Geum.ru

Итоги первого сезона 12

Вид материалаДокументы

Содержание


Преодоление трудностей.
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

Преодоление трудностей.

После выставки я попытался осознать наши, совместные с Ладой, достижения. Лада прекрасная по экстерьеру собака. Она легко дрессируется, легко осваивает разные команды и вообще старается выполнить любое мое приказание. У Лады врожденная охотничья страсть, она с азартом находит и поднимает дичь. У нее не достаточно хороший поиск, ищет она осмысленно, но нет классического челнока, над ним надо работать. Лада склонна к гоньбе поднятой птицы, над этим тоже надо работать. Она отвратительно подает дичь, хотя другие предметы подает почти идеально. В итоге получается, что природные задатки у собаки хорошие, а все недостатки объясняются моими недоработками и ошибками. Я понимал, что от всех этих недостатков можно избавиться только интенсивной и правильной натаской. Очень хотел довести работу собаки до совершенства, окрыленный первыми успехами я с удвоенной энергией взялся за это.

Дупель или молодые бекасы это самая лучшая птицы для натаски спаниеля. Они предпочитают затаиваться и редко убегают. Собаке по ним легче работать. Перепела бегают больше. Самые непревзойденные бегуны это коростели. Даже в невысокой густой траве они бегают так, что не колыхнется ни одна травинка. Чаще всего они не взлетают из-под собаки, а стараются убежать, при этом так запутывают следы, что даже опытная собака не сразу разбирается в их хитростях. Для натаски спаниеля коростели подходят несколько хуже, нельзя давать собаке копаться в их набродах, жировках, приучать собаку находить птицу только нижним чутьем, т.е. по запаху следа. Это самый неэффективный способ работы, т.к. низом собака приближается к птице гораздо медленнее, коростель успевает убежать. Она должна стараться работать в первую очередь верхним чутьем, по запаху птицы, а когда это не получается работать по следу. Тетерева и куропатки обладают сильным запахом. Если натаскивать спаниеля по ним, то для работы по птице со слабым запахом собаке придется учиться, как бы, заново. Наоборот, если натаскать собаку сначала по птице с относительно слабым запахом, по дупелю, перепелу, коростелю, то работать по тетереву, утке или куропатке она начинает практически сразу.

Мы тогда жили на южной окраине Москвы, неподалеку от нас река Москва вытекала за пределы города. В пойме находились луга, частично занятые "дикими" огородами. Оказалось, что в этих лугах, в самой черте большого города водятся коростели, бекасы, попадаются дупеля, перепела и серые куропатки. На небольших болотцах есть утиные выводки. В эти луга я забрел случайно, когда гулял с Ладой. А когда понял, что там есть дичь, обрадовался так, как будто нашел настоящее Эльдорадо. Теперь для натаски мне не надо далеко ехать. Я могу работать с собакой хоть каждый день. Минимум три раза в неделю я водил Ладу в эти луга. Через некоторое время мы уже знали "в лицо" штук пять коростелей, трех дупелей и выводок бекасов, который постоянно держался на краю не большего болотца.

Наша работа начиналась так. Еще на подходе к лугам я определял направление ветра и прикидывал, с какой стороны мне надо зайти к дупелю. Метров за 200-250 до предполагаемого дупеля я пускал Ладу в поиск и следил, чтобы челнок был как можно правильнее. Если собака уходила далее 30 метров от меня, я давал свисток, и рукой показывал, что надо изменить направление поиска. Если она заворачивала на следующую параллель ближе 30 метров, я ее останавливал и заставлял уйти на нужное удаление. Здесь, правда, была опасность сдернуть собаку, кода она сошла с параллели причуяв птицу или ее следы, но я быстро научился по поведению собаки различать, когда она причуяла, а когда не доработала параллель. Так мы челноком продвигались к месту, где должна быть птица. Если ее там не оказывалось, я, стараясь двигаться против ветра, наводил Ладу на место, где могла быть следующий дупель. Так мы отрабатывали челнок.

