По реке лене в начале XIX века

Вид материала

Документы

Содержание 15 июля, четверг. 16 июля, пятница. 17 июля, суббота. 18 июля, воскресенье. 19 июля, понедельник. 20 июля, вторник. 21 июля, среда. 22 июля, четверг. 23 июля, пятница.

Подобный материал:

• Тема урока: «Россия в начале XIX века», 24.45kb.
• Тематическое планирование по литературе. 10 класс, 31.14kb.
• Контрольная работа №9 класс. Тема: Страны мира в начале XX века, 69.85kb.
• Владикавказско-Моздокская епархия русской православной церкви во второй половине XIX, 1104.17kb.
• Формирование культуры здоровья учащихся в XIX – начале ХХ века в отечественном образовании, 70.96kb.
• Тема 1: Экономическое развитие России первой половине XIX, 99.46kb.
• Временные границы романтизма, 34.08kb.
• I. россия на рубеже xix—xx вв. § Государство и российское общество в конце xix— НАЧАЛЕ, 469.47kb.
• Н. Г. Баранец Метаморфозы этоса российского философского сообщества: в XIX начале, 5421.14kb.
• Великобритания в начале 19 века Внутренняя политика, 39.21kb.

15 июля, четверг.

Заснули под трепыхания стелющейся от напора ветра палатки, спали, как убитые. А утром сквозь ткань палатки нас опять осветило солнце. Никакого дождя не было и не похоже, что он будет! Дима, тяжело переносящий жару, произносит: «Ка-та-стро-фа!». Собирались вялые и еле передвигающиеся, как осенние мухи. Но вот оттолкнулись от берега, на воде все-таки легче.

Перед устьем речки Степахи берега раздвинулись, открылся прекрасный вид на Лену, упирающуюся в скалистый хребет и делающую поворот вправо. Вид превосходный!

На первой террасе левого берега располагался луг, а на второй, более высокой, – пашня, которая понемногу начала уже зарастать деревьями. Вдали, перед самой речкой, виднеется крыша дома – последний остаток деревни Иванушкóвской.

Место Иванушковской оказалась прекрасным во всех отношениях, и еще в древности было облюбовано человеком. Подойдя к береговому обнажению, мы с Ларисой обнаружили фрагменты так называемой у археологов шнуровой керамики и пару каменных отщепов.

В это время на реке Дима подвел к берегу почти трехкилограммовую щуку. Мы тут же разожгли костер, сварив полный котелок ухи. Выпили по два глотка перцовки с медом, после чего это место стало казаться еще прекрасней. Едва ли не лучшее из всех, которые мы проплыли.

Но и после Иванушковской было не менее красиво. По обоим берегам Лены потянулись живописные скалы, отражающиеся в зеркальной глади воды. В образующихся при движении лодки волнах очертания скал колеблются и искажаются, а над ними в голубизне вод плавно качаются белые перистые облака.

Однако полюбоваться этой красотой не удается. Жара не спадает, и глаза невольно начинают слипаться. Когда Лариса сменяет меня на веслах, я просто отключаюсь.

К вечеру доплываем до острова Важенского, которым мы отметили себе конец дневного перехода. Заплыли в тихую, мелкую протоку и за неимением лучшего места остановились на широкой голой галечной косе. С другого берега протоки над нами высятся пестрые, заросшие соснами скалы. Время от времени с них с внезапным шумом падают камни и катятся по склону, с плеском погружаясь в воду.


16 июля, пятница.

Ночью к нам, не спеша, посверкивая молниями и не громко погромыхивая, приближалась гроза. Когда по земле застучали первые капли дождя, мы выскочили, чтобы укрыть нашу старую палатку полиэтиленом. Через пять минут дождь закончился, и гроза стала удаляться. Утро встретило нас сияющим солнцем. Однако вскоре небо вновь нахмурилось, и мы выплыли уже под плотным пологом облаков. Снова мимо потянулись пестроцветные скалы. Над ними с веселым свистом носятся длиннокрылые стрижи.

За поворотом реки появилась деревня Частых. Сначала показался один домик с хозяйственными постройками на правой стороне Лены. Домик жилой, из трубы вьется дымок, на берег вытащена дюралевая лодка. Но сама деревня находилась на левом берегу. В ней довольно много пустых домов. Мы увидели их на высоком яру за прикрывавшим деревню островом. Как обычно, пошли смотреть. Фотографировать особо нечего, все зарастает и разрушается – временем и людьми.

Открыв подпертую палкой дверь одного из домов, неожиданно увидели лежащую там свинью. Кто ее здесь поселил? Самый нижний по течению дом, стоящий на некотором отдалении от остальных, вроде, выглядит жилым. Еще в двух брошенных домах обустроено временное жилье, по всей видимости, рыбаками.

