Geum.ru

Егальные партии, которые от­стаивали существовавшие в России политические, экономические, со­циаль­ные, духов­ные, религиозные, бытовые устои общественной жизни

Вид материалаДокументы

Содержание


§ 3 ОРГАНИЗАЦИОННАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (1909 – 1914 гг.). ПОПЫТКА РЕАЛИЗАЦИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   13
§ 3 ОРГАНИЗАЦИОННАЯ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ (1909 – 1914 гг.). ПОПЫТКА РЕАЛИЗАЦИИ
ПОЛИТИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ
УСТАНОВОК


После 1908 г. деятельность правомонархических организаций становилась все более разносторон­ней и была направлена на ведение политической работы в рамках третьеиюньской политической системы. Правое движение стремилось занять в ней определенную нишу. Во-первых, важным аспектом этой деятельности являлись взаи­моотношения между разными направлениями внутри самого правого движения. Во-вторых, дея­тельность правых заклю­чалась в участии в публичной политике: организации съездов, собраний, в выступлениях с открытыми заявле­ниями. Третьим направлением, яв­лявшимся продолжением первых двух, было стремление расширить контакты с общественностью, раз­личными социальными группами населения и другими политическими партиями, а также властью.

Лидер воронежских националистов В.А. Бернов так оцени­вал новый этап истории правомонархического движения: «если на Руси наступило успо­коение, то мы обязаны этим черносотенцам. Заслуги СРН занесены золо­тыми буквами на скрижали истории»1. В.А. Бернов утверждал в 1912 г., что, не­смотря на раз­ногласия по отдельным вопросам, у правых ор­га­низаций были общие цели. Анализируя спектр общественно-политических сил, он отмечал, что «все политические партии в стране примыкают к двум противополож­ным “полю­сам”. К положительному… примыкают пар­тии, которые в едине­нии с Высочай­шей властью и Его Правительством, строят государственную жизнь. Это правые партии: Всероссийский Нацио­нальный Союз, Союз Ми­хаила Ар­хангела, Союз Русского Народа и Союз 17 октября. К отрицатель­ному - левее Союза 17 ок­тября, вместе с левой частью послед­него»2.

Однако после подавления революции власти более не нуждались в тех правых партиях, кото­рые, по словам товарища министра внутренних дел С.Е. Крыжановского (1906 – 1911 гг.), «совпадали в своей социальной программе и способе воздей­ствия на массы» с тактикой ле­вых партий3. Властям явно не нравилось обращение черносотенцев к митинговщине; наличие большого числа простонародья в крайне правых партиях пугало помещиков и предпринимателей. Причины не­удач черно­сотен­цев В.А. Бернов видел в том, что СРН «не сумел во время отречься от Дубро­вина или остановить его, теряет всякую поддержку в правящих сфе­рах». В.А. Бернов также подвергал кри­тике А.И. Дубровина за нападки на П.А. Столыпина4. Субъективный фактор (личность А.И. Дубровина) безусловно, сыграл свою роль в некотором отдалении правящих кругов от СРН. Но главной причиной была ориентация властей на контролируемые ими и более умеренные правые партии. Тем не менее, все правые партии к этому времени достаточно укрепились в политической структуре общества.

Как уже говорилось, 1906 – 1908 гг. были – временем наибольшей активности правых партий. С 1909 по 1914 гг. она постепенно идет на убыль, но число чле­нов организаций не умень­шается, а даже увеличивается, по крайней мере, до 1912 г. В 1909 г. - «полтавские торже­ства», 1911 г. - «дело Бейлиса», 1912 г. - избира­тельная кампания в IV Думу, в которой впервые принимали участие на­ционалисты, а также становление новой организации - ВДСРН и в 1913 г., во время празднования 300-летия царствования династии Романовых, деятельность правых при­ковывала общественное внимание.

После 1912 г. в правом движении окончательно оформляются два главных направления. Крайне правое – ВДСРН, «обновленческий» СРН, СМА (последние организации были несколько «левее» первого) и умеренное правое – Всерос­сийский на­циональный союз и правая часть Союза 17 октября. Внутри Русского собрания, кото­рое исполняло роль идейного (и в какой-то степени организа­ционного) цен­тра правых, началась борьба между «умеренными» (большая часть правых депутатов ГД и членов ГС, а также членов СМА, «об­нов­ленческого» СРН и др.), с одной стороны, и «крайними» (ВДСРН и др.), с другой. В 1906 - 1912 гг. сторон­ники А.И. Дубровина пользовались в РС большим влиянием. С 1912 г. в Собрании возобладали сторонники В.М. Пу­ришкевича, Н.Е. Маркова и «уме­ренно правые» депу­таты Думы. В 1911 г. произо­шел конфликт между сторон­никами и противни­ками А.И. Дубровина по поводу «темных денег»1. Это привело к тому, что в даль­нейшем к руководству в РС пришли противники А.И. Дубровина.

Начало войны 1914 г. черносо­тенцы встретили в состоянии глу­бокого органи­зационного кри­зиса и идейных разногласий. Сократилась численность органи­заций, между лидерами возникали постоянные раздоры, общий спад ре­волюцион­ного движения вызвал сомнения вла­стей в полезности правомонархи­ческих организаций.

Подъем патриотических на­строений породил на­де­жду в среде пра­вых на преодоление разногласий. Газета «обновленцев» «Вестник Союза русского народа» писала: «Как только вспых­нула война, все политические партии у нас как рукой сняло. Возьмите лю­бую га­зету за первые две недели войны и поищите хоть одну строчку, под которой не подписался бы любой, самый стро­гий союзник»2. Несмотря на заяв­ленные патриотические позиции, почти всеми общественно-политиче­скими силами, реального общенационального единства не сложилось. Правые во время войны работали в различных комите­тах и ко­мис­сиях по государственной обороне, многие были призваны в армию или ушли добровольцами на фронт, а также за­ни­мались благотворительностью.

Что касается правых организаций (СРН, ВНС и др.) в Воронежской губ., то их окончательное организационное оформление состоялось к концу 1908 г. Эти партии получили официальную регистрацию и развернули свою деятельность в различных населенных пунктах губернии. Исключение составил Союз Михаила архангела (образован в 1908г.), первый отдел которого открылся в губер­нии в 1909 г.

Остановимся на рассмотрении практической деятельности СРН и ВДСРН. Эти организации оставались в указанный период на крайне правых позициях. В то время даже среди союзников не было еди­ного взгляда на деятельность СРН: одни счи­тали, что Союз выпол­нил свою миссию - революция закончи­лась, «наступило ус­покоение», другие, что Союз необходим, для того чтобы влиять на теку­щую политику. К последним принадлежали Р.М. Карцев, Н.Н. Пан­телеевский, Ю.И. Кошутский (он был товарищем председателя организации и часто исполнял обязанности председателя Воронежского отдела Союза во время отсутствия Р.М. Карцева), П.А. Кутепов и др.

