Все статьи для журнала «Мой ребёнок»

Вид материала

Содержание

Подобный материал:

1 ... 47 48 49 50 51 52 53 54 ... 58

Напополам.

Как это ни странно, у мамы и ее ребенка еще долгое время после его рождения на свет – одна жизнь. Правда, уже не биологическая (до рождения ребенок и мать были в значительной мере единым целым, например, у них была общая кровеносная система), а психологическая.

А это значит, что сила воли, смелость, доброта, смекалка, находчивость, решительность – словом, все ценные человеческие качества даются как бы в определенном количестве на двоих: на мать и ее ребенка. Разумеется, это условный образ, но он даёт представление о том, что я хочу сказать.

Допустим, мать очень активная, уверенная, в общении всегда «первый номер». Любит, чтобы ее слушали, а не она слушала других. В общем, всем знакомый тип личности. Так вот, как ни удивительно, у таких мам часто бывают застенчивые и неуверенные в себе дети.

То есть картина такая: из 100% отпущенных им на двоих настырности, уверенности, активности – мать забрала себе 99%. Соответственно, малышу остался 1%. Вот он такой и есть, однопроцентный человек: пассивный, неуверенный, безвольный.

Попробую пояснить эту любопытную закономерность примерами.

Пример 1. Силу берут у слабых.

Дэвик – смешной мальчишка: тощий, бледный, с огромными ушами и глазами. Он родился очень болезненным. К тому же в 6 лет остался без отца: родители разошлись. Мама Дэвика, Нина, прекрасно понимала, что больше детей у нее не будет. Конечно, развод с мужем, случившийся, когда ей было уже 37 лет, несостоявшуюся личную жизнь – она переживала тяжело. Тем большую ценность представлял для нее ее единственный ребенок.

А Дэвик болел. За первые 6 лет жизни у него были скарлатина, ветряная оспа, 5 воспалений легких, грипп, куча ОРЗ и ОРВИ. Ему удалили гланды, пытались закаливать – ничего не помогало. Нина все время была в страшном напряжении.

И в то же время именно болезни сына, его слабость давали ей ощущение расцвета своих жизненных сил, полноты жизни. Чем слабее: душевно и физически – был сын, тем более сильной себя чувствовала она. Она как бы питалась его слабостью, пила ее, как насекомые пьют цветочный нектар – и, во многом, этим жила. Ее не покидали энергия, решительность, бодрость.

В детстве она была застенчивой, неуверенной в себе. Но благодаря сыну, стала энергичной и уверенной. Она «доставала» нужные лекарства, даже если их не было ни в одной аптеке. Находила хороших частных врачей. Она чувствовала, что становится все сильнее, живет всё интенсивнее – в то время как Дэвик становился все слабее. Он по сути не жил совсем и был таким слабым, как хилый цветочек, выросший в подвале без света и воздуха.

Он не умел и не любил играть с другими детьми. Почти не ходил в садик, а когда ходил, непрерывно плакал. Боялся любых незнакомых людей и убегал от них. Ни с кем, кроме мамы, постоянно не общался. Болезненно любил он только книги.

Даже внешность Нины со временем изменилась: она и на вид стала уверенней, энергичней. Дэвик же все хирел и хирел.

Но Нина не видела в этом противоречия. Ей казалось, что она помогает сыну (во внешнем смысле так и было), и она не замечала, как отбирает у него силу, присваивая ее себе.

Сейчас Дэвик уже взрослый, но он так и остался неприспособленным к жизни. У него нет постоянной работы, нет семьи, и он фактически по-прежнему во всем зависит от мамы.

Пример 2. Нам не страшен паучок!

Эту историю рассказала в своей книге «Записки неправильной мамы» мой постоянный соавтор Катерина Гарелина.

«Вы боитесь пауков? Нет? Завидую!

Я зашла в ванную, чтобы вымыть руки и… закричала от ужаса! На меня с полочки у зеркала смотрело восьмилапое ЧУДОВИЩЕ, явно чувствуя себя здесь хозяином. Те, кто знает, что такое леденящий душу страх, меня поймут. Во рту сразу пересохло, сердце заколотилось в ушах, а под ложечкой неприятно похолодело. «Кать, ты что - опять паука увидела? - слышу я голос моей младшей сестры, - у нас один под зеркалом живет, Федей зовут!» В этот момент кто-то трогает меня за ногу, и в ванной раздается ещё один мой крик. Когда немного пришла в себя, увидела Ванюшку, стоящего рядом и готового заплакать. Оказалось, он пришел посмотреть - почему мама так голосит. Все просто: я не боюсь темноты, высоты и крови, замкнутых пространств и змей, однако у меня есть одна очень выраженная фобия: я безумно боюсь пауков (даже сейчас, когда пишу эти строки, учащается пульс, пальцы леденеют и покрываются холодным липким потом). На медицинском языке это звучит не менее пугающе – арахнофобия.

