Geum.ru

Ать свою книгу воспоминаний или точнее сказать, изложить свою жизнь на бумаге, у меня появлялись давно, я даже не могу сейчас точно сказать в какой год или день

Вид материалаДокументы

Содержание


Украина. дебальцево. жизнь у бабушки на посёлке.
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   37

Помимо таких дальних походов мы ездили и поближе, практически объехав всё вокруг посёлка и вокруг города побывав везде, где отец бывал раньше, а так же где он не был и он сам с интересом узнавал что-то для себя новое, удивляясь тому, как бурно строится и развивается город.

После таких походов на велосипедах и соприкасаясь, таким образом, с историей своих родителей я понял, что у меня начинает зарождаться какое-то чувство любви к этому краю и этим полям, степям, виду далёких терриконов на горизонте. Я понял как много неизведанного и красивого можно увидеть, путешествуя на велосипеде совсем рядом, стоит лишь отъехать всего несколько километров – совсем не то, что из окна поезда или машины. Можно так выразиться, что за короткое время отпусков я открывал для себя окружающий мир Дебальцево и людей, которые, как правило, были связаны с железной дорогой или шахтёрским нелёгким трудом.

Один раз мы все вместе были в гостях у сестры отца, как там у них складывались отношения, я не вникал, но у них в гостях за всю жизнь мы были только один раз. Как их звали, я уже не помню, но они обе выросли, выучились и вышли замуж и работали (кем и где – не помню) в Дебальцево. Так вот к одной из них мы и пришли в гости на другой далёкий, противоположный конец города. Идти надо было очень далеко, её дом стоял почти последний по улице, а за ним была бескрайняя степь. Как там они отмечали эту встречу, не скажу, но это было один раз в жизни. Вообще-то отношения отца с родителями и своими родными сёстрами это была какая-то закрытая у нас в семье тема. Отец никогда не заострял на ней внимание, да и я лишний раз ничего не спрашивал, но всегда в отпуске, когда мы ехали в Дебальцево, мы жили у бабы Ани, а к его родителям ходили в гости. Надо честно сказать, что к нам всегда относились более-менее радушно, никогда я не слышал какой-то ругани или скандалов, но основным местом отдыха у нас был дом бабы Ани. Видимо всё так было заведено и решено ещё до меня и мне только молча приходилось принимать и констатировать этот факт. Можно сказать, что они любили друг друга как обычно, без родственного «фанатизма». Когда умерла одна сестра в молодом возрасте, он ездил на похороны. У каждой из них тоже были дети, которые мне приходятся двоюродными братьями и сёстрами. К своему большому сожалению я не могу точно сказать, сколько их, как их зовут, живы ли они и где сейчас находятся. Потому что мы никогда не встречались и судьбой друг друга никогда не интересовались. Да и в нашей семье эти вопросы никогда не поднимались и не обсуждались, но мы знали, что они все жили в Дебальцево. Они существовали как бы очень далеко от нас, в совсем в другом, параллельном нашему (и моему) мире и жили по своим «гражданским» законам. В отличие от нас, живших военной, кочевой жизнью, и интересующимися военными вопросами, отдыхающими только в коротком отпуске, и видимо тратить своё драгоценное время на общение с ними было как-то жаль, да и наверно не было в этом особой необходимости. Так получилось, что и с этими моими братьями и сёстрами жизнь нас развела в разные стороны. Опять же если бы мы жили рядом, имели общие интересы, да и наши родители чаще встречались, то может быть, что-то из этого и получилось. Но в жизни вышло так, как вышло.

Когда книга уже была напечатана и размещена в Интернете, через несколько лет меня удивительным образом разыскала моя двоюродная сестра, живущая на Украине – Лена! Она-то с радостью поделилась всеми подробностями, о которых я много лет ничего не знал. Дедушка с бабушкой к этому времени умерли. Рая и Лиля – это имена сестёр отца. Как только я их прочитал, они почему-то сразу очень отчётливо всплыли у меня в памяти. А когда писал книгу – совсем не мог вспомнить! Детей Раи звали Елена и Сергей, а у Лили была дочь Наташа. Все они по-разному выстроили свою жизнь и продолжают жить на Украине.

