Лексикология для высших учебных заведений1[1]

1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   25

Советизмы

§ 42. После Октябрьской революции, вслед за образованием в Англии и Северной Америке коммунистических партий, появлением коммунистической современной прессы и политической прессы на английском языке в Англии, Америке и в Советском союзе стали возникать в английском языке советизмы, т. е. слова, передающие новые революционные понятия.

Многие советизмы приобрели уже право гражданства в англий­ском языке и широко употребляются не только коммунистической прессой, но некоторые из них принуждена употреблять и буржуазная пресса.

Их можно разбить на три группы:

1. Слова, взятые из русского языка с необходимым приспособлением к фонетической системе английского языка, например: kulak.

2. Английские слова, употребляемые в новом значении, напри­мер: cadres 'кадры'.

Английское слово cadre имело только военное значение, как в [34] русском языке до революции в выражении 'кадровый офицер. В современной же английской прессе оно стало употребляться в широком смысле.

3. Перевод русских выражений, получающих в английском языке новый смысл, например: right deviation 'правый уклон'.

Наиболее часто встречающиеся и закрепившиеся советизмы:

Наиболее прочно вошли в язык слова: soviet, bolshevik, bolshevism, bolshevization, bolshevize, menshevism.

В эпоху интервенции в языке английских солдат образовалось слово bolo 'большевик' (и производное от него holism), но оно не привилось.

Составной характер английского словаря

§ 43. Все эти разнообразные заимствования делают английский язык необычайно пестрым по лексическому составу, может быть, самым пестрым из всех языков мира. Но все же в нем выделяются и по количеству слов и по их значению в языке два основных слоя: слова германские (англосаксонские) и латино-французские. Если подойти к лексическому составу английского языка чисто количественно, т. е. подсчитать эти элементы английской лексики, как они представлены в словарях, то получится такая картина:

Германские слова 35%

Латино-французские 55%

Греческие, итальянские, голландские, русские, немецкие и др. 10 %

§ 44. Совсем иначе выглядит английский словарь, если мы посмотрим на язык в его употреблении. Устный словарь поддается [35] подсчету с крайним трудом, и таких полных подсчетов еще не производилось.

Если же взять речь, зафиксированную письменно, где под­счет не представляет особых трудностей, то получаются такие ре­зультаты,

В целом получается, что в литературе слова германского проис­хождения составляют около 85% (у Чосера 90%, у Шекспира 86%, у Теннисона 90%), в научной же прозе этот процент снижается до 75—80% и порой даже значительно ниже.

Латино-романский словарь в сказках Уайльда, в „Джунглях" Киплинга колеблется от 8 до 11, у Диккенса в „Рождественских рассказах" - около 15%, У Карлейля и Рескина — от 20 до 25%, у Мередита и Гарди — до 30%, а у Спенсера и Гексли — до 48%,

§ 45. Таким образом, со стороны его лексического состава можно охарактеризовать английский язык как язык смешанный. Мы находим в нем слова, взятые из самых различных европейских и внеевропейских языков. Эти заимствования относятся к периоду в несколько веков, но они стали особенно разнообразны с начала XVI в., когда язык в основе своей уже сложился. Эти заим­ствования отражают всю историю Англии, все ее сношения с соседями и далекими странами, развитие ее торговли и колониаль­ную экспансию.

Приобретение английским языком массы скандинавских, а осо­бенно норманно-французских слов, не может трактоваться как заимствование, а является скрещением языков: в эпоху датского владычества в английский язык вошли грамматические слова и нужнейшие, постоянно употребляемые в языке слова, норманны же внесли в английский язык как грамматическую лексику, так и громадное количество слов, дублировавших бывшую уже в языке лексику.

Составной характер языка создал благоприятные условия для новых заимствований, как бы предрасположение к усвоению слов чужого языка.

III. ЛОЖНАЯ ЭТИМОЛОГИЯ.

§ 46. Сложный состав английской лексики делает ее очень богатой, но, с другой стороны, обременяет память говорящего.

Реакцией на эту пестроту, попыткой упорядочить словарь (правда, очень несовершенной) служит явление, которое в наук носит неточное название „народной этимологии" и которое следует назвать „ложной этимологией".

У всякого говорящего есть, хотя бы и в смутной форме, убеждение, что слова, имеющие близкое значение, должны быть близки по своему звуковому составу. [36]

Говорящему кажется вполне естественным, что слова fill, full, fulness, fulfil звучат сходно, так как их значения близки ('наполнять', 'полный', 'полнота', 'выполнять').

Зная слово kind 'добрый', всякий поймет и легко запомнит слова kindness 'доброта' и kindly (kindly let me know 'будьте добры сказать мне'), так как эти слова аналогично связаны по звуку и по значению. Благодаря такой тенденции пользующихся языком слова у нас в сознании соединяются в группы, что объясняет многие язы­ковые явления, с которыми мы столкнемся позже.