В рассматриваемый период Воронеж­ский отдел СРН активно участвовал в съездах правых: в 1908 г. в региональном Волжско-камском областном патриотическом съезде в Казани под предводи­тельством князя А.Г. Щербатова (в нем принимал участие Н.Н. Пантелеевский)1, в Учредительном съезде ВДСРН в Москве в ноябре 1911 г.2. В одном из поста­новлений съезда было решено «избрать в почетные члены Союза, с зачисле­нием в число членов-учредителей с правами действитель­ных членов-учредите­лей» 52 союзников, в том числе и Р.М. Карцева3. Отдел при­нимал участие и в «полтав­ских торжествах» в 1909 г.4, а в 1910 и 1911 гг. – в тор­жествах прославления мощей Св. Митрофана в Воронеже и Св. Тихона в Задонске, а также Св. Иосафа Белгород­ского в Курской губ. с хоругвями и стягом СРН. В последнем мероприятии воро­нежские черносотенцы участвовали вместе с курскими союзниками. Раз­решение на это было полу­чено от губернатора и архиепископа. Р.М. Карцев ходатайствовал о выделении 20 билетов для участия в этой церемонии, но вы­делено было только 125.

После раскола центральной организации СРН (1909 – 1911 гг.), в 1912 г. был учрежден «Митро­фано-Георгиевский6 Воронежский Союз русского народа», который был, согласно уставу, самостоятельной организацией, но фактически являлся отделом Всероссийского Дубровинского СРН. Новообразованную организацию возглавил Р.М. Карцев7. Руководство отдела осталось прежним.

Были в Воронежской губ. и обновленцы - сторонники Н.Е. Мар­кова, но они были немногочисленны. Один из отделов СРН - Макашевский перешел к «обновленцам». Его члены участвовали в 1912 г. в IV Всероссий­ском съезде СРН («обновленческого») и V Всероссийском съезде Русских людей в Петербурге8. Иными сведениями о деятельности «обновленцев» мы не располагаем. Однако боль­шинство отделов в губернии оставалось на позициях ВДСРН.

Важным моментом в деятельности СРН в 1909 – 1914 гг. по-прежнему было взаимодействие с властями. Гу­бернатор, полицейское и жандармское начальство не только были в кур­се дел СРН, но и принимали участие в совместных мероприятиях. 20 авгу­ста 1909 г. после собрания Воронежского отдела СРН, состоялась пани­хида по скончав­шемуся камергеру двора действительному стат­скому со­ветнику графу В.Ф. Дор­реру, курскому черносотенцу, руководителю фракции правых в III ГД (1908 – 1909 гг.). На собрании присутствовали вице-гу­бер­натор П.Н. Ап­раксин, начальник ВГЖУ полковник В.З. Тархов, воро­нежский по­лиц­мейстер и другие начальствующие лица. Кроме членов СРН, присутс­тво­вали представи­тель­ницы Союза русских женщин и сотрудники га­зеты «Живое сло­во»1.

Необходимо сказать несколько слов о деятельности во­ро­нежского вице-губер­натора графа Петра Ни­колаевича Апраксина (1876 – 1962 гг.). После службы в Воронеже в 1907 – 1911 гг., с 1911 г. он был назначен Таврическим губернатором. Перед своим вступлением в должность вице-губернатора П.Н. Апраксин служил секретарем управляющего Дворянским зе­мельным и Крестьянским поземельным банками. С 1892 г. началась его карь­ера в Пажеском корпусе. С 1896 г. он находился на действительной воинской службе, а с 1901 г. – на гражданской в Забайкалье. В это время он служил в Обществе Красного Креста, а в 1900 г. стал слушателем Археологического ин­ститута в Петербурге2. В том же году о­н выступил одним из членов-учредите­лей Русского собрания, а в 1910 г. принимал участие в торже­стве 10-летия РС и произнес по этому поводу «очень красивую речь»3. П.Н. Апраксин участвовал в русско-японской войне и «был при сражениях» в Порт-Артуре, Ляоляне, Мукдене4.

Приехав в Воронеж, П.Н. Апраксин пожелал быть причисленным к воронежскому дворянству, чтобы «принимать участие в собраниях дворян», то есть участвовать в общественной жизни. Он мотивировал свое желание войти в состав воронежского дворянства тем, что мать его жены5, урожденная графиня Н.А. Стенбок-Фермор владела имением в Бобровском уезде6. Как уже говорилось, в 1906 – 1907 гг. граф принимал активное участие в работе правых организаций. Есть основания полагать, что он покровительствовал В.А. Бернову и другим воронежским правомонархистам, однако его дея­тельность на посту вице-губернатора совпадала с общим направлением поли­тики правительства. Поэтому П.Н. Апраксин не мог однозначно поддерживать черносотенцев, даже если и сочувствовал им.

Серьезный конфликт черносотенцев с вла­стями произошел в 1909 г. на­кануне 200-летия Пол­тавской битвы, по случаю проведения полтавских тор­жеств, в которых должен был участвовать царь и высшие чины государ­ства. По словам союзников, «Петербург в это время ко­сился на Союз», «дос­туп на тор­жества патриотическим организациям был за­труднен, каждый от­дел сна­ряжал депутацию на свой страх и риск»1. Правым было отказано в посеще­нии Пол­тав­ского праздника, из-за боязни террористических актов, так как в торжествах участвовала цар­ская се­мья и высшие государственные сановники. Де­пар­тамент полиции пред­пи­сывал местным властям «принять все меры по не­до­пущению террори­стиче­ских актов»2. Кроме того, правые организации планиро­вали приурочить к празднику всероссийский съезд. Централь­ные вла­сти перело­жили на губернские обязанность отказать правым в прове­дении съезда. В связи с этим, полтавский губернатор докладывал П.А. Столыпину что, «Дубровин за­труд­нился ответить: 1) сколько человек будет участвовать в съезде (около 2 ты­сяч); 2) помещение будет подыскано; 3) определить форму­лировку про­граммы он без совета не может»3. На основании фор­маль­ных причин, было принято решение отказать черносотенцам в проведении съезда.

Представители Воронежского отдела СРН все-таки смогли туда попасть. Произошло это при следующих обстоятельствах: «В.З. Тархов (напомним, на­чальник ВГЖУ. – В.Р.) дал Пантелеевскому и Карцеву свои визитные кар­точки, что оба они ему известны (так в тексте. - В.Р.). Со стороны местной власти возникли серьез­ные препятствия к выдаче им удостоверений в благонадежности»4. Черно­сотенцы возложили венок, и перед ними была зачитана благодарственная те­леграмма царя5. Следует отметить, что в России того времени удостоверения о благонадеж­ности местные жандармские управления выдавали на основании свидетельства приходского священника о регулярном посещении приходского храма и причас­тия. Судя по всему, в данном случае, церковные власти таких свидетельств чер­носотенцам по неизвестным причинам не дали, хотя Н.Н. Пантелеевский и Р.М. Карцев были образцовыми прихожанами.

В 1909 г. произошел конфликт Воронежского СРН с командованием во­ронежского гарнизона. Суть его состояла в том, что «местная штаб-офицер­ская власть» отказала в рас­пространении «напутствия к новобранцам», изданного воронежскими союзниками. Отдел СРН «нашел возможность путем об­ращения к одному из состоя­тельных патриотов (не города Воронежа) (установить его личность не удалось, не исключено, что им был А.С. Вязигин. – В.Р.) напечатать напутствие в 10 тысяч экземпляров (в т.ч. 5 тысяч для Харьковского Отдела СРН)»6. Союзники объ­ясняли причину отказа тем, что «сверху были напечатаны “роковые слова”: издание Воронежского отдела Союза русского народа»7. Данное напутствие не имело особого политического содержания, за исключением идеи верности присяге, то есть самодержавию. Судя по всему, в среде офицеров партийная пропаганда не пользовалась осо­бым успехом. Наверняка военных раздражало и то, что в их дела вме­шиваются «гражданские».

Но союзники добились своего. Они обратились к коман­дую­щему Московским военным округом, одновременно Московскому генерал-губернатору генералу С.К. Гершельману, «который нашел обращение к новобран­цам высокопоучительным и нрав­ственным, и признал возможность допустить его распространение среди войск гарнизона»1. Союзники опоздали с распро­стра­нением обращения к текущему призыву, но сумели довести его до при­зыв­ников в следующем году. Черносотенцы отмечали, что «напутствие» пользовалось успе­хом среди солдат гарнизона и воспитанников Михайловского кадетского кор­пуса.

В данном случае союзники знали к кому обратиться. Дело в том, что генерал С.К. Гершельман был активным сторонником правомонархистов. По словам современного исследователя В.Н. Балязина, генерал способствовал «организации (в Москве. – В.Р.) среди рабочих монархических обществ, устраивал даже званные обеды, приглашая на них офицеров, фабрикантов, купцов, чиновников и рабочих – монархистов и черносотенцев»2.

Отношения с местной духовной властью у воронежских правомонархистов по-прежнему оставались слож­ными. Чер­носотенцы сетовали на то, что «ни один из тысячи пастырей Воро­нежской гу­бернии не выступил про­тив майского 1909 года законопроекта Го­сударствен­ной Думы об уравнении Православия с дру­гими религиями»3. Черносотенцами было составлено проше­ние на имя Николая II, в котором они выступали против указанного законопроекта. Прошение подписали все прихожане Троицкой церкви и о. Тихон (Попов)4. СРН пред­ложил епархиаль­ным вла­стям поддержать это обращение. Однако духовные власти ответили со­юзни­кам, что не могут «дать разрешения духо­венству епар­хии сказать народу с церковной кафедры о бла­говременности этой меры.… однако обращение одоб­ряют»5. С аналогичной инициативой выступил и Воронежский отдел ВНС в 1912 г. в лице товарища председателя отдела М.Г. Друшенкевича, который предлагал Главному совету организации ходатайствовать перед Николаем II о выведении из-под юрисдикции ГД всех дел, касающихся православной церкви, старообрядчества и православного сектантства6. Таким образом, позиции черносотенцев и умеренных правых, по крайней мере, в отношении церковных дел совпадали.

Правые, в лице лидера воронежских националистов В.А. Бернова, выступали за «реформу Православия». Они считали, что право­славное «ду­ховенство принадлежит к тесно замкнутой касте, члены которой искони сжи­лись с неприглядными сторонами ее жизни. Наши духовные лица ограничи­вают свое влияние на паству одною церковью и требами… скромно держатся в стороне от общественной жизни, а свои посещения прихожан ог­рани­чивают приходом с причтом в годовые праздники. Оттого у нас нередки отпадения от Православия, совращения в разные вредные секты, где “стражи душ человече­ских” бдительней, энергичней, навязчивей и смелей»1. Поэтому черносотенцы предлагали церкви занять более четкую общественно-политиче­скую пози­цию, а для влияния на религиозные взгляды горожан «объединить людей в церков­ном приходе»2. В 1909 г. в планы СРН входила «роспись всех жителей города по прихо­дам»3. Они хотели с по­мощью этого установить своеобразный «иде­о­ло­гиче­ский контроль». Через приходы черносотенцы пы­тались воздей­ствовать на религиозную часть насе­ления города. Однако и эта инициатива союзников не получила поддержки епархиальных вла­стей.

Деятельность СРН в значительной степени касалась работы среди уча­щейся молодежи. Н.Н. Пантелеевский нас­таивал на том, что молодежь нужда­ется в ру­ководстве и ограждении от влияния на нее «крайне неблагоприятных усло­вий - в нравственном и политическом отношении города Воронежа»4. Как начальник училища, он запрещал иного­родней молодежи проживать вне об­щежития попечительного совета ЮВЖД. Этим запретом он хотел не только оградить молодых людей от революцион­ного влияния, но и при­влечь в ряды СРН свежие силы. Откры­тие в 1913 г. Сельскохо­зяй­ственного института было воспринято союзниками на­сторо­женно, правда, вскоре сре­ди его студентов возник академический союз, настроен­ный анти­революци­онно5. В результате часть молодежи примкнула к черносо­тен­цам.

Остановимся на финансово-экономической деятельности СРН. Досто­верных сведений о финансах Воронежского отдела Союза нет. По всей види­мости, различные мероприятия с использованием кинематографа, посылкой телеграмм, проведением массовых акций и т.д. обходились недешево. Финан­сирование организации шло за счет пожертвований и личных средств союзников и сочувствовавших представителей среднего класса. Возможно, чер­носотенцам негласно помогали власти6.

Важ­ным видом дея­тельности воронежских черносотенцев было разоблачение «еврей­ского заси­лья в промышленности и торговле»7, поскольку еврейские торговцы состав­ляли конкуренцию средним слоям. Таким образом, финансовая политика СРН учитывала инте­ресы мелкого и среднего купечества и средних слоев насе­ления в целом. По этому поводу В.В. Абушик писала: «Воронежские монархисты обвинили про­живавших в Воронеже евреев в захвате городской биржи, банковского дела, торговли, аптек и т.д. Ими была проведена в 1909 г. перепись по вывескам владельцев торгово-промыш­ленных заведений на двух основных улицах го­рода. Вследствие чего ими было установлено, что до 48 % торговых точек принадлежит евреям. Собранные дан­ные были доведены как до городских властей, так и через печать до всего насе­ления»8.

Проверить достоверность собранных союз­никами сведений о точном числе евреев – владельцев торговых и прочих ком­мерческих заведений невозможно (к тому же неизвестно, кого черносотенцы в данном случае считали «евреями» - лиц еврейской национальности или иудей­ского вероисповедания, или и тех и других). Вместе с тем, черносотенцы вряд ли пре­увеличи­вали приведенные цифры. Однако отметим, что суммарный капитал даже всех аптек и т.д. в городе не мог сравниться с оборотами заво­дов, принадле­жавших русским предпринимателям. Но дело даже не в их числе, а в самом процессе поиска основных виновников нелегкого социально-экономического положения простого населения, из которого и состояла большая часть членов СРН. Делалось это потому, что еврейские купцы финансировали кадетскую партию, которую правые считали покровительницей левых1.

Черносотенцы боролись с «еврейским засильем» и в хлеботорговле. Руководитель Союза рус­ских людей князь А.Г. Щербатов, занимавшийся тор­говлей зерном, обращался к Ни­колаю II и А.И. Дубровину за поддержкой, мотивируя это тем, что повышение цены на хлеб сократит потребление зерна на внутреннем рынке и негативно скажется на платежеспособности населения и, как следствие, экономике в целом, все это, в конечном счете, ударит по интересам русских как хлеботорговцев, так и всего населения. Он предла­гал снизить государственную цену на хлеб и обеспечить русских торговцев «под­держкой всех служащих на железных дорогах, стоящих за порядок»2. Совет Воронеж­ского отдела СРН также направил А.И. Дубро­вину телеграмму: «Небывалый наплыв ев­реев взвинчи­вает цены, несмотря на хо­роший урожай хлеба»3. Правомонархисты стара­лись, воздействуя на власть, защи­щать интересы не только русских тор­гов­цев, но и всего населения.

В этом вопросе воронежские союзники придерживались позиции А.И. Дуб­ро­вина, который предлагал ничего не покупать и ничего не прода­вать ев­рей­с­ким торговцам. В среде правых также возникла идея организации коопера­тив­ных и потребительских обществ, которые имели определенный ус­пех в Юго-Запад­ной России, но в Воронеже эта затея СРН успеха не имела.

На пред­ло­жение Московского отдела СРН открыть «дом русской торговли и промыш­ленно­сти» Воронежский отдел СРН отвечал, что «ввиду совершенного отсут­ствия лиц тор­гово-промышлен­ного класса и членов, сколько-нибудь сильных в фи­нансовом отношении, Отдел не может проявить инициативу и содейство­вать этому благому делу»4. Возможно, они лукавили: ведь среди них были купцы, например председатель отдела Союза Р.М. Карцев. Однако крупные во­ро­нежские промышленники и помещики ориентировались на ок­тябристов, так как они в большей степени выражали их интересы. Укреплявшийся капитализм теснил традиционные виды предпри­ни­ма­тельства, которыми занимались союзники, поэтому в пра­вых партиях мелкие и средние предприниматели видели защитников своих интере­сов.

Остановимся на деятельности СРН и ВДСРН в 1909 – 1914 гг. в уездах губернии. В деле открытия новых отделов черносотенцам удалось добиться определенных успехов. Однако работа сельских отделов не отличалась особым разнообразием. Вокруг создания и работы отделов за­частую создавалась скандальная атмосфера.

В 1909 г. Репьевский отдел СРН обра­тился к архиепископу и губерна­тору с ходатайством о размещении стяга и хо­ругви Союза в местной церкви. Сначала такое разрешение было получено, но за­тем епархиальные власти в той же просьбе отказали1. Черносотенцы начали жаловаться в Главный со­вет СРН, объясняя причину отказа архиепископа следующим образом: «Наш ба­тюшка о. Беляев сторон­ник революции с 1905 года»2, поэтому он предоста­вил неблагоприятные сведения об отделе исправнику и не разрешил устано­вить стяг и знамя СРН в приходской церкви. Затем союзники обратились с прось­бой к вице-губернатору П.Н. Апраксину, уповая на то, что он является членом Рус­ского собра­ния, но и он отказал им в просьбе, указав на «нежелатель­ность» размещения хоругви и стяга СРН в церкви3. Вице-губернатор мо­тивиро­вал отказ тем, что если «разрешу хо­дить со знаменем, то должен буду разрешить и социа­листам-революционе­рам»4. Ар­хиепископ Анастасий просил губернатора предоставить ему сведения о репь­евских чер­носотенцах и проверить жалобы на СРН упомя­нутого священника, которого союз­ники, в свою очередь, об­виняли в по­творстве револю­ционерам в связи с его отказом в просьбе о размещении в церкви хоругви и стяга мест­ного отдела5. Данные местной полиции, осно­ванные на показаниях священ­ника, симпатизировавшего левым, оказались крайне неблагоприятны для союзни­ков. Это касалось товарища председателя отдела Ильин­ского, по­томствен­ного по­четного гражданина, единственного не принадлежавшего к крестьян­скому сословию в местном СРН. Исправник называл его «под­польным адво­катом», так как официально заниматься адвокатской дея­тель­ностью Ильин­скому было запрещено. Тем не менее, он неофициально был «юрисконсуль­том» местных союзников и односельчан. Со своими соратниками он вымогал деньги у крестьян и пьянствовал, а на тех, кто сопротивлялся, доносил в поли­цию. По доно­сам было аре­стовано 11 человек, не все, правда, безосновательно. При этом 16 человек из 37 чле­нов отдела находились ра­нее под судом и следствием. После «принятия мер» властями к союзникам, отдел был все-таки сохранен, но к некоторым его чле­нам было применено Положение об охране6.

Черносотенцы указывали также на неза­конные, с их точки зрения, дей­ствия станового пристава И.Э. Фере, «не раз­решившего по баронской7 фан­тазии, соб­раний членов законно существующего сельского Отдела Союза»1. Подобный случай не был единичным. Тот же ста­новой пристав не дово­дил до сведения союзников о полу­чении телеграммы с благодар­но­стью от царя2. Отказал репьевским союзникам в предоставлении помеще­ния для собраний и на­чальник 2-х классного училища, «так как собра­ния про­водить запрещено по цир­куляру министерства просве­щения». Союз­ники об­ращали вни­мание на то, что спектакли «проти­воправи­тель­ст­вен­ного содер­жания» на­чаль­ник училища проводить разре­шал3.

По мнению союзников, при­чиной кон­фликтов с мест­ной властью было наличие среди местных полицейских чинов множества поляков и других «инород­цев» (об этом уже говорилось выше). Черносотенцы указывали на то, что в 1905 г. в этом рай­оне активно действовали революционеры - поляки, пользовав­шиеся поддержкой не только части насе­ления, но и местного на­чальства. Когда революция была подавлена, местная власть стала «принимать меры» и использо­вала для этих целей союз­ников, затем, когда надоб­ность в черносотенцах отпала, власти стали им всячески ме­шать.

Конфликт репьевских союзников с местной либеральной общественностью получил неожиданное продолжение в 1909 г. В статье «Патриоты под судом», опубликованной в «Земщине», сообщалось, что в феврале 1910 г. в уездном суде будет слушаться дело по обвинению крестьян членов СРН Ивана и Петра Сторчаковых и Ивана Белоцерковского и др. (всего 11 человек), привлекавшихся по жалобе местных врачей В.Ю. Вансовича и Н.Г. Яблочкина за клевету об их политической неблагонадежности. В заметке утверждалось, что вышеуказанные врачи подстрекали крестьянскую молодежь к «бесчинствам» во время революции 1905 – 1907 гг. В результате агитационной деятельности В.Ю. Вансовича и Н.Г. Яблочкина 40 местных крестьян были привлечены к уголовной ответственности за революционную пропаганду.

По сведениям «Земщины», некоторые уездные полицейские чиновники разделяли взгляды черносотенцев по этому вопросу. Кроме того, деятельность В.Ю. Вансовича и Н.Г. Яблочкина была осуждена сельским сходом еще 1 ноября 1905 г.4. Однако врачам удалось избежать политических обвинений. Союзники сетовали, что «воронежские судейцы сплошь кадеты и поляки»5, поэтому союзники не смогли бы добиться оправдательного приговора. На наш взгляд, суть конфликта состояла в том, что В.Ю. Вансович и Н.Г. Яблочкин, будучи людьми неглупыми и образованными, не призывали напрямую к поджогам, убийствам и свержению существующего строя; в беседах с малограмотными крестьянами они лишь высказывали мнения определенного толка. Естественно, что взгляды, высказанные, в том числе и публично, не подлежали уголовному преследованию. Зато крестьяне, «распропагандированные» этими врачами, понимали их мнения чуть ли не как руководство к действию. Таким образом, местные леволиберальные интеллигенты попросту «подставляли» малограмотных крестьян, используя их в своих политических интересах.

Кроме того, в это время наблюдался спад общественно-политического движения в целом, в том числе и правомо­нархического, постепенно начинали таять ряды черносотенных союзов. Революция была подавлена, поэтому правительство особенно в них не ну­ждалось. Секретный циркуляр, направленный из ДП начальнику ВГЖУ, реко­мендо­вал «не пренеб­регать сведениями “старожилов”, принадлежащих к край­не правым партиям», но в то же время «не считать их секретными сотруд­ни­ками»1. Власти остерегались использовать союзников в своих целях, так как это могло по­слу­жить поводом для нападок со стороны либералов. Нельзя сказать, что про­хлад­ные отношения союзников с властями и населением объяснялись ис­клю­чительно личными качествами черносотенцев. Большей частью неприязнь к членам СРН была вы­звана их политическими взглядами.

