Geum.ru

Владимир Александрович Сафронов российский историк и археолог, председатель Совета Русского исторического общества, специалист по археологическим культурам Кавказа, исследователь проблемы индоевропейской прародины

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   28   29   30   31   32   33   34   35   ...   40


Впервые сочетание золотых лент с розетками использовано в Тепе Гавре (могила 109) времени Джемдет Наср, конца IV тыс. до н. э Однако отсутствие аналогий всему остальному комплексу украшений позволяет рассматривать Гавру лишь как предтечу сложения месопо-тамского ювелирного стиля.


Все головные уборы Раннединастического III - это система бус соединенных между собой по длинной оси в низки с крупными подвесками в виде колец, фигурок животных, цветов, фруктов и т. д. Вместо низки бус в качестве основы использовались золотые ленты. Таковы головные убранства династов из гробниц РД III в Уре (Пу-Аби (Мюллер-Карпе, табл. 173: 8; Максвел - Хислоп, рис. 2, 3, с. 3, 1С рис. 12, с. 9, 14). Эта традиция крепить украшения на золотые ленты


248.


была передана с аккадскими ремесленниками в Анатолию (по мнению Максвел - Хислоп, 1974, рис. 75: 11). Действительно, подобные украшение позже появляются в Аладже, Хорос - Тепе, в Мохлосе, на Крите.


Низки колец из золота и кольцевидные подвески с камнем из Ста-ромышастовского клада находят полные аналогии в шумерском головном уборе (диаметр таких колец - 3 см - Максвел-Хислоп, 1974, с. 5, рис. 5). И в тех, и других памятниках существует два варианта украшения: кольцо с подвеской в 1,5 оборота и кольцо в полудрагоценном камне. Следует подчеркнуть, что в головном уборе времени РД III в Месопотамии широко используются каменные бусы из сердолика, ляпис-лазурита (Вулли, т. II, табл. 140, рис. 75: 10-17).


Золотые бусы в Майкопе являются составной частью собрания ме-сопотамских бус, в котором Масквел-Хислоп выделила 19 типов. В бусах Ура имеется несколько орнаментированных типов. Использовалась орнаментация канеллюрами (тип 14), фасетированием (тип 15). По форме сечения бусины выделяются квадратные, прямоугольные, линзовидные, цилиндрические, трубчатые (типы 1-3, 10, 16, 18), по форме продольного сечения -веретенообразные, овоидные, шарообразные (типы 4-9, 12, 13).


Майкопские бусы включают веретенообразные бусы (тип 6) в сочетании с продольными канеллюрами гв качестве орнамента (Мунчаев, 1975, рис. 33); шарообразные фасетированные бусы (Мунчаев, 1975, рис. 33); шарообразные с гравированным орнаментом -в виде вписанных полудуг (рис. 75: 2-16), в Шумере использующимся широко как элемент декора (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 179). Мотивом "вписанных полудуг" орнаментировано, в частности, и дно 2-го майкопского серебряного сосуда (рис. 68: 10).


Наконец, золотая бусина сложной формы в Майкопе (рис. 75: 3), представляющая собой сочетание овоидной формы с муфточками на концах имеет также предтечу в Шумере, выступая там как комбинированная форма, сочетающая овоид в камне и две цилиндрические муфточки в серебре или золоте. В Аккадском дворце в Тель Асмаре (РД III/Аккадский период, 24 в. до н. э., Фрэнкфорт, 1933, рис. 31, с. 48) такая комбинация зафиксирована в составе сложного головного убора - бусина из ляпис-лазури с серебряными обоймочками. Другая бусина - агатовая - заключена в золотые обоймочки (рис. 75: 13). Высота ее 7 см. Эта бусина из убора царицы Пу-Аби, как считает Максвел- Хислоп, скорее представляет исключение в Шумере и правило для позднего Аккадского периода (Максвелл- Хислоп, 1974, рис. 45). Аналогия, приведенная С. Н. Кореневским для майкопской бусины в Кише, доказывает неслучайность, закономерность таких бус, но датируется не РД II, как думает Кореневский, а РД III (указание на передатировку Киша А см. у Сетона Ллойда, 1985, с. 120-121).