Когда "дежурных" дупелей не оказывалось на месте, мы шли искать коростелей. Если сразу подъем не получался, коростель начинал бегать, я старался не давать Ладу копаться в набродах, отзывал ее заводил против ветра, снова наводил узким челноком на это место так, чтобы собака нашла запах самой птицы. Иногда, когда видно было, что собака явно работает по птице, но та запутала следы и отбежала, я отзывал Ладу и обводил вокруг этого места, чтобы она нашла свежий выходной след. Лада довольно быстро усвоила эти уроки. Уже через две недели она, запутавшись в следах, сама стала заходить против ветра или на кругах находить выходной след.

Когда собака находила птицу, я старался держаться как можно ближе к ней, чтобы сразу остановить ее при попытке погнать. Попытки прогона оставались, правда, стали не такими интенсивными. При подъеме дупеля или бекаса Лада обычно останавливалась после первой команды. Но при подъеме коростеля, который успевал хорошо побегать, Лада азартилась и посовывалась метров на 10-15, останавливалась после второй или третьей команды. Эта привычка оставалась у нее еще долго, с годами, правда, азарта становилось меньше. Лада совсем перестала посовываться и останавливаться без команды в семь лет, после того, как один старый легашатник сказал мне: "Зачем ты каждый раз так орешь при подъеме, когда осаживаешь собаку? Дай ей погнать, а потом пристыди". Я попробовал, и, к моему удивлению, это сработало. Собака стала сама останавливаться после подъема. Она, как бы, поняла, что бегать за птицей бесполезно, все равно не догонишь. Правда, первую поднятую птицу в сезоне Лада всегда гоняла, я уже знал, что делать, стыдил ее, и дольше не было проблем. На охоте иногда случалось, что она срывалась после выстрела за подранком, но чаще всего оставалась на месте и дожидалась моей команды. Только потом, когда я окончил курсы кинологов, когда прочитал много книг о дрессировке собак, я понял, что у Лады плохо была закреплена остановка при подъеме птицы, она останавливалась больше "рассудком", чем условным рефлексом. У хорошо дрессированной подружейной собаки при подъеме птицы должно наступать торможение, которое бы сменяло (пересиливало) возбуждение от вида дичи. Тогда она никогда не будет пытаться гонять. Условный рефлекс, вызывающий такое торможение можно выработать у нее специальной дрессировкой. При натаске собаки надо обязательно давать выдержку после остановки собаки при подъеме и не разрешать ей двигаться дальше, пока не успокоится. Это будет способствовать закреплению рефлекса. Многие неопытные, не в меру горячие натасчики, после подъема птицы, едва остановив собаку, не дав ей, как следует успокоиться, бегут наперегонки с ней к переместившейся птице. А потом искренне удивляются, почему не могут отучить ее гонять.

Я много думал над проблемой подачи. Почему Лада охотно подает любые предметы, кроме птицы? Почему она иногда не хочет замечать сбитую или подброшенную птицу, которая лежит на самом виду? Если бы она совсем не интересовалась дичью, если бы дичь для нее была бы противна, тогда было бы понятно. Но ведь это не так, собака готова до изнеможения лазить по кустам и болотам, чтобы найти ее. У Лады сильная врожденная охотничья страсть. Наверно подача птицы у нее связана с чем-то неприятным, она старается избежать неприятности, и не подает. В книгах по натаске написано, что собаке может не нравиться ощущение пера во рту. Проверяю. Упаковываю вальдшнепа в тонкий капроновый чулок, занимаюсь три дня, подает очень неохотно. Значит не в этом дело. Может быть, неприятность в том, что эту желанную добычу надо потом отдать, а это просто невыносимо, настоящая моральная травма, лучше уж совсем ее не трогать. Такая версия очень похожа на правду. Но как это исправить? Надо сделать как-то так, чтобы отдача птицы была связана с чем-то хорошим. Лакомство за подачу, слишком малая компенсация за моральную травму, надо попробовать усилить его значимость. Договорился с домашними и мы, стиснув зубы, не кормили Ладу два дня. Когда наступало время кормежки, Лада бегала перед нами, заглядывала в глаза, подбегала к месту, где обычно ее кормили, но мы были неумолимы. И вот через два дня я беру вальдшнепа, горсть сухарей и веду Ладу на пустырь. С первого раза она отказалась подать. Я подозвал ее, показал сухарь и опять послал за птицей. Лада нехотя взяла ее, отдала мне в руки, съела сухарь, очень выразительно посмотрела на меня и, понурив голову, поплелась домой. На мои команды она не реагировала. Говорят, что некоторых собак можно такими методами чему-то научить. У меня после этого случая пропала всякая охота воздействовать на собаку голодом.