Сегодня поддувает ветерок, мошка и комары почти не досаждают, и увиденная деревня не самая разрушенная, но впечатление после осмотра осталось почему-то тягостное. Еле волоча ноги и опустив плечи, дошел я до наших лодок.

Вскоре после Частых на берегу появилось большое белое табло, возвещающее:

«Движение вниз:

07-09 13-15 19-21

Время иркутское».

Теперь стало понятно, почему суда, поднимавшиеся нам навстречу, как правило, шли по несколько штук разом, как патроны в обойме. Мы вступаем в сужение Лены в Ленских Щеках, где судам не разойтись, и они преодолевают это место по установленному расписанию. Обычная ширина Лены в 700-1000 метров в Ленских Щеках уменьшается втрое и при низкой воде может доходить до 200 метров, а возле утеса Пьяный Бык вообще до 70. Судоходный фарватер же еще уже, поэтому двухстороннее движение на этом участке запрещено. Это правило не распространяется только на «Полесья», которые снуют туда и обратно в любое время.

За очередным поворотом Лены показалась Первая Щека. Протяженная, высокая, с совершенно вертикальной каменной стеной, она впечатляет. Мы, собрав лодки вместе, решили отметить встречу с памятником природы и «побурханить» перцовкой.

Погода сегодня самая благоприятная для фотографирования: солнце, выглядывая из-за облаков, высвечивает то одну часть Щеки, то другую, создавая световые акценты. Опустив весла в воду и задирая головы, мы плывем по течению, любуясь разворачивающимся перед нами зрелищем. Чтобы усилить эффект, небесный режиссер-постановщик выдвигает из-за хребта грозовую тучу, и Щека на фоне сплошного темно-синего занавеса тучи стала смотреться еще рельефнее. Но и этого мало. Одна за другой сверкнули молнии, ударившие в вершину утеса, как взорвавшаяся бомба прогремел гром, и косыми струями к земле устремился ливень. Крупные капли дождя разбивались вокруг нас о поверхность Лены, создавая микроскопический фейерверк. На Лену легла радужная дорожка. Эффект удался, зрители были восхищены!

От Первой Щеки Лена повернула ко Второй, более скромной, на противоположном берегу, и тут же вновь изменило течение, устремляя свои воды к Третьей Щеке, еще более массивной и грандиозной, чем Первая.

Как только мы проплыли Щеки, солнце спряталось за тучи, краски погасли. Нам было предложено отдохнуть – антракт!

Через несколько километров, за крутой петлей поворота Лена начала прижиматься к скале – это Пьяный Бык! Чтобы мы не сомневались, что это именно он, тучи медленно раздвинулись, и солнце передвигающимся лучом света начинает демонстрировать нам этот знаменитый на Лене утес. И лишь только когда мы расположились на ночевку возле бывшей Пьянобыковской деревни, солнце окончательно спряталось в тучи, свет потух, природный спектакль был окончен.

С некоторой опаской мы подплывали к этому известному ленскому месту почти в 300 километрах от Киренска, прочитав в путеводителе по рекам Прибайкалья такие строки: «Здесь реке преграждают путь горы, и бурный поток, отбрасываемый от одного утеса к другому почти под прямым углом, с шумом, брызгами и пеной мчится по ущельям между высоких крутых скал, сложенных известняками»¹.

Однако люди справились с природной ловушкой для судов, углубив и расширив землеройными машинами фарватер Лены, и мы не заметили, как миновали самое «опасное» место в нашем плавании.


17 июля, суббота.

Вчера проплыли 32 километра. На 12 оставшихся дней у нас остается всего 190 километров пути. Спешить некуда и мы передвигаемся, несомые только течением.

Остановились в подножии красивого скальника. Поднялись на 20 метров вверх и обнаружили здесь растительный рай: на одном пятачке и голубика, уже поспевшая, и брусника, и саган-даля растет, и мох-ягель, и богородская трава, и курильский чай, и можжевельник, и разные деревья – кедр, ель, карликовая березка. Ну все есть!

Поднялся еще выше, и дух захватило, такой простор открывается над Леной. Легкий ветерок разогнал гнус, воздух напоен смолевым ароматом, дышится легко и, глядя на парящих внизу птиц, тоже хочется взлететь.

18 километров до Дубровской мы плыли долго. Скалы открывались за скалами то на одном берегу, то на другом. Под разными углами зрения они приобретали разные очертания, и хотелось их рассматривать и рассматривать.

Исчезли моторки, и мы плывем почти в полной тишине. Лишь когда оказываемся недалеко от бакена, слышно, как шумит вода, натыкаясь на установленное человеком препятствие.

