Geum.ru

Ать свою книгу воспоминаний или точнее сказать, изложить свою жизнь на бумаге, у меня появлялись давно, я даже не могу сейчас точно сказать в какой год или день

Вид материалаДокументы

Содержание


Наш новый город – усть-каменогорск. наш дом. иртыш и
Подобный материал:
1   ...   19   20   21   22   23   24   25   26   ...   37

Эта выставка заставила меня взглянуть на обычные вещи необычным взглядом, и ещё долго я сам пытался увидеть в хитросплетениях сучков и веток что-то необычное. Надо сказать, что такой необычной выставки я в жизни больше не видел, поэтому всякий раз, летя через Симферополь, я всегда старался хоть на небольшое время сбегать на второй этаж и вновь взглянуть на неё. Не знаю, осталась ли она ещё там? Хотя наивно надеяться на это – ведь прошло уже много лет с тех времён.

Симферополь – это центр Крыма, он всегда летом был полон отдыхающих людей, которые ехали к морю или обратно. Поэтому он мне заполнился только летом – от него исходило какое-то чувство свободы, отдыха, южного курорта и беззаботности. Перелёт в Донецк запомнился мне хуже потому, что он был очень быстрым. А уж из Донецка мы всегда добирались по-разному, всё зависело от времени прилёта. Чаще всего на дизеле, иногда на автобусе, а несколько раз на такси. Это было удобно, так как на нём сразу доезжали до дома бабы Ани, не пересаживаясь в городе на местный автобус – ПАЗик.

Оглядываясь назад, в своё детство, я должен честно сказать, что я благодарен своим родителям в том, что они стремились каждый год в отпуске съездить к себе на родину, в Дебальцево. Благодаря этому и я стал привычен к поездкам, полётам, пересадкам, неудобствам дороги и т.п. Конечно, всегда все организационные вопросы по покупке билетов, планированию пересадок возлагались на отца, поэтому не знаю, как мама, а я от дороги туда и обратно получал только удовольствие и массу новых впечатлений на год. В аэропортах, когда мы ждали посадки, отец вместе со мной разглядывая самолеты, очень быстро научил меня разбираться в их марках. И я с детства мог быстро, только взглянув на него сразу сказать, что это ИЛ-62, ТУ-154, ЯК-40 или АН-24. Во время посадки он меня с мамой быстро научил всем самолётным «хитростям и премудростям». Поэтому мы в автобус, который вёз к самолёту, заходили последними, чтобы выйти первыми к трапу. Заходя в салон (так как стюардессы всегда говорили, чтобы все садились на свободные места, а не так как было написано в билетах) сразу проходили вперёд и занимали передние места – чтобы, когда летишь, всё было видно через иллюминаторы, и был меньше шум от двигателей. Иногда мы летали через Москву, и отец договаривался с таксистами для переезда из одного аэропорта в другой аэропорт. От этого времени врезалось в память слово – Домодедово, «наш» аэропорт. Чаще всего это происходило ночью и мне почему-то хорошо запомнились эти ночные поездки: в полной темноте – таксист долго летит по почти пустынному шоссе, только тускло светят лампочки на приборном щитке у него в машине и лихо подвозит нас к ярко освещённому зданию аэропорта. Иногда так получалось, что мы уезжали от бабушки вечером – она всегда провожала нас до ЖД вокзала Дебальцево, ночью я засыпал в одном самолёте, просыпался, выходил и садился в такси, снова засыпал, просыпался уже в другом здании, и вновь засыпал в другом самолёте и уже окончательно утром оказывался в Алма-Ате. Это было так поразительно, и только тогда я задумался и оценил масштабы нашей страны.