Эпопея с подачей кончилась тем, что я решил сломить собачье упрямство не физической силой, а силой характера, своим упорством. Я делал так, сажал Ладу, клал перед ней птицу, сам отходил метров на пятнадцать, давал команду "Подай!". Если Лада отказывалась подавать, я заставлял ее опять садиться, давал выдержку и опять приказывал подать. При каждом отказе от подачи я делал собаке выговор строгим голосом, и выдержка увеличивалась. Выдержки иногда доходили до получаса. Все прогулки у нас уходили на эти занятия, естественно, перед началом занятия я давал собаке выгуляться, справить свои дела. Недели через две ситуация резко изменилась. Еще вчера Лада упрямилась, а на другой день стала подавать практически безотказно, редко требовалась повторная команда. Еще пару сезонов Лада подавала или с первой, или со второй команды, а потом подача стала безотказной. Только однажды она заупрямилась и не подала вальдшнепа, который был выставлен ею из опушки, и после выстрела упал на скошенное поле. Но я уже знал, что надо делать. Посадил собаку перед птицей, а сам достал термос, бутерброды и устроил долгий перекус. Минут через пятнадцать по моей команде она притащила вальдшнепа мне в руки.


Щенки.

Ладе было почти два года, когда из Московского общества охотников нам пришла открытка, в которой было написано, что она, как собака племенного класса, включена в план вязок. Ей были подобраны два жениха, основной и запасной. Я позвонил председателю племсектора В.Г. Архипову и спросил, надо ли вязать собаку в два года. Он мне ответил, что это, конечно, мое дело, но он бы мне рекомендовал. После щенения сука взматереет, окончательно сформируется, и работать станет лучше. Я посмотрел основного кандидата в женихи, честно говоря, он мне не очень понравился, решил остановиться на запасном. Будущего Ладиного "мужа" звали Гоша, я договорился с хозяином и стал ждать течки.

Первая течка у Лады прошла в восемь месяцев практически незаметно, я даже в это время брал ее на охоту. Я был полностью уверен, что других собак там не будет, и мы никому не испортим охоту. В поведении собаки практически ничего не изменилось, она стала только чаще присаживаться и оставлять метки. Во время второй течки я не узнал свою собаку. Обычно, Лада на прогулках была абсолютно послушна, команды я ей отдавал тихим свистом и жестами. Примерно через неделю после начала течки она стала активно интересоваться другими собаками, стала заигрывать с ними. На мои команды реагировала очень неохотно. Однажды я ее чуть не упустил. На прогулке Лада стала заигрывать с любимцем всего двора Тишкой, дальним родственником фокстерьера. Тишка был парень не промах, понюхав и быстро сообразив, в чем дело, он без церемоний заскочил на Ладу. Она, видимо, была не против, не стала его отгонять, и даже отвернула хвост. Я был в ужасе, кинулся к ним, но Тишка соскочил, отбежал метров на двадцать и встал в выжидательную позицию. Лада сначала остановилась, потом, несмотря на мои крики, побежала к нему. Началась гонка, я за Ладой, Лада за Тишкой, Тишка от меня. С большим трудом мне удалось поймать ее, и с тех пор всегда во время течки я водил собаку только на поводке.

Не буду описывать технические подробности вязки собак. Желающие могут найти советы и рекомендации в любой книжке по разведению. После вязки мы с владельцем кобеля заполнили бумагу, которая называется Акт регистрации вязки, и я его зарегистрировал в отделе собаководства.