Примером относительно удачного сотрудничества черносотенцев с вла­стями может являться деятельность Осадчеевского отдела СРН. За неодно­кратные адреса и обращения, в том числе и на «Высочайшее Имя», «Его Им­ператорскому Ве­личеству Государю Императору благоугодно было ВСЕМИ­ЛОСТИВЕЙШЕ пожаловать Осадчеевскому Отделу Союза русского на­рода фотографический портрет ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА»2. Те­леграмма об этом поступила на имя губернатора 29 марта 1910 г., который распорядился доста­вить портрет через исправника и сообщить об этом в «Воронежских губернских ведомостях»3. В тот же день председатель местного отдела СРН Иван Татаркин получил портрет.

Эта история имела неожиданное про­должение. Воронежский губернатор пожелал получить такой же портрет от Министерства двора. Завязалась дли­тельная переписка, в ходе которой гу­бернскими властями было выяснено, ка­кая фирма изготовила данный порт­рет, после чего он был приобретен4. Из вышеприве­денного примера видно, что местные власти весьма ревниво относились к «Высо­чай­шим милостям» в отношении союзников.

Примером своеобразного взаимодействия с властью союзников, с целью материаль­ной поддержки своих единомышленников и лиц, которым они сочувствовали, правые пытались добиться различных льгот у органов государственной власти. На­пример, отдел СРН оказал моральную поддержку и материальную помощь «приставу Воронежской полиции, тяжело ра­неному разбойником-освободителем (то есть революционером-террористом. – В.Р.) Лабы­киным, при его арестовании, М.И. Гу­севу». Полицейский М.И. Гусев был награжден орденом Св. Владимира 4-ой степени, и отдел хода­тайствовал по этому поводу перед гу­бернатором и товарищем министра внутренних дел П.Г. Курловым. В 1909 г. «отдел вышел, куда следует, с мотивацией ходатайства о назначении М.И. Гусеву пенсии в усиленном размере (1500 рублей) и просил Главный Совет СРН поддер­жать его»1. СРН через высокопостав­ленных покровителей нередко доби­вался для своих сторонников различных льгот. Близость к власть предер­жащим поднимала авторитет Союза в глазах рядовых граждан.

В 1912 г. с началом предвыборной кампании и становлением новой организации – Дубровинского СРН, деятельность союзников по открытию отделов активизировалась. Главный совет ВДСРН разрешил И.А. Решетни­кову, крестьянину Саратовской губ., открывать отделы в Воро­нежской губ., обращаясь в случае необходимости к Р.М. Кар­цеву2. В 1912 г. Совет выдал разрешение И.П. Гон­ча­рову на откры­тие отдела в селе Никольском и близлежащих выселках Верхней и Старой Матренке Нижнедевицкого уезда3. Усилия к открытию этих отделов приложил Воро­нежский отдел ВДСРН. Об этом Н.Н. Пантелеевский уведомлял А.И. Дубровина4. В письме к И.А. Решетникову И.П. Гончаров сообщал, что в отдел записалось 24 человека, однако, свя­щенник и псаломщик «выступили против Союза» и заявили: «ваше знамя не­годно и крест тоже», и из-за этого некоторые «сельчане выступили против Союза»5. Он писал также и о том, что мест­ные власти «не доверяют собираться союзни­кам», а «началь­ство задерживает письма отдела»6. Любопытно отметить, что кор­респонденция отделов также перлюстрировалась в волостном правле­нии, а иногда и воровалась7.

В Староматренских выселках отдел ВДСРН возглавлял Е.Н. Швецов, который докладывал И.А. Решетникову, что «стражник и ста­роста переписали всех, кто записался в отдел и велели собраться, включая жен­щин», при этом местные жители решили, что союзников «отправят в тюрьму»8. Местное начальство запугивало крестьян-союзников «жан­дармским полковником», а священник призвал «не записываться в Союз»9. Затем пе­ред союзниками выступил земский начальник, который «назвал союз святым делом» и приказал поместить знамя черносотенцев в церкви10. Он также за­метил, что поскольку «крестьяне малограмотны», то «надо принять в Союз людей всех сословий: землевладельцев, торговцев, священников»11. Благожелательная, казалось бы, позиция земского начальника оказалась лицемерной. На самом деле он назвал союзников «сектантами» (имелась в виду их принадлежность к ВДСРН. - В.Р.) и заявил, что А.И. Дубровин «плохой че­ловек» и не разрешил черносотенцам проводить собрания в волостном прав­лении12. Знамя отдела, которое разместили в церкви, лежало в сундуке и его не выдавали без разрешения начальства. Дело в том, что местные поме­щики ориентировались в своих политических взглядах, не на «радикальный» ВДСРН, а на более умеренных монархистов1.

При открытии упомянутых отделов случались и другие инциденты. 1 июля 1912 г. союзники села Никольского обратились к губернатору с прось­бой о разрешении пронести знамена из Воронежа крестным ходом2. Разреше­ние на эту акцию было получено. Однако когда они пришли в родное село, то земский начальник «союзников допрашивал, бил и отбирал значки… 6 акти­вистов на 3 суток были арестованы… во время допроса умер Павел Гонча­ров»3. Кроме того, местный священник обозвал черносо­тенцев «лжепроро­ками» и «волками в овечьей шкуре», а на смерть П. Гончарова от­реагировал так: «вот один издох, возьмите его, разрубите на куски… вот вам к Петрову посту разговеться»4. Подобное отношение к ВДСРН не могло не ска­заться на его дальнейшей деятельности: «многие поэтому не вступили в Союз»5.

Заме­тим, что эти события происходили в монар­хиче­ском государстве в мирное время, с чле­нами проправитель­ственной орга­низа­ции. Все же в отдел вступило 47 человек в Верхних Выселках села Николь­ского, при этом был установлен вступи­тель­ный сбор 25 коп. с человека и та­кой же ежегодный6. Таким образом, годо­вой бюджет отдела составлял 23 р. 50 коп., то есть был весьма незначителен.

В селе Никольском было открыто 2 отдела, в Ста­роматренках отдел был официально зарегистрирован в 1913 г. (он стал на­зы­ваться Троицким7). Воронежским отделом ВДСРН Старо и Верхне Матренские отделы были зарегистрированы уже в 1912 г. Общий состав отделов - 91 человек, при большом количестве со­чувствующих. В отделах было много неграмотных, а в Троицком было 10 женщин. Председатель Троицкого отдела ВДСРН И.П. Гончаров, жаловался, что местное начальство называет союзников «неграми», то есть «неграмотными»8. Действительно, письма руководителей А.И. Дубро­вину и И.А. Решетникову изобилуют ошибками.

Серьезные трения возникли у союзников с вла­стями по земельному во­просу. И.П. Гончаров писал А.И. Дубровину, что не­сколько крестьян из числа союзников выступили с инициативой покупки у местной помещицы земли «на вечное владение» всем обществом, но сход не захотел расходовать на это средства. Тогда союзники решили купить эту землю для себя, в индивидуальном по­рядке. Однако земский начальник внес в приговор всех участников схода и на­стаивал, чтобы в покупке земли участвовали все крестьяне, препятствуя, та­ким образом, сделке9. Причина та­кого шага, нам неясна. Можно сделать предположение, что местное начальство пыталось мешать начавшейся по инициативе правых столыпинской аграрной реформе. Отметим лишь, что кре­стьяне-черносотенцы обращались с жало­бой не только к местным властям, но и к своим полити­ческим руководителям в столице. Часто подобного рода ходатайства и реакция на них черносотен­ной прессы, правых депутатов Думы имели успех.

Другой союзник, Е.Н. Швецов руководитель Троицкого отдела, также обращался к А.И. Дуб­ровину с ходатайством. Суть его просьбы заключалась в том, что дома четы­рех союзников, ушедших в отруб, остались на чужих участках, а если «оставаться в старом обществе», то то­гда свое «пожилье» пришлось бы снести. Местное начальство, похоже, насильно принуж­дало крестьян уходить на от­руба на невыгодных для них условиях. Крестьяне заявляли: если «не противно это воле Государя Императора, то мы останемся в отрубе, а если не так, то в старом [обществе]»1. Из Главного совета ВДСРН крестья­нам ответили следующее: «вывод на отруба предоставлен выбору и свободному жела­нию сельских жителей, не должно быть принуждения со стороны Земских на­чаль­ников, жаловаться сле­дует местному Губернатору и в Главное Управление Зем­леделием и Землеустройст­вом… в землеустроительную комиссию в срок и за­тем в Правительствующий Се­нат. Оказать вам содействие не можем, так как нет официального отказа»2. Дело даже не в конкретных причинах конфликтов вокруг земельного вопроса, а в том, что налицо тенденция бюрократического противодействия.

Деятельность ВДСРН в уездах не отличалась особыми успехами, однако в указанный период некоторые сельские отделы продолжали ра­ботать, и даже не­сколько расширили число членов. Троицкий отдел ВДСРН в селе Ни­коль­ском, отчитываясь в 1914 г. перед Главным советом, заявил, что местный отдел по прежнему «стоит на твердой почве», то есть поддерживает политику А.И. Дубро­вина3. В своем отчете председатель отдела И.П. Гончаров, поздра­вив А.И. Дубровина и Е.А. Полубояринову с Рождеством, указывал, что ему уда­лось до­биться у архиепископа разрешения «на постановку знамени отдела в церкви», так как от этого «число членов отдела увеличится»4. В соседнем от­деле того же села наблюдался рост активности союзников. В письме к А.И. Дубро­вину товарищ председателя про­сил выслать дополнительно 27 значков («так как их не хва­тает») и литературу на сумму 8 руб. 60 коп.5. В том же письме содержался выпад против «мошенников в Думе» и просьба о содействии на поездку на бо­гомолье в Киев, чтобы «Господь пре­кратил смуту»6.

Несмотря на на­чавшийся спад правомонархиче­ского и общественного движения в 1909 – 1914 гг. образовывались новые черносотен­ные организации, совершен­ствовалась их структура и продолжалась дея­тельность старых.

Перейдем к освещению деятельности СМА. Активизация деятельности этой организации в Воро­неж­ской губ. в конце апреля 1909 г. была связана с тем, что в этот период происходило ее становление. Как известно, СМА «откололся» от СРН в начале 1908 г. Это было связано с тем, что правительство пыталось отвлечь население от участия в массовом движении, а для этой цели искусственно создать «парламентские» правые партии в ущерб СРН А.И. Дубровина1. В 1908 – 1909 гг. СМА пытался открыть собственные отделы в тех уездах губернии, которые не были охвачены деятельностью СРН. Отсутствие в Воронеже и многих других населенных пунк­тах гу­бернии отделов СМА объяснялось тем, что СРН и СМА обяза­лись не образо­вывать две родственные организации в одном населенном пункте2.

В 1909 г. Главная палата Союза направила письмо Воронеж­скому гу­бернатору за подписью В.М. Пуришкевича. В нем содержалось ходатайство о содействии созданию новых отделов СМА. Наряду с письмом рассы­лалось и циркулярное указание Главной палаты Союза, в кото­ром обращалось внимание властей на тот факт, что «Со­юз не явля­ется орга­низацией, враждебной правительству..., почему и право участия в нем, со­стоящих на службе чиновников узаконено»3. Нам неизвестно, сколько обра­щений СМА было разослано. Только один земский начальник из Нижнедевицкого уезда рапортовал губернатору о его получении4. Однако власти не были настроены радушно воспри­нимать различные инициативы правомонархического движения, боясь обост­рения общественно-политической обстановки и ухудшения отношений с могу­щественной леволиберальной прессой, имевшей большое влияние на общественность. Насколько нам известно, никакой поддержки В.М. Пуришкевичу оказано не было. Данный факт свидетельствует не только об отрицательном личном отношении к правомо­нархи­ческим организациям воронежского губернатора С.И. Голикова, но и о вы­полне­нии им указа­ний прави­тельства, конкретно выражен­ных в телеграмме пре­мьер-министра П.А. Сто­лы­пина, направленной Воронежскому губернатору 11 декабря 1909 г. Ука­за­ния выражали официальное от­ношение к любым об­ще­ственно-по­лити­ческим инициативам. По словам П.А. Столыпина, «ру­ково­дство по­литической организацией не только воспрещено началь­ствующим должност­ным лицам..., но не может быть допущено потому, что отвлекало бы их от... прямых обя­занностей»5. На следующий день губернатор С.И. Голиков ра­зослал по гу­бернии соответствующие распоряжения.

Некоторые отделы СМА все же возникли в Воронежской губ. Первый отдел появился в г. Валуйки в 1909 г. По случаю его откры­тия в зале Ва­луйского женского училища был отслужен молебен. Отдел возглавил местный помещик Г.А. Рябинин, казначеем отдела был избран дворянин К.А. Нечаев. Почетным членом отдела стал приехав­ший из Москвы на его открытие князь А.Г. Щербатов. Открытие отдела благословил 86-летний архимандрит мест­ного Ус­пенского монастыря Игнатий (Бирюков)6. Г.А. Рябинин от лица членов СМА направил по поводу происшедшего события телеграмму царю. Канцеля­рия воронежского губерна­тора по­лучила уведомление из МВД о том, что «Госу­дарь Император Высо­чайше повелел благодарить отдел за верноподданнические чувства»1. В Ва­луйках и близлежащих слободах насчитывалось около тркхсот членов Союза, пре­и­мущественно крестьян. В 1913 г. в Валуйском уезде в слободе Погромец и со­седних деревнях был открыт «бывшим полицейским урядником» еще один от­дел СМА с числом членов до ста человек. Его председателем впоследствии стал тот же Г.А. Рябинин2.

Следует заметить, что председатель Валуйского отдела СМА Г.А. Ряби­нин кон­фликтовал с местными властями. Он подвергался обвинениям в «без­нравственном образе жизни». Жан­дармы так характери­зовали председателя отдела СМА и некоторых членов Союза: «Григорий Александрович Рябинин, среди населения пользуется очень плохой репутацией, так как, несмотря на свои 65 лет, имеет очень большое пристрастие к женскому полу»3. Нельзя не отметить, что различ­ным «неприятностям на лич­ной почве» союзников с местными властя­ми зачастую придавалась политическая окраска. К примеру, плохие от­ношения с волост­ным старшиной квалифициро­вались Г.А. Рябининым как «борьба против честных, искренних монархистов»4. В разбирательстве кон­фликтов «на личной почве» ак­тивно участво­вали чиновники кан­целярии гу­бернатора, несмотря на их большую загруженность делами.