Вероятно, комбинированные украшения не были чужды и Майкопу, о чем свидетельствует головка льва из Старомышастовской (рис. 62: 7), (Мунчаев, 1975, рис. 33). Судя по головным уборам и украшениям начала Аккадского периода такие головки соединялись с дополнениями из полудрагоценных камней, сердолика, ляпис-лазури. Скреплялись битумом (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 211: 20).


Украшения в виде штампованных бляшек в Майкопе (фигурки львов и быков - рис. 62: 5, 64: 5) также восходят к шумерской традиции. В Шумере обнаружены не только сами штампованные украшения, но и штампы (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 179: 12, 13).


В майкопском комплексе были обнаружены "шесть трубок длиной по 103 см (рис. 64: 6), из них две серебряные с золотыми окончаниями,


249.


на которых были насажены золотые фигурки быков, две такие же с золотыми нижними частями без фигурок и две целиком серебряные с серебряными бычками" (Чернопицкий, 1987, с. 33), М. П. Чернопицкий в недавно появившейся работе делает попытку установить семантику комплекса стержней и бычков, пользуясь параллелями из памятников более позднего времени I тыс. до н. э. Мы уже указывали в своей работе, что на "штандартах" Мари изображается верховный жрец или царь, который несет такой стержень с укрепленным на его конце быком (Парро, 1956, рис. 70; Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 225: 11; Николаева, Сафронов, 1982, рис. 3: 18, с. 42, рис. 64: И). Аналогична функция этой находки и в Майкопе. Шумерские параллели позволяют не только выяснить семантику майкопских бычков и назначения комплекса бычков с трубками, но и датировать эту часть комплекса Майкопа также РД III, как датируется соответствующий комплекс из Мари.


К определению даты Майкопа привлекаются в последнее время изображения на серебряных сосудах (рис. 69, 70) и цилиндрическая печать из гагата, Найденная в Закубанье, в с. Красногвардейском, в майкопском погребении (рис. 73: 1). Первая интерпретация красногвардейской печати была приведена А. А. Нехаевым в соответствие с датой Майкопа IV/III тыс. до н. э., предложенной М. В. Андреевой на основании анализа майкопских изображений и синхронизации этого стиля с Протописьменным в Месопотамии (подробно критику концепции М. В. Андреевой см.: Николаева, Сафронов, 1982, с. 28-50). Такое расхождение выводов с содержанием источника у Нехаева и Андреевой должно иметь свое объяснение, и мы видим его в отсутствии методики работы с аналогией, особенно в области изобразительного искусства.


Подобная методика могла бы привести в соответствие выводы и уровень сопоставления источников. В своей работе, по майкопскому искусству (Николаева, Сафронов, 1982) мы предложили форму структурно-типологического анализа изображений, в котором стиль изображения рассматривается как система регламентации для каждого элемента изображения в отдельности и всей картины в целом. С другой стороны, художественный стиль - это иерархия структур от низшей - элемента, до высшей - картины. Разъединив майкопские изображения на элементы, мотивы, сюжеты, персонажи, сцены, мы установили хронологические диапазоны каждого из них, выделив, таким образом, части майкопской композиции, которые имеют узкий хронологический диапазон. Сложение хронологических диапазонов каждого из 10 персонажей майкопской композиции, 5 сцен и сюжетов указывает на сложение майкопского художественного стиля в конце Раннединастического III периода. Даты некоторых персонажей ("львица", "пятнистый хищник", "кабан" - рис. 63, 67), заходящие в Аккадский период, определяют узкий хронологический диапазон сложения майкопского стиля, в пределах 24 в. до н. э.


Территориально максимальное число аналогий, и наиболее полные из них сосредотачиваются в Средней Месопотамии, в области взаимодействия шумерского и эламского искусства, и в пограничье с кочевническим миром Северной Месопотамии и Плодородного Полумесяца.