Первый месяц было ничего не заметно, во время второго месяца Лада стала поправляться, стал расти живот. Она стала беречься, не так носилась и прыгала во время прогулок. Начиная со второго месяца, мы стали усиленно подкармливать ее. Давали больше мяса, кальцинированного творога, в еду добавляли мелко рубленные свежие овощи. Щенной суке, для нормального вынашивания щенков, необходимы белки, кальций, витамины. За день до щенения Лада перестала есть стала бродить по квартире, забираться в разные углы, она искала гнездо для щенков, обычное место ей почему-то не нравилось. Я прочитал всю имеющуюся литературу и понял, что щенение очень ответственный момент. Обычно суки сами справляются с этой процедурой, но могут быть осложнения, в худшем случае, без помощи хорошего ветврача не обойтись, могут погибнуть и сука и щенки. Надо заранее запастись его телефоном, чтобы можно будет проконсультироваться или, в крайнем случае, вызвать.

Лада ощенилась восьмого марта вечером. Она нашла себе укромный уголок между шкафом и секретером. Я внимательно наблюдал за этим, очень волновался, но все прошло хорошо. Лада сама со всем справилась. Удивительное это явление, собачьи инстинкты, никто их не учит, они сами все знают. За полтора часа у Лады родились шесть щенков, четыре кобелька и две сучки. Четыре щенка были черно пегие, один рыже пегий и один коричнево пегий. Оказывается это нормально, когда у черно пегих родителей бывают щенки других мастей. Они наследуют окрас от более дальних предков.

Лада оказалась очень заботливой мамашей, она часто вылизывала щенков, ложилась около них очень аккуратно, чтобы не придавить. Мы приготовили большую коробку, куда могло поместиться все семейство, постелили туда подстилку и стали переселять щенков. Лада ужасно переживала эту процедуру, она прыгала, скулила, и окончательно успокоилась только тогда, когда все щенки оказались на новом месте.

Первая проблема при рождении щенков спаниеля – купирование (обрезание) хвостов. Во-обще собачий хвост это индикатор настроения. В спокойном состоянии собака держит хвост так, как это характерно для породы. Он может быть поднят вверх, как у фокстерьера, свернут баранкой, как у лайки, или собака держит его на уровне спины, как сеттер. Если собака поджала хвост, то она чем-то напугана, если виляет хвостом, то это признак возбуждения или дружелюбия. Хвост спаниеля очень важная часть тела. На охоте он является индикатором. Если спаниель начал активно вилять хвостом и принюхиваться, значит, он причуял запах дичи или ее следа. Для охотника это сигнал, надо приготовиться к выстрелу. При причуивании дичи собака виляет им с очень большой частотой или он крутится как пропеллер. Хвосты спаниелям купируют по двум причинам. Во-первых, при таком интенсивном вилянии собака будет его разбивать в кровь о ближайшие предметы (правда, я об этом только читал в книге о спаниелях, но ни разу не видел, может быть потому, что не видел в поле спаниелей с длинными хвостами). Во-вторых, собака будет производить длинным хвостом такой шум, особенно в кустарнике или камыше, что дичь будет вспугнута раньше времени. Длина хвоста у разных пород спаниелей разная, она должна соответствовать стандарту породы. У русских спаниелей хвост купируется на половину длины. Хвосты купировать я не умел, поэтому, вспомнив, что Александр Иванович, владелец нашей собачьей мамы, опытный хирург, которому отрезать что-то лишнее у человека, тем более у собаки, пара пустяков, я обратился к нему. Он с радостью откликнулся на мою просьбу и приехал, захватив с собой необходимые инструменты и солидный запас спиртного. Процедура усекновения хвостов прошла благополучно, правда, Лада переживала, когда у нее забрали щенков, но когда их ей вернули, быстро успокоилась. Наше застолье затянулось далеко за полночь, здесь были охотничьи рассказы, воспоминания о выставках и испытаниях и много других интересных разговоров. Оказывается, купирование хвостов, это традиционный праздник для владельца суки и его знакомых охотников.