На территории губернии действовали отдельные члены СМА и агитаторы из других гу­берний. Например, А.М. Юзсков, житель Воронежской губ., просил В.М. Пуриш­ке­вича возобновить свой членский билет5. Членом СМА был и отставной полковник В.В. Томилин, который в 1912 г. переехал из Воронежа в Москву, а уже 1913 г. сменил о. Иоанна (Восторгова) на посту председателя Мос­ковского отдела СМА6. Агитацией на территории губернии занимались и разъезжие пропагандисты, из столицы и других губерний, обладавшие правом открытия отделов в Воронежской гу­б. По словам корреспондента «Живого слова», присутствовавшего на от­крытии Валуйского отдела СМА, «много трудов к открытию Отдела приложил ос­нователь в разных городах России Отделов Союза Г.К. Ер­ош»7.

Местные активисты СМА также пытались открывать отделы. В городе Богу­чаре полицейский урядник Крюков просил у В.М. Пуришкевича в августе 1911 г. раз­решения на откры­тие от­дела. На что последний ответил уряднику теле­грам­мой: «Главная Палата просит кого-либо из Ваших знакомых от­крыть Отдел Союза, так как чины поли­ции и военные не имеют на это права. Бланк удостоверения, комплект литературы высылаем»8.

Открытие отделов СМА в 1909 г. происходило в крайне неблагоприятное для Союза время, когда произошла размолвка правых со П.А. Столыпиным, кото­рый подвергался критике за некоторые аспекты внутренней политики. Это совпало и с «полтавскими событиями». В «Жи­вом слове» было напечатано обращение Главной палаты СМА, в котором отмечалось, что Союз «воздержи­ва­ется от посылки депута­ции на Полтав­ские торжества» из-за «край­не обидного от­ношения к монархи­ческим организа­циям» со стороны властей1. СМА, в отличие от СРН, не ре­шился пойти на кон­фликт с властями, и не направил свои депутации в Пол­таву (делегация от воронежских союзников, как уже было сказано выше, на полтавском празднике все же присутствовала).

Таким образом, в Воронежской губ. СМА большого распространения не получил, и, даже в силу своего географического положения пользовался определенным влиянием лишь в некоторых населенных пунктах Валуйского уезда.

Остановимся на деятельности ВНС. Власти хо­тели создать массовую ор­ганизацию, способную конкурировать с СРН, но не столь «ради­кальную». В связи с этим В.А. Бернов отмечал, что вместо СРН «ярким светом патриотизма, с программою не только патриоти­ческою, но и уме­ренно-прогрессивною вырастает новый колосс - Всероссийский Нацио­нальный Союз»2. Особенностью нарождавшегося ВНС являлось то, что, по словам современного исследователя Д.А. Коцюбинского, для него было непри­емлемо ни черносотенство, ни «излишне конституционный» октябризм3. На­ционалисты соглашались с реформаторским курсом, проводимым прави­тель­ством. Признание законодательной Думы сближало их с ок­тябристами. С дру­гой стороны, «провозглашение государственного приори­тета русской нацио­наль­ности, ярко выраженный антисемитизм»4, сближали националистов с крайне правыми. ВНС возник в среде консервативной петер­бургской элиты, «умеренно правых» депутатов Думы и западнорусских поме­щиков. Для этих слоев были характерны устойчивые антипольские и антиев­рейские настрое­ния. Однако для националистов был неприемлем «демо­кра­ти­ческий национа­лизм» СРН. Националисты хорошо вписывались в третье­июньскую систему, исполняя роль «моста» между крайне правыми и октябри­стами.

ВНС выступал «за представительный об­раз правления», «законодатель­ную власть Самодержавного Царя в едине­нии с Го­сударствен­ной Думой и Го­сударственным Советом», а также за кон­троль со стороны за­конодательных учреждений «за закономерностью дейст­вий правительства»5. Националисты в этом были едины с октябристами и свою позицию объясняли следующим образом: «русская национальная фрак­ция и Союз 17 октября идут в большин­стве вопросов рука об руку. Но в тех случаях, ко­гда предрешенное октябри­стами направление дела не соответст­вует программе националистов, послед­ние имеют своей задачей склонить ок­тябристов к иному разрешению вопроса, а при неуспехе, не будучи связан­ными никакими постоян­ными со­глашениями, становятся в сторону их про­тивников»6, то есть крайне правых.

Если «либеральная составляющая» программы националистов сближала их с октябристами, то с СРН их сближали взгляды на национальный вопрос. «Наибо­лее инородным из всех инородцев у нас является еврейское племя. Во­прос о ев­реях в России чрезвычайно сложен и трудно разрешим, так как ев­рейский элемент разлагающий, противосоциальный, с точки зрения какой бы то ни было Арийской государственности, особенно же Русской, которая зиж­дется на стихийно-ненавис­тных всякому типичному еврею Православию и Са­модержавию» - заявлял В.А. Бернов1. Он обруши­вался так же и на поляков, считая их не менее серьезными врагами России, чем евреи. При этом он обильно цитировал «Польский катехизис», составленный в XIX в. поляками-иезуитами: «как полякам бороться с Россией»2.

Во время прений в III Думе по национальному вопросу граф В.А. Бобрин­ский 2-й, депутат от ВНС, обвинил воронежского кадета А.И. Шингарева в том, что он «стремился поссорить» русских националистов «с честными, пре­данными родине, одинаково проливавшими с нами кровь на по­лях битвы инородцами»3. В отношении «украинского вопроса», тот же В.А. Бобринский за­являл: «Малороссы, великороссы, белорусы, это ветви единого народа. В со­ставе национальной фракции 37 великороссов, 35 малороссов, 15 белору­сов»4. Следует до­бавить, что ВНС пользовался особым успехом среди рус­ского и православного населения нынешней Украины и Белоруссии.

Националисты постоянно подвергали критике либералов за сильное влияние «инородцев» в их организациях. В книге «Национализм в качестве основы государственности» В.А. Бернов привел следующую цитату из выступления П.Н. Ми­лю­кова: «Политические партии не имеют глубо­ких корней в населе­нии, острый период борьбы миновал, и круг активных участ­ников сократился до пределов фор­мальных членов партийных комитетов». Эта цитата была прокоммен­тирована В.А. Берно­вым следующим образом: «При­знав откровенно, что “дерев­ня”, то есть на­родная русская масса, потеряна для “освободительства”, П.Н. Милюков ука­зал, что только два элемента являют еще некоторую опору “оппозиции” - инородцы (возглавляемые евреями) и “городская демократия”, под которой разумеется городская полуинтеллигенция»5.

В период с 1908 - 1911 гг. дея­тельность партии национали­стов не была активной и ограничивалась в ос­новном пределами Воронежа. Хотя устав ВНС 1908 г. и допускал существование местных отделов, им отводилось второстепенная роль, всего в это время существовало восемь провинциальных отделов в России. Устав 1911 г. объявлял высшим органом ВНС собрание представителей местных отделов, с этого момента начался численный рост ВНС6. В указанный период органом Союза фактически являлась газета «Живое слово». В.А. Бернов был довольно влиятельным чело­веком в Воронеже, несмот­ря на свою скромную должность члена гу­бернского по воин­ской повинности присутствия. В 1909 г. В.А. Бернов был награж­ден орденом св. Анны 3-ей степени1. Мы уже писали о его сложных отношениях с властями. Однако в число покро­вителей лидера ВНС, а в какой-то степени и единомышлен­ников, входили ар­хиепископ Анастасий и вице-губер­натор П.Н. Ап­раксин.