Вспоминая те годы детства, которые у меня были связаны с поездками в отпуск к бабушке, можно сказать были счастливыми несмотря ни на что. Жизнь в военном гарнизоне была интересной, когда все знают, что находятся там временно. Одни семьи уезжают, а им на смену приезжают новые. К этому все относятся к этому как к естественному событию, и обязательной необходимости, связанной с прохождением военной службы. Эти правила игры для всех и никто не знает когда и куда его эта жизнь забросит. Поэтому на этих переездах никто особо не зацикливался, и все относились к этому по-философски – значит пришло и их время. Старались жить, используя каждую выпавшую минуту, потихоньку обживаясь на новом месте. Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы в ней не было этих семи незабываемых лет. Именно там у меня сформировалось моё мировоззрение среди солдат, офицеров и обучения в ЖД школе, с её законами. У бабы Ани я тоже не имел никаких проблем, она всегда старалась окружить меня своей заботой, приготовить или купить что-нибудь вкусненькое или мне интересное. Поэтому радостные дни жизни в Сары-Озеке так и остались в моей памяти воспоминаниями о, в общем-то, счастливом детстве. Хотя оно прошло и не в огромном миллионном городе, а в маленьком небольшом военном гарнизоне в Казахстане.


НАШ НОВЫЙ ГОРОД – УСТЬ-КАМЕНОГОРСК. НАШ ДОМ. ИРТЫШ И

УЛЬБА. ФУТБОЛЬНЫЙ СТАДИОН И ДВОРЕЦ СПОРТА.


Так вот немного отвлёкшись от истории про Сары-Озек, я её продолжаю. Однажды зимой отец собрался и уехал, вроде бы в командировку как обычно, но по разговорам я уже понял, что мы находимся накануне грандиозных перемен. Помню о тех ощущениях ожидания скорых перемен. Мама объяснила мне, что отца перевели служить к новому месту службы и нам необходимо готовиться к переезду в другой ещё неизвестный нам город Усть-Каменогорск. Наконец-то, после семи лет жизни в городке, пришло и наше время уезжать! Возможно, мы бы уехали и раньше, но отец всё это время продвигался в должности и звании, и ему всегда находилось место в «своей» дивизии. И переезд, возможно, состоится довольно скоро. Хорошо помню, как мы ждали от отца известий, писем, новостей. Мама уже по вечерам планировала, что мы возьмём с собой, что оставим соседям, что и как будем упаковывать, а что придётся выбросить. Какая-то невидимая и неосязаемая граница, после этого известия, пролегла в моей жизни. Я начал жить как бы уже в двух измерениях – ходил, учился в двух школах, а мыслями уже был далеко. В душе было вполне понятное чувство – скоро это всё окончится, и я отсюда уеду. Стало понятно, что моя жизнь будет делиться дальше на до и после Сары-Озека. Так длилось месяца полтора, наконец-то отец сообщил нам, что едет за нами. Это произошло в конце марта, начале апреля 1973 года. Всё чего мы так долго и с нетерпением ждали, с приездом отца закрутилось в каком-то бешеном калейдоскопе. У нас в доме появились большие деревянные ящики из под артиллеристских снарядов и много ящиков поменьше. Родители со мной вместе и сами тщательно и долго упаковывали в них, заворачивая в газеты (слава богу, что-что, а их хватало!) тарелки, хрустальные вазы и пиалы до поздней ночи. На каждом ящике отец писал ручкой надписи о том, что в нём лежит. Особенно запомнилось, что на одном, в котором лежали всякие разные вещи, он написал – «хлам». На мой вопрос, почему он так написал, отец немногословно ответил, что точнее содержимое ящика одним словом не определишь. Во время этого переезда я впервые узнал, что самым тяжёлым из вещей являются – это книги. Если ими наполнить большой ящик, то его можно будет просто не поднять. Поэтому их упаковывали в небольшие, картонные коробки и эту работу сразу доверили мне. Помню, какое огромное количество книг я раздал друзьям, отнёс в штаб и библиотеку. Комнаты постепенно приобретали пустой и необжитой вид. На окнах уже не было штор, они были закрыты газетами, ковров на стенах, гарнитур был частично разобран и упакован. Последние дни в школе были самыми радостными, я ходил в неё уже с ощущением, что меня всё это больше не касается, прощаясь с друзьями из посёлка и учителями. Переезд состоялся внезапно, очень быстро, как я оканчивал музыкальную школу, я уже описал раньше, а в школе №270 мне выдали документы, листочек с оценками за третью четверть и характеристику. Отец, как всегда всё чётко спланировал и в один из дней – «Х», всё и завершилось.