Первые две недели, пока щенки были слепые, с ними не было никаких проблем. Лада их кормила и заботливо вылизывала. Щенки быстро росли. Они просыпались, неуклюже ползали в коробке, отыскивая мамину грудь, ели и опять засыпали. В две с половиной недели у щенков начали открываться глаза. Они сначала реагировали только на свет, потом стали различать окружающие предметы. В коробке семейству уже становилось тесно. Я отгородил угол в комнате, постелил подстилку и переселил их туда. В три недели, щенки начали становиться на ножки, они уже не ползали, а пытались ходить и даже бегать. Наблюдать за этим было очень весело. Движения ног и туловища были плохо скоординированы между собой. То ноги убегут вперед, и собачка бухнется на попку, то туловище обгонит, и щенок летит через голову. С трех недель мы начали понемногу их подкармливать. Стали давать детскую кашу, сваренную в два раза гуще, чем в рецепте на пачке, разведенное в два раза гуще сухое молоко, комочки мелко рубленого мяса. Подкормку давали сначала по вечерам, потом утром и вечером. Щенки с удовольствием лакали корм из блюдечек, залезая туда передними лапами. После того, как все было съедено, они вылизывали друг друга, играли, таскали друг друга за уши, смешно тявкали, потом начинали позевывать и засыпали. Наблюдать за ними было очень интересно. У щенков были не только разные окрасы, но и совершенно разные характеры. По окрасам и характерам они получили прозвища. Рыжий был самый шустрый кобелек, он всегда первый добирался до самого толстого соска, расталкивал других у миски, всегда побеждал в играх. Лизка, самая умная и ласковая сучка, она первая научилась вылезать из своей загородки, очень любила людей. Стоило кому-нибудь из нас появиться в комнате, как она тут же бросала все игры и, виляя хвостом, подбегала к барьерчику, поскуливала, просясь на руки. Когда Лизке было два с половиной месяца, я первый раз взял ее на прогул-ку. Гуляя на пустыре, я встретил знакомого, и на минуту отвлекся, а когда посмотрел вокруг, увидел, что Лизки нигде нет. Я в ужасе быстро обежал ближайшие места, куда мог забраться щенок, но там ничего не было. Я решил вернуться домой за Ладой в надежде, что она поможет мне в поисках. Быстро добежал до подъезда, лифта не стал ждать, пулей влетел на седьмой этаж и… увидел около своих дверей сидящую Лизку. Она наверно потеряла меня из вида, и сама нашла дорогу домой. Поразительно, как щенок, первый раз оказавшийся на улице, в незнакомой обстановке смог так хорошо сориентироваться. Я часто удивляюсь ориентировочному рефлексу у собак. Другой интересный случай произошел примерно через год со щенком по прозвищу Лапушек. Он был, наверно, самым сильным кобельком в помете. Лапушек был мечтательным добряком. Он никогда не распихивал других у миски, старался избегать возни, у него часто из-под носа более шустрые щенки утаскивали лакомые кусочки, на что он не обижался. Лапушек любил сидеть в сторонке и наблюдать. Я отдал его своему приятелю Жене, такому же добряку. В новой семье его назвали Чарли. Примерно через год Женя поехал ко мне на машине и взял с собой Чарлика. Когда они подъезжали к нашему дому, пес начал волноваться, было похоже, что он чувствовал, куда едет.

Щенки быстро подрастали, у них стали прорезаться зубки и отрастать острые коготки, которыми они довольно сильно царапали Ладу. Она уже не так переживала за щенков, покормив, спасалась от них на кресле. В четыре недели приехали из племенного сектора секции спаниелей и осмотрели щенков. Заполнили акт осмотра, где все щенки были признаны породными. На основании этого акта в обществе охотников на них были выданы справки о происхождении, которые являются первыми собачьими документами. В дальнейшем, когда собака получает оценку экстерьера на выставке или выводке, такая справка обменивается на основной собачий документ – свидетельство на охотничью собаку.

