124. о сильной власти

Вид материала

Документы

Содержание Партийность? ii 146. Русскому народу необходимо духовное

Подобный материал:

• «Створення та впровадження в експлуатацію сімейства цивільних важких транспортних літаків, 236.58kb.
• Социально-трудовая мобильность: механизм регулирования, 111.74kb.
• «Детский сад №124», 21.27kb.
• Содержание:   Введение, 258.04kb.
• Петров М. Т., Ушаков, 46.1kb.
• 117218, г. Москва, ул. Кржижановского, 21/33 Тел.: (499) 124 25 44, факс (499) 124, 20.8kb.
• Номерами: 1,3,7,36,37,53,61,67,83,95,124,125,129,131, 5935.41kb.
• Постановлению Верховной Рады Украины  от 4 апреля 1996 года n 124/96-вр сизменениями, 228.63kb.
• Статья представляет собой попытку анализа данных Всероссийской переписи населения 2002, 451.23kb.
• Анализа автобиографических нарративов в обучении психологическому консультированию, 274.44kb.

ПАРТИЙНОСТЬ?

II

Подведем итоги. 1.— Политическая партийность есть компромисс потому, что она осуществляет некий всена­родный самообман: массы, некомпетентные в разрешении государственных вопросов, выступают со всею силою политического авторитета, благодаря тому, что политиче­ские партии упрощают им и вопросы, и голосование. Это подобно тому, как если бы ребенку предоставили решить, что он предпочитает — хрен, ревень или хвощ, умалчивая о множестве других, несравненно более полезных овощем и восхваляя его ребячий «суверенитет» и его детскую свободу выбора.

2.— Политическая партийность есть условно-целесооб­разная форма организации народного мнения. Она обу­словлена: а) строгою лояльностью партий, соблюдающих взаимную свободу и не покушающихся на тоталитаризм; б) устранением всего, что хоть сколько-нибудь смахивает на монополизацию партиями общественного мнения, ибо дорога таланту, уму, познанию, характеру должна быть открыта всем помимо партии и независимо от них. Изби­раться должны не партийные люди, а качественные; и при­том именно за их качества, а не за их партийную принад­лежность. Поэтому значение условно-целесообразных пар­тий должно быть сведено к минимуму.

3.— Наконец, эта форма организации народного мне­ния таит в себе величайшие опасности для всяком свобо­ды и для всякой демократии. Всякая партия есть по самому существу своему заговор, политический заговор, покушаю­щийся на государственную власть. Пусть одни партии предпочитают при этом соблюдать конституцию и не зате­вать гражданскую войну; их заговор, как частное согла­шение, основы которого обсуждаются втайне и мероприя­тия которого отнюдь не разглашаются во всеуслышание, остается политически и уголовно-ненаказуемым заговором. Другие же партии, тоталитарные, действуют как наказуе­мые заговорщики, и всюду, где они имеют успех, этот успех свидетельствует о слабости, нерешительности или безволии наличной государственной власти. Со времени большевиков и национал-социалистов партии стали не то мостом, не то трамплином, ведущим к тоталитарному строю. Люди сговариваются совместно бороться за захват власти или даже монополизировать общественное мнение... добавьте только «любыми средствами», без всякой джентльменской лояльности в игре (fair play) и «как можно скорее» — и вы имеете тоталитарную партию. Сто­ит только вспомнить, что перед второй войной вся Восточ­ная Европа имела своих диктаторов с партийным фунда­ментом, и все станет ясным... А Южная Америка с ее вечными переворотами?

Спросим себя однажды, в чем нуждается каждое госу­дарство больше всего для своего процветания? — В едине­нии. Содействуют ли этому политические партии? Как раз наоборот; они изо всех сил работают над разъединением в народе (пример: современная Франция и Англия). Они создают схему для политической вражды, так что партий­ные люди привыкают критиковать, отвергать и поносить все то, что предлагают другие партии, совершенно незави­симо от того, полезно государству это предлагаемое или нет.

Вот пример из истории России. Как сейчас помню мой разговор с бывшим ректором Московского университета и редактором «Русских Ведомостей» Александром Аполлоновичем Мануйловым⁷. Это было в 1921 году, когда гражданская война закончилась и он только что вернулся с юга. «Конечно», — сказал он мне, — «Столыпин был прав и реформа его была спасительна для России»... — «Поми­луйте, А.А.», — изумился я: — «зачем же вы в «Русских Ведомостях» травили и его, и его реформу?!» — «Видите ли», — отвечал он с доброй, но виноватой улыбкой: — «у нас в конституционно-демократической партии была тогда директива — отвергать все, что идет от правитель­ства»...

Примеров из западно-европейской жизни приводить не стоит: они имеются везде в изобилии. Понятно, что, созда­вая схему для политической вражды, партии усиливают государственные раздоры и в сущности готовят граждан­скую войну.