Утром подогнали ЗИЛ-131 с уже стоящим у него в кузове пятитонным контейнером (или два, я уже не помню). Солдаты очень быстро и организовано вынесли все наши упакованные вещи и ящики, сложили всё в контейнер и закрыли. Отец сразу же и уехал с машиной на контейнерную станцию их оформлять и отправлять. А мы с мамой, которая уже уволилась с работы и я, забрав все документы из школы накануне, остались в пустой квартире, глядя на то, что осталось в квартире. Все вещи, которые необходимо было взять с собой, тоже были увязаны в плотные тюки: несколько подушек, одеяло, комплект простыней, наволочек, ложек, вилок и тарелок. Ещё две-три большие хозяйственные сумки, с которыми мы ездили в отпуск. Мои вещи тоже были сложены в одну персональную сумку, за которую, как сказал отец, я сам отвечаю. В другой руке, «для равновесия» у меня был мой разбухший портфель со всеми учебниками и тетрадями. Хорошо помню, что и у мамы была маленькая чёрная сумочка из плетеного капрона, в которой у нас хранились все документы в доме: дипломы, справки и т.д. Она всегда говорила о том, что эта сумочка – самое ценное из всего, что есть у нас. Все эти вещи были тщательно отобраны, чтобы прожить первое время пока не придёт наш контейнер.

Посидев дома, я вышел на улицу попрощаться со своими друзьями со двора и с городком. Последний раз, я не спеша, обошёл всё: городок, горку, речку Сары-Озечку и вышел на поляну, где мы гуляли в начальной школе, и откуда открывался поразительно красивый вид на ЖД, уходящую в даль и теряющуюся на горизонте, на бесконечную степь и на Жигулёвку, которую построили на моих глазах. Я смотрел на это, прощаясь и стараясь всё запомнить в своей памяти, конечно уже не надеясь всё это увидеть снова. Но коварная судьба, видимо, не захотевшая отпускать меня надолго оттуда, вновь выписав хитрый вираж, нашла всё-таки для меня возможность встретиться с Сары-Озеком. Вероятность повторной встречи через 10-11 лет для меня точно была около нуля (сколько «дыр», (в смысле – отдалённых гарнизонов), у нас стране!), но она таким удивительным образом, как «зеро» в игре на рулетке, выпала мне. Сколько разных интересных событий в моей жизни произошло здесь! Именно здесь среди солдат формировалось моё мировоззрение, и вырабатывался характер. Несмотря на то, что эти годы прошли в маленьком и отдалённом гарнизоне – никакой проблемы в этом мы не видели, скучно нам не было, а общение и жизнь среди солдат наоборот приучило нас к той мысли, что ничего страшного здесь нет.

Когда я вернулся в нашу пустую квартиру после прощания с городком, то я уже не помню точно, что и как мы делали. Только поздно ночью, когда уже было темно мы на командирском УАЗике, загрузив в него все наши вещи, поехали на ЖД вокзал. Ожидая поезд на перроне, мы вспоминали, как семь лет назад мы приехали сюда первый раз совсем обалдевшие от окружающей нас азиатской экзотики. А теперь мы привыкли ко всему, к этой жизни, многое для нас стало привычным и понятным. Сев в вагон ночью я сразу же уснул под стук вагонных колёс, а, проснувшись утром и первым делом взглянув в окно – увидел только голую и безжизненную каменистую степь. По пути отец объяснил, что нас ждёт трёхкомнатная квартира в центре города. И он уже купил новый ковёр и чёрно-белый телевизор. Город Усть-Каменогорск, оказывается, стоит в стороне от железной дороги – Турксиба, как бы в тупике. Поэтому туда на вокзал очень редко заходят поезда, а все кому необходимо ехать на поезде, доезжали до станции Защита. Поэтому и мы вышли на ней – нас встречал УАЗик и поехали в город. Смена погоды нас поразила, мы приехали с юга, где уже полным ходом шла весна, а здесь как во всех северных городах как бы вернулись обратно на месяц назад – стояла поздняя зима, и снег только начинал таять. Немного покружив по городу, мы подъехали к четырёхэтажному дому из красного кирпича, стоявшему в глубине двора.

- Вот дом, в котором мы теперь будем жить! – бодрым голосом произнёс отец. Наша квартира оказалась на втором этаже, очень тёплая, все окна выходили на одну сторону, в тихий дворик, обычно всегда заваленный листьями. Это была первая наша трёхкомнатная квартира в жизни, и поэтому места в ней хватало всем. Зал был проходной – из него дальняя маленькая комната и в ней ещё дверь в большую кладовку. Отец с мамой сразу объявили, что эта комната отдаётся мне и сказали: «Обживай!» Это было прекрасно и об этом можно было только мечтать в моём возрасте. Комнату я сразу и «обжил», поставив в ней свой портфель и сумку. Вторую маленькую комнату родители определили как свою спальню. В зале был настоящий городской телефон, а не военный, по которому надо было звонить через коммутатор. На полу лежал ковёр и стоял наш первый чёрно-белый телевизор на ножках. На этом ковре, разложив на нём вещи, которые привезли с собой мы все так и спали втроём, пока через пару недель не пришёл наш контейнер. Такая жизнь мне напоминала туристский поход. В нашей квартире было непривычно пусто, везде стояло гулкое эхо, и было непонятно, как тут можно жить? Но я, глядя на своих родителей, понял, что все эти неудобства им были привычны. После далёкого гарнизона достоинства цивилизации в городе сразу резко бросались в глаза: никаких проблем с отоплением, газ был всегда, из кранов постоянно бежала горячая (для нас это было просто чудом!) и холодная вода.

Отец стал служить в областном военкомате, у него был персональный УАЗик с гражданским водителем, на котором он ездил по делам, на работу, на обед и с работы. Но прямо скажем не всегда, так как до военкомата от дома было три-четыре квартала, и он спокойным шагом по тихим улочкам доходил за 10-15 минут. Спокойная и размеренная работа в военкомате после войскового «дурдома», когда тебя закручивают как пружину, всегда необходимо быть готовым ко всяким неожиданностям и такого понятия «рабочий день» просто не существует, для отца показалась просто раем. Солдат в подчинении нет – на работе «жёсткий распорядок дня». Начало в 9.00, окончание в 18.00, в середине дня обед. Никаких учений и итоговых проверок, полевых выездов и тому подобной ерунды, конечно, наложили свой отпечаток. Он чаще стал бывать дома, а поездки куда-нибудь были событиями.

Город, после тихой жизни военного городка, сразу «оглушил» меня своей массой новых впечатлений: огромное количество людей, магазинов, машин, самое удивительное для меня – огромное количество автобусов, трамваи, огромная река – Иртыш и впадающая в неё река поменьше – Ульба, которая делила город ровно пополам. На Ульбинский и Октябрьский районы. В этой огромной городской суете, я довольно быстро разобрался и полюбил город с его большими возможностями, впитывая всё как губка. Город имел большую историю – его основали казаки, осваивавшие Сибирь. На слиянии рек Ульбы и Иртыша даже сохранились исторические развалины древней крепости. Город вокруг окружали небольшие горы-холмы, покрытые смешанными лесами. Из-за этого воздух в городе перемешивался с речным и был необыкновенно чистый, насыщенный кислородом. Население города полностью состояло из русских людей. Это были в-основном образованные рабочие, которые работали на огромных предприятиях. Нам, уже привыкшим в Сары-Озеке к тому, что совсем близко, прямо за забором живёт коренное население, это было удивительным. Сам город напоминал что-то среднерусское или сибирское. И поэтому уклад жизни в нём был настоящий русский, без всякого национального колорита. Даже при историческом разделе СССР, были горячие головы, доказывающие то, что Восточно-Казахстанская область к Казахстану никакого отношения не имеет (что в общем плане является совершенно верным!) и необходимо присоединяться к России.

Дом наш находился в центре города, но стоял так удачно, что был внутри жилого квартала, окружённый другими такими же домами, в глубине от центральных улиц, поэтому чужие люди редко появлялись у нас во дворе, он был тихим, не проходным и очень уютным. Прямо в торце нашего дома (на зависть всем близлежащим домам) из квадратного бруса, оббитого сеткой «рабица» была огорожена многофункциональная спортивная площадка. Там мы играли летом в мини футбол, а зимой в хоккей. Одновременно с этим, если буквально повернуть за угол соседнего дома, то попадаешь на одну из центральных улиц. На ней был огромный магазин – ЦУМ в несколько этажей, кинотеатр «Орлёнок», где фильмы шли целый день. И это было нашим любимым времяпровождением по воскресеньям и на каникулах – мы всегда были в курсе всех новинок кинопроката. А рядом с ним стоял наш «любимый», и самый ближайший к нам ларёк с мороженным. Я до сих пор помню цены на него: по 11 копеек «Морозко», по 15 копеек «Шоколадное», по 19 копеек «Пломбир» в обёртке или бумажном стаканчике, а по 20 копеек в вафельном стаканчике. Но самым дорогим и редким, которое было не всегда – это было по 22 копейки «Эскимо» на палочке. Летом в жаркие дни мы иногда съедали по 3-4 штуки, а то и больше в несколько заходов. Рядом с кинотеатром был единственный на весь город ювелирный магазин «Янтарь», поражающий в то время своей заманчивой роскошью. Там было всё: цепочки, кольца и серьги и всегда толкался народ, разглядывая витрины. Конечно, сейчас трудно в это поверить, когда ювелирные магазины в городе растут как грибы в урожайный год, что он был единственным на весь город. Удивительно, но всем этого одного магазина хватало. Магазин был так знаменит, что он был известен любому человеку в городе, и если кто-нибудь спрашивал о нашем районе или где мы живём, мы гордо отвечали: «Возле «Янтаря»!», и все сразу понимали, где это. В нашем возрасте нам этот магазин был менее всего интересен и поэтому я и был в нём за два года всего несколько раз.

Выйдя из подъезда нашего дома, и если пройти прямо вдоль другого дома, то попадаешь на набережную реки Ульбы. Она была хорошо отстроена: имела наклонные плиты к реке, парапет, ограждения, вдоль них пешеходные аллеи с лавочками, обсаженные кустами, по которым вечерами любили бродить, прогуливаясь люди – вот такая пешеходная зона в городе. Выходя на набережную от нас, необходимо было обойти дом, у которого на первом этаже был тоже единственный в городе магазин «Комиссионный». В него всегда было интересно заходить и рассматривать различную мебель, кино и фототехнику, посуду и ещё много всего интересного, чего уже и не упомнишь. У нашего двора, как раз напротив выхода между домами было «своё» место на берегу реки. Дело было в том, что от наклонных плит до реки был небольшой участок, укреплённый огромными гранитными валунами размером примерно 2×1,5 метра, а между ними камни поменьше. На них очень удобно было загорать и просто сидеть, глядя на реку и противоположный берег, который был не оборудован как наш, а представлял собой просто песчаную отмель с мелким ярко-жёлтым горячим песком-пляжем с постепенным понижением дна – там отдыхало большинство населения города. С нашей же стороны были камни, и сразу начиналась глубина, что позволяло нам сразу нырять с берега или с камней. Поэтому с нашей стороны реки купающихся людей было меньше, но всё равно весь берег имел «свои» места, где купались пацаны и девчата с разных дворов. Ели ты выходил во двор, а во дворе никого не было – то можно было смело идти на берег Ульбы и найти всех там. Когда наступали летние каникулы мы, бывало целыми днями сидели на берегу, на тёплых камнях. Именно здесь, на реке я впервые в своей жизни увидел байдарки и каноэ, на них постоянно тренировались воспитанники спортивной школы. Они были небольшими, на которых плавали по одному или по двое. Но всё равно было красиво на них смотреть, когда они гребут в полную силу, то лодки прямо летели над водой. Самые запоминающиеся впечатления остались, когда смотришь на них с моста, который соединял два района города. Он был огромный – по нему были проложены трамвайные пути, несколько полос для автомобилей и широкие тротуары, на которых всегда в центре задерживались люди, чтобы постоять и полюбоваться видами города, реки и спортсменами, тренирующимися возле моста. Так что, подводя итог описанию дома – можно сказать, что мы жили в чудесном месте, в тихом дворике, но в центре города, с хорошей транспортной развязкой и чудесной рекой за соседним домом.

Многие вопросы в городе решались совсем по-другому и не так как в городке, над которыми я раньше просто не задумывался. Например, рядом с домами нигде не было мусорных контейнеров – здесь все жильцы собирались на маленьком пятаке между домами с вёдрами в определённое время, около 19.00 и ждали специальную машину. Она, подъезжая к нашим домам, сигналила для тех, кто ещё не успел выйти или опаздывает. А мы, кто стоял и ждал, вываливали в неё свой мусор. Она стояла буквально несколько коротких минут и ждала опоздавших, а потом уезжала. Другой возможности куда-то выбросить мусор просто не было. Поэтому это время ожидания машины все использовали для встреч, женщины выходили заранее, чтобы успеть обсудить всё между собой, а мы тоже в это время успевали решать все вопросы, которые нам были необходимы. То есть это был как бы ежедневный клуб встреч и наша «детская обязанность».

Ещё необычным в доме было то, что в подвале нашего дома были изготовлены из деревянных реек так называемые всеми – «ячейки» место, где можно было хранить всякий хлам, картошку, а зимой велосипеды и т.д. Закрывались они на висячие «символические» замки, так как между рейками были щели толщиной 3-4 см, и они все насквозь проветривались и проглядывались. Но никому в то время и в голову не приходило что-то сломать и взять чужое. Ключи от подвала хранились у старшего по подъезду, но их всегда можно было взять. И чтобы сходить туда никогда не было никакой проблемы. Иногда летом, во время сильной жары, мы прятались там от солнца посидеть и побродить по полутёмным его закоулкам.

Хорошо запомнился ближайший к нам гастроном, в который приходилось ходить за хлебом. Это была моя обязанность. Кроме хлеба в нём мы ещё по приезду покупали «экзотическое» для нас тогда шоколадное сливочное масло. С тех пор, когда я ем или вижу его, то сразу вспоминаю Усть-Каменогорск. Сейчас это кажется невероятным, когда магазины расположены один на одном и работают до самого вечера или всю ночь. А в то время они были очень редки и работали по своему – удобному для них графику с 9.00 до 19.00 и с перерывом на обед с с13.00 до 14.00. Сейчас все привыкли, что такого понятия, как обед уже нет, только остались последние «динозавры» социализма – почта и сберкассы, но скоро надеюсь, и до них доберётся жизнь и они, будут работать как удобно для людей. А тогда надо было успеть до закрытия магазина сбегать или сходить купить хлеба. Иначе его купить было нигде просто не возможно. Выкручивались из этого, занимая у соседей.

Город был большой, хорошо отстроенный. После гарнизона, с его тихой и размеренной жизнью – быстрый ритм города был интересен, увлекал, и я старался его быстро изучить, пройти и осмотреть все его места и уголки, по привычке вынесенной из гарнизона потому, что там я знал всё, и не было такого места, где бы я не был. Это было золотое время – время «жажды жизни» и сам огромный город давал мне в этом почти неограниченные возможности. Помимо детского кинотеатра рядом с нами – «Орлёнка», немного дальше сразу за ЦУМом был другой – «Октябрь», в нём было два зала, ещё дальше, на центральной площади стоял самый лучший и большой в городе кинотеатр «Юбилейный». Самым удивительным было то, что в местной областной газете «Рудный Алтай» печатался список кинотеатров с названиями фильмов и временем сеансов. Поэтому у нас всегда был огромный выбор, – в какой кинотеатр идти. Но в отличие от гарнизона, где хождение в кино всегда было ярким событием и радостью, в Усть-Каменогорске это чувство как-то утратилось оттого, что фильмы шли каждый день, с утра до вечера. Появилось чувство выбора, «насыщения» что ли кинофильмами или просто прошло то время, и появились новые интересы и возможности. А может быть, всегда так бывает, когда у тебя есть большой выбор в любое время, то теряется чувство радости и ощущения от этого притупляются – ты просто привыкаешь к этому.