Когда щенкам было три с половиной недели, Лада серьезно заболела. У не начался сильный понос и она перестала есть. Через день я повез Ладу в ветлечебницу, там ее осмотрели, взяли кровь на анализ, сказали, что анализ будет готов через неделю, тогда скажут что-то более определенное. А пока, выписали какие то порошки и таблетки, которые надо принимать три раза в день, о щенках можно не беспокоиться, это, скорей всего, не заразно, и, вообще, у щенков иммунитет, пусть собака их кормит. На второй, на третий и даже на пятый день то этих лекарств Ладе не становилось лучше. Молоко продолжало вырабатываться, щенки его высасывали, собака почти ничего не ела, а то, что ела, не усваивалось, и она таяла на глазах. Я стал обзванивать знакомых, и мне кто-то дал телефон очень хорошего ветеринара. Я позвонил в 10 вечера, мне сказали, что нечего откладывать на завтра, бери собаку и приезжай сейчас. Это оказалось на другом конце Москвы, когда я туда добрался, был уже двенадцатый час ночи. Мне открыла женщина, таких сейчас называют – крутая тетка. Ростом она была выше меня, крупные габариты, очень решительный и грубый голос, тетка курила Беломор. Она внимательно осмотрела собаку, расспросила, как я ее кормлю, сказала, что в нашей ветлечебнице работают козлы. У Лады типичное белковое отравление. Оказывается, это бывает у некрупных собак. После щенения от переизбытка белковой пищи, белки не усваиваются и начинают разлагаться в кишечнике, от этого разрушается слизистая оболочка, и пища не усваивается. А я, начитавшись всяких книжек, старался давать Ладе как можно больше мяса, добавлял сырые яйца и т.д. Тетка назначила лечение. Собаку сутки не кормить, сутки давать разбавленный сок, сутки не разбавленный, дальше пюре из вареных овощей и т.д. Нормальную пищу можно начать давать не раньше чем через полторы недели. Из нее должна выйти разрушенная слизистая оболочка и нарасти новая. Тетка говорила рублеными фразами и после каждой делала отмашку рукой. "Щенков не подпускать! Чтобы собака не загнулась от голода, колоть в вену глюкозу и витамины! Колоть лучше тебе самому! К этим козлам больше не ходи! Не умеешь колоть? Это просто, сейчас покажу!" Она достала шприц, ампулы с лекарствами и показала, как делают уколы в вену собакам. Сказала, чтобы я ей звонил каждый вечер, взяла с меня, по моим представлениям, совсем немного денег, и выпроводила за дверь. Я сразу поехал в Первую аптеку, которая работала круглосуточно, и закупил все необходимое для уколов. После введения глюкозы и витаминов, Ладе стало заметно легче. На следующее утро я при помощи жены, она держала, сделал Ладе укол в вену. К моему удивлению, у меня получилось довольно хорошо. С Ладой все происходило так, как говорила крутая тетка, она медленно шла на поправку. Из этой болезни я вывел один важный урок – в случае болезни собаки надо обращаться к хорошему специалисту, а не надеяться на случайных людей из ветлечебницы. С тех пор у меня всегда есть в записной книжке телефоны двух, трех хороших ветеринаров. Вообще, это касается не только здоровья собак, но и людей.

Следующая проблема, с которой пришлось столкнуться, это сбыт щенков. Первых двух у меня забрали сразу, в месячном возрасте. Четыре засиделись довольно долго. Я оставил объявление о щенках в отделе собаководства, в нескольких районных обществах охотников, но никто не обращался. В этот период щенков в Москве было очень много. Легко продавались щенки от чемпионов, от собак класса элита. На потомство никому не известной собачки второго племенного класса никто не обращал внимание. Последний щенок, Лизка, самая хорошая сучка в помете, досидел у нас до трех с половиной месяцев. Лизку увезли в Казахстан. Интересно, что через три года Лизка обнаружилась во ВРКОС (Всероссийская родословная книга охотничьих собак), куда записывали классных собак. У Лизки, теперь ее уже звали иначе, была оценка экстерьера отлично и диплом второй степени по утке.

Лада щенилась четыре раза, всего у нее было 26 щенков. Я старался отдавать щенков только в руки охотников. Я считал, что собаки с сильной врожденной охотничьей страстью не должны прозябать на диване, и, кроме того, была надежда на то, что в охотничьих руках со щенком будут серьезно заниматься и у Лады будут классные потомки. Не все из них попали к заядлым охотникам, некоторые бывали на охоте один, два раза в году, с несколькими вообще не охотились. Я старался, как мог следить за щенками, звонил владельцам, консультировал, вытаскивал их на выводки и на выставки, помогал натаскивать, некоторых выставлял на испытания. По экстерьеру щенки были очень приличные, обычно они ходили в головке ринга. Классных потомков, у которых были полевые дипломы, было девять. Больше всего мне, конечно, запомнились те из них, с которыми я занимался сам.