Это можно выразить так. Партийность внушает челове­ку, будто он имеет «готовый» и притом «наилучший» ответ на все, решительно на все вопросы жизни и политики. Невежда начинает считать себя «всезнающим» и «всепонимающим», тогда как на самом деле он мыслит исклю­чительно чужими мыслями, ловко внушенными ему из тем­ной кулисы через посредство газет и жиденьких брошюр. И вот, он уже считает себя вправе «критиковать», отвер­гать и поносить все непартийное и инопартийное, неза­висимо от реальных государственных польз и нужд. Стране необходима сильная армия: но «наша партия» на сто­роне «пацифистов»: посему «долой сильную армию». Стра­не необходимо обновление углекопной техники; но «наша партия» стоит за увеличение жалованья рабочим — и деньги направляются в карман рабочему. Стране необ­ходима аграрная реформа: но такие-то партии предпочи­тают безземельного крестьянина, накапливающего в душе «революционный пыл»... и т.д.

Таким образом, партийность дает человеку возмож­ность, будучи ничем, попытаться стать многим и даже очень многим. Невежды выходят в парламентарии, партийно-билетчики — в «советники» и «директора», ловчилы — в министры и капиталисты. Карьера манит и осуществляет­ся.

Каждая партия приглашает избирателя «сделать свою ставку на нее» (как на скачках!) и принять участие именно в ее заговоре. Но лучшие люди государства — умнейшие и честнейшие — отнюдь не сочувствуют таким заговорам и не желают в них участвовать. Зато худшие... Пролазы, карьеристы или прямые мошенники (вроде Ставицкого⁸, Литвинова⁹, Парвуса-Гельфанда¹⁰ или Сырового¹¹) готовы сделать свою «ставку» по прямому расчету. Таким обра­зом, идея лучшего гражданина заменяется в демократиях идеей партийно-приписанного, партийно-угодившего и партийно-преуспевшего ловчилы; а это решительно не одно и то же. Партийность заслоняет и подменяет каче­ство человека. Мы достаточно насмотрелись на то, какого сорта люди вылезли наверх при большевиках, национал-социалистах и фашистах: они окружали «диктатора» плот­ной стеной порочности и раболепства, так что самый благо­родный и благонамеренный из диктаторов начинал мо­рально задыхаться и опускаться в этой атмосфере. Так можно быть уверенным, что если в России после больше­виков восторжествует крайне-правый (или какой-нибудь иной, межеумочный) тоталитаризм, то в ряды этой партии хлынет всевозможная революционная и пореволюционная чернь, всякие плуты, перебежчики, карьеристы и чужие агенты, люди, измаравшиеся под коммунистами или в эми­грации и желающие реабилитироваться. Как всегда, они будут" обнаруживать особенное ново-партийное пристра­стие, оказывать своим клевретам, — «нашим»! — всяче­скую поддержку в служебных хозяйственных и житейских делах; и качество нового «отбора» окажется на самом по­следнем уровне. Партийность как бы прямо создана для то­го, чтобы отбирать худших, которые образуют какое-то молчаливое «общество взаимопомощи», прикрывают вза­имные растраты, худые дела и даже преступления и соз­дают в государстве комплот безответственности и бессо­вестности.

Этот отбор партийных людей, согласных повторять без конца все глупости партийной догмы и все инсинуации партийного производства, само собой разумеется, отталки­вает людей высокого духовного качества: люди первого сорта вообще очень редко вступают в партии. Партийность прямо гонит лучших людей из политики: такие люди не умеют и не хотят думать чужими мыслями; их повышен­ное чувство ответственности внушает им прямое отвраще­ние к партийной болтовне и особенно к партийным инсинуациям. И таким образом выходит, что партийное строе­ние государства прямо поощряет пошлость и безответст­венность политической мысли. И понятно, что чем глубже, дифференцированное и ответственнее человек, тем труднее ему «выдумать» политическую программу, тем более, что партийная программа есть догма, а политика есть жизнь и творчество.

Вот пример партийной инсинуации.

В конце 1927 года я спросил в личной беседе такого выдающегося русского ученого и политика, как Петр Бернгардович Струве¹², «скажите, пожалуйста, П.Б., какие данные имелись у Милюкова против Царской семьи, ког­да он 1-го ноября 1916 года произносил в Государственной Думе свою речь о глупости или измене?¹³ Ведь эта речь прозвучала по всей стране, как призыв к революции»...

Ответ был недвусмысленный: «У него не было реши­тельно никаких данных»... — «Но в таком случае его речь была прямым призывом к измене Государю и Династии!»...

«Видите ли», — объяснил мне П.Б., который в 1917 го­ду давно уже вышел из конституционно-демократической партии, — «центральный комитет партии считал тогда, что в борьбе с Троном показуется (т.е. является целесообраз­ной) прямая политическая инсинуация». Инсинуацией же называется приписание кому-нибудь таких мыслей, наме­рений или планов, которых он в действительности совсем не имеет, и притом, для того, чтобы испортить ему его доброе имя.

Мы знаем, что послереволюционная Следственная Комиссия увидела себя вынужденной совершенно «реаби­литировать» Царскую семью от всех этих клевет н подо­зрений.

Но партии нужна была инсинуация; центральный комитет партии ее одобрил; н лидер ее, не затрудняя себя ни присягой, ни верностью, ни патриотизмом, ни стыдом, ни совестью, отравил ею сердца у миллионов людей.

Такова природа партийности.


146. РУССКОМУ НАРОДУ НЕОБХОДИМО ДУХОВНОЕ