Анализ майкопского искусства позволил не только обнаружить центр сложения майкопского стиля - в зоне взаимовлияния месопотамского и эламского искусства и в пограничье с кочевническим миром Северной Месопотамии и Плодородного Полумесяца, но и ввести в оборот новый источник для хронологии Майкопа. Установление вероятных хронологических диапазонов для каждого из персонажей май-


250.


копской композиции, а также выявление наиболее близких аналогий композиции в целом, имеющих надежные даты, позволило определить с большой вероятностью время формирования майкопского стиля в пределах РД III - РД III/Аккадского периода, т. е. конец 26-24 вв. до н. э. Этот хронологический период совпадает с хронологическим диапазоном бытования майкопского металлокомплекса, что также упрочняет предложенную дату (см рис. 62-70).


Обнаружение цилиндрической печати в майкопском комплексе в Красногвардейском завершает "восточный облик" майкопской культуры. Дата печати в первой ее интерпретации (Нехаев, 1986) неправильна, поскольку сориентирована на датировку Майкопа IV/Ш тыс. до н. э. Весьма удивительно, что, аналогия, приведенная Нехаевым (рис. 73:2), взятая из свода Амье (1961, № 237), не встретила возражений у специалистов. Действительно, на печати под № 237 изображен горный козел (рис. 73: 2), тогда как на красногвардейской печати изображен олень с длинной шеей, т. е. аналогия Нехаева - не аналогия даже на самом общем уровне сравнения - "содержание образа". Втрое возражение - относительно даты печати № 237. Подобные сюжеты, стиль изображения живет дольше Протописьменного, а именно - в РД I. Такую печать можно видеть в Тель Асмаре, в памятнике РД I (рис. 73: 3). Следовательно, Нехаев должен был определить дату печати по своим аналогиям как Протописьменный - РД I (3200- 2750 гг. и 2750-2615 гг. до н. э.). Сравнение печати из Тель Асмара и № 237, по Амье, обнаруживает и единство стиля. Так, рога как две параллельные дуги относительно одинаковой длины и направления идентичны на обеих печатях; передние ноги изображены как заостренные и сильно сплющенные эллипсы на обеих печатях, а задние ноги как эллипсы, прорисованные под углом друг другу (в этом элементе есть расхождения между печатями, поскольку на печати № 237 нога изображается как соединение эллипса с треугольником). Глаз на обеих печатях показан как треугольник. Угол сопряжения между шеей и линией спины одинаков по величине (рис. 73: 2, 3). В то же время С1илистически красногвардейская печать не имеет ни одного элемента, подобного прорисовке на печати № 237. Так, глаз прорисован кружком. Шея поставлена перпендикулярно спине. Ноги изображены на одинаковом расстоянии (тогда как на печати № 237 они сдвоены) и в виде треугольных отростков. Рога изображены как 9 отростков по 5 и 4 отростка с каждой стороны. Красногвардейская печать выполнена в стиле, сложившемся в период РД II и продолжающемся в РД III. Так, многими отростками снабжалась даже голова человека на печатях РД II (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 195: 23). Все приемы по трактовке ног аналогичны.


В качестве датирующей аналогии мы предлагаем печать из Ура РД III (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 180: 13) (рис. 74). Это хорошая параллель красногвардейской печати как на уровне общей идеи (это также олень с длинной шеей, поставленной перпендикулярно спине), так и на уровне трактовки элементов (ноги удлиненные, сходящиеся на острие, отростки треугольной формы; расстояние между ногами одинаковое; глаз показан кружком рога показаны 7 отростками, закругленными на конце). Таким образом, и дата печати при пристальном рассмотрении не противоречит дате для Майкопа РД III, т. е. 25-24 вв.


Происхождение майкопской культуры по археологическим источникам. Установив приблизительно дату майкопского металлокомплекса Раннединастическим III периодом по месопотамской хронологии, т. е. концом 26 в.- началом 23 в. до и. э., мы тем самым очертили и круг


251.