Чарли, которого я отдал своему приятелю Жене, попал в интеллигентную семью, там очень любили животных и, конечно, Чарлика баловали. Пес, в силу своего покладистого характера, был довольно послушным, несмотря на баловство. Он легко поддавался дрессировке. Мы вместе с Женей ездили его натаскивать, и Чарлик довольно быстро получил диплом третьей степени. Работал он хорошо, но приганивал. Женя с ним еще поработал и решил, что пес готов к более высокому диплому. Мы собрались на Бугор, но в самый последний момент у Жени что-то не сложилось, и выставлять Чарлика поехал я. В пятницу вечером, после приезда на Бугор, я пошел с ним в поле немного поработать. Чарли довольно быстро нашел коростеля, поднял его и погнал. Остановился он очень неохотно, после нескольких команд. За такой прогон высокий диплом не дают. Я срезал длинный прут и навел пса на место посадки коростеля. Он быстро нашел след и повел по бегущему. Я буквально висел у Чарлика на хвосте и, в момент подъема птицы, заорал – "Сидеть!" и огрел его прутом. Чарли сразу остановился и удивленно посмотрел на меня – "Разве можно так обращаться с собакой. Еще раза три я останавливал его подобным образом, но уже без подъема птицы. Бить, конечно, было жалко, но это безобразие надо было прекращать. Когда Чарли поднял еще одного коростеля, он после моего крика сразу сел и с опаской посматривал в мою сторону. Я посчитал, что пес готов к испытаниям. На следующее утро, он сделал две хороших работы по дупелю, гнать даже не пытался. В результате, диплом второй степени.

Основным источником баловства была бабушка, которая заботилась о его кормлении. У бабушки был "пунктик" – собачка голодная, ее надо накормить. Когда Чарлик ел с неохотой, бабушка начинала изобретать разные вкусные блюда, делала даже колобки из творога. Плохой аппетит Чарлика мне удалось быстро исправить. Как-то Женя с Татьяной, это его жена, должны были куда-то срочно уехать, бабушка тоже была в отъезде. Чарлика привезли ко мне на десть дней, принесли целую сумку еды и мороженую треску килограмм на пять. Татьяна стала мне объяснять, что у собачки плохой аппетит, ей надо готовить специальные блюда, стала рассказывать, что он любит. Я пообещал, что постараюсь ему угодить, и они спокойно уехали. Чарлик совсем не был похож на малокровную собачку с плохим аппетитом. Под кожей у него прощупывался слой жирка. Конечно, ничего специально мы готовить не стали, а когда пришло время кормления, я положил в миски Лады и Чарлика по порции геркулесовой каши с мясом и овощами. Посадил собак перед мисками и скомандовал – "Возьми!" Чарлик брезгливо понюхал содержимое миски и ушел. Я дождался, когда Лада закончит есть и положил миску Чарлика с нетронутой порцией в холодильник. Домашних я предупредил, чтобы они не давали ему никаких подачек. Во время следующего кормления я достал миску из холодильника и поставил ее перед Чарликом. Он с видом глубокого отвращения немножко съел и опять ушел. Я опять убрал миску в холодильник. В следующий раз пес доел все. С тех пор плохой аппетит исчез, пса как будто подменили. По команде "Возьми!" Чарлик успевал перед носом Лады выхватить из ее миски лакомый кусок и съедал свою порцию в подлиз. Правда, через некоторое время, после того как он вернулся домой к бабушке, аппетит опять испортился.