К Дубровской мы подоспели вовремя: одновременно с нами сюда подтянулись грозовые облака. Мы успели выгрузить на берег вещи, укрыть их перевернутыми лодками и добежать до единственного стоящего на берегу домика – приюта рыбаков, как начался ливень.

Но скоро грозу пронесло, мы спустились к лодкам и разожгли костер, готовясь к ужину и ко сну на новом месте.


18 июля, воскресенье.

Утром пошли осматривать место расположения Дубровской. Для большой, полноценной деревни оно кажется маловатым. Не хватает здесь места и под пашню. Вообще, после Иванушковской, по берегам Лены находится гораздо меньше удобных для поселения мест. Зато в природном отношении ленские берега становятся более живописными, дикими, не потревоженными человеческой деятельностью. После сужения в Щеках Лена вновь вольно разлилась, течение замедлилось, и река на ограничивающих ее крутых поворотах стала казаться спокойным гладким озером.

Теперь, когда поселения встречаются заметно реже, исследовательский вектор нашего путешествия уступил место туристическому, и мы плывем, любуясь природой и отдыхая душой и телом. С берега разносится крик кедровки. Мы внимаем ему в полудреме.


19 июля, понедельник.

Накануне вечером мы остановились пораньше и смогли поставить на ночь сеть. Утром в опустившемся на Лену тумане столкнули на воду лодку и, тихо зашелестев веслами, отправились за добычей. Она оказалась невелика: шесть окуней и щучка. Но тут же поджаренная Ольгой в котелке с обилием разнообразных специй рыба показалась нам вкуснейшей.

Через восемь километров приплыли в Визирный – леспромхозовский поселок, образованный в 1965 году. Посеревшие от времени дома барачного вида растянулись вдоль Лены. Живет здесь человек 200, но лишь в четырех хозяйствах есть коровы. Школа полная. Хотели было ее закрыть, оставить только начальную, но жители отстояли. Хлеб сюда не завозят – поселок считается отдаленным, поэтому его печет каждый для себя. Единственный таксофон постоянно ломается, связи с миром периодически нет. Но спутниковые антенны имеются, телевизоры работают, и жители этого заброшенного поселка в курсе всех мировых новостей.

К Курейской подплыли, еле втиснувшись в узкую и поначалу мелкую протоку. Пока доплыли до единственного дома на месте бывшей деревни, протока стала широкой и глубокой. При более низкой воде она явно была курьей, от которой и получило свое название селение.

Подходим к дому. Рядом с ним расположены хозяйственный домик и маленькая уютная банька, здесь же небольшой картофельный участок.

Постучав, заходим в дверь. С кровати удивленно поднимается человек:

– А я что-то никого не слышал.

– Так мы без мотора, на резиновых лодочках подошли.

Это Сергей Павлович Зубов, бывший житель Курейской. Сейчас он живет в Витиме, а сюда приезжает порыбачить, отдохнуть. Курейская перестала существовать где-то 1980-х гг. Местный милиционер решил завести в Курейской картофельное поле, стал траву выжигать, вся деревня и сгорела.

До революции же Курейское было селом, т. е. поселением, имевшем свою церковь. Курейская Иннокентиевская церковь была построена в конце XIX века и простояла сотню лет. С.П. Зубов вернулся из армии и уже работал, когда она сгорела.

Побеседовав с Зубовым и отдохнув, решили проплыть еще немного. Остановились на широкой каменистой косе, чуть-чуть не дойдя рыбной речки Шумихи.


20 июля, вторник.

Утром нас согнало с места полчище комаров. Их злобный гул за стенками палатки аккомпанировал нам всю ночь, а когда мы вышли наружу, тьма маленьких вампиров радостно закружилась вокруг нас.

С восходом солнца начался зной. В недвижном воздухе не шелохнется ни один листок. Купание не приносит облегчения: вода мочит, но не освежает. Жара, влажность высокая – просто баня с комарами!

К четырем часам дня увидели плавучий кран, загружавший лесом баржу. Здесь находится лесоучасток Солянка (44 человека работающих). Решили сходить, чтобы подзарядить аккумуляторы фотоаппаратов. Нас послали в столовую, где свет горит постоянно. Включились в розетки, сели за большой дощатый стол в ожидании. Повар Малик (узбек из Ташкента, 16 лет проработавший в Бодайбо) предложил нам выпить чаю. А к чаю, чисто по-сибирски, нарезал сала, положил холодных котлет. Рассказал нам последние новости. Оказывается, не только здесь температура под 40, жара по всей стране, дошло дело до пожаров.