Одним из ярких впечатлений в одном из отпусков было у меня – это первое моё посещение настоящей голубятни. До этого я как-то не имел понятия об их жизни, т.е. я, конечно, видел голубей, тучами летающими над элеватором. Да и просто на улице, но как-то о разведении их не задумывался. В конце огорода бабы Ани по диагонали от нас был огород каких-то других далёких родственников бабушки, а у них была голубятня. И вот однажды, когда мы с родителями по пути зашли к ним в гости я, улучшив момент с их сыном, который был примерно одного возраста со мной, пошёл посмотреть голубей. Голуби поразили меня тем, что все они были не такие, каких я привык видеть на улице, а каких-то разных особенных пород – белые, рыжие, чёрные, в крапинку, с хохолками и с перьями на лапах. А самое удивительное было то, что они абсолютно не боялись, а, наоборот, с какой-то радостью и надеждой в глазах смотрели на нас, когда мы их брали в руки, а другие сами, подлетая, садились на плечи и сидели там с видимым удовольствием. При этом они разговаривали с тобой таким особым воркованием, как будто хотели что-то рассказать. Другие голубки сидели в специальных сетчатых домиках, высиживая яйца, и недоверчиво косили своими глазами на нас. Это было удивительно – все они как бы радовались нашему приходу, были совсем рядом, их можно было спокойно брать в руки и вообще там, в голубятне можно было сидеть часами, этот мир был для меня очень удивительным! С того момента, когда я вот таким образом соприкоснулся с миром голубей, я как-то стал замечать за собой то, что стал более уважительно относиться к любителям голубей. Что-то в этом есть необъяснимое, когда маленькая птаха доверяет тебе и так смотрит, так как будто что-то хочет объяснить на своём птичьем языке. Затем в своей жизни я совсем как-то не встречал любителей голубей, так как у нас в городке их не было, не видел их и в Усть-Каменогорске, в Чимкенте и даже в Панфилове. И только вот уже в Тюмени, в гаражах один пожилой уже мужчина держит их. Конечно у него их немного, штук 10-12, но он каждый день обязательно приходит к ним, чтобы накормить и дать возможность полетать. И присев на табурет целыми часами может сидеть и смотреть на них. Из моего окна часто днём можно видеть, как стая бело-серых голубей делает круги над домами и уходит вниз к гаражам, где располагается их голубятня.

После отпуска мне попалась одна книга, которая была написана писателем – любителем голубей. В ней он в художественном изложении, в отдельных рассказах, очень увлекательно рассказывал об удивительных историях связанных с голубями. Описывал их породы, способы приручения, и как он вывозил почтовых голубей специально подальше от дома и, выпуская там, засекал время, когда они прилетят обратно. Об их привязанности друг к другу и ещё много чего интересного. Эта книга очень сильно увлекла меня, под впечатлением увиденного в отпуске, и я читал её запоем, открывая для себя совершенно незнакомый раньше для меня мир голубей.


УКРАИНА. ДЕБАЛЬЦЕВО. ЖИЗНЬ У БАБУШКИ НА ПОСЁЛКЕ.


В отпуске, находясь у бабы Ани, я впервые задумался над таким вопросом как о цене вещей, мире денег, способе жизни, сумме заработной платы и пенсии. Так как в нашей семье этот вопрос никогда остро не стоял, то я о нём никогда раньше и не задумывался – просто отец всегда служил, а мама работала. Жили мы в небольшом военном гарнизоне, какой-то особой роскоши у нас в доме никогда не было. Отец и мама всегда довольствовались малым, всё нужное из мебели и одежды покупалось по необходимости, а тратить на что-то другое особо было никакой нужды. Основные расходы были на еду и откладывали на отпуск для покупки билетов на самолёт. Ведь билеты в то время всегда были большой проблемой – их «доставали», а не покупали. Все эти проблемы по их покупке (в смысле – доставанию) всегда у нас возлагались на отца. Сначала мы мечтали об отпуске, а потом отец приносил домой и показывал нам билеты на дорогу туда, и мы сразу начинали радоваться. Нас охватывал какой-то непередаваемый «отпускной азарт». Ведь билеты были реальностью. Мы много раз уточняли время вылета и пересчитывали московское время на местное и обратно. Уточняли сразу марку самолета, на котором мы полетим в отпуск и города, в которых нам предстоит делать посадки и пересадки. Хотя мама и я всегда точно знали, что отец всё сам высчитает и спланирует, и никогда мы никуда не опоздаем. Но всё равно мы всегда у отца уточняли какие-то детали. А затем, уже в Дебальцево, отец в один из дней рано утром садился на дизель и ехал в Донецк, где любыми способами добывал билеты на обратный путь. Практически всегда ему это удавалось или он покупал их стоя в очереди или через военного коменданта или как он выражался «давал десятку сверху». На фоне разговоров об этих денежных тратах, которые я слышал и видел – я осознал, что цена билетов была очень высокая и общая сумма денег на все билеты туда и обратно получалась огромная.