Во второй раз я повязал Ладу с очень модным в то время кобелем, Лордом В.В Рогинского. У Лорда, как я теперь понимаю, были небольшие недостатки, но на выставочном ринге он смотрелся великолепно. Щенки от него получились очень экстерьерные с хорошими рабочими качествами. В этом помете родился щенок похожий на маленький скелетик, остальные выглядели совершенно нормально. Этот щенок оказался маленькой сучкой, когда она появилась на свет, то совсем не дышала. Я взял ее в руки, начал массировать, она зашевелилась, широко открыла ротик и сделала первый вдох. Собачка была самая слабенькая в помете, настоящий заморыш, и я боялся, что она не выживет. Когда Лада кормила свой выводок, другие щенки отпихивали ее. Мы старались подкладывать заморыша к самому большому соску, придерживали рукой во время всего кормления. Аппетит у собачки был хороший, она надувалась молоком так, что становилась похожей на маленький костлявый шарик и отваливалась спать. Постепенно заморыш выправился, исчезла худоба, но собачка немного отставала в росте от своих братьев и сестер. Я проверил щенков на чутье. Это делается так, примерно в недельном возрасте щенок отрывается от матери и кладется на пол в полутора метрах от нее. В это время щенок может ориентироваться только при помощи обоняния и осязания, глаза и слуховые проходы у него еще закрыты. Щенок, оказавшийся без ма-ери, начинает ее искать, сначала он крутится на месте, принюхиваться, если он по запаху быстро определяет направление и начинает ползти в сторону матери, то это признак хорошего чутья. Я об этом в какой-то старой книжке прочитал. У маленького заморыша оказалось самое лучшее чутье. Она во всех проверках сразу находила правильное направление. Щенков осмотрела Людмила Рогинская, главная хозяйка Лорда. Она хорошо разбиралась в спаниелях, была экспертом. Людмила сказала, что из этой маленькой сучки получится самая красивая собака. Так оно и получилось. Эта собачка ходила первой на Московских выставках. Когда приходили выбирать щенков, на нее, как на самую маленькую, не обращали внимание. Она досталась шестнадцатилетнему мальчику Юре. Он меня уверил, что самая заветная мечта его жизни, стать охотником и иметь хорошую собаку. Собачку назвали Рейна. Юра часто звонил мне, задавал всякие вопросы, приезжал, мы вместе ходили в пойму Москвы реки, я помогал в натаске, возил их на Бугор, брал с собой на охоту. У Рейны оказалось действительно хорошее чутье, она была смышленой и послушной. Натаскивать ее было одно удовольствие. На первые испытания Рейну я выставлял сам. Она получила диплом третьей степени. На следующие испытания ее выставил Юра, Рейна получила диплом второй степени с очень высокими баллами.

Самой легкой собакой в натаске из всех, с которыми я занимался, была Санта Сергея Николаевича Фомина. Это щенок Лады из последнего помета. Фомин привез ее на Бугор и попросил меня взять Санту в натаску, у него началось строительство дачи со всеми вытекающими последствиями. На первой прогулке я увидел, что Санта с самозабвением гоняет воробьев. С птицей собака была уже знакома, ее брали на охоту. Поиск челноком был врожденный, пришлось только немного подправить. Гонять я ее отучил на втором занятии. При подъеме птицы я стрелял по ней из рогатки крупной дробью. Это производило не столько болевой, сколько шумовой эффект. Подаче обучать не пришлось. Собака сразу все делала правильно. Она буквально все схватывала на лету. После пяти выходов в поле я выставил ее на испытания, и мы получили диплом третьей степени. Еще через неделю, после двух занятий, Санта получила диплом второй степени. Надо сказать, что такая подготовка собаки годится для получения дипломов на испытаниях, но совершенно не достаточна для охоты. У Санты были прекрасные задатки: уравновешенный характер, сильная охотничья страсть, прекрасное чутье. При правильной натаске они быстро проявились, и их удалось продемонстрировать на испытаниях. Но для успешной охоты необходимы твердые навыки. Только тогда собака не сорвется, не разгонит вне выстрела выводок тетеревов, не погонит взлетевшего из под носа коростеля, не давая по нему выстрелить, когда навыки закреплены до автоматизма, до рефлексов.

Мне пришлось заниматься еще с несколькими щенками Лады. При этом я получал не меньшее удовольствие, чем от охоты или натаски своей собаки. Всего у нее было девять классных щенков, имеющих полевые дипломы и высокие экстерьерные оценки.