Вдруг мой маленький сын взял меня за трясущуюся руку и сказал: «Мама, НЕ БОЙСЯ!» На ватных ногах выхожу из ванной, крепко держа в своей руке ладошку своего Мужчины.

- Вань, а ты что, пауков не боишься?

- Не боюсь! Они хаошие ( хорошие)!

- Я тоже знаю, Ванюш, что они хорошие, но все равно боюсь.

Через час после «страшной встречи» в ванной собрались обедать. А перед едой что делают? Правильно - моют руки! Где? В ванной! При одной мысли, что снова придется туда зайти, опять предательски похолодело под ложечкой. Видя, что я стою перед дверью в ванную комнату, Ваня подошел и… взял меня за руку со словами: «Мама, пойдем! Не бойся паучка!» Почувствовав в своей руке уверенную и сильную ладошку Ванюшки, я сразу успокоилась и поняла, что с таким Мужчиной ничего не страшно. И пока мы были у моих родителей (на время Диминой смены), Ваня каждый раз «водил» меня в ванную.

Вам смешно? Но в тот момент он ощущал себя НУЖНЫМ маме в трудную минуту, что делало его взрослым и самостоятельным Человеком даже в 1 год и 9 месяцев. Никто не просил его каждый раз «провожать» меня туда, он делал это САМ и каждый раз повторял: «Не бойся, мама! Паучок хаоший. Он не укусик (укусит)». И я отвечала ему: «Спасибо, родной! С тобой мне не страшно!»

В тот момент мы с ним словно менялись ролями: я становилась маленьким испуганным ребенком, а Ваня – взрослым Мужчиной и Большим Человеком!

Да, ребенку нужны сильные родители, однако, «сильный» вовсе не означает «не боящийся никого» и «правый абсолютно во всем» (слоны ведь тоже боятся мышей – это признанный факт!). Взрослые вовсе не идеальны: они тоже боятся, тоже делают ошибки и попадают в неловкие положения, и это, на мой взгляд, нормально! Другой вопрос - как мы сами относимся к подобным ситуациям.

Мне кажется, мы должны показать малышу, что испытываем те же чувства, что и он: ведь кто-то до сих пор боится темноты, а у кого-то при виде крови темнеет в глазах. И почему бы нам честно ни сказать своему ребенку: «Знаешь, я так боюсь этого паука (крокодила, дождевого червяка?)!» - чтобы он потом так же честно рассказал нам о своих тревогах и страхах.

Скорее всего, когда-нибудь наступит такой момент, что и у Вани тоже появятся свои страхи, ведь все детки через это проходят, но тогда я уже буду знать, как поступить, когда мой малыш скажет, что ему страшно: просто взять за руку и сказать: «Не бойся, я с тобой!» Ведь именно это и «сказал» мне Ванюшка, взяв меня тогда за ледяную ладонь. Раз я рядом, то ничего плохого не случится! Я ведь чувствовала именно это, держа за руку своего сына. Которому был годик и девять месяцев от роду!»

Как видите, тут Ваня выступает в роли Взрослого, в роли Защитника, в роли Сильного. Хотя ему всего лишь около 2 лет. А мама – слабая.

Так вот: это очень хорошо для ребенка. Плохо, когда дети постоянно, день ото дня и год от года играют роли Слабых, Неумелых, Опекаемых, Подзащитных. Она рискуют такими и остаться на всю жизнь.

При правильном же воспитании ребенок получает РАЗНЫЕ роли. То слабого – то сильного. То опекаемого – то опекающего.

Ваня, например, обычно не забывает напомнить маме: «Ты шайфик (шарфик) не забыла, мама?» Мы как-то привыкли, что это как раз мама должна напоминать сыну про шарфик, про рукавички, чтобы ножки не намочил – и т.д., и т.п. Но почему обязательно должно быть одностороннее движение в наших отношениях с детьми?