Большим открытием для меня было то, что как-то мама мне сказала размер бабушкиной пенсии – и я эту цифру хорошо запомнил – 52 рубля! Позже я сам обратил внимание как почтальон – женщина приносила ей в определённый день месяца её пенсию. Тогда я впервые задумался о том, что эта сумма до смешного мала. Узнав и оценив зарплату родителей, цену билетов на самолёт, я понял одно, что поездка в отпуск – это действительно очень дорогое удовольствие. Но, несмотря на это мама с отцом всегда, каждый год приезжали в Дебальцево, стараясь откладывать хоть понемногу с каждой получки. Я обратил внимание на то, что у нас в доме «основным хранителем» денег была мама. Никогда у нас в доме не было никаких сейфов и мама, как все женщины всего мира хранила «заначку», так их называл отец, в шкафу с постельным бельём. Она могла умно и по-хозяйски распорядиться деньгами, да так, что к отпуску всегда собиралась необходимая сумма. Скромная жизнь с детства без отца и долгая учёба студенткой в чужом городе, «выживание» на стипендию, практически рассчитывая только на себя, видимо выработало у неё способность тратить деньги разумно, обдумывая каждую покупку без глупого шика и только по необходимости. Видимо именно такое качество у людей и называется – «знать цену деньгам». Когда их зарабатываешь сам, своим нелёгким трудом, то и относишься к тратам совсем по другому, в отличие от «дурных» денег, которые тебе попадают в руку и заработаны другими людьми. Отец во всех делах по ведению хозяйства полагался на неё, но любую крупную покупку у нас дома родители открыто обсуждали между собой и я частенько был свидетелем этих бесед.

Особым открытием для меня было то, что мама объяснила мне – оказывается, бабушка всегда добавляет нам «из своих запасов» деньги на обратную дорогу нам на билеты. А она собирает и откладывает их целый год. Конечно, я был этому очень удивлён – как можно из такой маленькой, прямо скажем смешной пенсии в 52 рубля, ещё что-то умудряться откладывать нам на отпуск? После этого я стал как-то внимательнее присматриваться на образ жизни бабушки и многое для себя понял – то, на что раньше просто не обращал внимания. Главное здесь, оказывается, становиться понятным смысл пословицы – не важен доход, а важен расход! Трезво оценив ситуацию, и взглянув на её жизнь, с подсказки мамы понял, что небольшая сумма доходов соответствовала и малой сумме расходов. Баба Аня, оставшись после войны с двумя маленькими детьми на руках и имея небольшой доход смогла их обоих вырастить и дать образование, не смотря ни на что. Обходясь малым и не имея помощи ни от кого – она всю жизнь могла надеяться только на себя и свои силы. Видимо от неё и моя мама научилась правильно и экономно расходовать деньги. Огромным подспорьем, конечно, для неё был сад и огород. Фрукты, овощи выросшие у неё и составляли основу питания. Раньше, когда я был ещё маленьким, то я помню, что у неё за летней кухонькой были куры. Их было, правда, не много, но яйца у неё были свои. Со временем она перестала их держать, видимо ей одной много было не надо, а проблем с ними хватало. Жила она одна, частых и многошумных гостей у неё не было, больших расходов на одежду и обувь тоже. Конечно, нельзя сказать, что их не было; уголь, свет, на газету, да и мужикам, которых она просила вскопать огород или что-нибудь починить нужно было, по её словам – «выставить магарыч».