памятников, и временной интервал его в Месопотамии, с которым должно проводиться сравнение всего майкопского комплекса, включая и керамику. Наиболее убедительные аналогии находятся в археологических памятниках указанного периода в районе Средней и Северной Месопотамии (особенно в районе Харрана).


Основным этническим показателем в этнокультурных параллелях является керамика. Поиски керамических аналогий в регионе Средней и Верхней Месопотамии вывели на ряд памятников (более 30 поселений в междуречье Хабура и Балиха), самым выразительным и лучше всего исследованным из которых являлся Тель Хуэйра (в разной транскрипции - Тель Шуэйра, Тель Чуера). Чтобы избежать упрека в "натяжке" аналогий, г мы провели сравнение всего сводного комплекса майкопской культуры с комплексом поселения Тель Хуэйра.


Поселение Тель Хуэйра. Местоположение памятника.


Поселение находится почти на границе современной Сирии и Турции, между реками Хабур и Балих, в 60 км к западу от Рас-эль-Айн, в 35 км к юго-востоку от современного Харрана; в 100 км к северо-западу от Тель Брака, в 200 км к северу от города-государства Мари. Ландшафт местности - степной. Это сиро-месопотамская степь, где много неглубоких пересыхающих речек, обеспечивающих как беспрепятственное передвижение при кочевании со скотом, так и источники воды для скота.


Датировка памятника. Раскопанные остатки поселения относятся, согласно точке зрения их исследователей А. Мортгата и X. Кюне, к Раннединастическому III периоду (Кюне, 1976; Мортгат, 1958, 1965, 1975). Они считают, что в Аккадский период поселение было покинуто. Мэллоуен полагает (это мнение отражено в Кэмбриджской древней истории), что раскопаны, главным образом, слои аккадского времени, а глубже залегающие слои содержат свидетельства значительного заселения РД III, особенно РД IIIЬ (Мэллоуен, 1968, с. 63) *.


Наиболее древняя часть поселения связана с находками оттисков цилиндрических печатей "стиля Месилима", т. е. РД II по месопотам-ской хронологии 2600-2525 гг. до н. э. по Афанасьевой - Мортгату (Афанасьева, 1979, табл. вкл.). Правда, Мэллоуен указывает, что нет данных относить Месилима к РД II; с тем же успехом этот стиль можно датировать РД III (Мэллоуен, 1968, с. 30). В другом месте есть указание, что в Северной Месопотамии провинциальный стиль в глиптике запаздывает на один хронологический период. Так, если печать на юге датируется РД II, то на севере она будет датироваться РД IIIа.


Таким образом, наиболее обоснованной датировкой Тель Хуэйры надо считать Раннединастический III период.


Культурные связи памятника. По керамике устанавливаются связи Тель Хуэйры с отдельными регионами Малой Азии (Троя II), Сирии и Палестины, долины реки Оронта, фазы Амук I и Хама Л), с близкими более восточными памятниками долины Хабура (Чагар Базар, Тель Брак и др.), а также с южными памятниками - Мари (Кюне, 1976, с. 101 и др. табл. 2). Истоки изобразительного искусства Тель Хуэйры находятся в шумерских памятниках (Мэллоуен, с. 52, 64).


Как мы показали, искусство Тель Хуэйры тяготеет к искусству Мари и Элама, которое восходит к искусству Шумера, вместе они образуют шумеро-эламскую эпоху в период РД II - РД III (Амье, 1966).


Характеристика памятника. На поселении открыты храмово-куль-


* Естественно, что Мэллоун относит большую часть материалов из Тель -Хуэйры


к аккадскому времени, поскольку в раскопанном им Тель Браке доминирующая в


Тель Хуэйре традиция идет в аккадском комплексе. .


252.