Конечно, нам приятно чувствовать себя сильными, смелыми, умными – тем более, это нетрудно – рядом с маленьким ребенком. Такое самоутверждение по дешевке. Но когда-то и наш малыш должен себя почувствовать умным. А для этого придется нам побыть временно глупыми – иначе никак не получится. Пусть он нам что-то объяснит: например, какие замечательные фонтаны получаются, если изо всех сил ударить палкой по луже. Тема важная, пока недостаточно исследованная. Вот и прослушайте внимательно трактат вашего юного экспериментатора – и на ус намотайте. Поблагодарить за науку не забудьте.

Конечно, мы, взрослые, ужасно смелые. Ну, если не в отношениях с непосредственным начальством, то уж дома-то, со своими чадами, - жутко смелые. Но когда-то смелым должен быть и наш кроха. А для этого придется нам чуть-чуть побояться. Притворяться необязательно: мы все чего-то действительно боимся. По крайне мере мне не приходилось встречать людей, не боящихся абсолютно ничего. Вот только не надо это скрывать от ребенка: пусть он поможет вам, выступит в роли вашего Защитника от хищной собаки, бегущей по улице, или от дождя, или на худой конец – от паука.

Мы, понятно, всё умеем. Ну, если не всё, то почти всё. Умеем зарабатывать деньги, покупать продукты и всякие другие товары, умеем готовить, убирать со стола. А малыш еще не умеет ничего. Но где-то и он должен нас поучить мастерству. Например, умению находить деньги на тротуаре. Этим искусством дети владеют значительно лучше взрослых: они ближе к земле, лучше видят то, что на ней. Но и в домашних делах дети вполне способны быстро достичь высокой степени мастерства и нас поучить.

Мы невероятно сильные и мощные – а дети слабые. Но ребенку, чтобы расти, тоже нужно почувствовать себя сильным. Поэтому пусть ваш малыш поможет вам донести сумку из магазина: да, ему будет тяжело – но зато он испытает высокую человеческую радость ощущать себя Сильным и Нужным.

Детям важно быть Сильными, Смелыми, Умелыми – именно в отношении своих близких, и, прежде всего, мамы.

Так что мама должна уметь быть РАЗНОЙ со своим ребенком. Иногда строгой – иногда мягкой. Иногда сильной – иногда слабой. Иногда умной – иногда дурочкой. Тогда у малыша будет возможность тоже быть разным. И он постепенно вырастет как человек.

Мы не должны перетягивать одеяло на себя, отнимать у детей то, что дано нам с ними вместе, напополам. Не только нам нужно жить – но и им. А жить – не значит потреблять нашу заботу, силу, ум – это значит проявлять свои собственные заботу, силу и ум. По отношению к кому проявлять? По отношению к своим близким взрослым.

Потому что – о ком еще маленькому человеку заботиться? Кому помогать, если не маме с папой?

Тот, кто забирает себе всю силу, всю уверенность, весь ум – тот обкрадывает своих детей, лишая их настоящей жизни. Такие родители фактически живут за счет своих детей, как духовные вампиры. Их энергия и сила отнята у детей – хотя и вроде бы направлена на заботу как раз об этих детях.

Родительская любовь иногда калечит ребенка. Чтобы этого не произошло, ребенку нужно дать возможность быть не только беспомощной крохой, но и Сильным, Умелым и Умным растущим человеком.

Быть недоступной.

Любая женщина знает, что в отношениях с мужчинами – или каким-то одним мужчиной – нужно уметь быть немножко недоступной. Прекрасной и труднодостижимой. Иначе ее просто не будут уважать и ценить.

Однако далеко не все знают, что та же закономерность проявляется и в отношениях матери со своими детьми.

История 1. Марина рано вышла замуж. Она красивая, умная, отлично училась в школе. Институт, правда, закончила по такой специальности, которая считалась очень престижной в советские времена, а сейчас уже не нужна. Так что основное занятие Марины сейчас – это вязание. Она вяжет на дому и преподает машинную вязку в женском клубе. В общем, она – домохозяйка.

Живет Марина в прекрасной большой квартире, в новом доме. Муж ее, Виктор, - довольно успешный бизнесмен. Он энергичный, деловой, работящий, умный, добрый. И только один изъян есть у этого во всех отношениях достойного человека: он не умеет любить. Не способен любить женщину – бывают такие мужчины.

Как-то Виктор купил роскошнейшую посудомоечную машину, дико дорогую. Вообще он обожает делать жене дорогие подарки. Машина эта, когда ее установили и я пришел к ним в гости, произвела на меня не менее сильное впечатление, чем Колизей. Величественная штука! Виктор, очень довольный, хлопотал, нажимая какие-то кнопки. А потом сказал жене: мол, видишь, как я стараюсь для тебя – хоть бы оценила. И Марина ответила – с глубокой горечью в голосе:

- Наверное, и любить меня тоже эта машина будет.