Когда у неё что-то созревало, она рано утром ходила к магазину – это у них на посёлке был своеобразный центр. Там стояли два магазина из серого кирпича, один продуктовый, но большой – в нём было несколько отделов, и такой же хозяйственный – в нём продавалось всё, кроме продуктов: и мыло, и игрушки и обувь с одеждой, и садовый инвентарь. Сбоку от небольшой площади перед магазинами стоял киоск, в котором торговали газетами, журналами, ручками, значками и ещё всякой мелочью, за ним было почтовое отделение, а прямо под деревьями, на небольшой площадке для бабушек были установлены длинные столы с лавками, которые торговали всем, чем можно со своих огородов. Бабушка всегда это использовала, надо отдать ей должное. Начинала она с клубники, а потом пошло-поехало всё лето: малина, сливы, вишни, яблоки, груши разных сортов по мере их созревания. Конечно, ей самой приходилось всё собирать и носить к магазину. Покупали у неё люди, которые жили напротив магазина – железнодорожные рабочие, дома их были построены их красного кирпича, и таких было несколько улиц. Этих жителей называла баба Аня (да и все на посёлке) – «живут у казённых домах». Почему «у», а не «в» – это меня очень удивляло, но так как все говорили на смеси русско-украинского языка, для них это казалось вполне привычным и обыкновенным. Среди них были такие, что договаривались приходить к ней и собирать самим – сразу вёдрами. Это тоже было очень выгодно – не надо самой мучиться, чтобы собирать и носить к магазину.

Таким образом, каждый день, продав несколько баночек со своего огорода, она на заработанные деньги покупала хлеб, молоко и всё что ей было необходимо. Конечно, она ходила не каждый день, но часто – и это было огромной помощью ей в жизни. Всегда, когда мы гостили у неё то, часто проснувшись утром, мы с мамой и отцом видели, что её нет – значит, она ещё была под магазином. Я садился на велосипед, брал бидончик под молоко и ехал к ней. Там она уже меня ждала с ведёрками и сумкой, в которой уже лежали продукты, которые она успела купить на заработанные деньги. Она давала мне деньги (хорошо помню всегда больше рубля) и я, оставив велосипед возле неё, шёл в магазин, покупая разливное молоко в бидон, который привозил с собой. Тогда все покупали только так, потому что бутылки были редкостью, и с ними была морока – их надо было сдавать обратно. А затем уже целенаправленно шёл в хлебный отдел, где для меня, выросшего в далёком военном гарнизоне и имевшего единственное смутное понятие о хлебе – только то, что он бывает по 16 и 24 копейки, всё в нём казалось просто сказочным изобилием. Весь хлеб был всегда свежим, в отделе стоял непередаваемый аромат, который можно было просто неспешно стоять и нюхать. А на полках (что было удивительным для сельской глубинки) лежали в огромном изобилии десятки видов разных сдобных булочек: с изюмом, с маком, с повидлом, с ванилью, и круглые, и рогалики, и ещё десятки разных. Я всегда брал их почти полную сумку, ведь они стоили довольно дёшево всего – 5-7 копеек! Отец и мама, не очень избалованные гарнизонной жизнью, их тоже очень любили и всегда ждали меня, пока всё привозил. Это были самые радостные минуты в отпуске, когда я заезжал в калитку со свежим молоком и сумкой полной булочек, вёдрами на багажнике, а они уже сидели и ожидали завтрака. Когда ещё лучи солнца начинали пригревать землю и начинала испаряться роса с травы и листьев, мы все устраивались под деревьями в саду за столиком и с удовольствием пили молоко из больших кружек, ели ароматные и казалось самые вкуснейшие в мире булочки из этого сельского магазина. Бабушка Аня была молодец! Она всегда старалась по мере своей возможности доставить нам радость в отпуске. И нигде больше в своём детстве я не наедался булочек и не напивался вдоволь вкусного молока так как в отпуске у неё в Дебальцево. Мы за время отпуска всегда стремились попробовать все булочки, какие только были в магазине. И всегда потом, когда мы собирались вместе за столом в Сары-Озеке, то часто вспоминали это изобилие. Вот такая торговля и позволяла ей как-то сводить концы с концами.