Услышав новое слово, всякий из нас старается связать его по смыслу и по звуку с уже известными ему, поместить его в какую-либо группу.

Изолированное по звукам чужое слово с трудом умещается в языке. Этот процесс особенно ясно виден у детей или у людей, попадающих в необычную, непривычную для них языковую среду. Ребенок называет вазелин „мазелином", морщины „сердитками", го­ворит о корове, что она „рогается" прежде всего потому, что ему надо объяснить себе и запомнить это новое для него слово. Де­вочка, слышавшая много рассказов о шалунье Вильгельмине (Wil-helmina), спросила, не потому ли ее назвали Вильгельминой, что она такая гадкая (mean 'гадкий'). Таким же стремлением разъяснить значение слова являются неправильные произношения — „полукли­ника" или „полутехникум" вместо „поликлиника", „политехникум". Этимологией слова в науке о языке мы называем объяснение про­исхождения слова. Но не только специалисты-лингвисты объясняют происхождение слов. В известной мере, в той именно, в какой нужно для понимания слова, для приведения его в привычную связь с другими, этимологией занимаются все говорящие и даже пишущие. Но, как видно из приведенных примеров, эти объяснения бывают неверными. Они, быть может, сослужили свою службу, помогли го­ворящему — запомнить слово, ввести его в свой обиход, но они придали этому слову неверный оттенок, а иногда и исказили его значение. Такую этимологию мы будем называть „ложной этимо­логией".

Иногда ложная этимология сознательна, говорящий относится к ней как к шутке или насмешке. Украинские крестьяне в доре­волюционное время переделали фамилию помещика Гогенлоэ-фон-Шиллинг-Фюрст в 'голи ноги шилом хвiст', очевидно высмеивая его одежду — фрак. Дадим несколько примеров ложной этимологии в английском языке.

Обычно говорящий по-английски связывает слова hag 'ведьма', 'карга' и haggle 'торговаться', хотя они происходят из разных источников. Также hawk 'ястреб' и hawker 'разносчик'.

Raven 'ворон' и ravenous 'прожорливый'. Horse 'лошадь' и hostler (или ostler) 'конюх'. [37] Последний случай представляет некоторую опасность для ор­фографии.

§ 47. Особую категорию таких неверных объяснений слов пред­ставляют „ложные этимологии", данные учеными. Этот разряд эти­мологии обычно ведет за собой неправильную орфографию, которая в некоторых случаях отразилась и на произношении^4[4].

Слово hiccough 'икота' писалось различно (hickup, hicock, hicket), пока не была установлена орфография hiccough, хотя к слову cough 'кашель' hiccough не имеет никакого отношения. В слове slowworm 'медяница' (род ящерицы) первая часть никак не связана с slow 'медленный'. Это слово до его ложного истолкования в древнем языке имело вид sla-worm, где sla одного происхождения с slay 'убивать'. Дело в том, что это безобидное животное счи­талось опасным для жизни. Слово rhyme 'рифма' восходит по своему происхождению к древнеанглийскому rim 'мера'. Ученые же объ­яснили его, как происшедшее от греческого puftfioc 'такт', которое вполне правильно дало rhythm 'ритм'. Отсюда современная (не­правильная) орфография rhyme, правда, последнее время все чаще заменяемая правильной rime. В данном случае потерпела только орфография, да и то только временно. Иногда же ученая „ложная этимология" отражается и на произношении слова. Вот пример. Старофранцузское parfit или parfet (давшее в современном француз­ском языке parfait 'совершенный') в той же форме перешло в древне­английский. Ученые, этимологизируя, возвели его к латинскому perfectus и стали писать его perfect. Но, несмотря на эту новую орфографию, слово продолжало произноситься по-старому parfit, и только с течением времени звуковая форма слова подчинилась не­правильной его орфографии.

Другой пример. Слово scissors 'ножницы' неправильно пишется, на основании неверного возведения его к латинскому scissor 'резец'. В действительности оно происходит от старофранцузского cisoires (в современном французском ciseaux 'ножницы'). Слово style 'стиль' должно было бы писаться stile, так как оно восходит к латин­скому stilus 'палочка', а не к греческому 'столб'.

§ 48. Как ясно из предыдущего, ложная этимология всегда за­хватывает непонятные, одинокие в языке, слова. Такими словами очень часто бывают слова иностранные („мелкоскоп" вместо „ми­кроскоп", „безбелье" вместо „дезабилье" и т. п.). Слово aspara­gus 'спаржа' было неправильно истолковано и приобрело форму sparrow grass 'воробьиная трава'.