Почему Виктор такой? У него распространенная проблема: он инфантильный. Как подросток. Хороший, добрый – но подросток. А как может подросток по-настоящему любить взрослую женщину?

У них двое мальчишек: Сева, старший, и младший Кирилл. Сева темный, с татарскими холодными глазами, очень заносчивого вида. Кирилл в отца, светлый, живой и шкодливый.

Вот сценка из их домашней жизни. Марина зовет всех ужинать. На столе – какой-то необыкновенный салат, в котором чего только нет: и дольки ананасов и бананов, и киви, и цветная капуста – бог знает что. Сыр, печенье, ветчина, хлеб. Какой-то сок.

Мальчишки, услышав голос мамы, весело бросаются к столу и залазят за него, отталкивая один другого, при этом вазочка с печеньем опрокидывается. Мама делает Кириллу замечание, но тот даже не поворачивает головы. Дети накладывают себе на тарелки суперсалат, едят без хлеба, половину не съедают, разбрасывают еду по столу и даже по полу. Потом, забыв поблагодарить маму, так же энергично вылезают из-за стола и бегут заниматься своими делами. А Марина берет тряпку и начинает убирать.

Передо мной – я хоть и друг семьи, а все же гость – ей неудобно, поэтому она говорит:

- Они меня считают чем-то вроде прислуги. Мама нужна, чтобы приготовить, подать и убрать.

И это тоже – с горечью в голосе.

Потом на кухню заходит Сева, берет без спросу печенье из вазочки и собирается выйти. Все это с видом юного графа, не замечающего прислуги. Мама ему что-то сказала: мол, я же тебе запретила есть не на кухне – и вдруг сынок ей ответил с такой злостью, да еще таким хамским тоном, что я чуть не вскочил и не прикрикнул на него прямо при Марине. А она отвернулась, ничего не ответила сыну-барину. Но я увидел на ее глазах слезинки. Она отошла к окну и украдкой вытерла их уголком передника.

К сожалению, с Севой и Кириллом проблемы не только у родителей. В школе они хулиганят, учатся плохо, особенно Сева, хотя оба способные. Сева, кроме того, отличается злобным и надменным нравом, ни с кем не дружит. Оба часто и жестоко дерутся.

Что получится из этих детей? Ведь родители фактически не имеют на них влияния.

История 2. Наверное, очень многие посмотрели фильм Олега Дормана «Подстрочник»: 15 серий, в которых переводчица Лилианна Лунгина рассказывает о своей жизни.

Лилианна Зиновьевна – пример мамы, совершенно противоположного Марине типа. Она никогда не занималась домашней работой: у них с мужем, режиссером Семеном Лунгиным, была домработница. Эту домработницу, Мотю, простую крестьянскую женщину, можно назвать тем не менее яркой и интересной личностью. У нее не было своей семьи, и детям Лунгиных (кстати, тоже двум мальчикам) она была предана и любила их как своих родных. Все, что нужно делать для детей: кормить, стирать и пр. – делала она.

А мама – она была для общения и развития. Мама ввела детей в мир книг и интеллектуальных интересов, в мир творчества.

Между этими двумя женщинами: настоящей мамой и «мамой Мотей» - существовала даже какая-то женская конкуренция, какая-то ревность. Лилианна Зиновьевна даже как-то отказала Моте, пыталась ее пристроить в другую семью – но все-таки не смогла пересилить себя, когда увидела, как та страдает без «своих» - то есть её – детей.

Фактически в этих двух женщинах странным образом воплотились две составляющих Образа Матери: бесконечно преданной и заботливой, готовой на любые жертвы ради детей – Моти, и Матери-Учительницы, Матери-Идеала – Лилианны Зиновьевны. Те две стороны, которые мы обычно не разделяем, потому что видим их вместе, в одной и той же женщине.

Конечно, Лилианна Лунгина – немножко барыня. Прямо брать с нее пример затруднительно: не всякая семья может нанимать домработниц – да и не нужно: все-таки именно мать должна все делать для своих детей – и это для большинства женщин не в тягость, а для многих даже в радость.

Однако что-то рациональное в образе жизни Лилианны Зиновьевны тоже есть. Она всегда представлялась детям прекрасной и немного недоступной – человеком из особого творческого мира, мира Избранных, - такой Женщиной-Звездой. Пусть это было достигнуто немного искусственным способом – но по-своему работало: делало ее привлекательной в глазах сыновей, вызывало желание подражать, тоже быть такими.