Вторым удивительным чудом в Дебальцево было то, что только там можно было купить очень редкую по тем временам вещь – огромную шоколадную конфету «Гулливер». Не знаю, продают ли сейчас их, но в моём детстве это было высшим достижением! Тогда не было как сейчас в ларьках всевозможных «Марсов», «Сникерсов» и «Баунти», а были только «Гулливеры». Они продавались у бабушки в магазине, правда, не всегда, но очень часто. На них были разные обёртки с картинками, но внутри все они были всегда одинаковые. Чтобы меня порадовать бабушка из своих скромных доходов всегда старалась мне их купить. Иногда вместо них продавали похожие с загадочным названием – «Елинка» и только по нарисованной на ней ёлке было понятно, что это «украинский ответ «Гулливеру». У нас в Казахстане их почему-то никогда не было, даже в новогодних наборах. Так и остался вкус этих конфет напоминанием о моём детстве.

Кроме этого она всегда в огромных десятилитровых бутылях (на Украине их называют – баллонами) ставила лёгкое вино или как она это называла «наливкой» из вишни или сливы. Это тоже было её «фирменным напитком». В торжественные обеды или ужины она «доверяла» отцу слазить в погреб – «посмотреть, осталось ли там что-нибудь?» Таким образом, в жизни баба Аня жила очень скромно – весна, лето и осень была пора работы, а зиму коротала дома у телевизора и радио. Но жизнь в своём доме особо отдыхать не давала потому, что всегда необходимо было хотя бы один раз в день протапливать печку для тепла и приготовления еды. Когда я жил у неё зимой – то я так любил эти минуты, когда проснёшься утром, в комнатах за ночь стало прохладно, а баба Аня ловко и быстро растопит печку – дрова захрустят, она добавит угля, и тепло приятными волнами начнёт расходиться по дому. Стенка рядом с кроватью начнёт прогреваться, а через время от неё начинал валить жар. Никогда в жизни я не жил в таких квартирах, где бы были печки, дрова, уголь и т.п. Поэтому в моей жизни только и остались воспоминания о детстве, где я видел печку – именно у бабы Ани, где были печки и в доме и в летней кухне. Когда необходимо было что-то разогреть – то конечно пользовались электроплиткой. А когда готовили что-то долго, то «затопляли» их. Летом в летней кухне, а зимой в доме. Так как у неё не было своей живности, то яйца и мясо покупали в магазине или у кого-то на посёлке. Когда мы были в отпуске, я не помню, что бы у нас были с этим проблемы.

Единственным времяпровождением на посёлке был – «клуб встреч», так называли вечерние посиделки под уличным фонарём освещения на маленьких стульчиках и игра в карты. Играл весь посёлок, но собирались каждый на своей улице. Везде и всегда играли только в одну игру – «в дурака с погонами». Турнир начинался с вечера и не заканчивался пока окончательно не выиграет одна из команд. Это значит, пока не повесят «ведьму» и ещё что-то. Иногда это затягивалось далеко за полночь. Игре отдавались самозабвенно, с шумом, с эмоциями, иногда с руганью в пух и прах. Все игроки были примерно одного пенсионного возраста. Зимой собирались по хатам по очереди, ну а летом – под фонарём на одном, уже выверенном временем месте. Когда мы приезжали в отпуск, то бабушка брала «творческий отпуск» и проводила вечернее время с мамой на крыльце. Это были их самые любимые минуты, когда на улице уже наступала ночь, но было тепло. Баба Аня или мама специально поливали цветы, которые были высажены у неё возле крана и вдоль небольшого забора, который шёл вдоль улицы. Забор был из штакетника и ничего не закрывал от улицы. От этих цветов начинал идти особый тонкий аромат, который насыщал воздух, и его можно было вдыхать бесконечно. Крыльцо в доме было сделано высоким и большим из дерева, и поэтому оно всегда было тёплым, нагретым солнцем за день. Сидя на нем вечером, хорошо была видна улица, а сам ты оставался в тени дома – практически незаметным с улицы. Мама с бабушкой, закончив все дела по дому к этому времени, садились рядышком и начинали говорить обо всём за прошедший год, стараясь высказаться по всем вопросам, новостям и событиям происшедших с кем-то. Они беспрерывно что-то рассказывали друг другу и я, сидя рядом с ними слушал, если это было мне интересно. А иногда я, прижавшись к маме или бабушке или просто уставший за день от многих новых впечатлений подстелив «лапсердак» под себя ложился на крыльцо рядом с ними и успевал заснуть и просыпался только тогда, когда уже они шли спать. Так они могли говорить, говорить, обо всем, кажется всю ночь. Отец, как правило, в этих посиделках участия не принимал – он если и сидел с ними, то совсем недолго, уходя спать или смотреть телевизор. Видимо маме и бабушке обоим было очень важно вот так, спокойно сидя на крыльце обсудить друг с другом все проблемы и события за год, который они не виделись, да и просто наговориться между собой. Ведь бабушка так и прожила все свои годы только вечным ожиданием тех наших недолгих отпусков и довольно редких Николая. Так получилось в её жизни, что дети, вырастая, учились в других городах и, женившись или выйдя замуж, сразу же далеко уехали.