Зной немного уменьшился, когда мы, подзарядившие фотоаппараты, подзарядившиеся сами и снабженные в дорогу хлебом, котлетами и повидлом, отправились к своим лодкам. Через километр после лесоучастка миновали речку Солянку, вода в которой горько-соленая. Вообще, по обоим берегам Лены на светлой прибрежной гальке часто видны темные пятна сочащихся прямо из галечника ручейков. Иногда они солоноваты, иногда пресны. Особенно странно видеть их под высокими скалами, как будто тяжесть последних выдавливает из земли воду. Длина таких ручейков от истока до устья всего несколько метров.

Гребли до самого захода солнца, подыскивая удобное место для ночевки. К вечеру горизонт загустел и, ставя палатки, мы наблюдали далекие зарницы, беззвучно вспыхивающие в потемневшем небе.

21 июля, среда.

Паршина. Единственный житель ее – Николай Константинович Каурцев, 1953 года рождения. Говорит, что пращур его – с Кавказа, воевал вместе с Шамилем против русских. За это был сослан на Лену на каторгу. До самой старости мечтал он вернуться на Кавказ. Когда было ему уже за 90 лет, смастерил крылья, взобрался на крышу амбара, со всеми попрощался, крыльями замахал, да упал и четыре ребра сломал. Четыре дня полежал и с обиды, что на Кавказ не улетел, помер.

И сам рассказчик внешность имеет кавказскую, лицо с крупным носом и густой кудрявой бородой с проседью, умные глаза, спокойная, веская, с достоинством речь.

Когда-то в Паршиной был не один десяток дворов. Кроме Каурцевых в деревне жили Исаковы, Вычужины, Залуцкие, Руслянниковы, Громовы. В 1972 г. Н.К. Каурцев ушел в армию, а вернувшись через три года, узнал, что деревни-то нет. На Мамско-Чуйский район пришла разнарядка: закрыть две неперспективных деревни. Вот Паршину да Рысью и закрыли.

По программе расселения Мамско-Чуйского района Каурцев получил квартиру в Зиме, где теперь и живет его семья. Он же большую часть года – лето и время зимней охоты – проводит на Лене. Семья приезжает в гости. Вот и сейчас у него здесь жена, дочь с мужем и внук Илья.

Плывем под впечатлением от встречи. Такими людьми и держится еще ленская деревня.

Одолели 25 километров и остановились перед чередой островов возле бывшей деревни Рысьей. Здесь от деревни до деревни – 25-30 километров, ровно столько, сколько было положено устраивать между станциями на почтовом тракте.

Скалы по берегам между Паршиной и Рысьей весьма причудливы. В их очертаниях мы видели то всадников и витязей, то ящеров и обезьян, а то и затормозившего на бегу слона.

Место Рысьей – совершенно пусто. Еще два года назад здесь стояли два дома, совсем недавно они сгорели.


22 июля, четверг.

Ночью была гроза с сильным ливнем. Утром над Леной повис густой туман, который не сразу смогло разогнать поднявшееся солнце. Снова заморосило, когда мы начали собираться, однако это нас не остановило.

Небо хмурое, солнце не проглядывает, но тепло и влажно. Время от времени капает мелкий дождик. Выходить на сырой берег не хочется, остается только грести. В 17 часов достигли Усть-Чуйской. Селение длинной линией растянулось вдоль Лены. Его издали отметила красноватая скала, располагающаяся на противоположном берегу Лены. В Усть-Чуйской, как нам говорили, теперь живет всего человек 30. Изрядно уставшие, проверять это мы не стали, решив двигаться в Витим, до которого осталось 18 километров.

Ниже устья реки Чуи начинаются Чуйские острова. По второму из них, за 10 километров до Витима, проходит граница между Иркутской областью и Якутией.


23 июля, пятница.

Ночь провели на скамейках дебаркадера в Витиме. Рано утром подошло «Полесье». Никаких проблем с местами, мы быстро загружаемся, и вот уже ленские берега начинают разворачиваться перед нами в обратном порядке. Всего семь с небольшим часов, и мы в Киренске.

По приезду в город в краеведческом музее состоялась импровизированная встреча с чаепитием, организованная неугомонной Валентиной Иосифовной Инёшиной. За столом собрались новый директор музея Елена Геннадьевна Еохина, приехавший на День города Сергей Иннокентьевич Красноштанов – хабаровский профессор, киренский поэт Александр Горошко, внук краеведа Л.С. Нератовой Николай и подъехавший чуть позже мэр Киренского района Петр Николаевич Неупокоев. Основная тема разговора – судьба района, его история и не вполне ясное будущее. С 1979 г., когда П.Н. Неупокоев приехал в Киренский район, прекратило существование 25 деревень. Сейчас в районе проживает 21 тысяча человек, из которых 71 % сосредоточился в городе и лишь 20 % остается в селе. Аналогичная картина и в других ленских районах. Так что же у Лены впереди?


Юрий Лыхин