История 3. В качестве примера, среднего между первыми двумя, приведу мою маму. Она тоже творческий человек: была прекрасной учительницей, самодеятельной актрисой и режиссером школьного драмкружка, неизменно побеждавшего на всех конкурсах. И действительно у них были прекрасные спектакли. И в то же время – очень преданная мама. Она соединяла в себе Мотю и Лилианну Зиновьевну.

И хотя мама делала всё для меня, хотя она и заботилась, и обслуживала – всегда она была в моих глазах необыкновенной и немного непонятной, человеком из прекрасного мира. Она приходила из школы, такая красивая, значительная, рассказывала смешные или грустные истории о своих учениках. А как она читала стихи! Никогда я такого чтения больше не слышал.

У нас была такая игра: мы читали на два голоса «Евгения Онегина» - строфу она, строфу я. С любого места. Оба знали текст романа наизусть.

Я помню, как мама читала мне стихи: своего любимого Блока, например, - зачастую прямо на кухне. Как рассказывала прочитанные книги или истории из своей жизни: она была прекрасной рассказчицей. И совершенно не помню ее какой-то усталой, замученной домашней работой, хотя она всегда жила тяжело, без мужа, без поддержки – и, конечно, уставала. Но любовь к творчеству, к своей профессии помогала эту усталость преодолевать.

У меня в душе сохранился именно этот образ: творческого человека – да, моей мамы, самой близкой и преданной мне, - но в то же время Прекрасной и Недоступной, к которой надо стремиться, тянуться, делать усилия, чтобы войти в Ее Прекрасный Мир.

Мне кажется, пример моей мамы показывает, что дело не в ОТКАЗЕ от чего-то: от рутинных домашних дел, например. Все-таки женщина это должна делать, это тоже ее жизнь. Но важно при этом иметь какую-то еще жизнь, кроме домашней, что-то, что делает маму немного непонятной, недоступной и таинственной.

Да, не только в глазах мужа – но и ребенка.

Если же вся жизнь женщины состоит в обслуживании детей и мужа, если она вся у детей на глазах – то такая женщина рискует потерять влияние на собственных чад, утратить авторитет.

Да, такова особенность Женщины: она должна быть немного загадочной и недоступной – чтобы быть не только желанной и любимой, но и уважаемой – как своим мужем, так и детьми. Особенно чувствительны к этому мальчики. Хотя и достаточно амбициозная, энергичная девочка тоже может не считаться с мамой, если та не умеет себя поставить с ней.

Что мы взрослые, а они дети – этого еще недостаточно, чтобы воспитывать и влиять. Нужно, чтобы было в нас что-то такое, очень привлекательное для ребенка: какое-то особое качество, какая-то «медаль». Вот как у моей мамы – ее любовь к своей работе, к детям, к театральному искусству и литературе; как у Лилианны Лунгиной – ее приобщенность к европейской культуре и образованность. А вот у Марины не оказалось такой «медали» - и потому она упустила своих сыновей.

Поэтому стоит заранее подумать над тем, как организовать свою жизнь, чтобы не просто родить, кормить и растить ребенка – но и воспитывать. Воспитание невозможно без авторитета, без того, чтобы Взрослый представлялся ребенку – пусть и близким другом, тем, кто заботится и поддерживает – но в то же время и Прекрасным и Недоступным Незнакомцем, которого так хочется понять, которому так сладко подражать, заслужить уважение которого трудно – и к этому стоит стремиться.

Поэтому не только возлюбленная и жена, но и мать – должна быть чуть-чуть Прекрасной Незнакомкой для своих собственных детей. Своя особая жизнь, свой особый внутренний мир – это и резерв воспитания тоже. Но и следить за своей внешностью, и выглядеть хорошо – даже в домашней обстановке – это тоже важно.

Именно найти баланс между обычной домашней работой: готовкой, стиркой, уборкой – и ролью Прекрасной Незнакомки – это самое, может быть, сложное в домашней жизни женщины. Но сложные задачи интересны. И если мы их успешно решаем, нам это многое дает. Мы сами растем – и тем самым помогаем человечески расти нашим детям.

Воспитание творчеством.

Многие родители убеждены, что детям очень полезно заниматься творческой деятельностью. Это, в общем, совершенно верно, вот только под «творчеством» обычно понимается исключительно художественное творчество, искусство: чаще всего ИЗО и музыка. Многие родители убеждены, что сами по себе «занятия искусством» благотворно влияют на детей.

Так ли это? Что это на самом деле такое – «творчество», и как можно его использовать в воспитании детей?