Весна 1912 г. была отмечена усилением политической активности Воро­нежского отдела ВНС, в связи с выборами в IV Думу. В.А. Бернов совершал поездки по уез­дам губернии, выступая с лекцией2 «Национализм в каче­стве ос­новы государст­венности»3. Автор посвятил ее «многостра­дальной русской женщине и матери - Ольге Бори­совне Столыпи­ной». Перед началом каждой лекции исполнялись гимн и «вечная память» П.А. Столы­пину4.

Выступления лидера воронежских националистов посетило около семи с половиной тысяч человек. Своими лекциями лектор заработал неплохие деньги «на нужды национа­лизма» - оплата за лекции составила 2063 р. 43 коп.5. Как правило, после подобных лекций возникали ор­ганизационные комитеты по открытию отделов ВНС. Тогда в уездах было открыто 17 отделов ВНС6 и 24 организационных комитета местных отделов этой организации в 26 насе­ленных пунктах губернии7. Учредителей отделов записалось 504 чело­века8. Отметим, что В.А. Бернов не за­нимался рассылкой подписных листов, как он это делал в 1907 г., воз­главляя РНП, и не записывал в члены партии «мер­т­вые души», а непосредственно участвовал в организа­ции отделов.

Обычно на лекции В.А. Бернова являлось около сотни людей9, но в члены от­делов записывалось 10-30 че­ловек. На лекцию в слободе Воронцовке собра­лось около 100 человек, а 20 вошло в организационный комитет. В Бирюче в отдел записалось около 10 человек: это были священники, торговцы, домо­владельцы10. Например, павловский уездный исправник рапортовал в ВГЖУ, что в городе «собралось на лекцию более 100 чело­век, а в Лосевой около 100, лекцию слу­шали с боль­шим внима­нием. Состав слушателей, как в Павловске, так и в Лосевой пре­имущест­венно из среднего и низшего слоев местного общества, заметно было отсутствие ду­ховенства и других более видных представителей местного обще­ства. Такое отсутствие... объясняется личным нерасположением к Бернову вслед­ствие по­мещавшихся в его газете... корреспонденций из Павловска, в ко­торых описы­вается в некрасивом виде жизнь и деятельность некоторых мест­ных обще­ст­венных деятелей (имелись в виду избранные от Воронежской гу­б. в Думу помещики-октябристы. - В. Р.)»11.

Местные помещики не шли на сотрудничество с ВНС, по­скольку ориентировались в своих политических взглядах на местных же октябристов. После лекций в Бирюче и Волоко­новке помещики остались недовольны нелицеприятной критикой В.А. Берновым членов Думы М.Е. Ковалевского, С.И. Шидловского, а порицание члена Думы А.И. Зве­гинцова они «приняли за натравливание крестьян против землевла­дельцев»1.

Таким образом, просветительская и пропагандистская дея­тельность В.А. Бернова не встречала поддержки со стороны либералов, а иногда и местных вла­стей. Однако она не прошла незамеченной. Га­зета «Воронежский телеграф», ориентировавшаяся на октябристов, по словам самого В.А. Бернова, насмехалась, скепти­чески относилась к его лек­циям2. Напротив, деятельность В.А. Бернова по ведению избирательной кампании в губернии получила высокую оценку в черносотенной прессе. Газета «Земщина» даже назвала лидера воронежских националистов «неутомимым борцом»3.

В период той же предвыборной кампании у В.А. Бернова произошел серь­ез­ный конфликт с начальником Жандармско-полицейского управления ЮВЖД пол­ковником В.Н. Деболи. В.А. Бернов обратился к В.З. Тархову и В.Н. Де­боли с просьбой о распространении на железной дороге газеты «Живое слово» и воззвания «Русские труженики» к рабочим и служащим ЮВЖД, по по­воду выборов в IV Думу. Не­смотря на разрешение В.З. Тархова распространять га­зету «через цензур­ный комитет на общих основаниях»4, В.Н. Деболи отказал в этом В.А. Бер­нову. По этому поводу В.А. Бер­нов начал забрасывать ДП МВД жало­бами на В.Н. Деболи, обви­няя его в том, что он мешает «обслуживать правое дело»5. В.А. Бернов подчеркивал, что газета «не носит противоправи­тельствен­ного ха­рактера», а обращение, поме­щенное в ней, «признает Народное Пред­ставитель­ство, дарованное Госу­да­рем» и «призывает голосовать за правых в IV Государ­ственную Думу»6. Дан­ный конфликт вызвал обширную переписку между различными инстанциями с участием высоких чинов. В.А. Бернов добился своего, разрешение на ведение агитации было по­лу­чено. В свое оправдание В.Н. Деболи ука­зывал, что В.А. Бернов «не хотел со­блюдать формальностей»7.

Возможно, что конфликт с В.Н. Деболи был отголоском конфликта В.А. Бернова с октябристами. Сам В.А. Бернов объяснял причину конфликта происками «моего недальновидного преследователя Голикова». В жалобе в ДП В.А. Бернов обвинял С.И. Голикова в том, что губернатор дал указание жандармам мешать проведению предвыборной кампании националистам. При этом лидер националистов сетовал на «скептицизм власть имущих» по отношению к правому движению вообще и ВНС в частности8.

Конфликт с октябристами и их сторон­никами в Воронежском отделе ВНС 1913 г. стоил В.А. Бернову отставки с поста председа­теля отдела, он остался лишь его почетным членом. Его место заняли соратники М.Г. Друшенкевич и Г.В. Веневитинов. При них Союз постепенно отходил на позиции правых ок­тябристов, становясь более умеренным. Примерно в 1913 г. В.А. Бернов перенес политическую деятельность за пределы Воронежа. Деятельность ВНС в Воронежской губ. прекратилась. Таким образом, в деятельности ВНС главную роль играли субъективные факторы – поддержка со стороны правительства и личные качества его лидеров.

В 1909 – 1914 гг., несмотря на спад общественного движения в целом, правые партии проводили довольно успешную и активную деятельность. Им удалось увеличить число членов организаций, расширить сеть отделов в губернии. В это время произошло становление некоторых правых организаций – ВДСРН, СМА и ВНС. В правом движении выделилось два направления: крайне правое (ВДСРН, СРН, СМА), умеренно правое (ВНС и правое крыло Союза 17 октября). Союз 17 октября по сути дела перешел в стан оппозиции. Партии правого направления, несмотря на разногласия и постоянные склоки между лидерами, выступали сообща по ряду вопросов против общих противников – революционеров и левых либералов. Правые партии сыграли важную роль в подавлении революционного движения, но они не смогли консолидироваться; причины этого крылись в расколах, искусственном создании новых организаций, интригах ДП МВД и местных властей. Невозможность объединения правых объяснялась также и разнонаправленностью интересов различных правых партий. Кроме того, местные отделы правых партий были слабыми. Правые не смогли приобрести значительного числа сторонников во властных структурах, органах самоуправления и общественных кругах. Поэтому не могли и оказывать серьезного влияния на общество в целом. Показательны в этом отношении известные итоги выборов в IV Думу. Вместе с тем, правые имели значительное влияние на широкие слои городского и сельского населения, но отсутствие рычагов для реализации своих установок приводило к оттоку членов из правых организаций. Поэтому в условиях «мирного» развития страны после революции 1905 – 1907 гг. правые становились неспособными решать поставленные политические и социально-экономические задачи. Все это привело к начавшемуся в 1914 г. идейно-организационному кризису правых партий, несмотря на оживление их деятельности в связи с началом мировой войны и, как следствие, к постепенному оттоку членов.