Благодаря этим ежегодным поездкам в отпуск я, с помощью отца быстро научился разбираться в марках самолётов, близко познакомился с жизнью аэропортов. Мне стали понятны все эти регистрации, прохождения досмотра и оформления багажа. Центральным местом начала отпуска для нас долгие годы был старый аэропорт города Алма-Аты. Он сейчас используется для регистрации международных рейсов. В детстве, когда я улетал оттуда с родителями, я считал его очень большим, хотя рядом уже строилось новое здание аэропорта – ещё больше. Удивительно, что вся моя военная жизнь и судьба как магнитом была притянута к Алма-Ате. Когда я уже учился позже там, в военном училище и мне приходилось улетать и прилетать уже с этого нового здания – и самым удивительным было то, что оно мне уже не казалось таким большим как в детстве, а было таким же, как все другие – обыкновенным.

Но тогда оно поражало своей загадочностью, огромным скоплением народа, гулом самолётных двигателей, бубнящим голосом, который объявляли о прилёте и отлёте самолётов. Но, когда с нами был отец, то мы с мамой всегда были уверены, что всё будет хорошо – в этой суматохе мы не потеряемся и отец во время «подаст команду», так выражалась моя мама. Вылетали мы тогда самым надёжным самолётом аэрофлота – ИЛ-18, «надёжным» потому, что у него было аж четыре двигателя! И совсем не важно было то, что он до Симферополя летел восемь часов с двумя посадками. Посадки были в разных городах: Кустанай или Целиноград и Ростов-на-Дону или Минеральные Воды. Каждый раз приходилось выходить из самолёта, ехать в здание аэропорта, затем снова проходить мимо регистрации и вновь заходить в самолёт. Смена часовых поясов, а разница между Алма-Атой и Симферополем составляла три часа, тоже накладывала свой след. Если это происходило ночью, то и спать приходилось урывками. Поэтому уже в Симферополе мы коротали время пересадки «досыпая ночь» на лавочке в небольшом садике рядом со зданием аэропорта. Прямого рейса из Алма-Аты в Донецк не было, и поэтому отец всегда выбирал такой – с пересадкой в Симферополе. Разница между рейсами бывало, составляла несколько часов, и мы спокойно могли перевести дух. В это время мы по очереди бродили вокруг аэропорта, беззаботно покупая мороженное и просто разглядывая киоски и ларьки с сувенирами. Можно сказать, что аэропорт города Симферополя я знал очень хорошо, так как за несколько полётов в отпуск туда и обратно я его изучил вдоль и поперёк. Самым удивительным в нём для меня была выставка на втором этаже какого-то местного скульптора или как их там правильно называют – народного умельца. Она поражала тем, что всё в ней было сделано из дерева. Всякие забавные пни, сучки, которые переплелись между собой, коряги необычной формы – они были так искусно и интересно обрезаны, где надо немного подправлены, покрыты лаком и отшлифованы. И они были так точно и метко названы, что иногда, по названию начинаешь видеть то, что первоначальным взглядом было сразу незаметно. Названия были разные: птицы, животные, люди, спортсмены и многое другое.