История 1. Бедная Аня.

Как-то раз знакомая учительница музыки пригласила меня на концерт в детскую музыкальную школу. Концерт необычный - сольный. Притом, солисту – вернее, солистке – 12 лет. Зовут ее Аня Бойко, она лауреат кучи всяких конкурсов, в том числе международных. Концертная программа рассчитана на полтора часа, исполняться будет, в основном, классика. Аня сыграет одна, с оркестром, с певцом и, наконец, со своей учительницей из музыкальной школы в четыре руки.

Я пошел на концерт. Зал ДМШ мало чем отличается от обычного концертного зала: обитые зеленым бархатом откидные кресла, ярко освещенная сцена, оркестровая яма, откуда, как и положено, сверкают две-три отполированные до блеска лысины; на сцене – громадный, как мамонт, черный рояль. Зал набит битком и величиной тоже не уступает нормальному «взрослому» залу.

Вышла ведущая – та самая моя знакомая, солидная дама в длинном платье. И наконец мы увидели героиню вечера – Аню. Знаменитая пианистка оказалась маленькой, тощенькой, бледненькой, заморенного вида девочкой, с самым простецки славянским лицом. Одета в пышную, с кружевами и оборками, белоснежную блузку и темную длинную юбку – как курсистка ХIХ века. Держалась на сцене она скованно, но совершенно спокойно: несложно догадаться, почему, - тут дело в привычке: она же постоянно выступает.

Потом она начала играть: детские пьесы Чайковского, этюды Черни – и в то же время большой кусок из 1-го концерта для фортепиано с оркестром Шопена, что-то – уже не помню – из Бетховена. Все эти вещи она исполнила совершенно одинаково: очень старательно, отчётливо, очень правильно – именно так, как учат в музыкальной школе – и очень скучно. Никакой разницы в исполнении, с одной стороны, детских вещей или этюдов – а, с другой стороны, концерта Шопена – не наблюдалось. Ей явно всё равно было, что играть.

После каждой новой пьесы Аня вставала и заученно, как манекен, раскланивалась. Публика: в основном, ученики и ученицы той же школы, их родители и прочая родня, - словом, болельщики – шумно аплодировала. Какой-то толстый дядя во втором ряду все время басом кричал «Браво!» - таким голосом, будто хотел напугать Аню. Но она нисколько не пугалась.

Постояв положенное время, церемонно поклонившись, она снова усаживалась за рояль на высокий стульчик – и так же старательно оттарабанивала очередную вещь: без интереса, без понимания, без всяких чувств – как автомат. Потом снова вставала раскланиваться.

У этой бедной девочки были два явных достоинства: первое – замечательная моторика, второе – старательность. Впрочем, она еще и явно послушная, отличница, наверное, - из тех, что беспрекословно, не задумавшись ни на минуту, выполняют любые распоряжения взрослых. И вот кто-то догадался отдать ее в раннем возрасте в музыкальную школу. Теперь имеем результат.

Ее натренировали – и очень довольны: куча лауреатских званий – школе честь, родителям слава, да и у самой Ани тоже ведь самолюбие есть.

Вот только эта девочка сходит за звезду исполнительского искусства только пока она сравнительно маленькая. Взрослых дядечек и тетечек умиляет, что такое дитё так бойко (забавно – ее фамилия Бойко) отстукивает сложнейшие пассажи Шопена, какие и взрослому-то исполнителю не всегда под силу.

Однако она не любит музыку, не чувствует, не понимает ее. В то же время ее убедили, что она музыкант, она к этому привыкла. У нее отняли здоровье: она хиленькая, бледненькая. Неудивительно: чтобы так отбрякивать Шопена с Бетховеном, надо тренироваться каждый день по 3-4 часа. А ведь есть еще обычная школа. Ей и гулять-то, наверное, некогда.

У нее украли детство, украли здоровье, обманули, внушив ложные надежды, посеяв в ее душу иллюзии, которым никогда не суждено сбыться. Станет взрослой – и никому не будет нужна. Будет тянуть лямку или аккомпаниатором, или, еще вернее, учительницей музыки, и довольно плохой, потому что музыку не любит. И всю жизнь чувствовать себя обиженной, ущемленной, как ребенок, которому обещали конфетку и не дали: ведь сулили такое будущее, такую карьеру! – и где она?

Догадается ли Аня, что взрослые – в том числе, увы, и собственные родители – попросту обманывали ее ради собственной корысти: удовлетворяли за ее счет свое честолюбие?

Бедная, бедная Аня!

История 2. Как хорошо быть художником!

Кира раньше училась в художественной школе. Сейчас ей уже 17 лет: художественную школу она так и не закончила, бросила. Рисует она, по-моему, неважненько: ничего особенного.

Как-то Кира – а она не лишена чувства юмора – рассказала мне об особенностях этой, кстати, очень солидной и престижной, художественной школы.

Одного их преподавателя зовут Авессалом Аввакумович. Они его называли между собой Салям-Алейкум. Это очень художественного вида человек: малого росточка, но зато с длинной гривой плохо расчесанных полуседых волос и с козлиной бородкой. По словам Киры, Салям-Алейкума никто из них не слушал: все что-то свое рисовали, болтали, смеялись, ходили по аудитории, не обращая внимания на преподавателя. Но он на своих учеников не обижался, а продолжал говорить – так что все были довольны друг другом: ученики не мешали учителю высказывать свои мысли, а он, в свою очередь, не мешал им делать и говорить всё, что им заблагорассудится.

На вопрос, чему же она научилась на уроках Авессалома, Кира, смеясь, ответила, что научилась пользоваться губной помадой (ей было 11 лет). Правда, этому искусству ее научил не учитель, а другая девочка, постарше неё.

Еще одна преподавательница, Зарема Руслановна, обычно начинала занятие очень серьезно, делала перекличку, строго спрашивала домашнее задание – но потом, минут через 10-15, ей обычно кто-то звонил, и она выходила в коридор поговорить. После чего, как правило, наведывалась в ближайший магазин, а придя оттуда, долго беседовала с кем-нибудь из встретившихся ей в коридоре коллег. Только когда занятие уже заканчивалось, Зарема Руслановна снова появлялась перед своими учениками и строго спрашивала, что они нарисовали. Обычно выяснялось, что ничего, поскольку большинство тоже отлучалось в магазин всякие иные привлекательные места. Зарема Руслановна строго выговаривала нерадивым ученикам, обещала за них взяться на следующем занятии – и прощалась. В следующий раз, разумеется, всё повторялось сначала в той же последовательности.

Были, конечно, и добросовестные преподаватели. «Но они не учили нас любить искусство, а учили технике живописи. Как размешивать краски, как накладывать. Композиция, перспектива – то-сё. Мне это было неинтересно».

В итоге, проучившись в этой замечательной и, между прочим, небесплатной школе 2,5 года (а это значит – по 3 часа 3 раза в неделю, по вечерам, она проводила там), Кира бросила ее, о чем нисколько не жалеет.

Вот только зачем она потеряла столько времени? Неужели только для того, чтобы познакомиться со столь выдающимися личностями, как Авессалом Аввакумович и Зарема Руслановна?

История 3. Иван – крестьянский сын.

А вот персонаж совсем в другом роде. Ваня. Живет Иван в большой деревне, на юге. И семья у него большая: шестеро братьев и сестер, мама и папа, бабушки, дедушки.

Ваня не занимается никакой художественной деятельностью. Зато однажды он вместе с братом Костей построил вокруг своего двора настоящий забор из дикого камня, скрепленного глиной. Забор невысокий, потому что все равно никто ничего не украдет: в селе все на виду. Но для порядка нужно.

Ваня и Костя делали забор сами: им никто не помогал. Только дедушка иногда давал советы, если его спрашивали: сколько воды налить в глину, как класть камни, чтобы не развалились.

Получилось неплохо, только некоторые камни выпирают. Теперь Ваня с удовольствием, проходя мимо, поглаживает рукой СВОЙ ЗАБОР, а иногда подмазывает его свежей глиной.

Ещё одно, тоже совершенно не творческое, дело сделал Ваня: он натаскал с опушки леса хорошей черной земли, насыпал во дворе и посадил кусты черной смородины. Шесть кустов! Это тоже забота: их надо окапывать, поливать, удобрять, защищать от вредителей. И ничего: смородина у Вани хорошо растет, с каждым годом урожай ягод всё больше – хотя, когда мальчик посадил кусты, ему было только 8 лет и никто ему опять-таки не помогал.

Ещё Ваня – птицелов. Ловит он, главным образом, щеглов: на них есть спрос на птичьем рынке в городе. Чтобы поймать птичку, нужна «заподка» - западня: небольшая клеточка, разделенная перегородкой надвое. В одну половину помещается ручная подсадная птичка: она весело прыгает, клюёт корм – соблазняя тем самым своих товарок. В другой половине – открытая дверка с пружинкой. Птичка подлетает, садится на палочку, вставленную в дверку, пружина срабатывает и дверка захлопывается.

