи М.Маршалл перечисляет меры, которые необходимо предпринять для развития культурной политики.

1. Необходимо радикально сократить, а в перспективе упразднить прямую ответственность министерств культуры за содержание учреждений. Такие министерства, как правило, заложники собственных учреждений, которые не оставляют им возможности и энергии, чтобы заниматься всей культурой. Если бы министерства обрели такую независимость, это во многом повысило бы степень свободы культурной политики, ее концентрации на результат.

2. Министерство должно выступать в качестве первого лоббиста культуры, ее пиар-агента, а главной задачей должна стать пропаганда важности культуры в обществе. С помощью правильно организованной коммуникации надо “продавать” отечественную культуру в стране и за рубежом. Надо убеждать налогоплательщиков, что вложения их денег в культуру окупаются. Надо искать союзников, формировать коалиции для решения проблем культуры. Необходимо призывать коммерческий сектор финансировать культуру, привлекая его конкретными предложениями. Всеми возможными средствами (премии, гласность, кампании) необходимо стимулировать потенциальных партнеров - смежные отрасли (туризм, защита окружающей среды), СМИ, коммерческий сектор, состоятельных граждан - в поддержании культуры.

3. Надо обеспечить более четкие полномочия и мандаты профессиональным и общественным организациям, вовлеченным в принятие решений по вопросам культуры. Надо убедить общественность, что министр определяет культурную политику и несет за нее ответственность, а в решениях, требующих эстетической оценки, главными арбитрами являются профессиональные организации.

4. В финансировании культуры следует институционально дифференцировать субвенции социального характера и финансирование качества. Финансировать то и другое из одной кассы не только неприемлемо, но и невозможно.

Пользуясь аналогией, автор определяет задачу министерства культуры как менеджмент крупной акционерной компании, где имущество - это национальная культура в целом, а акционеры - отечественные налогоплательщики. Задача менеджмента - выработка стратегии по преумножению имущества и полный отчет об использовании общественных денег. Легитимность использованию денег налогоплательщиков может придать только культурный “прирост имущества”, выражающийся в выдающихся достижениях, успехах на ниве культуры. М.Маршалл полагает, что должен существовать некий “побудитель эффективности”, который полностью отсутствует в современных институтах культуры. В этой ситуации менеджмент (министерство) должен быть заинтересован в перспективном строительстве рынка и в поддержке учреждений и проектов, имеющих успех и культурный “профит”, а не в социальном содержании посредственности, “проедающей имущество”.

По мнению автора, ключевой элемент перемен – создание современной, профессиональной культурной “бюрократии”, точнее, возвращение таковой ее прав. За прошедшее десятилетие эту профессиональную гвардию (прежних посредников между политикой и миром искусства) поглотили политики. В отсутствие экспертов и авторитетных “бюрократов” от культуры художники попали в зависимость от политиков, а политики – от художников. Не случайно, что в скандальных историях из сферы культуры фигурируют одни и те же “герои”: новоиспеченные политики-волюнтаристы (“кто, если не я”) и умело манипулирующие ими деятели искусства. Возможно, наиболее крупных скандалов удалось бы избежать, если бы политиков вразумили чиновники, хорошо ориентирующиеся в интригах мира искусства.

В Венгрии после смены строя наблюдались два культурно-политических “климата”. Первый автор окрестил “демократическим отсутствием фантазии”, когда культурную политику подменяла деятельность различных комиссий по культуре, настроенных всячески избегать каких бы то ни было конфликтов. Прагматизм под лозунгом “каждому понемногу” прежде всего касался распределения финансов и был выгоден разного рода посредственности, привыкшей к закулисному торгу и “складчине”. Объективности ради Маршалл замечает, что денег действительно не хватало - страна стояла перед необходимостью экономической консолидации.

Этот период сменился эпохой молодых демократов и весьма многообещающе, ибо они осознавали важность культуры (точнее, ее политические дивиденды) и пытались сформулировать определенные цели и приоритеты, т.е. подобие культурной политики. Денег у них было довольно благодаря успехам экономической политики предыдущего правительства. Однако вскоре удачный старт переродился в весьма порочный культурный бонапартизм. Это пагубно отразилось на нескольких крупных культурных проектах правящего СМД (Союз молодых демократов) – модернизации здания Национального театра, реорганизация Национальной филармонии, реформы оперного театра и др.

Необходимость в этом ни у кого не вызывала сомнения, но “реализация” стала хрестоматийным примером того, к чему ведет политический карьеризм, не сдерживаемый профессионалами. Истина стара: политика в культуре - то же, что слон в посудной лавке. В результате, под сенью Национального театра, на территории одной из самых ценных достопримечательностей Будапешта, расположилось казино, а некомпетентное вмешательство в жизнь венгерских симфонических оркестров чуть было не погубило самый лучший из них. Скандал обусловлен тем, считает М.Маршалл, что волюнтаризму и недальновидности политиков, увлеченных исключительно зарабатыванием очков, цех профессионалов и гражданская коалиция в защиту автономии культуры не смогли ничего противопоставить. В культурной жизни страны, констатирует в заключение автор, ощущается сильный дефицит профессиональной солидарности, гражданской активности, с одной стороны, и авториттетных чиновников на министерском и муниципальном уровнях - с другой стороны.

Реферат подготовлен Л.А. Кутеповой

Й.СМИРС