товые постройки - храм, аллея стел (Мортгат, 1958, рис. 5-8); поминальные комплексы, жилые постройки, одиночные погребения (Мортгат, 1975). Многочисленны предметы материальной культуры: керамика (Кюне, 1976), металл (Мортгат, 1958, рис. 3, 29), алебастровая (Мортгат, 1965, рис. 21-29) и терракотовая (Мортгат, 1965, рис. 12, 8), пластика (Мюллер-Карпе, 1974, т. 3, табл. 233: 1 -10).


Бронзовая посуда находит аналогии в памятниках Элама конца шумеро-эламской эпохи (Амье, 1966, рис. 152); в кладах памятников района Диялы (Тель Асмар - Фрэнкфорт, 1933; Мюллер-Карпе, 1974, т. 3, табл. 215). Втульчатый топор с гребнем находит аналогии в инвентаре гробниц Ура РД III (Барней, 1977, рис. 54) и других памятниках Месопотамии и Ирана РД III (Мюллер-Карпе, 1974, т. 3, табл. 172-237). Плоские топоры с муфтами находят аналогии в Мари (Парро, 1956, № 602, 603), как и ножи без черенка с 2 и 3 заклепками (там же).


Общий хронологический диапазон бытования листовидных копий с четырехгранным насадом - гробницы Ура (РД III- Аккадский период, приблизительно 25-22 вв. до н. э.) *. Поскольку тип копий с насадом варьирует и по форме "листа", и "насада", то ближайшие аналогии для копий из Тель Хуэйры дают дату конца РД III - начала Аккада -24/23 (Мюллер-Карпе, т. 3, 1974, табл. 172: 39-41; 193: 66; 198: В:-29).


Заслуживает внимания специфическая традиция Тель Хуэйры украшать керамические "пьедесталы" керамическими рельефами и резьбой по мотивам стеатитовых ваз, получивших хождение в Мари, Эламе, Хафадже и др. На вторичность этого явления, т. е. на подражание в керамике камнерезному искусству, указывает несоответствие высокого рельефа в керамике возможностям и свойствам керамического материала.


Следует отметить наблюдения Мэллоуена: постройки из плосковыпуклого кирпича в Тель Хуэйре позволили исследователю сделать вывод о присутствии шумерских ремесленников в Хуэйре. Доминирование Шумера в Хуэйре, по Мэллоуену, вероятно, устанавливается со времени Эаннатума или Лугаль-Загисси, прервавшего блестящий период развития Шумера в Раннединастический период (периода Шубад и Мескаламдуга) (Мэллоуен, 1968, с. 10).


Керамическая традиция Тель Хуэйры, устанавливаемая по 1700 фрагментам и целым сосудам (165 сосудов), характерна для ряда синхронных памятников долины Хабура и Северной Месопотамии (Пар-ро, 1956, рис. 105), а также, вероятно, не исчезает на ряде памятников этого региона и в аккадскую эпоху.


По результатам исследования происхождения майкопского искус-ства Тель Хуэйра наряду с Майкопом был включен в круг памятников шумеро-эламского искусства (имеется в виду Северная Месопотамия - Мари-Хафадже). Решающим доводом в установлении историко-культурных связей двух памятников Тель Хуэйры и Майкопа является сравнение керамики, которое будет проведено ниже. Однако если анализу керамики Тель Хуэйры посвящена монография X. Кюне, то майкопская керамика не дифференцированна, не была даже сведена з единую сводку-каталог**.


Классификация майкопской керамики. Только в курганных погребениях майкопской культуры Северного Кавказа находилось 120 рес-


* Карсемиш (Фрэнкфорт, 1939, с. 81: могила в каменном ящике; 22-20 вв. до н. э,), Тиль Барсиб (Шеффер, 1948, риc. 82: 3, 4; 2350 г.; до н. э.), Аладжа, Тарс, Тепе Гиссар. Эти аналогии неоднократно приводились В отечественных исследованиях (Иессен, 1950; Соловьев, 1058).


** Наиболее полная сводка приведена у Мунчаева (1976).


253.