Французское coutelas 'кривой нож' (от латинского cultellus 'нож') приобрело в английском языке форму cutlass 'кортик', где [38] первая часть cut 'резать', что подходит к „ножу". Но lass 'де­вушка' оставалось необъясненным. В морском языке слово scutlass стало звучать как cutlash (lash 'бич'). Эта этимология, хотя и неверная, удовлетворила говорящих.

На языке матросов непонятное название судна Bellophron пре­вратилось в Bully Ruffian 'забияка'.

Ложная этимология вовсе не должна приводить к полному объ­яснению слова. Говорящему важно хотя бы частично осмыслить или, вернее говоря, сделать знакомым слово, чтобы его запомнить. Французское слово laniere 'ремень' преобразилось при заимство­вании в lanyard под влиянием слова yard 'мера длины', 'ярд', при­чем первая часть слова осталась неизмененной.

Слово lutestring 'люстрин', 'люстриновая лента' имело раньше форму lusting -от франц. lustrine (от lustre 'блеск'); string 'бичевка' было введено," благодаря неправильному истолкованию слова.

§ 49. Но и слова своего языка, когда они непонятны, также иногда подвергаются неправильному истолкованию.

sandblind 'подслеповатый' было samblind, где sam — значило 'полу' (ср. приставки semi- в современном английском языке). Когда же приставка sam- стала редкой и непонятной, она была истолко­вана, понятно, в живой речи как sand, может быть, под неко­торым влиянием выражения to throw dust in one's eyes 'обманывать'.

Слово shamefaced раньше имело форму shamefast. Суффикс — -fast с течением времени стал непонятным и был заменен оконча­нием faced от face 'лицо'. Здесь ложная этимология повела за собой не только переключение слова в другую группу, но и некоторое изменение значения—shamefast значило 'скромный', a shamefaced значит 'смирный', 'смущенный', т. е. такой, у которого виден стыд (shame) на лице (face).

В слове crawfish или crayfish 'рак', окончание fish вовсе не fish 'рыба'. Все слово есть искажение старофранцузского слова crevice (современное французское ecrevisse 'рак') и родственное английское crab 'краб' и современное немецкое Krebs с тем же значением.

Pent-house 'навес' не имеет ничего общего ни с прилагатель­ным pent 'заключенный', 'запертый', ни house, а есть ложно ос­мысленное старофранцузское appentis (латинское appendicura 'привесок').

rake 'распутник' сокращенная форма древнего слова rakel 'безрассудный', превратившегося по ложной этимологии в rakehell (rake 'бродить' и hell 'ад') и затем сокращенного в rakel — rake. В слово belfrey 'колокольня' введено bel (bell 'колокол') вместо старого her или berg.

primrose 'первоцвет' восходит к латинскому primula от primus [39] 'первый', затем старофранц. primerole; rose 'роза' есть неправиль­ная попытка осмысления.

cassimere соответствует исторически франц. Casimir и представ­ляет собой не что иное, как название города Кашмира в Индии, а затем (как и cashmere) название ткани.

Kersey — название города в Суффольке, а затем также название ткани, но другой. Ложная этимология превратила cassimere в ker­seymere. Таким образом — это замена названия далекого и чуждого города близким и понятным.

Touchy 'раздражительный' не происходит от touch 'дотроги-ваться', а искажение слова techy 'виновный', 'порочный' — от ар­хаичного teche, восходящего к старофранц. tache 'пятно'.

Цветок tuberose 'тубероза' называется так не от rose 'роза', а от латинского tuberosus 'имеющий клубни' (лат. tuber 'клубень').

rosemary 'розмарин' также по происхождению не связан с rose 'розой', а вначале было rosemarine от лат. ros marinus 'морская роса'.

battledore 'валек' не имеет связи ни с battle 'сражение', ни с door 'дверь', а по всей вероятностя происходит от провансальского batedor 'маленькая дубина', 'дубинка'.

В слове pennyroyal (род мяты) сплелись перевод и ложная эти­мология. Латинское название этого растения было puleium regium от pulex 'блоха' и regius 'царский', что дало по-английски puliall royal. Таким образом, первая часть была англизирована, а вторая переведена; puliall royal не было связано по звуковому своему составу ни с каким другим словом и поэтому превратилось в pen­nyroyal.

Artichoke 'артишок' происходит от италианского articiocco. По­следний слог под влиянием созвучного глагола choke был соответ­ственно изменен.

Jerusalem artichoke 'земляная груша', 'топинамбур' ничем не связана с Иерусалимом. Jerusalem есть искажение италианского слова girasole, дословно „поворачивающийся вслед за солнцем".