Такие заподки все мальчишки, и Ваня тоже, делают себе сами. Это огромная работа: вырезать ножом ровные палочки, пробить в них гвоздиком на равном расстоянии дырочки, протянуть проволоку. Но самая тонкая работа – та самая дверка с пружинкой. Сделаешь ее слабой – птичка улетит. Сделаешь слишком сильной – дверка так прихлопнет крошечную пичугу, что может ее покалечить.

Но Ваня умеет делать заподки, и он еще ни одной птице не повредил.

Однако западня – это еще полдела. Надо знать места в лесу, где кормятся и ночуют щеглы. Знать их повадки. Ведь если пойманная птичка долго просидит в клетке, она будет биться, стараясь вырваться, и может повредить себе крылья и голову и даже вовсе погибнуть. Птичку надо достать из клетки почти сразу после того, как дверка захлопнулась, а для этого приходится проверять свои ловушки на рассвете, когда все нормальные люди еще спят: ведь птички с утра голодные, а потому менее осторожные – и часто попадаются в ловушки именно рано утром.

Потом нужно добывать для своих птиц корм. Пока их никто не купил, они должны хорошо питаться, чтобы выглядеть бодрыми и здоровыми. Впрочем, Ваня не всех своих птиц продает, потому что он не коммерсант по натуре, а увлеченный человек, а кроме того, он просто любит птиц, ему нравится с ними возиться, нравятся они сами по себе.

Щеглы еще ничего – они едят семена репейника, а этого добра везде полно: надо только осенью заготовить достаточно. А вот некоторых птиц: соловьев, например – надо кормить червяками, мотылём – живым кормом. Это посложнее.

Я познакомился с Ваней, когда ему было 10 лет. Простецкая веснушчатая физиономия, волосы, как солома, - под стать имени. Но какой он живой, инициативный, веселый, здоровый – и какой творческий! Всё сам: и всегда у него всё получается.

Так кто же у нас более творческий человек: Аня, Кира – или все-таки Ваня?

«Творческая деятельность», по мнению большинства современных педагогов и психологов, - это самостоятельная деятельность, в которую входит постановка цели (самостоятельная! кто делать будет, тот и цель ставит), планирование всех этапов ее достижения; самостоятельные действия, направленные к ее достижению, и, наконец, ответственность за результат (ответственность – перед самим собой, прежде всего).

При этом ТВОРЧЕСКОЙ может быть АБСОЛЮТНО ЛЮБАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ, если она строится описанным выше образом. И труд на земле, и забота о животных, и строительство – даже и просто забора. Важно не ЧТО делать, а ЗАЧЕМ и КАК.

Именно такая самостоятельная деятельность, требующая проявления инициативы, преодоления трудностей и с ответственностью за результат – действительно очень полезна с воспитательной точки зрения.

А вот полезно ли вашему ребенку заниматься музыкой или ИЗО – это зависит от множества обстоятельств: состояния его здоровья, его способностей, личностных особенностей; наконец, от того, какие учителя ему попадутся.

Некоторым родителям льстит, что их дочь или сын будут пиликать на скрипочке или малевать пейзажики: им почему-то кажется, что подобные занятия облагородят их дитё, придадут ему интеллигентский лоск и вообще «приобщат к культуре». Так вот – это еще большой вопрос.

Довольно нередкий результат усиленных занятий музыкой в раннем возрасте – отвращение к музыке (хорошо, если без сколиоза впридачу).

Хотя действительно художественно одаренных детей нужно учить обязательно и начинать как можно раньше. Но многие родители заблуждаются относительно талантов своих детей. А кроме того, надо учитывать и склонности самого ребенка. Если мальчик жаждет гонять в футбол и ходить на рыбалку, усаживать его на 3 часа в день за инструмент – по меньшей мере, бесчеловечно, да и педагогически нецелесообразно. Сначала надо увлечь – а уже потом технически обучать.

И еще. Психолог В. Ротенберг как-то сказал: «Наградой за творчество является само творчество». А не дипломы и награды.

Творчество очень нужно всем людям, а детям прежде всего. Но не надо искать его в особых «специально отведенных для этого» местах. Творчески можно отнестись к любому делу, было бы желание. Самостоятельность, поиск, инициатива, ответственность за результат – вот составляющие творчества.

Творите вместе с ребенком в повседневной жизни – и он вырастет творческим человеком. Именно это главное.

Blog

Все статьи для журнала «Мой ребёнок»

Содержание