таврированных и целых сосудов: 69 из них названы в сводке Мунчаева 1976, рис. 39, 40, 41, 44, 45, 46, 57, 58, 62, 64, 65, 66, 69); 39 происходят из наших раскопок (9 сосудов из Северной Осетии, 30 - из Прикубанья) *; около 20 сосудов известно из Кабарды (включая данные отчетов -33 сосуда), из них 2 опубликованы Мунчаевым (1976, рис. 63, 64), 12 - Мизиевым (1973); 8 сосудов известны из Долинского, Соломенки и Уруха (рис. 71; МИА, № 3, табл. XI, рис. 30, габл. VI, табл. X, рис. 29, рис. 27); 3 целых сосуда приводит Соловьев (1958); 8 сосудов обнаружено Петренко (1982).


Таким образом, по не совсем полным сведениям набирается 142 сосуда майкопской культуры. Такая выборка сопоставима со 165 целыми сосудами, известными из Тель Хуэйры, а сравнение по 40 типам охватывает 25% материала обеих культур, выступающего в качестве полных и детальных аналогий (Сафронов, 1982).


Керамическая коллекция майкопской культуры была классифицирована по функциональному назначению, поскольку наблюдается большая вариабельность в ее размерах и формах. I группа - сосуды (дальнейшая дифференциация внутри группы проводится не по функциональным, а по формальным формообразующим признакам; абсолютные размеры имеют второстепенное значение). II группа - кувшины (сосуды с длинным цилиндрическим горлом). III группа - миски. IV группа - котлы. V--пифосы (большие сосуды для хранения продуктов). VI - мангалы. VII - "цедилки". VIII - крышки.


Проведенный сравнительный анализ керамического материала Майкопа и Тель Хуэйры по 40 типам (рис. 71, 72) показывает полное тождество сопоставляемого инвентаря и по форме, и по технологии. Практически все "майкопские" формы сосудов - присутствуют в керамике Тель Хуэйра, и лишь 3 формы из керамического фонда последней отсутствуют в Майкопе. Учитывая, что керамика Тель Хуэйры - не изолированное явление, а повторяется на 36 поселениях Верхней Месопотамии, мы констатируем, что эта керамика - не изолированное, не атипичное явление для данного региона, а органически ему присущее. Уровень сходства инвентаря двух памятников - керамики, несущей этническую информацию, которая всегда заложена в керамике, столь высок, что можно говорить только об однокультурности этих памятников и об этническом родстве населения, оставившего их.


Остальные категорий майкопского инвентаря также находят аналогий в Тель Хуэйре. Металлических форм инвентаря в Тель Хуэйре вообще мало. Копья с листовидным пером и насадом не имеют аналогии в Майкопе, хотя встречены в Новосвободной. Учитывая возможность заимствования части металлокомплекса Майкопа новосвобод-ненскими металлургами, можно допустить, что в майкопской культуре тоже были такие копья. Отсутствие их в майкопских коллекциях объясняется повсеместным ограблением майкопских могил еще в майкопскую эпоху. То же можно сказать и о посоховидных булавках, которые есть в Тель Хуэйре, как и во всех памятниках РД III/Аккадского периода, и в Новосвободной, но нет в Майкопе.


Проушные топоры не имеют аналогии в Тель Хуэйре, но есть в Мари (Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 232: С: 2), которое связывается с Тель Хуэйрой по всем формам металлокомплекса. Кроме проушных топоров, в Мари встречена и форма втульчатой мотыги (Мюллер-Кар-


* Следует напомнить, что приводимые майкопские сосуды происходят из погребальных памятников, тогда как керамика: Тель Хуэйры обнаружена на поселении, поэтому в майкопской погребальной керамике нет бытовой утвари (мангалы, цедилки, пифосы и др.), которые есть в Хуэйре, но эти формы есть в майкопских поселениях.


254.


пе, т, 3, табл. 232: С: 1), характерная как для Майкопа, так и для месопотамских памятников (Лагаш РД III: Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 185: 9, 10; Фара РД III: Мюллер-Карпе, т. 3, табл. 198: 17; Киш А: там же, табл. 199: 50).