В walnut 'грецкий орех' wal не от -wall 'стена', а от Welsh 'валлийский'. Англосаксы пользовались словом Welsh 'валлиец' для обозначения всех иностранцев (ср. русск. „немец", обозначавшее в древнерусском всякого иноземца).

Welsh связано с русск. 'валах', 'волошский' (орех) через англо­сакс. Welsh.

Mandrake есть испорченная форма от mandragora 'мандрагора'— наркотическое растение из семейства пасленовых.

Это слово было истолковано, как состоящее из man 'человек' и drake 'дракон' idrake в староанглийском означало 'дракон'). Эта этимология поддерживалась мистикой, окутывавшей это растение. Корень мандрагоры — раздвоенный и смутно напоминает фигуру [40]

человека. О мандрагоре существовало поверье, что когда ее выка­пывают из земли, то она издает крик, от которого присутствующие сходят с ума.

Слово standard 'знамя', 'образец' произошло от старофранцуз­ского estendart (современное франц. etendard) дословно 'развернутое' от латинского extendo 'разворачиваю'. Когда слово standard попало в английский язык, оно сейчас же было ассоциировано со словом stand 'стоять'. В связи с этим слово standard приобрело значение 'что-то устойчивое', 'образец'.

Слово purblind составилось из pure blind, т. е. 'совершенно слепой'. Современное обычное значение этого слова 'близорукий' связано с истолкованием первой части этого слова, как pore (to роге 'пристально вглядываться'). Интересно отметить, что русское 'близорукий' также плод ложной этимологии. Оно образовалось из слова „близозоркий".

Pantry и buttery 'кладовая' обычно связываются с pan 'сково­рода' и batter 'масло'. В действительности pantry происходит от лат. panis 'хлеб', a buttery от лат. botaria (bota или butta 'бочка') 'место, где хранятся бочки'.

Reindeer 'северный олень' не следует толковать как 'олень' (deer),'управляемый вожжами' (reins). В английский язык reindeer попало из староскандинавского hreinn и в английском языке уже получило окончание deer.

Tweezers 'щипцы' смутно связывается с глаголом squeeze 'сжи­мать' и существительным pinchers или pincers 'щипцы'. Происхо­дит же оно в действительности от слова tweeze 'ящик'.

Этих примеров достаточно, чтобы показать, какая огромная работа происходит в языке по освоению каждого нового слова, появляющегося в языке. Ложная этимология представляет собой только неудачные или только наполовину удачные случаи приве­дения говорящим в порядок своего словаря. Эти сравнительно немногочисленные случаи тонут в море удачных распределений слов по значимым и звуковым группам, так называемым гнездам.

IV. ЧАСТИ РЕЧИ

§ 50. Если взять английские слова вне текста, то в них ис­следователю бросается в глаза яркая черта: многие из них не за­креплены за какой-либо определенной частью речи: work может быть глаголом, но то же work может быть в другой синтаксиче­ской связи существительным. В фразе / heard her name his name 'я слышал, как она назвала его имя' первое пате 'назвала' — глагол и второе пате 'имя' — существительное. Эта черта у анг­лийского языка обща со всеми так называемыми корневыми язы­ками, например китайским. Возникает вопрос: первое и второе [41] пате приведенной выше фразы — одно или два различных слова? Понятно, два различных, так же как в русской фразе: 'он начал печь картофель в печи'; 'печь' и 'печи' два различных слова, а не одно. То же будет справедливо относительно немецких Liebe 'любовь' и liebe 'люби'; das Lachen 'смех' и lachen 'смеяться', фран­цузских pouvoir в son pouvoir est grand и vouloir — c'est pouvoir.

Разница между всеми этими языками, с одной стороны, и анг­лийским — с другой, в том, что в русском и во французском это — изолированные отдельные случаи, которые без труда можно пере­считать, в немецком эти случаи сводятся только к одной, строго очерченной грамматической категории, в английском же языке эта свобода перехода из одной части речи в другую без изменения звукового состава слова широко распространена во всем языке — это грамматические и в то же время лексические омонимы.

Смешение частей речи, их неясное отграничение в слове, взя­том отдельно, в английском языке' — явление давнее. Оно встреча­ется сплошь да рядом уже в староанглийских текстах и пышно расцветает в эпоху Шекспира. Абботт^5[5], один из исследователей языка Шекспира, говорит, что в языке литературы эпохи Елиза­веты любое существительное или прилагательное могло быть пре­вращено в глагол без изменения формы. Трудно, если вообще воз­можно, провести нужное нам сравнение между языком эпохи Шекс­пира и современным, но во всяком случае можно с уверенностью сказать, что это явление развивается, а не затухает.

Можно привести ряд примеров таких существительных и при­лагательных, которые употребляются как глаголы:


а) Германского происхождения: